Текст книги "Пушкин и Пеле. Истории из спортивного закулисья"

Поделились премией

Мало кто знает о том, что одно время заслуженный мастер спорта СССР по футболу Евгений Серафимович Ловчев был генеральным менеджером волейбольной команды «Искра» из подмосковного Одинцово.

Сам Ловчев рассказывает об этом эпизоде так:

«В начале 90-х министр обороны России Сергеев попросил моих друзей-бизнесменов заняться волейбольной командой „Искра“. Никто из них не разбирался особо в спорте, тем более – в волейболе. Попросили меня. Команда играла в чемпионате СНГ и в активе имела всего одну победу в пяти матчах. В волейболе тогда команды целый тур проводили в одном городе.

И вот – второй тур, играем в Одинцове. Матч с командой из Минска. Ведем в счете 2:0 по партиям. Время поджимает, около десяти часов вечера… Минчане отыгрывают одну партию, а в четвертой ведут со счетом 14:12 (напомню, что в те времена партию играли до 15 очков). И тут в зале выключается свет. Подхожу к тренеру нашей команды Сергею Цветнову – что делать, что по регламенту. Узнаю, что если в течение двух часов свет не дадут, то партия переигрывается, если раньше – то просто доигрываем.

Долго-долго ищем электрика. Выясняется, что в течение двух часов найти в Одинцове электрика решительно невозможно. Надо как минимум два часа и одну минуту.

Вдруг часа через полтора регламент трактуется иначе – при любом раскладе партия просто доигрывается. Электрик быстро находится, но время уже около полуночи, матч предлагают доиграть в Ворошиловграде через неделю. Начинается разминка, но свет вырубается вновь. Споры, разборки. Подхожу к команде: „Ребята, если выиграете игру – по 300 долларов каждому дополнительно“. Неожиданно легко минчане сравнивают счет. А затем наша команда с легкостью берет верх в решающем сете. Потом мне сказали: „Серафимыч, спать очень хотелось. Мы с Минском премией поделились. Дали по 100 долларов“.»

«У-у-у, негодяй!»

Как-то во второй половине 70-х годов я отправился в командировку в Киев, бывший тогда безусловной футбольной столицей Союза, и после вечерней тренировки киевского «Динамо» на базе в Конча-Заспе Валерий Васильевич Лобановский предложил мне заночевать в спальном корпусе. Чего, дескать, мотаться в город, завтра опять приезжать, пообщаемся, отдохнешь. Не принять такое предложение было нельзя, и я остался.

Приятели-футболисты Толя Коньков и Володя Веремеев, узнав об этом, поинтересовались, где я буду спать. «В комнате с Команом, – ответил я. – Там свободное место: сосед Комана – Анатолий Кириллович Пузач – до середины завтрашнего дня будет в Киеве». Ребята, переглянувшись, засмеялись. Я заволновался. «Понимаешь, какая штука, – стал объяснять Коньков причину веселья. – Михал Михалыч имеет обыкновение, как бы помягче выразиться, похрапывать. В поезде, бывало, когда мы из Киева в Москву ехали или обратно, забронировав весь вагон, в первом купе, которое рядом с проводником, заснуть удавалось не всегда, несмотря на то, что Михал Михалыч спал в последнем». «И что же делать?» – растерялся я. «Выход только один, – предложил Веремеев. – Выключить свет и постараться заснуть до его прихода».

Так я и поступил.

Проснулся от каких-то странных звуков, сопровождавшихся возгласами: «У-у-у, негодяй!» Открыл глаза. Горел свет. Возле шкафа стоял стул. На шкафу примостился Михал Михалыч, свернутой газетой колотил по стене, усыпанной комарами, и приговаривал: «У-у-у, негодяй!» Заметив, что я проснулся, Михал Михалыч с доброй улыбкой на лице сказал: «Сейчас, Сашка, всех этих негодяев перебью и поспим».

Поспали не все.

Пощечина от сэра

Много разговоров вызвала история, произошедшая однажды в раздевалке знаменитого английского клуба «Манчестер Юнайтед». Дэвид Бекхэм, звезда «МЮ», появился после матча с «Арсеналом» с кровоподтеком на щеке. Говорили, будто сэр Алекс Фергюсон, тренер «Манчестера», запустил в Бекхэма, игрой которого он остался недоволен, бутсу и по касательной попал в лицо игроку.

У Андрея Канчельскиса, много лет поигравшего в «МЮ» и хорошо знавшего не только обоих персонажей истории, но других людей из клуба, с некоторыми из которых российский футболист много лет поддерживал приятельские отношения, иная версия случившегося:

– И до этого памятного матча у Бекхэма в клубе были постоянные проблемы. Он, например, постоянно опаздывал на тренировки. Уедет на вечеринку в Лондон и задержится там. Из-за этого Фергюсон с ним конфликтовал и, как рассказывали, с облегчением вздохнул, когда удалось хорошо, с выгодой для клуба, продать Бекхэма.

В том матче «МЮ» проиграл «Арсеналу». В раздевалке все огорчены, один Бекхэм смеется. Фергюсон ему сделал замечание – мы, мол, проиграли, а у тебя все хи-хи да ха-ха… Ты что, всем нам показываешь, что ничего страшного не произошло? Бекхэм дружил с игравшим тогда в «Арсенале» левым защитником Эшли Коулом, и Фергюсон возьми да скажи тогда: тебя, дескать, Коул сделал. Бекхэм в ответ: «А тебя, получается, Арсен Венгер сделал». И тогда сэр Алекс влепил Бекхэму пощечину.

Подкуп по-корейски

На чемпионате мира 1966 года в Англии главной сенсацией на предварительном этапе стала, конечно, победа сборной КНДР, дебютировавшей в подобных турнирах, над итальянской командой. Со счетом 1:0 в Мидлсбро в заключительном для корейцев и итальянцев матче предварительного раунда. У КНДР появился отличный шанс выйти в четвертьфинал. Всего-то и нужно было для этого, чтобы советские футболисты на следующий день обыграли в Сандерленде чилийцев.

Но фокус был в том, что сборная СССР, вне зависимости от результата последней игры, обеспечила себе первое место в группе и матч с Чили был ей по барабану. После выигрыша у итальянцев тренерский штаб советской команды решил выставить на матч с Чили резервистов. Из игроков основы в составе оказались лишь Шестернев и Воронин.

В день игры в расположении сборной СССР появилась корейская делегация, человек пять. Все – в «сталинских» френчах с большими накладными карманами. «Мы, – рассказывал защитник сборной СССР Валентин Афонин, ростовчанин, без юмора не обходившийся, – подумали: деньги принесли». Руководство команды накрыло гостям стол: икорка черная и красная, рыбка, «Столичная» в запотевших бутылках. Сели. От водочки корейцы не отказались. С удовольствием закусили. Потом говорят: «Просим, чтобы вы не проигрывали Чили. За это мы вас отблагодарим». – «Чем?» – полюбопытствовали гостеприимные хозяева. Все корейцы встали, и старший торжественно произнес: «Мы подарим каждому советскому игроку и каждому тренеру по полному собранию сочинений товарища Ким Ир Сена».

Профессия Шостаковича

Дмитрий Дмитриевич Шостакович много лет сам хотел написать нечто вроде гимна футболу, большим любителем которого он слыл. Но Матвей Блантер опередил Шостаковича и написал «Футбольный марш», по сей день исполняющийся на российских стадионах во время выхода команд на поле. Блантер с секундомером выверял, сколько времени уходит на то, чтобы футболисты добежали до центра поля. Это потом они стали брести, словно грибники на опушке леса. Шостакович радостно говорил о «Марше»: «Это наш Мотя сочинил». В кабинете Дмитрия Дмитриевича висели два портрета – Бетховена и Блантера.

Блантер, говорят, свой повесил сам – пускай, дескать, висит, – а Шостаковичу неудобно было его снять.

Как анекдот рассказывают историю. Однажды после какого-то матча, на котором побывал Шостакович, к нему подошли два слегка поддавших мужичка и вежливо спросили, не будет ли он третьим. Когда Дмитрий Дмитриевич поинтересовался, о чем идет речь, один из мужичков спросил: «А ты кто будешь по профессии?» – «Композитор», – признался Шостакович. «Ну, ладно, не хочешь – не говори».

Песня вместо марша

С маршем Матвея Блантера попытались расправиться перед началом чемпионата России 1999 года. На презентации турнира в спорт-баре «Штрафной» было объявлено о новом футбольном гимне. В прессе появились такие сообщения: «Новое поколение болельщиков выбрало себе и новый футбольный гимн, который впервые исполнил солист группы „Ва-банкъ“ Александр Скляр (музыка Михаила Мшенского, слова Александра Виста). Теперь перед началом и в перерыве матчей российского чемпионата вместо привычного болельщикам-ветеранам марша Матвея Блантера будет звучать песня рок-звезды».

Никто, понятно, ничего себе не выбирал. Организаторы чемпионата заказали – за гонорар, разумеется, – песню. Им хотелось сдать в утиль блантеровский марш. Ничего из этого не вышло. Рок-песенка как возникла, так и испарилась, а под марш Матвея Блантера команды по-прежнему выходят на поле.

«Первый у нас уже есть…»

Валерий Лобановский в 70-е годы в начале января почти всегда приезжал в Ленинград в гости к своему другу, артисту Олегу Борисову. Приезжал с семьей, и они отлично проводили вместе время: театры, музеи, поездки в исторические пригороды, совместные ужины. К ним часто присоединялась семья Морозовых – Юрий и Галина.

Однажды они отправились ужинать в популярный тогда ресторан «Садко». У входа – огромная очередь, люди в ожидании освободившихся столиков. Морозов и Борисов на правах аборигенов, в городе, причем, не последних, попытались уговорить бдительного швейцара. Не тут-то было! Непреклонность стража ресторанных дверей оказалась поразительной: «Отойдите, не мешайте». И вдруг швейцар увидел скромно стоявшего в сторонке Лобановского. «Вот товарищ Лобановский, – объявил он, – пусть проходит. Он заказывал столик». «А они, – отмеченный швейцаром Лобановский показал на Юрия Андреевича и Олега Ивановича, – со мной», и Морозов еще долго дулся на швейцара, его не признавшего, а «этого, из Киева приехавшего – пусть бы там его узнавали!» – пустившего.

Как-то вечером после спектакля в БДТ Олег Борисов задержался в гримуборной, его жена Алла, отменная кулинарка, отправилась домой чего-нибудь приготовить, а Лобановский с женой Адой зашли в гастроном купить к столу сладкого и шампанского. В магазине они встали в очереди в соответствующие отделы. К высокому стройному Лобановскому, стоявшему последним – в дубленке, пыжиковая шапка на голове, подошел скромно одетый человек и вежливо спросил: «Не будете ли третьим?» Лобановский с невозмутимым лицом ответил: «Нет. Только первым». – «Ничего, к сожалению, не получится. Первый у нас уже есть».

Бакинская «пушка»

Юрий Александрович Севидов, знаменитый форвард московского «Спартака», пару сезонов отыграл за алма-атинский «Кайрат» (забил там, между прочим, 22 гола в 63 матчах). Он рассказывал о появлении в «Кайрате» тренера Артема Григорьевича Фальяна:

– Кайратовцы узнали, что Фальян когда-то играл за бакинский «Нефтчи», провел в составе этой славной команды три матча в чемпионате Союза и забил два мяча в свои ворота, за что в Баку его сразу прозвали «Пушкой».

На первом же собрании в «Кайрате» Фальян заявил: «Вы меня все, конечно, знаете. Я „Шахтер“ до вас тренировал. Он до меня на 20-м месте шел, я бросил им дубль-вэ и ушел с 20-го на 13-е». Футболисты падали от хохота. Вратарь Шведков на самом деле упал со стула. Фальян смотрит – понять не может, что же он такое сморозил? Спрашивает: «А как у вас с транспортом, сколько автобусов?» – «Да один, Артем Григорьевич». – «Один? У меня в „Алге“ было четыре!» Вратарь, только-только отсмеявшись, спросил: «А что, Артем Григорьевич, мы соперников прямо так, на автобусах давить будем?»

Играл как-то «Кайрат» в Грузии. Фальян начал состав грузинский называть – что-то страшное, ни одной фамилии правильно. Хохот за два часа до матча. Фальян: «Кто у них там слева играет? Нодий?» Обстоятельный Сергей Рожков не выдержал: «Во-первых, не слева, а в центре, а во-вторых, не Нодий, а Нодия». – «Жорка, что ли? Не-ет, я его знаю. Он слева». Потом ручку-указку достает, фишки на макете двигает и говорит: «Ну, если уж и сейчас вы их не обыграете, я не знаю просто, что с вами делать, все уже вам объяснил!»

«Кайрат», понятное дело, с тренером такого уровня из высшей лиги вылетел. Сначала начальство устроило собрание команды без Фальяна. Ребята – красной линией прошло по всему собранию – говорят:

«Сколько можно с клоуном работать?» Потом пришел Фальян, ему дали слово: «Да, мы в этом году сделали ошибку, поехали готовиться к сезону на Черноморское побережье, а надо было в Карпаты ехать. Теперь поедем в Карпаты». Ему говорят: «Артем Григорьевич, о чем вы? Какие Карпаты? Вас снимают!» – «Меня? Кто меня снимает?» – «Ребята не хотят с вами работать». – «Пусть встанут те, кто не хочет со мной работать!» Встали человек пятнадцать. Весь практически основной состав. Фальян посмотрел на них и говорит: «А, эти? Как раз те, кого я хотел отчислить».

Не тому привет

Василий Павлович Аксенов со спортом всегда дружил. И сам занимался – бегом и баскетболом, и писал о нем – один только его «Рассказ о баскетбольной команде, играющей в баскетбол» – о кондрашинском «Спартаке», – опубликованный в августе 1971 года в журнале «Юность», чего стоит. Аксенов рассказал в интервью Евгению Гику замечательную историю, «смешной случай», как назвал ее писатель:

– Опытный журналист и шахматист, член Союза писателей Саша Кикнадзе – отец двух «телевизионных сыновей» – в 1978 году собрался на матч Карпов – Корчной. В Доме литераторов увидел меня и очень взволнованно сообщил: «Завтра улетаю в Багио». – «Саша, здорово, – поздравил я его. – Передай там привет. Скажи, что мы все следим и поддерживаем…» – «Да, обязательно передам Анатолию Евгеньевичу». – «Так и скажи Виктору Львовичу, что мы, писатели, за него горой стоим, горячо болеем». Кикнадзе чуть дара речи не лишился.

Я тогда, в пору матча в Багио, несколько раз ходил на планерки к генеральному директору ТАСС Леониду Митрофановичу Замятину, замещая уехавшего отдыхать заведующего спортредакцией Александра Ермакова. В первые же дни Замятиным было ретранслировано указание из ЦК КПСС: фамилию «Корчной» не упоминать вообще. Называть его «претендентом» и, в зависимости от цвета фигур, которыми он играет конкретную партию, «белые» или «черные».

Тайна состава

В ноябре 1978 года футбольная сборная СССР, которую тренировал тогда Никита Павлович Симонян, была приглашена на три товарище – ских матча в Японию. Я работал тогда в спортивной редакции ТАСС, в агентство обратились его японские партнеры и попросили передать материал о предстоящей поездке, разумеется, с составом команды внутри материала. Я позвонил Никите Павловичу и попросил назвать имена игроков, намеченных им для поездки на Дальний Восток. Симонян, исключительно вежливый и всегда деликатный человек, с сожалением сообщил, что состав, а также расписание матчей вышестоящие организации запретили давать в прессу до той поры, пока команда не отправится в Японию.

Кто в те времена проходил по разряду «вышестоящих организаций»? Запретительными и разрешительными полномочиями касательно всех областей жизни в СССР обладала только одна организация – ЦК КПСС: многочисленные отделы и сектора ЦК, а применительно к спорту – сектор спорта Отдела агитации и пропаганды. Сектор, заручившись поддержкой руководителей Отдела, назначал и снимал главных тренеров сборных, руководителей управлений Госкомспорта и Федераций по всем видам спорта, в частности, Федерации футбола СССР. Международная федерация футбола (ФИФА) закрывала глаза на подобное вмешательство государства в футбольные дела. Если бы ФИФА следовала своим правилам, она должна была время от времени исключать Федерацию футбола СССР из мировой футбольной семьи, хотя бы на непродолжительный срок – до предоставления гарантий, что в будущем такое не повторится. Не исключала. Из-за нежелания ссориться с великой ядерной державой.

Демарш Сабо

Однажды Йожеф Сабо, боец до мозга костей, названный Бобби Чарльтоном на английском чемпионате мира 1966 года «единственным профессионалом» в сборной Советского Союза (спорное, разумеется, суждение, но все же…), едва не завершил футбольную карьеру из-за собственной несдержанности.

Сборная СССР готовилась в Москве к двум четвертьфинальным матчам чемпионата Европы с венграми и в рамках подготовки провела в апреле 1968 года в Лужниках товарищескую встречу с бельгийцами. Победу хозяевам поля принес точный удар Сабо со штрафного на последней минуте. Из Лужников команда вернулась «домой» – она базировалась тогда в Вешняках, в доме отдыха ЦК ВЛКСМ, в котором, помимо футболистов, было немало восстанавливавших силы комсомольцев самого разного пошиба. Там же проводились семинары для высокопоставленных комсомольских руководителей, ежедневно завершавшиеся пьянками-гулянками.

Один из семинаристов, пребывая в веселом вечернем состоянии, встретил в коридоре уставших после игры футболистов сборной и выложил им: «Ну что, дармоеды, мы вас кормим, а вы играть не умеете». Сабо с трудом оторвали от комсомольца, с которым полузащитник моментально стал проводить воспитательную работу. «Особенно, – вспоминает Сабо тот эпизод, – меня взбесило „кормим“. Это они-то, нахлебники вечные, нас кормят?» Разгоревшийся скандал (а комсомолец нажаловался, естественно) вроде бы погасили, но Сабо в категоричной форме отказался ехать в составе сборной СССР на официальный матч в Венгрию.

Что тут началось! И председатель союзного Спорткомитета Сергей Павлов на ковер вызывал, и статья «Заслуженный ли мастер Сабо?» появилась, и версия, согласно которой Сабо отказался ехать в Будапешт, потому что он венгр и не хочет играть против своих, была обнародована… Павлову, грозившему футболисту всевозможными карами, Сабо уговорить не удалось. То, что он действительно заслуженный, Йожеф подтвердил после того, как завершил «творческий отпуск», вернулся в футбол и в составе московского «Динамо», куда его пригласил Константин Иванович Бесков, сыграл в финале Кубка обладателей европейских кубков с «Г лазго Рейнджерс». Что же до национального вопроса, то как не вспомнить, что на мировом чемпионате в Англии в четвертьфинале СССР – Венгрия Сабо был лучшим в составе советской команды. Каждый венгр, оказываясь во время матча рядом с Йожефом, считал своим долгом назвать его «предателем».

Таганка и футбол

В мае 1982 года в Финляндию впервые приехал Театр на Таганке. За границу его, как известно, пускали редко, гастроли вызвали огромный интерес. В Хельсинки в Национальном театре они начинались спектаклем «Десять дней, которые потрясли мир». Утром, когда подготовка к вечернему действу шла полным ходом, я познакомился в театре с Давидом Боровским, гениальным театральным художником и просто замечательным человеком. Давид стоял на втором этаже и наблюдал, как над буфетной стойкой расположенного в центре финской столицы театра прибивают имевший отношение к оформлению спектакля призыв Владимира Маяковского: «Ешь ананасы, рябчиков жуй,/День твой последний приходит, буржуй». Рябчиков и ананасы вечером в буфете не подавали, но призыв поэта местные буржуины внимательно изучали.

Заметки о гастролях Таганки мой родной ТАСС, несмотря на все старания, в печать не отправлял. Лишь небольшой итоговый опус был опубликован в «Советской культуре». Но самое, наверное, поразительное упоминание о состоявшихся гастролях появилось в еженедельнике «Футбол-хоккей». Тогда же, в мае, в Финляндии проходил юношеский чемпионат Европы по футболу. Приехала сборная СССР, вместе с ней – группа специалистов и журналистов, в составе которой было много хороших знакомых и один старый друг, Валерий Макарович Березовский, работавший тогда в упомянутом еженедельнике. С Макарычем много общались, он, когда группа находилась в Хельсинки, был у меня дома.

Когда же группа отправилась к месту проведения игр с участием советской команды, в составе которой, к слову, выступали совсем юные тогда Олег Протасов, Геннадий Литовченко и Алексей Еременко (он в зрелом возрасте уехал играть в Финляндию, обосновался там с семьей, его сыновья – Алексей и Роман – известные футболисты, игроки национальной сборной Суоми), я ездил на матчи.

Валере я рассказал о таганских гастролях, и он вставил несколько абзацев о них в свой итоговый материал о чемпионате. «Игры юношеского чемпионата Европы, – поведал Макарыч читателям, – не в состоянии произвести такой фурор, какой произвел московский Театр на Таганке, только что закончивший свои гастроли в Хельсинки, Турку и Тампере. В день премьеры столичные газеты писали: „Все билеты на все спектакли проданы до единого. Но тех, кому не посчастливилось, просим не огорчаться. Приходите сегодня вечером на площадь к Национальному театру, и вы увидите часть спектакля „Десять дней, которые потрясли мир“. Площадь настолько оказалась запруженной народом, что машина президента Финляндии с трудом пробралась к парадному входу. Герои спектакля – в кожанках, перепоясанные пулеметными лентами, с винтовками и гитарой – вышли на площадь и сыграли первые сцены на ней“.»

Этот номер еженедельника «Футбол-хоккей», № 22 от 30 мая 1982 года, имел, рассказывают, колоссальный успех на Таганке. Артисты отправили администратора театра на улицу Архипова, где рядом с синагогой располагалось здание редакции «Советского спорта», приложением к которому и был тогда «Футбол-хоккей». Несколько десятков экземпляров номера с отчетом Валерия Березовского о юношеском чемпионате Европы администратор повез в театр.