Текст книги "Принцип неопределённости. роман"

Сейчас он вспомнил тот дурацкий разговор и ему опять стало смешно и грустно одновременно: нынешние сотрудники по сути той же самой конторы, прикинувшись обновлёнными и цивилизованными, радеющими за интересы России, опять втянули всю страну в авантюру, которая непонятно чем в итоге закончится. А ведь они сами вновь выйдут сухими из любой воды, – подумал Кира. Развалят страну, перебьют кучу невинного народа, но снова всплывут начальниками, советниками, представителями, дипломатами, руководителями чего угодно. Просто потому что непотопляемые они, как жук-водорез. По любому жидкому дерьму пробегут, как по суше…

13

Он добрался до своего микрокабинета только к шести часам, попал в начинающуюся пробку. На работе всё бурлило, все напоследок работали отлично, пытаясь заработать себе «выходное пособие»: Кира махнул с барского плеча десять процентов вознаграждения с каждой продажи. Динара тоже порхала по салону, как мотылёк, вся в суете продаж, ничем не проявляла их особых отношений. Лишь пару часов спустя принесла на подпись накладную для оптового клиента и спросила как бы между делом: «Ты ко мне завтра приедешь?», – Кира улыбнулся ей и кивнул утвердительно. Он подписал и шлёпнул печать на бумагу, по которой Динара отгружала разного товара на сто сорок пять тысяч и сказал: «Объяви всем, что оптовые клиенты тоже учитываются в личный бонус. Это твой клиент или общий?». «Мой», – улыбнулась она неожиданно упавшим с неба дополнительным премиальным. «Молодец. Воюй дальше. Отмечайте только на накладных, чей клиент. Завтра во сколько? Утром?». «Какой ты нетерпеливый», – тихо сказала она, но тут же добавила. – «Приезжай когда захочешь, я теперь всегда дома одна». – «Тогда давай просто поедем вместе после девяти», – и Динара согласно закачала головой.

Пока они закрыли и сдали под охрану павильон, пока заехали в магазин, пока доехали до бетонного леса многоэтажек на южной окраине Питера, где Динара снимала квартиру, близилось одиннадцать, так что правильно Кирилл предупредил по телефону сына: возвращаться домой посреди ночи не имело никакого смысла, он остался у неё.

Утром Кира проснулся рано от забытого ощущения телесной лёгкости, что было удивительно: наступила суббота, его самый тяжёлый день последних нескольких месяцев. В приступе внезапно нахлынувших чувств он обнял и нежно поцеловал девушку, но она почти не двигалась: или ещё спала, или устала после смеси напряжённой работы и бурного, вполне удавшегося Кириллу секса (тут ему неожиданно пришла в голову фраза Бонда: «смешивать, но не взбалтывать», отчего-то стало смешно). Он не стал будить и мешать её отдыху. Оделся и тихо сказал вслух:

– Ты хорошая девушка, Динара. Жаль, что я такой старый. Тебе надо мужа, а не любовника.

Нацарапал на бумажке: «Звони, если придумаешь чего-нибудь. Пока», тихонько собрался и ушёл, защёлкнув дверь. Конструкция китайской жестяной двери позволила гостю покинуть квартиру и закрыть дверь на замок снаружи, не потревожив хозяйку.

Раннее субботнее утро задалось: почти чистое от облачности небо серо-голубого цвета начинало подсвечивать поднимающееся над горизонтом солнце, и на востоке цвет неба бледнел от его яркости, выбеливаясь до полной прозрачности, а в окнах, обращённых на запад, отражалась яркая синева. По дорогам неспешно ехали поливальные машины, оставляя после себя мокрые полосы асфальта и радугу, осыпающуюся на мостовую мелкими капельками воды.

В субботу петербуржцы долго спят по утрам, затем они не спеша завтракают и после завтрака ещё долго собираются куда-нибудь пойти или поехать. Поэтому субботнее утро лучше всего подходит для бытовых занятий и поездок – город и магазины практически пусты. Кира решил этим воспользоваться, заехал в гипермаркет и закупил продуктов. Когда он приехал домой, Ваня только встал, шумел водой в душе. Во вторник днём у него самолёт в Сочи, сын ждёт этого события с заметным нетерпением, осталось всего три дня.

Кира подумал, насколько несправедливо устроены внутренние часы человека. То время, когда требовалось ждать, – к примеру, две недели до получения груза с новым товаром, или месяц до рождения дочки, или последние часы до прихода нового года – этого всего приходится дожидаться с нетерпением, напряжением; эти часы, дни и месяцы кажутся далёкими, как противоположный берег Балтики. А уже прошедшие месяцы и даже годы казались промелькнувшим мигом, незамеченным, не отмеченным, ничем не запомнившимся, и это так и есть, только фото в компьютере, в «контакте» и «фейсбуке» напоминают о безнадежно ушедшем времени. Отчего такая несправедливость?

Он под аккомпанемент своих мыслей приготовил царский завтрак, омлет-фритатту по-итальянски: в ход пошла и свежая ветчина, и залежавшиеся в холодильнике сосиски, он обжарил всё с помидорами, добавил зелень, залил яйцом и сверху натёр сыру погуще. Ваня появился на кухне с влажными волосами, привлечённый вкусным запахом еды.

– Привет, – поздоровался сын, с некоторой подозрительностью глядя на отца. – Чего это ты сегодня так рано?

– Салют! – весело ответил Кира любимым приветствием друга Витьки. – Сегодня чувствую себя получше, видно поэтому не хочу валяться в постели. Садись завтракать.

– Тебя там не оставили валяться? Там, где ты ночевал? – обжигаясь фритаттой, поинтересовался Ваня.

– Не торопись, что ты набросился, как крокодил, пусть подостынет немного, – выстроил паузу из слов Кира, а потом ответил ему. – Там, где я ночевал, я сам не остался, потому что там мне нечего делать, а не только оттого, что не хотелось валяться. Ты чего напрягся? Давно один дома не оставался?

– Мне-то что? Твоё дело. Даже хорошо, что домой не водишь.

– Вань, она просто знакомая девушка. И больше ничего.

– Девушка? Молодая, что ли?

– Ну чего ты привязался? Просто хорошая знакомая. Молодая, если тебе так интересно. Хотя это с какой стороны посмотреть. Тебе она показалась бы старухой, по себе знаю. Когда я в институте учился, нам старшекурсницы казались жутко старыми, девушки всего-то года на три старше нас.

– Ладно, мне всё равно. Хоть квартира у неё своя, и ладно, – пробурчал сын.

– Вот и договорились. Витамины пей вместе со мной. Врачи говорят, в наше время все жители больших городов, особенно если они занимаются спортом, в особенности – прыжками в высоту, постоянно должны принимать витамины, не только зимой и весной. А если хотят научиться играть на гитаре, тогда тем более. Возьми с собой в Сочи упаковку. Только не забывай пить.

– Ладно, – улыбнулся Ваня и обратил внимание, как отец с некоторым отвращением выпил женьшень. – А эта настойка у тебя от чего?

– Точно от какой-нибудь гадости. Не может ведь она от чего-нибудь хорошего быть, правда? – подмигнул ему Кирилл.

Весь день, не запланированный никакими делами, маячил впереди. На работу Кира ехать не собирался, наконец-то надоела ему работа. Смотреть телевизор он не любил. Провести день дома, сидя на диване с планшетом, или в бесцельных разговорах с тёщей и Машей – не хотелось. Подумал и решил позвонить Палычу.

– Девушка тебе попалась с хорошей любовью, слышу. Поправил здоровье? – сразу заявил ему Михал Палыч.

– Откуда ты всё знаешь дорогой дедушка, ума не приложу, – весело ответил Кира. – Меня бы научил сокровенному знанию, что ли. Например, откуда у тебя мой сотовый, его в медкарте нет, я вспомнил. Научи по-родственному. Или слабо?

– Сокровенному тебя учить пока рано, не дорос. До конца не поверил. Завтра проснёшься с болезнью своей в голове, забудешь свои шутки-прибаутки. Снова подумаешь: брешет родственник.

– Послушай, Палыч. Можно сегодня с тобой ещё поговорить?

– О чём?

– Обо всяком, не обязательно про эту шакти-силу, или женскую любовь, ты много всего такого наговорил, чего я недопонял или успел забыть. Мне больше про жизнь интересно, а ещё – откуда друг многое знал, чего знать не мог. Угадать ему было сложно. Вот об этом много вопросов.

– Поговорить можно. Отчего не поговорить. Пока время у меня есть. Только торопиться теперь надо, боюсь, маловато осталось.

– Как – маловато? Ты ведь у нас бессмертный почти, как я понял. Или сломался вечный механизм? Вечное тоже ломается? Или на меня намекаешь?

– Всё смеёшься. Ладно, не обижаюсь я на тебя, молодого и глупого. Катюша, половинка моя, силу теряет. После всего, что я тебе, неразумному внуку, уже рассказал, что это означает?

– Умирает? – расстроился за старика Кира. – Сочувствую.

– До конца ты ещё не понял, – в его голосе проскользнуло разочарование. – О нас, о таких как мы, говорят: любили друг друга и умерли в один день. Она соберётся уходить – и мне пора настанет. Мы только вместе жить можем, потому и уйдём вместе. Двигатель у нас общий, и только для двоих вечный. Мы для этого с ней в Петербург приехали. Но тут я тебя почуял, помочь захотелось по-родственному. Повезло тебе, хотя сам ты этого ещё не понял.

– Понял я, понял, – рассмеялся Кирилл. – Волшебства твоего не переварил, а вот то, что ты меня нашёл – я сейчас с огромной радостью понимаю. Потому что с тобой интересно. Давненько мне так интересно не было.

Кирилл пригласил старика в небольшое уютное, давно облюбованное кафе недалеко от одного из своих павильонов, на Петроградке. Он тут частенько обедал. Еда почти домашняя, цены невысокие, обстановка тихая, можно посидеть-поговорить не спеша, никто не помешает. От предложения заехать за ним Палыч отказался, сказал: недалеко мне, сам доберусь.

Палыч долго изучал меню, выбирал еду тщательно, заказывая, приставал к официантке с вопросами. Он и ел так же вдумчиво, медленно, с какой-то осторожностью. Казалось, что он не хочет причинить вреда еде в тарелке. Ложку он тоже как будто боялся обидеть, настолько аккуратно с ней обращался. И вилкой пользовался, как ложкой – осторожно, будто боялся укусить, слизывая с неё еду сбоку. Глядя на него, Кира не мог себе представить человека, о котором он сам рассказывал: ведь Палыч говорил о себе как об энергетическом вампире, питавшемся силами девушек и женщин. Эти два разных образа настолько не пересекались между собой, что Кирилл в очередной раз засомневался: старик хороший рассказчик, плюс к тому дальний родственник, но вот его вера в чудеса не привлекала, несмотря на собственную глубокую убеждённость.

Сам Кира, хотя не очень давно и весьма плотно позавтракал, с удовольствием употреблял фирменную местную солянку, и ещё его поджидал жареный бок ягнёнка с печёной картошкой и артишоками. Хорошая еда как бы предполагала такую же «вкусную» беседу с интересным человеком, Палыч в их прошлые встречи намекнул на множество разных непонятных пока явлений и загадочных событий.

– Расскажи мне, Палыч, откуда это? Избранность, про которую ты рассказываешь, если она есть. Предположим, я поверил, но откуда она взялась? Какая у тебя миссия?

– Нет никакой избранности. Если бы мы были кем-то для чего-то избраны, мы бы не были простыми людьми. Не оставались такими всю свою жизнь и не уходили такими же дальше. Вот ты – средний, хоть далеко не глупый мужчина, но всё-таки не гений. Я – тем более, я простой рабочий, упорством пробившийся в маленькие начальники, к тому же мне повезло, время было особенное. Большевики. Война. Выкосило многих умников, вот я и пригодился. Жена моя обыкновенный библиотекарь. Других, что доводилось мне встречать, я тоже не назвал бы выдающимися, разве только одна парочка, про них после тебе расскажу. Я думаю: если избранный – значит для какой-то миссии, так? Но не вижу я в себе никакой избранности, никакой особой миссии, никакого специального предназначения. Потому называю нас не избранными, не посвящёнными, а просто особенными. Правда, про тебя не знаю, может и предначертано тебе что-то.

– Только, чур, не Голгофа, – шутливо отмахнулся Кирилл. – Но тогда что это? Мутация?

– Вероятнее всего. Возможно, мы наследники каких-то древних родов, обладавших особыми свойствами и способностями получать чужую энергию. Могло же так случиться, что этот особенный ген постепенно мутировал до нынешнего, того, который есть у нас с тобой, поэтому теперь энергию мы можем получить только от противоположного пола, причём только в любви. Я думал над этим, долго думал. Ответа нет, когда-нибудь наши потомки – должны же быть у нас любопытные потомки – дождутся прогресса науки и раскроют, откуда в нас взялось это чудо.

– А что если это нечто космическое, неземное?

– Вечно вас, молодёжь, тянет на каких-то инопланетян. Ради чего они вам сдались? Нет, я думаю, нет никаких инопланетян. Хотя, … если вдруг, …что это лично для тебя меняет?

– Ну, мне это было бы важно. Для науки, возможно, тоже.

– Ты говоришь сейчас как идиот. Много мне их попадалось за мою жизнь, с революции ещё. Теперь тоже множество таких откуда-то повылазило. Как будто знание о том, что ты потомок инопланетянина, враз может вылечить тебя от ущербности мозга! Займись собой сам, чего ты на чудесные инопланетные гены надеешься? К тому же неведомо, чудесные ли они на самом деле. И вообще: это не счёт в банке, с какой стати на него уповать, как на миллионное наследство? Ей-богу смешно. Я вот простой рабочий, а книг разных прочёл, в себе разбираясь, тонны. Философию и эзотерику, физику, химию и биологию, попытался всё понять. Эта особенность – не то же самое, как в лотерею выиграть; случайности тут никакой нету, кроме случайности получения странных генов и закономерного приобретения в прямой связи с этим неких особых свойств. Потому я говорю: особенные мы. Особенные! Ты не волшебник, не маг, не джинн Абдурахман ибн Хаттаб, ты простой человек, у которого в какой-то хромосоме затесался необычайный, содержащий в себе удивительные признаки особый ген. Всё!

– Тогда я вообще мало что понимаю. Случайный наследственный признак, непонятно откуда, неизвестно, как мог появиться и для чего закрепиться. Рудимент, оставшийся от древних амазонок. Ладно, этого ты не знаешь. Тогда проще вопрос. Для тебя проще, потому что мне, куда взгляд не кинь – везде тёмный лес. Откуда друг мой Витя узнал кое-что из будущего, если узнал, а не угадал?

– Конечно не угадал. Увидел, вспомнил, – уверенно заявил старик.

– Что вспомнил? И где мог увидеть?

– Вспомнил во время медитаций и занятий духовной практикой. Он этим увлекался, да ведь? Ничего ему угадывать не пришлось. Сосредоточился, вспомнил, что с ним было. Не всё-всё, как в одном глупом кино, но зато самое важное. Всё редко кому дано видеть. Вангу ты сам вчера упоминал, она как раз из таких, уникум. Ты говоришь, близки вы были с другом твоим, как братья. Именно близкие как раз первыми видятся и первыми помнятся.

– Да чего ты темнишь, дед? Как можно вспомнить то, чего ещё не было? Он что, был ясновидящий? Я же тебе говорил про моё отношение к таким прогнозам.

– Сам спросил: откуда друг твой знал? Если повезёт – ты не только друга своего особенного, как я, ты и жена моя, ещё других увидишь, и ещё много удивительного узнаешь. Я самоучка, потому у меня красиво и просто не получится тебе всё объяснить. То, что пространство и время искривлённые, хоть это тебе известно, учёный ты человек?

Кирилл кивнул утвердительно, хотя не очень понимал, при чём тут искривление какого-то далёкого пространства – в нашем мире всё даже излишне прямолинейно.

– Тогда ещё раз про твой вопрос. Особенный, если конечно он готов увидеть и хочет увидеть, может вперёд заглянуть, а хорошо подготовленный – довольно далеко. Даже простым, неподготовленным людям осколки достаются. У тебя наверняка случался эффект фантомной памяти, ещё его dИjЮ vu называют. Когда тебе казалось, будто что-то очень похожее уже однажды в твоей жизни было, прям-таки до мелочей совпадающее. Иногда ты угадывал, что дальше произойдёт: сын уронит кусок торта, раздастся звонок в дверь; в момент созерцания заката и полного душевного спокойствия приходила внезапная необъяснимая тревога, и ты знал заранее, что случится завтра, причём точно знал, хотя тебе никто не рассказывал и по радио не объявляли. Многие знакомы с дежавю, это кажется людям забавным, нелепым, случайным совпадением, чем угодно. Но никто не предполагает, что в этот момент они просто догнали собственную, настоящую жизнь. Это не воспоминания, это наступило их реальное будущее. Воспоминание об этом ты раньше получил, а событие только-только наступило.

– Откуда получил? Кто мне его из будущего прислал, если меня там ещё не было?

– На самом деле всё просто. Вселенная подвижна, случайно могут совпасть какие-то процессы, каждый из них ничтожен и нисколько не влияет на общее мироустройство, но конкретно для тебя суммирующий эффект всех этих мелких факторов приводит к перескоку квантов информации из одного витка кривой времени – в другой. Ты узнаёшь о будущем, но неподготовленный этой информацией воспользоваться не может до той самой поры, пока не наступит момент события. Люди не осознают, что это настоящие обрывки их реальности, что это не воспоминания о чём-то похожем. Они пытаются предположить, что подобное когда-то с ними происходило и просто-напросто забылось, а теперь вот отчего-то внезапно вспомнилось. И сильно ошибаются! Ровно наоборот ошибаются: на самом деле это не воспоминания из прошлого, это знания о будущем! Люди догоняют во времени тот момент своей жизни, когда это произойдёт.

– Дежавю у меня бывало, у жены бывало, у многих бывает. Что это означает, даже с учётом искривления времени? Любой может «заглянуть за поворот»?

– Информация случайно может достаться любому человеку. Это проявление принципа неопределённости. Но повторяю: намеренно её сможет увидеть только подготовленный; оценить и проанализировать сможет только подготовленный. Очистить сознание от шелухи, отрешиться от мира, для этого нужна медитация. Однако только такой гений, как Ванга, умела видеть далеко вперёд по спирали времени, на несколько витков и несколько поколений.

– Хорошо, дежавю, фантомная память о будущем – это круто! Хотя по-прежнему непонятно. Но ты мне ещё сказал, будто друг мой ушёл. Ты на что намекал: он сам себя?

– Что ты, боже упаси! Особенные не умирают в общепринятом смысле, мы или уходим, или возвращаемся. То есть для окружающих, конечно, мы умираем, потому что в этом месте времени нас больше не будет. Думаю, что с другом твоим я не ошибся. Он не ушёл, конечно – неопытный, молодой совсем, вряд ли готов был уйти. Он вернулся.

– Вот тебе раз! Ещё понятней стало. Говори, пожалуйста, яснее.

– Яснее сложно. Но если упростить – назад он вернулся, к своему началу. Он ведь не простой смертный был, а особенный. Что увидел он во время своих медитаций, какой картины будущего не выдержал – этого мне неизвестно. Видимо, что-то нехорошее про себя, и ещё про тебя, раз он тебя предостерёг, а сам решил попробовать исправить, причём сразу. Мог бы и потерпеть сколько-то, по-хорошему если. Мудрости набраться и знаний. С молодыми часто так бывает: торопятся куда-то, будто спешкой можно проблему разрешить. Не понимают, что гораздо правильнее не спеша во всём разбираться.

– Стоп-стоп-стоп! – запротестовал Кира. – Не дури мне голову. Она у меня давно задуренная, говорил мой деда Коля. Ты мне тысячу и одну ночь рассказываешь, только в сказке намного понятней. Как можно исправить то, что уже произошло? Он что, бог?

– Ладно. Попробую ещё раз почти сначала. Высшая мудрость особенного – понять конец своего витка, ты можешь для упрощения это понимать как невозможность дальнейшего развития, как окончание своего биологического существования. У множества людей закат разума наступает быстрее физического конца, тело продолжает существовать, есть, пить, говорить, делать вид мыслящего и разумного. У нас – наоборот. Особенный понимает, что начался закат тела, обычно чувствуют разделение тела и разума, я с недостатком энергии начинаю это чувствовать, моя Катя меня больше не подпитывает. Тело без разума – плохо, но разум без тела ещё хуже. Это тебе не «вечное сияние чистого разума», это катастрофа. Кванты твоего разума разлетятся по вселенной, рассеются космическим ветром – и всё, больше тебя не будет. Никакого. Потому особенный, почувствовав конец витка, уходит.

– Memento mori? В море? – глупо пошутил Кира. Умные слова катастрофически кончались.

– Уходит в ту точку времени, куда захочет уйти. Конечно, если он достаточно для этого мудр, об этом поговорим после. Так вот: если особенный накопит достаточно энергии, то разум его возвратится назад, в любую задуманную им точку его временной петли, туда, откуда он сможет лучше, глубже, правильнее развиваться. То есть продолжить с того момента, исправляя в основном свои собственные ошибки, лишь иногда, косвенно, – чужие. А если молод и энергию копить не научился – тогда возвращается. В самое своё начало возвращается. Он начнёт свою жизнь вновь, «с нуля», практически с самого начала.

– …То есть как?… начать заново?

– Да, заново начинают те особенные, кто мудрости не постиг, кто не готов к уходу в определённую точку. Когда энергии на возврат хватает, а мудрости недостаточно, то есть его шакти разбалансирована. Когда нет ничего – ничего не останется, если ты ещё не понял. Самые крохи. Лишь самое важное. Вот именно поэтому я считаю, что друг твой, скорей всего, не ушёл, а вернулся. Видеть далеко вперёд он научился – значит, знал, как правильно уйти. Но вряд ли он научился переходить, куда захочет – значит, его уделом было возвратиться туда, куда колесница доставит. А она доставляет в начало.

– … Колесница?

– Колесница – это не повозка, это я для себя придумал такое условное название. Это сила, что перемещает кванты с информацией нашего разума по спирали времени. Достаточно мудрости управлять этой силой – вернёшься куда захочешь. Мало – попадёшь туда, куда доставит, в самое начало своего существа.

Палыч продолжал говорить, не обращая внимания на растерянность Кирилла. А у Киры все слова почему-то разом кончились. Он сидел над картошкой с ягнёнком, будто не понимая, как его едят, но на самом деле мысли витали далеко от всего этого: от этого ранее настолько обычного, почти родного места, мысли умчались куда-то от этого стола и от этой кафешки, вдаль от этого знакомого города и привычной ему планеты. Дед заметил его выпадение из реальности:

– … Ну так что? Ты мясо будешь своё доедать, остыло совсем. Попросить подогреть, я сейчас официанта позову.

– Нет-нет, спасибо, – слегка очнулся Кирилл. Услышанное хотелось расширить, повторить, чтобы лучше понять. Мыслей хватило только на лёгкий сарказм, их оказалось недостаточно даже для неверия. – Лихо ты завернул: то есть возможна вторая попытка?

– Точно не знаю, – задумался Палыч, и Кириллу сразу стало немного легче: все услышанные сегодня чудеса мешали ему, не вписывались в привычную картину мира. Однако Палыч, подумав, завершил несколько неожиданно. – Скорей всего, и третья возможна, и четвёртая, и десятая – точно не знаю.

– Откуда же ты это знаешь? – обалдело спросил Кира.

– Встречал, – коротко ответил старик. – Наших встречал. Повезёт – и ты встретишь, интересные они люди, мне многое эти встречи дали. Тебе надо готовиться. У тебя точно должна быть вторая попытка. И третья, и даже десятая, быть может. Только придётся поработать. Многому научиться.

– Ни фига себе, – ему хотелось ещё о чём-то спросить, о чём-то важном, но вместо этого он ляпнул очередную глупость. – Тогда выходит: все главные богачи – этакие перемещенцы по оси времени? Ты, как попадёшь в весну девяносто восьмого, накупи долларов подешевле, осенью страшно разбогатеешь.

– Да уж, ничего другого от человека из торговли не услышишь. Зачем нужны деньги? Про себя вспомни. Жену с их помощью спасти – так ведь деньгами не спасёшь. Песни петь ты прекрасно мог без денег. Женщин любить можешь без денег. Еда вкусная и путешествия далёкие тебе молодости и здоровья не принесут. Половинку твою недостающую, колдунью твою деньги не интересуют, ей так же, как и тебе, любовь нужна. Только любовь. Да и никакое это не перемещение на машине времени – это перенос квантов информации по стволу времени, с одного витка на другой. Очень немногих квантов. Для полного переноса нужно слишком много энергии, не знаю даже, где столько можно взять.

– Стоп-стоп-стоп! – поднял вверх руки и взмолился Кирилл, сейчас лучше ничего не придумалось. Мозгу требовалась разгрузка, пауза. – Подожди пока про кванты. Всё, хватит на сегодня. Загрузил ты мою коробочку с верхом. Мне сейчас очень важно осознать: друг мой с нами и лично со мной попрощался, потому что знал, что уходит? Или возвращается? Но не сказал, чтобы мы его не приняли за психа?

– Конечно. Он как будто пропал. Сам обставил всё таким образом, будто исчез. Этот способ наши чаще всего используют, чтобы людей не напрягать. Мы с Катюшей тоже как-нибудь пропадём.

– Всё! – остановил деда движением руки Кирилл, как будто физически оттолкнул новые сложные для себя знания. – Давай в другой раз продолжим, а? Мы ведь с тобой ещё встретимся? Расскажешь как-нибудь попроще и поподробнее? Мне надо всё надо «переварить», внутри себя покопаться. Вдруг я чего-нибудь важное вспомню из прошлой жизни?

Кира вдруг подумал: ему было бы намного легче, если бы он верил в бога. В любого. Во всех божественных притчах практически обязательно присутствует реинкарнация и высшая сила. С такой «подготовкой» и верой в чудеса ему явно легче оказалось бы воспринять новое, до такой степени новое знание.

– Конечно встретимся, и довольно скоро, – улыбнулся дед Палыч. – И в этой жизни, да теперь и в другой наверняка. А сегодня давай ещё об одном. Я хотел было «на потом» отложить, и так мы с тобой долгонько болтали, да думаю – ладно, короткий простой тест напоследок. Раззадорил ты меня рассказом про дефолт девяносто восьмого. Этому вопросу меня один человек научил очень давно, мне понравилось. Для общего понимания, кто ты такой есть на белом свете. Раньше, правда, были немного другие условия, теперь валюта иностранная в моде и цифры стали большие, но суть от этого не меняется. Итак, предположим, тебе дают ежедневно десять тысяч долларов.

– Что взамен?

– Ничего. Рассказываешь, куда тратишь.

– Надо тратить?

– Можно делать всё, что угодно. Хочешь – копи, хочешь – трать, хочешь – дари, хочешь – в дело вкладывай, и так далее. Просто мне рассказывай.

– Это твоя очередная сказка? – задачка показалась намного легче, привычнее, и торговый мозг Киры вдруг очнулся. Теперь, после тяжеловатых для понимания новых знаний, хотелось расслабиться, шутить и веселиться. Хоть бы и задачки решать.

– Нет, это типа как игра в «Монополию», – принял его тон старик. – Только игрок один – ты.

– А в чём прикол?

– Нет никакого прикола. Тьфу, что за слово такое придумали никчёмное, ничего не означает.

– Или всё сразу, – засмеялся Кирилл. От простых и понятных слов ему стало намного легче.

– Объясняю ещё раз. Тест – это для моего понимания. Вообще о существовании разных тестов знаешь? Только этот намного проще. Просто расскажешь, что ты предполагал бы сделать с деньгами, и всё. Дальше не твоя забота, дальше я сам разберусь.

– Сколько дней рассказывать? Или можно сразу?

– Пожалуйста. Хоть за сто лет. Только чтобы я понял, куда ты каждый день станешь полученные доллары девать.

– Отлично. Записывай. Ежедневно мне на карточку сотню, остальное перечислять по списку. Списка у меня сейчас нет. Сегодня можно на адрес «Сахаровского центра», завтра Лёхе Навальному, ещё можно фонду «Династия», потом расскажу про остальных.

– Отчего сотню себе?

– Жить. Хотя знаешь, с сотней я, пожалуй, погорячился. Куда мне три тысячи баксов в месяц, только пузо наедать. У меня и своих денег скоро будет полно. Может полтинника за глаза хватит? Хотя, … Ване и Маше по пятьдесят – как раз сотня выйдет. С учётом моего неизвестного состояния здоровья. А мои личные сбережения тогда останутся на чёрный день. И что дальше? Какой у тебя интерес, Палыч? Наверное надо было оставить сколько-то для цыганки-колдуньи? На её поиск, обхаживание, то-сё. Так, что ли?

– В общем, интереса к твоим валютным достижениям у меня больше никакого нет – отмахнулся Палыч. – С тобой всё ясно. Ты хоть и торгаш, но бессребреник ещё больший, чем я, даже на исследования не оставляешь, но это как раз истекает из твоего образа мыслей, тут всё логично: в исследованиях ты ничего не смыслишь. Деньги в любви ещё никому не помогли, самая бесполезная вещь для любви – деньги. Не помню, кто сказал: деньги нужны только затем, чтобы не замечать их отсутствия.

– Стругацкие. Мысль для идеальных условий правильная. Но у нас Россия, дед. Сам знаешь, сегодня тихо, а завтра наступит лихо, из танков начнут стрелять. А то ещё хуже. Болезнь. Не дай бог – редкая. Лекарства мы сами делать не умеем, лечение дорогое. Не всем ведь может женщина помочь, вообще пока не знаю – помогает ли твоё особенное лекарство. Однако я рад, что мы встретились с тобой, любопытный ты человек. С тобой почти как с моим старым другом Витькой интересно разговаривать. Кстати, раз о деньгах разговор зашёл. Твоей супруге Катерине помощь не нужна материальная, на лекарства хотя бы? А то у меня скоро много денег лишних образуется, вкладывать пока некуда.

– Нет, дорогой внучек, спасибо. Лекарства от исчерпания космической энергии человек ещё не придумал. Вообще человечеству неизвестно про эту силу, да и я не знаю, какое средство нужно для поддержки этой силы. Просто-напросто закрылся канал, и всё.

– Какой канал? Энергетический?

– Давай-ка мы с тобой это на другой раз оставим. Есть ещё время. Ты пока практикой займись. Cherchez la femme, правильно сказали французы, хоть и по другому поводу. Хотя… кто знает, где, какой и у кого случился повод…