Текст книги "Ложь в двенадцатой степени"

Доктор извлек из кармана телефон, чтобы набрать номер, но тот сам затрезвонил. А следом за ним зазвенело в пиджаке у крикливого лаборанта. А затем завибрировало в сумке у Лесси. Через десяток секунд все средства связи в помещении будто взбесились, озадачив и напугав своих владельцев. От нестройного хора рингтонов можно было оглохнуть.

– Это то, о чем я думаю? – мрачно изрек Амберс.

– Чудесненько, – довольно крякнул МС. – К нам в гости пришел СГ.

Глава 12

Взбесившиеся телефоны выключили. Доктор Траумерих объяснил, что запущенный радиосигнал глушит связь и выводит устройства из себя. Его и называют таинственной аббревиатурой СГ. Уильям старался быть убедительным, и многие с потрохами проглотили ложь. Кто не купился, благоразумно промолчал, не желая разжигать новые споры.

Хельга ходила из одного конца комнаты в другой. СГ гуляет по этажам, и сидящие взаперти люди без помощи не загонят его домой. Переговорить бы с доктором Вейлесом, да как это сделать без личной встречи? Весьма затруднительно, ведь карта активации лифта была у неизвестного. Все развивалось в скоростном режиме: появлялись новые люди и новости, неприятности нарастали колониями на облике изначально безупречного в своей банальности дня. Удержаться в седле спокойствия становилось все труднее.

Хельга налила себе воды, открыла пачку с печеньем и окинула взглядом присутствующих. Похоже, только ей одной не терпелось что-то сделать. Она обдумывала варианты, строила планы и хотела обсудить их с остальными. Только лаборанты не пошевелят и пальцем, а будут покорно ждать службы спасения. Винить их за это нельзя. Лесси вновь начала нервничать, что было отлично видно по ее дерганым движениям и тому, с каким остервенением она перебирала пальцами кончики пиджака. Доктор Амберс поник, и даже Уильям выглядел вымотанным. А МС… по неестественной улыбке Маски сложно судить, что у него на уме.

Запивая скромную закуску, Хельга размышляла, как вернуть людям инициативность. Пока ситуация не станет хуже (а девушка надеялась, что до этого не дойдет), мотивация бороться не пробудится. А одной… справится ли она одна?

Да и что Мантисс намеревалась предпринять? Она не могла просто так сидеть на месте, в ней бурлила жажда деятельности. Однако какова цель? Искать неизвестного с картой лифта по всему этажу? Наверняка он уже укатил на соседний – разбираться с неполадками или устраивать еще больший хаос. Если к ним никто не спустится или не поднимется, сотрудники минус второго никуда не денутся со своих рабочих площадок.

Хельга еще раз расспросила доктора Траумериха о протоколе действий в экстренных ситуациях. Она не верила, что запасной вариант не подразумевался, однако его не было. Уильям объяснил, что они впервые попали в историю, когда все ходы обрублены. Раньше к ним всегда приезжали спасатели и чинили систему, а если они опаздывали, доктора лично перезапускали ее с компьютеров на трех этажах. Последнее было редкостью. Оперативники оставались главной силой избавления от заточения, и они всегда появлялись вовремя. И уж точно вместо них не приходили самозванцы с фальшивыми удостоверениями и настоящими картами доступа. Это не укладывалось в голове Мантисс.

– Поэтому я и думаю, что не все прибывшие обманщики, – шепотом успокаивал ее доктор Траумерих, и Хельга невольно сердилась, что он разговаривает с ней тем же заботливым голосом, как и с другими в этой комнате. Себя Мантисс не считала напуганным ребенком и, в отличие от лаборантов и уборщика, хотела участвовать в решении проблемы. – Иначе откуда у них взялась карта для активации лифта? Таких карт даже нам не дают, они есть исключительно у нашей службы спасения.

– Вы думаете, к ним на работу устроились мошенники? – Хельга отвечала также шепотом. – У вас есть номер телефона службы? Нам надо предупредить их руководство.

– Уже поздно, увы. Я не додумался позвонить им, ведь все складывалось хорошо. А теперь на нашем этаже хозяйничает СГ, и у нас не получится связаться с внешним миром.

– Надеюсь, что работники других этажей уже позвонили куда надо. – Мантисс покосилась на МС, который буравил их пару взглядом. – Не оставайтесь с ним наедине и не подпускайте близко. Он желает вашей смерти.

– Он всегда так говорит, – заметив, кого имеет в виду Хельга, усмехнулся Уильям.

– Но сейчас он не сидит под замком, когда разбрасываться угрозами – все, что он может. Теперь у него есть тело, чтобы воплотить мечты в реальность.

Доктор Траумерих кивнул и задумчиво замолчал. Хельга отошла от него, смяла упаковку от печений и бросила ее в мусорную корзину.

– Где Энди Солерс? – громко спросила Мантисс. Несколько лаборантов повернули к ней головы. – Его нет уже полчаса.

– Он вроде вышел в уборную, – неуверенно бросил один из сотрудников.

– А я думал, он пошел прогуляться по этажам, чтобы развеяться.

От общей массы отделилась Лесси. Она бы, наверное, и не заговорила, но предмет заинтересовал докторов, в частности Амберса. Если Уильям и не помнил, что в его отделе работал такой лаборант, то Стив точно обязан был заприметить отсутствие человека. Однако он был так занят волнительными темами последнего часа, что не сосчитал подчиненных. Сейчас он встрепенулся.

– Энди не любит подолгу сидеть на одном месте, – разъяснила Лесси. Она глядела поверх плеча Хельги на стоявшего за ней доктора Траумериха, словно это он задал вопрос. – Он сильно нервничал и хотел… как бы пройтись, чтобы успокоиться. Остаться наедине с мыслями, все такое…

– И что же заставляет его так сильно нервничать? – проговорила Мантисс.

– Что, разве не понятно? Наше как бы положение. Все это вот. Так долго мы еще не сидели взаперти. Это более хуже… плохо, чем бывало раньше.

Кинси всплеснула руками, обозначая свое отношение к ситуации и невербально завершая объяснение. Уильям кивнул и потерял интерес к факту отсутствия сотрудника. В принципе, подумала Хельга, им не о чем беспокоиться: Энди же никуда не денется с этажа. Навернет парочку кругов и вернется.

– Хоть бы его не пришлось разыскивать, – брякнул кто-то из лаборантов.

И то была ошибка с его стороны. Что-то в этой реплике послужило красной тряпкой для МС.

– Учитывая, как к вам тут ко всем относятся, заблудившиеся могут не рассчитывать на помощь, – пробурчал он, и вступление Маски в беседу не предвещало ничего хорошего. – Что за удивленные взгляды? Ваши руководители даже не заметили, что кто-то исчез. Вы все для них безликие болванчики. И первыми пойдете в расход, когда случится что-нибудь критическое.

– Ничего не случится, – тут же вмешался доктор Траумерих. – Тебе не удастся нас перессорить.

– Я и не пытался. Это скучно. Куда увлекательнее угадывать, кто после сегодняшнего уволится сам, а кого насильно выдворят.

– А разве вы не должны руководить членами вашей спасательной группы? – задал правильный вопрос лаборант, назвавшийся Хьюго.

Некоторым казалось странным, что Оттарил до сих пор торчал в комнате отдыха. В этот раз МС опередил докторов, взявших на себя обязанность сочинять логичные ответы на подобного рода вопросы:

– Должен, но не делаю этого. Давайте, доктор Амберс, состряпайте какую-нибудь байку, как вы уже делали.

Лаборанты насторожились. Столь очевидное перекидывание ответа на людей, которые, по идее, не могли знать тонкостей операции по спасению, было подозрительным.

– Кстати, вы так и не объяснили, что за опасные объекты находятся на минусовых этажах, – вспомнил парень в очках. – Это ведь правда, господин Оттарил, что и на нашем этаже такие есть?

Хельгу начинал выводить из себя этот дотошный лаборант с синдромом отличника. Он цеплялся за ненужные темы, муссирование которых приводило к раздору, панике и порождало недоверие между младшими сотрудниками и руководителями. Но зато он подмечал неровные углы в объяснениях докторов – да, молодец прямо.

– Само собой, – авторитетным тоном заявил МС. – Я сам видел этот крайне опасный объект. Могу вас заверить, что он даже убивал людей.

– Я… не понимаю, – выдавила Марина. – Я думала, тут изучают какие-то скучные химические элементы и неживые штуки.

Сообщение об убийствах вызвало тревогу. Уильям поспешил вставить, что у Оттарила непроверенная информация и отдел не занимается изучением живых существ, тем более способных навредить людям. Кому в итоге поверили сотрудники, сказать сложно. Хельга нервно покусывала заусенцы и следила за перетягиванием каната. К счастью, МС вроде и впрямь не старался перессорить их, иначе дожал бы пугливых лаборантов. Вывести их из равновесия было настолько легко, что даже неинтересно для Манипулятора.

– Желающих уволиться по собственной воле стало больше, – констатировал он.

– Конечно! – выпалил Хьюго. – Я бы не хотел работать в заведении, где, предположительно, водится убийца!

– Ты же даже не знаешь причины, по которым он совершил те убийства.

– Какая разница? Убийства есть убийства! Их нельзя оправдать!

– Серьезно? – МС подался вперед, будто клюнул на привлекательную наживку. – Вы точно живете в реальном мире, а не своих радужных фантазиях? Это когда же причины вдруг стали неважны? Парень, ты заставляешь меня разочаровываться в человечестве.

– Не стоит развивать эту тему, – вставил доктор Амберс, но едва ли он мог предотвратить неминуемое.

Многие лаборанты отреагировали тем же образом, что и Хьюго. И это было нормальным в обществе, где жила Хельга. Убийство можно было оправдать, только если оно было совершено в аффективном состоянии. А так это был смертный грех. Похоже, МС считал иначе, потому что яркое неприятие со стороны людей спровоцировало его на спор.

– Я тоже не люблю убийства, – дернул плечом МС. – Предпочитаю работать с живыми. Но меня злит, что вы, «порядочные» людишки, так плохо себя знаете. На убийство способен абсолютно каждый в этой комнате, и в этом нет ничего постыдного.

– Вряд ли, – фыркнул лаборант в очках. – Есть моральные скрепы, воспитание…

– Мораль, бла-бла. Сила духа, воля, воспитание и моральные законы – это вам не предохранители. Вы думаете, в реальном мире сильный духом человек сможет сохранить лицо, когда дело дойдет до критической ситуации? Я имею в виду по-настоящему страшную ситуацию. Представьте себе, – МС сделал театральную паузу, – женщина-католик. Ходит в церковь по выходным. Заботливая мать, преданная подруга, которая никогда не спала с чужими мужьями. Милостыню не подает, так как не верит в честность всех этих якобы бродяг, но зато состоит в клубе по защите животных. Убеждена, что проживает жизнь правильно, по всем законам общества и Бога. И вот однажды вечером, возвращаясь домой, сталкивается с насильником. Полагаете, она, как истинная верующая, просто стерпит несправедливость? И вы правда думаете, что, заполучив оружие, она не застрелит человека при удачном стечении обстоятельств? Все ваши рамки существуют, пока вы бултыхаетесь в повседневности, но стоит выбить вас из колеи – и забудете о своей добродетельности. Реальность раскрутит вас и на подлость, и на убийство. Но вы будете виноваты только по своим глупым человеческим законам, а вот с точки зрения объективности вы останетесь морально чисты. Видите, убийство можно оправдать!

– Ты привел пример с самозащитой, – сказала Хельга. – Такие случаи предусмотрены в нашем неидеальном обществе. Тот, о ком ты рассказывал раньше, убивал не из самозащиты.

– Уверена? Почему ты думаешь, что его причины недостаточно адекватны для убийства? – Манипулятор покачал головой. – И вы тоже заметили, что своим вопросом Мантисс подтвердила существование опасного объекта? Она явно знает, о чем говорит. В любом случае у вас странные представления о границах дозволенного. Мораль должна воспитываться на конкретных примерах, в различных ситуациях, а не какими-то другими людьми, которые за вас решают, какими вы обязаны быть. Яичница вместо мозгов…

Чего бы МС ни пытался добиться этим спором, поддержки среди людей он не завоевал. Лаборанты глядели на него как на чудака и с еще меньшей симпатией, чем когда-либо за этот день. Кому-то он казался бунтовщиком или аморальным типом, готовым пойти против системы. Да правда в том, что МС никогда не жил в системе. Он рассматривал ее со стороны, что было невозможно представить остальным. Люди, если они начинают рассуждать о нарушении законов, неизменно оказываются в положении беглецов, что стремятся вырваться за пределы навязанных правил. Они никогда не думают о системе как сторонние наблюдатели, что мог позволить себе МС. Его бунт был особенным, исключительным.

– И где сейчас этот опасный объект? – решила уточнить Марина.

– О, не беспокойтесь. Он уже почти год в могиле.

Хельга едва не прикусила палец до крови. Она думала, что МС говорил о себе, забавляясь тем, что лаборанты этого не понимают. И одновременно оправдывал себя, утверждая, что убийства можно простить. Своего рода ирония: я такой опасный, меня таким называют, но вы не знаете, что говорите с тем самым объектом. И тут Хельгу осенило, что МС все это время имел в виду Эдгара Мантисса. Только он подходил под описание убийцы, который около года был мертв.

Каков намек. Однако куда интереснее было то, что мнение Хельги изменилось. Когда она думала, что Манипулятор говорил о себе, она относилась к его оправданиям с неодобрением. Когда же стало ясно, что речь шла об Эдгаре, Мантисс уже не могла непредвзято относиться к теме убийства. Ей даже хотелось отчасти согласиться с МС из-за симпатии к отцу. Лицемерие.

И в этот момент тихие разговоры людей прервал вошедший в комнату Энди. Он что-то набирал на телефоне и не видел нацеленных на него удивленных взоров. Мантисс успела забыть и о лаборанте, и как гадала о причине его исчезновения.

– Ребята, вы не поверите! – Энди поднял голову и увидел вернувшихся. – О, доктор… Это хорошо, что вы здесь. Я должен сообщить вам замечательную новость! – Он заметил МС и смутился. – Я… эм… поговорил кое с кем. Они обещали вызволить нас в течение дня.

– Поговорил? – переспросил доктор Траумерих.

– Да, – пришедший лаборант приподнял телефон. Вторую руку он держал в кармане. – Полчаса с ним, наверное, разговаривал. Зато обсудил все, что только можно: и ситуацию, и эвакуацию, и…

– Ты говорил по телефону? – Шипящий голос Манипулятора произвел неизгладимое впечатление на Энди. Он едва не выронил телефон и невольно попятился.

МС засмеялся, а Уильям покачал головой. Энди с недоумением уставился на чудака в маске, и Хельга посочувствовала принесшему, как он сам думал, благую весть. Вряд ли его телефон такой особенный, чтобы работать, когда другие средства связи дают сбой. Если только он не успел побеседовать с этим человеком до появления СГ на этаже, что маловероятно, учитывая спешку, с которой парень прилетел докладывать о результатах. Энди общался не с внешним миром.

– Кто это был? – спросил доктор Траумерих на всякий случай. – Ты узнал голос на другом конце?

– Нет, но он представился как Генри Фирш.

МС снова закряхтел. Ему нравилась шутка.

Несколько лаборантов удивленно выдохнули. Лесси недоверчиво посматривала на вернувшегося, а затем подошла и положила ему ладонь на плечо, выказывая поддержку.

– Это был не Фирш, – бросил Уильям. – Жаль разочаровывать тебя, но это обман. Средства связи не работают. Ты разговаривал с мошенником, который ввел тебя в заблуждение.

Энди уткнулся в экран телефона, чтобы найти доказательства, но тот превратился в черный безжизненный кусок пластика. Восторг от недавнего разговора все еще проступал на лице озадаченного парня, который не хотел признавать, что его надули.

– Но погодите! Он сказал, что… – Энди облизал губы. – Он сказал, что мы можем доверять ему… что он авторитетное лицо и ему все подчиняются. И… и он приказал мужчине в форме отдать мне какую-то карту. Вот, смотрите!

Он вынул из кармана ключ, и оживленная толпа тут же подалась вперед, чтобы разглядеть предмет. Доктор Траумерих подлетел к Энди и взял пальцами тонкую прямоугольную пластинку. Хельга прищурила глаза и, когда различила вещицу, вскинула брови в знак изумления.

– Это что, карта для активации лифта?

– Где тот мужчина, что отдал карту? – спросил Уильям.

– Он остался сторожить лифт. Не знаю для чего. Он сказал, что никто не сможет попасть на соседние этажи без этой карты.

Большинство присутствующих знало об этом. МС нетерпеливо перебил взволнованно тараторящего парня:

– И твой «Фирш» разговаривал с оперативником по телефону. Это утверждение.

– По рации, если точнее, – поправил Энди.

– Ох уж эта безмозглая субстанция. – Голос МС вдруг приобрел елейные нотки. – Нам всем так повезло, что наш шутник ни на чьей стороне и своим развлечением угодил именно нам.

– Хочешь сказать, что это СГ притворился Фиршем? – уточнил доктор Амберс.

– Разве это не очевидно? Почему вы продолжаете мусолить такие банальные вещи? Хоть кто-то здесь умеет высказываться по существу, кроме меня и забитого жизнью туповатого уборщика? Вы тут вроде бы не в ресторан пришли работать, а в исследовательский комплекс! – Манипулятор саданул ногой невидимый мяч и, словно обидевшийся мальчишка, отвернулся к стене.

– Но есть еще кое-что. – Голос Энди звучал неуверенно. Он приступил к спорной части разговора с неизвестным и не был уверен, что стоит докладывать об этом. – Фирш сказал нам просто ждать. Нас спасут в течение часа. Он предупредил, что на других этажах неполадки. Есть раненые. И нам лучше быть тут во избежание… неприятностей.

И вновь люди в комнате задвигались, зашумели, как проснувшийся улей. Лесси нервно закусила ноготь, доктора переглянулись, а Роберт Лейни даже ахнул. Ох, Энди, Энди… Если бы он был в курсе недавних обсуждений, то не торопился бы озвучивать такое.

– Люди ранены? Почему? Что случилось?

– Нам лучше и впрямь остаться здесь, – заключил лаборант в очках.

– Тогда зачем он попросил отдать нам карту лифта? – игнорируя встревоженные возгласы и обсуждение дальнейших действий, спросила Хельга. – «Сидите-ка вы в безопасности, но если вдруг захочется рискнуть здоровьем, то вот вам ключик». Так получается? Заботливый дядька сам вручил нам петарду, которую можно поджечь, а можно отложить в дальний ящик?

– Резонно, – кивнул доктор Траумерих. – Не очень это логично.

– В духе СГ, – вставил Манипулятор. – У него плохо получается думать. Мимикрировать, копировать поведение и речь – да, но не создавать собственные хитроумные планы.

– О каком СГ вы все время говорите? – растерянно промямлил Роберт Лейни.

Его недоумение мало заботило докторов. Уильям посмотрел на карту, словно от нее зависела судьба народов или она могла подкинуть варианты решений, и убрал ее в карман. Вздохнул, опустил плечи и утешительно улыбнулся встревоженным сотрудникам отдела. Вот и все, умерла инициатива. Хельга пришла в негодование и бросилась к Уильяму:

– А если людям на других этажах нужна помощь? Мы не знаем, кто из оперативников готов защитить их, а кто нет! Давайте поднимемся на минус первый, найдем руководителей отделов и обсудим с ними, что нам делать. Не сидеть же тут в изоляции, уповая на милость каких-то голосов и удачу!

– По слухам, неполадка на минус третьем, – сказал доктор Траумерих.

– Возможно. Тогда и подавно надо подняться, а не спускаться в лапы опасности и провести мозговой штурм с нашими коллегами!

Нужно действовать! Почему только она это видела? Мантисс еще больше распалялась, когда смотрела на испуганных, недовольных ее суждениями людей. Они хотели, чтобы их оставили в покое, дали посидеть тут забившимися в норки мышками. Пассивность, нежелание ничего предпринимать разит порой с той же силой, что и беды, из которых люди отказываются сами себя вытаскивать.

Уильям не успел ответить. МС сорвался с места и выскочил из комнаты, заставив людей встрепенуться. У доктора Амберса было такое лицо, будто он проглотил миску червей.

– Я пойду, – бросила Хельга и тоже направилась к выходу, но доктор Траумерих велел подождать.

– Нет смысла гоняться за ним. Он может отпереть любую дверь на этаже, а мы – только ходить по коридорам.

– Зато теперь у нас есть карта лифта.

– Может, обменяться с ним? – высказался один из лаборантов. – Пусть мы будем свободно перемещаться по этажу, а он уходит, если хочет.

– Нам нужно попасть на другие этажи, – настойчиво повторила Мантисс. Она знала, что дергать лаборантов не имеет смысла, но вот расшевелить Уильяма… У него карта лифта, а значит, ему и решать, чем сотрудники отдела займутся в ближайший час. – Я иду к лифту. Надеюсь, по дороге найду этого чудика.

Хельга пятилась к двери и, договорив, проворно развернулась и выскочила. Слушать испуганных лаборантов, тормозящих весь процесс, уже не было сил. Да и от нерешительности докторов начинало покалывать в конечностях: чем больше они прирастали к полу, тем нетерпеливее Хельга становилась. Так что она хорошо понимала не выдержавшего МС. Его это переливание из пустого в порожнее, скорее всего, тоже выбешивало. Вот только что он будет делать? Разве Манипулятор не должен пасти доктора Траумериха, с которым обещал поквитаться? И когда она вообще успела поверить, что МС не соврал и желает доктору смерти?

Спустя пару поворотов странный тип сам нашелся. Новый хозяин тела Оттарила не торопился, словно наслаждался прогулкой по однообразным коридорам. Хельга подумала, что ей должно быть противно догонять типа, который едва не сжег ее заживо и прикончил другого человека. Даже двух. И тут же пришло осознание: МС хоть и гадок, но это уже настолько вросло в его характер, что другого Мантисс и не ждала. Она почти не сердилась на него за непредсказуемые и опасные выходки, лишь тайно побаивалась, что очередная игра с ним сведет ее в могилу.

– И ты тут, Мантисс? Какая неожиданная встреча!

– Ты соврал про пистолет. – Хельга поравнялась с широкоплечим мужчиной. – Оттарил не отдавал свое оружие, оно все еще при нем. То есть при тебе. Почему не выстрелить из него в ненавистного тебе человека сразу после того, как увидишь его? Ответ прост: ты соврал.

– Вовсе нет. Ты не подумала о том, что мне неинтересно просто убивать людей, которые мне не нравятся? Знаешь, тогда бы в комнате в живых никого не осталось. – МС извлек из внутреннего кармана тщательно припрятанный пистолет. – Мой план сложнее и интереснее, но рассказывать его тебе я не буду.

– Я бы очень удивилась, если бы стал.

– Градус тревоги резко возрос, как только я достал эту штуку.

Объект и без того улыбался шире некуда. Он убрал оружие на место, и Хельга действительно ощутила облегчение.

– У тебя есть фобии? – продолжил МС с наигранным сочувствием.

– Ты идешь к лифту? Собираешься упрашивать отвезти тебя на другой этаж без карты? – Мантисс проигнорировала его вопрос.

Впереди виднелся последний поворот, за которым ждали вытянутый проход и сомкнутые металлические челюсти.

– Нет. Я жду, что карта сама погонится за нами в лице доктора Траумериха. Он не оставит нас стоять под дверью лифта целую вечность. Как жаль, что волшебная комната перемещается только по одному этажу, а то бы не было этих заморочек с картами.

– Вряд ли он позволит тебе покинуть этаж, – заметила Хельга.

– Посмотрим. Доктор Траумерих способен удивлять неожиданными сальто, когда его прижимают к стенке.

Мантисс замерла, обдумывая услышанное. Может, она совершила глупость? Если своим ретивым поступком она подала пример Уильяму и он на самом деле отправится следом… Сидеть бы ему в безопасности и не ходить по пятам за ней, МС, еще кем-нибудь.

Хельга глянула в спину Оттарилу. Манипулятор проигнорировал ее замешательство и невозмутимо завернул за угол, выскальзывая из поля зрения. Только потерять его не хватало! Вдруг вместо лифта он заскочит в один из кабинетов, куда ей дорога заказана? Хельга уже ненавидела свое рвение, потому как невольно приходилось поспевать за своенравным и хитрющим МС. Она и его почти уже ненавидела, и вместе с тем в ней росло душераздирающее противоречие. Каким бы мерзким, подлым и лживым ни был этот тип, он был чертовски умен и видел картину лучше блуждавших в потемках людей.

Знал больше. Хельга вспомнила темную фигуру и свое озарение, и в голову ей забралась интригующая мысль. В этот момент она услышала отдаленный сдавленный вопль и метнулась вперед. Завернула и побежала к лифту, возле которого распластался человек в форме.

– Он жив вообще-то, – сказал нависший над ним МС. – Сторожил лифт, будто кто-то его украдет.

Мантисс проверила пульс, чем вынудила Манипулятора осуждающе задрать голову и покачать ею.

– Скажи мне одну вещь. – Хельга порылась в карманах лежавшего без сознания мужчины, чем вызвала новый приступ веселья у МС. – Тебе доступен банк памяти бывшего владельца тела?

– Нет. Мое сознание не смешивается с чужим. Оттарил мертв, и с ним мертвы его мысли и воспоминания.

– Но ты же как-то воздействовал на того дерганого оперативника.

– Ты его что, вообще не видела? Он же психованный неудачник! Это естественно, что его тюкали в команде, и Оттарил в том числе! Тоже мне психолог.

– Тогда ты не знаешь… – поднимаясь, произнесла Мантисс, и в ее мозг тут же вонзились раскаленные иглы воспылавшего любопытства.

– Не знаю чего?

Хельга оскалилась и отступила на пару шагов. Ей нравилось быть в курсе чего-то неизбежно ускользавшего от этого умника. МС, наоборот, осознание чужого преимущества выводило из себя. Он наклонил голову на бок и перевел улыбку в нейтральное положение.

«Это игра», – пронеслось в голове Мантисс. Странное определение того молчаливого созерцания, которым каждый из них одаривал друг друга. Время словно замедлило бег, и воздух уплотнился. Хельга неотрывно смотрела в холодную черную бездну вместо глаз и размышляла: сколько у нее сил сдерживать слова во рту? И как много в МС выдержки не переспрашивать?

– У меня нет времени на наш психологический роман. – Манипулятор так резко придвинулся к ней, что Хельга от неожиданности отпрыгнула назад и ударилась спиной о стену.

Но в этот раз МС не сумел напугать ее, так как он явно не стал бы делать больно носителю, очевидно, любопытной и неизвестной ему информации. Мантисс положила ладонь на широкую грудь Оттарила и легонько надавила на нее, требуя МС отодвинуться. Объект отстранился и пожал плечами, как бы говоря: «Ну и ладно». Он понял, что для победы должен проявить сдержанность, потому что Хельгу и саму разрывало от желания озвучить крутившееся на языке.

– Любопытство пагубно влияет на всех нас. – Мантисс подавила смешок и, отлипнув от стены, почти шепотом сказала: – Ты не знаешь, что когда я шла с Оттарилом к тебе, то неизвестный голос прямо в моем сознании прошептал правду о ненастоящих оперативниках. Он поведал, что Оттарил предаст меня. Что скажешь на это?

Мантисс было интересно узнать, какую мыслительную цепочку выстроит МС. И к какому результату придет. Конечно, она лгала, надеясь, что упоминание голоса выведет на СГ. Но врала лишь частично.

Хельга ощущала, как внутри МС колышется что-то темное. Она не знала, что навеяло такие ассоциации. Может, черные прорези Маски, которые были просто дырками, но всегда казались чем-то большим, например зеркалами, отражавшими иную реальность? Несоответствие формы и содержания поражало Хельгу. Маска такая маленькая, но внутри нее скрыт огромный мир. Сложно организованный, таинственный и все же напоминающий человеческую природу. Возможно, МС скопировал психологию того первого несчастного, наткнувшегося на красивую «вещь», и с тех пор образом мышления все больше походил на людей.

Объект резко вышел из раздумий.

– А при чем здесь Оттарил и моя связь с его телом?

– Я спросила его, не слышит ли он голоса. Будто кто-то говорит за стеной, – развивала свою мысль Хельга. – И он стал более суетливым и заторопил меня, будто тоже что-то слышал, но не хотел признаваться. Думаю, ему голос подсказал, что я узнала про его настоящий замысел. СГ может говорить с людьми?

– Только через технику.

– Выходит, кто-то другой раздавал правду забесплатно? – Мантисс оперлась плечом о прохладную дверцу лифта.

Над ним горела лампа, а следующая в коридоре уже нет, и мерещилось, что с небес на них спускается благодать.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – Прорези Маски уменьшились, и Хельга интерпретировала это как подозрительное прищуривание.

– Хочу знать твое мнение. Ты любишь умничать, тыкать людей в их недальновидность. А я люблю докапываться до правды.

– Хорошая попытка пенять на наши достоинства. Но я не знаю, что вы там услышали. Тут может происходить все что угодно.

В том то и суть, что нет. Мантисс не сомневалась, что в этом здании пространство не искажается (разве что внутри комнаты с треугольником) и не смешивается с параллельными вселенными. А значит, всякое необъяснимое просто так не возникнет на этажах. Любое явление должно сопровождаться объяснением, логичным и соотносимым со всеми факторами, повлиявшими на его существование.

– Ты не хочешь думать? – Хельга наигранно вскинула брови. – Ты и не хочешь? Общение с людьми не идет тебе на пользу.

– Ты сейчас назвала своих коллег стадом тупых баранов, рядом с которыми любой гений глупеет? Или мне показалось?

– Показалось. – Мантисс старалась тщательно подбирать слова. – Я сказала, что люди боятся неизвестного, необъяснимого, оттого стараются поменьше думать об этом. Тебя такие вещи не должны и не могут страшить. Чего-то ты, правда, все равно боишься.

– Можешь спросить меня об этом. Я засчитаю это за твой личный вопрос, которым ты меня мучаешь.

– Не засчитаешь. Тебе слишком интересно услышать настоящий. Он для тебя такой же загадочный и желанный, как метод моего отца для доктора Траумериха.

– Я ожидал услышать другую формулировку. – МС задержал руку возле лица, копируя какой-то человеческий жест.

– Я знаю, – покивала Хельга. – Я об этом знаю.

– Правда? Можно поздравить вас с воссоединением? – язвительно изрек Манипулятор. А потом уголки губ снова едва заметно поползли вверх. – Тогда ты должна еще больше злиться на меня за желание убить его. Какая драма. Жаль, я не могу пустить слезу. Хотя постой, ты же не будешь переживать из-за этого. Смерти малознакомых людей тебя не трогают. Иногда ты их даже одобряешь.

Хельга покачала головой. Она старалась не думать о том, что стала свидетелем убийства и чуть ли не согласилась с его неизбежностью. Ей не нравилось, как все получилось. Теперь Мантисс казалось, что она обязана была накинуться на МС с обвинениями, закатить истерику. Было бы это правильно, или подобное поведение – навязанный стереотип? Якобы естественная реакция на гибель человека, до которого Хельге не было никакого дела? А так она выглядела бесчувственной… Да что там выглядела! Как будто ее волновало осуждение доктора Амберса или МС. Мантисс беспокоил сам факт смирения со случившимся, то, как это отразится на ее будущих поступках. Вдруг в будущем она подведет человека к гибели и тоже заставит себя не думать об этом, как она запрещала вспоминать сгоревшего заживо, защищая психику от потрясений?