Текст книги "Ложь в двенадцатой степени"

Глава 14

Слишком много горестей, чтобы вынести.

Уильям без сил опустился на стул и закрыл глаза ладонью. Он смертельно устал. Очередная неприятность истачивала выдержку все больше, и количество их не уменьшалось. Сначала он думал, что справится и подбодрит своих сотрудников, но теперь не был в этом так уверен. Доктору Траумериху и самому не помешала бы поддержка, да вот единственный, кто желал и мог оказать ее, сбежал на минус третий.

Поступок Хельги на удивление сильно задел Уильяма. Он сам не ожидал, что ее уход сделает его таким уязвимым. Возможно, доктор сочинял, и причина слабости была в ране на предплечье, а вовсе не в побеге столь одаренной особы. Как бы то ни было, сейчас он чувствовал себя разбитым.

Стива Амберса с ним не было. Коллега оказывал посильную помощь Ван дер Реру и его сотрудникам в отлове СГ. Они его, конечно, поймали в принесенный доктором механизм-ловушку, а вернуть назад как без карты? Ван дер Рер спустился, потому что Уильям активировал панель в лифте, а потом ключик вытащила Хельга и уехала с ним. Так что ребята с минус первого застряли вместе с объектом в гостях у доктора Траумериха и его коллеги. И это тоже было проблемой. Ван дер Рера нельзя было назвать усидчивым, и его не убедить попить чаю в комнате отдыха, как лаборантов. Его подчиненный устроился в компании сотрудников минус второго, но глава отдела СГ беспокойно блуждал по коридорам и пилил Амберса недовольными причитаниями. Он и Уильяму попытался высказать за безобразие, учиненное юной Мантисс, но статус раненого помог избежать нудных выговоров.

Поэтому доктор Траумерих остался наедине с тяжелыми мыслями в одном из кабинетов, который своей нулевой картой для него отворил Ван дер Рер. Уильям подставил коробку, чтобы дверь не захлопнулась, и уже несколько раз порывался убрать ее. Пусть он сидит взаперти. В этом порыве не было жажды самобичевания, лишь самозащита. Уильяму мерещилось, что за ним обязательно придет кто-то со злыми намерениями, например МС.

Телефоны вновь работали, пусть и с перебоями. СГ сидел в ловушке, и она глушила его. Механизм плохо подавлял волны объекта, поэтому время от времени связь начинала барахлить, а настройки телефонов сбиваться. Однако, пока СГ не был заперт в своей камере хранения, на большее они не рассчитывали. Уильям вновь вспомнил перекошенное лицо Ван дер Рера, когда тот осознал, что застрял на чужом этаже, и поморщился. Действие обезболивающего сходило на нет, и недомогание возвращалось. Прошло не менее часа с тех пор, как Хельга уехала вниз, и ни минуты доктор Траумерих не провел, без досадных предположений, что случилось бы, окажись он более внимательным и менее напуганным. Не получил бы рану, не потерял бы МС и Энди, заметил бы, в конце концов, что девушка планировала все сделать сама…

А ведь этот злословный тип был прав: доктор Траумерих испытывал страх. Он трусливо сжимался под гнетом неприятностей, и сейчас они почти сломили его окончательно. Как же Уильяму хотелось иногда быть просто лаборантом, прохлаждаться в комнате отдыха и не беспокоиться о безопасности сотрудников, работе системы, побеге объекта. Быть руководителем – значит нести такую огромную ответственность! Уильям устал, но поменяться ролями ни с кем не мог. И потому скрывал свою трусость, имитируя заботливого и ответственного человека, у которого все под контролем. Однако он не мог контролировать то, что происходит в стенах здания, сколько бы ни притворялся. Это угнетало.

Может, Хельга тоже это почувствовала, потому и сбежала? Она решила спасти Уильяма от любых действий, чтобы он мог ничего не предпринимать. Снять с руководителя груз ответственности. Доктор злился на нее за своенравность и стыдился, что невольно подтолкнул к рискованному поступку.

Уильям крутил в здоровой руке телефон и сокрушался, что ему даже некому позвонить. Родители почили, братья и сестры жили в других странах и связи с ним не поддерживали. Близких друзей не было, а единственная женщина, которую он любил, умерла восемнадцать лет назад. А ведь еще в колледже у него водились приятели, но со временем он растерял к ним интерес. Примерно в то время, как начал работать с МС. Уильям обнаружил, что разговоры с людьми ему быстро наскучивают: они слишком пресные и предсказуемые. А может, это он сам чересчур скучный, так что люди бегут от его общества?

Словно всего произошедшего было мало, на головы им свалилась новая беда. В комнату влетел Стив с таким серым лицом, как если бы его тоже ранили.

– Это катастрофа, Уильям! Я не знаю, как успокоить ее! И что вообще делать в такой ситуации, тоже не знаю.

Уильям вымученно поглядел на вошедшего и вздохнул. И почему его не оставят в покое? «Это было неотвратимо», – утешал себя доктор и смиренно поднялся навстречу тому, что коллега окрестил «катастрофой».

– Что случилось на этот раз? Не нужно жалеть меня. Давай, рассказывай. «И уничтожай остатки моего самообладания», – про себя добавил доктор Траумерих.

– На одного из работников напали. Он в ужасном состоянии.

– Кто этот работник?

– Лесси Кинси.

Уильям покачал головой. Амберс выглядел напуганным и переживал крайнюю степень смятения. Все плохо, в этом не стоило сомневаться. Опомнившись, Стив подставил коллеге руку, но тот отказался от помощи.

– У меня дыра не в ноге, и я могу идти. Но вернемся к «катастрофе». Известно, кто напал на нее?

– К сожалению, да. Тебе лучше поговорить с Кинси. Она в истерике, и я не знаю, как утешить ее. Со мной она отказывается разговаривать.

– Она сильно пострадала?

Стив побелел еще больше. Он замялся и растерянно погладил скулу, подбирая слова.

– Я… не знаю. Сложно оценить, а она не рассказывает.

– Ради всего святого, Стив, что с ней сделали?

Вместо ответа Амберс пригласил коллегу проследовать за ним. В другой раз Уильям был бы заинтригован и уже строил догадки, исходя из прозрачных намеков второго доктора. Однако в данный момент его охватило раздражение, что Стив не способен справиться сам и тянет его в это болото.

Они прошли коридор и завернули налево. Возле кабинета с приоткрытой дверью дежурил работник минус первого с нулевой картой. Амберс пояснил, что боялся, как бы Лесси на нервах не захлопнула дверь и не отрезала им доступ к ней. Мало ли что она в таком состоянии сделает.

– Спасибо. – Стив отпустил паренька и первым зашел в помещение.

Уильям заковылял следом. Он придвинул ногой пустой органайзер, чтобы не дать двери закрыться.

Лесси сидела на стуле, обхватив плечи и уставившись в одну точку. Прическа была растрепана, а на одежде кое-где проглядывали пятна крови. На раскрасневшемся лице не высыхали дорожки слез. Одного взгляда на девушку хватило, чтобы определить, насколько все серьезно. До этого момента Уильям крохотной частью себя продолжал надеяться, что расстроившая ее проблема мелочна и у Лесси попросту сдали нервы из-за напряженной ситуации. Однако никакая мелочь, даже в преувеличенном масштабе, не способна вызвать столько слез.

Доктор Траумерих хотел встать в зону видимости сотрудницы и мягким тоном расспросить о случившемся. Однако Лесси первая повернулась к нему, и ее лицо искривилось, словно она вспомнила какую-то ужасающую подробность.

– Приползли извиняться? Как он и сказал. – Лесси вскочила со стула и придвинулась к руководителю. – Это вы виноваты! Вы не можете уследить за монстрами в своих отделах! А мы потом страдаем!

Лесси попыталась наброситься на докторов с кулаками. Вдвоем они усадили ее и вкололи принесенную Амберсом дозу успокоительного. Еще минут двадцать они добивались от нее реакции на свои слова, потому что Кинси замкнулась в себе и не отвечала. Она явно не собиралась сотрудничать с докторами, считая их в чем-то виноватыми. В таком состоянии Лесси плохо соображала, поэтому Уильям решил не взывать к логике, а сыграть на ее эмоциях. Он поставил напротив нее стул и щелкнул пальцами.

– Сконцентрируйся, пожалуйста. Послушай, если мы в чем-то виноваты, скажи нам. Клянусь, что никто из работающих на моем этаже никогда не замышлял гадостей против других, и я всегда тщательно следил за тем, чтобы все сотрудники отдела чувствовали себя хорошо. Если я и впрямь за чем-то не уследил, то понесу наказание. – Уильям продемонстрировал Лесси перочинный нож. – Честь моего отдела для меня все. Если я повинен в том, что с тобой произошло, то, клянусь тебе, всажу этот нож в обидчика или, если подобное невозможно… – Доктор постучал по шее.

Амберс вытаращил на него глаза. Лесси востро поглядела на руководителя и шмыгнула носом. Она не купилась на заверения Уильяма, зато докторам удалось завладеть ее вниманием. От той миловидной девушки, пальчики которой активно перебегали по клавиатуре, не осталось и следа. Кинси была раздавлена, размазана, и из нее выпили все живое и радостное, что присуще не обремененному горестями человеку.

– Так я виноват?

– Виноват. – Лесси покрепче сжала плечи. – Он сказал, что из-за вашей слабости вы позволяете всему случаться. Пускаете на самотек. Не можете уследить.

– Он – это кто?

– Человек в маске. – Кинси пискнула и закрыла лицо рукой. Потом справилась с нахлынувшими чувствами и уже увереннее посмотрела на руководителя.

– Сначала я подумала… как бы, что это Оттарил. У него была та же маска. А потом пригляделась к одежде, телосложению… И узнала Энди. – Лесси судорожно втянула воздух.

– Энди, – повторил Уильям.

Вот и нашелся пропавший лаборант. Конечно, что еще могло с ним стать, когда рядом крутился МС? Сложить один плюс один – проще некуда.

– Но ты поняла, что на самом деле это был вовсе не Энди?

– Я обрадовалась, заговорила с ним. Он отвечал странно. И голос был хриплым и враждебным, совсем не как у Энди.

Лесси прерывалась на попытки подавить рыдания. Говорила она с трудом, буквально выдавливала реплики. Уильяму не терпелось услышать всю историю, ведь он недоумевал: какие претензии у МС возникли к этой девушке? Или Стив был прав, и он сеял зло ради самого зла, чтобы всем вокруг становилось плохо?

– Где ты его встретила?

– Я прогуливалась по коридорам сектора.

– Тебе не следовало уходить из безопасной комнаты, – покачал головой доктор Траумерих. – И оставаться одной тоже.

– Я не думала, что тут может быть опасно! – выпалила Лесси. – Что тут может быть опасного?

Амберс переминался с ноги на ногу, словно ему было некомфортно стоять рядом с пострадавшей. Возможно, они зря наседали на Лесси и следовало уложить ее спать в одном из кабинетов, подумал Уильям. Однако как поступать дальше, не зная, какой удар был нанесен?

– И когда ты поняла, что человек перед тобой не Энди, ты решила уйти от него?

– Нет! Я… стала кричать на него. Это же Энди, но… не Энди, – сбивчиво разъясняла Лесси. – Это сложно, но… представьте, что вы смотрите на знакомого человека, а он совсем другой! Вместо него с вами разговаривает незнакомец. Я вдруг поняла, что Энди в опасности! В большой беде! Я испугалась и стала обвинять это… эту тварь, что она сделала что-то плохое с Энди! Мне стало очень страшно, что я говорю с кем-то в теле Энди…

– И как он отреагировал? – Доктор был вынужден подтолкнуть Лесси к продолжению, так как она вдруг набрала в рот воды. – Он напал на тебя?

– Он разозлился. Сказал, что ненавидит истеричек вроде меня. Что я пустое место. И что раз я хочу обратно своего Энди, то… могу получить его.

– Что это значит? – Уильям даже повернулся к Амберсу, приглашая его удивиться вместе с ним.

МС не мог вернуть тело хозяину, потому что убивал его при первом же контакте. Да и зачем бы ему «возвращать» Энди крикливой девушке?

– Ну, вы не понимаете? Мы с Энди были как бы близки, и поэтому… как бы…

– Вы были близки?

Руководитель отдела начал заторможенно рассуждать, что бы означала эта фраза, чем рассердил Лесси еще больше.

– Вы совсем тупой? Мы встречались! Поэтому эта тварь решила устроить мне близость с телом моего парня! Но это был не Энди… не Энди…

Доктор Траумерих безмолвно отругал себя за недогадливость и тут же внутренне содрогнулся. Теперь злая ирония поступка МС стала для него абсолютно понятной. Очевидно, Уильям догадался бы быстрее, если бы был в курсе отношений секретаря и лаборанта. Руководитель тактично не лез в личные дела сотрудников, а потому не сразу сообразил, в чем состояла подоплека наказания. И собирался как-нибудь аккуратно объяснить это Стиву, но заметил, что тот посерел пуще прежнего.

– Это существо в теле Энди и с маской на лице тебя изнасиловало? – уточнил Уильям.

Лесси часто закивала. «Занятно», – подумал доктор Траумерих. И слишком импульсивно. Не в духе расчетливого Манипулятора, если только он не достигал каких-то целей через подобные действия. Крайне жестоко было надругаться над девушкой, находясь в теле ее мертвого парня.

– Он сказал, что вы все это допустили. – Голос Лесси стал жестче. – Что вы знали о последствиях его пребывания на этаже и все равно ничего не сделали. И что вы не можете уберечь своих сотрудников.

Пожалуй, что так. Доктор Траумерих не согласился открыто, но про себя решил, что не может остановить несущийся к пропасти поезд. И МС лишний раз доказал ему это. Нападение на Лесси было уроком ему, Уильяму, который оказался настолько беспомощным и жалким, что не сумел предотвратить страдания подопечных. И ведь объект не имел ничего против этих ребят, но через них он расшатывал уверенность руководителя в собственных силах. Уильям и впрямь чувствовал себя подавленным, упавшим еще на несколько этажей в пропасть отчаянья.

– Кхем, – кашлянул Амберс. – Уильям, я думаю, нам пора…

– А еще он сказал, – перебила его Лесси, – чтобы сделать мне еще больнее… сказал, что, будь на моем месте она, он бы так не поступил с ней. О, нет, «с ней бы такой номер не прокатил». Ее бы это не сломило. Будто она… чем-то лучше меня.

Лесси сжала кулаки, так что ногти до покраснения впились в ладони. Повисла напряженная пауза. Доктор Траумерих размышлял, дать ли ей снотворное, чтобы она забылась спасительным сном, как пострадавшая напомнила ему про нож.

– Ну что, прирежете этого ублюдка? Или себя?

– Увы, Лесси, я не могу. – Уильям передал нож коллеге. – Мне придется как-нибудь по-другому восстанавливать авторитет отдела. Кровопролитие не поможет.

– Обманщик! Я так и знала, что вы ничего не сделаете! Кишка тонка!

Забавно слышать такие нападки, которые свободно позволял себе МС, от работников собственного отдела. Забавно и грустно, если точнее. Даже они, простые люди, уже подхватили новость о слабости руководителя и, как заразу, распространяли ее в своих рядах. Им дай повод – сразу перемоют косточки начальству. А Уильям еще и заслужил. Правда заслужил!

– Нужно обеспечить уважаемой Кинси покой, заботу и медицинскую помощь. – Видя упрямство на лице Лесси, доктор Траумерих добавил: – Осмотр лишним не будет.

– Я все подготовлю, – вызвался Стив.

– Я не хочу оставаться с ним! – выпалила Лесси, удивив обоих мужчин. – Приведите… Адама и Марину.

– Но я готов оказать посильную помощь, – не сдавался Амберс.

Он все еще выглядел растерянным, однако его жажда хоть что-то сделать для сотрудницы разгоралась с каждым отказом.

– Нет! Лучше всего будет, если вы уйдете и приведете моих друзей!

Стиву ничего не оставалось, как кинуться звать знакомых лаборантов. Когда он выбегал из кабинета, явно раздосадованный тем, что в его заботе не нуждаются, Уильям заметил шевеление за дверью. Выглянув в коридор, он наткнулся на того самого паренька, что ждал их возле кабинета с самого начала.

– Вам что-нибудь нужно?

– Я… да. – Работник минус первого поскреб щеку четырехпалой рукой. – Извините, доктор, я подслушал ваш разговор с этой девушкой. И теперь мне кажется, что я не могу оставаться в стороне, когда вокруг столько кошмаров. Мне нужно с вами поговорить. Прямо сейчас.

– Боюсь, момент неподходящий.

– Это важно, доктор. Это касается Двенадцатого и Седьмого.

Уильям оценивающе воззрился на парня. Горящие решимостью глаза, наклоненный вперед корпус – все свидетельствовало о том, что работник минус первого не блефует и готов действовать сиюминутно. Доктор Траумерих бросил быстрый взгляд в кабинет, убедился, что Лесси смирно сидит на стуле, и отошел подальше от двери. Он не хотел, чтобы теперь она их подслушивала, о чем бы этот парень ни собирался сообщить.

– Кто такой Седьмой? – первым делом уточнил Уильям.

– Это я. М-07, или Многоликий. Смотрите.

Через секунду тело парня трансформировалось и стало более тучным. Вылез второй подбородок, лицо заплыло жиром, и выросло пузо. Ноги заметно укоротились. Стрижка ежик превратилась в волосы до плеч. А еще через два удара сердца в коридоре стоял очередной незнакомец. Такого поворота обомлевший доктор Траумерих никак не ожидал. Он натянул невозмутимую мину, пряча растерянность.

– Я столько хочу вам рассказать, но не знаю, с чего начать, – промямлил Многоликий новым голосом.

Была ли его нынешняя внешность настоящей, изначально принадлежавшей ему, или он снова притворялся кем-то?

– Начни с начала. И причин, почему ты оказался здесь.

– Знайте, доктор, что я правда хочу помочь, поэтому и говорю с вами.

Похоже, парень обратил внимание на появившуюся в Уильяме холодность и настороженность, поэтому торопился убедить его в добрых намерениях.

– Тогда рассказывай. Я сам определю, обманываешь ты меня или нет.

– Хорошо. Знаете, доктор, я не хотел приходить сюда. Мне комфортно в своем доме на минус третьем. Правда, меня оттуда выгнали обстоятельства. Сначала произошел кратковременный сбой, правда вскоре заработали резервы. Я читал в своей комнате. Потом я вышел узнать, что случилось, и доктор Файнс утешила меня и сказала, что не нужно паниковать. Я вернулся в комнату и продолжил читать, пока… пока ко мне не пришел человек. Я не помню его имени. Он сказал, что пришел спасти меня. Правда, я в этом не нуждался и вообще сильно испугался, когда он стал кричать, что мы как будто друзья.

– Уборщик Грег Биллс?

– Да, уборщик. – Многоликий задумчиво нахмурился. – Правда, доктор, я впервые заговорил с ним. Я видел его раньше на этаже, когда он убирался, но мы не были знакомы. И я прогнал его.

– Прогнал? – Уильям сложил руки на груди. – Я должен поверить, что ты не пошел с ним?

– А зачем, доктор? Я ужасно асоциальный, не могу ужиться в обществе. Всего боюсь. – Многоликий демонстративно поежился. – Прячусь под чужими личинами. А доктора Файнс такие милые и так добры ко мне. Мне нравится проводить с ними время. Да и если бы я хотел сбежать, я бы сейчас не откровенничал с вами. – Казалось, его уязвила подозрительность доктора.

– Но ты же в итоге ушел из дома, верно?

– Мне пришлось. Там начался кошмар. Знаете, доктор, мне тяжело говорить об этом. Я потерял нескольких друзей.

– Есть погибшие? – Уильяма прошиб пот.

Многоликий кивнул:

– Один из докторов Файнс также погиб. Это все из-за тех людей в форме. Они все неправильно сделали. Я сбежал подальше от кошмара, который там творится. Правда, тут оказалось не лучше.

По коридору прошли Амберс и двое лаборантов, и разговор прервался. Стив кивнул коллеге, а затем странно покосился на Многоликого. У доктора была хорошая память на лица, и этого незнакомца рядом с Уильямом он еще не видел. Руководитель отдела махнул рукой, показывая, что все в порядке.

Когда троица зашла в кабинет, доктор Траумерих обратился к собеседнику:

– Ты поднялся на минус первый и затаился в облике одного из работников?

– Нет, доктор. Мне было все равно, куда бежать, лишь бы подальше от кошмара моего дома. И я поднялся сюда, на минус второй. – Многоликий побледнел и громко сглотнул. – Я был в облике прибывшего человека в форме. Одного из тех, что погибли на моем этаже. Я думал отсидеться в одном из пустующих секторов. Правда, шатаясь по коридорам, я наткнулся на мертвого парня. Он был застрелен… в голове зияло отверстие. – Его снова передернуло. – Наверное, его убил кто-то из людей в форме.

– Где ты нашел тело?

– Я плохо ориентируюсь на вашем этаже. Дайте подумать, доктор. Сектор «С», если я не ошибаюсь. Мне так жаль, доктор. Я не мог помочь ему. Он был уже мертв. И, клянусь жизнью, это не я убил его! Я против насилия!

– Хорошо, я верю, – читая самое живое сочувствие на лице собеседника, произнес Уильям. – Можешь описать тело?

– То тело когда-то было живым человеком, доктор. Не забывайте об этом. – Многоликий помолчал. – Я не буду его описывать, просто скажу вот что: я решил, что могу позаимствовать его облик и смешаться с толпой. Одиночка, бродящий по пустым коридорам сектора, вызывает подозрения. Так я подумал. И потом я пришел к вам в специальную комнату безопасности, и люди там окрестили меня Энди.

– Так это был ты?

И это означало, что на тот момент Энди уже был потерян для них. Но тогда все дальнейшее… Уильям вновь подозрительно уставился на Многоликого, который обескураженно улыбнулся ему.

– Ты сказал, что говорил с Фиршем.

– Я просто играл роль, доктор. Мне же нужно было интегрироваться в вашу группу. Я и вправду разговаривал по телефону, но знал, что это Семнадцатый балуется. СГ-17. Благодаря его шалости я получил карту лифта и честно отдал ее вам. Я не планировал перемещаться с ее помощью куда-то еще.

– Тогда у тебя было две карты лифта? Ты ведь должен был изначально как-то попасть на минус второй.

– Все верно, доктор. Сюда я приехал с помощью карты, которую забрал на минус третьем у мертвого человека. А потом благодаря Семнадцатому мне дали вторую. Я взял ее у того мужчины, что дежурил возле лифта… и которого вы оставили лежать без сознания. Эта карта была мне ни к чему, и я избавился от нее, передав вам.

Становилось все интереснее. И пока доктор Траумерих не заметил явных противоречий в рассказе Многоликого. Неужели тот и впрямь решил выложить всю правду? Сейчас Уильяма больше волновало, что творилось на минус третьем, но он также хотел дослушать историю до конца, пусть уже догадывался, как разворачивались события дальше. Ведь он сам был участником.

– Откуда у тебя телефон? – спросил Уильям.

– Я взял его у мертвого Энди. Решил, что так буду больше походить на него, ведь у Энди изначально был телефон.

– И ты все равно поехал с нами на минус первый, хотя не панировал уходить с этого этажа?

– Сначала не планировал. Правда, вы засобирались наверх, доктор, а я вспомнил, что на этом этаже уже кого-то убили. Мне сделалось некомфортно, и я поехал с вами. Я решил затеряться на минус первом, когда ко мне не будет приковано внимание.

– И при этом ты видел, что с нами ехал Двенадцатый. Ты ведь знаешь, что он источник бед и кошмаров, от которых ты вроде как бежишь.

– Я знал, что Двенадцатый не останется на минус первом. Я помог ему уйти от вас. Простите, доктор, но я знал, что вы забеспокоитесь и забудете о несчастном лаборанте Энди, когда ваш объект потеряется. Это я отдал ему свою карту лифта, чтобы он покинул этаж. – Многоликий наклонил подбородок к груди. – Я знаю, что в моих метаниях не так много логики. Мне самому трудно объяснить, почему я катаюсь туда-сюда, с этажа на этаж. Мне везде некомфортно. Я пытаюсь найти место, где мне было бы спокойно. Правда, вместо того чтобы сидеть на минус первом, я притворился работником доктора Ван дер Рера – одним из тех, кто находился в специальном помещении, – и снова спустился сюда. А потом подслушал ваш разговор и понял, что по моей вине кошмаров стало больше. Мне очень совестно, доктор. Я ведь знал, что Двенадцатый опасен, но позволил ему уйти. Я не люблю насилие, и, когда люди страдают, мне плохеет. И я подумал, что нельзя дальше молчать. Может, мой рассказ чем-то поможет вам.

– Ты поступил скверно, когда отдал карту лифта МС-12, – покачал головой Уильям. – Ты развязал ему руки. Теперь он может ходить где угодно. Проклятье… Он бросил тело Оттарила и занял тело Энди.

Все детали, образовав логичную последовательность событий, впервые связались в единую картину в голове доктора Траумериха. До этого он не осознавал, насколько все плохо.

– Значит, он здесь.

– Двенадцатый вернулся домой. Разве это трагедия?

– Пока он свободно бродит по этажу, это катастрофа. Но не переживай. Ты поступил плохо, отдав ему карту, но сейчас ты на пути к тому, чтобы загладить вину.

Многоликий выглядел жалко. Уильям спросил, что тот собирается делать теперь, после исповедания.

– Я не буду обманывать доктора Ван дер Рера и честно признаюсь, что я не его работник. Надеюсь, вы простите меня за беспокойство. Я буду на виду. Тем паче что меня даже с моей способностью менять облик крайне легко разоблачить. Странно, что пока только Двенадцатый распознал во мне… меня.

Доктор Траумерих указал на кисть собеседника. Никто из них не заметил столь очевидной детали. Позор на их головы! Он поинтересовался, почему дефект не пропадает после перевоплощения.

– Особенность нашего мозга, доктор. Знаете, когда у человека парализует часть тела, ему кажется, что он все еще может шевелить ею. Мозг обманывает нас, неспособный подстроиться под совершенно неожиданные изменения. Так и мой мозг не может понять, что такое пять пальцев на руке, на которой, сколько себя помню, всегда было четыре. – Многоликий пошевелил ими для наглядности. – Сколько бы я ни пытался «приделать» палец после превращения, ничего не выходит.

– Ладно, слушай: я хочу, чтобы ты в деталях описал, что происходит на минус третьем.

– Вам это ничем не поможет.

– Моя сотрудница отправилась туда. Ты сам был свидетелем. Я мог бы предупредить ее об опасности.

Мог бы, но не выйдет. Доктор Траумерих еще в первый час ухода Хельги пытался связаться с ней. Она отключила телефон, когда на этаж проник СГ, и так и не включила его. И все же Уильяму нужен был какой-никакой аргумент, чтобы разговорить Многоликого. Тот, очевидно, не хотел рассказывать о «кошмарах», как он выразился, но при этом волновался за людей. Опасность, угрожающая юной Мантисс, может расшевелить его.

– Прошло несколько часов. Поздно предупреждать, – проговорил Многоликий. – Она наверняка уже столкнулась со всеми кошмарами. Правда, я все же расскажу вам, доктор, что вынудило меня бежать. Я постараюсь.

– Спасибо, Многоли… у тебя нет другого имени?

– Седьмой. Тоже не нравится? Можете звать меня любым именем, я не обижусь. Правда.

Рана Уильяма не переставала болеть, но сейчас она ныла особенно сильно, будто протестуя против возбужденного шевеления тела. Доктор Траумерих и впрямь не мог спокойно стоять на месте и все время ерзал, переминался, пока переваривал получаемую информацию. От Многоликого не укрылось состояние собеседника.

– Я так и не спросил, откуда у вас рана. Извините. Ваша сотрудница вроде бы сказала, что на вас напали.

– Так и есть.

Уильям отверг предложение Многоликого проводить его до ближайшего отпертого кабинета. Даже если тот просто проявлял заботу, доктор все еще не очень доверял ему.

– Откуда ты так много знаешь о разных объектах?

– Меня никогда не ограничивают в данных. – Многоликий небрежно дернул плечом. – Все, что известно докторам Файнс, знаю и я. И даже больше. Представляете, я ведь видел и трогал некоторые объекты. И даже общался с Двенадцатым в прошлом. Уже тогда понял, что он за тип.

– Ты общался с МС?

– Это правда. До вас руководителем отдела был другой доктор… кажется, доктор Лозберри. Я тут сравнительно недавно, но его застал. Так вот, этот доктор любил знакомить Двенадцатого с разными обитателями этажей… ну, с согласия других докторов, конечно же. Правда, после первой же беседы мне расхотелось возвращаться к Двенадцатому. Извините, доктор, но мне хочется спросить вас кое о чем. Я плохо знаю Двенадцатого, и, возможно, мне еще предстоит столкнуться с ним. – Многоликий облизал губы. – Раньше мне казалось, что он обладает способностью предсказывать будущее. Я точно помню, что именно такое впечатление у меня и сложилось после первой встречи с ним. Правда, сегодня я, послушав его речь, засомневался в этом. Скажите, мне стоит опасаться чтения мыслей или быть готовым к проявлению его дара предвидения?

Уильям вздохнул и замотал головой. Он подумал, что этот парень имеет право знать, особенно после такой откровенности.

– Нет никакого дара предвидения или чтения мыслей. Это фокус с угадыванием. Чтобы ты лучше понял, я объясню на знакомом примере. Не знаю, слушаешь ли ты музыку. Если да, то, я уверен, тебе попадались такие песни, в которых рифма угадывается сама собой, даже если ты слышишь песню в первый раз. Но ты словно заранее понимаешь, что никакого другого слова в этой рифме быть и не могло, и для тебя это очевидно. Мы знаем языковую реальность и легко восполняем пробелы, потому наше угадывание рифмы в незнакомых песнях не вызывает удивления. То же и с МС. Он настолько хорошо подстраивается под наше мышление, что угадывает дальнейшие слова или действия людей. Однако нам это кажется какой-то магией или паранормальными способностями. Понимаешь?

Многоликий что-то пробубнил, но выходящий из кабинета Амберс поглотил все внимание доктора Траумериха. Стив выглядел так, словно из него высосали все силы. Он сообщил, что, как бы эгоистично это ни прозвучало, рад переложить заботу о Лесси на ее друзей.

– Замечательно, что ты освободился. Нам нужно обсудить положение на минус третьем. – И Уильям предложил занять какой-нибудь кабинет, предварительно отпертый картой Ван дер Рера.

Доктор положил ладонь на плечо Многоликого, и тот сразу напрягся. Не привык к телесным контактам.

– Этот человек приехал с минус третьего. И он как раз хотел рассказать мне, что там стряслось.

– О, это отлично, – засиял Стив и еще раз критично осмотрел незнакомца. – Вы работаете в одном из отделов докторов Файнс? Как вас зовут?

– М-07.

– Это Многоликий.

Уильям отметил, что объект сдержал обещание и не продолжил притворяться даже по привычке.

Лицо Амберса вытянулось.

– Давай опустим драматическую паузу, Стив, и скорее обсудим осложнения. А их с каждым часом становится все больше.

Возражений не нашлось.