Текст книги "Украина и остальная Россия"

Украину придумали австрийцы в XIX веке

С одной стороны, Анатолий Вассерман – реальный человек: энциклопедист, профи интеллектуальных игр, публицист, политический консультант. С другой стороны – фольклорный персонаж. Известный в интернетах под именем Онотоле, у части сетевой публики он давно обогнал в популярности Штирлица, Василия Ивановича и Вовочку, вместе взятых. Про него сотни приколов, баек, метафор. Ну, например…

«Мозг Анатолия Вассермана содержит резервную копию всего интернета. Причем весь Гугл умещается в мозжечке». Еще бы: «у Анатолия Вассермана 7 мозгов: один в голове, 5 рассованы по карманам и один в бороде». А все началось с того, что «Анатолий Вассерман никогда не прогуливал школу. Школа прогуливала Анатолия Вассермана». Встреча с Онотоле, учит нас интернет, может быть чревата: «как-то раз гопник перехватил Анатолия Вассермана в темном переулке и неожиданно для себя получил среднее техническое образование». Вот так, с риском невзначай усвоить курс квантовой физики, и встретились.

Побыть персонажем

– Анатолий Александрович, сильных «знатоков» много, почему фольклорным стали именно Вы? Жилет с кармашками и борода, конечно, запоминаются, но не в них же дело?

– Мне повезло, что я выступал в «Своей игре», когда играть можно было сколько угодно – пока сил хватало. И я одерживал победы подряд. И это еще показывали в прайм-тайм. А как говорил Познер, если в прайм-тайм начать показывать лошадиный зад, скоро его начнут узнавать на улицах.

– Что важнее для знатока – эрудиция или стиль мышления?

– Стиль мышления, конечно. Возьмем все семейство интеллектуальных игр – «Что? Где? Когда?», «Брейн ринг», «Своя игра». Вопросы составлены так, чтобы они не были тестом на голую эрудицию, а допускали возможность додуматься до ответа, не зная его заранее. В «Что? Где? Когда?» дается минута на обсуждение, и там мышление видно зрителям. А в «Своей игре» часто додумываются до ответа, пока читают вопрос. И кажется: они знали. Нет – догадались! Вообще, если кому-то интересны знатоки, то эта тема очень широкая. Давайте Вы ссылку укажете на сайт – http://chgk.info – с нее можно начать изучать наш мир.

– Ну а легендарная эрудиция Вассермана – действительно о-го-го? Простой вопрос: можете, если Вас закрыть в комнате, восстановить учебники по всем предметам средней школы? Средний интеллектуал, мне кажется, помнит лишь те предметы, по которым специализирован: историк, к примеру, помнит лишь историю, и т. д.

– Я не все курсы помню. Но многое мог бы просто вывести заново: это не трудно. Например, учебник по алгебре, и, возможно, по исчислению бесконечно малых. А вот уже с геометрией – не уверен: с пространственным мышлением у меня хуже. Но вовсе и не обязательно знать все! Образование не в зазубривании, достаточно понимать основные принципы и иметь кучу справочников. Вот без знания принципов – и в справочниках не разобраться.

– Вас не раздражает, что для части интернет-тусовки Вы прежде всего Онотоле – бородатый человек-анекдот?

– За этой популярностью я слежу с большим интересом, и шутки про меня мне обычно нравятся. Что мне еще интересно? Человек ведь творит бога по своему образу и подобию, и образ Онотоле значительно больше говорит о завсегдатаях, например, сайта «Упячка», где этот образ культивируют, чем обо мне. А я таким образом наблюдая за частью общества.

– Вообще нет шуток, которые бы могли обидеть?

– Как говорится, единственная плохая публикация про человека – некролог. Хотя и некролог бывает полезен. Майклу Джексону он, например, помог избавиться от долгов.

– А Ваше долготерпение в ЖЖ? Появляется идиот, задается идиотский вопрос и приписывает «а ну-ка отвечай, старый лжец». И Вы отвечаете. Одной приписки хватило бы, чтобы коммент потереть, а юзера забанить. Какой смысл – общаться с хамом?

– Я считаю, что большинство споров ведется не ради истины, а ради убеждения третьей стороны в своей правоте. И если мой оппонент начинает вести себя по-хамски, это привлекает ко мне дополнительные симпатии аудитории. Если отвечу спокойно – это мой козырь. А брань на вороту не виснет.

Нация под ключ

– Давайте теперь от личности Вассермана к вашим темам. Вы известный критик украинского языка и украинской государственности. Язык – диалект русского, государственность – выдумка и провокация. Вы живете в Одессе и боретесь с Украиной.

– Да. Украинский народ – ярчайшая часть русской радуги. Те русские, которые сейчас считаются украинцами, потеряли от раздела больше, чем те русские, что остались в России.

– Я тоже читал, что всю «Украину», ее миф – выдумали в XIX веке при австрийском Генштабе.

– Не при Генштабе, военным такое бы не позволили. Это – уровень политиков.

– Ладно, оговорился, «Генштаб» лишнее. Просто означим, что австрийцы.

– Да, в XIX веке там придумали Украину, начав с восточного склона Карпат – Галичины – где использовали технологии стравливания русского с русским. И довольно успешно. Затем идею того, что Украина отличается от остальной России, подхватили большевики. Им для всемирной рекламы революции нужна была витрина: нация, показательно освобожденная из царской «тюрьмы народов». Те национальности, которые действительно выиграли от Октябрьской революции – например, коренные народы Севера – были малы и на витрину не годились. Лет десять подряд за незнание украинского диалекта русского языка на Украине выгоняли из партии, а это сломанная жизнь тогда. Вот такими мерами делали нацию. Но заметьте: как только идея «мировой революции» ослабевала, как только появлялась идея мирного сосуществования государств с разным строем, насильственная украинизация притормаживала. Это было при Джугашвили и при Брежневе.

– И за сколько у нас делается нация на коленке?

– Полвека потребовалось австрийцам, чтоб галичане перестали ощущать себя русскими, и еще пара десятилетий советских усилий.

– То есть точно так же можно было бы создать «сибирский язык» и «сибирскую государственность», подавленную якобы русскими и Москвой?

– Насколько я знаю, сибирский язык создают последние лет 15, но особого успеха затея не имеет, так как не поддержана на государственном уровне.

– Но раз процесс такой легкий, то и обратный не сложен, да? Вы бы взялись как политтехнолог – вновь объединять Украину с Россией?

– Я несколько лет уговариваю дать мне этот заказ!

– И сколько времени вам надо?

– За Галичину я бы сейчас не взялся, а вот присоединить собственно Украину к остальной России можно за полгода. Главное – подкупить всех, кто мог бы помешать референдуму. Вопрос на референдуме был бы такой: «Желаете ли Вы, чтобы населенный пункт, в котором Вы проживаете, вошел в состав РФ?». И второй вопрос, социологического скорее характера: «Если большинство жителей Вашего населенного пункта примет ответ, отличный от Вашего, пожелаете ли Вы переехать с компенсацией затрат?».

– Не разорится ли несчастная Украина на компенсациях? И вообще, не получим ли лоскутное одеяло – когда в одном районе три деревни хотят в одну страну, а три в другую?

– При грамотной работе четкая граница между Украиной и Россией должна пройти по реке Збруч у подножия Карпат. Но даже если будут какие-то анклавы, расходы на их обеспечение будут меньше нынешних потерь от разъединения.

– Но если это так здорово и так не трудно – почему мы еще не вместе?

– После воссоединения пойдет такой рост новых технологий, что нынешняя роль сырьевиков и чиновников упадет. В абсолютной выгоде они ничего не потеряют, но относительная их доля станет меньше. А ведь именно чиновники должны принять решение, а сырьевики дать денег на его воплощение.

– Значит, никогда не примут и не дадут?

– Зависит от конъюнктуры сырьевых цен. Есть предел, за которым придется объединяться.

– Вы известный сторонник Януковича. Вас не смущает его образ? Отсидел за уголовку, Чехова считает великим украинским поэтом, Ахматову – Ахметовой, генофонд – геноцидом.

– Фраза «львовяне – лучший геноцид страны» как раз соответствует роли Галичины в судьбе Украины. То есть для него это оговорка, но неплохая. У него та же проблема, что у Черномырдина: трудности при переводе на русский с родного матерного.

– Так вот, интеллигента Вассермана родной матерный не смущает?

– Не смущает. И срок тюремный тоже. Я еще в 2004-м, когда на Януковича только этот компромат и накопали, объявил: лучше голосовать за бывшего зека, чем за будущего. Человек, который сам превратил себя из малолетнего хулигана в одного из лучших руководителей на постсоветском пространстве, достоин уважения. С обязанностями президента он справится, несмотря на то, что плохо знает, кто такая Анна Андреевна Горенко. По крайней мере, справится лучше, чем Ющенко. С обязанностями директора музея или лицея – не справился бы. Но мы его туда и не выбирали.

беседовал Александр СИЛАЕВ

2010.04.19.15.27

Расстрелянное возрождение

Революционаризм и национализм

Анатолий Вассерман

В числе ключевых элементов национальных мифов многих постсоветских республик – рассказ о расстрелянном возрождении. Среди жертв волны репрессий 1937–8-го – многие из тех, кто, начиная еще с разгара Гражданской войны, радостно создавал национальные культуры советских народов.

Как гражданин Украины я знаю в основном украинскую ветку расстрелянного возрождения. Некоторые цветы на этой ветке и впрямь замечательны.

Известнейший из творцов современного украинского языка Николай Григорьевич Фитилев (псевдоним – Мыкола Хвыльовый, то есть Волновой) до приговора не дожил. 13-го мая 1933-го видный прозаик и публицист пригласил домой коллег и перед ними застрелился. Было за что. Так, его слова «Рим и сегодня тлеет, но никакой Муссолини уже не поднимет его на высоту былой грандиозы» в тогдашнем контексте воспринимались как однозначное одобрение вождя Союза Борьбы, хотя коммунисты (а бывший чекист Фитилев – член компартии) считали фашистов главными своими врагами. Первичной дифференциацией в обществе он полагал процесс образования национальных государств, а по Марксу – да и по здравому смыслу – общество дифференцировалось задолго до появления самого понятия нации. «И самостоятельна Украина не потому, что этого хотим мы, коммунисты, а потому, что этого требует железная и необоримая воля исторических законов, потому, что только таким способом мы ускорим классовую дифференциацию на Украине» – несовместимо с идеей строительства коммунизма как бесклассового общества. Эти отклонения от классики – не мелочь (как кажется по нынешнему забвению марксизма), а стратегические разногласия в выборе пути развития страны.

Основоположники коммунизма по опыту французской буржуазной революции считали социалистическую революцию возможной только во всем мире сразу, чтобы старый строй не пытался силой задавить новый. Если бы революция началась, как они ожидали, в самой высокоразвитой стране, остальные скорее всего последовали бы передовому примеру. Но революция случилась в далеко не совершеннейшей в ту пору Российской империи. Она могла только агитировать за перевороты в других местах. И контрпропагандисты тут же объявили идею мировой революции продолжением имперской экспансии.

Многонациональная империя прогрессивнее мононационального королевства хотя бы потому, что дает больше возможностей разделения труда. Но большевики до прихода к власти объявили Россию тюрьмой народов, так что им пришлось доказывать: в революционной стране любая нация расцветет, а не будет угнетаться, как в старое время.

Народы, чье положение революция явно улучшила, не годились на роль рекламной витрины: слишком малы, а то и вовсе неведомы за рубежом. Большевикам пришлось делать эффектные манекены из частей русского народа – мало– и белорусов.

Еще в 1860-х, после поражения очередного польского восстания против России, историк ксендз Валериан Анджеевич Калинка писал: «Если противодействующая сила поляка хранится в его польской душе, то между душой малоросса и душой москаля нет основного различия. Поэтому надо влить новую душу в малоросса – вот в чем главная задача поляков… Если Гриць не может быть моим, и в таком случае пусть будет ни моим, ни твоим». С 1867-го года согласно этому указанию действовала Австрия: превратности европейской политики вынудили ее искать приращения в зоне интересов России, так что пришлось разрабатывать неконвенционное – пропагандистское – оружие. Галичина – восточный склон Карпат – стала австрийским полигоном отработки технологии превращения русских в антирусских (как несколькими веками ранее та же Австрия сделала окатоличенных сербов – хорватов – врагами сербского народа).

Большевики подхватили австрийский почин. Рьяные украинизаторы – еврей Лазарь Моисеевич Каганович, поляк Станислав Викентьевич Косиор, русский Павел Петрович Постышев – давили всею мощью власти, чтобы южная часть русского народа не уклонялась от уроков украинства, даваемых приглашенными галичанами, чья родина оказалась под властью Польши. За пользование русским языком на работе можно было вылететь из партии. В то время это – волчий билет и серьезный риск ареста. Но создание витрины дружбы народов, подготовка развития революции важнее!

В создание украинского народа и языка впряглись рьяные революционаристы любой ориентации. Фитилев сочувствовал Бенито Амилькаре Андреа Алессандровичу Муссолини, ибо воспринимал бывшего социалиста как борца за изменение общества – все равно в какую сторону.

Но уже к середине 1920-х стало ясно: мировой революции в обозримом будущем не предвидится. В советских внутрипартийных дискуссиях 1927-го за ее главного поборника Лейбу Давидовича Бронштейна проголосовал каждый сотый коммунист. Остальные поддержали призыв его оппонента Иосифа Виссарионовича Джугашвили – строить социализм в одной стране.

Для созидания нужно внутреннее единство. Стали актуальны слова Алексея Максимовича Пешкова (псевдоним – Максим Горький): «Мне кажется, что и перевод этой повести [«Мать»] на украинское наречие тоже не нужен. Меня очень удивляет тот факт, что люди, ставя перед собой одну и ту же цель, не только утверждают различие наречий – стремятся сделать наречие «языком», но еще и угнетают тех великороссов, которые очутились меньшинством в области данного наречия. При старом режиме я – посильно – протестовал против таких явлений. Мне кажется, при новом режиме следовало бы стремиться к устранению всего, что мешает людям помогать друг другу».

Но единство обостряло конкуренцию. Фитилев обосновал свой лозунг «Прочь от Москвы!» откровенно: «русская литература тяготеет за нами веками как хозяин положения, приучивший психику к рабскому подражанию» – иными словами, он и его коллеги не надеялись написать что-то оригинальное в рамках русской литературы и надеялись уйти туда, где их не с кем сравнивать.

Правда, конкуренции боялись не все. Так, фельетонист Павел Михайлович Губенко (псевдоним – Остап Вишня) дружил с Фитилевым, но украинотворцев и прочих сепаратистов нещадно ругал – возможно, потому, что писал оригинально. Остается лишь гадать, по чьему доносу его 26-го декабря 1933-го арестовали по обвинению в подготовке покушения на Постышева и сослали на 10 лет на север, подальше от Украины.

Но большинство соратников Фитилева и Постышева попали под арест (а то и расстрел) в силу своего глубокого революционаризма – стремления к изменению всего подряд, хоть на пользу, хоть во вред. Такие люди рано или поздно становятся опасны для окружающих. Не зря всякая революция уничтожает собственных творцов. Если бы Эрнесто Эрнестович Гевара де ла Серна не ушел делать новую революцию в Боливии – на Кубе он бы все равно не выжил. Если бы Александра Степановича Яновича (псевдоним – Лесь Курбас) не расстреляли в 1937-м – он бы все равно нашел себе смерть, только утащил бы с собой в могилу еще изрядную часть своего – нашего! – народа.

Судя по дошедшим до меня обрывкам воззрений, народостроение в других союзных республиках также было частью идеи разрывания старого мира под фундамент для нового. Похоже, не только на Украине расстрелянные возрождения было за что расстреливать.

Впервые опубликовано в газете «Известия» 2010.06.10.16.16 под названием «Невостребованный ренессанс»

2010.08.23.02.52

Вложенные идентичности
Интервью порталу Polit.Ua

В рамках цикла «У самого синего моря» мы публикуем интервью с журналистом, политическим консультантом, многократным победителем интеллектуальных игр, одесситом Анатолием Вассерманом.

– Ваша аргументированная позиция по множеству вопросов открыта для прочтения в интернете, однако еще раз – для нашего сайта – Ваше мнение о том, что предпочтительней для Украины – Евросоюз или Таможенный союз – и почему?

– После полного – хотя пока еще нет уверенности, что окончательного – обвала «рыжих» Украина оказалась на распутье. С одной стороны нас очень долго и очень пламенно призывали идти в Европейский Союз. С другой стороны сам ЕС уже неоднократно устами и официальных лиц самого союза и руководителей его ведущих стран говорил, что нас там не ждут и что лучшее, что они могут нам предложить – это партнерство. Причем партнерство, судя по всему, сводящееся к роли: а) поставщика сравнительно дешевого сырья – поскольку то, что мы считаем конечной продукцией (скажем, металлопрокат) для них именно сырье – и дешевой рабочей силы и потребителя того, что там будет произведено, причем потребителя, в основном, по принципу «на тобі, небоже, що мені негоже». Поскольку в отличие от Советского Союза, где особому контролю подвергались товары, идущие на экспорт, дабы не ударить лицом в грязь перед остальным миром, там все-таки стараются не ударять лицом в грязь, прежде всего, перед собственными гражданами. Что, на мой взгляд, для самих этих граждан приятно, а вот для потребителя экспортных товаров – не очень. Полагаю, такая роль может устроить только небольшую часть общества Украины – а именно тех, кто, собственно, на перепродаже и зарабатывает. Чем и нажили себе богатство очень многие из активистов и финансистов «рыжего» лагеря.

Отвлекусь на секунду, приведу один пример. ПриватБанк очень долго делал основные деньги на том, что был фактически единственным каналом быстрого перевода деловых денег – не частных, а деловых, то есть крупных безналичных сумм – между Украиной и остальной Россией. Так что вполне понятно, почему владелец группы Приват господин Коломойский стал спонсором госпожи Григян. Ведь при налаживании отношений, естественно, тут же появляется великое множество других каналов банковских переводов, монопольное положение исчезает, монопольная сверхприбыль исчезает. Так что, как любил говорить Альфонсо Габриэль Габриэлевич Капоне (Al Capone): «Ничего личного, только дело».

Люди, зарабатывающие на перепродаже, в любом обществе составляют очень небольшую часть. Более того, заметный рост этой части свидетельствует о каком-то неблагополучии общества. Поэтому тот вариант, который у нас обычно именуют европейским путем, невыгоден большей части граждан Украины.

Понятно, что европейский путь, по-хорошему, включает в себя не только превращение в сырьевой придаток и базу рабочей силы для Европейского союза. По-хорошему – это еще и приведение законов в соответствие с европейскими нормами и приведение поведения самих граждан в соответствие с европейским традициями, но это тоже нам нужно лишь в ограниченной дозе. Потому что очень многие европейские традиции мне представляются, мягко говоря, сомнительными. Скажем, я не приветствую уголовное преследование за гомосексуализм, но не вижу надобности в гейпарадах, потому что совершенно бессмысленно хвастаться тем, как и с кем ты спишь. Это личное дело человека и совершенно незачем выставлять его напоказ. В конце концов, аналогичные гетеросексуальные парады, насколько я знаю, нигде не практикуются. Даже знаменитый бразильский масленичный карнавал, хотя проходит с очень отчетливым сексуальным акцентом, но посвящен совершенно иным событиям. Тут и преддверие поста, когда люди по традиции хорошенечко оттягиваются, тут и соревнования в национальном танце, секс там даже не на третьем месте, а дай Бог, если на десятом. Так что очень многое, что в последнее время вошло в моду в Европе, нам совершенно не требуется.

Кстати, пример из другой оперы. Где-то в прошлом году жителей Европейского Союза обрадовали – им разрешено есть кривые огурцы. Дело в том, что какой-то мудрый чиновник из европейского сельскохозяйственного ведомства решил: для экономии объема тары надо, чтобы фермеры продавали только прямые огурцы. При этом он не учел, что многие сорта огурцов естественным образом кривые и что убытки, сопряженные с заменой сортов, и убытки потребителей из-за ограничения разнообразия доступных сортов намного перекрывают экономию на таре и перевозке. И вот недавно, наконец-то, это правило отменили. Подобного рода правил в Брюсселе за полвека с лишним наштамповали многие тысячи. И нам совершенно незачем принимать все их у себя под лозунгом европейского пути.

– Можно уточняющий вопрос? На нашем сайте перед выборами была рубрика «Вести с полей», некие нежурналистские новости. В результате общения с жителями разных городов у меня создалось впечатление: в народе бытует мнение о пользе Евросоюза в смысле появления иностранных инвесторов, что приведет к созданию рабочих мест, а дружба с Россией всего лишь возможно удешевит газ. Есть ли какие либо политические, экономические основания полагать, что это так?

– Да, это мнение очень популярное и база для него есть. Рабочие места действительно появляются. Но если вы создаете аналогичные рабочие места за счет собственных средств, то вся прибыль с этих рабочих мест остается в стране. Если вы создаете их за счет кредитов, то часть прибыли приходится ответвлять на погашение кредитов, но в дальнейшем – когда весь кредит погашен – вся прибыль остается в стране. Если же рабочее место создает иностранный инвестор, то вся прибыль будет уходить этому инвестору ныне и присно и во веки веков, а в вашем распоряжении останется только то, что заработали сами сотрудники на этих рабочих местах, а это, зачастую, даже не половина общей суммы. Так что иностранные инвесторы – крайнее средство. К ним имеет смысл прибегать только в том случае, когда все остальные пути модернизации уже исчерпаны. Если же надеяться на иностранных инвесторов яко на Господа Бога, то очень скоро выяснится, что они проходят не по ведомству Господа Бога, а по противоположной стороне. Поскольку, не говоря уже ни о чем прочем, любая монополия опасна – в том числе и монополия иностранных инвестиций. Если иностранные инвесторы знают, что, кроме них, страна ни на кого не рассчитывает, они начинают наглеть и очень быстро.

– В мировой политике и экономике есть примеры?

– Есть. Всего сейчас не припомню, скажу только, что Россия вступила в Первую мировую войну на стороне Антанты (хотя по всем историческим и геополитическим раскладам ей выгодно было воевать вместе с немецкими государствами – Германией и Австро-Венгрией) именно благодаря иностранным инвесторам. Благодаря тому, что в Россию были вложены колоссальные французские деньги и довольно заметные английские, и никакого способа вернуть эти деньги, кроме как кровью и пушечным мясом, не было.

Кстати сейчас принято считать, что Германия уже в Первую мировую войну была Империей зла, хотя известно, что добрых 9/10 рассказов о германских зверствах сочинены английскими пропагандистами. На самом деле зверства со всех сторон хватало. Не то что совсем уж поровну – такого не получалось хотя бы потому, что Германия оккупировала территории Бельгии и частично Франции, а германская территория оккупирована не была, поэтому зверствам другой стороны негде было развернуться. Но когда предоставлялась возможность – зверствовали не хуже, чем немцы. К сожалению, война – вообще дело, мягко говоря, не слишком моральное.

На самом деле, если бы Россия вошла в союз с немецкими государствами, то скорее всего Первой мировой войны просто не было бы, поскольку против такой группировки и Англия, и Франция, и даже тогдашние Соединенные Государства Америки еще сто раз подумали бы, воевать или нет. А если учесть, что первоначально в этот союз входила еще и Италия – ее просто по ходу дела удалось англичанам перекупить… Правда, у такого союза было бы слабое звено – Турция. У Турции с Россией всегда были напряженные взаимоотношения, но, с другой стороны, у России с Англией были отношения не менее напряженные. И если удалось на несколько лет договориться о совместных действиях, так удалось бы и с Турцией договориться. Вот вам один пример того, к чему приводит неумеренное увлечение иностранными инвестициями.

Так вот, европейский путь для Украины – путь в прошлое, далекое и далеко не светлое. Альтернатива – вхождение в Таможенный союз – первые шаги по воссозданию единого государства.

Прежде всего отмечу некоторые общие соображения: разделение труда повышает его производительность. Чем больше государство, чем больше в нем сосуществует разных народов разных культур, тем больше возможности разделения труда и взаимовыгодного обогащения его плодами, поэтому многонациональная империя прогрессивнее мононационального королевства.

Очень часто у нас говорят: империи всегда распадаются. Да, распадаются. Так же, впрочем, как распадаются и мононациональные государства. Только империи всегда воссоздаются. Два примера.

Российская империя в эпоху наивысшего своего рассвета включала в себя почти всю империю Чингиза. А если учесть, что Монголия в советское время фактически стала еще одной дополнительной республикой, то можно считать, что практически вся империя, за исключением ее китайской части, возродилась в составе России. Да и Китай несколько лет следовал в русле советской политики. Но недолго, ибо уже давно был в основном самодостаточен.

Другой пример. Европейский Союз сейчас довольно точно воспроизводит контуры Римской империи, с той только поправкой, что Малая Азия и небольшой кусочек Европы, примыкающий к черноморским проливам, сейчас пока формально не в ЕС, но очень туда рвется. Турцию не принимают уже давно фактически по конфессиональным соображениям, что бы там ни говорили по этому поводу, но это достаточно очевидно. Но Турция очень туда хочет и не в последнюю очередь потому, что нынешняя Турция – фактически юго-восточная часть Римской империи. С другой стороны, земли, которые в Римскую империю не входили, и в нынешнем ЕС, в общем, не так уж хорошо себя чувствуют. Прибалтийские страны практически висят на бюджете и кормятся с союзных дотаций. Швеция, несмотря на все уговоры, даже в эпоху всеобщей безудержной моды на рыночный либерализм хранила значительную часть социализма. Ну а Польша вообще сидит у всего Европейского Союза костью в горле. Выплюнуть ее уже невозможно, проглотить не получается.

Эти два примера показывают: даже в историческом плане империя все-таки прогрессивнее. Поэтому, даже если Российская империя распалась, то я не сомневаюсь: в какой-то момент в какой-то форме она возродится – хорошо бы поскорее, чтобы не мучиться.

Но что касается Украины, то тут все еще проще. Поскольку Украина такая же русская страна, как Россия и Белоруссия. Собственно, в каждой из этих трех республик былого союза русские составляют 5/6 населения. Применительно к Украине это показал недавний (около года назад) опрос Гэллапа. Опрос выглядел так: задавалось множество разнообразных вопросов, поскольку их было много, они, естественно, были напечатаны, надо было отвечающему самому заполнять. Листы, естественно, печатались на двух языках: на государственном языке соответствующего государства и на русском. Так вот, на Украине 5/6 опрошенных выбрали русские листы. Это достаточно надежный показатель, поскольку, как отмечал еще датчанин Вольдемар Йоганович Даль – автор «Толкового словаря живого великорусского языка», «человек принадлежит к тому народу, на языке которого думает». И это вполне естественно, надо сказать, поскольку в конечном счете бо́льшую часть всей культуры мы впитываем через литературу, а, значит, через язык.

Таможенный союз – фактически даже не империя, а возрождение единого мононационального государства. То, что украинцы и белорусы – не русские, может думать только человек, для которого Россия заканчивается за МКАДом, который не видел всего колоссального спектра русской радуги, в котором украинцы и белорусы, несомненно, очень яркие краски, но, несомненно, это краски именно русской радуги. Более того, при всех более полуторавековых попытках оторвать украинский язык от русской основы, это до сих пор не удалось: синтаксис до сих пор вполне русский. Так же, кстати, как и у белорусов. Словарь-то поменять несложно, а вот создать новый синтаксис – работа достаточно тяжелая, а уж заставить людей пользоваться новым синтаксисом несравненно тяжелее, чем новым словарем. То есть в культурном отношении препятствий не возникнет.

В экономическом отношении Таможенный союз в составе Белоруссии, Казахстана, России и Украины – минимум, необходимый для того, чтобы заметная доля разработок в высокотехнологичных отраслях окупалась. Долго рассказывать весь механизм, порождающий нижний порог численности населения на рынке, нужный для того, что бы новые разработки имели шанс окупиться. Достаточно сказать, что сейчас порог для постсоветских условий составляет примерно 200 миллионов человек, для западноевропейских условий – примерно 400 млн. Для справки, в конце 1970-х, когда явление порога окупаемости только было открыто, порог составлял в западноевропейских условиях примерно 300 миллионов человек, в советских – примерно 250. Тогда Советский Союз превышал этот порог, соответственно мы могли разрабатывать что-то новое, если, конечно, не вмешивались политические препятствия в лице идеологического отдела ЦК КПСС. Скажем, в середине 1970-х, в общем-то, именно с подачи этого отдела был взят курс на превращение Советского Союза в сырьевой придаток Запада. Опять-таки, долго рассказывать, почему был взят такой курс, но сам факт достаточно очевиден. На Западе немедленно учли результаты этого исследования, начались переговоры о превращении Европейского Экономического Сообщества в Европейский Союз, то есть полная ликвидация всех границ и создание экономически однородного рынка. Аналогично возникла Североамериканская Зона Свободной Торговли, включающая Канаду, Соединенные Государства Америки и Соединенные Государства Мексики.

Именно «государства». То, что в русский язык вошло слово «штаты» – следствие политического недоразумения конца XVIII века. На самом деле это именно государства, имеющие достаточно различий, в том числе и на законодательном уровне.