Текст книги "Ложь в двенадцатой степени"

Глава 17

Наблюдать за этой парочкой было неловко и неуютно: они исключали помехи, завернувшись с головой в кокон увлеченности, так что беседа походила на театральный спектакль. Эмоциональный, последовательный, передающий харизму участников. Галлер никогда не видел таких споров. Самый интересный на его памяти состоялся на телевизионном канале, где в прямом эфире аргументированно дискутировали религиозный деятель и последователь эволюционной теории. Первый был непреклонен и тверд, как гранитный столб. «Такими и должны быть истинные убеждения», – подумал тогда Галлер. Однако верующему не хватало знаний в областях, о которых велся разговор. Его доводы хромали, но гордость и достоинство оставались непоколебимы. Ученый же крыл фактами. Его спокойные объяснения, умные и неоскорбительные шутки вызвали восхищение у Галлера, но больше всего его поразило другое. Если религиозный деятель ни в какую не шел на уступки и запечатал себя в монолите уверенности в непогрешимости догм, то ученый открыто заявлял: давайте, разбейте меня в пух и прах; если вы докажете, что я не прав, я только пожму вам руку, и мы вступим в эпоху новой парадигмы. Гибкость мышления против мраморных постулатов, которые не менялись веками.

И вот Галлер невольно столкнулся со спором, который не походил ни на один ранее виденный. Целью было не переубедить оппонента, а… Оперативник почти не сомневался, что парочка хотела получить удовольствие. Как от совместного времяпрепровождения. Только их беседа, в отличие от обычной дискуссии, была острее и азартнее. От накалившихся эмоций разве что искры не летали между девушкой и объектом. Они будто устроили поединок на мечах, в результате которого никто не умрет, но обязательно определятся победитель и проигравший. И каждая из сторон потеет и напрягает… что бы там ни напрягалось при споре, чтобы не оплошать. У Галлера самого на ладонях выступил пот, когда он пытался угнаться за словесной перестрелкой.

Многого оперативник не мог понять. Похоже, парочка и не хотела, чтобы посторонние следили за беседой и что-то из нее извлекали. Они не только исключили Галлера из разговора, но и будто вытеснили его из комнаты. Он вдруг стал пустым местом или скрипучей мебелью, за которую иногда цепляется блуждающий взгляд. Зато друг другу они посвятили каждую секунду. И если девушка была больше озабочена собственными переживаниями, то объект сфокусировался исключительно на ней. Он пожирал ее вниманием, как если бы она являлась источником блаженства или трубкой с кислородом для человека, теряющего сознание в безвоздушном пространстве. Уже позже Галлер узнал, что то было ошибочное представление и в него, деревянного солдатика, тоже вонзились невидимые иглы. Тогда он этого не понял, потому что был слишком увлечен необъяснимой химией, возникшей между этими двоими. Не в смысле любовных отношений – «химией» Галлер назвал это больше потому, что не разбирался в смесях и замысловатых цепочках соединений и во всем подобном видел какое-то шаманство. Как и в непредсказуемом диалоге девушки и объекта.

Оперативник изо всех сил пытался пробиться в атмосферу парочки, но его попросту не пропускали сквозь прозрачную, однако крайне твердую стену их сосредоточенности друг на друге. А потом горячий спор затух, и монотонный голос в голове настолько убаюкал Галлера, что он задремал на ходу. Стыдно! Он провалился в чан с пустотой, и внешний мир никак не мог достучаться до него сквозь тягучую толщу. Оперативника звали, дергали, трясли, но все это было так же далеко и неважно, как чешущаяся во время сна нога. Или как покалывание в кончиках пальцев, к которым не поступает кровь по пережатым сосудам. Саднит, но дремота слишком сильна, чтобы выбраться из нее и разобраться с раздражителями.

В чувство его привел товарищ и, кажется, еще нашатырь. Галлер часто заморгал. Он не мог сообразить, где он и что происходит.

– Очнись, неженка! Как ты себя чувствуешь?

– Н-н-нормально, – выдавил оперативник, к которому медленно возвращались воспоминания. – Что случилось?

Напарник покачал головой, как он часто делал, когда выказывал недовольство, и ввел очнувшегося в курс дела. За спиной вернувшегося топтались трое сотрудников, которых отыскали на этаже, и девушка с минус второго. Она занималась вроде бы разбитым телефоном. Галлер повертелся и увидел, что к стене тряпичной куклой посажен объект в маске. Новость, что он поймал оперативника в гипноз или что-то вроде того, обескураживала.

– Сотрудница его задержала. Если бы я не вернулся вовремя… – Договаривать напарник не стал.

Его недовольство было очевидным. Галлер слишком растерялся и не знал, как оправдать себя. Он не ощущал вины, потому что не понимал, как и в какой момент прокололся. И что это вообще было?

– Давай, приходи в себя. Вид у тебя, будто ты одной ногой в другом мире.

Спаситель хлопнул товарища по плечу и оставил его с пугающим представлением о временной смерти собственного разума.

Трещины проходили по всему экрану. Со стороны могло показаться, что Хельга разглядывает его, морщась от беспокойства. На самом деле вовсе не телефон ее волновал, а недавняя сцена с МС. Повезло, что оперативник вернулся раньше, чем Манипулятор сбежал. Удовлетворение от своей роли в задержании объекта почему-то не наступало. Мантисс до сих пор чувствовала на себе уничтожающий взгляд и намеренно не поворачивалась к обездвиженному МС.

Большой палец был вымазан в черной жиже, будто искупался в чернилах или мазуте. Хельга излишне кропотливо вытирала его влажной салфеткой. Следы плохо сходили, но вот их уже почти не осталось в складках кожи, а Мантисс продолжала водить по подушечке салфеткой. Если раньше она еще могла подумать, что у человека лопнуло глазное яблоко, то теперь черный цвет не оставлял никаких сомнений.

Исподлобья она изучала новые лица. Два парня-лаборанта были не старше Хельги. Первый, с рыжими волосами и длинной челкой, которая постоянно лезла в глаза, выплевывал море вопросов, на которые невозможно дать однозначные ответы: когда перезапустят систему, где доктора Файнс, когда они пойдут домой? Второй сутулился и молча ждал своей участи. Он почти не принимал участия в беседах. Рана в бедре немало досаждала, поэтому парень тратил усилия на борьбу с болью, а не на разговоры. Длинноволосая блондинка с ямочкой на подбородке, представленная как помощница Селены Файнс, взяла на себя роль информатора. Расстегивая и застегивая пуговицы на рукавах сиреневой блузки, она сообщила, что в последний раз видела доктора рядом с комнатой объекта, а потом все попрятались от ФД-28. В целом эти трое производили впечатление типичных сотрудников, которых иногда встречаешь в столовой, и то был самый распространенный ярлык, который Хельга вешала на малознакомых людей.

– Это плохо, – обратился безымянный оперативник к Галлеру. – Если ФД-28 на свободе, а Вентри пошел как раз в тот отдел…

– Эм, Вентри же опытный, – недоумевал второй мужчина в форме. – Он не мог сплоховать на задании.

– А ФД – двухметровый верзила, очень сильный, – брякнула Хельга, вспоминая рассказы. Блондинка подозрительно покосилась на нее. – Я встретила Бетти и Бредли. Они поделились со мной наблюдениями.

– Они в порядке? – оживился раненый парень.

– Да. Они уехали на минус первый. И нам не помешает. Тут крайне небезопасно.

Командир растворился в неизвестности, и оперативники, оставшись без руководства, были вынуждены принимать решения самостоятельно. Не так-то это было просто в обострившейся ситуации. Молчанка Вентри подавляюще действовала на членов отряда, а явная нервозность не вселяла веру в их надежность у работников института.

А тут еще в МС бес вселился.

– Я предпочел бы, чтобы вы двое несли аккуратней, а то устроили тут качели, – заявил он в пустоту, и никто не понял кому и зачем.

Новенькие с опасением покосились на него. Кто-то из них, наверное, даже подумал, что объект разговаривал с невидимкой или с самим собой. Хельга равнодушно прошлась взглядом по нелепо разведенным ногам и горизонтальной полоске рта. Сейчас МС мог только плеваться ядом, злорадствовать и путать их, будучи вновь набором нерабочих конечностей.

– Я знаю, кто он, – произнесла блондинка. – Почему он вообще здесь?

Хельга махнула рукой, призывая не вдаваться в подробности. Подумаешь, небольшая перетасовка объектов. Вести полноценные дискуссии с людьми ей пока не хотелось, поскольку мысли занимал анализ реакции МС. Он не желал ей смерти? Разбил телефон на эмоциях или в конкретных целях? Оставался в комнате из-за ее вопроса? Взломал сознание Галлера вместо ее, потому что Мантисс всегда держала дверцу на замке, а оперативника требовалось нейтрализовать из-за оружия? И многое другое, не менее витиеватое.

– Хорошо. Мы можем следующее сделать, – блеклым голосом отозвался Галлер. – Мой брат, без шуток, помогает переправить СГ в камеру хранения. Когда он вернется, мы вот этого вот перетащим в его комнату. А вас на безопасных этажах оставим. А потом вернемся сюда, чтобы разобраться… с остатками.

– Только за пятки не щипайте и об углы не бейте, – произнес «этот вот».

– От вещества у него помутился рассудок? – спросил второй мужчина в форме.

Он почему-то обращался к Хельге, словно она была личным медиком МС. Мантисс пожала плечами.

– Мы и сами можем перетащить его, так зачем нам второй Галлер? – продолжил оперативник.

Похоже, встревоженный брат желал воссоединиться с родней, а потому они затеяли небольшой спор вполголоса. Троица сотрудников распределилась по комнате: кто сел в свободное кресло, кто пошел изучать снеки. И все будто интуитивно старались держаться от распластавшегося у стены МС подальше. Хельга хмыкнула, но вновь ощутила на себе свербящее внимание и закусила губу: а сейчас ему что от нее нужно?

– Сам такой.

К неожиданности, ее почти шепот был услышан.

– А можно мне самому выбрать этого счастливчика? А то эти суровые ребята меня ущемляют своею брутальностью.

Хотя фраза была адресована вроде бы ей, Хельга проигнорировала ее. Да и слишком не в тему она прозвучала.

– Я могу воспользоваться вашим устройством для звонка? – Мантисс сложила ладони в умоляющем жесте.

Раненый парень протянул ей мобильный.

– Благодарю.

– Давай свяжемся с твоим братом и попросим его встретить нас уже на минус втором этаже, – настаивал не представившийся оперативник. – Не нужно гонять его туда-сюда!

– И долго ты репетировал, чтобы выдать этот командный тон? – не умолкал МС. – Это было не обязательно: они и так давно готовы.

– Да что ты вообще несешь? Помолчи! Его должно было полностью парализовать! Как он может говорить?

– Он не пользуется губами, – пробубнила Хельга.

Ее наградили скепсисом и удивлением.

– Долго объяснять. Вы не парализуете ему голос и зрение: они зависят от маски.

– А это я оставлю для маневра, – многозначительно прошелестел МС. – Не могу же я все угадывать!

Он выводил их из себя. Это было очевидно Мантисс, но остальные чувствовали себя все менее уютно рядом с вроде бы безобидным, но сумасшедшим созданием. Хельга же давеча пережила худшие ответы и моменты, поэтому от очередных запутанных провокаций ни единая фибра души не дрогнула.

Галлер обещал, что прекратит строить барана, если сумеет дозвониться до брата и обговорит с ним детали. До сих пор у оперативника не получалось связаться с родственником, но это, по предположениям, из-за помех, которые вызывал сопровождаемый до камеры СГ. Хельгу ужасно утомляло то, что происходило в комнате: все эти «давай пойдем», «давай отнесем», «давай подождем», которым не было конца и края. Каким тягучим, нелогичным и лишним казалось копошение людей. А тут еще лаборанты и блондинка стали торопить их, потому как «страшно же тут находиться!». Шум, помехи, несобранность. У Мантисс уже сверлило в висках от неразберихи, которую создавали присутствующие своими пустыми словами. Почему нельзя совершить три прыжка и добраться до помеченного финиша? Нет, надо сделать десятки неразборчивых движений в разные стороны, перекувыркнуться, сбиться с пути, потом снова на него выйти… Даже хаос мнений лаборантов с минус второго казался аргументированной дискуссией, ведь в данный миг люди месили воздух и не слышали друг друга. Кто-то хотел связаться с братом, кто-то – поскорее сбежать, кто-то – пойти домой, кто-то – закончить работу. А еще один развлекался, судя по нелепым высказываниям.

– А если ФД-28 захочет проверить эту комнату? – нервничала блондинка. Она больше всех билась с размеренной исполнительностью оперативников, которые закрепились на каком-то убеждении и не допускали иных мнений. – Нам надо как можно быстрее валить!

– Успокойтесь. Одного мы уже приструнили. – Безымянный оперативник указал на МС. – Если ваш ФД заявится к нам, он только облегчит нам работу. Мы его тут и повяжем.

– Повезло с одним слабачком, так не факт, что потянете второго, – бросила девушка.

– Я вот тоже не понимаю, чего все такие раздражительные, – в пространство отпустил Манипулятор. – Будто переживаний из-за бед комплекса вам недостаточно.

– А ты что о бедах комплекса можешь знать? – посуровел Галлер. Он был сердит на МС за «гипноз» и явно желал поддеть его.

– А мне есть что сказать, так что наседайте дальше. Я не обидчивый. Я внимательный и курьезный.

– Это все еще не имеет смысла. Ну а вы? До докторов дозвонились?

Хельга замотала головой. Она отправила СМС доктору Амберсу, вернула телефон хозяину и присела на подлокотник, положив ногу на ногу.

Тогда Галлер опять заговорил с МС, все еще надеясь на осмысленную реплику. Оперативник спросил, не ФД ли он искал на этом этаже. Целесообразность такой попытки виделась ему очевидной: объект пытался встретиться с дружком, тоже объектом. Хельга сомневалась, что Манипулятор был хоть с кем-то близок в стенах института.

– Ну что молчишь?

– Я едва не заснул, пока вас слушал, – отозвался МС. – Может, обсудим журавля в небе? Это и то интереснее.

– С ним бесполезно разговаривать.

– Ваши объекты все такие ненормальные? – встряла блондинка, и Хельгу неожиданно разозлила ее оценка.

– Кто бы говорил. Это ведь ваш красавец устроил резню на этаже.

– Ну, наш этаж славится непростыми случаями. Ваш объект вроде бы тоже из таких… непростых. Вы не умеете следить за ним, так почему он все еще под вашей опекой?

– Если вы так пытаетесь подружиться друг с другом, то лучше бы котиков обсудили.

Эту провокацию МС пропустили мимо ушей.

Было похоже, что девушка с минус третьего пытается на ком-то сорвать недовольство. Хельге очень не понравилось, что она выбрала тему ответственности. Обвинять других, когда они сами не справляются с так называемыми сложными случаями, было тем еще моветоном.

– Мы точно знаем, что ФД на свободе, – сказала Мантисс. – А как насчет Многоликого? Где он сейчас?

– Его комната пуста, – проговорил безымянный оперативник.

Хельга с раздражением попросила его представиться, и мужчина, озадаченно покачав головой на ее нетерпение, назвался Энтони Дроусоном.

– Замечательно! – всплеснула руками блондинка. – Это означает, что любой из нас может быть Многоликим.

Люди удручающе переглянулись, а раненый лаборант покачал головой. Они тут же замяли подозрения, так как все равно не смогли бы доказать друг другу, что среди них нет самозванцев. Так зачем сейчас об этом тревожиться?

Оперативники стали в очередной раз обсуждать детали действий, из-за чего Хельга едва не взвыла и не заткнула себе уши пальцами. Она свихнется к концу ночи! Возможно, Мантисс была строга к ним, ведь она подрастеряла душевное равновесие. Ее нервировало то, к чему она раньше относилась терпеливее.

– Да мне как-то вообще отлично тут, – встрял в обсуждение МС. Даже когда о нем на минуту забывали, он не стеснялся намекать, что все еще с ними. – Спасибо, что спросили.

– Вот ведь неугомонный! – нахмурился Галлер. – Ты хотя бы понимаешь, где находишься?

– Утешайте себя и дальше.

– Я передам твоим докторам свое искреннее сочувствие, – покачал головой второй оперативник. – Тебе хочется поскорее увидеться с ними? Нет? Чего молчишь? Отвечай!

– Я услышал тебя. Не нужно из меня каждое слово выковыривать.

– О, к нему рассудок возвращается. Может, еще одну иглу воткнуть? – Отчего-то Галлер объяснил бессвязность мыслей Манипулятора действием вещества, хотя Хельга была уверена, что соображал объект трезво в любом состоянии.

– Вернуться к докторам? – повторил МС. – Это вопрос с подвохом? Это как отвечать в суде, хочу ли я вернуть назад пятнадцать съеденных пирожков?

В этом что-то крылось. Дочь профессора пожалела, что камеры не запишут их беседы, а она потом не изучит их вдоль и поперек, переписав все реплики на отдельный листочек и сопоставив логику и последовательность фраз. Если раньше насмешки или издевки МС были по большей части тайными и их приходилось выискивать, то сейчас он был настырно чудаковатым. Да вот так ли бессмысленна эта чепуха?

– Моя мать всегда говорила: сиди дома и торгуй косметикой, – причитала блондинка. Она ходила вдоль шкафчиков с едой, открывала их, закрывала, перекладывала пакеты из одного в другой. – Что-то мне нехорошо.

– Кончай плакаться, – осадил рыжеволосый лаборант. Он уступил кресло раненому знакомому и теперь топтался недалеко от двери, словно ждал свистка, дабы сорваться и вылететь наружу. – Нам всем сейчас не по себе.

– В комнате с кучкой недалеких. Когда мне уже разрешат погулять? – МС опять растерял логичность и заговорил с кем-то еще, но явно не с присутствующими.

– А этому особенно.

– Вы уже в сотый раз обсуждаете одно и то же! Самим не надоело? – объект внезапно высказал недавнюю мысль Хельги. Сказал бы он это парой минут раньше. Раньше…

– Мой психолог говорит, что в отчаянной ситуации мы должны стараться вести себя так же достойно, как герои нашего детства, – вставил раненый парень. Он походил на зажавшегося в углу мальчишку, который несмело высказывает понравившуюся мысль. – Выдуманные персонажи часто идеальны. Нам всем станет легче, потому что мы будем ближе к идеалу. У вас были в детстве кумиры?

Хельга удержалась от реплики, что идеальных никто не любит. Такие личности далеки от реальности и скучны до колик, ибо с ними априори невозможно развитие в истории. Однако она не стала создавать ненужную полемику в такой момент.

– Нет, – блондинка почти оскорбленно сложила руки на груди. – Тоже мне…

– А вам мало уродцев на вашем этаже? – раздражающим прыщом вклинился МС. И сейчас его старательно обделили вниманием. – Что, хотите пополнить коллекцию? Мантисс, я бы воспринял это как угрозу.

– Мой герой детства – безрассудный парень, – без уточнений сказал второй лаборант. – Едва ли он сидел бы тут и ждал, пока все решится. А мне геройствовать что-то не хочется.

И они поглядели на Хельгу. Дочь профессора в очередной раз ощутила раскол на две (три, если считать МС) группы, которые не особо охотно вовлекали соседнюю в обсуждения: деловитых и серьезных оперативников и перепуганных сотрудников. Поэтому никто не спросил у Галлера и Дроусона, кого они обожали в подростковом возрасте.

– Мой герой… – Хельга запнулась. Какая-то идиотская ситуация, в которой не то правду надо сказать, не то навязать правильное поведение через чужой образ. – Это было бы странно – говорить о детском кумире для подражания.

– Вот и я о том же, – фыркнула блондинка.

– Нет, это странно, потому что к нынешнему возрасту мы все должны были уже приблизиться к образу своих героев. Вырастить у себя те качества, которые нас восхищали в них. Ведь самое главное в героическом персонаже – не его подвиги, а то, что его на них толкает: человеколюбие, храбрость, великодушие, доброта, чувство неполноценности мира или что-то еще. Я пытаюсь приблизиться к достоинствам кумира, именно поэтому сейчас думаю не о его действиях, а что бы сделала я сама.

Прозвучало слишком самоуверенно, Хельга это без объяснений поняла. Наверное, она казалась им той еще посредственной выскочкой, сравнивающей себя с какими-то там героями, планка достижений которых задрана чрезмерно высоко, чтобы даже заикаться о возможности подтянуться к их пьедесталу. Однако Мантисс и впрямь верила, что если ты хочешь быть кем-то – просто будь им. Само собой, имеется в виду не красавчик в трико, а что-то более толковое. Удивительно, как многие реальные вещи до сих пор кажутся фантазией для большинства людей.

Мантисс ожидала нелогичного комментария от МС, но он не порадовал едким подколом. Зато вторая девушка в комнате никак не могла закрутить обратно размотавшуюся катушку ворчанья.

– Зачем мы вообще об этом болтаем? Лучше бы обсудили, что все-таки делать будем!

– У тебя точно нет права со мной говорить, – сказал Манипулятор, хотя блондинка обращалась не к нему.

– Тебя не спрашивали!

– Я знаю многое. И почему система взбунтовалась, и кто виновен в этих самых бедах.

Хельга с немым изумлением вытаращилась на объекта. Она поняла, на что он дал ответ, и шокирующее предположение окатило ее волной возбуждения. Тут же родилось несмелое «а если», требовавшее пошевелить извилинами.

– Не обращай внимания, – вздохнул раненый лаборант. Следом за Хельгой он тоже начинал недоумевать, почему всем так не терпится отвечать на невменяемые реплики МС. Они кормили монстра негативной реакцией. – Он угомонится, если вы не будете срываться.

– Дамочка, полегче! Я же не обсуждаю эластичность твоей вагинальной мышцы, – выпалил Манипулятор, а рыжий парень прыснул в кулак.

– А если режиком заножить? – Мантисс не моргая глядела на МС, так что ее навязчивость не могла остаться незамеченной.

Молчание. Внутри Хельги все затрепетало.

Их прервала заговорившая рация. Галлер с облегчением поздоровался с братом, словно они неделю не виделись, и начал объяснять ему план. В этот момент даже самые неусидчивые захлопнулись и застыли. В болото наконец-то сунули палку и вращением взбаламутили неподвижную трясину – процесс сдвинулся с мертвой точки.

– Мы выдвигаемся, – закончив разговор, оповестил Галлер, как если бы другие не слышали о результатах договоренности.

Оперативник снял с пояса парализатор и повернулся к МС.

– А еще слух, но упомянуть все разом для тебя слишком сложно, – произнесла Хельга мимо кассы, смотря на МС.

– Забыла про уши. Они не попадают под маску, но тоже контролируются… ею, – возмущенно выдал Манипулятор, которого слова девушки явно задели.

– Точно. Странно, что без оскорблений.

– Эм… все нормально? – покосился на нее Галлер.

Хельга пожала плечами. Она с задором и едва сдерживаемой улыбкой вперилась в объект, и разительная перемена в настроении обоих не ускользнула от остальных.

Оперативник откашлялся и гаркнул:

– Готовьтесь!

– Бедняжка, вот ведь он надорвется! – И тут МС в лодыжку воткнулась игла с парализующим веществом.

Оперативник довольно качнул головой и вместе с напарником направился к объекту.

Сотрудники выстроились в очередь около двери, а Хельга помогла подняться раненому. Парень улыбнулся ей сквозь гримасу боли.

– Что с вашей ногой?

– ФД всадил железную спицу от… одного аппарата, – поделился молодой человек.

Его неровный загар слазил с лица вместе с чешуйками кожи. Похоже, парень недавно отдыхал в краях солнечных и жарких.

– Ужасно, – посочувствовала Хельга. – Так вы столкнулись с ним? Он правда такой громила, как о нем отзываются?

Лаборант что-то пробубнил, вот только ответ потонул в кряхтенье и громких переругиваниях оперативников. Они взяли человека в маске с двух концов и потащили к выходу.

– Сначала мы. Может, один из нас будет идти отдельно? Ты, например, понесешь за ноги вместо меня. – Дроусон кивнул рыжему парню.

Когда тот мотнул головой, оперативник пояснил:

– У меня есть оружие, которым я смогу вас защитить. Вдруг этот ваш ФД нагрянет? А так у нас руки заняты. У обоих.

– Я даже не обзывался, – невинно оправдывался объект.

На него злобно зыркнули.

Аргумент сработал, и лаборант поменялся с оперативником местами. Двое вынесли МС в коридор, затем вышел Дроусон, а потом остальные. Блондинка нервно чесала оголенные участки кожи. Ее щеки покрылись багровыми пятнами.

– Тут становится жарковато.

– Чтобы помереть, ты хотел сказать, – огорошил внеочередным высказыванием Манипулятор.

Девушка цыкнула на него. Выйдя из укрытия, которое, по чести сказать, было не таким уж и надежным, они все ощутили себя более уязвимыми. Вода по-неприятельски захлюпала под подошвами, а вскоре и вовсе захватила ноги почти до колен. Хельга стиснула зубы и невольно крепче сжала предплечье ведомого парня. Он заинтригованно поглядел на нее.

– То есть уже и этот этаж надоел? – покачивался в чужих руках, как в гамаке, МС. – Быстро же ты их меняешь. Как перчатки.

– Ты закончил? – прошипела Мантисс.

– Да. Ты считала?

– Нет. Я не настолько умная, забыл?

– Да заткнитесь вы! – взвизгнула блондинка.

Они шли к лифту знакомой дорогой. Плавающее тело кто-то убрал, и в проходе никто не мешался. Хельга с содроганием вспомнила расплывчатую фигуру. К сожалению, в этот раз тоже не обошлось без сюрпризов. Проклятый этаж, не иначе!

Возле лифта их неожиданно встретил человек. И он явно был не в восторге от посторонних. Замешательство обеих сторон длилось не более трех секунд. Хельга едва успела заметить, что человек у лифта в форме оперативника, когда тот выхватил пистолет и выстрелил без предупреждения. Громкий плеск свидетельствовал о погружении тела с маской в воду. Рыжеволосый лаборант уже сиганул в смежный коридор, Галлер что-то прокричал, а Дроусон использовал парализатор по назначению.

– Сюда! – Парень, которого Хельга продолжала придерживать за локоть, потянул ее за поворот.

Мантисс встревоженно обернулась.

– Мы без оружия, и нам нужно укрытие!

Он был прав. Да и Дроусон махал им, чтобы они уходили. Мантисс увидела, что он крепко сжимает плечо ладонью. Другие безоружные тоже разбежались, хотя поворотов тут было всего два: один направо, куда, по всей видимости, метнулись «не герой» и блондинка, а также за которым занял позицию оперативник, и второй – туда завернули Хельга и раненый парень.

– Тут есть офис, – утягивая ее за собой, на ходу объяснял лаборант. – Он совсем недалеко. Мы там прятались, когда нас нашел этот Энтони… или как там его. Мы отсидимся в офисе, пока не станет безопасно.

Он привел ее к кабинету с номером десять на двери. Хельга впала в смятение при его виде.

– Он же…

– Закрыт, но не заперт. Механизм двери сломался, и она теперь открывается просто так. – Парень для наглядности потянул ручку на себя, и дверь легко поддалась движению пальцев. – Со стороны кажется, что она такая же, как и все, и если не проверишь…

– Я же вроде во все двери стучалась, когда только спустилась сюда.

– Ты что-то путаешь. Ты могла идти по тому, другому коридору. Когда мы прятались тут, к нам никто не стучался, – за это я тебе ручаюсь.

Они зашли в кабинет и тут же встали начеку. Лаборант высунул нос, чтобы посмотреть, как проходит бой в конце коридора.

– Прости, не помню твоего имени. – Хельге осточертело, что парень оставался для нее безымянным. Он был самым приятным из всей троицы недавно спасенных.

– Говард.

– Что-то твои друзья не очень о тебе заботятся, Говард.

– Они мне не друзья. Анна работает в другом отделе. Это, надо отметить, ее кабинет. – Он указал за спину. – А с этим рыжим умником мы общаемся по работе, но не более.

Да и с Хельгой он познакомился не более часа назад, но она помогала ему. Обязана была, иначе снова упадет в своих глазах. Мантисс и без того часто вспоминала, как обошлась с первыми двумя незнакомцами, почти безразлично, со смирением отдав их на растерзание случаю. А нужно заставлять себя проявлять человеколюбие в их положении, иначе совесть совсем заест.

– Посмотри, что там. – Говард махнул за спину.

Хельгу не интересовала обстановка в помещении. Все равно она была стандартной: прикованные к полу, точно узники, столы, залитая водой белая плитка, штампованные в одном цехе шкафы, скучные мониторы… Однако Говард отчего-то настаивал, чтобы она прошлась по кабинету и изучила его. Он ей прямым текстом велел это сделать, словно опасаясь, что под столешницей прячется чудовище, а из шкафа выпрыгнет злодей. Дабы успокоить его, Хельга терпеливо обошла небольшую площадь, поверхностно скользя взглядом по предметам.

– Тут никого нет. – Мантисс с раздражением заметила, что Говард кивает на стол. Она натужно вздохнула и опустилась на корточки. – Тут тоже.

Отрывистый стон показал, что она делает все неправильно. Хельга более тщательно проследила за взглядом парня, недоумевая, почему он просто не скажет, на что обратить внимание, и воззрилась на беспорядочный ворох бумаг на столе. Какие-то отчеты, документы, описания…

И тут ее зацепил рисунок: начертанные на равном расстоянии прямоугольники с цифрами и одной геометрической фигурой внутри них. Как можно было догадаться, прямоугольники символизировали кабинеты, и среди них была изображена дверь с треугольником. Хельга взяла лист и поднесла его ближе к лицу.

– Чур я тебе ничего не говорил.

Мантисс слабо кивнула. Пролистав некоторые документы, она сделала необыкновенные открытия: описание Телефона, заметки про ФД-28 и даже небольшая рамочка с физиологическими особенностями МС-12.

– Откуда у помощницы Селены Файнс сведения о результатах чужой работы?

– Мне кажется, – осторожно начал Говард, – что эти дамочки собирают информацию об объектах других отделов. Мне это не особо нравится. Говорят, что строго запрещено выносить некоторые подробности за пределы этажей. И вроде все доктора знают, чем занимаются их коллеги на других этажах, но на этих листах ты можешь найти сведения, которые уж точно никто не стал бы разглашать. И если я не сильно удивлен, что там написано про химические анализы нашей лаборатории, изучающей ФД (все же Анри и Селена родственники, так что могут быть более открытыми друг с другом), то вот другие объекты…

– Чрезмерное любопытство наказуемо. Только зачем ты мне это рассказываешь?

– Я же сказал: мне не нравится, что они суют всюду свой нос. Хотел предупредить тебя. Пусть доктора вашего отдела проявляют бдительность. – Говард отвлекся на происходящее в коридоре, затем потер висок и продолжил: – Думаю, не ошибусь, если скажу, что они не ради праздного любопытства собирают придирки и претензии к ведению дел на других этажах. Похоже на скрытую войну за территории.

– Хочешь сказать, что они пытаются очернить методы докторов соседних этажей и забрать их объекты под свое крыло? – не поверила Хельга. – А так вообще можно?

– Не знаю. Так, они уже примерно минуту не стреляют, но я бы еще подождал. Не вижу никого из наших.

Думать всерьез о скрытой войне не хотелось, да смутная тревога уже закралась в сердце. Что, если каждый отдел – это своего рода королевство, главной ценностью и смыслом существования которого является изучаемый объект? И тогда кто-то пожелал бы наложить на это богатство руки, выгнав предыдущих вожаков и посадив на их место своих, поверенных. Хельга не понимала, зачем семье Файнс нужны лишние хлопоты, но не исключала, что они жаждали расширить владения и запустить пальцы во все дела института. Они даже попробовали пролезть на минус четвертый… Во всяком случае, в какую-то его часть. Об этом свидетельствовала бумажечка об увольнении сотрудника, которую сейчас мельком читала Хельга: