Текст книги "Ложь в двенадцатой степени"

– Поэтому он и ушел, – разъяснил мужчина.

МС затушил последние языки пламени, и говорить стало не с кем. Гаденькое послевкусие, если возможно представить, что у нематериального существа есть вкус, никуда не делось. Объект встряхнулся и вернулся к увлекательным отрывкам чужой жизни.

То были не просто воспоминания. Оголенными проводами торчали эмоции и померкшие впечатления. Все, что трепетное девичье сердце успело испытать за двадцать пять лет, было выставлено на показ: пунцовый стыд за мимолетные слабости, смущение подростка при виде меняющегося тела, страх перед будущим; щекочущее возбуждение при осознании рисков, восторг от побед, захлестывающий азарт. МС не было неловко копаться в чужой душе. Интимнее этого момента соприкосновения с другой личностью, не скрытой под тряпками условностей и запретов, не навесившей на себя десяток масок, представить сложно. Вся Хельга Мантисс, какой она была, открылась ему в опьяняющем водовороте образов. МС нашел в нем и себя – место, которое она отвела ему в своей жизни. Фантазия, что подстегивала ее все эти годы к совершенству.

МС провел пальцами по лицу девушки, вынужденный признать, что с самого начала она подобралась к нему ближе той границы, которую он проводил. Научилась у объекта большему, нежели ей разрешалось. И стала похожей на него в достаточной степени, чтобы он ощутил скользкую змею беспокойства.

В те крохотные промежутки, когда к Хельге возвращалось сознание, она повторяла, что все происходит в ее воображении. И все равно заполнившая желудок и легкие жижа казалась реальнее некуда. Мантисс проглотила штырь, и он иногда болезненно давил на органы и распирал ребра. Нет, такого не может быть.

Хельга окуналась в воспоминания, и когда отдельные красочные моменты тянули ее из забытья, черное Нечто нетерпеливо накрывало ей глаза. Вся она была опутана и скована, что даже губами не пошевелить.

Когда Нечто ее покинуло, вместе с ним выплеснулось содержимое желудка. Хельга скрючилась на полу, сотрясаемая приступом рвоты. Ничего в теле не болело, но ломота и бессилие не давали подняться.

– Забавно, – протянул МС где-то рядом. – Твой мозг поверил, что в твоем желудке что-то было. Какие вы нежные. Вам так легко внушить любую гадость.

Хельга снизу вверх поглядела на Манипулятора. Насиделся у нее голове так, что ей на десяток лет хватит.

– Хорошая новость: ты не умрешь. В ближайшие полчаса точно. Поздравляю!

– Заикаться, надеюсь, тоже не буду, – буркнула девушка, отползая назад. Спиной она уперлась в выпуклые ручки ящиков.

– Признательность Хельги Мантисс что гравитон: никто не встречал, но говорят, что такая штука есть.

– Да, спасибо… наверное.

Хельга знала, что ее спасение – побочный результат знакомства МС и объекта минус четвертого. Манипулятор так-то и не скрывал, что не боялся бросить ее умирать, но, начав поглощать огоньки, уже не мог затормозить. Однако в этот раз на него не получалось разозлиться, поскольку Мантисс испытала такие страдания, что избавление от них по любой причине было блаженством. Даже если Хельге не нравилось, что МС воспользовался приглашением и перерыл ее воспоминания. Это было подлое вторжение в укромные уголки ее памяти. Мантисс будто раздели, исследовали под лупой, а затем вообще разобрали на частицы. После его пытливого изучения чего-то не хватало. Что-то было новым. Хельга чувствовала себя вывернутой наизнанку и уязвимой.

– А за что ты благодаришь? – издевался объект. – Я тебя морально поимел, во все уголки пропихнулся. У тебя определенно есть задатки мазохиста. Странно, что ты уже пришла в себя. Валялась бы себе дальше. Я так и планировал – свалить, пока ты не досаждаешь морализаторством.

– Он снова попытается влезть мне в мозг.

– В этом и смысл. Стоит мне уйти, и что у тебя останется?

Секунду поразмышляв над собственным вопросом, МС сел возле Хельги. Скверный знак. После морального изнасилования он, похоже, решил окончательно довести ее до истерики. Мантисс вжалась лопатками в ящики, но бежать было некуда. Объект грубо обхватил ее за скулы и подбородок. К нарастающему ужасу, он сунул пальцы ей в рот и обхватил язык. Хельга жалобно заскулила, когда он потянул его на себя.

– У тебя есть талант к убеждению, но что ты будешь делать без главного органа говорения? – напирал МС. Мантисс ощутила новый прилив тошноты. – И без меня, конечно же. Вот так испытание. Мычанием себя не защитить. Может, тогда ты согласишься взять оружие и начать обороняться?

МС вынул пальцы изо рта Хельги, но дистанцию не увеличил. Мантисс зажмурилась и отвернулась, потому что ей было противно и страшно находиться в его власти. Она чувствовала, как объект перебирает кончики ее волос. Хриплый голос звучал над самым ухом:

– Вот и поглядим, как ты справишься в нынешнем состоянии. Тобой все еще интересуется местный объект. И сюда могут нагрянуть те двое олухов. Найдут тут беззащитную девицу, сексуально привлекательную. – МС провел по полумесяцу выреза топа.

Хельга стиснула зубы. Она не отталкивала его, не сопротивлялась и даже не смотрела, полагая, что унижать неподвижную куклу ему вскоре надоест. Он ее запугивал, пользовался подавленностью и бессилием. МС нравилось мучить морально, но физических пыток он не планировал. Он вдоволь навеселился в ее сознании.

Мантисс знала из сумбурных ощущений после его визита, что объект желал ее, но вовсе не для плотских утех. У МС не было такой потребности, а используемое им тело ни к кому не влекло. Нет, он жаждал поглотить девушку, испить из ее личности, переворошить душу. Побывав в ее голове, он частично удовлетворил желание.

Не сразу Хельга обнаружила, что МС рядом уже нет. Неторопливым шагом он шел по ряду к выходу.

– Иду искать сбежавшую половинку этого скучного объекта, – самоуверенно поделился МС. Знал, что Хельга ему уже не помешает. – Веселенькой борьбы. – Он махнул на прощание.

– Скатертью дорожка, – прошептала Мантисс, надеясь, правда, что объект не услышит.

– Нортон Барнс, Нортон Барнс, – пел МС возле двери.

Хельга встрепенулась и поморщилась. Нарочно заводил, зная, что она не сумеет прицепиться к нему клещом.

Мантисс полоснула пессимистичная мысль, что без МС справляться с неприятностями будет труднее. Но он брал непомерную плату за свое вмешательство, а оплачивать Хельге было нечем.

Она попыталась вспомнить, с какого компьютера МС отпирал чан. Объект этажа заинтересовался ею, когда крышка была поднята. В данный момент она прилегала к чану, но Хельга все равно не чувствовала себя в безопасности и предпочла бы запереть емкость. Найти бы еще силы для передвижения. Соблазнительная идея передохнуть на полу тестировала ее волю. Мантисс сжала челюсти и подтолкнула себя. Вот запрет чан и отлежится.

Спустя минуту, проползя всего три десятка сантиметров, Хельга сокрушенно подумала, что поставила себе тяжелую задачу.

Глава 23

Что-то в самом деле было сломано. Хельга стала путать, какие воспоминания отражают события ее жизни, а какие – выдумка богатого воображения. Пропала целостность образов, а с ней и устойчивость. Если не знаешь, что случалось в действительности, а что было фантазией, – чему верить? На что опираться в своих суждениях? Это не была амнезия в привычном смысле слова. Просто Хельга обнаружила, что часть ее отторглась и стала чужой.

В смятении духа ее и нашли. Опершись о ящики, она в полубреду повторяла, чтобы они не трогали Маску. Для кого этот совет? В лаборатории никого больше нет! Верно. Исключительно она и Ничто в запертом чане. Под опущенными веками плясали дурманящие видения, и вот Хельга забывала, что она в лаборатории. Ей мерещилось, что она видит отделение МС от тела, а кто-то пытается забрать его голыми руками. И бесполезно было предупреждать. Они не слушали! Бесконечный круг жертв. И картина проигрыша Мантисс, при котором МС так или иначе находит нового носителя, проматывалась заевшей пластинкой. Снова и снова.

Морок спал, когда на лицо Хельги упали ледяные капли. Мантисс провела по горячей коже ладонью и смела остатки дремы. В чувство ее привел наемник, отдавший куртку МС.

– Очнулась? Идем. – Он помог ей подняться.

С каждым шагом, а точнее, с каждой мыслью в голове прояснялось. Знакомый поворот. Розовый топ задрался с левого бока, нужно поправить. Наемник открыл дверь нулевой картой? Ладно. Зачем он пришел за ней? Нужно спросить. Музыка больше не насилует уши. Номера кабинетов все еще нечетные. Журнал не выпал, какое счастье! Лампы горят через одну. Слава богу, никто не пытается выесть ей мозг! Этого наемника МС назвал «первым сыном»? Нет, наоборот, младшим.

Череда пусть и несвязных, но живых мыслей, взволнованным роем носившихся по кругу, положительно повлияла на Хельгу. К концу небольшого путешествия по коридорам она отказалась от помощи и пошла самостоятельно.

– Но куда мы идем?

– Скоро узнаешь.

Уклончиво, резко. У Хельги появились сомнения, что рыцарь пришел на подмогу к деве в беде, а не был подослан коварным колдуном… Тьфу, и что за ерунда в голову лезет?

Наемнику приглянулся кабинет с номером пять. Фальшивка почти втолкнул Мантисс внутрь. На новенькую тут же уставились шесть пар глаз сотрудников с подозрительно связанными за спиной руками.

– Мне казалось, вы нас должны защищать, – печально выдохнула Хельга.

Все пришло к очередному конфликту. Неудивительно.

– Мы должны подчиняться, чтобы выйти отсюда. Тебя это тоже касается.

Наемник не был вооружен, но Мантисс с ним бы не справилась. Он вцепился в ее предплечье и дернул к себе:

– Тебя бы тоже связать.

– Чтобы я ручки не своровала? Отпусти!

Что-то в тоне или взгляде Хельги убедило наемника ослабить хватку. То ли его задела кипевшая в ней ярость, то ли, что более вероятно, ее жалкий вид производил впечатление полной беспомощности. Фальшивка растерянно потоптался и тут же переключился на вторую задачу. Он решил обыскать девушку и первым делом выхватил у нее Желтый Журнал.

– Что это?

– Мой дневник. Записываю в него умные мысли. – Хельга требовательно выставила ладонь. – Люди не научились убивать твердыми обложками.

Наемник отдал ЖЖ. Странно, что МС не забрал его. Мог ли он забыть? Неужели это был один из немногочисленных проколов Манипулятора, ведь, устроив Хельге испытание, он обязан был лишить ее всех козырей.

В карманах брюк Мантисс наемник нашел сложенные листы с минус третьего и пустой шприц с оттянутым поршнем.

– Колешься? – ухмыльнулся фальшивка и метким броском отправил шприц в мусорную корзину.

Хельга сложила руки на груди, удерживая себя от избиения этого типа. Листы наемник тоже отправил в полет, и они осели на пол в разных частях комнаты.

– Никак не возьму в толк. Он сказал, что ты опасна. Что, если я найду тебя живой, для моего же блага будет лучше пристрелить тебя. Но вот смотрю я на тебя, и ты не кажешься мне опасной.

– Ага, куда мне, – буркнула Хельга, смело глядя наемнику в лицо. Он поморщился на ее дотошное внимание и махнул рукой:

– Располагайся.

Когда фальшивка ушел, Мантисс прильнула к двери и прислушалась. Звуки рассыпались по коридору, выдавая дежурство наемника. Хельга подобрала листы, вынула шприц из корзины и откликнулась на застенчивый призыв одного из сотрудников.

– Да, извините. Меня зовут Хельга, – засовывая бумагу в карман, выпалила она. – А вы мне сейчас все расскажете.

Бороться с чужим упрямством – все равно что дрессировать диких зверей. Стоит отвлечься, и кто-то голодный набросится с бочка. Стоит показать робость, и кто-нибудь вцепится в запястье бритвами зубов. Хельга все это знала. И она была слишком не в духе, чтобы уговаривать и просить, поэтому наорала на сотрудников минус четвертого еще до того, как развязала их и познакомилась. Она не скрывала, что их недружелюбный объект пропахал ей сознание, что людей загнали в одну комнату и заперли, дабы они не путались под ногами конкретного умника. И что Мантисс намерена получить ответы на свои вопросы, иначе пропашет мозги уже сотрудникам минус четвертого.

Первым делом Хельга выяснила, что случилось с остальными людьми на этаже, так как кучки из шести человек недостаточно для работы с таким объектом. Еще до того, как они сами сказали ей, дочь профессора заметила нервные сглатывания и опущенные в пол взгляды, когда говорила об агрессии Ничего из чана. Мантисс предположила, что с их коллегами приключилось то же самое, и несколько скорбных кивков служили подтверждением. У несчастливцев, увы, не было знакомого, способного выскрести из сознания незваного гостя. И потому сотрудники минус четвертого глазели на живую и не тронувшуюся умом Хельгу как на чудо света и не верили, что ей в голову кто-то забирался.

Три девушки, двое парней и пожилой мужчина были рады освободиться от пут. Последний был доктором, чье имя пропало с таблички, и Хельга кожей чувствовала, как ворочается в нем настырное желание молчать и скрывать. Честь отдела, все такое. Второй доктор находился в отпуске и избежал приключений текущих суток.

– Вы, наверное, не вполне понимаете, но чем больше людей знает правду, тем больше шансов, что кто-то из нас донесет ее до нужных ушей, – отчеканила Мантисс. – Я и так уже знаю немало, но не могу связать некоторые ниточки. Возможно, я со своей стороны чем-то помогу вам.

– Что значит «кто-то донесет»? Вы полагаете, мы не выберемся отсюда живыми? – спросил парень с приметной родинкой на лбу.

– Если вы не обратили внимания, то эти ребята взяли вас в заложники, потому что объект с моего этажа, – Хельга сделала ударение на местоимение, – так захотел! И если ему захочется, вас так же легко всех перестреляют! А настроение у него переменчивое. Я думаю, он ищет темную фигуру. Попросит ее изменить реальность, перезапустит систему и смоется. Да будем же молиться, чтобы у него все получилось гладко! В противном случае он может прийти сюда за дополнительной информацией.

– Какую темную фигуру?

– А, это та самая… Лили о ней говорила, – пояснила одна девушка. – Я сама фигуру не видела, но мои погибшие друзья рассказывали…

– Вот видишь! Я же говорил, что она есть! – Лаборант толкнул приятеля локтем. – Человек приехал с другого этажа и тоже ее видел!

– А вы нет? – уточнила Хельга.

Некоторые пожали плечами или замотали головами. Доктор был мрачен и неподвижен, что не могло не напрягать Мантисс.

– Послушайте, уважаемая, вы прибедняетесь, – изрек Энтони Кьюстер. – Что бы ни убило моих сотрудников, оно не связано с объектом. Я сам проверял его пару часов назад, когда люди начали гибнуть, и до сих пор не истекаю кровью. Со мной был Окри, – доктор указал на лаборанта, – и, как видите, он тоже жив. Так что не драматизируйте. Вы ничего не знаете, и никто вам правду не расскажет.

Упертый тип из тех, что даже пятнышко на рукаве маскируют замазкой. Хельга уставила руки в бока и задумчиво пожевала губу.

– Да, люди просто так умирают. Можете и дальше делать вид, что все в норме, доктор. Это же вам придется объяснять родственникам погибших, как наемники с пистолетами сварили им мозги в кашицу.

Раскачать упрямца Хельга не пыталась, а вот сподвигнуть к откровению напуганных сотрудников – еще как. Люди часто переглядывались. Кто-то выглядел так, словно его вот-вот стошнит, а парень с родинкой беззвучно сжал и разжал кулаки.

– Наш объект не может быть повинен в смерти людей, – сказала одна девушка. – Нет, подождите спорить! Позвольте объяснить. Наш объект… как бы сказать, неживой.

– Нож тоже. Но им можно убить, – проворчала Мантисс.

– Вот именно! Кто-то, должно быть, воспользовался нашим объектом со злым умыслом.

Сотрудница представилась как Марта и взглядом попросила у руководителя разрешения. Доктор замотал головой.

– Никто не поверит, что ваш объект неживой и безобидный, – сказала Хельга, расхаживая перед людьми. Нога болела, и это чувство не давало Мантисс сдаться. – Я точно знаю, что на меня напал именно он! Если меня спросят, отрицать не буду. После всего, что сегодня произошло, ваш отдел не оставят в покое. Тут перероют все, а Фирш так вообще, беспокоясь за репутацию института, закроет вас и передаст объект на попечение других исследователей. Я бы на его месте так и поступила. А если выяснится, что от вас кто-то сбежал, то вообще… Я одного не могу понять: если у вас тут неживой объект, почему вы всегда ходите такими затравленными? Что-то не вяжется.

Марта вздохнула и отвела темно-русую челку за ухо. Хельга знала такой тип людей. Марта стояла горой за свой отдел, при этом хотела, чтобы всем было хорошо и страдания прекратились. И ее разрывало между защитой «своих» и всеобщим благом.

– Это побочный эффект. – Сотрудница минус четвертого замялась. – Скажете ей, доктор?

– Не я, так вы сами ей все расскажете. Чтоб вас! – выругался Энтони Кьюстер.

Пожилой мужчина в серой рубашке и брюках цвета хаки помассировал колени, собираясь с мыслями. От него веяло любовью к следованию правилам. Тем не менее даже до такого упертого человека наконец-то дошло, что все смешалось в доме. Объекты гуляли по чужим этажам, посторонние притесняли сотрудников, а люди гибли и впадали в отчаянье. Хельга надеялась, что МС перезапустит систему (не без помощи второго наемника, ведь машина должна считать чей-то пульс) и переведет игру на новый уровень. Да, она уже не называла это «вернуть все назад», потому как они пересекли критическую точку. Разблокировка здания сулила им непредвиденные последствия, от осознания которых волосы вставали дыбом. Что тогда будут делать оперативники, наемники, объекты?

– Так вы расскажете о вашем убийце? – Хельгу изматывало его молчание.

– Он не убийца! Прекратите пенять на это!

– Почему вы зовете объект Ничто?

– Так повелось, – невозмутимо сказал доктор. – Это некая материя, и ее крайне сложно измерить. На нее мало что влияет, но она способна влиять на окружающее. Вы все равно не поймете, будучи человеком далеким от наших исследований.

– Видите, вы говорите, что объект воздействует на окружающее! Он мог вызвать кровоизлияние в мозг человека!

– Доктор хочет сказать, – вставила Марта, – что… Позвольте, я попробую вам объяснить.

Не мытьем так катаньем. Хельга кивнула и потерла переносицу. Она начинала ощущать себя строгой воспитательницей, которая нахрапом вытягивает из нашкодивших детей признание.

– Объект не реагирует на окружающий мир. Он его не видит, не слышит, не воспринимает… поначалу. – Марта нервно заламывала руки. – Мы узнали, что, если человек проводит рядом с объектом какое-то время (хотя бы пару часов), объект в следующий раз реагирует на его появление. В измерениях появляются кое-какие отклонения. Если бы объект был живым, мы бы сказали, что он привыкает к постороннему и начинает замечать его. Таких людей, на которых объект отвечает изменением реакции, мы называем людьми с эхом.

Хельга кивнула. Вот и расшифровка термина.

– Если человек никогда не возвращается к объекту, его знакомство с ним никак не дает о себе знать. Люди остаются собой, с ними ничего не происходит. Но если человек проводит с объектом массу времени, как мы, сотрудники этажа, объект начинает влиять на него. Это не то, что случилось с вами. Он не причиняет вреда. – Марта умоляюще посмотрела на Хельгу, прося поверить ей. – У нас улучшается настроение, иногда до эйфории. Проходят недомогания и боли. Мы чувствует себя увереннее, креативнее, умнее! И когда мы выходим из поля воздействия, мы разбиты и несчастны, потому что… что… градус эйфории резко падает. Мы не можем это контролировать.

– И все? – усомнилась Хельга. – МС-12 уверен, что от вашего объекта что-то отделилось и ушло гулять.

– Бред, – выплюнул доктор с осуждением. – Такого попросту не может быть!

– А как же музыка? – отвечая на всеобщее недоумение, Мантисс махнула рукой. – Забудьте. Мне показалось, в лаборатории играла музыка.

– Музыка? – выдавил доселе немой парень. – Странно. Ну, мы в прошлом включали объекту мелодии и проверяли реакцию на них. Мы уже кучу лет не практикуем этого.

Пожилой мужчина счел тему недостойной обсуждения и проигнорировал обращение. Он замкнулся и раздраженно ошпаривал взором стены и потолок, изредка что-то говоря.

– Вы утверждаете, что ваш объект вызывал у вас радость. А он может человека, который очень долго сидит рядом, наделить какими-нибудь талантами? – Хельга перебегала взглядом с одного лица на другое. – Или даже необыкновенными способностями?

– Способностями? Типа телекинеза? – прыснула другая сотрудница.

Никто не воспринял предположение всерьез. Доктор вновь испустил в пространство неуважительное замечание.

– Он мог эволюционировать, – не унималась Мантисс. – Шагнуть на новую ступень. Из неживого перейти в живое, а вместо эйфории наделять даром.

– Тогда бы мы все здесь левитировали или двигали предметы силой мысли, – угрюмо отозвался Энтони Кьюстер.

– Выходит, вы недостаточно долго сидели рядом! У вас тут уволили сотрудника, который много часов проводил подле объекта.

– Откуда вы знаете? – Сердитая мина слетела с лица доктора, к удовольствию Хельги.

– Говорю же, я многое знаю. Вы поддерживаете связь с этим человеком? Не боитесь, что он привязался к объекту и теперь денно и нощно планирует, как бы насолить вам?

Неловкое молчание. Тревожные переглядывания. Дочь профессора возликовала: она нащупала золотую жилу! И надавила еще:

– Что, мутное пятно на репутации отдела?

– Это никак не относится к делу, – перебил доктор. – Вы и так вытянули из моих сотрудников прорву сведений! При чем тут еще какой-то уволенный?

– А при том, что этих наемников кто-то прислал. – Хельга опустила нудные объяснения про признавшегося Грега Биллса, в амплуа пешки которого она более не сомневалась. Запись в Журнале разоблачала его с потрохами. Даже если наемников нанял Биллс, идея шла от другого человека. – Я не утверждаю, что во всем виноват ваш отдел. Окститесь! Я просто хочу знать, кому плюнуть в лицо, когда этот ад закончится! И злодей, который испортил нам день, реален! Может, ваш бывший сотрудник не виноват. Я просто спросила, поддерживаете ли вы с ним связь, потому что мой список подозреваемых почти пуст, а я хотела бы его заполнить.

– Не поддерживаем, – с виноватым видом ответила Марта. – Он поддерживает его с нами. Он шлет нам письма с угрозами с самого увольнения. Грозит пойти в редакцию и напечатать статью, что мы занимаемся аморальными вещами. И еще много всего…

– И вы с этим ничего не сделали?

– Ради всего святого, он больной человек! – воскликнул Энтони Кьюстер. – Отклонения проявились, еще когда он работал здесь! Я посоветовал ему записаться к психиатру.

– Что он делал такого, за что его уволили? Помимо любования объектом.

– Он сделался зависим от объекта, – вставил парень с родинкой на лбу. – До неадекватной степени. Прятался в пустых кабинетах, чтобы остаться на ночь. Разговаривал с объектом. Мы по камерам видели, что он не ел и не спал, а просто… сидел в лаборатории. Пялился. Болтал вслух.

– И сколько часов он так намотал? – Хельга сложила руки на груди.

– Ваше праздное любопытство здесь неуместно! – гаркнул доктор. – Если этот человек прислал наемников, ему не отвертеться от суда! Но он ничего не привнес в объект и не получил от него тоже ничего!

– Ничего от Ничего, – передразнила Мантисс. Они уже обсудили, что их пустота на самом деле не такая уж и пустая. – Почему вы так уверены?

– Потому что с момента увольнения сотрудника прошло много месяцев. И все в объекте оставалось прежним. И до сих пор остается. Аномалии, которые происходят на этаже, связаны с чем-то еще. С объектом другого отдела, например!

В памяти Хельги, с недавних пор выборочно поврежденной, проступила накарябанная фраза: «Аномалия аномалии». Вдруг она означает, что некая система вышла из-под контроля, а после неполадки усугубились? Что, если объект минус четвертого сам по себе является аномалией и с ним произошли не предписанные его природой изменения? Аномалии ведь тоже должны подчиняться законам. Тогда остается загадкой, почему объект вообще изменился. Равноценно тому, чтобы наблюдать, как кролик вращает ушами и взлетает. Ни с того ни с сего это не может случиться, если кролик живет не в сказочной стране.

– И вот так вы объясняете странности этажа? Кабинеты меняют номера с четных на нечетные – это чужой объект хулиганит. Умирают сотрудники – тоже он. Хотя мне стало плохо именно в лаборатории. И только когда крышка чана была поднята.

– Вы лазили в чан? – Кустистые брови доктора поползли вверх.

– Это МС-12 открывал его. Суть не в этом. Ни на одном этаже ничего подобного никогда не происходило. Может, дело все-таки в вашем Ничто? Вам бы потом исследовать его как следует, чтобы выявить отклонения.

– Если потом вообще наступит, – пессимистично заявил парень с родинкой.

Он стоял у шкафа между Мартой и человеком, которого доктор назвал Окри. Энтони Кьюстер единственный сидел на стуле, а позади него мялась другая девушка. Она с беспокойством смотрела на руководителя, и Хельга с кольнувшей сердце печалью вспомнила, как так же волновалась за Уильяма Траумериха. Казалось, это было вечность назад, и с тех пор произошли события длиною в жизнь.

– Подведем итоги, – больше для себя проговорила Хельга. – Никто из вас темную фигуру не видел, а видевшие ее внезапно скончались. Вы этого не признаете, но могу поспорить, что плохо им становилось в лаборатории или после ее посещения. И вам посылает приветы наркоман, зависящий от вашего объекта. Ясненько.

Энтони Кьюстер мрачно покачал головой, выражая неприятие ее выводов. Хоть спорить не стал, и на том спасибо.

– Вынуждена признать, что на этот раз МС-12 наверняка перезапустит систему, – сказала Хельга.

– Это плохо? – уточник доктор.

– Смотря для кого. Когда здание заработает в привычном режиме и двери отопрутся, мне нужно будет срочно покинуть ваш этаж. Я не знаю, что тут начнется. Все может ухудшиться, и вы окажетесь в опасности. Вам может понадобиться это. – Хельга взяла Журнал, открыла его на странице с закладкой и, помедлив, вырвала лист. Отдать вещь целиком она не имеет права. – Я делала эту пометку для себя, но мне нет нужды ею пользоваться. – Дочь профессора сделала ложный шаг к доктору, а потом будто передумала и протянула сложенный лист Марте. – Это очень ценная страница. Если вы прочтете написанную на ней команду, вам захочется ее выполнить. Можете проверить на ком-нибудь, но лучше поверьте на слово. Если вам будут угрожать, просто дайте нехорошему человеку прочитать запись.

Хельга подмигнула растерявшейся девушке. Марта не сразу приняла подарок. Мантисс знала, что на странице написано: «Ты не причинишь мне вреда и пойдешь спать». Кто-нибудь из сотрудников не выдержит и обязательно прочитает. Любопытство не сгубит кошку, но отправит ее в мир грез, и другие убедятся, что это не обман. Хельга отметила, что на нее строчки, выведенные собственной рукой, не действовали. Автор записи не мог внушить что-то самому себе, и это еще раз доказывало: напоминание Грегу Биллсу о миссии было сделано кем-то еще.

– Может, попробуем вырваться из заточения? – Парню с родинкой было неуютно в тесном офисе, где помимо него набились еще шесть человек и массивная мебель. – Мы больше не связаны. Тот человек безоружен. Мы позовем его стуком, он придет, и мы его повяжем. Кто-нибудь встанет за дверью, чтобы схватить его со спины.

– Ага. А еще лучше банановую кожуру бросить, чтобы он споткнулся, ударился о пол и сам вырубился, – съязвила Хельга. – В этом нет нужды. Куда вы пойдете? Да, вам неуютно сидеть взаперти, как собранным в одном загоне овцам, но поймите: сейчас вы в безопасности! Будете действовать, когда система перезапустится и вы сможете сами двери отпирать.

– Мы этого уже почти сутки ждем!

– Еще часик потерпите? Кое-кому тоже невтерпеж, и он перезапустит систему вопреки аномалиям.

Хельга говорила с непоколебимой уверенностью, точно могла обмениваться мыслями с МС или видеть каждый его шаг. В действительности Мантисс пребывала в замешательстве, почему Манипулятор до сих пор возится. Не нашел своего беглеца? Не договорился с ним?

А вытерпит ли она сама час? А два? Ей предстояло проверить собственную выдержку на прочность.

Энтони Кьюстер, изображая скептика, тем не менее расспросил Мантисс о том, как она пережила вторжение объекта в сознание. И его интересовал отнюдь не МС. Дочь профессора подумала, что доктор, настаивая на безобидности Ничего, втайне рвал на голове волосы и прикидывал, что делать со взбесившимся объектом. И как халатность, при которой сотрудники упустили переход подопечного на новую ступень эволюции, скажется на отделе.

Обещанного часа ждать не пришлось. Свет полностью погас, а когда лампы загорелись вновь, мир сделался невыносимо ярким. Хельга бросилась к двери и, не попрощавшись, выскочила в коридор. И сразу же наткнулась на дежурившего наемника. Ругая себя за беспечность, Мантисс понеслась прочь от криков и угроз. Беготня по коридорам – что может быть лучше после почти бессонной ночи? К несчастью, из-за травмированной ноги она не набрала нужную скорость, чтобы оторваться от преследователя. Фальшивка повалил ее на пол и скрутил руки за спиной.

– Там еще шесть человек, – прокряхтела Мантисс. – Всех ловить собрался, герой?

– Зачем мне все? Он предупреждал о тебе.

Его заело. Хельге пришла в голову идея, как можно сбить агрессивный настрой наемника.

– И что я, безобидная и раненая девушка, тебе сделаю? – сопротивлялась Хельга. Она клонилась к полу и не давала наемнику полностью поставить себя на ноги. – Чего хочешь ты?

– Запереть тебя где-нибудь, предварительно отколошматив.

– Нет. – Мантисс извернулась и выскочила из захвата. Повернулась и поглядела в лицо фальшивому оперативнику. – Это он тебе так сказал. А чего хочешь конкретно ты?

Она ткнула пальцем в грудь наемника. Он задумался, и цепной волной по нему прошлось озарение, что его желания не совпадают с навязанными требованиями. Из сурового воина он в момент превратился в растерянного и испуганного человека.

– Я хочу домой. Не хочу больше торчать здесь, – признался он.

– Так иди. Верхние этажи снова разблокированы.

– Как я поднимусь без соответствующей карты?

Хельга едва не ляпнула, что в нормальном режиме лифт требует карты исключительно для минусовых этажей. Подняться в приемную или в верхние офисы можно обычным надавливанием на кнопку. Наемник этого не знал, и Мантисс решила сыграть на его неведении.

– У тебя же есть нулевая? Она все еще работает. Поищи по кабинетам. Сотрудники хранят запасные карты в ящиках столов, – солгала Хельга.

Она займет наемника делом, чтобы он отстал от нее и не ушел с этажа. А если мужчина пойдет угрожать сотрудникам и выпрашивать карты, у тех есть волшебная страница, чтобы обезвредить смутьяна.