Текст книги "Ложь в двенадцатой степени"

– Поднимемся на лифте вместе?

– У меня карт нет. Все забрал тот умник в маске. Ты же сам меня обыскивал.

Хельга развела руки в стороны, надеясь, что повторно он к ней с обыском не полезет. Наемник смутился, кивнул и куда-то заторопился. Мантисс облегченно выдохнула и поспешила к лифтам, пока за ней кто-нибудь еще не увязался.

Внутри все закипело, когда вытянутый в струну коридор выдал Хельге кабинеты с номерами восемь, шесть, четыре и два. Ни одной нечетной цифры! И с чего она решила, что перезапуск системы уберет странности этажа? Мантисс заставила себя не смотреть на двери и ускорила шаг. Лифты, вопреки опасениям, были на месте. Хельга нажала на кнопку и пристроилась у стены. Кабина не приезжала. После повторных попыток створки не разъехались в стороны, приглашая ступить в железную коробку, и Мантисс занервничала. Она теряла время, и МС в любую минуту мог покинуть институт. В другой части этажа тоже были лифты, и Хельга, потратив пару секунд на изучение плана, стремглав бросилась к ним.

Не сразу легкость при движении дала о себе знать. Мантисс заподозрила неладное и задумалась об ощущениях. Чего-то не хватало. Ей грело поясницу, а сейчас… Хельга выругалась: она выронила ЖЖ. Возможно, когда сопротивлялась наемнику. Журнал должен был попасться на глаза на обратном пути, но его не было. Мантисс не отрывала взгляда от пола вплоть до лифтов в другой части этажа. Вещь попросту растворилась в воздухе. Хельга сокрушенно покачала головой, представляя, что наемник или сотрудники этажа подобрали его.

За створками шумели тросы, и лифт лениво выпустил из кабины людей. Дочь профессора к восторгу узнала Дроусона и Галлера. Ей оставалось сделать тройку шагов, чтобы поравняться с ними, как вдруг один из оперативников метнулся вперед и завалил Мантисс набок. Они ударились о стену, и тогда, помимо собственного возмущения, Хельга услышала выстрел. Галлер у лифта засуетился и направил дуло парализатора на кого-то за спиной Мантисс. Она повернулась и в последнюю секунду увидела, как падает обездвиженный наемник – тот самый, что при первой их встрече не выпускал из рук пистолет.

– Вы в норме? – Дроусон обратил на себя внимание. – Извините за резкость. Он мог вас задеть.

– Спасибо. – Хельга отлипла от стены. Все случилось со скоростью несущегося поезда, так что Мантисс даже испугаться не успела. Факт возможной гибели только сейчас доходил до нее. – Как же я вам рада!

– Мы вам тоже. Мы думали, вы погибли. – Дроусон виновато наклонил голову. – Или что еще похуже. Тот объект, Маска, – опасный тип.

– Вы знали, что я с ним?

Оперативник вкратце рассказал, как он столкнулся с МС в коридоре, но ничего не смог ему противопоставить. Галлер, к слову, второй из них, катавшийся на минус второй для помощи с СГ, осматривал наемника. Хельга спросила, все ли хорошо с его братом, и получила от молчаливого мужчины кивок.

Торчать с бравыми ребятами не было времени. Мантисс еще раз поблагодарила оперативников и поставила ногу в кабину лифта. Однако сегодня все силы были направлены на то, чтобы мешать ей. В локоть что-то впилось, и Хельга с воплем изумления вперилась в расплывчатую темную фигуру. Она вытягивала Мантисс из лифта, требовала остаться на этаже. В черное облако влетела игла и увязла в нем, не причинив вреда. Хельга зачем-то вспомнила объяснения сотрудников, что для объекта не существует людей без эха. Фигура не видела оперативников, как, скорее всего, не видела ранее Оттарила и МС. А ведь Манипулятор был прав: фигура приходила к ней.

Второй рукой Хельга взялась за створку лифта. Дроусон отважно обхватил черное нечто сзади, и его руки ушли внутрь фигуры. Объект походил на живые чернила, и оперативнику не за что было зацепиться. Фигура испытала дискомфорт из-за копошения внутри тела, и конечности на локте Мантисс, неожиданно твердые для такой эфемерной сущности, ослабли. Девушка напряглась и вырвалась. По инерции она почти влетела спиной в кабину и тут же надавила на кнопку. Хельга успела увидеть, как Дроусон вылез из вязкого тела, а фигура, растревоженная новыми неприятными ощущениями, вертелась на месте.

Мантисс прислонилась к стенке. Прикрыв глаза, она подумала, что оперативники не настолько уж бесполезны. Их было меньше, чем наемников, но они худо-бедно справлялись. Нельзя винить их за то, что они не сразу приспособились к десятикратно усложнившейся ситуации. Хельга пожурила себя, что забыла намекнуть им на пропавший Журнал. Уже потом, все потом…

Подъем с минус четвертого на первый растянулся в бесконечность из-за поражающего воображение расстояния. Хельга проехала этажей сорок, не меньше. А раньше жаловалась, что с минус второго долго подниматься. Пока она перемещалась на один-два этажа вниз, было не так заметно, поэтому, покрывая всю глубину разом, Мантисс изнывала от нетерпения.

Она поднялась в вестибюль на первом этаже. Почему не на минусовые? Хельга была уверена, что МС следует искать наверху, ведь он прокатился уже по всем минусовым этажам. И несомненно, наследил в каждом. Делать там больше нечего, а значит, объект ринется на свободу.

Хельга выскочила из лифта и засеменила в приемный зал. Примерно сутки она провела в полутемных коридорах и комнатах, и полное освещение казалось забытым благом. Но это еще цветочки. Мантисс вышла в приемный зал и едва не ослепла. Сквозь стекла окон и дверей пробивались солнечные лучи, окрашивая блеклую белую плитку в желто-оранжевые цвета. Все вокруг горело и искрилось, и мерещилось, что воздух танцует от переполняющей его энергии. Зал пустовал – почти пустовал – и все равно казался живым волшебным местом, завлекающим гостей теплом и яркостью. Нужно долго сидеть под землей и не знать, появится ли шанс выйти на улицу, чтобы привычное небо с его светилом приобрели такую ценность. Хельга зачарованно простояла несколько мгновений, пока ее не коснулось чужое щекочущее внимание. Мантисс тревожно поглядела по сторонам и заметила еще одного гостя.

– Ну конечно. Следовало догадаться, что ни пустоголовые притворщики, ни темная фигура тебя не удержат.

На диване лицом к выходу расселся МС. Он не поворачивался к Хельге, не мог видеть ее в отражающих поверхностях, а потому неясно, откуда он знал, кто зашел в зал.

Мантисс сделала осторожные шаги в сторону знакомого, изучающего стеклянные двери взглядом. Может, он соображал, как отпереть их? Или ждал, что с улицы кто-нибудь постучится и зайдет?

– А я говорил докторам, что взаперти любой станет зверем, – произнес объект, когда Хельга встала сбоку. – Иногда всего-то и нужно, что немного тепла и света, не находишь? Какое-нибудь маленькое окошко, через которое видны облака.

Он посмотрел на Мантисс в ожидании реакции. Хельга понимала, что он испытывал или мог испытывать, потому что сама ощутила тот же прилив сил и восторга, когда ступила в залитый солнцем зал. Она не стала притворяться удивленной любованиями объекта, приправленными типичным для него брюзжанием. Когда МС понял, что ответа не дождется, он вернулся к созерцанию выхода.

– Ну что, кого-нибудь убила? – спросил объект, не меняя расслабленной позы.

– Нет, как бы ты ни ждал этого. Я использовала убеждение, чтобы останавливать конфликты. А ты очень хотел, чтобы я уподобилась тебе.

– И что же плохого в том, чтобы быть мной?

– Ты непредсказуемый и опасный. – Хельга переступила с ноги на ногу. – Мы просто разные. Ты ставишь на то, что люди рано или поздно ломаются, и пытаешься ускорить их падение, вместо того чтобы помочь удержаться в рамках моральных устоев. Ты не думал, что быть благодетельным сложно? Приходится многим рисковать, и не факт, что окупится. Ты используешь более широкий спектр приемов, но тебе легче. А ведь вызовом твоим способностям могла бы стать попытка манипулировать во благо.

– Я поступаю так, как считаю верным. Стыдно тебе, Мантисс, видеть в этом игру или вызов.

Хельгу кольнуло его осуждение, и ей вправду стало не по себе, что она повернула вопрос таким образом. Желание избавлять людей от страданий – не условия игры, в которой можно доказать другим свою крутость. Напрасно Мантисс пыталась говорить на языке выгоды и эгоизма. На языке МС.

– С наемниками все ясно, но как ты умудрился подговорить фигуру схватить меня? – недоумевала Хельга. – Она не должна тебя даже видеть!

– Я соприкасался с объектом в лаборатории, забыла? Теперь я часть его мировоззрения. Договариваться было вовсе не просто, – с долей хвастовства поделился МС. – У фигуры каша вместо мозгов. Соображает ограниченными категориями. Она к тебе приставала? Пожму ей черноту при встрече. Скажи одну вещь: те выжившие сотрудники этажа встречались с фигурой?

– Нет.

– Так я и думал, – скучающе изрек Манипулятор и поднялся. – Если повезет не увидеться с ней, мозги им не сварят.

Хельга заволновалась, что вот-вот потеряет МС. Она задала вопрос, чтобы отвлечь его от побега, а еще потому, что истина на самом деле ускользала от нее:

– Мне непонятно. Если ты считаешь, что агрессия объекта зависит от того, видел человек фигуру или нет, кое-что остается нелогичным. Человек изначально должен быть с эхом. Это главное и единственное условие, из-за чего у объекта вообще может возникнуть какой-то интерес. Но при чем здесь я? Во мне с самого начала не было эха.

– Вспомни, – покосился на нее МС, – что ты прочитала в лаборатории про гостей.

– А какое отношение… – Хельга запнулась.

Ну конечно, как же иначе!

– Можешь пойти к этим умникам и сказать, что ты сделала для их отдела великое открытие, – усмехнулся объект. – Их «эхо» передается по наследству.

МС вытянул руку в приглашающем жесте. И нетерпеливо подергал ею, когда девушка не сдвинулась с места. Хельга понимала, что с отказом упустит что-то важное, ведь Манипулятор не каждый день дает выбор. Помедлив, она неохотно вложила руку в его ладонь, и объект развернул ее корпусом к себе.

– Что ты…

МС приставил палец к ее губам, и Мантисс покорно встала чуть ближе. Его шаловливое настроение никак не вязалось с событиями последней пары часов, и Хельга невольно ожидала новой порции издевательств. То, что продемонстрировал объект в следующую секунду, выбило из нее весь воинственный настрой. МС попробовал изобразить те движения кадрили, которые она показывала на сеансе, но из-за абсолютной «деревянности» партнерши и незнания всего танца перешел на что-то более стандартное. Манипулятор обхватил Хельгу за талию и совершил круговое движение с наклоном, так что она почти повисла на его плечах.

– Твое отношение ко мне – самое необычное, что я видел среди своих знакомых, – на ухо сказал МС. Чтобы ей было комфортнее свисать, он придерживал ее за затылок. – Единственное, что у них есть, – это страх, презрение и ненависть. Непонимание и отвращение. Иногда благоговение. Твои смешанные чувства с положительными и отрицательными оттенками прямо-таки возбуждают. – Объект заставил девушку обернуться вокруг оси и прижал к себе спиной. – Смотри, что я выковырял из души Хельги Мантисс. Идеалом, к которому ты стремилась, было чудовище.

– Неужели? – подумав, выдала Хельга.

МС подбивал повторять танец, но, видя пассивность партнерши, взял на себя роль кукловода. Одними лишь пальцами обхватив ее руки, он направлял движения и плавно водил по солнечному квадрату.

– Эдгар, конечно, убийца, и он сотворил поистине ужасную вещь. Только ревность – чисто человеческий недуг. Едва ли за это можно назвать чудовищем.

– Я имею в виду не Эдгара. Ты всерьез веришь, что, мечтая достичь вершины, ты думала о том, как однажды превзойдешь профессора? Не обманывай себя. Я был в твоей голове – я знаю.

Спорить было бессмысленно. Он ведал о ней так много, если не все, что упрямиться – все равно что перекрикивать голос разума. МС вновь развернул Мантисс к себе лицом и нежно коснулся подбородка. Хельга поняла, к чему был этот танец. Прощание.

– Да вот жаль, что идеал не может быть реальным, – проскрипел объект. – Каким бы ты ни рисовала меня в фантазиях, то не я. И поэтому, вот ведь досада, я не могу быть твоим идеалом. Я слишком живой и настоящий для этого. И ты совсем меня не любишь.

Он сделал шаг назад, но Хельга вцепилась в его одежду мертвой хваткой. Она заметила, что предметы начали расплываться от первых слез. В их запутанных отношениях следовало поставить жирную точку, но если это сделает МС, это будет засчитано за его победу. Кто из них хитрее?

Вместе они могут почти все, и им никогда бы не было скучно вдвоем. С таким партнером Хельга сходила бы на парочку свиданий. Разве что менее рискованных, чем случившиеся за последние сутки, но все же щекочущих нервы. Опасность делала их отношения более пикантными. Мантисс испытывала возбуждение, когда вспоминала смертельные петли в их беседах и поступках. Хотелось обвить долговязое тело руками и ногами и закричать, что ей мало. Поразительно: и откуда в ней развилась эта болезненная зависимость от реального МС?

И тут же в сражение с пылкими эмоциями вступил холодный разум. Его аргументы, как ледяные колья, вонзались в пламя и тушили его.

«Возможно, он убил Уильяма».

«Он бросил тебя страдать, чтобы посмотреть, сумеешь ли ты выкарабкаться».

«Он запытает тебя, чтобы узнать, как низко ты падешь или как высоко взлетишь».

С таким характером Хельга не готова уживаться.

МС был неправ: даже будучи настоящим, он подстегивал ее, заставлял бороться со слабостями и развиваться. Втаптывая Мантисс в грязь, он способствовал ее росту. Этот хрупкий баланс между насилием и даром потрясал Хельгу, когда она думала, сколько раз могла – и определенно должна была – провалиться.

– Я не возьму тебя с собой, да ты этого и не хочешь. – МС спокойно наблюдал за ее тихими рыданиями. Он надавил на запястья, и боль вынудила Мантисс отпустить одежду. – На тебя так повлиял красивый танец? Я польщен.

Он не был. Хельга впилась взглядом в темные провалы, трещины на маске и искусственные мимические линии. Сколько самоуверенности и гордыни в этой вещи! В этот миг МС думает, что у него безграничный запас времени и возможностей, а совсем рядом подмигивает веселье. Он снисходительно поделился кусочком этого времени с не до конца разбитой девушкой, но лишь из некой симпатии к ней. В качестве награды за пройденное испытание, которое принесло ей неприятности, а ему удовольствие. Что она, лишенная всех преимуществ, ставшая зачитанной до дыр открытой книгой, ему сделает?

– У меня для тебя тоже кое-что есть, – сказала Хельга.

После танца их все еще отделяли два десятка сантиметров. Пальцами правой руки она дотронулась до Маски – и вновь ощутила неестественный экстаз. МС подобрался и вытянулся. Он искал на лице Хельги подсказки и, сосредоточенный на касании, пропустил удар. Второй рукой Мантисс вогнала иглу шприца в прорезь для левого глаза и надавила на рукоятку поршня. Наемник был почти прав, сказав, что шприц пустой. В нем и была пустота – особенная, взятая из трубки, которая свисала из чана в лаборатории.

МС оттолкнул Мантисс, и она завалилась на диван. Хельга не была уверена в успехе, но полагала, что собранная ею часть объекта должна как-то воздействовать на Маску. Манипулятор мог подавить отголосок объекта в сознании Мантисс, потому что в ментальных делах ему нет равных. Он мог полоскать Ничто в чане, когда еще не существовал для него. Однако теперь, поглотив часть объекта и столкнувшись с ним вне сознания, МС попал в беду. Хельга впрыснула «пустоту» в черную жижу под Маской, может, попала в глаз мертвеца. Прозрачное на первый взгляд нечто проникло в ткани, и позаимствованное тело задергалось. За сосуд началась борьба, или объект минус четвертого внедрялся в оболочку. Его действия, как бы то ни было, причиняли боль Манипулятору. Мантисс вжалась в мягкое сиденье и наблюдала, как руки отдирают Маску от лица покойника, как лопаются и рвутся мышцы и расслаиваются ткани.

Тошнотворное зрелище продолжалось с десяток секунд. В последний момент перед падением тело потянулось к Хельге, и брошенная Маска упала на диван в нескольких сантиметрах от нее. Мантисс тут же отскочила на приличное расстояние. Труп распластался лицом вниз.

– Надо было держать свое любопытство в узде.

Это была когда-то оброненная фраза МС. Хельга отзеркалила ее и обернула против автора. Правда, без ожидаемого злорадства.

Глава 24

– Он утверждает, что ты жульничала, – пробурчал доктор Амберс.

Хватило одного взгляда на пунцовый фингал, чтобы понять, в каком упадническом он настроении. И бес не выскочит из доктора еще как минимум неделю.

– Он все время жульничает. А мне нельзя? – пожала плечами Хельга.

Она расположилась на стуле в кабинете докторов и судорожно сжимала какие-то бумажки, в которые почти не смотрела.

Прошли два дня с момента разблокировки, в течение которых Мантисс отсыпалась и приходила в себя. Увы, наступила пора вылезти из целебного кокона и посмотреть в лицо последствиям. Хельга куталась в светло-серую кофту и посасывала ноготь на указательном пальце. Она была уверена, что парочка ночей выветрит самые кошмарные впечатления, однако возвращаться в здание, ставшее временной тюрьмой, было некомфортно. Стены давили, плакаты издевались, давая глумливые советы. Каждая деталь внутри белых коробок с прикрученной мебелью потеряла смысл. Отмеряя хромой походкой расстояние от входа до кабинета на минус втором, Хельга ненавидела все повороты и дизайнерские решения.

Стив старательно изображал заботливого хозяина, который и про самочувствие не забудет спросить, и кофе предложит. И все же было очевидно, что он сам на грани срыва и держится потому, что больше некому решать проблемы.

– Я могу остаться, пока все не наладится, – сказала Хельга. – Ну там… Помочь с похоронами. Привести в порядок бумаги. Провести сеансы с оставшимися лаборантами. Потом я бы хотела уйти.

Доктор Амберс соглашался с любыми предложениями. Ему ничего не оставалось. Он не справится в одиночку.

Пусть положение и выглядело печальнее некуда, некоторые отделы пострадали сильнее. Легко отделались разве что на минус первом: Телефон никто не воровал, а Сердитый Голос вернули в личную комнату. Доктора живы, сотрудники целы. На минус третьем царили разруха и уныние. Анри и Селену Файнс увезли в морг, как и две трети этажа. Из объектов невредимым остался Многоликий, услужливо давший показания оперативникам. На минус четвертом тоже не все складывалось гладко. Доктору Кьюстеру еще предстояло выяснить, как управиться с неуловимой темной фигурой, облюбовавшей уголок рядом с лабораторией. Она искажала реальность и играла с номерами кабинетов. Иногда исчезали целые помещения. За два дня сотрудники не обуздали сорвавшуюся с цепи сущность. Более того, они и со своим Ничто не разобрались, побоявшись без предварительных тестов открывать крышку чана.

Судьба отделов, да и всего института была теперь неизвестна. Невозможно замять гибель стольких людей, и вставал вопрос: повесят ли вину на наемников или правда дойдет до народа и уничтожит репутацию института? Пришло время Фиршу проверить компетентность своих адвокатов.

По сравнению с другими руководителями отделов доктору Амберсу почти не на что было жаловаться. Уильям, Лесси и Энди – единственные жертвы на минус втором этаже. Маска отправилась в сейф, и беседа, случившаяся с тех пор, не пролила свет на некоторые вещи. МС лгал, как и всегда, так что Стиву приходилось восстанавливать порядок действий объекта со слов Хельги.

Первым делом доктор Амберс скорбным голосом поведал Мантисс, от чьей руки погиб Уильям Траумерих, что приключилось с Лесси и о смерти Энди. Такое количество трагедий надолго погрузило Хельгу в депрессивные думы. Она заметила, как Стив буравил ее взглядом и как его подмывало сказать: «Вот видишь! А я что говорил об этом монстре?» Воспитание его сдерживало, но Мантисс было обидно уже из-за наличия у него позыва изобличать и осуждать. Будто она виновата, что МС оказался злодеем в двух случаях из трех.

– Точно он выстрелил? – в который раз спрашивала Хельга.

Ей отчего-то не хотелось верить, что МС виновен в уходе Уильяма из жизни. Доктор Амберс поначалу отвечал на повторные вопросы с раздражением, но потом смирился, что Мантисс заклинило, и просто вздыхал.

– И наградил меня этим при побеге. – Стив указал на заплывший глаз.

Хельга кивала, чтобы спустя несколько минут спросить еще раз. Она не видела тела руководителя с дыркой во лбу, но описаний оказалось достаточно, чтобы вызвать у нее мерзостное копошение в желудке.

К сожалению, то были не единственные потрясения. Доктор Амберс с печатью злого рока на лице сообщил, что Грег Биллс покончил с собой. Из легких Хельги выкачали весь воздух.

– Он ведь не так уж и виноват! – сокрушалась она. – Как они не уследили за ним?

– У нас нет доказательств, кроме твоего честного слова, что он следовал указаниям в Журнале, – напомнил Стив.

Он верил Мантисс, но других ее заверения не убедили бы.

– Журнал нужно найти!

Хельгу разъярило, что ни у арестованных наемников, ни у сотрудников минус четвертого волшебной записной книжки не оказалось. ЖЖ снова растворился в воздухе. Может, он тоже был живым и мог телепортироваться?

– Ну и бред! Без него они не будут продолжать расследование, считая, что виновник мертв! – кипела Хельга. – А ведь настоящий зачинщик преспокойно себе живет дальше! И может планировать продолжение банкета!

– Я попросил коллег с минус четвертого проверить того уволенного человека. – Из гневных воплей Мантисс Стив был в курсе, кто подпадал под подозрения. – Боюсь, даже если это он, доказательств ноль. Его никак не привлечь к ответственности.

– Нужно проверить его на паранормальные способности, – не унималась Хельга. – В той записи было напоминание Грегу, что он Ночной Гость! Но запись не развивает таланты, а внушает идеи! Может статься, что Грег и не был Ночным Гостем, но верил в это! А настоящий Ночной Гость…

– … если он вообще существует.

– Ну кто-то же зомбировал Тима Кафри!

Этот пункт был непонятен им всем. Приветливый работник мониторной утверждал, что в последний раз, когда он внезапно заснул, видел во сне, как напал на Уильяма с ножом. Тим не мог контролировать себя и вообще думал, что ему это пригрезилось. Он был шокирован, узнав, что на самом деле ранил доктора Траумериха. Либо искусно врал, либо подвергся внушению. Правда ли на него воздействовали через сны или ему так показалось, уже не разобраться. Доктор Вейлес взял Тима под наблюдение, но не выдал его грех оперативникам. Хельга обсудила поведение Кафри с Марком, и вместе они договорились, что работник мониторной скорее невиновен, а ранение Уильяма можно объяснить агрессией МС. Камеры все равно не работали, и свидетелей больше не было.

– Так как Грег Биллс получил карту, если все, кто помнят о том, что давали её другому, этого не делали и просто прочитали страницу Журнала? – недоумевала Хельга.

– Карту Биллсу дал сотрудник минус первого. Марк Вейлес с него три шкуры спустит за это.

Так вот на какой проступок намекал МС, когда объявлял Марка лжецом…

– А что с наемниками?

– Организация «Немезида». Промышляет некрупными грабежами и набегами на склады. Список преступлений есть у Оттарила, остальные либо мелкие воришки, либо раньше не привлекались…

– Я не об этом, – резко оборвала Хельга. – Откуда у них взялись настоящие карты для лифтов?

– Если никто из оперативников не терял карты и не признается в этом, то я даже не знаю, – ухмыльнулся доктор Амберс. – Они там очень переполошились, сразу стали проверять все кадры. Авось что и накопают.

Когда, если, может… Бесконечные преграды и мизерное количество реальных фактов! Фирш и его марионетки теперь месяцами будут рыть носом землю, да едва ли восполнят и половину пробелов. У Хельги сложилась собственная версия произошедшего, в которой уволенный сотрудник, получивший от объекта минус четвертого какие-то таланты, привлек наемников и послал ЖЖ Биллсу для внушения. Но даже эта версия строилась на предположениях. Нельзя настаивать на ее достоверности.

Нельзя еще и потому, что ощущение оторванности от собственных воспоминаний усилилось. Хельга забыла множество имен, которые неделю назад могла озвучить без запинки. Укрепились сомнения, что те или иные события могли вообще не случаться, а быть плодом разыгравшейся перед сном фантазии. Кое-что безвозвратно потерялось на задворках сознания. Масштаб утраты воспоминаний было сложно оценить. Мантисс тайно содрогалась от мысли, что это еще не все и с годами она окончательно забудет, кем была и что делала.

– Так выстрел точно… – Хельга прикусила губу.

Следует разорвать этот бесконечный круг уточняющих вопросов и смириться уже, что МС убил Уильяма. Она недоумевала, почему объект продолжал упорно отрицать это, даже когда унижал ее и словами подавлял волю. Лучшего момента для признания не придумать! А он заладил свое «невиновен», и это пилило Хельгу. Интересно, если бы она увиделась с ним прямо сейчас, он бы признался ей?

– Не знаю, как все сложится дальше. Меня сделали главой отдела. – Стив поймал полный ярости взгляд Хельги. – Да, уже. Скорбь скорбью, но начальство считает, что работу нужно продолжать вопреки всему. Вкупе с этим мне предстоит найти нового помощника, если ты уйдешь.

– Можете начинать сию же минуту. Я не передумаю.

– Я понимаю. Правда.

Куда ему! Амберс не знал, что судьба подкинула Хельге испытание пережить смерть второго отца. Да еще в тот же год. Будто смертельной болезни Эдгара было недостаточно.

Мантисс страшно запуталась в эмоциях. Она осознавала, как сильно доктор Траумерих виноват перед профессором. По сути, Уильям отчасти побудил его к преступлению. И даже понимая это, Хельга не могла ненавидеть его. Во многом потому, что запрещала себе считать доктора родным человеком, отчаянно наклеивая на него ярлык добросовестного руководителя. И с этим амплуа он справлялся на пять с плюсом. Одновременно у Хельги не выходило в полной мере и со вкусом ненавидеть МС, который лишил ее общения с этим замечательным руководителем. Мантисс хотелось обсудить с объектом причины, вытрясти их на свет… и было тошно даже думать, что в ближайшее время она вновь увидит потрескавшуюся маску. Пока с нее хватит грязных секретов и набухших тайн.

– Вы не справитесь с руководящей ролью. – Хельга поскребла кончик носа. – Ваши обиды будут постоянно отягощать вас, и МС этим обязательно воспользуется. Он сомнет вас, продавит под себя. Откажитесь, пока не наломали дров.

Нелестная оценка омрачила Стива. Он скрестил руки на груди, как бы защищаясь от нападок Хельги. То, что он сию же минуту не бросился спорить, говорило о его сомнениях.

– Я не узнаю, пока не попробую.

– Лучше не надо. Вы заведуете лабораторией, и лишние обязанности разорвут вас на части. Как мы уже выяснили, вы не так хорошо все контролируете. Чему вы научите помощника, если в вас столько вспыльчивости и гнева на МС? При этом вы лишены глубокого аналитического мышления, которым обладали доктор Траумерих и мой отец. – Хельга заметила, как сжались губы доктора Амберса, и забеспокоилась, что пересыпала критики. – Примите свои недостатки и уступите место более достойному.

– Двенадцатый, сними маску Хельги Мантисс, – прищурился Стив, и девушка не удержалась от улыбки.

– Так заметно?

– Да. Это его стратегия – указывать людям на их недостатки. Хорошая пародия. Но если подумать, отчасти ты права. Я не идеален и много где напортачил, – согласился доктор. – Только вот… То, что случилось с Лесси Кинси, показало мне, что я нужен своим сотрудникам. Я несу за них ответственность. И если я тоже уйду и брошу тех, кто останется, это будет малодушием. А со своей неприязнью к Двенадцатому я как-нибудь справлюсь. Раз уж я должен стать руководителем, придется поднимать стандарты собственного поведения.

Амберс был тверд, и это удовлетворило Хельгу. Она нажала на Стива, чтобы проверить степень его готовности. Он на удивление спокойно отреагировал на ее провокацию, при том что Мантисс изо всех сил старалась изображать МС – красную тряпку для доктора Амберса. У Стива получилось не только разглядеть стратегию, но и сдержать злость.

– В награду за вашу сумасшедшую самоотдачу я кое-что расскажу, – подмигнула Хельга. – Вам нужно обратиться к Нортону Барнсу, старичку в архиве, и расспросить его о лантане. Это как раз то вещество, которое, согласно догадкам Эдгара Мантисса, негативно сказывается на МС. Не забудьте также упомянуть лантан при МС – вы упадете в обморок от его реакции.

– Так это… и есть метод Эдгара?

– Да. И даже в записях копаться не надо было. – Хельга отложила листы, которые ей надоело мять в пальцах. – Помогла случайность. Я понятия не имела, что Нортон Барнс работал в одном институте с моим отцом и был знаком с ним. Мне повезло, что я решила наладить с ним контакт. Он довольно скрытный и ворчливый дедушка. Даже когда услышал, что моя фамилия Мантисс, не сразу поинтересовался, не прихожусь ли я родственницей Эдгару. Говорит, воспитание не позволило в лоб задавать такие вопросы. Вам тоже придется проходить его обряды инициации, готовьтесь. Связь в итоге обнаружилась, и после столь удачного совпадения Нортон стал невероятно приветливым.

Хельга вспомнила, с каким уважением сотрудник архива отзывался об Эдгаре. Заявил, что дочь пошла в профессора и переняла у него самое лучшее. Это льстило.

– А впоследствии мы заговорили о моем отце, о его работе, и Нортон рассказал, что доставал ему лантан. О целях он не знал, но отец от услуг не отказывался… ну, до обострения болезни. И я подумала: так странно, почему лантан?

– Думаешь, это ключ к воспитанию Двенадцатого?

– На девяносто процентов. Не перегните палку с воспитанием.

А она возилась с кодом в дневнике Эдгара, подбирала что-то. Вот глупая! Хотя и с кодом Хельга в итоге разобралась, пусть он и не был тропинкой к методу профессора. Всего-то и нужно было, что обратить внимание на часто повторяющиеся на полях цифры.

Эдгар был умопомрачительно скрытным человеком! И он придумал для тайных записей некий код, который иногда тренировал в записной книжке. Хельга заметила, что больно уж часто ей попадается число 12543. Да это оказалось не число, а последовательность. Мантисс проверила ее на разных запутанных и бессвязных на первый взгляд записях профессора, в том числе и на измучившей ее фразе про зарю. Цифра означала ту букву, которую требовалось брать из каждого слова. Таким образом «Заря падает, закупоривает мысли правилами. Так ли сироты торопливо помолятся? А осколки плачут» превращалась в «Заплати Томасу». А какая-нибудь закрученная «В уставленной каморке перемешались редкие украшения» была напоминанием дня. Садистски мудрено, но, чтобы спрятать потаенные мысли, самое то. В записной книжке Эдгар тренировался, зашифровывая незначительные послания. Страшных секретов Хельга там не нашла. Где же тогда он применял свой код по назначению, то есть для сокрытия важной информации?