Текст книги "Пушкин и Пеле. Истории из спортивного закулисья"

«Попробуй сам»

Однажды привалило счастье оказаться с Нетто в составе одной команды. Летом 80-го в Москве, в олимпийские дни на «Динамо» состоялся матч сборной журналистов СССР со сборной коллег остального мира. Из игроков прошлого за нас играли Игорь Нетто, Виктор Понедельник, Виталий Артемьев. Понедельник после завершения карьеры футболиста вообще стал профессиональным журналистом, Нетто и Артемьев на постоянной основе сотрудничали с различными изданиями. Комментариев Нетто, заметил бы, всегда ждали: никакой злости, точный разбор, суждения прекрасно понимающего игру специалиста.

Репортерский матч катился к ничьей. За грубую игру в ворота «остального мира» арбитр назначил пенальти. Ясно, что пробивать должен кто-то из тройки мастеров. Артемьев и Понедельник отказались еще до того, как к ним обратились. «Игорь Александрович…» – с мячом в руках я подошел к Нетто. «Я никогда не бил пенальти», – ответил он своим тонким голосом, который всегда, на любом переполненном стадионе, отлично слышали во время матчей его партнеры по «Спартаку» и сборной. И – предложил: «Попробуй сам». Это мягкое «попробуй», сразу объяснившее, что второй попытки не будет, заставило полностью сконцентрироваться на ударе. Не забить не имел права, и первое поздравление получил от Игоря Александровича, молча хлопнувшего ладонью по моей спине.

Гол в овертайме

Один из любимых рассказов Никиты Павловича Симоняна, когда речь заходит о Нетто, связан с кубковым финалом 1958 года «Спартак» – «Торпедо». Незадолго до завершения основного времени у Симоняна сложился превосходный момент для того, чтобы забить гол. Не забил и получил жесткий втык от Нетто. «Игорь, ну я же не нарочно не забил». – «Не хватало, чтобы ты нарочно это сделал». Спустя восемь минут после возобновления матча в овертайме Никита Павлович забил мяч, оказавшийся победным. Кубок СССР в руках, круг почета мимо лужниковских трибун, собравших 104 (сто четыре!) тысячи зрителей, короткий путь с поля в раздевалку. Симонян сказал Нетто: «Видишь, Игорь, все же я забил». – «То, что забил, – молодец. Но мы могли на полчаса раньше праздновать победу и уже вторую бутылку шампанского открывать».

«… Где Володя?»

Выписал как-то (уже не помню, признаться, откуда) рассказ Ларисы Нетто, жены брата Игоря Александровича – Льва. Однажды Игорь Александрович смотрел футбол в другой комнате и неожиданно стал звать ее: «Лариса! Лариса! Где Володя?» Матч комментировал Владимир Маслаченко, и Нетто, видимо, показалось, что бывший товарищ сидел с ним рядом, а потом куда-то пропал. Пришлось успокоить Игоря Александровича и пообещать, что после матча Маслаченко обязательно зайдет поговорить с ним…

Не сложившаяся семейная жизнь, тяжелое расставание с футболом, шаткое материальное положение – все это не могло не сказаться на здоровье. Очень часто Игорь Нетто терял всякий контакт с действительностью и целиком уходил в то время, когда играл. По словам Ларисы, иногда он одевался в спортивную форму, брал сумку и ждал, что вот-вот приедет автобус, который повезет команду на очередную тренировку. Приходилось говорить, что тренировку перенесли и ребята приедут позже. Тогда он успокаивался, переодевался и тут же забывал и о ребятах, и о тренировке…

Запись в «Шахтер»

На тренировочных базах советских команд постоянно появлялись какие-то люди, некоторые из них в возрасте, которые хотели «записаться» в футбольную команду. Охраны тогда никакой не было – только сторож у ворот, постоянно куда-то отлучавшийся и ворота не закрывавший, поскольку в любой момент могли появиться на автомобилях футболисты, тренеры, а то и большие начальники.

Виктор Звягинцев, известный защитник донецкого «Шахтера» и сборной СССР, рассказывал, как однажды на базу горняков забрел какой-то тип и сообщил, что приехал «записаться» в «Шахтер». На свою беду он попал на Виталия Старухина, случая этого мимо себя не пропустившего. Старухин для начала заставил посетителя написать заявление на имя тренера и указать в нем свои пожелания в случае приема на работу: трехкомнатная квартира – раз, автомобиль «Волга» – два, доплата в четырех шахтоуправлениях – три, новая мебель для квартиры – четыре и устройство всех родственников на работу – пять. Потом Виталий сообщил новичку, что ему необходимо пройти тестирование. Первый тест – с тачкой, нагруженной травой, надо пробежать на время «всего» 50 метров. Тот пробежал и едва не упал в конце дистанции. Потом Старухин предложил ему сыграть «один на один» на все поле. Тот, естественно, согласился, тут уже и зрители – партнеры Старухина подошли. Они-то и остановили «матч», поскольку у посетителя губы начали постепенно синеть от усталости. И тест последний: Старухин предложил гостю пробить пенальти головой. Тот разогнался, нырнул… И «записываться» ему в «Шахтер» после этого расхотелось.

Большой гандбол

После матча женских гандбольных команд российской Суперлиги – тольяттинской «Лады» и краснодарской «Кубани» – кубанский тренер Алексей Гумянов двумя ударами по носу и в глаз своему коллеге Евгению Трефилову начал драку. Разнимали их гандболистки и дежуривший поблизости полицейский, едва не согнувшийся пополам от смеха: никогда прежде он не видел, как два уважаемых тренера на глазах своих подопечных и зрителей мутузят друг друга. Сами гандболистки – случалось – дрались: стенка на стенку. Так было, например, во время матча «Звезда» – «Динамо» в 2010 году. Драка была настоящей: соперницы (не только из основных составов, но и выскочившие на площадку запасные) колотили одна другую кулаками, таскали за волосы, царапались и кусались. С огромным трудом с ними справились тогда арбитры и вызванные на подмогу с улицы милиционеры.

Тренеры же дрались первый раз. Оба – не простые тренеры, а самые что ни на есть воспитатели. Трефилов, помимо «Лады», возглавлял женскую сборную России, а Гумянов – председатель тренерского совета по женским командам при Союзе гандболистов страны.

Мужик в шкафу

В августе 1962 года только и говорили, что о выходе команды второй лиги «Знамя труда» из Орехово-Зуево в финал Кубка СССР. Случайным достижение ореховцев назвать было нельзя. На пути к финалу они одержали 8 побед, причем в 1/8 обыграли на своем поле московских спартаковцев (3:2), приехавших в полном составе – не было только Игоря Нетто.

Смешной оказалась четвертьфинальная встреча – с кировобадским «Динамо». Азербайджанцы подходили к «трудовикам» до игры и предлагали большие деньги за то, чтобы те сдали матч. Гостям очень хотелось попасть в полуфинал, за участие в котором давали звание мастеров спорта. «У нас, – говорили они, – все есть, хочется мастерами стать. Значок просто так не купишь. Уступите, а?» Не уступили (1:0).

Финал в Лужниках с «Шахтером». Донецкие футболисты, конечно, сильнее и опытнее, они выиграли 2:0, но ореховская команда оставила отличное впечатление. Ее игроки страшно волновались перед решающим матчем. Защитник «Знамя труда» Василий Чавкин, коренной житель Орехово-Зуево, выросший в морозовских казармах, рассказывал, как в ночь накануне игры проснулся в номере лужниковской гостиницы «Спорт» от непонятного грохота. Открыл глаза и замер в ужасе: на него надвигался шкаф! Чавкин вскочил и увидел вратаря Анатолия Хомякова, шкаф этот толкающего. «Хомяк, что с тобой?» – заорал Чавкин, и крик этот, говорят, слышали все обитатели гостиницы. Хомяков поначалу ничего не соображал, потом пришел в себя, сел на кровать, вытер пот со лба, вздохнул и говорит: «Представляешь, Вась, приснилось, что я пенальти отбиваю, мяч подбирает какой-то мужик и прячется в шкаф. Вот я и вытряхиваю его оттуда…»

Байки от художника

Шикарные, по-моему, истории от знаменитого грузинского художника и великого тамады Тамаза Хуцишвили записал диктофон журналиста сайта lenta.ru Артема Ефимова. За достоверность историй (всего их – дюжина, но связанных со спортом – три) никто, разумеется, ручаться не может. Это обстоятельство, однако, вовсе не делает рассказы хуже.

ХУРЦИЛАВА И КАНТАРИЯ

Муртаз Хурцилава – футболист, защитник, был капитаном сборной СССР. Он мне (Тамазу Хуцишвили. – А. Г.) рассказывал:

Играл я, говорит, за тбилисское «Динамо». Должны играть с ЦСКА. Уже знаем, что проиграем. Утром я спустился в ресторан гостиницы «Украина». В шлепанцах. Убирают вчерашние столы. Ресторан закрыт. Дал официантке талон, она принесла чай, булочку и две сосиски. Вдруг кто-то заходит. Хорошо одетый. Грузин.

– Эй, – кричит, – женщина! Принесите пива!

– Вы что, с ума сошли? Во-первых, ресторан не работает. А во-вторых, у нас пива нет.

– А что этот тут сидит, жрет и пьет? Сейчас же позовите директора!

Заходит директор. По акценту – украинец. Двухметровый верзила. Этот сидит, курит. И тут директор:

– Ты мой дорогой! Ты мой золотой! Сколько лет, сколько зим!

Целуются, обнимаются.

– Люся! Ящик баварского пива и две пшеничные!

Икра, рыба… Они сидят, пьют, хохочут. Вдруг этот грузин на меня смотрит и говорит:

– Слушай, ты грузин?

– Да, грузин.

– Как твоя фамилия?

– Хурцилава.

Фамилия мегрельская. Тот по-мегрельски говорит:

– Дорогой, иди сюда. Поцелуй меня!

Я нагнулся, поцеловал. Сразу видно, что это какая-то знаменитость. Шикарный костюм на нем.

– Ты, – спрашивает, – знаешь, кто я такой?

– Нет.

Он отворачивает борт костюма – а там звезда героя Советского Союза.

– Ты что, не узнаешь?

– Нет.

– Дурак, я же Мелитон Кантария!

– Ой, извините, не узнал.

Познакомились. Мелитон за меня тост предложил. Потом говорит:

– Теперь ты скажи тост.

Я говорю:

– Пить я не буду, у меня игра вечером. Но сказать – скажу. Если бы не Андрей Жордания, я бы до сих пор работал мотыгой в своей деревне. А так я еду в Амстердам, потом в Бразилию – весь мир объездил. Пусть земля ему будет пухом!

Выпили. Мелитон стал плакать:

– Человек, который помнит добро, – это настоящий мужчина. Я вот тоже… если бы не этот Гитлер – кто бы я был?!..

РОГ ДЛЯ БАСКЕТБОЛИСТА

Мой дядя был баскетболист, огромный такой. Выпивал залпом пуд вина. Приходит Анзор Лежава – 2 метра 18 сантиметров. С ним вместе играет. Дядя говорит:

– Анзор, ты наш рог выпьешь?

А тот был такой скромный, он говорит:

– Я посмотрю.

Дядя говорит:

– Если ты выпьешь – я тебе этот рог дарю.

Анзор знаете, как держал этот рог? Вот так вот, двумя пальцами. Взял – и выпил.

Дядя побледнел – жалко ему стало. Это ж был фамильный рог Ге – ловани. Через несколько минут он этот рог заворачивает в лощеную бумагу. Плохое у него настроение.

Но мы же, грузины, благородством известны. Утром, когда гости уходят, дядя выносит этот рог, говорит:

– Анзор, дорогой, это тебе.

Тот говорит:

– Ты что, с ума сошел? Я похож на человека, который такую вещь из семьи заберет?

Мне было тогда пятнадцать или шестнадцать лет. На меня это очень подействовало.

Через много лет кто-то мне привез из Африки рог диаметром тридцать сантиметров. Помещается шестнадцать литров вина. Я его завернул и понес Анзору. Говорю:

– Анзор, дорогой, ты помнишь, что мы тебе рог должны? На вот тебе.

Анзор был серьезный, как ребенок. Он принял рог, посмотрел так и говорит:

– Слушай, это я не смогу выпить…

ФУТБОЛ В БОРЖОМИ

В Боржоми мы с двумя друзьями захотели поиграть в футбол. Пришли на маленький стадион, ищем, с кем сыграть. Видим – идут три русских парня. Лица унылые у всех – видно, пичкают их тут этой водой. Мы им:

– Ребята, пошли в футбол!

– Не, мы в футбол не играем.

– Ну хорошо, мы вам натыкаем.

– Ах, натыкаете!..

Договорились играть до двенадцати голов. Счет был 11:0 в их пользу. Мы втроем упали. Говорим:

– Сволочи, идите сюда. Вы кто такие?

– Я-то Рагулин, а это – братья Майоровы. Нас Тарасов отправил тут подлечиться.

В футбол они не играют, босяки!..

Мы с ними подружились, потом ко мне главврач приходил, орал:

– Эти трое целыми днями пропадают, возвращаются пьяные, спросишь – говорят, в футбол играли. С тобой! Оставь их в покое немедленно! Ты хочешь, чтобы меня посадили?!?

Контроль спецкомиссии

Если сейчас российские футбольные клубы проводят огромное количество международных матчей – товарищеских и официальных, – то в предвоенные годы советские команды выезжали за рубеж только по решению руководства КПСС. Более того, подготовка к каждой поездке напоминала подготовку к военным действиям, и от выезжавших требовали только побед.

«Спартак», например, в 1940 году отправили в Болгарию. Общественность, во-первых, была поставлена в известность о том, что болгарский футбол на тот момент – один из лучших в Европе. Во-вторых, состав «Спартака» укрепили пятью футболистами ЦДКА, четырьмя динамовцами, двумя торпедовцами и одним игроком «Локомотива». И, наконец, организованный перед поездкой продолжительный тренировочный сбор проходил под неусыпным контролем специальной комиссии, образованной по инициативе Сталина. Вдуматься только! В состав комиссии, опекавшей футбольную команду накануне обычных товарищеских матчей, входили секретарь московского областного и городского комитетов партии А. С. Щербаков, член Оргбюро ЦК партии Л. З. Мехлис, заместитель председателя Совнаркома СССР, незадолго до этого занимавшийся политическими процессами в должности генерального прокурора А. Я. Вышинский, председатель ВЦСПС Н. М. Шверник. На собрании перед выездом Щербаков говорил об исключительной чрезвычайно ответственности, которая ложится на спартаковцев как на представителей социалистического государства, отправляющихся в монархическое государство.

Сила болгарского футбола была явно преувеличена. Две игры «Спартак» (а фактически – один из вариантов сборной страны) выиграл с общим счетом 13:2, и руководство Советского Союза высоко оценило это «достижение»: пять игроков, в том числе армеец Григорий Федотов и динамовец Михаил Якушин (в наше время даже мысль о том, что кто-то из ЦСКА или «Динамо» может на время зарубежного турне оказаться в спартаковском составе, не может присниться в самом кошмарном сне), стали заслуженными мастерами спорта.

Хлопоты тирана

Сталин болезненно относился к неудачам советских спортсменов. Хрестоматийной стала история о том, как он на Политбюро устроил обсуждение провала сборной СССР по конькобежному спорту, крайне неудачно выступившей в 1948 году на чемпионате мира в Хельсинки. Перед отъездом обещали «лучшему другу всех физкультурников» медали, но ничего выше двенадцатого места не привезли. На заседании выступил Сталин. Огрвыводы последовали незамедлительно: глава спортивного ведомства Николай Николаевич Романов лишился должности, а перед конькобежцами была поставлена задача – установить мировые рекорды на всех дистанциях. В противном случае, пригрозили им, никогда не разрешат выезд на соревнования за границу.

Через пять лет задание партии и правительства было почти полно – стью выполнено. Спас расположенный на высокогорье каток в Медео. Сталин, которому об этом доложили, разрешил команде участвовать в чемпионате мира 1953 года в том же Хельсинки. 15 февраля Олег Гончаренко выиграл титул абсолютного чемпиона и был увенчан лавровым венком. В понедельник в Советском Союзе, как известно, выходила только одна газета – «Правда». Номер в воскресенье был сверстан заранее. Дежурный редактор тассовскую заметку о победе Гончаренко отложил в сторонку. Сталин, которому «Правду» доставляли сразу – из типографии, позвонил в редакцию и сказал: «Весь мир верит, что в Хельсинки на чемпионате мира победил наш Гончаренко, а „Правда“ не верит?» И повесил трубку.

Дежурного редактора не расстреляли и даже не уволили. Он отделался легким испугом – строгим выговором. Перед вождем же «Правда» выслужилась следующим образом. Во вторничном номере газета напечатала фотографию конькобежного триумфатора на первой полосе – впервые в истории главного партийного органа такой чести удостоился спортсмен.

«Где твоя дудка?»

Уникальная для мирового футбола история произошла в чемпионате СССР в 1950 году. В Москве ЦДКА, послевоенный лидер советского футбола, принимал «Шахтер» из Сталино. До этого армейцы, сезон всегда начинавшие неважно, потеряли по очку в Сталинграде, Куйбышеве и Харькове. «Шахтер» был с трудом обыгран – 2:1, причем победный гол ЦДКА забил при помощи арбитра: вратарь «Шахтера» Евгений Пестов зафиксировал в руках отправленный в его ворота мяч почти в полуметре от линии, однако судья Сигизмунд Лысаковский из Минска гол засчитал. Вот что через сорок лет после этого матча со слов Пестова записал член Союза журналистов СССР Л. Санин (запись обнародована известным историком и статистиком футбола Акселем Вартаняном):

«Оставалось играть минут десять, когда диктор по стадиону (в Москве! – А. Г.) сделал объявление, повергнувшее в шок и футболистов, и зрителей: „Настоящий матч опротестован (!!!) командой „Шахтер“ и будет переигран (!!!). О дне встречи будет сообщено дополнительно“. Мы ничего не могли понять. Какой протест? Ведь игра еще не закончилась».

Спустившись по завершении встречи в подтрибунное помещение динамовского стадиона, Пестов обомлел: навстречу ему шли министр угольной промышленности СССР Александр Засядько, которого футболисты «Шахтера» хорошо знали в лицо, поскольку он не раз с ними встречался – «Шахтер» все же, и Лаврентий Берия, которого в стране, даже не встречаясь с ним, знали все. Обомлевший Пестов по просьбе Засядько провел их в судейскую комнату, а сам остался в дверях, став свидетелем происходившего там. Один боковой арбитр как был в полусогнутом положении – бутсы расшнуровывал, так в нем и остался.

Второй манекеном застыл со стаканом чая в руках. А Лысаковский, оказавшийся к незваным гостям ближе всех, стал белее стены.

– Где твоя дудка? – рявкнул Берия, испепелив Лысаковского гневным, ничего хорошего не сулящим взглядом.

Лысаковский стал судорожно шарить у себя на груди, пытаясь нащупать непослушными пальцами сбившийся набок висевший на шее на шнурочке свисток. Наконец ему удалось это сделать.

– Вон он, – вымолвил бескровными губами перепуганный арбитр.

Берия характерно, по-бычьи, двинул подбородком в сторону и вынес свой приговор:

– Воткни его себе в…! Судить больше не будешь! – И, быстро повернувшись, зашагал прочь, увлекая за собой Засядько.

Дотошный Вартанян раскопал: в 1950 году Лысаковский судил еще одну игру, а на следующий год – две: на этом карьера 38-летнего арбитра завершилась. Берия с Засядько, наблюдавшие за матчем вместе и еще во время игры решившие назначить переигровку и заставившие объявить об этом диктора, оказали, между тем, «Шахтеру» медвежью услугу. К моменту переигровки ЦДКА здорово прибавил и растерзал горняков – 7:0. Точно так же армейский клуб разгромил «Шахтер» на его поле и во втором круге. «В следующий раз будут думать, прежде чем опротестовывать матч, говорили мы после 7:0», – отмечал в своих мемуарах форвард «команды лейтенантов» Валентин Николаев.

Патроны для Николая III

В свое время в Сокольниках на месте городской свалки по инициативе министра угольной промышленности и заместителя председателя Совета Министров СССР Александра Федоровича Засядько были построены теннисные корты «Шахтер». Они моментально стали знаменитыми – это было единственное место в Москве, где можно было проводить теннисные тренировки и соревнования зимой.

Одним из тренеров на кортах был легендарный Олег Леонидович Корнблит, в книге Виталия Мухина о котором – «Последний романтик эпохи» – я и обнаружил следующую историю:

«Засядько в должности зампреда правительства курировал, помимо всего прочего, спорт. А председателем Всесоюзного комитета по физической культуре и спорту был в то время некто Романов по прозвищу Николай III. Прозвище это он заслужил своим крутым нравом. И был истинным самодержцем в советском спортивном движении.

И вот однажды Романов приехал в спортивный зал на „Шахтере“, который строился исключительно на деньги Министерства угольной промышленности, посмотрел на площадки и объявил окружавшей его свите:

– Зал хороший, поэтому будем строить вокруг него беговые дорожки, прыжковую яму и сектора для метателей. Короче, все, что необходимо для легкоатлетов.

С тем и уехал.

Когда об этом узнал Засядько, он приехал на „Шахтер“ и поинтересовался:

– Кто-нибудь этот зал охраняет?

– А как же, – отвечают ему, – вневедомственная охрана.

– Позовите.

И вот к заместителю председателя Совета Министров СССР откуда-то из подсобки выползает „вневедомственный“ дед под сто лет с берданкой, которая едва ли не старше его.

– И что, – спрашивает Засядько, показывая на проржавевший ствол, – эта штука еще стреляет?

– Стреляет, – отвечает дед. – Только она не заряжена, потому что патронов нет.

– Ладно, – говорит Александр Федорович, – запасись патронами и, если здесь еще раз появится этот Николай III, стреляй в него без предупреждения, я разрешаю.»