Текст книги "Украина и остальная Россия"

Битому неймется

Ну вот я, наконец, проиграл. Этого ждали все. Уже в первом туре. Так что я обманул многие надежды. И сделал явно больше, чем мог. Мог в одиночку – хорошо еще, люди, обещавшие разбросать мои листовки по почтовым ящикам, доставили около двух третей. Без многочисленных ассистентов. Без специалистов по расклейке своих плакатов (наклеили, несмотря на все обещания, около сотни из почти двух тысяч) и срыву чужих (сроду этим не занимался). Без контролеров на избирательных участках. Даже без доверенных лиц. Оказаться вторым из двадцати четырех кандидатов можно было только чудом.

И это чудо помогли совершить вы, одесситы. Вы – единственная моя команда, единственный предвыборный штаб, единственная помощь.

Один из моих конкурентов (ультранацист) заявил мне: «Запомните: избиратели никогда ничего не решают!» Кое-что вы все-таки решили – в первом туре он набрал почти втрое меньше голосов, чем я.

Но дальше стало куда тяжелее. Противник мой окутался ореолом борца за правосудие. А сам я – как только стало известно о моем выходе во второй тур – превратился в мишень для пропаганды самой разнобезобразной.

Газеты, добровольно взвалившие на себя тяжкую обязанность отстаивания в Одессе нацистских идей, возмущались самим фактом моего существования на политической арене. Листовки хорошо известных анонимных авторов обвиняли меня и всех думающих подобно мне в платной подрывной деятельности в пользу враждебного (для них!) соседа. Моих сторонников запугивали гражданской войной, которую нацисты готовы начать, как только их власть окажется под угрозой (на мой взгляд – бесспорная причина для скорейшего прекращения этой власти; как можно оставаться в заложниках у фанатиков, готовых жертвовать ради СВОИХ целей НАШИМИ жизнями!)

Многочисленные твердо убежденные и имеющие достаточный досуг помощники моего соперника обходили квартиры, убеждая голосовать за «профессионала» – как будто задачу создания принципиально новых законов легче решить тому, кто всю жизнь следил за соблюдением другими законов, безнадежно и очевидно устаревших. Моя известность в качестве эрудита стала предметом насмешек – словно накопленные мною знания в разных областях, включая экономику и юриспруденцию, вредны (хотя даже несколько более узкие знания служили сопернику предметом особой гордости).

Но этого я ожидал – и от противников, и от соперника. Куда болезненнее удары в спину. Уважаемый мною журналист приписал мне прямо противоположное моим убеждениям нацистское стремление к массовым депортациям – и эту приписку радостно повторили официальные структуры. Влиятельная и близкая к моим взглядам газета опубликовала обширное интервью моего соперника – а мое, куда меньшее, помещать не стала. Члены клубов, в которые я вхожу, поздравляли меня с успехами – но пальцем о палец не ударили, когда мне требовался хотя бы минимум помощи.

И в этих условиях за меня во втором туре проголосовали в два с лишним раза больше избирателей, чем в первом. Значит, не только болельщики «Брэйн-ринга» – те были за меня с самого начала. Но и люди, привлеченные уже в ходе избирательной кампании. Привлеченные моими убеждениями: больше мне притягивать людей нечем.

Для победы этого явно не хватило. Каждый голос, поданный за меня, перекрыли два голоса против. Этого я ждал. Сопоставил программы всех кандидатов с числом голосов, поданных за каждого из них в первом туре. И видел, что моему сопернику прибавится куда больше, чем мне. Впрочем, по такому счету я даже выиграл – перетянул многих, кто в первом туре явно мне не симпатизировал.

И все же эти промежуточные успехи не перекрывают главного. Второй тур я проиграл. Проиграл безнадежно. С таким отрывом, который закулисными махинациями и подтасовками не объяснишь. Налаженная машина, сочетающая усилия сотрудников моего противника, официальных структур и нацистов, раздавила меня.

Подобный результат я предвидел еще до начала избирательной кампании. «Порядок бьет класс» – в политике даже чаще, чем в футболе. Выходя в одиночку против команды (а хотя бы один из кандидатов в каждом округе обязательно располагал командой), я был обречен.

Настоящий игрок не полезет туда, где шансов на выигрыш нет. Но политика – не игра. Поэтому я и вступил в борьбу.

Если бы я хотел победы любой ценой – вел бы себя совсем иначе. Тратил бы деньги без оглядки на ограничения (кстати, откровенно нелепые) закона о выборах: победа все спишет! Набил бы программу обещаниями столь же невыполнимыми, как у всех моих соперников: с депутата за кандидатские обещания не спросят! Нанял бы отряды обдирателей чужих плакатов и разослал агитаторов по всем квартирам: реклама – двигатель торговли!

Я ставил себе совсем другую цель. Высказать правду. Всю и сразу. Поэтому и деньги (и свои, и остаток казенных) расходовал только на листовки. И не пытался ругать конкурентов – хотя имел что сказать о каждом. И агитаторов не нанимал – всего, что мне нужно, они бы не сказали.

И своей цели я добился. Мои взгляды известны ныне по меньшей мере всему избирательному округу. А стараниями нацистов, старательно воспроизведших мои листовки в своих статьях, взгляды эти известны большему числу моих противников, чем им самим хотелось бы.

Так что изрядной части города ведомы ныне следующие мои тезисы:

1. Союз раскололи в первую очередь коммунисты, стремящиеся любой ценой остановить и отменить демократические и рыночные реформы. Пока мы не вернемся в Союз и не пересоздадим его заново на принципиально новой основе, реформы у нас невозможны.

2. Никогда в истории народ Украины и государство Украина совместно выжить не могли. Любая попытка создать государство рушилась под напором народа, стремящегося к единству с остальной Россией.

3. Каждое доказательство отличия украинцев от русских доказывает и отличие галичан от украинцев. Всякий аргумент, оправдывающий нынешний распад Союза, оправдывает и возможный распад Украины.

4. Экономическая независимость ныне недостижима ни для одной страны. Любая попытка ее достичь гарантирует скорое разорение.

Опровергнуть эти тезисы всерьез так никому и не удалось. И пытаться не стоило. С наукой всерьез не спорят. А я с историческими и политическими науками знакомился не ради перечисления звучных названий.

Поэтому тезисы моих противников лежат в другой плоскости.

1. Вассерман – платный вражеский агент.

Если бы это было хоть немного похоже на правду, я бы уже давно сидел на урановом руднике в Желтых Водах – за неимением в независимой державе Сибири. Если бы хоть тысячная доля денег, помянутых анонимными обвинителями, дошла до меня, я бы по крайней мере жил удобнее и одевался лучше. Если бы нестабильность на Украине вызывали действия вражьих держав, а не собственных властей – как легко нам было бы достичь могущества и процветания!

2. Вассерман – не политик.

Смотря что считать политикой. Обычно имеют в виду умение предвидеть влияние чужих и своих действий на все общество, способность планировать действия, необходимые для достижения желаемых целей, и оперативно корректировать планы с учетом непредвиденных последствий и чужого противодействия, готовность взять на себя ответственность за результаты своей деятельности. Но если это так, то не политик – Кравчук: любые события в обществе он объявляет неожиданными для себя. Не политик – Кучма: он на посту премьера отказывался брать ответственность на себя и требовал от парламента указаний, какое общество строить. Не политик – Чорновил: он явно не представляет, как можно добиться столь желанного ему спокойствия и единства в украинском обществе. И если всем этим деятелям не отказано в принадлежности к клану политиков, то чем я хуже?

Но есть и другая трактовка понятия «политика». В наших традициях это – умение не только отрекаться от вчерашних взглядов, но и клясться, что всегда верил в то же, во что и сегодня; способность прикрывать достижение личных целей клятвами на верность общественным интересам; готовность объединиться со злейшим врагом, чтобы избавиться от неудобного друга… В этом смысле я действительно не политик – и, вероятно, политиком уже не стану. Но много ли таких политиков вам, мои избиратели, нужно?

3. Вассерман призывает к гражданской войне.

Когда метеоролог прогнозирует дождь – стоит ли считать, что он собственноручно притянул тучу и выжимает ее над городом? Когда врач видит первые признаки смертельной болезни – отравитель ли он?

Публикуется впервые

Взгляд из сего дня

Первый тур выборов Верховного Совета Украины состоялся 1994.03.27. Я баллотировался по Приморскому № 299 избирательному округу. В округе было 24 кандидата. Официальные результаты тура сведены в таблицу:

Я занял второе место и вышел во второй тур, состоявшийся 1993.04.10. Попутно порадовался результату, показанному одним из тогдашних вождей немногочисленных в Одессе украинских националистов. Глава «Южной общины» общества «Просвещение» Чумаченко занял 6-е место, набрав в 2,5 раза меньше меня и почти вчетверо меньше лидера тура.

По тогдашнему избирательному закону для признания выборов состоявшимися требовалась явка более 50 % списочного состава избирателей. На второй тур явилось – по официальным данным – 50,8 %. Кандидат признавался избранным, если за него голосовало более 50 % явившихся. Мой оппонент – бывший прокурор Приморского района Одессы, а к моменту голосования судья Одесского областного суда – Юрий Анатольевич Кармазин набрал – по официальным данным – 51,3 %, хотя сейчас Википедия указывает 60,29 %. Я по тем же данным набрал немногим более 32 %.

Кармазин с тех пор остается в украинской политике: 1999.05.22 создал и возглавил партию защиты отечества, 1999.10.31 набрал 0,35 % голосов на выборах президента Украины (10-е место из 13), пребывает депутатом Верховного Совета по сей день (с перерывом с 2006.03.26 по 2007.09.30: его собственный «Блок Юрия Кармазина» не преодолел 3 % барьер, и ему пришлось вернуться в блок «Наша Украина»). Насколько я знаю, он ни разу не инициировал явно разрушительные законодательные предложения.

1995.07.03.17.11

Далеко ли до Итальянской?

Цель и главная черта самодержавия – безответственность. Нет, конечно, даже в самой самодержавной державе любой чиновник – от городового до царя – перед кем-нибудь за что-нибудь отвечает. Но не перед теми, на чью жизнь его решения влияют. И не за последствия этих решений.

В России самодержавие было ограничено хотя бы цареубийством. Коллективная же форма самодержавия – советская власть – и от этой угрозы ушла. Уж если даже депутаты, сочинившие независимость, вновь избирались в наш верховный совет…

Собственно, ради этой безнаказанности и создана 1991.08.24 победа ГКЧП в одной отдельно взятой УССР. Ведь в Москве с советской властью борются всерьез. Хотя и с переменным успехом. Но все же далеко не все организаторы ночи с 18-го на 22-е и штурма Останкина прорвались в новую думу. И за чеченские межразбойничьи разборки уже кое-кто ответил. А у нас «мафия бессмертна»…

Если за плохую работу ничего не будет, к чему действовать хорошо? И самодержавие всегда выбирает решения если не худшие из возможных, то хотя бы худшие из легкодоступных. Безответственность порождает бездарность. Вот и советская власть, домучивая восьмое самодержавное десятилетие, большую часть этого срока живет в глубоком старческом маразме – независимо от возраста самих советчиков.

Так что и от ближайшего к моему дому совета – Одесского городского – я ничего хорошего никогда не ждал. Хотя знаю: есть в нем немало людей умных. И немало порядочных. Но скорость эскадры определяет самый тихоходный корабль…

И к основной творче этого совета – переименованию улиц – отнесся на первых порах вполне равнодушно. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось.

Когда врач не может прописать ничего полезного, он прописывает безвредное. А чтобы провизор не удивлялся, пишет на рецепте: «Ut aliquid fieri videretur» – «Чтобы казалось, что что-то делается». Вероятно, это собирались написать наши городские депутаты на своих постановлениях «о восстановлении исторических наименований».

Но эти рецепты далеко не безвредны. Ибо возрождают старую советскую идею зачеркивания неугодных исторических периодов. Вчера – царского, сегодня – коммунистического, завтра – ?..

Все мы знаем: кто забывает свое прошлое, обречен его повторять. Советская власть ныне пытается заставить нас забыть предыдущий этап ее самодержавия. Значит, надеется на новый. Коллективный самодержец делает вид, что ему под силу неподвластное даже богам – сделать бывшее небывшим. Правда, боги не могут многого. Например, против глупости сами боги бороться бессильны.

Впрочем, многие решения были психологически приемлемы. Террорист Халтурин (в отличие от безвинно повешенного Лизогуба) едва ли заслужил рекламу на уличных табличках. София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская (Екатерина Великая) сделала для Одессы явно больше Карла Генриховича Маркса, как Маразли – больше Энгельса.

Хотя как раз против Екатерины возражали многие. Ведь именно она 20 лет отказывалась утвердить указ (1760 г.) гетмана Разумовского о закрепощении запорожского казачества – и включила его в свод законов Российской империи только под угрозой мятежа казачьей старшины. Именно она перевела пограничные (казачьи) войска с Запорожья к новой границе (сначала Черноморью, потом Кубани), чем разорила немалую часть этой самой старшины, жиревшей на дармовом труде казачьей голоты. Конечно, нынешние наследники старшины, борцы за независимость власти, ей этого простить не могут.

Но вот прежнего имени моей родной улицы жаль. Ныне она ничем не выделяется: Нежинских улиц на Украине пруд пруди, ибо каждый наш город в улицах других городов отражен многократно. А вот улица Франца Меринга даже в коммунистические времена была большой редкостью. Слишком уж умен был немецкий историк. Слишком долго он спорил с Марксом, прежде чем убедился в безошибочности его конкретно-экономического анализа современного обоим общества. А уж в марксовы прогнозы светлого будущего так до конца и не поверил. Не зря, пожалуй.

Если восстанавливаются СТАРЫЕ названия, кому понадобилось сочинять НОВОЕ «улица дача Ковалевского»? Кого злит великий полярный исследователь Руал Амундсен?

Название «проспект Мира», конечно, не убеждает в миролюбии власти. Зато отмена этого названия бесспорно и во всеуслышание заявляет о равнодушии к миру. И миру без войны, и миру окружающему.

Но все эти решения, по крайней мере, укладывались в рамки извращенной, но все же логики. До недавнего времени снимались лишь названия, данные предками нынешней советской власти, пытающейся от них отречься, чтобы без помех длить их дела.

А недавно власть показала, что готова забыть любые собственные решения, если они ее хоть в чем-нибудь ограничивают. Вопреки крикам о «восстановлении исторического облика» (как будто с 1917-го истории не было вообще!) началась борьба с названиями, появившимися на карте города задолго до большевистского контрреволюционного переворота.

И все эти переименования носят яркий отпечаток бурной деятельности нацистского подавляющего меньшинства.

Исчезла улица Украинская. Новым хозяевам неохота вспоминать, что они, как и греки (Греческая площадь), и албанцы (Большая и Малая Арнаутские), и французы (Французский бульвар), всегда были на нашей земле национальным меньшинством. Впрочем, и в целом по Украине украинцы составляют всего треть. Если судить не по нацистскому критерию происхождения, положенному в основу графы «национальность» сталинского паспорта, а по родному языку, как судит весь цивилизованный мир.

Нет больше улицы Московской. Зачем помнить прежнюю столицу тем, кто подобострастно вслушивается в любой окрик из столиц новых – Киева и Львова!

Поучительнее всего история третьего истребленного названия.

В 1905-м министр финансов Сергей Юльевич Витте заключил мир с Японией (на условиях куда более почетным, чем можно было ожидать после разгрома самодержавных войск), получил титул графа, вырвал у императора манифест от 1905.10.17 о демократических свободах, добился замены прежнего бессильного кабинета министров солидарно действующим советом и сам этот совет министров возглавил… Словом, стал всесилен и фантастически популярен. И Одесская городская дума решила увековечить его имя, переименовав улицу Дворянскую.

Но в 1907-м реакция победила, демократичный (поскольку экономически грамотный) премьер стал неудобен, слетел со всех постов, вынужден был уехать во Францию (где и умер в 1916-м). И улица имени опального политика стала местной власти неприятна. Решили переименовать вновь. Возвращать старое название не хотели, чтобы не опозориться вконец. Да и не в моде тогда было дворянство, тупой своей косностью ввергшее страну в революцию. И долго дума думала, какое выбрать имя, чтобы не пришлось вновь его изменять.

И придумала. Даже коммунистов пережило гордое имя – улица Петра Великого. Переживет и нынешних властителей, каждый шаг которых – тот самый легендарный шаг от Великого до смешного.

Нынешний кумир этих людей – человек, менявший вероисповедание каждый раз, когда надеялся на плату. Поляк, время от времени объявлявший себя русским. Первый закрепоститель запорожских казаков. Предатель и убийца почти всех своих соратников. Многократный клятвопреступник, за нарушение клятвы на Евангелии отлученный от церкви – преданный анафеме. Призвавший шведов, чтобы избавиться от неудобного начальника – царя, гетман войска Запорожского Ян Мазепа.

Если любишь такое, смириться с именем истинно великим невозможно.

Конечно, и Петр Алексеевич Романов – далеко не идеал. Уж хотя бы потому, что его реформы оборвали начатые еще при его отце робкие шаги по пути коллегиального управления, рыночной экономики, личной свободы. И по сей день не хватает нам понимания гибельности диктаторского пути, на который Петр увлек Россию.

Но уж в этом-то плане Мазепа ничуть не лучше – не зря именно его именем желали назвать улицу наши нацисты. Да и смешно требовать от давнего исторического деятеля нашего нынешнего разума. Дела Петра не идеальны. Но воистину велики. И, между прочим, без реформ Петра, продолженных Екатериной, не были бы наши благодатные края Новороссией – так и остались бы турецкой окраиной Дикого поля.

И вообще, что мы судим Петра! Есть провозглашенный самим горсоветом принцип: убираются названия послереволюционные. Если этот принцип нарушен, если власть считает себя вправе перекраивать карту так же произвольно, как и прежде – значит, она ничуть не лучше, чем прежде. Значит, как и прежде, считает себя вправе распоряжаться нашими судьбами по своему произволу. Во имя новой идеи, столь же губительной, как и прежняя.

Вряд ли идеей этой заражены все депутаты, голосующие за новые переименования. Но если не возражают – то готовы за нее отвечать.

А перспективы у идеи богатые. Ведь есть в Одессе имя, почти столь же ненавистное нацистам, как и имя Петра. Ибо куда более великое.

Поборник империи как зла куда меньшего, нежели национальные распри. Оптимист, верующий в силу прогресса, давно обессмыслившего любые упования на рай в независимом шалаше. Создатель современного русского литературного языка – символа той культуры, от которой нас ныне стремительно изолируют. Александр Сергеевич Пушкин.

И если нынешним хозяевам нашей жизни удастся продолжить переписывание истории, долго ли ждать появления улицы Итальянской?

Написано для органа Одесского городского совета – газеты «Одесский вестник», но публикуется впервые: доселе публиковалось только в Интернете

Взгляд из сего дня

Итальянской называлась улица, где Пушкин во время пребывания в Одессе снимал квартиру. По тем временам – небольшую: 6 комнат пристойного размера да каморки. Учитывая, что в квартире жили крепостные и наемные слуги, а время от времени надо было принимать гостей – немного. Теперь там – музей (где отмечены и остальные места проживания поэта: в Одессе он бывал дважды – и каждый раз в нескольких квартирах и гостиничных номерах).

При жизни Пушкина улица еще состояла из нескольких разрозненных фрагментов: Одессу начинали застраивать по изначальному плану с нескольких точек одновременно, и зоны застройки сомкнулись далеко не сразу. Итальянской ее назвали только в 1827-м. В Пушкинскую переименовали в 1880-м. При введении единой нумерации зданий дом с пушкинской квартирой получил № 13. Крайне суеверный поэт скорее всего был бы этим очень недоволен.

Переименование улиц и прочих исторически значимых объектов мне и сегодня, как тогда, представляется нелепой имитацией бурной деятельности.

Через пару месяцев после написания этой заметки я перебрался в Москву и с 1995.09.06 постоянно работаю там. Естественно, я погрузился в местные задачи, так что одесская текучка уже не отвлекала. Зато появилась возможность взглянуть на украинскую проблематику с обобщающих высот. И, в частности, рассмотреть предысторию формирования всей нашей страны.

1997.08.01.23.23