Текст книги "Принцип неопределённости. роман"

Она засопела, подложив под щёку ладошку Кирилла вместо подушки, он заснуть не мог и продолжал думать о своих детях то, о чём совсем не обязательно было рассказывать посторонней для них девушке, любовнице:

«Я знаю: сам виноват, что у меня нет близких отношений с детьми. Хочется оправдаться тем, что я не знал, как правильно их воспитывать и как вести себя, когда остался один на один с ними, а теперь – тем более не знаю. Хорошо хоть, что я для Вани остался отцом, во многих вопросах авторитетом, хоть и не таким, как прежде. У нас нет особой доверительности в отношениях, он не терпит никаких проявлений заботы и любви с моей стороны, они как-то мешают его независимости и самостоятельности. В этом он похож на меня самого в семнадцать лет.

Я тоже очень хотел вырваться из-под родительской опеки, хотел всё сам. Во многом это был миф, я это сейчас отчётливо понимаю, он когда-нибудь тоже это поймёт, ну и пусть поймёт сам, не стану влезать, только хуже сделаю. Надеюсь, он оценит в будущем мою жертву: он не хотел, чтобы я женился, не хотел мачехи, посторонней женщины, и напрямую просил меня. Правда, недавно я упомянул об этом, а он, оказывается, уже не помнит. Наступит время, скажет: что ты не женился, па? Вполне может такое быть.

Я всё понимаю, я прекрасно знаю: всё в нашей жизни происходит из-за того, что у нас нет возможности сравнивать. Если бы человек мог, ругая собственную жизнь, ненадолго поменяться ею с кем-то и увидеть, почувствовать на собственной чужой шкуре, как бывает по-другому – ему было бы намного легче понять и оправдать свои поступки и поступки других людей. Мы всегда исходим из идеала, причём такого, какой придумали себе сами, нарисовали собственным опытом, взяли из книжек, из сказок, из кино, вообразили, как это может быть. Мы руководствуемся собственными лучшими мгновениями жизни в качестве примера, как следует вести себя всегда. Но если молодая жена станет всю жизнь исходить из лучших дней первого, «медового» месяца – ей придётся очень туго. Если я в качестве ориентира выберу самые лучшие минуты своей молодости, то, надеясь на эту эйфорию, загнусь от одной картинки текущего, этой страшной современности под моими ногами.

Вот и Ваня: молодой он ещё, но судить уже может, а дальше ему станет делать это всё легче и легче. У него есть собственная картина мира, сильно отличная от моей, и с этой точки он попытается оценить всё, что сделал я. И скажет, правильно это или неправильно с его точки зрения; сомневаюсь, что наши оценки совпадут. Я уже вряд ли сильно изменюсь, и вряд ли изменится моя оценка всего, что я пытался делать, а у него ещё многое впереди, так что нам будет что обсудить и о чём поспорить.

Маша подрастёт и тоже вполне сможет мне предъявить претензии, я даже надеюсь на то, что предъявит. Потому что если останется довольна всем – значит, бабушке удалось слепить из неё юную пенсионерку. Сейчас ничего не могу сделать, но лет через пять-шесть, когда она станет девушкой, постараюсь ей помочь. Знаю, что поздновато, знаю, что это плохо, но сейчас ничего не могу поделать – не станешь её у тёщи отнимать силой! Смешно, она тоже будет иметь право спустя время сказать: а чего ты не женился, папа? Обязательно скажет, и ещё станет считать, что это я виновен во всех её возможных бедах. Что ж, отчасти это будет правдой».

Утром, уже привычно после бурных ночей с Олей, Кира чувствовал себя бодрым и заряженным энергией по самые брови. Она стояла у окна, возилась со своим айфоном, что-то читала и писала в ответ. Она почти всё своё свободное время жила в Сети. Завершив на время своё интернет-общение, она обернулась и сказала:

– Всё складывается не очень, зато костюмчик у меня клёвый, – миниатюрная девушка утонула в его рубашке, наброшенной на голое тело вместо халата. Танины халаты где-то лежат, не поднялась у Кирилла рука их выбросить, как не поднялась предложить её халат другой женщине.

– Дарю! – махнув рукой, сказал он, чувствуя себя властителем всего вокруг. Всего, кроме маленькой худенькой темноволосой и черноглазой девушки.

5

Вечером Оля уехала. Кира проводил её на ночную «Стрелу», поцеловал на прощанье, поглядел, как из окошка двинувшегося поезда маленькая девушка в очках покачала ему рукой на прощанье, он махнул в ответ, улыбнувшись. Но это была грустная улыбка, за двое суток непрерывного общения, насыщения любовью и энергией, которую эта любовь приносила, он успел привыкнуть к ней так, как будто они были знакомы несколько лет. Хотя Кира по-прежнему знал про Ольгу немного подробностей – со дня их знакомства прошло лишь пять дней.

У него неожиданно защемило сердце, и он не сдержался, позвонил ей в понедельник по телефону, хотя договорились днём общаться только сообщениями через Скайп – Оле на работе неудобно разговаривать, не принято это в их фирме.

– Здравствуй, милый мой зайчик. Я уже скучаю.

– Я тоже, но дел полно. Шеф злой ходит, как собака, на всех матерится, так что мне некогда о тебе мечтать.

– Тебе легче, я тут совсем один. Сейчас съезжу по делам на пару часов – и буду страдать.

– Ты не страдай, пожалуйста. А то я тоже начну. Подай мне пример.

– Я постараюсь.

Я сегодня утром засмотрелся на твою фотку и так размечтался, чуть монитор лбом не разбил. И лоб заодно. Но живое изображение намного лучше цифрового. Мечтаю тебя скорее увидеть.

– Хорошо что лбом! А то в мечтаниях своих ещё что-нибудь себе разбил… Ты такой хороший… Скоро увидишь свою красавицу. Я приеду в пятницу. Сама.

– Ура! Не стану считать минуты, не стану. Не буду считать, что осталось всего только семь тысяч минут.

– Всё, пока. Я работаю. Звони мне вечером по Скайпу. Я те волем, – скороговоркой немного непонятно сказала она на прощанье, но Кира догадался, что это значит «я тебя люблю» на каком-то балканском языке, может быть сербском, а может черногорском.

Во вторник к полудню Кирилл чувствовал себя превосходно, как в двадцать лет. Он одел свой единственный хороший костюм со светлой рубашкой, не стал обременять себя галстуком, впрыгнул в бежевые мокасины и заказал такси. Сегодня ему не хотелось рулить в толчее других автомобилей, сегодня можно расслабиться. Завершалась его торговая эпопея, в два часа в МФЦ он подпишет договор, покупатель перечислит на счёт деньги, останется лишь попрощаться с бывшими сотрудниками и вывезти остатки товара. Но это уже стало неважным, как будто чьё-то чужое, а не касающееся самого себя дело. Сегодня важна только его подпись и печать. Все документы юристы проверили, так что процедура не затянется. Потому Кира оделся по-праздничному, он захотел почувствовать, какова она – свобода.

Процедура подписания договора-купчей заняла каких-то тридцать минут, ещё столько же они обсудили последние дела с Антоном у него в машине – вот всё и закончилось. Оставалось занять себя чем-то целых три с половиной дня. Он добрался до своего бывшего, ставшего теперь чужим павильона и увидел, что его последние указания добросовестно выполнены: остатки товара вывезли, а стеллажи и мебель он договорился оставить здесь новому хозяину. Ребята ждали его, Кира вручил им конверты с их последней зарплатой и прощальные подарки. Пожелал успехов и пригласил на прощальный банкет. Эта мысль не экономить напоследок на добрых отношениях пришла ему сегодня утром на волне новых чувств; легко и быстро удалось договориться с ближайшим кафе о корпоративе на двадцать персон.

Кириллу не хотелось выпивать – совершенно не для выпивки у него сегодня складывалось настроение. Он расплатился с администратором, ещё раз сказал прощальные слова и оставил свой бывший коллектив. Вот и это ушло в прошлое, чтобы уступить чему-то новому в настоящем, – с оттенком лёгкой грусти подумал он. Окончательно завершился этот цикл. Как сложится следующий, новый? Кира уже выходил из заведения, когда его догнала Динара.

– Кирилл Константинович, спасибо вам за всё, – немного запыхавшись, сказала она. Интересно, подумал Кира, она это чисто по-человечески, или в конверт заглянула? Выходной бонус Динары оказался весьма приличным, он ещё и округлил его в большую сторону. Но всё-таки она оказалась единственной, кто пришёл попрощаться лично.

– Динара, милая добрая девочка, зачем ты так со мной? Можно ведь просто Кирилл, – по-доброму улыбнулся он ей в ответ. – Я оставляю в силе своё предложение: если тебе что-то понадобится, ты звони, чем смогу – помогу. Знакомых много, могу узнать о работе, тебе надо?

– Нет, я уже нашла. В эмтээсе. Прорвёмся. Вадик тоже устроился, спасибо.

– Это тебе спасибо, хорошая. Ты напомнила мне, что я ещё жив и что я мужчина. Удачи вам обоим, – он приобнял её не так, как это делают близкие люди, но всё же ему хотелось как-то выразить свои особые к ней чувства, и он поцеловал в щёку, в её пухленькую смуглую щёку. Как недавно они были близки! А теперь кажется, будто это случилось в прошлой жизни. – Пока. Город у нас общий, так что увидимся как-нибудь.

– Обязательно увидимся, – в глазах девушки блеснула слеза, ей искренне было жаль расставаться. Кира резко отодвинулся, махнул на прощание рукой и пошёл прочь.

– Иди, повеселись напоследок со старыми знакомыми! Не грусти, не надо. Всё ещё будет! И у тебя всё получится! – крикнул он на ходу. Динара стояла на пороге кафе и смотрела ему вслед.

Деньги от сделки поступили в этот же день, о чём его холодно-профессионально известило сообщение интернет-банка. Назавтра Кирилл придумал и осуществил операцию по их сохранению: перевёл почти всё в доллары, получилось двести пятьдесят тысяч, хорошая подушка безопасности. С такой поддержкой можно заняться, чем хочешь. Хоть бизнесом, хоть чем-нибудь интересным для души.

Но лучше для души. Сейчас его настроение взлетело под стать откуда-то взявшимся силам и здоровью, потому хотелось петь, играть, творить, веселиться, любить, радоваться – все эти действия никак не подходили к торговле, производству и вообще любому нетворческому, рутинному делу. Кира схватился за гитару – нет, плохо получается: отвыкли пальцы. Включил синтезатор, подобрал ритм, наиграл и спел для себя последнюю Витькину песню «открытая дверь», – ему сделалось от музыки хорошо, почти как в детстве. Да! – внезапно вспомнил он, – надо деду позвонить!

– Здравствуй, Палыч, здравствуй дорогой мой дед! Как ты, как у вас с супругой здоровье? Ты уж теперь, в мои новые времена, меня не бросай, пожалуйста, ты мне очень нужен. Кто, кроме тебя, мне расскажет, что мне ждать от будущего и что делать дальше!

– А что делать? Делать ничего не надо, кроме того, что уже делаешь, – усмехнулся в ответ старик. – Всё, что теперь тебе с твоей колдуньей нужно, это быть вместе, оставаться всегда вдвоём, несмотря ни на какие обстоятельства. Вот и настанет у тебя с ней счастье. Уже настало, слышу и чувствую я. Не представляешь, какое у тебя поле стало заметное: теперь я тебя где хочешь найду – не потеряешься.

– Я пока не могу с ней всё время быть, хоть бы и хотел: из Москвы она, у неё там дела, у меня – здесь. Но я обязательно что-нибудь придумаю

– Придумай, внучек, придумай. Хотя тут думать особо нечего: вы оба это должны нутром чувствовать, безо всяких объяснений. Какие могут быть дела, если любовь? Как можно у любви перерыва попросить или отпуск взять?

– Подожди, я вдруг вспомнил. Про любовь ты всё правильно говоришь, но я другое вспомнил. В твоих словах есть несообразность. Ты всё время говоришь про любовь, а ведь секс – это не любовь! Ты мне буквально предлагал развратом заняться, причём безоглядным, разнузданным.

– Когда же это я тебе говорил, что секс – это любовь?

– В нашу первую встречу, проститутку предлагал мне купить.

– Эх, молодёжь, – горестно покачал головой Палыч. – Я тебе предлагал искать любовь, искать, а не сидеть на одном месте, жалуясь на жизнь и болезни. Никаких шлюх я тебе не предлагал, никакого разврата, это всё ты себе сам выдумал, ты ни одному слову моему тогда не поверил. Я не обиделся: вполне нормальная для тебя реакция.

– Подожди, дед. Ты мне что тогда наговорил: любую, дескать, женщину найди себе. На первый раз любая подойдёт.

– И сейчас не отказываюсь от своих слов. Любую – потому что найти настоящую любовь некоторым за всю жизнь не удаётся, обходятся подделками, суррогатами. Да, люди в блокаду суррогатным хлебом питались и выжили. Никто не поспорит, что настоящий хлеб и полноценная еда намного лучше, но когда настоящей любви нет, можно некоторое время эрзац-энергией обойтись. Уж не говорю о нас, мы не из тех, кто этим как животный занимается, мы любовники хорошие; про тебя не знаю, правда, а я всех своих женщин любил. Хотя бы один день – да любил. И девушка, которая с тобой добровольно, без принуждения захотела любовью заняться, не отвращение испытывает, а сколько-то чувств у неё к тебе есть. Пускай даже не к тебе, пускай она представит кого-то вместо тебя, артиста своего любимого или певца, или парнишку далёкого, недостижимого – эта её любовь тебя питает. К тому же любовь вовсе не аналог секса. Тут чувства гораздо важней. Именно поэтому я люблю на детские праздники ходить, музыку слушаю. Вот скажи мне, было у тебя когда-то такое хоть раз: когда слышишь музыку, а тебя мурашками по коже и сердце так колотится, как во время любовного экстаза не случалось, когда ты понимаешь, что прямо сейчас можешь умереть от счастья – и это будет прекрасным концом твоей жизни. Было такое?

– Было, Палыч, конечно было. И не однажды. Иной раз, когда хорошо выступление складывалось, когда настроение было улётное: пел, а у самого по коже мурашки бежали, пальцы немели, становилось тяжело на гитаре играть. Но всё-таки. Ты много про это знаешь, рассказал бы мне. Может, я пойму хоть немного, откуда это во мне и что с этим делать.

– Если хочешь – мне не жалко, я тебе то, что сам придумал, расскажу. Предупреждаю только: без претензий, потому как доказательств у меня нет. У меня нет лаборатории, нет адронного коллайдера, нет лучших мировых учёных в ассистентах. Ты знаешь, я самоучка, поэтому исхожу из философии, из логики. Это не совсем научно, однако что мне остаётся: сдаться на исследования? Заведомо зная, что меня начнут изучать с одной-единственной целью дать возможность сильным стать сильнее, подарить возможность продления жизни тем, кто сможет заплатить побольше?

– Это ничего, дед. Я сам логику уважаю. Вот у Аристотеля не было телескопов, однако он понял, что Земля круглая и что она движется, задолго до Джордано Бруно. Ему хватило здравого смысла и взгляда на Луну, которая превращалась в месяц. Чисто логически он сообразил, что такую тень может отбросить только круглое на круглом.

– Да? Этого я не знал. Совсем про другое думал. Из моих логических размышлений у меня настоящая, научная мечта родилась. Ты не смейся, но есть у меня такая мысль: как бы по-настоящему изучить нашу с тобой генетическую особенность, да всем людям её привить. Понимаешь, о чём я? Совсем скоро это можно будет сделать легко. Я про возможность изменить людей.

– Как это, изменить? Апгрейд сделать?

– Я слов таких не знаю. Мне просто кажется, что привить людям любовь, изменить их на генетическом уровне – это единственный реальный шанс сохранения человечества. Себя научились любить, некоторые любят себя сверх всякой меры. А вот любовь к чужой жизни трудно воспитать, потому наш особый ген нужно внедрять всем поголовно, генетическую прививку в детстве делать, как от оспы.

– И что ты надеешься из этого получить? Новый тип людей?

– Нет, тип людей менять не надо. Ты меня только что спрашивал про разных женщин, как от них получалось заряжаться, если никакой любви у них к тебе не было. Вот это и есть главный вопрос: значит, какой-то рудимент, какое-то остаточное явление есть в каждом, если я в весёлых местах могу немного подзарядиться. На детских площадках гуляю, в театры хожу, в кино, на концерты, раз моя болезная Катюша мне помочь почти ничем не может, напротив, это я ей помогаю. И вот я заметил, что Жванецкий энергетически намного сильнее Петросяна, что «Операция Ы» лучше «Блондина в чёрном ботинке», вообще хорошие мелодрамы лучше комедий; в цирке бываю, а больше всего меня однажды Слава Полунин зарядил. Походил, кажется, покривлялся, а для меня это как сеанс любви с женщиной получился, на два дня энергии хватило. Как сделать, чтобы люди улыбались, искренне улыбались, не так, как в телевизоре президенты. Сам попробуй, приди туда, где все радуются и улыбаются, ты почувствуешь. И многие это чувствуют, не зря ходят смеяться.

Озадачил Палыч своими мыслями и предположениями, но Кира находился в состоянии такой глубочайшей влюблённости, что все рассказы и советы деда быстро забыл, всего его занимала чудесная девушка-колдунья Оля, полностью, до краёв. Даже надолго отвлечься от сладких грёз о ней Кириллу никак не удавалось. Похоже, он тоже стал ей чрезвычайно важен и болезненно нужен, вообще-то именно она первой честно призналась, что влюбилась в него.

Хорошо, что сейчас есть множество видов связи, и коммуникации на любой вкус. Они писали друг другу смс, сообщения по whatsup, «в контакте», правда, Кира больше предпочитал разговорный жанр, Скайп или просто телефон. Потому что печатать буквы не было для него привычным занятием. Порой он удивлялся, насколько быстро он получает от Ольги ответ, хотя знал, что она пишет одним пальцем на маленькой виртуальной клавиатуре своего золотистого айфона. Он тщательно подбирал нужные буковки большими клавишами своего ноутбука, но всегда сильно отставал от неё в скорости печатания.

Как изменились времена! Его учили в школе писать на бумаге, его учителя ругались на шариковые ручки, говорили, что они портят почерк. Сам он, поступив в институт, понял их слова, когда отец отдал ему свою заслуженную чернильную авторучку «Паркер», в которую по старинке нужно было, свинтив колпачок, накачать из бутылочки чернил. Зато как легко потом писалось ею на лекциях! Рука практически не уставала даже к четвёртой паре. Конспекты к любой дисциплине представляли из себя толстую 96-листовую тетрадь в мелкую клетку, к концу семестра она оказывалась исписана формулами и текстом от корки до корки. Писать несколько таких тетрадей ежедневно шариком было истинной мукой. А сейчас дети с детства почти ничего не пишут, зато навык порхания пальцев над qwerty-клавиатурой отрабатывается с пелёнок. Кира вспомнил, как видел мальчика лет шести-семи, пришедшего с мамой в МФЦ, запись на очередь в нужное окошко – по талону, который требуется выписать на автомате самостоятельно. Мальчик посмотрел, как мучается его мама и сказал: давай я! Он напечатал фамилию-имя-отчество в секунды, нажал кнопку и торжественно вручил ей распечатанный талончик.

Наверняка для развития виртуальных видов деятельности, интернет-бизнеса или чего-то информационного получаемые с раннего детства навыки станут очень полезны. Однако сложно представить, что вся эта электронщина, весь набор сокращённых команд и готового, подсказанного текста, может гармонично развивать привыкший мыслить аналогово, представлениями и образами, человеческий мозг. Пессимисты-футурологи предрекают в ближайшем будущем царство искусственного интеллекта. Похоже, можно ошибиться только в сроках: мир машин может наступить гораздо раньше обещанного ими сорок пятого года.

Такие «умные» мысли приходили в голову, когда Кириллу удавалось отвлечься, но только звякало оповещение о приходе очередного сообщения от далёкой девушки Оли, он про всё забывал и принимался немедленно строчить ответ.

«а я тебя люблю. я тебя так жду, так жду! поскорее бы выходные! тогда я буду лохматить твои чудесные кудри… так сильно тебя хочу! ничего в своей жизни так не ждала, как тебя! очень тебя люблю!:^) sunny-bunny с любящим сердцем, в котором только ты, ты, ты! твоя Златка».

«привет, моя маленькая ласковая колдунья с чёрными глазками и золотой шкуркой. жду выходных, как старый зэк. вечером в пятницу ворота откроют и я выйду на волю;) а пока спокойной ночи. твой Слободан»

«мать она увидела твоё лицо, и у неё были такие глаза странные %)) я твои фотки повесила себе везде, целый иконостас сделала на стену. прости глупую девчонку».

«прощаю! скажи что я твой новый начальник. я буду пользоваться своим служебным положением. целую бесконечно».

«ах ты тиран :) но такой ласковый! я самая счастливая идиотка на свете! потому что один кудрявый клюнул на маленькую глупую девочку, а она и рада; -) целую тебя, чуууудо!!! пожалуйста, скажи мне, что все будет хорошо».

«милая Оля, всё когда-то у нас с тобой будет. всё всегда и везде. ты будешь всегда чудо как хороша. и всё будет прекрасно. обещай, что мы сами постараемся всё сделать для этого :)»

На это сообщение она не ответила. Наверное, заснула.