Текст книги "Пушкин и Пеле. Истории из спортивного закулисья"

От книг болят глаза

У отца российского вратаря Руслана Нигматуллина огромнейшая библиотека. Он собирал ее всю жизнь, член общества книголюбов, чтение – страсть. Футбольные репортеры, бравшие интервью у Руслана, поинтересовались, конечно же, у него, передалась ли ему отцовское отношение к чтению книг. «За всю жизнь, – ответил Нигматуллин – юниор в июне 2009 года, – я прочитал две книги: „Унесенные ветром“ и какой-то роман Жюля Верна. Да и те осилил с трудом. Есть газеты, журналы, кино, Интернет. Развиваюсь с их помощью. Каждому свое».

Владимир Быстров, поигравший в «Спартаке» и «Зените», на вопрос о книгах ответил проще: «Я книг не читаю. От них глаза болят».

В волгоградской «Олимпии» и юношеской сборной России играл Василий Чернов. «Вася, – говорил ему работавший тогда с этой командой Леонид Слуцкий, – ты бы хоть одну книжечку прочитал». «Ага, – бурчал в ответ Вася, – сейчас сяду с книжкой у окна, а меня кто-нибудь увидит».

Но сильнее истории с Александром Алиевым по части чтения не было ничего. В августе 2010 года футболист, игравший тогда в «Локомотиве», участвовал в акции, затеянной его агентом. На столичных билбордах размещали фотографии известных игроков и тренеров, ратовавших за то, чтобы молодые люди читали книги. Анекдот в том, что Алиев к моменту акции не прочитал ни одной книги. Злые языки утверждали, что он и букварь-то с трудом осилил.

«Почитаем на кладбище»

В 2009 году Игоря Гамулу, известного в прошлом футболиста ворошиловградской «Зари» и ростовского СКА, прославившегося в обеих командах неординарными поступками дисциплинарного толка, пригласили потренировать украинский клуб «Закарпатье». В первом же матче чемпионата подопечные Гамулы проиграли дома мариупольскому «Ильичевцу», и репортеры, побывавшие после игры на официальной, под телекамеры, пресс-конференции нового тренера, не только рты пооткрывали и не закрывали их до конца мероприятия, но не меньше недели потом рассказывали об услышанном.

«Нам есть, над чем работать, – поведал Гамула. – У нас есть еще тридцать дозаявочных дней. Мы смотрим, ищем, потому что имеем впереди одного нападающего. Я выпустил второго, думал, что он поможет нам, а он нам поможет только умереть, бл…ь. Надо было выпускать этого нападающего? Ну, я теперь знаю, что с ним делать, бл…ь. Собрал сумку и на х… домой, бл…ь. Так нельзя, бл…ь, так в премьер-лиге в футбол не играют, бл…ь. Так в футбол не играют. За деньги тем более. За очки. За родину закарпатскую».

Один из репортеров, озаботившись, вероятно, всеми этими «бл… ь», поинтересовался у Гамулы названием последней прочитанной тренером книги. «Футбольные книги читаю в последнее время, – ответил Гамула. – Чему-то хочу научиться, а чему – не знаю. А если честно сказать, то некогда мне читать книги. С работы приходишь, в Интернет заходишь, кнопку нажал и заснул, бл…ь. Книги почитаем потом, на кладбище».

Разговор на китайском

Юрий Фураев, многолетний помощник Вячеслава Платонова в волейбольной сборной СССР, рассказывал о том, как они со Славой побывали в Бразилии в магазине. В Рио тогда, к слову, встречу сборных Бразилии и Советского Союза устроили под открытым небом на знаменитом футбольном стадионе «Маракана», и был установлен абсолютный мировой рекорд посещаемости волейбольных матчей – 96 500 зрителей.

В ювелирный магазин оба тренера отправились за подарком для жены Платонова. Рядом с ними стояла женщина, она тоже выбирала украшение. Она спросила у Платонова:

– Вы говорите по-английски?

– Нет.

«Вообще-то, – уточнял Фураев, – мы с ним знали примерно одинаковое количество английских слов, выученных во время работы в Кувейте, и говорили на одном уровне. Но я стеснялся, а Слава всегда смело разговаривал, и создавалось впечатление, что английский он знает намного лучше меня. Но с этой женщиной он заговорить не рискнул».

Она тем временем продолжала спрашивать:

– Вы говорите по-немецки?

– Нет.

– По-французски.

– Нет.

– На каком же языке вы говорите?

– На китайском! – решил сострить Платонов. Но женщина мгновенно заговорила с ним по-китайски, и попавшая в неловкую ситуацию парочка быстренько из магазина ретировалась.

Плечо друга

В середине 1986 года Вячеслав Платонов угодил в больницу и предложил Спорткомитету, чтобы на время его отсутствия обязанности старшего тренера сборной исполнял Геннадий Паршин из рижского «Радиотехника», разделявший, как казалось Платонову, его взгляды на игру и жизненные принципы.

Ровесники, они дружили около двадцати лет. Платонов был уверен, что друг подставит плечо. Ему и в кошмарном сне не могли привидеться события, развернувшиеся после того, как они с Паршиным поговорили по телефону. Поговорили же они так, как и должны были поговорить друзья, желавшие добра друг другу. «Мы, – сказал Паршин в конце разговора, – ждем тебя всегда. Временно, до твоего приезда, я поработаю с командой».

Команде же Паршин с первых минут стал говорить, что «Платонов больше в сборную не вернется, и никакого другого старшего тренера, кроме меня, у вас не будет».

Восстановившись после операции, Платонов отправился в Спорткомитет. Волейбол курировал заместитель председателя Анатолий Колесов, опытный функционер, олимпийский чемпион 1964 года по классической борьбе.

– Рядовой Платонов для дальнейшего прохождения службы прибыл! – шутливо доложил Вячеслав Алексеевич, переступив порог колесовского кабинета.

Колесов, прекрасно к тому времени знавший, что в старшие в сборной, воспользовавшись болезнью Платонова, прочно внедрился Паршин, встреч с самим Платоновым избегавший, шутливого тона не поддержал и спросил:

– Что ты, Вячеслав Алексеевич, собираешься делать? Говорят, диссертацию пишешь?

– Первый раз об этом слышу.

– Ладно, ты пока тренируй свой «Радиотехник», а там видно будет…

– Да я, Анатолий Иванович, вообще-то «Автомобилист» тренирую.

– Да-да, конечно, извини, ошибся. Вот «Автомобилист» и тренируй.

Причуды Манчини

Чего только не выдумывают тренеры, чтобы потом объяснять свои причуды привычным – «на фарт». Итальянец Роберто Манчини, неплохо, надо сказать, работавший в «Манчестер сити», никогда не забывал о трех моментах, связанных с суевериями.

Однажды он поужинал со своим помощником Дэвидом Платтом, счет за трапезу оплатил Платт, и на следующий день «Сити» выиграл у «Ливерпуля». С той поры за все ужины накануне важных матчей приходилось раскошеливаться ассистенту главного тренера. Суеверие «номер два» – солонки. Когда Манчини просит передать ему солонку, ее ни в коем случае нельзя отрывать от поверхности стола, а следует только двигать по ней. Платт иногда в шутку передает итальянцу солонку, приподнимая ее, в ответ на его просьбу о соли, но в этом случае Манчини внезапно передумывает и делает вид, что соли в его блюде достаточно.

И, наконец, – вино. Его Дэвид Платт называет самой большой причудой коллеги. Если кто-то проливает вино за столом, Манчини обязательно должен обмакнуть в него палец и слегка провести им у себя за ушами – так, как это делают женщины, когда пользуются духами. Итальянец считает, что вино за ушами – не специально разлитое, а случайно – защищает человека от бед и неудач. «Как-то, – поведал Дэвид Платт, – мы сидели в его комнате после игры с „Ливерпулем“, с нами были ливерпульские тренеры Кенни Далглиш и Стив Кларк, и я, неловко повернувшись, опрокинул стакан с вином. В нем, правда, почти ничего не было – так, на донышке. Роберто находился в дальнем углу комнаты. Он бросился к столу, сунул в маленькое пятнышко палец и быстро провел им за ушами. И все это он сделал молча и с очень серьезным видом. Далглиш и Кларк смотрели на него как на ненормального».

Кнут и пряник

На телевидении нашем в свое время, в первой половине нулевых годов, была передача под названием «Принцип домино». С двумя, помнится, ведущими – Еленой Хангой и Еленой Ищеевой. Темы с гостями, коих усаживали в красивые кресла, обсуждались разные – от «Как правильно пользоваться презервативами» до «Президент – тоже человек» с «Удастся ли нам выиграть чемпионат Европы по футболу» посередине.

Незадолго до Евро-04, проводившегося, как известно, в Португалии, Ханга и Ищеева собрали людей, как имевших отношение к футболу, так и не знавших, чем офсайд отличается от корнера. Владимир Жириновский, регулярно выдвигавшийся на пост президента страны, привычно ввязался в дискуссию – ему все равно, на какую тему дискутировать, – в ходе которой собравшиеся прикидывали, сумеет ли сборная России выйти из предварительной группы и до какой стадии чемпионата она доберется. Владимир Вольфович, высказав свои соображения на сей счет и с известной всем улыбкой неисправимого пессимиста выслушав других, предложил свой вариант достижения победы в Португалии: «А вы пообещайте футболистам миллион долларов каждому за выигрыш финального матча и пригрозите лишением российского гражданства в том случае, если они в финал не попадут».

Савик Шустер, известный в то время ведущий различных футбольных программ, в частности, «Третий тайм», и не перебравшийся еще на Украину, произнес: «Я бы так поступал с кандидатами на пост президента России!»

Симпатичный шимпанзе

Владимир Петрович Кесарев – непревзойденный рассказчик. Каждый, кто хотя бы раз ездил с московским «Динамо» в какую-нибудь зарубежную поездку и оказывался в одной группе с Петровичем, убеждался в этом. Все старались оказаться в гостинице на завтраке в то время, когда туда приходил Кесарев. В автобусе в той зоне, в которой находился Владимир Петрович, смех практически не прекращался.

Вот одна из кесаревских историй:

– Сборная пребывала в Австралии. Отправились как-то в свободные часы всей компанией в зоопарк. Погуляли, посмотрели. Остановились возле шимпанзе. Обезьяна за решеткой. Рядом корзина с фруктами. Бананы, яблоки, разрезанные на четыре части, какие-то неведомые нам фрукты – любой посетитель зоопарка, желающий шимпанзе угостить, может сделать это. Нам сказали: бросайте аккуратнее, а то поймает за руку и затащит в клетку. Обезьяна огромная, лохматая. Принялись наши ее дразнить. Вынимают из корзины фрукт – на, мол – и обратно банан с яблоками в корзину.

Обезьяна сначала рычала, а потом разъярилась. Если бы не решетка, нам несдобровать. И тут, не торопясь, нашу группу догоняют Гавриил Дмитриевич Качалин, Андрей Петрович Старостин, замруководителя делегации из КГБ. Все в белых рубашках. Прогулочным шагом подходят к клетке: «О, какой красавец». А красавец успел уже кучу навалить, зачерпнул пригоршню – и в них. Все – врассыпную, но уже коричневые, а не белые… Так и не отстиралось ничего. Пришлось рубашки выбросить.

Вольный перевод

Ааво Пиккуус, знаменитый эстонский велогонщик, до десятого класса средней школы не знал по-русски ни слова. По этому предмету у него была твердая двойка. Дома в семье Пиккуусов говорили только по-эстонски. С русскоязычными детьми Ааво не общался. Ему было пятнадцать лет, когда его пригласили в Алахадзы в тренировочный лагерь «Динамо», где просматривали лучших молодых гонщиков Советского Союза. В Адлере Пиккуус вышел из самолета и не знал, что делать дальше. Спросить не может, вернуться обратно – тоже. Заплакал. Люди подходили, спрашивали, что случилось. Ааво их не понимал и ничего не мог объяснить. Выручили знакомые московские велогонщики, прилетевшие следующим рейсом, – они взяли его с собой. Шок у парня был такой, что за три недели сборов в Алахадзы он выучил русский язык. Учительница поверить не могла, когда он вернулся домой и спокойно заговорил по-русски.

Как-то в Эстонии проходили тренировочные сборы. По телевидению показывали эстонский фильм, название которого в переводе – «Безветрие». Слово Пиккуусу незнакомое. Сборники поинтересовались, как называется фильм. Пиккуус подумал и ответил: «Ни х… я не дует». Ему и прозвище потом такое дали.

Тигр, кожа и Шотик

Игорь Чугайнов, игравший в «Локомотиве» вместе с Джанашия, называет Зазу «ходячим анекдотом». «Вспоминаю, – говорит Игорь, – его появление в „Локо“. Шагает незнакомый грузин на тренировку, следом семенит оруженосец с футбольным баулом. „Что за фрукт?“ – интересуюсь у наших. „Новенький. Из Грузии“. Ничего себе, думаю, джигит подъехал, за него уже сумки носят! Джанашия сразу дали квартиру на Щелковской и „Жигули“. Укатил он домой, на следующий день делился впечатлениями: „Что у вас тут в Москве за дорога? Еду-еду, еду-еду, а она все не кончается. Уже стемнело, бензин на исходе, я снова полный бак заливаю и никак не доеду“. Все хохочут: „Заза, ты же на кольцевой был!“ Он сжег сорок литров, я подсчитал – это значит, что по МКАД Джанашия три круга навернул…

„Локомотив“ на сборах. Вечером, когда делать совсем нечего, кто-то поинтересовался: „Заза, что за поэма знаменитая у вас в Грузии есть?“ И Джанашия, нещадно коверкая слова, начинает излагать: „Итак, идет звэр“. „Волк, что ли?“ – уточняют у него. „Э-э, какой волк? Хыщник!“ – „Какой хищник?“ – „Ну, этот – царапки, царапки…“ – „Тигр?“ – „Точно! Идет, значит, тигр и…“ – Заза несколько секунд мучительно думает, а чуть погодя, выдает, – и кожа. Да! Так и называется поэма: „Тигровый кожа“. „Погоди, там еще кто-то третий был“, – намекают Зазе на витязя. „Ах, да, – хлопает себя по лбу Джанашия, – Шотик…“»

Юбилейный гол

В 1962 году тбилисское «Динамо» готовилось отметить юбилей – 1000-й гол в чемпионатах Советского Союза. Праздник, по всем прикидкам, должен был прийтись на домашний матч с ленинградскими динамовцами. И к празднику начали заранее готовиться. Разработали специальную программу чествования автора тысячного года, определили сумму премиальных для него, журналистов настроили на интервью с именинником.

Настал день матча. Зрители, оповещенные о предстоявшем важном в истории клуба событии, несмотря на тридцатиградусную жару, заполнили трибуны тбилисского стадиона до отказа. Букмекерских контор, принимавших ставки, тогда не было, но подавляющее большинство болельщиков сходилось во мнении, что юбиляром непременно станет Михаил Месхи.

Опекать техничного, обладающего прекрасным дриблингом, скоростного Месхи, фонтанирующего им же самим придуманными финтами, тренеры гостевой команды поручили защитнику Владимиру Перетурину, будущему известному телекомментатору. На последней минуте первого тайма тбилисский форвард Владимир Баркая с правого фланга прострелил вдоль ворот, Месхи, а за ним и Перетурин, рванули в центр штрафной, отбитый вратарем ленинградцев Алексеем Поликановым мяч попал в ногу Перетурина и влетел в ворота. Автогол. Победа тбилисцев, но празднование пришлось отложить.

Очки для муравьеда

Во время чемпионата Европы по мини-футболу у администратора сборной России и клуба «Дина» Сергея Куканова сломались очки. Он на свою голову зашел в номер, в котором жили журналисты Сергей Микулик и Валерий Чумаченко, и, зная, что они говорят на каких-то иностранных языках, попросил сходить с ними в магазин оптики, выбрать новые очки.

План у Микулика и Чумаченко, ни о чем, понятно, не сговаривавшихся, созрел мгновенно. «Мы, – сказал Чумаченко, – сейчас заметки сочиняем, зайди к нам минут через пятнадцать, мы тебе на испанском записку напишем, пойдешь, прочтешь, тебе все выпишут». Куканов ушел, парочка открыла русско-испанский словарь и быстренько написала: «Здравствуйте! Я старый несчастный муравьед, у меня сломались очки, и теперь я не могу добывать еду для моих маленьких муравьедиков, помогите мне, пожалуйста».

Наивный Куканов поблагодарил и ушел, а Микулик с Чумаченко потихоньку отправились за ним и через окно оптики наблюдали за процессом приобретения новых очков. Физиономию продавца, прочитавшего записку, словами описать невозможно.

Джаз в филармонии

Тбилиси. Советские времена. Концерт выдающегося джазового пианиста, первого, к слову, отечественного концертирующего джазового исполнителя Леонида Чижика. Давид Кипиани, выдающийся грузинский футболист, пропустить событие не мог. В филармонию он загодя пришел со своими московскими друзьями – бывшим игроком «Спартака» и сборной СССР Геннадием Логофетом и известным журналистом Леонидом Трахтенбергом. Внизу их встретил директор филармонии: «Если дорогой Дато и его московские гости не зайдут на пару минут ко мне в кабинет, то кровно обидят». Кровно обижать директора никто не хотел, и в кабинет вслед за ними зашел официант с ящиком шампанского. Когда же Давид и его гости под предводительством директора оказались – с некоторым опозданием, концерт уже шел – в зале, то их встретили аплодисменты, заглушившие импровизацию Чижика. Джазист, взглянув не публику, ужаснулся: в сторону сцены никто не смотрел – только на Кипиани.

Поездка ветеранов в Канаду

Непревзойденным мастером розыгрышей в отечественном футболе считается никогда, такое ощущение, не унывающий массажист ЦСКА и сборной России Михаил Насибов – крупный мужчина, с огромными руками, накачанными ногами, полная противоположность своему худощавому, казавшемуся хрупким отцу, известному наезднику Николаю Насибову.

В сборной российских футбольных ветеранов начальником команды, организовывавшим все поездки, был человек по фамилии Поляков. С ним, к слову, у Эдуарда Стрельцова, перешедшего в ветераны, состоялся знаменитый диалог. Команда собиралась куда-то ехать с Кур – ского вокзала. Стрельцов жил неподалеку от него. За полчаса до отхода поезда Поляков звонит Стрельцову: «Эдик, все собрались. Нет только тебя». – «Еще рано». Через пятнадцать минут еще один звонок Полякова: «Эдик, до отхода поезда пятнадцать минут». – «Рано еще». Звонок через десять минут: «Эдик, через пять минут поезд отправится!» – «Ничего не поделаешь, уже поздно».

И вот как-то Насибов позвонил Полякову из соседней комнаты в Российском футбольном союзе, располагавшемся тогда в здании Олимпийского комитета на Лужнецкой набережной, представился украинским эмигрантом из Канады Стивом Хаверчаком и, изменив голос и говоря с характерным акцентом, сказал: так, мол, и так, в сентябре хотим пригласить вас в Канаду на пять товарищеских матчей. Жить будете в шикарных отелях, все без исключения члены делегации получат за каждую игру по 500 долларов – деньги в то время, в 90-е годы, очень приличные.

Поляков завелся не на шутку: «Спасибо, Стив, дорогой, мы обязательно приедем». Через несколько минут Насибов зашел в комнату, в которой сидел Поляков, и услышал, как тот с оживлением рассказывал: «Я тут на такого канадца вышел!»

Шло время. По законам жанра со стороны Стива нужны были какие-то действия. Насибов отправился в располагавшуюся на одном этаже с футболистами Федерацию хоккея России и разжился листом – А4 – бумаги с канадским флагом. Заретушировал клюшки, остались только кленовые листья. Михаил составил факсовое сообщение – не придерешься, референт Вячеслава Колоскова помогал. В послании было указано, что мистер Хаверчак скоро приезжает в Москву, остановится в отеле «Аэростар». Поляков был вне себя от счастья и начал придумывать, что уже встречался с Хаверчаком, тот угощал его дорогими напитками.

В это время возникла конфликтная ситуация между Россией и Украиной по поводу Черноморского флота. Насибов посылает новый факс: в связи с нынешней политической ситуацией мы, сообщалось в послании, не хотим вызывать огонь конфликта на себя и переносить его на канадскую землю. И – предложение: повременить с поездкой. Потом Насибов позвонил, а Поляков кричит в трубку: там – на Черном море – все уже урегулировано, пожалуйста, не надо ничего отменять! Хорошо, соглашается Насибов, тогда везу вам задаток. Михаил узнал, когда ветераны уезжают на турнир в Венгрию, и назначил «визит» на эти сроки. Поляков в ответ: меня, к сожалению, в Москве не будет, но я все организую!

В Венгрии несколько ветеранов опоздали на тренировку. Поляков им пригрозил: «Еще раз такое повторится, в Канаду не поедете». Как-то, еще до отъезда в Венгрию, Насибов попросил Полякова включить его в состав делегации, которая отправится в Канаду. Поляков в ответ: «Куда тебе? Все не наездишься». Через пару дней по наводке Насибова Полякову рассказали, будто сестра массажиста вышла замуж за канадца, владельца магазина радиоэлектроники, готового все продавать российским гостям с огромной скидкой. Поляков тут же нашел Насибова: «Конечно же, я тебя включу в список».

Когда ветераны вернулись, секретарша РФС сообщила Полякову: «Тут приезжал какой-то канадец, привез 50 тысяч долларов, представляете! Я не стала брать на себя ответственность – это же такие деньги! Тогда он сказал, что поедет договариваться на Украину, развернулся и уехал». Поляков заорал на весь РФС: «Дура бестолковая, что ты наделала!..» Когда Насибов «раскололся», Поляков не разговаривал с ним месяца три.