Текст книги "Пушкин и Пеле. Истории из спортивного закулисья"

Вмешательство Молотова

В первом за 1992 год номере журнала «Динамовский футбол» было опубликовано – в связи с его 85-летием – интервью с капитаном первых чемпионов СССР, московских динамовцев, Сергеем Сергеевичем Ильиным.

«В недавних мемуарах, – так прозвучал один из вопросов, – Н. П. Старостин бросил тень на „Динамо“, обвинив главного шефа довоенного „Динамо“ в кознях против него лично и возглавляемого им „Спартака“. „Я, – ответил Сергей Сергеевич, – с искренним уважением отношусь к Н. П. Старостину как спортсмену, но многое из того, что прочитал недавно, отвергаю с порога. Во-первых, не надо забывать, что Николай был не просто футболистом и организатором команды „Спартак“, – он был и руководителем общества, проводил определенную политику в спорте, рисковал, интриговал, завязывал на высоком уровне нужные связи. А раз ты ведешь крупную игру, то всегда будь готов и к крупному проигрышу. Мы, динамовцы, во всяком случае, не лицемерили. Вы не найдете на страницах печати наших славословий товарищу Сталину, как и хулы в его адрес. Во-вторых, а всегда ли спартаковцы были образцом для подражания? Ведь я до сих пор нигде не прочитал настоящей правды о „победе“ „Спартака“ над басками, которой они до сих пор похваляются. А ведь наше поражение от тех же басков мне дороже их победы. Оно во много раз честнее. „Спартак“, а вернее – один из вариантов сборной столицы – нет, пожалуй, СССР! – в том матче не играл лучше. Та победа была „обеспечена“, причем так, что ошарашенные баски ушли с поля, и потребовалось вмешательство самого Молотова, чтобы они вернулись в игру“.»

Конькобежный партбилет

Чего только не придумывали партийные идеологи в Советском Союзе, дабы, как им казалось, поднять уровень значимости первых лиц, скажем Н. С. Хрущева.

В начале 1964 года, когда позиции первого секретаря ЦК КПСС заметно пошатнулись (так, во всяком случае, видится из сегодняшнего дня; не только, впрочем, из сегодняшнего: зять Хрущева, главный редактор газеты «Известия» Алексей Аджубей, еще в марте 1963 года считал, что позиции тестя ухудшаются), в ЦК придумали историю со вступлением в ряды членов КПСС известной спортсменки Лидии Скобликовой. За ее подписью из олимпийского Инсбрука, в котором «уральская молния» выиграла четыре золотые медали на конькобежных дорожках, ушло в адрес Хрущева письмо, в котором она сообщала руководителю страны: «Хочется поделиться с Вами своей радостью и доложить Центральному Комитету, лично Вам, Никита Сергеевич, что мне удалось выиграть все четыре дистанции и привезти на Родину четыре золотых медали». Далее Скобликова рассказала, что на недавней пресс-конференции в Инсбруке американский журналист спросил у нее, является ли она членом Коммунистической партии. Никто, понятно, ничем подобным у Скобликовой не интересовался, но она, в соответствии со сценарием подготовивших эту акцию идеологических работников, большой группой входивших в состав советской олимпийской делегации, через мифического американца подошла к главному вопросу письма: «Я – комсомолка, а самая заветная моя мечта – стать членом партии Ленина. Если это возможно, дорогой Никита Сергеевич, прошу считать это мое письмо моим заявлением о приеме в ряды ленинской партии коммунистов».

Конечно, возможно. И Хрущев, спустя двое суток, отвечает на письмо Скобликовой: «Центральный Комитет КПСС рассмотрел Вашу просьбу и принял Вас в члены КПСС. Теперь Вы можете сказать, что Ваше желание исполнилось, и Вы являетесь членом Коммунистической партии Советского Союза».

Чем для Хрущева закончился 1964 год, всем известно, а вот Скобликова, по свидетельству известного спортивного журналиста Владимира Пахомова, стала четырнадцатым – за всю историю страны – членом КПСС, принятым в партию ЦК без прохождения кандидатского стажа. В одном ряду с олимпийской чемпионской – летчик Валерий Чкалов, микробиолог Николай Гамалея, военачальник Леонид Говоров, космонавт Валерий Быковский, улетевший в 1963 году в космос комсомольцем, а вернувшийся коммунистом…

«Справедливо ли это?..»

Эдуарду Стрельцову, после того как он вышел из мест заключения, долго не разрешали играть за «Торпедо» в чемпионате страны. В первенстве Москвы он играл, собирая на торпедовском стадионе полные трибуны, а вот команда мастеров оказалась для Стрельцова под запретом.

Однажды Аркадий Вольский, знаменитый парторг ЗИЛа, не выдержал. Он отправился на прием к Леониду Ильичу Брежневу, захватив с собой двух зиловцев – Героев социалистического труда. Их поддержка была крайне необходима. У одного Вольского ничего бы, наверное, не вышло.

Для начала Вольский и его компаньоны рассказали Брежневу о производственных процессах, об обстановке в коллективе, а потом, будто ненароком, вспомнили о Стрельцове, посетовав на то, что ему не позволяют играть за «Торпедо», за которое, между прочим, сказали посетители, болеют тысячи заводчан.

«Это, – услышали они ответ Брежнева, – неправильно. Я, Аркадий, что-то понять не могу. Вот слесарь вышел из тюрьмы – ему же никто не запрещает работать слесарем. А футболист почему не может? Справедливо ли это?»

Аркадий Вольский воспользовался ответом генерального секретаря на все сто: у ЗИЛа больше не было проблем с включением Эдуарда Стрельцова в заявку «Торпедо» на участие в чемпионате СССР.

Маршрут для инструктора

В советские времена на все чемпионаты мира по основным видам спорта – футболу и хоккею – в составе делегации непременно отправляли инструкторов из отдела агитации и пропаганды ЦК КПСС.

Весной 1974 года на турнир в Хельсинки с командой поехал Николай Немешаев. После того как сборная СССР в предварительном раунде проиграла главным своим соперникам – хоккеистам Чехословакии – с разгромным счетом 2:7, Всеволод Бобров, главный тренер, последним шел в раздевалку. Можно только представить, что творилось у него на душе. И вдруг Немешаев, до этого живший в делегации по принципу «тише воды, ниже травы», вспомнил о своей принадлежности к главному карающему органу – ЦК – и бросил вслед Боброву, уже открывавшему дверь раздевалку: «А команду, между прочим, тренировать надо!» (об этом Бобров по возвращении в Москву с победного, кстати говоря, для сборной СССР чемпионата рассказал своему другу, журналисту Владимиру Пахомову). Инструктор ЦК КПСС был немедленно послан по известному адресу.

Поражение от чехословаков вызвало, к слову, настоящую панику в Москве. В Хельсинки был немедленно командирован зампред Спорткомитета Виталий Смирнов. Советский посол в Финляндии Владимир Степанов вызвал в здание на Техтаанкату – по заданию из Москвы, разумеется, – Боброва и капитана сборной Бориса Михайлова и пригрозил: «Партбилет на стол положите!» Михайлов, человек прямой и в высшей степени порядочный, ответил, изумив посла, привыкшего к подобострастию, смелостью: «Не вами выдан, не вам и отбирать». Маршрут же, предложенный Всеволодом Бобровым инструктору из ЦК КПСС, стал основной причиной увольнения тренера из сборной. Спорткомитетовские и партийные чиновники не рискнули объявить ему об отставке в глаза, а позвонили начальнику ЦСКА Ивану Покусаеву для того, чтобы тот передал Боброву: «Больше он со сборной СССР не работает».

Невыездной полковник

Александр Яковлевич Гомельский вправе претендовать на несколько строк в «Книге рекордов Гинесса»: знаменитый на весь мир баскетбольный тренер семь раз становился в Советском Союзе невыездным. Сегодняшним молодым людям термин этот не понять, а тогда невыездных было немало. Поводом для того, чтобы запретить выезд за границу, могло быть все, что угодно. В последнем для Гомельского случае – в 1986 году – таким поводом стала анонимка на главного тренера сборной Советского Союза. «Доброжелатель» довел до компетентных органов «сведения» о том (о содержании доноса Гомельский узнал через много лет), что во время поездки команды по США главный тренер на несколько дней покидал своих подопечных, тайно летал в Израиль, где договаривался о предоставлении ему израильского гражданства. Проверять сигнал, конечно же, никто не стал. Проще объявить главного тренера невыездным, а значит, автоматически лишить его должности.

Авторство анонимки приписывают Арменаку Алачачяну, высококлассному в прошлом защитнику ЦСКА и сборной СССР, тренировавшему армейский клуб и мечтавшему совмещать эту работу с тренерством в сборной. Но не суть важно, кто автор. Важно лишь то, что Александр Яковлевич Гомельский, целенаправленно занимавшийся подготовкой сборной к Олимпиаде-88 в Сеуле, был лишен возможности продолжать начатое дело. На чемпионат мира в Испанию команду повез рекомендованный Гомельским Владимир Обухов.

Один из руководителей Госкомспорта Валентин Лукич Сыч сказал, по свидетельству Владимира Гомельского, невыездному тренеру следующее: «Саша, мы здесь ни при чем. Тебя невыздным делает ЦСКА.

Это политические органы не подписывают на тебя выездную характеристику. Мы, руководство Госкомспорта, хотим, чтобы ты тренировал сборную и готовил ее к Олимпиаде в Сеуле. Поэтому мы тебе предлагаем: увольняйся из Вооруженных сил. Хватит, ты свое отслужил. И ты сразу будешь выездным. Мы тебе это гарантируем».

И полковник Гомельский решился. Почти сорок лет выслуги остались позади. Он стал гражданским человеком. Вновь возглавил сборную. И выиграл с ней в 1988 году самый престижный в баскетбольном мире турнир – олимпийский.

Двойная ссылка

С Сергеем Павловым в первой половине 80-х годов обошлись по-свински. Высоким руководителям не хотелось иметь рядом с собой энергичного молодого министра спорта, готового в любой момент заняться активной политической деятельностью, и они отправили его послом в Монголию. Почти все работавшие с ним в Улан-Баторе вспоминают время «при Павлове» как самое интересное время в посольской жизни в этой стране, расположенной на обочине мировой политики. Павлов моментально превратился в дипломата высокого ранга, уровень которого позволял ему оказаться в одном из кабинетов на шестом этаже МИДовского здания на Смоленской площади – этаже для руководителей. Нет. После Монголии Павлова отправили в Бирму. И там он проявил себя самым лучшим образом. Но стоило только ему в 1989 году отметить 60-летие, в посольство сразу же поступила шифрованная телеграмма, предписывавшая Сергею Павловичу сворачивать деятельность посла – пора, дескать, на пенсию.

В Москве Павлов, полный сил, записался на прием к министру иностранных дел СССР Эдуарду Шеварднадзе, которому протежировал во времена комсомольской молодости и которого на каком-то этапе даже считали «выдвиженцем Павлова».

Министр экс-посла в Бирме не принял. Только и остались от Шеварднадзе письма Павлову, одно из которых процитировал в своей книге «Лидер» о Сергее Павловиче мой коллега Сева Кукушкин: «Как восход солнца над горами был твой приезд в Грузию…» Не так ярко, как о Леониде Ильиче Брежневе («Будучи очевидцем титанической деятельности Леонида Ильича Брежнева, читая записи его бесед, фундаментальные труды, выступления по внешним и внутренним проблемам, испытываешь искреннюю радость и гордость от сознания того, что во главе партии и государства стоит человек, в котором органично сочетаются широчайшая эрудиция, ленинская принципиальность, пролетарская стойкость, революционная смелость, высокий гуманизм, редкая дипломатическая гибкость.»), но все же.

Валетбол на шведском столе

В 1983 году на спорт был брошен Марат Владимирович Грамов, прежде, в должности заместителя заведующего отделом агитации и пропаганды ЦК КПСС, курировавший в Советском Союзе этот вид человеческой деятельности. К спорту вообще-то выпускник Саратовской высшей партийной школы никогда никакого отношения не имел. Более того, он его не любил, не знал и знать не хотел. Но коли партия бросила на этот участок, пришлось подчиниться. Партия знает, где какие кадры ей нужны.

Деятельность нового главы Госкомспорта сразу же получила название «грамовщина». Он начал с того, что не просто уволил Валерия Лобановского с поста главного тренера сборной СССР (у тренера профессия такая – когда-то, рано или поздно, быть уволенным) после проигрыша португальцам в Лиссабоне со счетом 0:1 из-за возмутившей всю футбольную Европу судейской ошибки, но сделал это в предельно издевательской форме. Бывший аппаратчик ЦК КПСС продиктовал приказ, в котором Лобановскому, а заодно и его коллеге по сборной Никите Симоняну запрещалось впредь работать со всеми сборными страны, начиная с юношеских. В 1986 году, правда, начальники Грамова из ЦК заставили его вновь обратиться к Лобановскому, и он это, разумеется, сделал, не отменив собственный приказ, продолжавший действовать. Приказ этот, к слову, так никогда и не было отменен: после распада СССР и отменять его было некому.

Грамов, над которым посмеивались за изменение названия вида спорта – вместо «волейбол» он на всех совещаниях и заседаниях говорил «валетбол», – решил однажды ввести режим жесткой экономии в подготовку сборных страны по различным видам спорта. Начал он с горнолыжников. На заседании коллегии Грамов попросил тренера горнолыжников доложить план работы предстоящей зимой. «Первый сбор в Шамони, – принялся докладывать тренер. – Второй – в Кортина д’Ампеццо, третий – в Санкт-Морице…» «Достаточно, – сказал Грамов. – Понятно, что вы настроились разъезжать по заграницам и не хотите тренироваться на родной земле». «Дело в том, Марат Владимирович, – пытался отстоять свою позицию горнолыжный тренер, – что нас, во-первых, везде принимают на льготных условиях, во-вторых, во всех этих местах идеальные условия для занятий, в-третьих, мы живем в отелях, в которых шведские столы.» «Шведские столы? – переспросил Грамов. – На коллегии есть кто-нибудь из отдела настольного тенниса?» – «Есть», – последовал ответ. «Вам купили шведские столы?» – спросил Грамов. «Купили. Четыре стола», – ответил пингпонгист. «Вы довольны?» – поинтересовался Грамов. «Очень довольны», – услышал руководитель в ответ. «Вот и этим, горнолыжникам, – сказал Грамов, обращаясь к управляющему делами Госкомспорта генерал-лейтенанту в отставке Абашину, – купите для начала три, и пусть тренируются дома».

История с Лобановским и шведскими столами относится к 1983 году, а в начале следующего года Марат Владимирович отправлял первую свою делегацию на Олимпийские игры – на зимние в Сараево. Как водится в таких случаях, были заказаны чартеры Аэрофлота. Грамову доложили, что на одном из рейсов – перебор, надо что-то менять. Он попросил доложить, какие команды на борту. Доложили. Услышав, что в числе прочих сборная по лыжному двоеборью, уточнил: «Это там, где на лыжах ходят и с трамплина прыгают?» Узнав о том, что он совершенно прав, Грамов распорядился: «Пусть те, которые на лыжах ходят, летят этим рейсом, а те, кто с трамплина прыгает, – следующим».

Привлечение Самаранча

Убрать Колоскова с должности президента РФС пытались не раз и не два. Одна из первых попыток сделать это относится к 1994 году, то есть, почти сразу после того, как Вячеслав Иванович сделал для России благое дело: добился статуса правопреемника Советского Союза в мировом футбольном сообществе и участия именно сборной России (не Украины с Грузией, не говоря уже об Армении с Белоруссией) в отборочном турнире чемпионата мира-94.

В Москву тогда приехал с визитом Хуан Антонио Самаранч, и антиколосковские силы наверху решили этим событием воспользоваться. Самаранч, понятное дело, встречался с Борисом Ельциным. О чем они доподлинно говорили, неизвестно, стенограмма беседы не опубликована. Однако на следующий день после встречи тогдашний пресс-секретарь Ельцина Сергей Ястржембский поведал публике о том, что президент МОК будто бы спросил у Ельцина: «Как же так, господин президент? В вашей великой стране много отличных спортсменов, но никак при этом не заиграет на высоком уровне футбольная сборная». И Ельцин, будто бы, ответил: «Да, у нас есть отличные игроки, но футбольные руководители устарели. Мы будем их менять».

Сигнал Колоскову, что и говорить, прямой, без намеков. Но Вячеслав Иванович, прошедший серьезную школу чиновничьих взаимоотношений в советские времена, – не из пугливых людей. Многие на его месте после такого заявления (фактически – от имени президента страны) подняли бы лапки кверху и сдались. Колосков же обратился к человеку, который был на встрече Ельцина с Самаранчем – президенту Национального олимпийского комитета России Виталию Смирнову – и из первых рук узнал о том, что Ястржембский, мягко говоря, ввел общественность в заблуждение, а иначе – соврал. «Я, – рассказал Смирнов Колоскову, – вел запись всей беседы. Ястржембский выдал, видно, свое мнение за действительность. О футбольном руководстве речи вообще не было».

Плановое хозяйство

Перед началом каждого сезона знающие люди практически безошибочно называют команды первого дивизиона, которые имеют наибольшие шансы для перехода в премьер-лигу. Прогноз основывается на простейших знаниях. Есть ли, во-первых, желание перебраться классом выше – у местных властей и самого клуба? Способен ли бюджет – это во-вторых – помочь реализации задачи? И, наконец, самое главное: является ли клуб-претендент реальным очередником, поскольку очередь давно сформирована? Она, разумеется, корректируется в зависимости от возникающих обстоятельств, но – существует.

И очередь эта – не ноу-хау России. Существовала она и в советские времена. «Не думаю, что для людей, близко соприкасавшихся с футбольной кухней СССР, – говорит Марк Тунис, работавший со многими клубами, в том числе с душанбинским „Памиром“, – была откровением негласная очередь для клубов, претендовавших на повышение в ранге».

В 1981 году «Памир» за восемь туров до конца турнира в первой лиге занимал второе место. В «вышку» переходили две команды, и стали поговаривать о серьезных перспективах душанбинского клуба. Руководителей команды пригласил к себе на «встречу без галстуков» первый секретарь ЦК компартии Таджикистана Рохмон Набиев и поинтересовался у Туниса, может ли он, как главный тренер, «поставить перед футболистами задачу выйти уже в этом году в высшую лигу?» «Я, – рассказывает Марк Исаакович, – ответил: „Если среди присутствующих и есть человек, способный поставить такую задачу, то это только вы, первый секретарь ЦК“. „Интересно, – удивился Набиев, – что я для этого должен сделать?“ „Для начала, – стал разъяснять ситуацию Тунис, – вам следует позвонить руководителю Спорткомитета СССР Сергею Павловичу Павлову, пригласить его в Таджикистан, организовать для высокого гостя хорошую охоту, если он к этому занятию неравнодушен, или что-то еще, потом за хорошим столом провести с ним доверительную беседу и доходчиво объяснить, что Таджикистан – это не только хлопок, но и футбольная команда „Памир“, на матчи с участием которой всегда собирается полный стадион…“»

«Памир» пробился в высшую лигу через шесть лет.

Доски в воротах

Уровень спортивных начальников в Советском Союзе, да и не только их, всегда был поразительным. Они, как тот же Романов, увидевший корты «Шахтера», несли все, что угодно, над словами не задумываясь.

Как-то раз хоккеистов принимал глава спортивного ведомства энкавэдэшный генерал Аркадий Аполлонов. Не могу сказать, насколько силен он был в деле, которым занимался в органах, курируя пограничные службы, но коэффициент его дремучести в спорте был запредельным.

Сидя за огромным столом, от бумаг полностью освобожденным, генерал отхлебнул чай и посоветовал вратарю Николаю Пучкову: «Почему бы вам, товарищ Пучков, для пущей надежности не натянуть сеточку между ног? Тогда и шайб будете пропускать меньше».

Пучков реплику на всякий случай «проглотил», но Всеволод Бобров, имевший за спиной мощную поддержку Василия Сталина, не сдержался: «Правильно говорите, Аркадий Николаевич! Надо бы еще досками наши ворота заколотить».

Братский скандал

В советские времена регулярно устраивались матчевые встречи между сборными СССР и командами стран социалистического лагеря по самым разным видам спорта. Особой популярностью пользовались встречи пловцов Советского Союза и ГДР. Пловцы и – особенно пловчихи – Восточной Германии высоко котировались в мире, в состязаниях с ними несложно было определить свой уровень.

К одному из таких матчей плавательная сборная СССР готовилась в полезных для тренировочного процесса условиях среднегорья на знаменитой советской спортивной базе в Цахкадзоре, построенной неподалеку от Еревана. Какой-то умник в Москве разрешил приехать в Цахкадзор гэдээровским телевизионщикам. В один из дней напряженного тренировочного сбора телегруппа нагрянула на базу. Встретили гостей приветливо, разрешили снимать не только в бассейне, но и в тренажерном зале, в котором они и обнаружили висевший на стене, как сказали бы в нынешние времена, баннер такого содержания: «Твой главный враг – немец! Победи его!»

Скандал разгорелся неимоверный. Телевизионщики тут же позвонили в Москву и сообщили об увиденном своим дипломатам. Те отправили шифровку в Берлин. Курьер доставил ее в ЦК Социалистической единой партии Германии. Из того ЦК пожаловались в ЦК советский… Разрулил ситуацию, рассказывают, Сергей Павлович Павлов. В эпицентре вспыхнувшего скандала он убедился, каким адским трудом занимаются пловцы, поговорил с выдающимся тренером сборной СССР Сергеем Михайловичем Вайцеховским, не стал читать ему нотаций, а в вышестоящие инстанции доложил о том, что «меры приняты, виновные по спортивной линии наказаны». Такая же формулировка ушла из московского ЦК в ЦК берлинский.