Текст книги "Принцип неопределённости. роман"

6

Так прошло два месяца. Кира потихоньку привыкал к старой жизни один на один с сыном, без растрачивания сил на женщину, но и без энергии, которую она ему давала. Теперь разве что прежних ежедневных торговых забот не хватало для восстановления прежнего status quo, их пришлось заменить музыкальными упражнениями. Он по совету Шуркиной матери нанял себе преподавателя вокала, это занимало вместе с дорогой три часа в день. Он разминал пальцы клавишами и струнами, это ещё четыре. Купить продукты и приготовить еду – ещё пара часов, в это время он слушал разную музыку, иногда насильно, ту, что никогда в обычной жизни не слушал – просто для расширения кругозора. Пройтись погулять и поразмыслить – час-полтора, то есть в сумме оставалась ещё куча невостребованного времени. Расходовать оставшееся на Машу с тёщей или пустое сидение в Интернете не хотелось, и он начал посещать спортзал: минут сорок тренажёров, полчаса велосипеда или беговой дорожки плюс бассейн. Такая нагрузка хороша любому человеку, если это простой человек, а не особенный, ускоренными темпами потребляющий внутреннюю энергию и слабеющий без внешней подпитки. Начала проявляться прежняя болезнь: слабость и волчок в голове со своим «вжи-вжик», спортзал пришлось бросить.

Иногда звонила Ольга, продолжала рассказывать байки о своём чудесном муже.

– На самом деле всё временно, – раздражённо сказал он ей во время такого сеанса связи. – Всё и всегда временно. Завтра, через год, через пять может стать по-другому. Но проблема и в этом, и не в этом. Станет по-другому – никакая это не беда. Беда в том, что ты сама станешь за это время другой, все станут другими, и я в том числе. Тебе ещё много удивительного предстоит узнать.

– Не пугай меня. Я всегда верила в браки. И с моим характером это бы удалось с первого раза. Я всегда честно выходила замуж. Ральф – верный по природе человек, добрый, лояльный, терпеливый, не пустозвон. Мечтающий о тихой семье, о доброй и понимающей жене. Нет ничего в жизни важнее, чем семья. О такой семье я мечтала с детства. Я всё время пыталась своё счастье построить, но Диме я была нужна с жильем, красивый робот с приклеенной улыбкой. Олегу я нравилась как женщина…

– А меня ты в какую ячейку памяти разместила, куда приколола булавочкой мою засохшую мумию? – прервал он её тираду.

– Тебя я полюбила. Наши отношения меня сильно расклеили. Я себя возненавидела за то, что стала сомневаться в своём желании уехать из страны, где у меня никогда ничего не получалось. Я потеряла папу-Женю, мать меня не понимала, все мужья и мужики сволочи, куча свинской работы за копейки. Эти президенты, депутаты, продажные бизнесмены, войны, телевизор проклятый – ненавижу, не хочу больше ничего этого видеть.

– В который раз любовь проиграла… Бедная Джульетта, упокойся с миром! – самому себе тихо сказал Кирилл, и Ольга его не услышала, продолжала говорить о муже.

– Хорошим отношением к Ральфу можно хотя бы успокоить совесть. С ним легко жить. Он меня уважает, этого мне не хватало с детства. Считай меня клушей, но я мечтала быть домохозяйкой. Я сейчас изучаю арабский только ради Ральфа. Мне арабский не нужен, легко можно обойтись немецким и английским. Просто чтобы ему помочь.

– Давай, помогай. Будет что вспомнить.

– Будет. Всё будет хорошо, – повторила она, как заклинание.

– Твоя несменяемая цель – беззаботная жизнь? Вот у меня сейчас именно такая жизнь, абсолютно беззаботная. И что я тебе скажу: мне не нравится эта беззаботность! Я тебе уже раньше говорил, что не помню не только многих месяцев и дней, я каких-то годов целиком не помню! Вот был какой-нибудь две тысячи десятый, он реально был. Седьмой – помню только потому что у меня жена тогда умерла. А десятый не помню. Не случилось в том году ничего, ни-че-го, – повторил он по слогам. – Поэтому получается – не было этого года, его будто у меня украли. Я как будто жил, ел, пил, говорил, работал, о чём-то беспокоился, тревожился, не соглашался, сомневался, спорил о чём-то, может быть даже радовался и веселился. Но я этого ничего не помню! Значит – ничего не было!

– Так девяносто девять из ста может сказать! Это не означает, что мир остановился. – Ольга повторила тезис брата Лёшки, как будто присутствовала при их новогоднем споре.

– Мне нет никакого дела до этих девяносто девяти! Я сам, лично я хочу жить так, чтобы получалось помнить о прошедшем времени так, как я помню прошлый год. Просто оттого что будущего остаётся всё меньше и меньше. Мне о будущем думать не приходится и не хочется. Я могу не дожить до этого будущего. Время не смотрит на наши часы, оно само придёт и разберётся. Жаль одного: как правило, для чего-то важного будет слишком поздно.

– Я знаю, – внезапно согласилась она. – Всегда кажется, что самое страшно уже позади. Но надеяться на лучшее мне всё равно никто не запретит. Даже ты.

Позвонил и поздравил с наступившим новым годом доктор Андрей, спросил: как здоровье? Хорошая у него вышла шутка, даже целых две: поздравить с Новым годом в преддверии мужского праздника, и вторая про здоровье. Что Кира мог ему на это ответить?

Что ему требуется неведомая науке энергия шакти, без которой он теряет силы?

Что он в отчаянии попробовал воспользоваться советом Палыча и через Сеть познакомился с женщиной, жаждавшей, по её мнению, того же, что и он, то есть тривиального животного секса?

Что после этой мимолётной связи понял, насколько это непохоже на то, что ему требуется? Даже наоборот – никак не требуется, такие связи добавляют не сил, а отвращения к жизни.

Поэтому ответил: хорошо, спасибо дружище. Всё в порядке. Лёгкие признаки болезни есть, но жить можно. Андрей посоветовал съездить на курорт, промыть внутренности нейтральной минеральной водичкой, погулять в горах, продышаться озоном, сделать курс массажа, в общем, делать простейшие физиологические процедуры, помогающие буквально всем. Да-да, хорошо, попробую. Тебя тоже с наступающим Новым годом, – ответно пошутил Кира, а про себя подумал: всем людям помогает, а вот мне, уродцу рода человеческого, не поможет.

Андрей, словно почувствовав недоговорённость, какую-то тайну, предложил встретиться, будто бы отметить давно пришедший год. Если не хочешь у меня в больничке, давай по старинке, пивбар или кафе – на твой выбор, – предложил он. Ничего плохого во встрече со старым приятелем не виделось, и Кирилл согласился, хотя новогодние праздники давно прошли, скорее уж надо 23 февраля отмечать или наступающий 2016-й, хотя как раз это не принципиально: некоторые «наши люди» любой день отмечают, как последний в их жизни праздник.

Всё время «после Ольги» он пробовал сторонние, альтернативные способы пополнения энергии, – те, которыми поделился с ним Палыч.

Он интересно выглядел на детских спектаклях, одинокий взрослый мужчина среди родителей с детьми: Маша сходила с ним лишь однажды и от дальнейших походов отказалась, ей детские спектакли были неинтересны. Поэтому он ходил один, выглядело это слегка глуповато, но не с соседской же дочкой ему ходить по детским театрам! В цирке намного демократичней, и он даже попытался заделаться цирковым фанатом, однако ходить раз в неделю на одно и то же представление не казалось ему разумным.

Оказалось, легче стать заядлым театралом, и он стал им, выискивая в программках театров комедии и мелодрамы. В театр он ходил не реже раза в неделю, а то случались и два похода, если отзывы о комедиях были смешными, или ему самому нравилось их воздействие на организм. Правда, сил всё это добавляло не очень много. Как понял для себя Кирилл – время, проведённое на театральной комедии, детской площадке или на мелодраме в кино, давало ровно столько энергии, сколько длился спектакль, сеанс или представление. Почти сразу после окончания начинал возмущаться и жужжать внутренний вихрь. Добавить значимое количество энергии шакти оказалось возможным только с женщиной.

Накануне назначенной встречи с приятелем Андреем он вдруг вспомнил о коробке, в которую специально для таких случаев – для подарков – отложил разные электронные штучки. Залез в кладовку, достал и перебрал: вот, кажется, этот GPS-трекер вполне подойдёт как новогодний сувенир. Если самому доктору не понадобится – детям отдаст или передарит какому-нибудь знакомому туристу. Он открыл коробку и внутренне выругался: не догадался сразу скомплектовать флэш-памятью, вот дубина! Торговал этими гаджетами столько лет, и вот, эту тривиальную мелочь упустил.

Тут же всплыли подробности этого упущения – во всём была виновата девушка, которую он встретил на шоссе накануне ночью. Не о потенциальных подарках думал Кирилл, собирая эту коробку, он был очарован, околдован бронзововолосой голубоглазкой и находился в предчувствии новой встречи. Вот и сейчас она моментально воспользовалась его воспоминаниями, его внутренним замешательством, и уже почти как наяву стояла перед глазами.

Он сильно встряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. Кира создал маленький воздушный вихрь своими длинными волосами: он перестал стричься по просьбе Ольги, и за полгода его патлы отросли до неприличной для обычной жизни длины, однако в музыкальной рок-н-рольной тусовке, куда он собирался возвращаться, вполне годились. Что ж, – подумал Кирилл, – придётся по дороге забежать и купить карту памяти в первом попавшемся салоне сотовой связи.

Так он и сделал. Едва выйдя из метро, увидел белое куриное яйцо на красном фоне – вывеску одного из операторов «большой тройки». И первое, что он увидел, войдя внутрь, – знакомое лицо, тонкую смесь Востока и средней полосы России: оказалось, здесь работает старшим продавцом его добрая знакомая Динара.

– Динара, милая девочка, ты как то самое ружьё из пьесы, – радостно улыбаясь, приветственно сказал ей Кира.

– Какое ружьё? – не поняла она.

– Ну, если в пьесе на стене висит ружьё, значит обязательно выстрелит. Раз ты на свете есть, значит, обязательно встретишься. Хотя наш Питер не самый маленький город.

– Ты меня честно не искал? – недоверчиво спросила она. Непонятно, какой тайный смысл она вкладывала в этот вопрос: проверку произошедшей случайности или надежду на неслучайность?

– Самому в это сложно поверить: просто зашёл в первый попавшийся салон, а тут ты, – улыбнулся Кирилл. – Угадал с одного раза. Приятно тебя видеть, честно. Как вы поживаете?

– Мы? Никак. Я поживаю. Вадика опять выгнала, на этот раз окончательно. Красивый, но подонок. Не хочу. Всю жизнь не хочу маяться. Его не исправить. – Кира помнил, что Динара решительная и умная девушка. Вот вам, пожалуйста, ещё одно подтверждение.

– И как ты теперь? – он не имел в виду ничего особенного, просто спросил, без задней мысли, но девушки определённого возраста понимают всё гораздо более однозначно.

– Так и живу. Сама. Постоянного друга нет, да и непостоянного, в общем, тоже. Если честно… Скопила на первый взнос, тебе спасибо, совсем немного пришлось добавлять к моему «выходному пособию». Взяла квартиру в ипотеку. В Девяткино, там самые доступные, потому что далеко. Хотела на Дунайском студию купить, считала-считала, и так и этак – не выходит, побоялась не потянуть. Дорого, хоть и кризис.

– Что ж ты не позвонила? Где тебе большая разница, мне раз плюнуть. Я бы тебе дал. Не подарил, а дал без процентов лет на десять, потянула бы.

– Я думала, но… Ты хороший, я знаю. Добрый. Но так тоже нельзя. Разоришься на любовницах, – засмеялась она, а сама внимательно присматривалась к его реакции.

– Не разорился бы, – в ответ улыбнулся ей Кира. – Нет у меня любовниц. Была одна случайная, только это не считается.

– Тогда может быть… не случайно? … я не против. Как захочешь, без обязательств.

От прилива тёплых чувств он неожиданно для самого себя вдруг обнял девушку и почувствовал, как она радостно затрепетала в его объятьях – так радуются возвращению хозяина собаки или кошки, они дрожат изнутри, в них всё клокочет от радости, и эта внутренняя дрожь может быть незаметна снаружи, но её легко почувствовать, когда крепко прижимаешь их к груди.

Динара радовалась: она не могла предполагать, насколько опасной для неё может стать эта случайная-неслучайная любовная связь. А Кирилл обрадовался встрече с единственной оставшейся после расставания с Ольгой по-настоящему близкой ему женщиной. Но он торопился на встречу со старым знакомым, поэтому сегодня ничего не могло состояться, даже ничего целомудренного или мимолётно-романтического.

Они поступили так, как поступают в таких случаях все без исключения люди: обменялись телефонами. Люди так и говорят: отлично, дружище! … или: какая встреча, дорогая! Второпях записывают в телефонной книге: «Дима школа» или «Света подружка Леры», и через пару недель, обнаружив среди контактов этого Диму, с трудом вспоминают, что Дима не приятель по школе, а отец одного из одноклассников сына. И Леру вообще видеть больше не хочется, как и её подружку, потому телефон Светы немедленно стирается.

Динаре, правда, номер Киры с давних пор известен, она его сохранила. Свой новый Динара передала Кириллу звонком. Он тщательно записал, запомнил в телефон этот номер, начав с восклицательного знака, чтобы её имя оказалось выше других, выше первой буквы алфавита:»! Динара». Место выше всех, с тремя восклицательными знаками впереди, по-прежнему занимала Оля, но телефон её безмолвствовал – он давно выключен. Стереть его означало окончательно попрощаться, но к этому Кира до сих пор не был готов. Он купил карточку памяти, чмокнул Динару в пухленькую щёку, и они расстались, каждый со своими надеждами.

Кирилл приятно поболтал с Андреем, действительно по-старому и совсем без внутреннего напряжения: Кира понимал, что доктор ему ничем не поможет, и не нагружал разговор медицинской темой; Андрей захотел встретиться очно, чтобы посмотреть в глаза пациенту. Посмотрел, убедился, что ничего особенно страшного по части его профессии во взгляде пациента не читается, и также не акцентировал разговор на медицине и здоровье. Поговорили о детях, о странном климате этой зимы, о машинах, о кризисе – кончится ли когда-нибудь?

Все разговоры вышли вполне нейтральными, даже тема кризиса; а тему, которой недавно исполнился год – «прохохлов» – Кира тщательно оберегал, не давая возможности этому младенцу выплеснуться на волю вместе с употребляемым приятелями бельгийским бланшем.

Несмотря на страстное желание Динары продолжить их интимные отношения (а может она мечтала и о чём-то большем?), Кира не сразу позвонил ей: теперь-то он знал, что девушке будет плохо от его любовного воздействия. Он мучительно переживал от раздвоенности сознания.

С одной стороны, ему нужна энергия, и получить её он может только в любовной связи с женщиной, Динара в этом смысле близка ему, и он близок ей, так что её любовная сила весьма велика, это не вялая засохшая прана первой попавшейся сексуально озабоченной дамочки.

С другой – Кира понимал неотвратимость отъёма им у хорошей девушки части нужной ей самой жизненной силы, она будет болеть после связи с ним, а лекарства для лечения подобной болезни не существует. Он понимал, что вместо страданий физических начнутся душевные – он не мог тихо и незаметно убивать Динару, довольно с него одной милой Танечки.

Поразмышляв, он решился: придумал попробовать провести эксперимент, попытаться объединить разные виды энергий – вызвать возмущение в этом проклятом энергетическом поле, устроив синергию всех известных ему на этот момент сил – вдруг поможет?

Он составил целую программу: тщательно выбрал свежую, по отзывам весьма слезливую любовную драму, купил балеты в кино. После этого экспериментальный обед в ресторане, где полная темнота – для двоих это очень эротично: не видеть, а только слышать и чувствовать партнёра. Неизвестно, как подействует, но Кира надеялся, что подействует хорошо. После обеда сходить на детский праздник, в котором якобы участвует племянница – как ещё объяснить девушке стремление к детскому смеху, если не близкий ребёнок среди выступающих?

После всего этого можно ехать домой, и постараться быть максимально бережным, стараясь обойтись больше ласками, поменьше физической любви. Как бы устроить, чтобы любовь не затянулась? Люди покупают специальные таблетки для увеличения продолжительности любовной связи, а вот Кириллу неплохо было бы найти какую-нибудь «антивиагру», чтобы поменьше измучить Динару сексом.

Его план сработал на все сто процентов, только почти все эти проценты достались ему. Динара с радостью провела с Кириллом весь целиком распланированный им день. Кино оказалось вполне интересным, в меру слезливым и недосказанным, но по ощущениям – с вполне счастливым концом.

В ресторане, где абсолютная темнота, она никогда не была, и эта новая для неё эмоция тоже сыграла на руку, причём буквально: Динара всё время будто бы теряла вилку и натыкалась рукой на руку Киры – они оба зажигались от этого прикосновения.

Детский праздник для неё был уже явно лишним, она тлела, но мужественно вытерпела до конца представления. В финале, состоявшемся в знакомой съёмной квартире в Колпино, Кирилл попробовал завершить намеченный план длинными, специально затянутыми ласками, но не получилось: девушка к этому моменту оказалась в предельной степени возбуждения, она сама была решительна и активна в постели. Ещё чуть-чуть, и Кира мог бы назвать её любовное поведение насилием. Да, она такая, Динара, смелая и решительная.

– Ты знаешь, я тебя наверное люблю, – сказала она тихо, доверительно, когда всё наконец закончилось. – Необычно как-то люблю, как родственника, как брата, может быть… но люблю. Наверное, это три года работы влияют, я к тебе привыкла. Я тебе благодарна, ты мне помог. Ты мне не один раз помог. Поэтому, наверное. Вообще-то раньше я успела отвыкнуть, что бывают на свете такие люди, как ты, потому и воровала. Но ты хороший, я бы за тобой всю жизнь собачкой ходила, жаль, что тебе этого не нужно. Я не нужна, или вообще никто не нужен? Ты сам хоть знаешь?

– Тут не так всё однозначно, – Кира имел в виду свою личную проблему, о которой не расскажешь женщине, даже замечательной. Даже такой, что только что призналась тебе в любви. – Ты очень хорошая, честно. Я бы мог с тобой, с тобой мне хорошо. Мог с тобой прожить, если бы сильно повезло – возможно довольно долго, лет пять. Мне самому жаль, что не получится. Не из-за тебя – из-за меня.

– Ты что, не хочешь детей? Ну и не надо!

– Нет, не угадала. Я не против детей, – он провёл рукой по её большой крепкой груди, к такой обязательно нужно приложить ребёнка, это не маленькие, почти незаметные Олины холмики. – Дело не в тебе и даже не в моём желании. Дело в моём здоровье. Не хочу обязывать собой никого, стать не опорой, а обузой. Тем более тебе. Ты очень славная. Я тебя тоже люблю как сестру. Как младшую сестрёнку. Так что у нас с тобой инцест, дорогая моя девочка.

И он нежно, как только умел, целовал Динару в щёки, в глаза и в губы, везде. Девушка откликнулась, ответила ему, но его подлинная нежность дано закончилась, прошла, оказалась растрачена на другую, и Динара почувствовала, умные женщины как-то умеют это чувствовать. Приятно иметь дело с умными: она за остаток вечера ни в чём его не упрекнула и больше не возвращалась к этому разговору. Хотя наверняка догадалась, что это их последний вечер и последняя встреча.

Она поняла только что, а Кирилл знал заранее: он приказал себе ещё до сегодняшней встречи, что встретится с девушкой один-единственный раз, что он больше не будет мешать Динаре жить. Нет у него лишних прав на чужую жизнь, это своё право он давно перерасходовал. Прощаясь, снова сказал ей то, что уже говорил полгода назад:

– Тебе обязательно повезёт, ты будешь счастлива. У тебя всё ещё будет.

За милой болтовнёй, как бы между прочим, он в этот день узнал, в каком банке Динара взяла кредит. Номер её ипотечного счёта выяснить оказалось проще простого – какая может быть банковская тайна, если приличный мужчина знает не только полные данные заёмщика (включая паспортные данные и адрес временного проживания), но и предлагает внести на этот самый счёт приличную пачку живых денег, остро не хватающих теперь почти любому банку. Кирилл внёс за Динару остаток стоимости её квартиры – на банкирском жаргоне это называется «тело кредита» – деньги по его личным меркам совсем небольшие, а девушке будет намного легче. Она умная девочка, и она всё поймёт. С процентами Динара справится сама, эти суммы невелики. Это не компенсация потери части её здоровья, – уговаривал он себя. – Это просто такая благотворительность.

Хотя именно денежная суета помогла как-то немного унять совесть.