Текст книги "Лошадь как искусство. Часть 3"

Взаимодействие с лошадью на уровне искусства можно сравнить с игрой на гитаре. Вы же не дергаете инструмент за струны, не принуждаете ее звучать, не обвиняете в том, что он играет не так, как вам хочется. Вы просто узнаете его особенности и наращиваете свое мастерство, касаетесь струн так, чтобы выразить свои чувства через мелодию. Чувства могут быть яркими и взрывными, и даже жесткими, но адекватными. Гитара с порванными струнами ничего не сыграет, а если вы начнете в порыве ярости бить упрямый инструмент, то это тоже не приведет к желаемому результату.

Мало того, чтобы сыграть, вам нужно гитару настроить. И вот тут крайне важно помнить, что чем ближе к идеалу натяжение струны, тем нежнее и аккуратнее должна быть ее настройка, чтобы не перетянуть и не порвать. В настройке инструмента не может быть «чем жестче, тем лучше», качество звучания определяется красотой и гармоничностью звука, разнообразием тембров. Настройка – дело долгое и тонкое. Чем ближе к идеалу, тем дольше и тоньше. Это не муштра. Но когда настройка завершена, вы уже можете сыграть нечто прекрасное. Музыканты говорят, что играть нужно то, созвучно самому инструменту, что побудит его с удовольствием отзываться… на мелодию, которая играет внутри вас. И чтобы она зазвучала, ее сперва нужно создать внутри себя. Внутреннее состояние вы создаете произведениями мастеров, своим окружением, манерами, едой, одеждой. А вот для хорошего звука нужна хорошая акустика – пустое пространство… и стены.

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – —

Юлия Худякова: А еще приходится нарастить мозольки на подушечках пальцев, сначала играя по струнам через боль, преодолевая эту трудность в очаровании от звучания струн и предвкушения, что мечта превращается в реальность…

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – —

Пространство – это даосская Пустота, из которой может родиться все, что угодно, а стены – определенные ограничения, отражающие звук. Как уже говорилось, естественные ограничения или препятствия – дело совершенно нормальное для организма, который иначе настолько «сольется с природой», что перестанет существовать. У клеток есть мембраны, у организма форма, в обществе более-менее разумные законы и моральные нормы, «личная свобода ограничивается свободой других», а у сознания собственные границы и т. д. Тут, как всегда, нужно соблюдать Правило Златовласки: ни жарко, ни холодно, ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко и т. д. Если ограничения слишком жесткие или слишком многочисленные, то никакого поиска невозможно, и творчества не будет. Если рамок нет совсем, то не от чего отталкиваться, нет препятствий, и задать вектор поиска невозможно. В этом случае творчества тоже не будет, его место займет расслабленное, вялое существование, как в болоте. Как говорил режиссер Андрей Тарковский: «Художник всегда испытывает давление. И для художника не было бы никогда, по-моему, идеальных условий работы. Более того, если бы были какие-то идеальные условия для работы, то работа бы не состоялась, потому что художник не может существовать в безвоздушном пространстве. Должен испытывать какое-то давление. Я не знаю, какое именно. Но художник существует только потому, что мир не устроен, мир не благополучен. И именно поэтому существует искусство. Очевидно, если бы мир был прекрасен и гармоничен, никакого искусства не нужно было бы. Человек не искал бы гармонии в побочных своих занятиях. Он бы жил гармонично и этого было бы вполне достаточно».

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – —

Юлия Худякова: Не раз встречался сюжет в фантастических фильмах, в которых людей заставляют быть ровно счастливыми – без ярких негативных эмоций, но и без ярких позитивных, а так – всё хорошо, никаких проблем нет. И во всех этих фильмах, как только человек освобождался или из-под гипноза, или переставал принимать наркотики – искал настоящие, живые чувства, смаковал эмоции разного калибра, ощущал себя живым, потому что чувствует боль! Парадокс драмы заключается в том, что тихое, ровное счастье никому не интересно, оно не волнует, не трогает, для мелодии нужны не только высокие, но и низкие ноты, октавы, не только мажорные, но и минорные, еще более ярко передающие грань между светом и тьмой… Меня давно уже не волнует так драма, как в юности, когда я читала мировую классику. Теперь я нашла свой мотив быть живой и волновать свою душу – это исследование жизни и осознание ее законов, это исследование себя, аскезы, слушание себя и других в соприкосновениях и единении, как в танго или с единомышленниками, это диалоги с Миром, у которого 100% есть чувство юмора!

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – —

Давайте посмотрим, в каких формах и как мы можем использовать ограничения для развития взаимодействия с лошадью. И поможет нам в этом, разумеется, искусство. Как отправную точку используем песенку из музыкального фильма «Ах, водевиль!»:

Ах, водевиль, водевиль, водевиль!

Музыка, песни, интриги и танцы…

Все это – мир искусства, и все это, разумеется, есть в мире Лошади. Мало того, это и составляет ее мир, в который Лошадь пускает нас. Музыка основана на принципе фигуры на фоне, то есть смене интенсивности и игре контрастов: звук-пауза или высокий-низкий. Музыканты используют в песнях более-менее похожие и не очень запоминающиеся куплеты и яркий припев, играют одни части произведения интереснее, чем другие. Тем же принципом пользуются художники, писатели, танцоры или актеры, которые часто играют одни части нарочито хуже, чтобы на их фоне интереснее смотрелись более значимые. Тут работает физиология: от постоянного одинакового, хоть и интересного воздействия, рецепторы устают и перестают реагировать. Перемена воздействия – основа их работы. Поэтому в организме существуют различные ритмы и циклы. И нам, в соответствии с природой и принципами искусства, нужно менять циклы в тренировках, интенсивность, темы занятий с лошадью, обмениваться ролями и репликами и т. д.

При ведении лошади рядом крайне вредно держать ее на коротком поводе: лошади клаустрофобы, ограничение подвижности головы нарушает их координацию и чувство безопасности, поэтому они часто упираются в ответ на такое воздействие. В верховой езде совершенно бессмысленны постоянный жесткий контакт с поводом и бесконечные движения шенкелей, да и всадник должен «появляться» лишь время от времени или его воздействие должно быть разнообразным, чтобы лошадь воспринимала его как новый поворот сюжета, а не раздражающее капание воды из плохо закрытого крана. Точно также нахождение лошади в сборе должно быть очень кратковременным, и она всегда должна иметь возможность выйти из него. Сбор аккумулирует силу в одном направлении, но сильно ограничивает подвижность в других. А подвижность – важнейшее условие в танцах.

Мы уже сравнивали верховую езду с танго, где всадник играет роль ведущего, а лошадь ведомого, но, как мы поняли, эти понятия весьма условны. В танце мужчина создает сюжет, задает тон и характер, рисует основную линию движения, а его партнёрша раскрашивает и оживляет танец, придавая ему яркость и завершенность. Однако между танцами и лошадью есть одно существенное отличие. В танго мы все же имеем дело с представителями одной с нами культуры, и партнёрша сама приходит танцевать, учится слушать партнера, потому что хочет двигаться максимально красиво. Но лошади это ни к чему. Поэтому роль всадника становится ещё более сложной. Ему приходится вести себя так, чтобы лошадь хотела быть с ним и выполнять все эти замысловатые движения. Как мы знаем, желание и послушание – вещи разные. Существует огромное количество различных методик и техник приучения лошади к послушанию. Но какой в них смысл? Если партнерша теряет свой характер, то всё взаимодействие теряет краски. Оно становится чёрно-белым и плоским.

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – —

Заездка Черри, первые шаги, прислушивание друг к другу. Школа Счастливых Лошадей Alogo, Кипр:

Вот еще одна цитата Эйтана Бет-Халакми, который также сравнивает работу с лошадью с танцем: «Меня до сих пор поражает то удивительное чувство, когда ты в первый раз садишься верхом… и начинается диалог. Сперва это даже не диалог. Мы в человеческой культуре, имеем специальные поведенческие штампы: улыбнуться, поздороваться, представиться, поговорить о погоде… Мы проверяем почву, ищем темы, пытаемся определить тип поведения, манеру разговора и интересы собеседника. А с лошадью мало кто тратит время на такую ерунду. Поэтому часто первый разговор идет вразнобой и невпопад. Чтобы этого не случилось, в первый момент знакомства всадник должен стать ведомым – он следует за движениями лошади, ловит ее контакт и ее внимание. Происходит как бы некое слияние, и через какое-то время вы уже шагаете в такт. И затем, очень бережно и нежно начинаете направлять эту энергию. И только тогда начинается танец. Первые шаги.

Со стороны это выглядит очень просто: всадник сидит, у него есть повод, шенкель, баланс… Но на самом деле всё на много тоньше. Сложно передать словами то огромное количество микродвижений, ощущений и интуитивных догадок, что я совершаю».

Неспешность, следование естественности, получение удовольствия от процесса. Напоминает китайскую чайную церемонию? Здесь совершенно явно прослеживается подход к жизни, известный в Италии как dolce far niente, а во Франции как joie de vivre, что можно фигурально перевести как «наслаждение моментом» и «радость жизни». Мы часто недооцениваем важность расслабления нервной системы. В спорте часто присутствует стремление выжать максимум из выносливости или силы, выкладываться до отказа на каждой тренировке, заниматься строго по расписанию. Однако парадокс в том, что такой подход если не ослабляет, то не приносит результатов, после чего человек старается еще больше. Нет и нет! Нервная система должна отдыхать. При больших нагрузках она истощается больше, чем мышцы, после чего блокирует их работу, потому что не способна контролировать движение так, чтобы оно не привело к травме! Поэтому после «качественной» тренировки вам придется либо давать больший отдых, либо снижать время или интенсивность. Я, например, редко занимаюсь с лошадью более получаса, но зато за это короткое время конь демонстрирует свои лучшие стороны, начиная от способности удерживать внимание, до желания максимально проявить свои таланты. Он ценит каждое мгновение, проведенное с человеком. Он ждет его, понимает, что мимолетное удовольствие скоро кончится, а качество движения от этого только улучшается, а силовые показатели увеличиваются. Ему хочется это делать, потому что энергии достаточно, нервная система не перегружена, и он чувствует себя во время занятий максимально комфортно!

Суть эстетики как раз и заключается в том, чтобы создать ощущение комфорта, приятного общения, наслаждения от увиденного или услышанного. И даже не так важно, ленивое это итальянское «блаженное ничегонеделание» или французский восторг. С этой точки зрения эстетика или, если угодно, аристократизм, в общении с лошадью заключается в том, что животное должно чувствовать себя комфортно, ей должно быть приятно вас понимать. Напомню, что английское слово gentle (gentle methods – у нас переводят как «Мягкие методы») на самом деле переводится как «вежливый, легкий, мягкий», и даже как «аристократичный», что имеет отношение к приятным манерам. Равно как зрителю должно быть приятно наблюдать за работой хорошего кинооператора, а читателю наслаждаться хорошо написанной книгой. Точно также ваши действия должны пробуждать у лошади положительные эмоции и любопытство. Любопытство, как мы знаем, это обратная сторона страха или равнодушия. В первую очередь, конечно, зрителя привлекает искренность, потому что тогда ему частично передается вдохновение творца, которое затрагивает интересующие зрителя вопросы. Возникает как бы совместное творчество – дофаминовая буря на двоих. Поэтому художник всегда приглашает зрителя в свое пространство, где можно думать, сопереживать и творить вместе. Приведу слова режиссера театра «Современник» Олега Табакова: «Театр для меня – это, с одной стороны, всегда размышление про смысл жизни, с другой, это место, где люди встречаются с искусством, с эстетикой. С помощью театра общество проговаривает свои проблемы, болезни, изживает комплексы …без артиста театр не держится!»

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – —

Юлия Худякова: мне импонирует твое сравнение лошади со зрителем! Но первое мое послание к лошади, причем искреннее, не в том, чтобы мои идеи ей понравились, а в том, что я действую во благо лошади! Это что-то вроде «глаголю истину», и оно отзывается в «зрителе» именно потому, что это созвучно его природе!

– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – —

«Когда мы говорим, что удовольствие (ἡδονή) есть конечная цель, мы разумеем свободу от телесных страданий и от душевных тревог».

Эпикур

Долгое время мировая наука была уверена, что животные не понимают смысла происходящих событий, не осознают его, как человек, и просто действуют как химические реактивы. О-о-о, с этой точки зрения у нас и многие люди действуют как химические реактивы. Давайте условимся, что такое «смысл». Смысл – это осознание связей и процессов какого-либо действия, предмета или явления, и его роли для других действий, предметов или явлений. Другими словами – суть чего-либо, определяющая место явления в некой целостности, его предназначение. Любимый Юлин вопрос «Чтобы что?». Естественно, смысл мы создаем, в зависимости от имеющейся у нас информации, количества знаний о предмете, понимания его ценности и трактовок в различных контекстах. Чем глубже смысл, тем больше у него связей: с прошлым, будущим, с другими предметами или событиями.

При недостатке информации смысл либо теряется, либо искажается, либо додумывается. Если информация считывается подсознанием, но в сознание проникает лишь при определенных усилиях, мы испытываем озарение: «Ах, вот оно что!», поскольку замечаем «скрытый смысл». И слоев этих смыслов может быть несколько. Почему смешны анекдоты? Потому что они доносят до нас скрытые смыслы. Все знают правду о нашей жизни, у всех есть схожие мысли или ассоциации по какому-либо вопросу, но официальные версии заставляют нас придерживаться уже ненужных шаблонов. Выявляя их бесполезность, мы понимаем скрытую суть и испытываем радость от открытия, как наш далекий голодный предок, неожиданно обнаруживший в саванне свежую тушу слона. Привет от дофаминовой системы, точно также работающей, когда мы делаем открытия, разгадываем ребусы и коаны или получаем приятные сюрпризы.

Однако под контроль сознания попадает не так уж много информации, поэтому часто смысл мы «ощущаем» неосознанно. Животные еще меньше контролируют мир сознанием, но чувствовать смысл некоторых значимых для них вещей они могут превосходно. Примерно как дети чувствуют искусство, чем, кстати, могут похвастаться далеко не все взрослые в силу того, что привыкают обращать внимание только на то, что попадает в узкий лучик сознания. Лошади зачастую гораздо лучше видят смысл, но через фильтр видовых особенностей и предыдущего опыта. Для них крайне важны отсутствие опасности, эмоции и язык тела, ощущение пространства, в то время как человек нацеливает свое внимание на повод, шенкель, команду, «мне надо», «так правильно» и т. п. Что это для лошади? Страх, безэмоциональность, непонятность, ограничение. То есть не только принципиально разные смыслы и ценности, но и способы получения и донесения информации для их понимания.

Но тут нет ничего удивительного, ведь люди тоже видят разный смысл в одних и тех же вещах.

Давайте рассмотрим вещь привычную и невероятно важную для лошади – копыто. А теперь наделим его разными смыслами. Смысл первый: копыто – это опора. И тут все просто – расчистку нужно делать срезая все, что не приколочено, а лучше приколотить подкову, чтобы крепче было и у хозяина голова не болела. Правда, от понимания физики, биомеханики и физиологии здесь процентов десять. Такой подход ориентируется на очень простые постулаты вроде того, что «ось пальца должна быть прямой». Она нарисована красным. Проще всего это проверить по линии зацепа, которая обозначена зеленым. Но на практике, во-первых, часто линия зацепа вообще не параллельна оси пальца, а во-вторых, существует огромное количество лошадей, у которых эта ось далека от идеальной. Если стремиться создать прямую ось, то часто приходится повышать пятку за счет стенки, шипов, подкладок и т. п. Другой смысл заключается в том, что «копыто лошади – это сложная динамическая система, и каждый элемент имеет значение, поскольку формировался миллионы лет в определенных условиях». Отсюда мы задаемся вопросом: а за счет чего формируется эта ось? Разумеется, за счет мягких внутренних структур, тех самых, которые на первом рисунке обозначены невнятной черной массой. На самом же деле это невероятно важная вещь! Мякиш и стрелка амортизируют при движении, оберегая суставы и связки, перераспределяют энергию, направляя ее на зацеп и создавая эффект очень серьезной экономии энергии, откачивают кровь и лимфу, снабжают копыто кровью, защищают челночную кость и т. д. Развитый мякиш, а не стенка создает ту самую ось в районе копытной кости. А путовая кость занимает свое положение за счет выравнивания нагрузки на сухожилия сгибателей и разгибателя. Равномерная нагрузка создается движением. Вывод простой: стоящая в деннике лошадь неизбежно получит растянутые сгибатели и плохо работающий разгибатель, поэтому, пятку искусственно повышают, меняя нагрузку и смещая центр масс. Но это лишь имитация здорового копыта. Лошадь создана для движения, но чтобы понять всю красоту этого сложного и элегантного «инженерного решения» давностью в миллионы лет, нужно уметь понимать эти смыслы.

Но смыслы разные не только у разных людей. Даже в голове одного человека все не так просто. Например, мы ругаем общество потребления, но спешим купить новый iPhone или наоборот, провозглашаем себя рокером и неформалом, но поддаемся влиянию пропаганды и указам правящей верхушки. И большинство совсем не смущает, когда человек заявляет, что любит лошадь, и при этом часами ездит верхом и использует жесткий подход «ради ее же блага». «Благо» может заключаться в часовой тренировке с задранной шеей и прогнутой спиной, где движения лошади напоминают бегающую по двору курицу, а может занимать всего пятнадцать минут идеально правильного движения, которое лошадь формирует сама, если ей просто подсказать наиболее выигрышный способ. И это будут очень разные «блага».

Действовать тем или иным образом нас заставляет как раз понимаемый смысл! Зачастую мы неосознанно транслируем в мир нашу жизненную позицию: «Мы играем и развлекаемся» или «Мы ловим бычков, это серьезно, но можно получить удовольствие», или «Жизнь – боль, главное результат» и т. д. Соответственно, в первом случае вы щедро раздаете вкусняшки, во втором стараетесь доставить удовольствие лошади от совместных действий и расслабления после, в третьем подавляете, заставляете и создаете ощущение безвыходности. Не беря сейчас в расчет нравственную основу, скажем, что все парадигмы являются рабочими, и из каждой следует строго определенный результат. В театральном мире это называется Сверхзадача, под которую подстраиваются всё: реплики, ритм, музыка, свет, действия. Если что-то выбивается из этого русла, мы чувствуем бессмысленность или диссонанс. Разумеется, с лошадью, мы ориентируемся, главным образом, на собственное поведение. Поэтому, если лошадь делает что-то не то, значит, вы донесли до нее не тот смысл, который хотели.

Только задумайтесь: тысячи лет люди отбирали самых дружелюбных, контактных и умных лошадей, чтобы с ними было безопасно и приятно работать, но при этом, часто стараются воздействовать на них через рефлексы и инстинкты! А все потому, что человеческий интеллект – штука полезная, но крайне уязвимая. Он работает плохо и часто нагружен разными глупостями. Мы верим в то, во что нам нравится верить, любим быстрые и простые ответы: конюшенные стереотипы, нормативы, догмы, суеверия, желание видеть неслучайность в случайном и т. д. Вещи, не связанные друг с другом, которые легко выучиваются и не требуют усилий по пониманию. Самый верный путь к деградации – это фрагментация знаний. Как только мы акцентируем внимание на функции, а не на сути, мир превращается в большую бессмысленную кашу.

Богатство смыслов определяется связями, а связи – уровнем сознания. Первичный и вторичный уровень сознания – это импульсивное и эмоциональное поведение, доступное многим животным. А эмоциональные ответы и оценочные суждения демонстрируют лишь сиюминутную реакцию на происходящее, но в перспективе априори неверные! К примеру: «Эта лошадь ведет себя плохо, потому что она распущенная, невоспитанная, агрессивная» и т. д. это дает простой ответ, который, по факту, не отвечает ни на что! Лошадь ведет себя подобным образом, потому что… и здесь вам нужно вспомнить содержание Первой и Второй части данной книги.

Первичные уровни сознания любят простые прямые решения и такого же рода воздействия: запрет, подчинение, сражение, подкуп, лесть и т.п., воздействующими на базовые эмоции, в том числе на страх. Но как мы помним, кто стремится управлять с помощью страха, сам испытывает страх, который зачастую связан с раздражением, отторжением, агрессией, поскольку понижает уровень самооценки, то есть доминантности в собственных глазах. Особенно ярко это проявляется, если человек чувствует в негативной оценке других долю правды. К примеру, если сильному человеку сказать, что он слабый, он только посмеется, но если он чувствует себя не настолько сильным, как хочет казаться, то скорее разозлится или начнет доказывать обратное. Это и есть, так называемый «комплекс Наполеона».

Разумеется, личности с низкой самооценкой невротизированны, а невротизм ведет к жестокости: жестокости законов или даже развлечений. Сравните, привлекающие зрителей бои гладиаторов в Древнем Риме и современные представления в цирке, где клоуна бьют надувным поленом. Реакция организма те же – облегчение от того, что неприятности происходят не с вами, но форма выражения принципиально разная. Увы, конформистские общества с резким социальным разделением, как правило, крайне невротичны, и оттого агрессивны.

Нравственность же связана с третичным уровнем сознания – рассудочной деятельностью, способной не только выстраивать долговременные цепочки причинно-следственных связей, но и стараться разбираться в сути вещей.

История искусства хорошо отражает историю становления человеческого разума. На рисунке можно увидеть два графика, очень сильно совпадающих между собой. Первый показывает рост численности населения земли, а второй развитие искусства. Интересно то, что увеличение объема мозга гоминид и уровень общительности тоже примерно укладывается в те же сроки и похожие кривые.

Как мы помним из Второй части книги, общественные связи и оригинальность мышления явно не были коньком хабилисов и эректусов. Мемы создавались и распространялись крайне медленно, а искусство сотнями тысяч лет топталось на месте, и начало развиваться только в конце палеолита. В Темные века и ранее Средневековье человечество почти вернулось в это состояние. В любом обществе, где роли всех людей в обществе четко распределены, нормы расписаны, а потребности не поднимаются выше социальных, начинаются сходные процессы.

Эллинизм, с опорой на развитую философию, как раз стремился к постижению смыслов бытия. Этой же тенденции следовали Ренессанс и Просвещение. Последнее развило технологии, и к концу XIX века классическое искусство перестало быть интересным, исчерпав смыслы в привычных способах выражения, но его сменили новые течения, некоторые из которых вообще отказались от привычных форм. Художники стали понимать, что именно содержание приводит к озарениям и открытиям, меняющим жизнь к лучшему и создающим шедевры. И шедевр – это не что-то идеальное, но цельное и глубоко личное, которое трогает многих. Даже если это всего лишь росчерк мокрой кисти по горячим камням.

Но искусство помогает понимать глубокие смыслы намного эффективнее и быстрее, даже если человек занимается наукой или опирается на свой жизненный опыт, поскольку помогает чувствовать подтексты и вытаскивать из произведения второй и третий смысл. Взаимодействуя с лошадью, многие видят лишь поверхностные проявления, но если воспринимать лошадь как со-творца или произведение, можно заметить множество скрытых вещей, которые и позволяют трактовать их как уроки жизни.

Этим и занимаются уровни сознания, переходы между которыми градиентны. Первичный уровень сознания связан с гедонистическими потребностями: «Забойный музон», «Клевая хата», «Прикольный фильмец» и т. п. Вторичный уровень – это уже способность понимать отношения, переживания, предсказывать развитие действия, если оно неявно выражено, подтексты, скрытые смыслы… и оценивать стоимость произведения. Потому что за вопросом «сколько стоит», стоит желание узнать, каково место художника в общественной иерархии? На частичное понимание этого уровня, особенно в области отношений, эмоций, движения и не очень отдаленных перспектив способны и лошади. Они очень неплохо вскрывают скрытые смыслы и истинную мотивацию поступков.

Третичное сознание – это уже понимание иносказаний произведения, ассоциаций, второго, третьего смыслового слоя, способность к метасознанию и построению обширных связей и прогнозов. Этот уровень позволяет нам создавать науку, философию и высокое искусство.

На третичном уровне у вас нет доминирующей идеи обязательного выполнения запланированного действия, вы вдруг понимаете, сколько разнообразных действий и сигналов делаете вы и ваша лошадь. Вы замечаете многогранность нюансов, полутона в общении, связанность совершенно разных частей и событий. Некоторые вещи вы начинаете понимать не сразу, а через несколько занятий… а то и лет. Но вы их видите, запоминаете, потому эмоционально вовлечены в процесс творчества. И тогда вы вдруг начинаете понимать истинную суть вашего взаимодействия, взгляд на вас со стороны лошади. И она совсем не связана с рекордами, шоу, трюками, скачками и другими забавами первичных уровней. Только тогда контакт становится полноценным настоящим, не требующим применения дополнительных средств.

В Первой части я уже упоминал об этой особенности, подмеченной еще Эриком Берном: чем шире и разнообразнее трансакции между состояниями Я двух личностей, тем крепче между ними связь и глубже понимание. Вы можете общаться с лошадью и с позиции Ребенка (играя, обращаясь за помощью или признавая ее мастерство в каком-либо деле), Взрослого (работая как равноправные партнеры, обучая или исследуя) или Родителя (проявляя заботу, «взывая к совести» или даже сплетничая о других). У Берна этому посвящены целые главы, поэтому не будем на этом останавливаться. Как мы знаем, личностный контакт для лошади всегда находится в приоритете. На самом деле это тема целого семинара или обучающего курса в рамках актерского мастерства при взаимодействии с лошадью.

И суть работы с лошадью заключается в построении социальных связей, которые не только не препятствуют, но и способствуют дальнейшим действиям. То есть акцент смещается не на формальное исполнение, а на общение, связь с предыдущим опытом и управление эмоциями. Мы помним, что напрямую эмоциями нельзя управлять, но создавать подходящую среду и взывать к ассоциациям можно.

Простой пример состояния Я Ребенок со стороны лошади. Как и у детей, многие вещи в нем делаются потому, что «папа хочет» или у животного возникает соответствующее эмоциональное состояние. А в этом она мастер. С вашей стороны, как Родителя, в этом случае крайне важна искренность, потому что обмануть лошадь с большим трудом может только очень хороший актер. Собственно поэтому и возникла система Станиславского, обучающая не столько притворяться, сколько реально проживать жизнь, события и эмоции персонажа, проникаясь его чувствами и мыслями. И тогда вы стремитесь не использовать, а радовать или защищать лошадь, играть, дружить, развлекаться. В этом случае она понимает, куда ей двигаться, ведь вы находитесь в знакомом ей пространстве смыслов. И вот уже ваша идея увлекает, мастерство владения своим и ее телом поражает, язык интересует. И это естественная, но очень ненавязчивая доминантность. А стремиться учиться все животные стараются только у высших по рангу особей. Тираническое лидерство вызывает отторжение или затухание. Естественное лидерство – удовольствие от принятия.

Для понимания основ общения с лошадью очень хорошо подходит философия Эпикура. В письме к Менекею он говорит следующее: «… благоразумие дороже даже философии. От благоразумия произошли все остальные добродетели; оно учит, что нельзя жить приятно, не живя разумно, нравственно и справедливо, и, наоборот, нельзя жить разумно, нравственно и справедливо, не живя приятно. Ведь все добродетели по природе соединены с жизнью приятной, и приятная жизнь от них неотделима».

Эпикур отмечал, что существуют полезные «естественные необходимые удовольствия», которые мы обозначаем как витальные потребности, и вредные «не естественные и не необходимые», к коим он относит все, что связано с тщеславием или доминантностью: стремление к богатству, обладанию, социальному статусу, власти и т. п. К третьему типу он относил удовольствия «естественные, но не необходимые»: наслаждение эстетикой, красотой, отношениями, искусством и т. д. Они, по его мнению, могут приводить к страданиям, поэтому наслаждаться ими можно, но чрезмерно увлекаться не следует. Однако давайте зададимся вопросом, что лежит в основе последнего утверждения? Ресурсы. При недостатке ресурсов на первое место выходят общественные интересы, а при избытке – индивидуальные. Отсюда мышление либо конформистское, либо индивидуалистическое. То есть вопрос в избыточности по ресурсам. Например, в СССР побеждала утилитарная точка зрения, направленная на интересы общества, а на Западе, где развилась индустриализация, обеспечивающая общество всем необходимым, избыточность ресурсов привела к росту индивидуализма и акценту на получение удовольствия от жизни. Современные западные социологи указывают на то, что успешность страны теперь оценивается не в росте ВВП, а в субъективном ощущении счастья населением. В долгосрочной перспективе такое ощущение дает альтруизм и возможность дарить счастье другим, например, лошадям.