Текст книги "Ложь в двенадцатой степени"

– Многоликий? – Хельга клацнула зубами мимо ногтя. – Вы думали, тут живет Многоликий?

– Ну не мог же я спросить у этих докторишек! Они тут все такие скрытные, а я просто уборщик! Мне бы не сказали! Я искал сам, но ошибся. Что вы там еще хотите знать? Как я отпер дверь? – Биллс пренебрежительно дернул рукой, и в этот момент Мантисс почувствовала, как оковы окончательно спадают с него. Он более не стеснялся говорить о том, что причиняло ему душевную боль. Грег уже ступил в нее и, дабы избавиться от кровавого шипа, должен был пройти весь путь, не останавливаясь на середине. – Мне дали карту. Я внушил работникам, что они мне обязаны, и они мне ее дали.

Хельга недоверчиво заморгала. Так это и есть тот великий гипнотизер, манипулировавший лаборантами ее этажа? Грег Биллс, который сидел на полу сломленным, сдавшимся и плакался о несправедливом исходе своей задумки? Невероятно и не похоже на правду! Мантисс спросила, как мужчина проводил внушение, но он не отвечал.

– Вот карта, если не верите. Говорю же, это я открыл камеру. Но в ней не было моего друга.

Уборщик выкинул на середину комнаты пластмассовую карточку первого уровня. Возможно, он украл ее. Хельга отказывалась верить Грегу на слово, помня, как он любил приврать во время их сеансов.

– Тогда почему вы обижены на Многоликого, если не нашли его здесь? Да ладно вам! – Мантисс всплеснула руками, видя, что на «преступника» вновь напала молчанка. – Давайте вместе подумаем над странным поведением вашего друга. Вдвоем нам будет проще. Но я не смогу поверить, что вы не бредите, если не закрою брешь в логике. Вы не встретили Многоликого здесь, так почему же сердитесь на него?

– Я спустился к нему на этаж. На минус третий.

– Когда вы поняли, что вашего друга тут нет, система уже должна была переключиться в нынешний режим. – Мантисс обвела жестом пространство вокруг. – Лифт был заблокирован.

– Конечно. За дурака меня держите? Я это понимаю! – почему-то оскорбился Грег. – Я дождался наемников. У них были нужные карты. Это я их нанял, чтобы они помогли освободить всех томящихся в заключении. Они уникальные, избранные, а вы их тут держите! Они должны жить свободно!

– Ага, – скептично выдавила дочь профессора.

Откровение Биллса все больше походило на вопиющую выдумку. Он выставлял себя главным героем и виновником произошедшего, словно напрашивался на славу. Или выгораживал настоящего преступника.

Уборщик насупился и демонстративно отвернулся. Похоже, он убедил себя, что тут тюрьма. Да только откуда он вообще узнал, что в здании обитают живые объекты? Как и когда познакомился с Многоликим? Грег всегда казался Хельге прытким мужичком, который сует нос не в свои дела, но по-настоящему не способен понять сложную систему института. Он складывал байки о незнакомых ему явлениях, как люди сочиняют истории об НЛО или призраках, когда не могут объяснить увиденное. Грег тоже свято верил в то, что сам придумал.

А вдруг роль глуповатого уборщика была ширмой? Может, он потому и устроился на эту должность, чтобы иметь доступ ко всем этажам и вынюхивать, высматривать, ждать подходящего момента? А когда собрал нужные, как он тогда думал, сведения, принялся действовать? Кто-то наставлял его, давал указания. У Грега, может, и нашлась бы фантазия, но не хватило бы ресурсов и способностей реализовать все шаг за шагом. Очевидно, он плясал под чью-то дудку.

– Так, еще раз: вы спустились к Многоликому. Вы не первый год знакомы с ним? И вы обещали его выпустить из заточения, но, когда пришли, он вас не признал? – проговорила Хельга.

Она снова ухватилась за щекотливую тему. При упоминании неблагодарного друга лицо Грега покраснело, и желваки забродили под кожей.

– Сказал, что не собирается уходить! И что не знает меня! О, горе мне! Все зря!

– А потом вы просто вернулись сюда? – Про себя Хельга добавила, что делать такой круг бессмысленно, если только общение с Многоликим в его «камере» не примерещилось помешавшемуся организатору. – С чего вы вообще решили, что Многоликому нужна ваша помощь?

– Он же мой друг. Я его хорошо знаю. Он сам просил меня о помощи сколько-то лет назад, когда мы виделись в последний раз. Это все доктора! Они промыли ему мозги! Они сделали его послушным и безвольным! Надо было изжарить мозги всем вам!

Грег вскочил на ноги. Его глаза горели.

Хельга не шелохнулась, но внутренне собралась и напряглась. Она видела, что настрой Биллса становится агрессивным. Грег заметался из стороны в сторону, обдумывая новую мысль и недоброжелательно косясь на Мантисс. Она попыталась объяснить, что не является доктором, но для Биллса все работавшие с объектами были злодеями и тюремщиками.

– Мозгоправ! Ты не лучше их! Ты все знала и ничего не сделала!

Грег дернулся в сторону девушки, но она ловко шмыгнула за стол. Биллс в ярости раздувал ноздри и мелко дрожал. Он точно был не в себе, потому что сложно представить, как уравновешенный и сдержанный человек может столь быстро потерять самообладание. А ведь еще минуту назад он жалобно скулил и жался к стене.

– Ты ляжешь спать, и я приду за тобой! – кружась вокруг стола за Мантисс, вопил Грег. – Я превращу твой сон в кошмар! Высушу твой мозг!

В комнату вбежали Ван дер Рер и, неожиданно для Хельги, Тим Кафри. Оба мужчины были крупными и сильными, так что они заломали беднягу Биллса, и доктор вколол ему успокоительное. Мантисс вздохнула с облегчением и покинула помещение, лишенное старого обитателя и нашедшее себе нового.

Все усложнялось и запутывалось в тугой узел. И Хельга чувствовала, как они неотвратимо падают во все более глубокую пропасть. Мантисс не тешила себя иллюзиями: она не была достаточно умной, чтобы распутать настолько плотный клубок загадок. Да что там, она даже на вопросы, преследовавшие ее с детства, до сих пор не на все ответила. А то, что происходило сейчас, находилось на непостижимом уровне. Как на крыше небоскреба, где сгущались тучи, а они, сбитые с толку доктора и лаборанты, топтались у подъезда. И одновременно с этим Хельга шестым чувством осознавала, что незнание губительно. Нельзя сидеть и ждать, пока опытные и сильные мира сего сделают работу сами и освободят их из заточения. И дело не только в сбежавшем СГ и опасном МС, спятившем уборщике и фальшивых оперативниках. Возможно, все это – лишь верхушка айсберга, последствия чего-то значительно более страшного, что они не могут увидеть, потому что барахтаются на поверхности. Оттого в ней креп суеверный страх и нетерпение сделать хоть что-то, вопреки собственной беспомощности и ограниченному восприятию.

Вся компания заседала в соседней комнате, разлив кофе в пластмассовые стаканчики. Не было только Энди, что в очередной раз зацепило внимание Мантисс. Наверное, он вышел за своим напитком, но это настораживало – каждый раз отмечать его отсутствие.

Хельга рассказала, что услышала от Грега, и восполнила тем самым некоторые пробелы.

– Нам он не сказал, что его друг Многоликий, – тревожно протянул Марк Вейлес. Он откинулся на спинку с левой стороны длинного стола, напротив более напряженного Уильяма. – Многое остается непонятным. Грег Биллс утверждает, что обладает паранормальными способностями. Он не говорил тебе?

Хельга замотала головой.

К ним присоединились Ван дер Рер и Тим Кафри, сообщившие, что «уложили безумца спать». Доктор сел рядом с Марком Вейлесом, а работник мониторной комнаты, дружелюбно поздоровавшись с дочерью профессора, остался неловко стоять. В углу неприметной тенью замер МС, изучавший лица людей. Хельгу все больше беспокоило его расположение духа, упавшее до критической отметки после знакомства с Грегом.

– Что вы тут делаете? – спросила она у Тима.

– Тим очень удачно проверял крепление камеры в коридоре, когда произошел сбой, – сообщил Марк, и здоровяк скромно склонил голову вперед. – Но давайте вернемся к обсуждению. Грег Биллс утверждает, что он Ночной Гость.

– Кто? – Хельга тоже села, составив компанию доктору Траумериху на его стороне.

– Кудесник, который умеет проникать в чужие сны. – Уильям покосился на МС. – Ведь умеет?

– Не исключено, – проворчал Манипулятор, скрестив руки на груди. – Его описания достоверны. Если он проникает в столь личные уголки сознания, ему нельзя жить.

– Успокойся, Двенадцатый. Хуже всего, что господин Биллс, посетив однажды чей-то сон, может попытаться утянуть в него даже бодрствующего человека. Он сам так сказал. У нас нет оснований ему верить, однако…

– Мои сотрудники в последний месяц повально спят на ходу. Совпадение? – проговорил доктор Вейлес. – У вас, Тим, тоже такое было?

– Я… не хотел бы обсуждать такие вещи, кхе, – смущенно затараторил тот.

Круги под его глазами сошли, но он все еще выглядел уставшим. Хельга вспомнила свои наблюдения при посещении мониторной, – она никогда бы не соотнесла сонливость со сверхъестественным вмешательством. Сейчас это выглядело так, будто доктора подгоняли все случаи под одно описание.

– Ты тоже как-то заснула на рабочем месте, – вспомнил Уильям.

Хельга неловко отмахнулась. Тогда причиной был розыгрыш Лесси, но Мантисс не хотела обсуждать тот случай.

– Может, так господин Биллс и получил нужные карты? – продолжил доктор Траумерих. – Усыплял людей и забирал их пропуска?

– Но я помню, что сама давала карту.

– Ты уверена, что тебе это не приснилось?

«Резонное замечание», – подумала Хельга. Только она была убеждена, что умела отличать реальность от сновидения.

В любом случае они обсуждали зыбкие гипотезы. Грег Биллс мог лгать, а все совпадения были случайны. Он мог быть человеком, который выпустил СГ и нанял фальшивых оперативников, чтобы те изъяли объекты изучения, но мотив уборщика оставался размытым. Если бы Многоликий сбежал, а не отправил Грега страдать по расколовшейся дружбе, не возникло бы дыры в причинно-следственных связях. А могло выйти так, что уборщик не ходил к Многоликому и придумал или сам себе внушил, что тот не принял его, а на самом деле все это время просидел в камере СГ. Личина же Ночного Гостя была придумана для запугивания. Или он существовал на самом деле, но был другим человеком, или инструментом, или идеей. Может, самому Биллсу внушили, что он открыл дверь, позвал наемников, дружил с обитателем минус третьего, а настоящий злодей ходил где-то там, за стенами, и сдвигал людям мозги набекрень. Хельга все еще надеялась, что неизвестный и талантливый гипнотизер существовал, хотя это и сулило неприятности. Зато такое объяснение выглядело самым логичным из всех.

Столько сценариев – и так мало фактов для подтверждения хотя бы одного из них.

– Все это уже несущественно, – сказал практичный Ван дер Рер. – Кто и как открыл комнату СГ, откуда среди оперативников взялись предатели, почему люди отдавали свои карты незнакомцу… События случились. Теперь важно, что на минус третьем не перезапустили систему.

– Туда уже отправились люди в форме. Не думаю, что вооруженные и подготовленные оперативники справятся хуже нас, – заметил Марк.

Он болтал деревянной палочкой в стаканчике, придерживая его двумя пальцами, но за последние несколько минут не сделал ни глотка.

– А если среди них больше нет оперативников? – Хельге казалось, что она озвучивает очевидное. Делать однозначные выводы было недальновидным: они рисковали состряпать аппликацию из осколков кривого зеркала и в результате сами поверить в сказку. – Если остальные оперативники такие же, как Оттарил, то век нам сидеть и ждать. Может, никто из них не собирается перезапускать систему.

– Если они хотят выпустить Многоликого или кого-то еще, им придется это сделать, – твердо сказал доктор Траумерих. – Вряд ли они планируют обустроиться в стенах здания навсегда. Карта лифта не поднимет тебя наверх, а иначе из здания не уйти.

Звучало убедительно, и Хельга невольно согласилась. Они в любом случае дождутся разблокировки. Желают люди в форме помочь им или расстроить работу отделов – не так важно, ведь в итоге они должны будут как-то выйти из здания. И дать дорогу другим. Лезть к ним с советами или мешать – настоящая глупость. Каждая логическая цепочка неумолимо приводит к тактике выжидания. На этот раз Мантисс смирилась, что самое правильное сейчас разойтись по отделам и набраться терпения.

– Мне бы хотелось попросить вас о содействии, – проговорил Ван дер Рер. – Нам нужно вернуть СГ в его комнату до того, как он поднимется наверх. Запереть его внутри устройства и перенести сюда. И лучше это сделать нам, работникам моего отдела, но с вашего согласия и в сопровождении на минус втором этаже.

Уильям согласно кивнул. Хельга даже обрадовалась, что новое ответственное дело заменит просиживание штанов. Ждать в процессе лучше, чем выпивать один стаканчик кофе за другим, нервно поглядывая на погасшие лампы.

– А что будет с Грегом Биллсом? – решила уточнить Мантисс. – Мы можем чем-то помочь ему?

– Сомневаюсь, что мы на такое способны, – покачал головой Марк. – Тут нужны настоящие специалисты. Он останется у нас, и Тим будет приглядывать за ним. Правильно, Тим?

Работник мониторной неслышно попивал свой напиток и был тем еще невидимкой. После обращения он бодро закивал и едва не пролил темную жидкость на рукав.

– Вы только посмотрите на себя, таких порядочных и самоотверженных.

Низкий глухой голос заставил Тима подпрыгнуть, а у Хельги затрепетало сердце. Проклятый МС слился со стенкой и словно исчез из этого мира! Мантисс и не предполагала, что объект может быть таким незаметным, когда поглощен мрачными думами и не шевелится. Даже большей невидимкой, чем Тим Кафри!

Вторжение в их маленький круг и недобрая улыбка Маски не сулили ничего хорошего.

– От вашего мнимого альянса сводит челюсти. Тошнотворное притворство! В этом неприятно копаться, не то что участвовать.

– Что ты себе удумал, Двенадцатый? – нахмурился доктор Траумерих.

Он повернулся вполоборота к МС и с нескрываемой усталостью на лице посмотрел на излучавшего отвращение и злобу подопечного.

– Да вы разве сами не замечаете этого, доктор? Какие вы тут хорошенькие сидите за столом. Великая четверка: лицемер, малодушная собачка, трус и лгун. А так киваете один другому, будто лучшие друзья. Уже договорились, как будете помогать друг другу? Замечательно! Для начала не мешало бы повытаскивать скелетов из шкафов, но вам вроде и так неплохо.

Его жалящая язвительность растормошила комфортную атмосферу заседания. Воздух сделался колючим, отравленным смрадными обвинениями. Доктор Вейлес неодобрительно косился на МС, не поворачивая полностью голову, дабы обозначить, насколько этот злой шутник ему неприятен. Уильям, напротив, впился в подопечного тяжелым сканирующим взглядом, стремясь угадать направление провокации. Ван дер Рер сохранял завидную невозмутимость и вообще делал вид, будто не слышал слов МС. Хельга успела заметить, как отвисла и беззвучно захлопнулась челюсть Тима Кафри, прежде чем ядовитый ручеек полился дальше.

– Но, возможно, вы просто излишне наивны и не видите, как старательно каждый из вас лжет и изворачивается. Я помогу вам уловить запах раздора, который вы благополучно пропускаете мимо ноздрей.

– Aeger esse vidēris [3], – прищурился Марк и хотел добавить что-то еще, но занявший тело Оттарила перебил его:

– Ne impossibilia optēmus. O stultum homĭnem… [4] Видите, я тоже так умею.

Доктор Вейлес неожиданно весело хмыкнул и покачал головой. Похоже, по крайней мере для него МС разрядил обстановку маленькой словесной перепалкой. Тим еще больше покрылся испариной, переводя взгляд с чудаковатого и жуткого человека в маске на докторов.

– Haec non dixērim [5].

И Марк развязно откинулся на спинку. Он пожал плечами в ответ на недоумение в глазах коллег, которые вряд ли поняли хоть слово из диалога на мертвом языке, как бы говоря, что и сам не особо ухватил смысл.

По выражениям лиц людей Хельга читала, как им всем не хочется выслушивать МС. Его голос больно бил по ушам, до спазмов сдавливал горло и крошил шаткое равновесие, которого они достигли своими обсуждениями. Они только-только согласовали действия, а МС грозил все разрушить. Больше всего он пугал, конечно же, Тима, на которого даже не смотрел, но как раз из-за того, что работник мониторной комнаты меньше остальных понимал это таинственное и язвительное существо. Сама же Хельга боялась выводов Манипулятора, однако любопытный зверек уже ворочался где-то на задворках сознания.

– Вам ведь ясно, кто кем является в этой пьесе? – МС хищно наклонил голову вперед, впиваясь в сидящих за столом взглядом. – Вы, доктор Траумерих, Трус. Таким обыкновенно натягивают шапочку прямо на глаза, демонстрируя, как Трус боится всего мира. Вам не терпится сбежать к себе, в обитель вашего порока и безалаберности, засесть среди ваших ученичков и не высовывать носа, пока беда не миновала. – На этих словах Уильям нахмурился пуще прежнего. – Этот червь истачивает вас изнутри, подавляет, демонстрирует вашу гнилую сущность. Вы мечтаете лишь о том, как бы запереться в кабинете, закрыть глаза и не видеть происходящего. Что же до ответственности, то Труса она не касается. Пусть остальные решают свои проблемы. Доктора из других отделов ловят своих беглецов, а оперативная группа уводит разболтавшуюся Маску под замок. Вы не полезете в передрягу, чтобы ускорить выздоровление здания. Даже со стула не встанете. Вам слишком страшно, что сил не хватит даже унять дрожь в конечностях, не говоря уж о том, чтобы разобраться в последствиях сегодняшней неразберихи.

– Нам всем сейчас не по себе, – вступилась за руководителя Хельга. Она знала, что МС обязательно переключится на нее и оставит Уильяма в покое. – Переживания естественны для того положения, в котором мы очутились.

Она выдержала разъедающее кожу внимание Манипулятора, почти физически чувствуя на себе его острый взгляд.

– Ты совсем меня не слушала, малодушная ты особа, – проворчал МС, навесив на Мантисс ее личный ярлычок. – Раболепно заглядываешь в рот старшему, как послушная собачка. Впрочем, нечему тут поражаться. Тебя так выдрессировали.

Значит, ей он отвел роль безвольного наблюдателя? Хельга сама подивилась тому, как ее задело такое описание. В чем же проявлялась ее послушность? Она рванула на минус первый этаж, вытянув того самого «Труса» из укромного уголка, потому что, наоборот, не послушалась его советов ничего не предпринимать. То, что сейчас она согласилась со здравой идеей доктора Траумериха вернуться на минус второй и ждать, не превращало ее в собачку на поводке.

– Подтверждение весьма простое, – то ли угадав ее мысли, то ли лицезрев весь увлекательный процесс отторжения его слов в чертах Хельги, проговорил МС. – Ты слишком сильно хочешь ему угодить и постоянно делаешь то, что доктор от тебя ждет. Даже если сама этого не осознаешь. Проводишь сеанс с неуравновешенным. Отказываешься от поиска истины, потому что он так сказал. – Манипулятор указал пальцем на неподвижного и погрузившегося в собственные мысли Уильяма, который его, казалось, и не слышал. Другие доктора сидели с каменными лицами, а Тим с каждой минутой морщился все сильней. – Бросаешься решать задачку, чтобы избавить его от необходимости преодолевать свою трусость. Ему, конечно, все равно придется это сделать, но он ведь прикрывается твоим энтузиазмом и твоими стараниями. Зная твою податливость, он умело направляет тебя, а ты думаешь, будто сама проявляешь инициативу. Иными словами, его осознанная пассивность пробуждает в тебе старательную девочку, которая хочет сделать все правильно и оградить уважаемого человека от сложностей. И… это как раз то, что ему нужно. Он управляет тобой.

– Звучит неубедительно, – упрямо возразила Хельга, хотя сама вовсю анализировала подобную возможность. Да нет, чушь ведь! – Ты говоришь так, будто без пристального взгляда руководителя я бы и пальцем не пошевелила, чтобы исправить наше положение.

– Именно. Ты хочешь, чтобы тебя ценили. Чтобы кто-то старший и опытный увидел, какая ты талантливая и перспективная. Без этого нет смысла даже стараться. Твоя молодая и неугомонная натура стремится к тому, чтобы доказать людям вокруг, какая ты молодец. Ведь ты молодец, но это мало кто ценит. Обидно же: так хорошо разбираться в людях и осознавать, что они не видят в тебе и трети тех замечательных качеств, которыми ты бы с удовольствием похвасталась. Всем плевать!

«Но это неправда!» – пронеслось в голове Хельги, а внутри поднялось возмущение. Она бы не сидела сложа руки, как лаборанты, никогда!

– А я, получается, Лицемер? – сказал доктор Вейлес, дождавшись паузы.

– Нет, вы Лгун. Такой порядочный, благородный Лгун, который говорит неправду долга ради. Какого долга, спросите вы? Тайны своего отдела, конечно же. Вы защищаете себя и своих подопечных, и я даже не могу осуждать вашу заботу о них. Но что скажут они? – МС указал на других сидящих за столом.

– В чем заключается моя ложь? – бесстрашно спросил Марк, открыто смотря на презираемую личность.

Хельга подумала, что в этот момент доктор Вейлес был невероятно прекрасен, как престарелый рыцарь, бросающий вызов уже почти победившему врагу.

– Вы серьезно хотите, чтобы я это озвучил? – судя по голосу, МС это удивило.

– Нет. Но раз ты обозвал меня лгуном и мои коллеги уже поглядывают на меня подозрительно… Я хочу прекратить недопонимание и очистить свое имя.

– И перестать быть лгуном? Вот еще, – передумал Манипулятор. – Пусть вас подозревают. Я только надеюсь, что, защищая того паренька, вы же его и уничтожите, как и подобает суровому руководителю.

«Он пытается нас перессорить», – подумала Хельга. Открыто, без утаек, тыкая каждого в его грехи. И вот ведь странность: некоторую холодность МС в самом деле между ними установил. Расстроил Уильяма, набравшего воды в рот, рассердил Мантисс, насторожил Марка. Тим Кафри смотрел на Маску как пораженный фокусом простак. Ван дер Рер напрягся всем телом, что было заметно по его позе и стиснутым пальцам. МС напомнил, что все они хоть и коллеги, однако чужие друг другу люди. И они не безгрешны. У каждого в этой комнате были свои мотивы, страхи, причины утаивать те или иные поступки и желания. Могли ли они доверять соседям с других этажей?

– А я не достоин объяснения? – буркнул руководитель отдела СГ, заметив, что МС не намерен продолжать.

– Нет. Слишком просто и неинтересно. – Изгиб рта Маски искривился еще больше. – Лицемер притворяется, что он с радостью готов помогать коллегам и выполнять обязанности, но он ненавидит их всех, свою должность и себя заодно. Сами, что ли, не догадались бы?

– Закончил? – вышел из задумчивости доктор Траумерих. – Умный ход, Двенадцатый. Ты рассуждаешь о наших эмоциях – предмете, который сложно опровергнуть или доказать. Если мы начнем спорить о нем, то запутаем себя и других еще больше. Однако не забывайте, что эмоции сейчас не имеют значения. Какая разница, кто и что испытывает и какие секреты утаивает? У нас есть цель – подняться на минус второй этаж, поймать СГ, дождаться спасения. Давайте сосредоточимся на этом. Мне не нужны ваши сердечная радость, дружеские отношения или храбрость. Я, как и вы, хочу привести работу наших отделов в порядок, и без разницы, кто как при этом относится к своей роли в коллективе и друг к другу.

И все. Этих слов оказалось достаточно, чтобы вернуть группе равновесие. Верно, какая разница, есть ли среди них трусы или лжецы. Они поставили себе конкретные задачи, выполнение которых не терпит бездействия.

– Ты вернешься с нами, – строго сказал Уильям, в упор глядя на МС. – Если не подчинишься, мы тебя заставим. Четверо взрослых мужчин справятся с твоим телом, каким бы физически сильным ни был Оттарил.

Маска перекосилась еще сильнее. Недовольство объекта стало ощутимым: кожу Хельги словно покалывали миллион невидимых иголочек. Она поежилась и абстрагировалась от тихой ярости МС.

Ван дер Рер поднялся первым. Он предупредил, что ему нужно взять оборудование и парочку человек, а потому он нагонит их у лифта. Задержаться в кабинете разрешалось разве что ради последних глотков кофе, и Хельга поняла, что им пора прекращать злоупотреблять гостеприимством и медленно топать в сторону выхода. А вот МС уходить не хотелось: он прирос к стене и лишь после третьего оклика доктора Траумериха нехотя двинулся к двери.

– Тебя это не бесит? – прошептал Манипулятор почти на ухо Хельге, когда Уильям отвлекся на ответ Марку. Мантисс подивилась, что МС практически прильнул к ней, как заговорщик, хотя еще пару минут назад уничижительно называл раболепной. – Трусоватый тип топчется на месте и заставляет всех делать так же.

Хельга отодвинулась от него. Если объект искал союзника, то он ошибся с выбором. Мантисс чувствовала его нетерпение и отчасти даже понимала, но не сопереживала.

– Опять подчинишься? – МС будто сокрушался. – Ему же до тебя нет дела.

– Он добр ко мне. Большего я от него и не жду.

Хельга поймала обеспокоенный взгляд Уильяма и махнула рукой, показывая, что все хорошо.

– Может, и так, – пропуская к выходу взвинченного Тима Кафри, полушепотом продолжил неприятный тип. – Но ты примешиваешь личные чувства. А он так не делает. Если бы доктору Траумериху пришлось выбирать между своей жизнью и твоей, он бы не поступил как добросовестный родитель. Он бы тебя бросил. Скажем, я бы взял тебя в заложники, угрожая убить. Поставил бы ему ультиматум. Но с ним это не пройдет. Он сбежал бы, оставив тебя умирать.

Уильяма успокаивающий жест не удержал в стороне. Доктору не нравилось, что МС шушукается с Хельгой, поэтому он покачал головой и, прекратив беседовать с Марком, направился к ним. Манипулятор тут же распрямился и попытался растянуть улыбку на всю поверхность маски.

– Хорошо, – помолчав, сказала Мантисс, и МС резко повернул к ней голову. – Это гарантирует, что ты, зная о бесполезности угрозы, так не поступишь.

– Как не поступит? – спросил подошедший Уильям.

– Очень неожиданно, как он и умеет. – Хельга вежливо улыбнулась и обогнула руководителя.

– Беру слова назад: ты не похожа на отца, – бросил ей в спину МС, и девушке показалось, что она уловила в его голосе уважительные нотки.

Мантисс хотелось бы посмотреть на Телефон, но она знала, что не позволено. Хельга, конечно, не удержалась и осторожно спросила Марка Вейлеса, нельзя ли зайти в его кабинет. Доктор добродушно улыбнулся и покачал головой.

– Я не прочь подрабатывать гидом, но в такое сложное время экскурсия по этажу – плохая идея, – тактично отказал он.

Хельга не сильно расстроилась. Вместе с Уильямом, доктором Вейлесом и МС она нашла чуть дальше по коридору Энди. Он пытался добиться реакции от автомата с напитками и беззаботно болтал с работником этажа. Беседа затянула лаборанта, и парень поначалу не заметил, что руководитель нетерпеливо покашливает за спиной. Энди изумленно повернулся к Уильяму и, словно очнувшись от морока, поспешно распрощался с новым знакомым.

– Стрелки не дали бы вам потеряться, но моя компания, надеюсь, не так уж обременительна, – проговорил Марк, покосившись на крякнувшего МС. – Я с вами не поеду. Дождусь Ван дер Рера и передам вас на его попечение. Вернее, наоборот, раз уж вы возвращаетесь на свой этаж.

– Разрешите вопрос: почему карлик должен быть звездой? И почему вы вообще выбрали звезду в качестве катастрофы? – Хельга вспомнила загадку, на которую не дала ответа. Она даже не разгадала ее, повесив решение на МС.

– Просто так. Не ищи в этом смысла, – отмахнулся руководитель отдела СТ-30. – Это просто моя нелепая попытка сочинить что-то сложное и заумное, но забавное.

– Во всем должен быть смысл, разве нет? Отец часто твердил это.

– А, Эдгар, – улыбнулся каким-то воспоминаниям Марк, смотря вправо. – Недолюбливал меня за мою болтовню. Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что твой отец был тем еще ворчуном? Благодарю. Meo voto [6], люди часто творят бессмыслицу. Это в нашей природе – нести и порождать хаос. А уже другие люди, которых пугает сама идея бессмыслицы, подводят увиденное под законы, пытаются найти оправдания, причины, которых не существует.

– Мне в это сложно поверить, – призналась Хельга. – Я ведь пытаюсь найти первопричину каждого поступка.

– Тогда, возможно, тебе удастся ответить на вопрос, почему я выбрал именно звезду и сформулировал загадку таким образом.

– Присоединюсь к вашему разговору, – проговорил Уильям и запнулся. – Вам никогда не казалось, что… не знаю, как бы это сказать… Меня однажды посетила идея, что на минус четвертом этаже ничего нет.

– Тогда что же они там изучают? – недоверчиво спросил Марк. – И почему ходят такими загруженными и подавленными? Если бы я изучал ничто и скрывал это от других, то не выглядел бы таким несчастным.

– Может, они занимаются какими-то практическими задачами, а секрет нужен для того, чтобы другие поменьше интересовались их работой и побольше – их несуществующим экспериментом.

– В этом даже еще меньше смысла, чем обычно бывает в человеческих поступках. Как ты додумался до такого?

Доктор Траумерих неуверенно пожал плечами. Загадка, которой нет? «Забавно», – подумала Хельга, ведь она только недавно размышляла на эту тему.

– Извините… – позвал их звенящий от напряжения голос Энди.

Он плелся в самом конце, замыкая их маленькое шествие. Уильям часто оборачивался к нему, но не ради лаборанта, а чтобы поглядывать на поникшего МС. Тот был единственным, кто не поддержал возвращение к началу пути и мог взбунтоваться. Манипулятор вызвался отправиться на минус третий, чтобы ускорить перезагрузку системы, но одобрения не получил. Перезапустит он ее, как же! В подобное не поверили бы даже Тим и Энди, плохо знакомые со лживой натурой МС.

Доктор Траумерих повернулся к Энди и резко затормозил:

– Где Оттарил?

– Я как раз хотел сказать вам об этом, – выдавил лаборант. – Он шел передо мной, а потом я моргнул, и он… исчез.

[1] Кому (это) выгодно? (лат.)

[2] С поличным (лат.).

[3] Кажется, ты болен (лат.).

[4] Не будем желать невозможного. О, глупый человек… (лат.)

[5] Я бы так не сказал (лат.).

[6] По моему мнению (лат.).