Текст книги "Принцип неопределённости. роман"

15

Кирилл не общался с Ольгой по Скайпу и не обменивался сообщениями с ней «В контакте». Он попрощался с ней навсегда, хотя иногда вдруг щемило сердце, налетали особенно острые воспоминания – справиться с ними было выше его сил. В этот момент он почти был готов смалодушничать, включить компьютер, войти в свой аккаунт, написать любимой девушке самые тёплые поддерживающие слова – ведь ей там тоже очень тяжело. Тем более девушка стала бывшей возлюбленной, но он продолжал её любить так, как это делают люди, оказавшиеся далеко-далеко вдали или страдающие безответной любовью. Разве что чувство его немного притупилось, возможно, так воздействовала болезнь, это она давила на все его чувства без исключения, и самое воздушное из всех – любовь – оказалось самой пострадавшей.

Остались лишь приятные воспоминания – и боль. Такое вот странное сочетание. Хотя: приятность и боль соседствуют чаще, чем удовольствие с блаженством – они устают друг от друга, а вот боль извечная спутница удовольствий или блаженства.

Он не следил за новостями, хотя неизвестно, попала ли настолько мелкая новость на информационные ленты, разве что в качестве новости, как нашу великую страну в очередной раз обижает сговорившийся кровавый, империалистический, потерявший все нравственные ориентиры остальной мир.

Ему позвонил безвестный и безликий Виталий Михайлович, серое лицо из их серого мира, какое они сами считают белым, но стороны выглядящий непроницаемо-чёрным. Всё та же разница в точке взгляда, откуда мы на это смотрим. Наблюдатель, находящийся в чёрной дыре, видит поглощённый бесконечной гравитацией свет и энергию, ему, вероятно, там светло, даже слишком. Но мы, смотрящие на чёрную дыру со стороны, можем увидеть лишь абсолютную черноту. Это наш взгляд на чёрный мир, сильно отличный от представлений чёрного мира о самом себе.

Серый человек Виталий Михайлович из чёрного мира не смог бы удивить Кирилла никакими известиями, разве только если бы назвал точную дату конца света. К прочим известиям, даже самым плохим, Кира был давно готов.

Виталий Михайлович попросил о встрече и разговоре – Кире было всё равно, не хотелось только никуда двигаться, поэтому он предложил подъехать к нему домой. Этот гэбэшник – или кто может быть ещё? – был где-то рядом, может он сидел в своём Мерседесе с тонированными наглухо окнами возле парадного, потому что звонок в домофон раздался вскоре.

– Эта встреча – моя личная инициатива, – сказал он. – Потому прошу вас удержаться от огласки. Не только в моих, но и в ваших интересах.

Кирилл безмолвно кивнул, соглашаясь, ему давно было всё равно.

– Нашу группу в Аравии взяли. Сожалею, среди арестованных ваша подруга Ольга.

Кирилл будто ждал чего-то подобного, потому не очень удивился. Он промолчал, а гость понял его молчание по-своему, как шок.

– Вы не волнуйтесь, наши посольские выясняют подробности. Но пока ничего не известно. То, что прошло по официальным каналам, почти повторяет прессу.

– Я не интересуюсь новостями, – грустно сказал Кира. – Поэтому не знаю вообще ничего. Так что, если вас не останавливают какие-то инструкции вашей конторы, рассказывайте всё, что знаете сами. То, что сочтёте возможным рассказать.

Странно, но вопреки своей укоренившейся привычке вечно пытаться узнавать ненужные подробности, сейчас он не очень-то хотел их знать. Может быть потому что это уже совсем ничего не меняло, вообще ничего. Всё, что нужно и можно было изменить, он попробовал – все усилия пошли прахом, ничего не получилось, и он смирился с этим. Теперь подробности нужны только из простого человеческого любопытства.

– Мы не предполагали, что нам так повезёт, – доверительно поделился с ним Виталий Михайлович. – Нам повезло, что в неё влюбился практически главный специалист по синтезу водорода.

– Да, вы её многим предлагали, подсовывали, я догадался. Но вот клюнул только один. Молодцы ребята, – с грустным сарказмом сказал Кира. – Интересно, если бы клюнул не один – вы бы выбирали по многим параметрам, под кого подстелить? Взяли глупую девчонку в оборот.

– Прекратите. Она знала, на что идёт. У неё было условие: после окончания задания уход в спящее состояние минимум на десять лет, полная консервация и натурализация на Западе. Вы, между прочим, были одним из пунктов этого плана, при хорошем раскладе вы с ней вновь могли встретиться через два, максимум три года.

– Спасибо, добрые люди. Вы умные, вы всё расписали, всё предусмотрели. За всех, за всю страну. Нам осталось только выполнять ваши планы. Почему же она тогда засыпалась, если у вас всё было предусмотрено?

– Это недоступная информация. Любой из группы мог допустить ошибку.

– Да. Она тоже ошиблась. Ошиблась, когда дала себя завербовать. Всё остальное было уже предрешено. С её матерью вы сами свяжетесь?

– Думаю, ей должны были донести официальную точку зрения МИДа, то есть то, что это провокация, а на самом деле ничего подобного невозможно. Про наши добрые отношения со странами ОПЕК и Саудовской Аравией как главным её членом. – сказал Виталий Михайлович. – Моя просьба не распространять всё, о чём я вам сейчас рассказал, относится и к матери Ольги. В остальном, конечно, никаких ограничений. Общайтесь, поддержите её.

– Чем? – развёл руками Кирилл. – Как можно поддержать в этом? Хотя она догадывалась. Ничего не знала, но догадалась по глазам дочери и её поведению. Мать может чувствовать своим шестым, седьмым и всеми остальными чувствами. Это как раз ваши люди могли бы её поддержать, если красиво нагнали чего-нибудь о чрезвычайной важности, полезности, патриотизме и самоотдаче для родной страны. Но вы ведь традиционно станете всё скрывать даже перед родными. Могли бы вы что-нибудь сказать, где и как она сейчас, насколько ей там трудно, как её сейчас раскручивают, покупают, склоняют и так далее? И рассказать матери, что она стойко переносит, хотя нет, этого не надо. Лучше, – что у неё всё хорошо, дипломаты круглосуточно сидят рядом и не дают обидеть. Правда, в это чудо нелегко поверить, но мать может и поверит.

– Что возможно – делается, не сомневайтесь. Насчёт того, что допустимо рассказывать – это не я решаю, да и не помогают такие знания.

– Почему же вы так хреново готовите агентов? Разучились? Сначала в Америке провал, потом в Британии, теперь в Азии. Так орденов не заработаешь

– Легенда Ольги была безупречна. Дважды разведённая, скачущая по любовникам симпатичная девушка, кроме знания языков нигде и ни в чём не замечена, переводчик в серьёзной технической фирме с иностранным участием, мечтающая уехать из России. Ваша с ней любовная связь пригодилась, мы пару раз замечали внешнее наблюдение за вами. Но вы чист, как новогодний снег, ваша биография и поведение кристальны, это сыграло нам на руку. Не обижайтесь, о ваших чувствах нам известно, потому я решил лично вам всё рассказать, обычно так не делается – только родственникам, – пояснил Виталий Михайлович доверительно.

Кирилл не знал: верить ему или нет? Этот серый человек ничем не отличается от остальных серых. Он может выполнять приказ начальства, а представит дело таким образом, как будто он чуть ли не предатель интересов собственного ведомства. Служба у них такая, что поделаешь. Каждый выбирает себе занятие по душе: кто-то творит, лечит и учит, а кто-то хитрит и обманывает. Кто-то работает, а кто-то служит. Между тем серый служака продолжал:

– Ваш визит в Джедду был лишним. Вас ведь предупреждали, но вы проигнорировали все предупреждения. Ничего страшного как будто не произошло, мы подстраховались, но точнее сказать нельзя – агент всегда может расслабиться после таких личностных сбоев, она же не профессионал.

– Меня и дома проверяли? Вы и они? Или только вы?

– Это неизвестно. Но, скорее всего, они тоже могли. Для нас такой ход был бы полезен. И ваше с Ольгой общение по Скайпу первоначально было превосходно. Они играла растущее чувство к мужу отлично. Потом вы постарались всё испортить, но даже ваше спонтанное, эмоциональное предложение побега от мужа мы повернули в свою пользу – она не уехала, то есть окончательно перешла на его сторону, доказала свою лояльность.

– Ну а дальше? Что будет дальше?

– Дальше всё как обычно. Долго и нудно. Хорошо, если их экстрадируют в страну – владелицу секретов. В Германию или Англию. Это для наших лучше, потому что аравийские тюрьмы, я вам скажу… Конечно, будут судить, но это процесс небыстрый. Если не удастся договориться и обменять до суда. Хотя это сомнительно, потому что они будут пытаться понять: это промышленный шпионаж или военный. И будут вычислять, что нам уже стало известно, искать то, что они безвозвратно потеряли. Это долго. Так что с обменом вряд ли скоро получится, иногда это занимает несколько лет.

– А как же наша американская группа? Во главе с липовым аргентинцем и этой рыжей, как её?

– Им всем повезло, включая Чапмен – америкосам не удалось доказать нанесение существенного ущерба США. Поэтому они сами хотели избежать судебных процессов, в ходе которых в прессу могло попасть что-нибудь секретное о технологиях сбора и передачи информации. Нашли компромисс: быстрая депортация в обмен на признание. Как раз американцы и британцы хотели заполучить наших учёных, – вы должны были слышать их фамилии: Сутягин и прочие. Но тогда ещё один немаловажный фактор: Сам был заинтересован, было его прямое указание. Сейчас не знаю, как будет. Тем более группа Ольги не самая важная, могут быть задачи приоритетнее, мне об этом неизвестно.

– Но у вас ведь есть ещё куча наших учёных, которых посадили за липовый шпионаж! – возмутился Кирилл. – Ведь понятно: ни за что посадили мужиков, вот их обменяйте! Никакими секретами они не владеют; вам, судя по всему, от них никакого проку. После такого проявления «искренней любви родины» я бы тоже не захотел на вас работать, лучше тротуары мести или котлы топить. Для чего они по зонам сидят? Пускай лучше продолжают развивать науку. Не нашу, так общечеловеческую.

– Вы не лезьте куда не надо. Там сложная игра, это другие операции, не судите о чём не знаете.

– Операции у них, сука, вашу мать … – грязно выругался Кира, сам от себя не ожидал такого. – Вместо того, чтобы дать людям нормально работать, чтобы мы сами всё выдумали, ведь мы можем всё сами! Всё! Сами! Чтобы вам не приходилось красть никаких секретов, чтобы вам не задание спионерить чего-нибудь власть давала, а сохранить те, что есть. Сейчас – то малое, что пока ещё есть! А потом – не мешать! Просто не мешать. Хотя это для вас непросто, вы же не можете не мешать.

– Ладно, не надо истерик. Это всё не вашего ума дело. Каждый делает что может, что умеет. Умеешь петь – пой, и нехер тут выступать бесплатно…, – Кирилл своими словами вывел серого человека из себя.

– Сначала вы ссоритесь со всем миром, а потом из-за безвыходности начинаете воровать технологии, – уже не мог остановиться Кирилл. – Вы для этого затеяли войну в Донецке? Чтобы вывезти оттуда оборудование и специалистов, которые умеют что-то такое, чего не умеем мы? Тогда давайте будем воевать со всеми, кто умеет делать что-то лучше нас!

– Всё, если что-то новое будет известно… и если разрешат известить, я вас найду.

Серый человек прервал разговор и быстро ушёл, оставив Киру размышлять обо всём в одиночестве.

Похоже, даже эти не знали о левом аккаунте и переписке «в контакте», – подумал Кира. – Насчёт тех – неизвестно. Может, она здесь сгорела? Но мы ни о чём таком, ни о чём постороннем там не говорили. Только личное, только мои жалобы на жизнь без неё, только наши любовные страдания. Оля не поддерживала никаких переписок на посторонние темы, лишь говорила, что учит арабский для помощи мужу и то, что мне надо потерпеть три года. Видимо тоже боялась, что подсмотрят-подслушают. На чём же она тогда попалась? Может, перехватили в евро-компаунде Джедды, когда она сообщила мне о своей работе на разведку? Невероятно сложно, должно быть нечто попроще, какой-то простой прокол.

Чёрт! Ещё этот Володя, добрый хороший парень. Как я не догадался? Слишком вовремя мне «случайно» попался славный земляк, который про всё знает, и гостиницу он подсказал, и жучка мог подсунуть По крайней мере, они тогда точно узнали, что мне известно: Оля рассказала про свою миссию. Нет, этих чёрных, эту сволочную махину государственных секретных служб не победить. Здесь не победить. Их можно только обмануть, не дав им возможности завербовать бедную и всеми брошенную, забытую на асфальте девочку. Таких они вербовать умеют. Это её отца им заполучить не удалось, потому что он при всей внешней расхлябанности был очень сконцентрирован, к тому же редкий умница – сам кого хочешь мог перевербовать.

Но почему же она всё-таки не сказала мне раньше? Побоялась, что я её чем-то выдам? Но она уже узнала меня достаточно хорошо: она должна была понимать, что я на это не способен. Конечно, я мог раскрыть её как-то косвенно, не подумав, однако мной эти не интересовались, я вообще показался им отработанным материалом: бывший музыкант, бывший предприниматель, бывший любовник – зачем я им? Ну, разговаривает она со мной изредка по Скайпу – ностальгия у девушки, у нас обоих тоска, ведь это логично? А Ольга поступила точь-в-точь как её биологический отец Витёк: самого важного не сказала, даже больше: Витька хотя бы упомянул, а она даже не намекнула. Прямо заявила: выхожу замуж и уезжаю. Остальное – даже не намёками, а эфемерными обещаниями: мы обязательно будем вместе, ты только потерпи. Как было к этому относиться?

Как можно было относиться ко всем этим разговорам о чудесном заботливом муже? К тому, что ей никогда в жизни не было так спокойно и хорошо. Конечно, я заметил, что глаза у неё не такие, как были полгода назад, но мало ли что! Может, он её любовью своей замучил – она говорила о каких-то таблетках.

Кстати, а почему она до сих пор не вычерпала его энергию? Неужели он особенный, как мы? Или это химия из таблеток так действовала? Что за таблетки, теперь не узнать. Неужто эти чёртовые иностранцы давно всё знают о космической любовной энергии и используют её в своих целях? Или научились как-то блокировать? Куча вопросов, некому ответить. Эх, чёрт, нету Палыча! Единственный, кто мог бы помочь, хоть что-то бы подсказал, он так много знает… Да-а, только неизвестно, сколько он знает сейчас, в эту самую минуту на другом витке или волне спирали времени. Может и ничего не помнить, лишь бы он Катю свою вспомнил – и то хватит ему счастья.

Спустя неделю вновь позвонил Виталий Михайлович – он подъехал, чтобы передать письмо. Письмо оказалось коротеньким, нечем было оправдаться перед Кирой маленькой глупой девочке. Оправдаться перед тем, кто искренне предлагал ей совсем другую жизнь, предлагал выход из почти безнадёжной ситуации, но ей тогда показалось, что она сможет сделать всё так, как захочет, и вот после, в каком-то призрачном «потом», для неё наступит окончательное счастье.

Но счастье нельзя откладывать «на потом», это слишком эфемерная, лёгкая, скоропортящаяся субстанция. Её не положишь в морозильник и не запрёшь «на будущее» в сейф. Её нужно питать, её нужно регулярно поливать, как цветок, её нужно оберегать от всего постороннего, тем более – от серости и черноты. Счастью нужен прямой солнечный свет. Но вот теперь вместо света – серый лист бумаги с чёрным текстом.

«Милый мой солнышко Кирюша, прости.

Я говорила тебе, что мы будем вместе через три года, но теперь непонятно когда. Мне могут присудить неизвестно сколько лет за шпионаж. По европейским – пять, а про арабов я ничего не знаю, может побьют камнями. Как ты был прав, мой самый умный и самый любимый человек!

Как бы я хотела обнять и поцеловать тебя!

Дождись меня, я тебя умоляю. Я тебя прошу. Только дождись.

Твой sunny-bunny O.»

– Я не думаю, что нужно передавать через кучу рук моё ничего не значащее ответное послание, – сказал Кирилл серому человеку Виталию Михайловичу. – Потому, через кого будет оказия, пусть передадут ей, что я постараюсь. Она поймёт. Разве что здоровье вот подводит… хотя… о здоровье, пожалуй, ничего говорить не надо. Сказать просто, что я жду. И всё.

Через неделю обширные новости об аресте в аравийских песках нашей шпионской группы попали-таки в прессу. Возможно, наши власти таким образом пытались создать для граждан очередную картинку подтверждения их теории общемирового заговора, а может ровно наоборот – пытались создать благостную для Запада картину открытости, дескать, с каждым может случиться, давайте будем договариваться. В зарубежных изданиях очередной шпионский скандал освещался намного шире, и это тоже можно легко понять: нашлось очередное подтверждение недружественных намерений русских, хотя всем ясно – промшпионаж в любые времена не имел национальной окраски, все и всегда пытались спереть всё у всех.

Тем не менее, статьи были подробными, разогревающими страсти и интерес читателей, они были нашпигованы разнообразными техническими подробностями. Никаких невидимых чернил или обмена одинаковыми чемоданами в общественных местах – продвинутые русские не применяли устаревших шпионских штучек. Агенты использовали беспроводную связь, шифрованные микродиски и карты памяти, отправляли текстовые сообщения через Instagram, закодированные в изображениях и видеофайлах. Скрывать текстовые сообщения в безобидных с виду файлах фотографий помогало специальное программное обеспечение, в качестве разработчика подозревали известную всем лабораторию Касперского. Но несмотря на все технические ухищрения, раскрыть группу удалось из-за безалаберности шпионов – пароли они хранили записанными, видимо, боялись забыть, а передачи кодированных сообщений сопровождались посторонними разговорами, по которым удалось определить адресат.

Читая все эти подробности, Кирилл вдруг понял, что Ольга всё время их знакомства довольно целенаправленно работала над своим имиджем распутной девчонки, которая со временем остепенится и будет верна одному лишь мужу. Она даже в первую их ночь сказала «я тебя люблю» по-немецки, предполагая, что её слушают. Для тех она последовательно создавала образ шалавы, будущей безопасной секс-рабыни носителя важных секретов, не связанной ни с кем девушки, которой всего-то хочется вырваться из страны и жить красиво и богато. Что ж, шалава в качестве секс-игрушки много лучше, чем обыкновенная законная, к тому же возрастная жена: переменившая много мужчин девушка гораздо опытнее в своём «основном ремесле», у неё весьма обширные познания на сей счёт.

Вполне естественно: чем может быть опасна разбитная девчонка для важного специалиста, если она никакого другого опыта не имеет? Немцу она понравилась, а как она могла не понравиться, такая молодая, оригинальная, своеобразная симпатичная девушка, с огромным сексуальным опытом, к тому же свободно говорящая на нескольких языках? Всё равно тем пришлось её прокачивать по всем параметрам, и что же они увидели? Девица прыгает из одной постели в другую, собирается выйти замуж, а сама крутит любовь с бывшим музыкантом намного старше её, почти ровесником мужа. Стороннему наблюдателю вполне могло показаться, что она специально нашла себе такого зрелого мужчину, чтобы привыкнуть, отрепетировать будущие любовные отношения с мужем, у которого примерно тот же возраст.

Она перемешала в своём внутреннем мире этих двух мужчин, она пробовала, как будет выглядеть Кирилл с бородкой, как у будущего мужа – специально попросила отрастить. Он тогда не догадался – зачем, но быстро сбрил: слишком непривычны для него оказались эти колючки. Она покупала одежду и одевала мужа так, как привык одеваться Кирилл. Они не учли только одного. В их картину слишком вольно ведущей себя с Кириллом девушки не попали её чудные глаза, в которых светилась любовь, этого нельзя услышать никакими самыми чуткими микрофонами и заметить самыми современными камерами.

Так что наши сделали постановку довольно точно. Оставалось собственно провернуть кражу секретов, но что там пошло не так, кто ошибся, – станет возможным узнать только намного позже, если вообще это будет известно когда-нибудь. Как обычно, чёрные спрячут все свои секреты подальше от публики; они там прячут не столько свои удачи, сколько провалы: об удачах спустя время становится известно чаще. Чёрные используют серую массу в своих целях, они, как планктоном, кормят им кита своего тщеславия, а когда многоцветие увеличивается и корма становится мало, чёрные могут прибегнуть к любым ухищрениям, чтобы серого стало больше, чтобы серый задавил любой другой цвет.

Стругацкие говорили: когда вокруг торжествует серость, к власти всегда приходят чёрные. У нас они давно пришли и властвуют, но в отличие от книжного Арканара не высовываются. России досталась следующая, зловещая порода чёрных, которые плодят серость и делают всё для её неограниченного торжества. Серость искусственно размножают, чёрные стремятся раскрасить всё окружающее пространство серым, они не оставляют ни малейшей надежды разноцветию. Эта серость под охраной и руководством чёрных борется с радужными флагами геев – заодно запрещая любое инакомыслие; она заменяет серым синий цвет неба – а ракеты в серости не летают; она заполняет зелень агрокультуры непахаными просторами – поля зарастают борщевиком и сорняками; красный цвет передовой медицины загораживают серые лица неизлечимых больных; серость приходит вместо науки, вытесняя её золотым одеянием риз церковников.