Текст книги "Ложь в двенадцатой степени"

– О, ты так активно оправдываешь себя, что я почти слышу твои мысли, – выдал МС.

– Тогда ты не слышишь, – смутилась Хельга, обнаружив, что в этот раз он не попал в яблочко.

– Не нужно этих переживаний, они лишние. Все равно… Скажи, тебе все это кажется достаточно убедительным?

– Достаточно убедительным? – Хельга отступила от стены. – Для чего?

– Для того чтобы поверить. Мир вокруг кажется тебе реальным?

– У кого-то проблемы с восприятием? – Мантисс подумала, что МС непросто лицезреть окружающее, помогая себе человеческими органами чувств занятого тела. Она не знала, как работают естественные рецепторы Маски и что получается, когда он прикрепляется к носителю. Но разница должна быть огромной. Вероятно, после скудных, ограниченных чувств его разрывало от впечатлений, проводником которых было человеческое тело. Горизонт расширялся, и возможности открывались так поспешно, что МС могло по-настоящему захлестнуть последствиями синестезии – он бы слышал глазами, осознавал запахи пальцами и различал цвета в звуках. Возможно, так оно и было, но проверить этого Хельга никак не могла. Неудивительно, что Манипулятор путался в некоторых ощущениях.

– Я не об этом. Ты точно можешь сказать, что события последних дней были настоящими? Все до единого? Просто учитывая, что вы, смешные люди, верили, будто отдали кому-то свои карты, я бы не сильно ошибся, заявив, что вы заглотили куда больше иллюзий.

– Что? Конечно уверена! Эта история с картами слишком странная, но она вполне может быть правдивой. Ты так уверен, что мы этого не делали и все воспоминания о встрече с неизвестным выдумка? А если то и была иллюзия, обсудив ее, мы почти сразу обнаружили несостыковки и странности. Если бы фальшивых воспоминаний было больше, они бы так же легко вычислялись, потому что противоречили бы реальности.

– Нет, просто эту иллюзию вы нашли, обсудив ее толпой, – вкрадчиво произнес МС. – А сколько еще неозвученных ложных воспоминаний, которые в ваших человеческих головушках выглядят достоверными?

«Он просто пытается запудрить мне мозги», – твердила про себя Хельга. МС нельзя верить: он любит обманывать и наблюдать, как люди вязнут в его лжи. Однако тревожный огонек уже загорелся. Как отличить правду от иллюзии, если последняя достоверна и не противоречит реальности? Как не потеряться в последовательности событий?

– Ага, а еще я лежу в коме, и все это мне только мерещится. – Мантисс постаралась перевести неприятную тему в шутку, чтобы не выдать свои сомнения. – Такое только в фантастических историях бывает.

– Кома бывает только в фантастических историях? Я думал, это явление существует. – МС подстроился под ее тон.

– Следи за словами, – передразнила Хельга.

Шаги в коридоре прервали их разговор, и Манипулятор поднял голову: «Наконец-то!».

– Семена завтрашнего сада иногда так долго всходят.

К лифту подошли двое, и Хельга мысленно застонала: как мало желающих проявить инициативу. Впрочем, на иной исход рассчитывать не приходилось. Она видела затравленные и встревоженные лица лаборантов и по-настоящему не надеялась, что кто-то из них передумает. Поэтому приход доктора Траумериха и Энди, возбужденного разговором по телефону и желавшего разобраться в происходящем, не сильно удивил.

– Что с ним? – первым делом спросил Уильям, указывая на оперативника. У лаборанта затряслись губы, и он подскочил к человеку без сознания. Не вынимая рук из карманов, внимательно осмотрел его лицо и позу. Это показалось Хельге трогательным: она знала, что Энди старается быть неравнодушным к другим людям, но не ожидала от него такого яркого проявления беспокойства за незнакомца. А в том, что тревога на лице парня была искренней, Мантисс не сомневалась.

– Прилег отдохнуть, – послушно сообщил МС. – Сейчас уже видит третий, нет, пятый сон. Завидую ему.

– Ты мог бы не причинять людям вред? – вздохнул доктор Траумерих.

– Кто сказал, что это я? Он уже лежал тут, когда я пришел.

Оперативник цел и дышит – это успокоило сочувствующего лаборанта. Он напрягся и нервно сглотнул при виде приросшей к лицу Оттарила маски.

– Простите, я не помню вашего имени, – обратился Энди к МС, возвращаясь в вертикальное положение.

– Оттарил. Кодовое имя МС, – ответил Уильям, а Манипулятор издал странный прерывистый звук, словно его ударили под дых.

Доктор Траумерих жестом велел посторониться и приблизился к панели, с которой можно было вызвать лифт. Он объяснил, что идея Хельги подняться на минус первый и побеседовать с руководителями отдела о сбежавшем «ребенке» видится ему разумной. Мантисс с трепетом наблюдала, как створки разъезжаются в стороны, и поблагодарила неизвестного, что хотя бы что-то в этот день получалось как надо.

– Мы просто оставим его здесь? – неуверенно пискнул Энди, указывая на оперативника. – Не перенесем его в комнату и не уложим на диванчик?

– Нет… я не думаю, – выдавил Уильям, поразив лаборанта ответом. – Он в безопасности. Очнется и сможет сам дойти до комнаты отдыха, если ему потребуется помощь. А нам лучше не терять времени.

– Извините, доктор, но куда мы торопимся? Разве мы не взаперти, а время не растянулось в бесконечность? – Энди по очереди посмотрел на каждого в кабине.

На Хельге он задержал возмущенный взгляд, призывая ее встать на его сторону. Похоже, он вспоминал их беседу о лицемерных вздохах из-за гибели незнакомцев и не сказал об этом напрямую исключительно потому, что рядом были посторонние. Девушка с сожалением развела руки в стороны, показывая, что не может повлиять на решение руководителя. А в действительности…

Она могла бы попробовать. Набрать в грудь воздуха, открыть рот и заговорить. Это было бы так просто – попросить Уильяма оказать посильную помощь человеку на полу. В самом деле, куда они торопились? Что решили бы те пятнадцать минут, за которые они перенесли бы тело в безопасную комнату? Тогда мужчина не очнулся бы с раскалывающейся головой на холодном полу, обескураженный и напуганный недавним нападением. Он напомнил Хельге пораженных ударом или внезапной болью людей, которые падали прямо на улице. А прохожие следовали себе дальше, притворяясь, что не видят страдальцев. Думали, что это пьяницы или что их не касаются чужие тяготы и встреча с друзьями в кафе, назначенная ровно на семь, важнее чьего-то несчастья.

Осуждение Энди жестким кнутом полоснуло Мантисс. Она подумала, что уже второй раз за этот день совершает поступок, который ей не нравится. И оба раза причиной было безразличие. Хельга не могла ничего поделать со скованными мышцами, с горящей щекой, в которую упирался взгляд лаборанта, и с мучительными сомнениями. Вот тот, кому плевать. Вот тот, кто вдруг, вопреки привычной вовлеченности, отмахнулся. Вот глубоко сочувствующий. И вот потерявшийся в этих контрастах, кого яркие противоречия трясут из стороны в сторону.

Хельга стиснула зубы и вошла в лифт следом за руководителем. Энди помедлил, но тоже шагнул в кабину. Двери закрылись, и Мантисс представила, как в последний момент выкидывает за пределы лифта свои колебания и самобичевание. Она вновь позволила себе забыть. Нужно сосредоточиться на другом: впервые Хельге позволят ступить на чужой минусовой этаж. Она спросила, не будет ли это нарушением порядков и не разозлится ли доктор Вейлес при виде ее и Энди, не говоря уже об МС.

– Экстренная ситуация требует экстренных мер. Ничего страшного, в сердце отдела вас все равно не пустят. Будете гостями, которые сидят на диване в гостиной и не заходят в личные комнаты хозяев. – Уильям поправил очки. – А вот ты зачем едешь? Тебе не положено покидать этаж.

– Мне интересно, доктор, – сухо ответил МС. – Меня выдрали из сна и почти заставили слоняться по этим этажам. Я хочу разобраться, в чем дело. Запретить мне вы все равно не можете.

Объект выпятил подбородок, бросая вызов доктору. Это была проверка на самообладание, на стальную прочность нервов. Хельга с восторгом нарисовала картинку, в которой ее руководитель не позволяет шутнику войти в кабину и с помощью Энди, а также, может, и самой Мантисс выталкивает Манипулятора наружу. МС никуда не едет, и Уильям ликует, победно улыбаясь и пританцовывая на пятках. Доктор сумел отстоять позицию лидера и поставил шалуна на место. Невидимая линия дозволенного очерчена, и самому наглому из них ничего не остается, как смириться с чужой сильной волей.

Вот только у всего есть последствия, и в случае с МС они всегда будут неприятными. Оставь они Манипулятора на минус втором вопреки его желаниям, и он пошел бы мстить. Устроить беспорядок в комнате отдыха? Покалечить оперативника? Перессорить лаборантов? В этом он мастак. А если взять его с собой, что в итоге и случилось… МС получил требуемое и, что особенно беспокоило Хельгу, без сопротивления со стороны доктора Траумериха и с ее стороны тоже. И он плавно движется в сторону грандиозной цели, почти играючи отодвигая препятствия взмахами кистей рук, как волшебник. Адаптировался, подстроился под ситуацию… или подстроил ее под свои мечты.

Дальше они ехали в тишине. В рабочие дни в лифте играла умиротворяющая музыка, но сейчас они по понятным причинам ехали в тишине.

Двери отползли в стороны, и Хельга ступила на плиточный пол минус первого этажа. Она не ожидала изысков, полагая, что архитектура и интерьер не будут сильно отличаться от того, что она видела в своем отделе. Зараза однотипных помещений распространилась на все здание. И в целом этаж обладал всеми теми чертами, что были присущи и минус второму, кроме некоторых приметных деталей.

Площадка возле лифта оказалась широкой, а на белые стены по обе стороны были нанесены яркие разноцветные стрелки: зеленая слева и желтая справа. Стрелки указывали направление и разбивались на полосы, тянувшиеся вдоль стен и ускользавшие за поворот.

– Разделение на отделы, – пояснил Уильям. – Желтыми полосками маркируют помещения для сотрудников отдела Марка Вейлеса, зелеными – для работников Ван дер Рера. Помогает новичкам, а для опытных это что-то вроде очерчивания личных границ. У них тут вроде как дружественный поединок.

– Поединок? – удивился Энди, шарахаясь в сторону от МС, покидавшего кабину круговыми движениями, словно в нем пробудилась страсть к балету. Чудак тут же встал по стойке «смирно», будто странных пируэтов не было.

– Да. Чей отдел быстрее сделает великое открытие, кто больше кофе выпивает, чьи сотрудники раньше приходят на работу… Марк, насколько мне известно, на словах не одобряет соревнования между отделами, но сам же и стимулирует их.

Доктор Траумерих проверил, как работает на этаже телефон. Он без труда дозвонился до доктора Вейлеса и попросил его подойти. Отсутствие помех еще раз доказывало и без того очевидное наблюдение.

Хельга закрутилась на месте, чувствуя себя неловко топтавшимся на пороге гостем. Они могли бы и сами дойти до кабинета Марка, пользуясь стрелками, но Уильям хотел, чтобы руководитель отдела по собственному желанию впустил их в свои владения. Может, он не захочет видеть у себя МС, реакцию на присутствие которого было сложно предсказать.

Пока Хельга разглядывала пространство вокруг, Манипулятор ни на кого не смотрел. Он закрылся в кокон собственных мыслей и не обращал внимания на спутников. Или балласт. Или покойников. За кого он их, интересно, принимал? Мантисс опасалась, что он сбежит сразу же, как выйдет из лифта, но МС просто замер, как лишившаяся завода игрушка.

Доктор Вейлес быстрым шагом вышел на площадку. Хельга редко видела Марка таким серьезным, словно его сорвали с важной конференции. Он всегда представал перед ней веселым любителем остроумных баек. Что ж, есть отличная возможность пополнить коллекцию былей и небылиц за счет событий этого дня, – надо только его пережить.

– Коллега, – кивнул он доктору Траумериху. – Экспонатам так не терпится попасть на волю? Cui prodest? [1]

– Можете не умничать при мне. Я все равно не буду считать вас умным, – предупредил МС.

– Мне только не хватало выслушивать критику от самовлюбленной Маски. Все довольно скверно, да, Уильям? Они убегают прямо из-под носа. Если бы и мой экспонат шоу уродцев умел ходить, тоже припустил бы со всех ног. Простите, а ваше имя? – обратился Марк к лаборанту.

– Энди.

Доктор Вейлес хлопнул в ладоши и растер их, будто разогревал. Он велел следовать за ним всех, кроме МС, которого явно был не рад видеть на своем этаже. Однако выбора у него не было, во всяком случае пока, и объект невозмутимо поплелся за четверкой. Марк предупредил, что Ван дер Рер вскоре подойдет к ним, а до того времени им надо кое-что узреть.

– Говорите, СГ сейчас у вас? Вот проныра!

Доктор Вейлес повел их не по желтой стрелке, что сразу же было замечено. Мантисс спросила, куда они направляются.

– Мы идем к комнате СГ. Это ведь он сбежал. А помог ему один человек, который сейчас сидит и плачет в комнате беглеца.

– Что? – выпалили одновременно Уильям и Хельга.

Несмотря на то что Марк вел их по зеленой стрелке, то есть по коридорам чужого отдела, он хорошо ориентировался. Начерченные указатели местами переплетались и сливались, и чужаку пришлось бы останавливаться и всматриваться в рисунки. Доктор Вейлес даже не глядел на стены. Хельга помнила, как он рассказывал о совместных экспериментах с Ван дер Рером, и подумала, что сотрудничество двух отделов могло быть весьма тесным.

– Вы поймали его и заперли в комнате? – предположил доктор Траумерих. Он даже не пытался скрывать тревогу.

– Нет. Он там засел и отказывается куда-либо идти. Сам себя поймал flagrante delicto [2]. Говорит, его жизнь больше не имеет смысла. В общем, вам лучше послушать его, а не меня. Может, вы лучше разберетесь в той белиберде, что он несет. И объясните мне и Ван дер Реру то, чего мы не понимаем.

– И много у вас таких признавшихся в преступлениях? – влез МС, к явному неудовольствию Марка.

У того прямо на лице было написано, что разговаривать с Маской он не собирается и удостоит ответа лишь в крайнем случае. Похоже, того времени, что СТ-30 располагался на минус втором, хватило выше крыши, чтобы пробудить в докторе Вейлесе нелюбовь к Манипулятору. Вот только невозможно игнорировать назойливого шута, который вертится возле самого носа.

– Один. Говорит, идея с самого начала принадлежала ему и только ему.

– А я думал, это мода такая – массово признаваться в своих прегрешениях, – продолжил МС, намекая на акт группового покаяния в комнате отдыха на минус втором этаже.

Хельга сразу же подумала о незнакомце, выпрашивавшем карты доступа. Возможно ли, чтобы его влияние распространилось на разные этажи?

– Вы перезапустили систему на этаже? – поинтересовался Уильям, хотя ответ был очевиден. Мало кто теперь сомневался, что проблема поселилась на минус третьем.

– Конечно. По просьбе прибывшей команды Ван дер Рер перезапустил систему, – отозвался Марк, сворачивая в смежный коридор.

Указатели становились все более настойчивыми. Кое-где зеленые стрелки пересекались с желтыми и расходились, как не сошедшиеся во мнениях конкуренты.

– На вашем этаже остались оперативники?

– Нет. Они побродили по комнате Голоса, послушали стенания преступника, покачали головами. Потом полюбовались Телефоном и ушли.

– Оно и к лучшему, – пробубнил доктор Траумерих, наслушавшись причитаний Амберса о вероломном предательстве оперативников.

Пару раз им попадались плакаты с перечеркнутой трубкой. Возле помеченной красными полосами двери висела табличка с предупреждением, что дверь запрещается оставлять распахнутой, посторонние могут идти себе дальше, а принесенные устройства, вроде телефонов и плееров, следует оставлять в камере хранения снаружи. Вейлес махнул рукой и сказал, что сейчас это уже не имеет значения, раз СГ все равно не дома.

– Теперь уже никто не заберется к вам в телефон и не уничтожит внутренности ноутбука.

На слова доктора Энди недоверчиво покривился. Уильям попросил лаборанта подождать снаружи, и парень покорно кивнул. А вот МС настоял на участии «в самом интересном», как он выразился. Он не получил согласия, вот только его это не расстроило. Упрямый эгоист. Хельга не сомневалась, что Манипулятор продолжит давить, требовать исполнить просьбу, нет, приказ, как капризный ребенок. Будет уговаривать людей, а может, придумает реальную угрозу, чтобы выбить себе билетик на шоу. Неприятие отказов являлось чертой МС, которая давно отравляла жизнь докторам минус второго. На всем свете не сыскать более требовательного и властного деспота, который, имея так мало и сидя взаперти, получает так много благодаря напористому характеру и способности чуть ли не залезать людям в головы.

– Все-таки нас пустят дальше гостиной, – прошептала Хельга Уильяму, продолжая начатую им метафору.

Ее это воодушевляло. Она осознавала, что ничего полезного и значимого о работе отдела все равно не узнает, но сам факт допуска в особый сектор приводил маленького исследователя внутри Мантисс в восторг.

Еще три минуты они ждали Ван дер Рера, без которого обсуждение побега его подопечного вышло бы неполным и неправильным. Из разговоров с доктором Вейлесом Хельга знала, что глава отдела изучения СГ-17, или Сердитого Голоса, был замкнутым, тихим и уступчивым человеком. Когда Ван дер Рер вышел на светлое пятно, Мантисс задрала голову и невольно приоткрыла рот от удивления: он оказался высоченным мужчиной, просто Гулливером мира великанов, с темной щеточкой усов и круглым подбородком. Все в нем было мощным, массивным, соответствовавшим угловатой геометрии. Хельге невольно пришла идея, что для создания такого человека Всевышнему пришлось натягивать мясо и кожу прямо на горы кубиков и пирамидок. Она бы не удивилась, если бы в детстве длинного мальчика настойчиво приглашали играть в баскетбол. Ван дер Рер носил серо-синие пиджак и брюки и никогда не отводил взгляда, когда ему смотрели в глаза. Если бы Хельга впервые встретила его в столовой или фойе, то решила бы, что он работает в офисе менеджером или клерком.

– С каких пор он лоялен? – смерив МС грозным взглядом, спросил пришедший.

– Он не лоялен, а непослушен. – И Марк что-то быстро прошептал Уильяму на ухо.

«Это было слишком заметно и по-дилетантски», – тут же подумала Хельга. Заговор так не планируется – прямо на глазах у несчастного, против которого выставляются штыки. Похоже, доктор Вейлес не привык вести двойную игру и хитрить, позабыв, каким до чертиков внимательным может быть МС.

– У меня хороший слух, вообще-то. – Его замечание отрезвило докторов. – Нет, доктор Вейлес, у вас не получится запереть меня в этой камере. У меня есть нулевая карта, а она работает на всех этажах.

– И откуда ему это известно? – тут же помрачнел Марк.

Хельга покачала головой, и по коже пробежал холодок от пристального взгляда МС. Тот повернулся в ее сторону впервые с тех пор, как они оказались на этаже. До этого обескураженный собственным участием в авантюре лаборант и дочь профессора были для Манипулятора тенями, и вряд ли он вообще думал о них. И вот теперь интерес проснулся.

– Неважно, – буркнул Ван дер Рер, приближаясь к двери. – Вы тут для того, чтобы послушать нашего психа. Сто процентов, он – наша общая проблема, так что давайте займемся этим.

– Почему оперативники не арестовали его? – спросила Мантисс.

И куда они ушли? И сколько изначально их прибыло? Эти ребята вызывали не меньше вопросов, чем все, что творилось сейчас на минусовых этажах. Они представали какими-то призраками, которые врывались в запутанную ситуацию, а потом так же резво исчезали, оставляя за собой шлейф еще более неразрешимых головоломок. Иногда Хельге начинало мерещиться, что вся группа спасателей была порождением этого ненормального места, создана в этих стенах в наказание за возросшее безумие. Но за пределами «аномалии» их не существует.

– Его не арестовали, потому что то, о чем он рассказывает, невероятно и похоже на исповедь сумасшедшего. – Руководитель отдела СГ отпер дверь и пропустил людей внутрь.

Всем хотелось посмотреть на преступника. «Самоназванного преступника», – напомнила себе Хельга. Возможно, одураченного не меньше всех в этом здании. Не мог же этот гений, этот невообразимый умелец, развернувший хитроумные игры, правила которых пока смутно понятны участникам, вот так взять и сдаться? В таком поступке нет смысла, и он выглядит жалким.

И как же пошатнулась земля под ногами Хельги, когда в почти пустой комнате она увидела сидевшего на полу Грега Биллса.

– Это уборщик, – прошептала она.

Доктор Вейлес кивнул и пожал плечами, как бы говоря, что его эта картина тоже приводит в замешательство.

Грег понуро уткнулся носом в согнутые колени и что-то бубнил под нос. Со стороны он действительно напоминал помешанного. Стоило ему увидеть людей, как взгляд прояснился, и уборщик бодро вскочил на ноги. Хельга не верила, что перед ней стоит тот самый нагловатый Грег Биллс, который на сеансах фамильярничал и умничал, касаясь малознакомых тем. Мужчина, который уверял, что замечает в этих стенах больше других и знает глобальные тайны мира. И он виновник случившегося? Теперь Мантисс почти не сомневалась, что необъяснимый круг сегодняшних признаний был лживым. Кто-то подставлял людей и вынуждал их говорить о якобы содеянных проступках. Грег Биллс с его уровнем интеллекта и тягой к фантазированию мог легко поддаться внушению, а вот спланировать сложную операцию… Вряд ли.

– Здравствуйте, – отозвался уборщик, словно начальство зашло к нему спросить о работе. – О, и ты тут.

– Мы знакомы? – В голосе МС слышалось настороженное любопытство.

– Я видел тебя, когда заходил… ну, в твои сны, – сбивчиво поведал Грег, смотря в сторону и зажевывая некоторые звуки. – Такие интересные… они. Без образов, сплошные фигуры и линии. Я думал, что с ума сойду. Больше я к тебе не заходил.

Марк покосился на Уильяма, и по напрягшимся лицам обоих можно было заметить, что они силятся уловить смысл сказанного. Ван дер Рер печально покачал головой.

«Они так стоят и смотрят, – подумала Хельга, – как посетители зоопарка. Столпились вокруг больного, хилого зверька и сокрушаются его убожеством». Мантисс с сочувствием воззрилась на сломленного мужчину и внутренне поругала себя: наверное, это ее вина, что она вовремя не научила его сопротивляться бредовым идеям, не вправила мозги. Теперь они окончательно съехали набекрень.

– Вы пришли взять меня под стражу? Я готов. – Грег покорно выступил вперед.

– За что тебя арестовывать? – спросил доктор Траумерих.

Биллс возвел руки к потолку и застонал. А потом снова сел и почти с раздражением выплюнул, что ему не хватит сил в очередной раз исповедоваться. Он уже дважды рассказывал, что перевернуло его жизнь с ног на голову, и третий окончательно расколет его сердце. Строя болезненные гримасы, Грег выглядел окончательно разбитым. Хельга силилась найти в его жалобных всхлипах фальшь, но, похоже, Биллс и вправду был убит горем. А страдал так преувеличенно громко потому, что был на грани срыва.

– Самое время провести с ним сеанс. – Уильям повернулся к Мантисс. – Я не шучу. Поговори с ним по душам.

– Думаете, сейчас подходящее время для душевных бе… – Хельга сбилась, заметив, что полумесяц улыбки Маски опущен вниз.

МС выглядел зловещим, и дочь профессора пробрал озноб от одного взгляда на него.

– Он чем-то заинтриговал тебя?

– Не то слово, – недружелюбно выдавил Манипулятор. – Говори с ним, Мантисс, или это сделаю я.

Хельга еще раз взглянула на помешавшегося: обиженно сдвинутые брови, покрасневшие от слез глаза, зажатая поза незащищенного человека. Грег был раздавлен трагедией, но что могло довести его до такого состояния? Должно быть, внушение оказалось настолько мощным, что смело психологические барьеры и свело его с ума. Кто же этот кудесник, заставлявший людей обманывать самих себя? Его манипуляции чужим сознанием были настолько сильны, что сам МС позавидовал бы. Может, оттого он такой недовольный, что увидел за стенаниями Грега отпечаток чужой воли? Не его воли. Это било по самолюбию Маски.

– Хорошо. Но вам нужно будет выйти, – предупредила Хельга. – Сеансы приватные.

Доктора согласились, и только Ван дер Рер медлил, пытаясь найти какую-либо альтернативу. Марк позвал его с собой:

– Поможешь мне поведать Уильяму все, что мы услышали от нашего «преступника».

Мантисс сомневалась, что великому рассказчику доктору Вейлесу нужна была помощь, разве что он стремился занять коллегу делом.

– Твоя поддержка мне тоже не пригодится. – Хельга покосилась на МС.

Прорези рта Маски были искривлены неровной дугой. Объект выражал презрение, недовольство и злость из-за того, что и его судьба любит пинать и забрасывать неожиданностями. Не всегда семена завтрашнего сада всходят по расписанию, так ведь?

Мотнув головой, МС направился к выходу. «Умеет отступать, когда нужно, и на том спасибо», – подумала Хельга. И повернулась к Грегу Биллсу, сидевшему на холодном полу.

– Тут нет стульев, зато есть стол, – она кивнула на единственную мебель в помещении. – Мы можем встать по разные стороны и представить, что сидим в нашей каморке сеансов.

– Нет. Мне не нужен сеанс.

– Еще как нужен. – Хельга уперла руки в бока и придала себе строгий вид.

Трудно будет вытянуть хоть какие-то подробности из отказавшегося исповедаться. Конечно, Грег уже рассказал докторам, за что корил себя. Но существует вероятность, что его память содержит ложные воспоминания из-за внушения, и с каждым новым откровением он будет выдавать все больше интересных деталей. Или вообще вдруг обнаружит, что несет околесицу, и прозреет. Или найдет решение, которое долго ускользало из-за того, что рядом не было терпеливого психолога, умеющего задавать правильные вопросы.

– Или вы думаете, после того, что вы тут устроили, вам все простят? Это из-за вас мы сидим взаперти! – выпалила Хельга преувеличенно сердито. Ей надо было раскачать этого упрямца. – А еще погиб человек. Грег, невиновный умер!

– Что? Кто это был? – встрепенулся Биллс.

Он вцепился в колени так сильно, что его пальцы побелели. Мантисс вздохнула, надеясь, что не перегнула палку.

– Один молодой оперативник. Если бы не ваша навязчивая идея, Грег, этого бы не случилось. Вы этого добивались? Чтобы в этих стенах начались беспорядки, а люди покалечили или даже поубивали друг друга?

– Нет! Конечно нет! Я не думал, что кто-то из них погибнет. Доктора, может, и заслужили мести, но оперативники…

Грег уставился в точку на полу и взъерошил волосы. Хельга напряглась, ухватив кусочек информации. Он говорит о возмездии?

– Вы затеяли этот беспорядок, но такого исхода не предвидели? Что-то явно пошло не по плану, верно?

Мантисс оперлась о стол и закусила ноготь большого пальца. Грег ерзал на полу, шептал что-то под нос. Совсем неслышно, не поднимая головы, – он переживал новый этап кризиса. Хельга уже выстроила цепочку вопросов, рассчитывая выбить Биллса из образа откусившего язык, но тот вдруг резко выпалил:

– Нет, вовсе не этого! Как же так получилось? Я всего лишь хотел, чтобы мой друг пошел со мной! Почему он больше не помнит меня? – захныкал он.

Грег замкнулся в своем горе, надуманном или нет – неважно, потому как оно поглотило его целиком. И воззвать к голосу разума будет непросто, не зная, на какие темы следует говорить с осторожностью, чтобы не вывести его из равновесия еще больше, а когда лучше вообще промолчать. И все же Хельгу это не сильно пугало. Она намеренно усложняла задачу для достижения лучших результатов. Ей ничего не стоило выйти на минутку и переговорить с докторами Вейлесом и Ван дер Рером, чтобы узнать, что убитый горем уже успел поведать им. Получить штрихи, которых не хватает недорисованной картине. Однако Мантисс не пошла к ним. И не из-за гордости. Если бы Марк прямо сообщил ей, в чем Грег себя винит, Хельга, проводя сейчас сеанс, ориентировалась бы на это знание. И попыталась бы добиться от уборщика логичных и, главное, соответствующих ее ожиданиям ответов, неосознанно направляя его на озвучивание «правильного». Это ошибка. Не подтверждение прежде сказанных слов было целью беседы. Пусть даже Грег расскажет ей совсем другую историю, это неважно, – главное, что Мантисс соберет новый пазл из обрывков, полученных прямо от Биллса, а не будет искать в его ответах недостающие фрагменты к тому, что уже сложился в ее представлении.

– Ваш друг не хочет вас видеть, – я понимаю. Мой тоже притворяется, что мы незнакомы. – Хельга расслабила левую ногу и покрутила мыском. – Я думаю, ваш друг может быть из-за чего-то обижен на вас.

– Но я так много сделал для него! Я старался! – выпалил Грег в гневе.

– Вот как? Я вижу, что вы страдаете сейчас. Он и раньше заставлял вас делать то, что задевало ваши чувства?

– Это все моя идея, – как мантру повторял Биллс. – Он не заставлял меня. Но я так старался! И отрицание моих усилий – вот и все, что я получил в благодарность!

– Да. Это то, что вы получили от вашей дружбы в целом. Разве это честно? Разве ваш друг не поступил подло по отношению к вам? Он не ценит ваших усилий.

Хельга решила выстраивать мосты от этой темы. Она не знала, при чем тут таинственный друг, но, судя по реакции уборщика, субъект выводил его из себя. Если Грег был безмерно зол на какого-то человека, он подхватит осуждение и выболтает детали, за которые можно зацепиться и которые помогут Мантисс правильно подбирать реплики в дальнейшем диалоге. Если же Биллс все еще уважал друга, он будет защищать его от нападок, что тоже развяжет ему язык и сыграет на руку Хельге.

– Ну… может, он и впрямь забыл меня? – промямлил Грег. – Мы давно не виделись. Он не выходит отсюда. Но почему он не пошел со мной теперь?

– Не выходит? Хотите сказать, ваш друг живет тут? – обрывки информации складывались в пока еще мутную картинку. И тут же Хельга пожурила себя за недогадливость. – О, я поняла. Вы открыли дверь в комнату СГ, чтобы выпустить его на свободу!

– Это не комната, а камера!

Так вот откуда взялись мысли о мести докторам! Похоже, Грег не привирал, и ненависть к ним могла возникнуть из обиды за несправедливое заточение приятеля. Множество смен уборщик елозил шваброй по полу недалеко от «камеры» и сжимал зубы в бессильной ярости, не способный тут же выпустить находившееся там существо. Или то был не Грег? Хельга все еще верила, что уборщик – подставная фигура, получившая свои убеждения от неизвестного кукловода. Тогда забывчивость его друга объяснялась тем, что СГ никогда не встречался с Биллсом и ждал помощи от кого-то другого.

– Не могу представить, как бестелесный Голос мог распознать вас или запомнить.

– Да не СГ это! – не выдержал Грег, недовольный тем, что его собеседница чего-то не понимает. – Я ошибся! Я думал, тут живет Многоликий. Глупый-глупый Грег! Нужно было лучше вчитываться во всякие документы, а не полагаться на удачу!