Текст книги "Путь воина"

– Кади Аль-Аббас! Используя имя принца Абд ар-Рахмана, вы с вали Амрюком вынудили наиболее знатных и уважаемых горожан попасть в ловушку! Это я ещё могу понять! Но зачем заставляете принца смотреть на все эти убийства? Или это тоже приказал эмир Аль-Хакам? Расступитесь! Мы покидаем алькасар! Принц Абд ар-Рахман выражает вам своё неудовольствие и разочарование всеми вашими действиями!

Краем глаза он увидел, что принц Абд ар-Рахман поднялся на ноги и уже стоит за его спиной. Масуд кивнул ему и двинулся вперёд, вращая перед собой мечии прокладывая к выходу широкий проход в людской толпе.

Стиснутые человеческими телами, кади и вали ничего не успели предпринять.

Масуд вывел принца на лестницу, идущую с террасы в вестибюль, где их тут же окружили дожидавшиеся телохранители. Даже отсюда все видели, что во внутреннем дворе алькасара, невзирая на уход принца и его свиты, продолжается отсечение человеческих голов.

Ощетинившаяся оружием группа медленно прошла через вестибюль к задним воротам и покинула пределы дворца.

Глава 44

Великан сидел за столом в огромной зале, откинувшись на спинку скамьи, изредка отхлёбывая из большого кубка глоток пива и равнодушным взглядом провожая пробегающих мимо него слуг с кувшинами и блюдами в руках.

За пару прошедших лет Клепп отвык от громких речей и криков пирующих викингов, а поэтому с добродушной улыбкой наблюдал за поведением окружающих его людей.

Он вернулся из долгого и дальнего похода во фьорд ярла Эйнара и был этому несказанно рад.

Вот только мыслями своими Клепп постоянно возвращался к Биармии, крепости Холм, а также к людям, оставшимся там. Какая-то сила тянула его туда, а он не мог, да и не собирался ей противиться.

Бросив беглый взгляд на сидящего неподалёку Аки, Клепп вспомнил свой недавний разговор с ним на берегу у огромной каменной крепостной стены на Поднебесных островах.

Они тогда говорили о захабе.

Вран очень не любил вспоминать ту историю, но увиденное гигантское сооружение воскресило в памяти события восьмилетней давности.

Ярл Эйнар взял его тогда с собой в набег на побережье страны франков.

Это был рядовой поход, какие случались каждую весну.

Да и начинался он тоже обыденно.

Викинги в предрассветной дымке тихо высадились с драккара на берег рядом с небольшой рощей в полумиле от города и скрытно по тропе направились к виднеющимся вдали зубчатым башням крепостной стены. Впереди, пряча мечи и щиты под широкой и длинной одеждой, скорым шагом шла группа из полутора десятков воинов во главе с ярлом Эйнаром и его телохранителем Клеппом. Они должны были вместе с местными жителями, идущими рано утром в город со своими товарами, попасть внутрь крепости, захватить ворота и удерживать их до подхода основных сил. Так викинги уже делали много раз. Удача всегда сопутствовала им.

Вот и теперь, продвигаясь в людской толпе среди повозок, корзин и мешков, маленький отряд беспрепятственно прошёл через опущенный мост и распахнутые ворота под массивную арку в стене, походя обезоружил и обездвижил четырёх стражников.

Вставало солнце.

Ничто не предвещало беды.

Первым сигнал тревоги подал ярл Эйнар. Он увидел в двух десятках локтей от входа ещё одну внутреннюю каменную стену и сразу понял, что они попали в ловушку-захаб. Викинги дружно бросились обратно, благо створки ворот всё ещё были распахнуты, но тут с шумом и звоном внутри проема обрушилась тяжёлая железная решётка-герса, перекрывая собой выход. Чужаки оказались в каменном мешке вместе с толпой местных жителей и несколькими повозками с лошадьми.

Сверху понеслись гортанные крики на незнакомом языке. По всему видать, сюда прибежали стражники с боковых стен. Они предлагали чужакам сложить оружие, но только делали это пока как-то вяло, поджидая подкрепление.

– Что дальше? – Ярл Эйнар с растерянным видом смотрел на Клеппа.

Впервые в своей жизни великан по-настоящему растерялся. Из рассказов бывалых воинов он знал, что попавшим в захаб людям негде искать спасения. Защитники крепости могут их всех легко и быстро уничтожить.

В порыве отчаяния и какой-то разгорающейся где-то внутри дикой ярости Клепп бросился к решётке и прижался к ней спиной.

– Снимайте с повозок жерди! – крикнул он викингам. – Будем ими поднимать герсу!

Клепп отчётливо вспомнил, как присел тогда на корточки, нащупал нижний горизонтальный металлический прут и крепко обхватил его пальцами. Он чувствовал, как все мышцы напряглись, лицо побагровело, вены на шее вздулись. Какая-то чудовищная сила выплеснулась изнутри в тело, приводя в движение руки и ноги. Со скрипом и скрежетом решётка сдвинулась с места, приподнялась на дюйм-другой и медленно поползла вверх.

Ему на помощь, расталкивая и отшвыривая в стороны обезумевших от страха людей, уже спешили четверо викингов с толстыми жердями в руках. Они подсунули их под нижнюю часть герсы и, действуя как рычагами, перенесли на них весь вес решётки, давая возможность Клеппу повернуться и перехватить руки.

– Катите подводы под решётку! Быстро! – закричал пришедший в себя ярл Эйнар, увидев, что спасение близко.

Несколько человек тут же кинулись к лошадям, обрезая упряжь, освобождая две подводы и толкая их в сторону прохода.

Но тут сверху засвистели стрелы, впиваясь в тела воинов и оставшихся местных жителей.

– Гоните людей и лошадей к решётке! Защищайтесь ими от стрел! Щитами прикройте Клеппа! – продолжал отдавать громкие команды ярл, отходя под арку.

Все смешалось в захабе, всюду слышались стоны и крики людей, ржание раненых лошадей.

Потеряв трёх человек, викинги выбрались из каменного мешка и оказались под аркой у решётки. И это их спасло. Толстая стена превратила внутренний проход в подобие пещеры, куда долетали только шальные стрелы. Лучники со второй стены не видели своих врагов.

Остатки сил Клепп тогда потратил на последний рывок, который позволил ему приподнять решётку на высоту более двух локтей. И в это открывшееся пространство викинги втиснули одну подводу с чурками, заготовленными для дров.

А он отпустил решётку.

Страшная тяжесть рухнула на подводу, с хрустом ломая оси колёс, доски бортов и днища. Но толстые чурки не дали герсе опуститься до земли, оставляя проём высотой почти в локоть.

– Все наружу! Не отставайте! – Голос ярла прозвучал раскатисто и неожиданно бодро. – На открытое место не выбегать, двигаться вдоль стен! Щиты и доски держать над головой!

Когда Клепп выбрался из-под решётки и встал на ноги, то невольно улыбнулся, видя, как десятки людей стремительно выкатываются, а некоторые даже выползают на яркий солнечный свет и ужас в их глазах сменяется радостью.

В последний раз он бросил взгляд внутрь проёма. Там за герсой было нагромождение тел, утыканных стрелами.

Мужских и женских трупов.

После того случая они больше никогда сломя голову не бросались штурмовать крепости, а всегда предварительно отправляли на разведку в город своих соглядатаев.

И даже теперь, только от одних воспоминаний, лёгкий холодок пробежал по спине великана.

Сидящий в торце стола в своём большом кресле ярл Эйнар неожиданно повернулся всем телом к нему и положил ладонь на его предплечье, отвлекая от горестных воспоминаний.

– О чём так глубоко задумался, Клепп? – спросил он. – Что тебя мучает? Вижу, даже не пьёшь.

– Хочу вернуться в Биармию, – негромко и просто ответил ему берсерк.

– Ты ж ведь только приплыл домой – и уже собираешься обратно?

– Похоже, мой дом всё-таки там, – угрюмо кивнул головой великан.

Ярл привычно подёргал пальцами себя за бороду, широко улыбнулся и задумчиво произнёс:

– Я думал, этот разговор между нами произойдёт после пира, но, если ты желаешь, давай начнём его прямо здесь.

Он наморщил лоб, словно собираясь с мыслями, и спокойно продолжил:

– Мне не удалось выполнить клятву, данную тебе, прости! Возможно, сумею сделать это будущей весной. Мы с Мэвой собираемся снова плыть в Биармию. Хотим посмотреть, как там поживает наш Антон, навестить Кагеля и, может быть, даже наняться на службу к его брату – князю Буривою. Остаётся лишь переждать сезон бурь, подготовить драккары и снова выйти в море. А тут твоё неожиданное возвращение! Могу сказать лишь одно: если ты со своими свеями поплывёшь вместе с нами, я буду счастлив!

Крепкое мужское рукопожатие завершило их короткий, но такой важный разговор.

Они снова были вместе.

Глава 45

А в сотнях вёрст от Новогорода в крепости Холм на двор посадника Кагеля прибывали отряды воинских людей. Их вожди спешно поднимались на крыльцо, проходили в дом и собирались в людской.

Разговор предстоял серьёзный и обстоятельный. Здесь, как было принято при обсуждении общих проблем, кроме посадника и воеводы находились сотские, старосты посёлков и вожди племён. Народу сидело и стояло вдоль стен много.

Все понимали, что этой весной закончилась спокойная жизнь, длившаяся на Вине почти целый год без войн и сражений.

Первым разговор начал Кагель.

– На побережье высадились викинги! – произнёс он тихим голосом, но услышали его все. – Они приплыли на семнадцати драккарах. Нагло. Открыто. Воинов у них не счесть. И вы понимаете, зачем они здесь! Это начало большой войны. Против такой силищи наш Холм не устоит! В прошлый раз, как все помнят, я один принял решение. И ошибся. А потом мы расплачивались за это. Предлагаю сообща подумать, что нам делать дальше. Главное – спасти жителей города, ближних посадов, посёлков и дальних заимок!

Первым поднялся воевода:

– Посадник прав. Если викинги придут к нам на Вину, то сначала захватят Холм, а потом разграбят и пожгут все посады. Чужаков так много, что они даже не опасаются нас, а ведь понимают, что мы о них уже знаем.

– И что ты предлагаешь, воевода? – прозвучал из дальнего угла голос сотского Еловита.

– Нам нужно как-то продержаться до прибытия князя Буривоя! Его люди на лёгких лодках приплыли ещё давеча. Сказывают, что князь на многих лодьях и с силой воинской несметной движется к нам на помощь. Скоро здесь будет. А потому чем дольше викинги останутся на побережье, тем лучше. Но как сядут они на свои драккары, то тут уж мы ничего поделать с ними не сможем.

– Значит, надо на Вине их где-нибудь остановить и засаду устроить! – вступил в разговор Кагель. – Вот только где и как?

– Самое удобное место – у чёрной сосны! – Воевода Истор невольно улыбнулся каким-то своим мыслям. – За ней бухта большая песчаная, лесом густым окружённая, в нём лучников и ратников можно спрятать.

– А улыбаешься почто, воевода? – в голосе Кагеля слышалось недоумение.

– Так у нас на реке всё важное от сосны той зачинается! Люди на неё, проплывая мимо, посматривают. Вот и опять вспомнили!

– Твоя правда, Истор! Только как в бухту ту драккары викингов заманить?

– О том не тревожься, есть у меня задумка одна. Но поторапливаться надобно! Как бы викинги не опередили нас!

– Всё! – поднялся со своего места Кагель. – Ежели у кого возражения есть, скажите немедля, чтобы потом меня ни в чём не упрекать.

Промолчал начальный люд, понимая, что нет пути другого, как спасать свой город.

Кагель обвёл собравшихся мужчин твёрдым пронзительным взглядом.

– Отплываем на восходе солнца!

Безропотно и торопливо все покинули двор посадника, направляясь к своим людям.

Это был самый короткий совет вождей города за прошедшие годы со дня его постройки.

Глава 46

Уставшие от тусклого света и свечного дыма глаза изрядно слезились, спать хотелось неимоверно, но работу до утра следовало закончить. Неизвестно, что мог принести им всем наступающий день.

Масуд встал, с хрустом потянулся, разминая затёкшие шейные мышцы, окинул долгим взглядом нарисованную карту, тихонько приблизился к двери в соседнюю спальню, осторожно приоткрыл её и вошёл внутрь.

Его жена Басима и маленькая дочурка Аини – весенний цветок – мирно и безмятежно спали в разноцветье кружев и шелка на огромной мягкой кровати под роскошным балдахином на высоких точёных стойках.

Удивительное чувство счастья и нежности на мгновение захлестнуло его. Но тут же на смену ему пришло состояние тревоги и страха. Не за себя. За них.

В Кордове полыхал огонь восстания. Жители, доведённые до отчаяния притеснениями чиновников эмира и непомерными налогами, взялись за оружие. Уже много дней дворец эмира Аль-Хакама находился в осаде, дома многих из его приближённых были разграблены, а некоторые вельможи и их челядь перерезаны, как скот.

Масуд давно не имел никаких известий от своего учителя и благодетеля Абу-Сирхана, но почему-то был уверен, что тот жив. Этот удивительный и непредсказуемый человек пользовался доверием и уважением не только самого эмира, но и простых горожан, а потому никто не захотел бы причинить ему вред, тем более все уже знали, что Абу-Сирхан попал в немилость.

Значительно бóльшая опасность угрожала самому Масуду и его семье в этом маленьком, но таком восхитительном доме с садом, подаренном на свадьбу своему другу принцем Абд ар-Рахманом. Жители окружающих кварталов знали, что здесь живёт телохранитель ненавистного всем эмира Аль-Хакама. А потому даже два десятка воинов, выделенных Масуду принцем для охраны и разбивших свои палатки в саду, ничего не смогли бы поделать с толпами взбунтовавшихся горожан в случае их нападения.

Всё существо Масуда разрывалось между чувством долга, обязывающим его быть подле эмира, и заботой о своей семье, которая без него не сможет выжить.

Город уже давно нужно было покинуть.

Разговоры об этом мудрый Абу-Сирхан завёл сразу после состоявшейся свадебной церемонии своих подопечных. Он не сомневался, что кровавая и бессмысленная резня в Толедо, учинённая совсем недавно приспешниками эмира, дорого обойдётся всем жителям страны и вполне может привести к внутренним междоусобным войнам. А собственная опала, гнев и мстительность эмира перенесутся с него на Масуда и Басиму. И тогда помочь им не сможет никто, даже принц Абд ар-Рахман. Возможности Абу-Сирхана свободно передвигаться по территории эмирата с каждым днём уменьшались, он уже почувствовал установленную за собой слежку и рассказал об этом своим домочадцам. Абу-Сирхан знал, что эмир на этом не остановится.

Следовало торопиться.

Масуд помнил, что Сахир первым предложил уехать в Барселону к его другу Родберику, но бегство в стан врага стало бы откровенным предательством эмирата, друзей, собственных принципов, совершенно неприемлемым для Абу-Сирхана. И разве можно спастись от эмира и его лазутчиков в соседней стране? Нет, бежать следовало так далеко, чтобы щупальца врагов не могли дотянуться до них.

Он тогда в очередной раз с тоской вспомнил покинутый им Новогород, своих родичей и принял решение за всех. Их ждало длительное путешествие. Целью его должна была стать далёкая и загадочная страна Биармия с её россыпью городов под названием Гардарики, которой правил родной дядя Масуда князь Буривой. Там, вдали от могущественных врагов, он надеялся начать новую жизнь.

Масуд снова потянулся, подошёл к столу, присел и постарался сосредоточиться.

Много дней потратил он на поиски в городских библиотеках нужных ему карт. Если Срединное и даже Варяжское морясовсеми прибрежными странами были давно известны арабам и нанесены на сотни папирусов, пергаментов, а также уже на листы только-только появившейся бумаги, то огромная страна Биармия являлась для всех загадкой. О ней могли судить лишь по рисункам редких путешественников, побывавших в отдельных её частях.

Очень помог Масуду его наставник Абу-Сирхан, вручивший ему невесть откуда и кем привезённый целый мешок с картами, рисунками и просто набросками каких-то территорий, рек и озёр, изображённых в основном на телячьей коже.

– Всё это – Биармия! – обыденным тоном произнёс он, вытряхнув на стол содержимое мешка и поворачиваясь в сторону выхода.

– Почему ты в этом так уверен, учитель? – не удержался от едкого вопроса Масуд. – Откуда всё это взялось?

– У меня есть друзья. И я их попросил оказать мне услугу. Они меня никогда ещё не обманывали! – В голосе Абу-Сирхана не было ни тени сомнения в собственной правоте.

Долго, ох как долго пришлось Масуду разбирать эти чужие карты, проводя бессонные ночи за столом, заваленным свитками. И с какой благодарностью вспоминал он своего отца – князя Корлина, с детства приобщившего его к трудам государственным, научившего понимать карты и чертежи. Вот потому сразу узнал он изображённые на телячьей коже реки Итиль, Мологу, Вину, а также большие кляксы озёр Ильмень, Онего и Нево. Да и многочисленные города жирными тёмными кружками промеж них посажены были верно, со знанием дела. Тут же узрел он Новогород, давно подзабытый, а в нижнем течении Вины обнаружил Холм, в котором успел побывать как раз до своего рокового и последнего путешествия из Биармии в Варяжское море вместе с отцом, воеводой Корлином.

Вот так, сравнивая меж собой рисунки и чертежи, а также напрягая память, начал Масуд составлять теперь уже свои карты, попутно нанося на них предполагаемые пути следования из Кордовы в неведомый и таинственный Новогород.

Остановился на двух, идущих через моря, трудных да опасных, требующих много денег и большой вооружённой свиты сопровождения.

Оба проходили вдоль берегов Андалусии и морским проливом вели промеж страной бриттов и огромной империей франков. А вот дальше можно было обогнуть владения данов, пересечь всё Варяжское море и через реки и озёра Биармии попасть в Новогород.

Но сильные сомнения одолевали Масуда. Всё ещё свежи были в памяти воспоминания о нападении данов на лодью посольства княжого, гибель отца и плен, круто изменивший собственную жизнь. Нет, не хотел он такой же судьбы своим близким. А потому склонялся ко второму пути, ведущему вокруг земель Скандинавии в полуночную часть Биармии, где по реке Вине легко было доплыть до центра страны Новогорода. Путь дальний и тяжёлый, пролегающий по морям холодным, зато менее опасный по причине малонаселённости окружающих земель и редких встреч с чужими кораблями.

Но сначала следовало добраться до морского побережья, где ждать их должно было бы нанятое судно, большое и крепкое, на котором не страшно отправиться в дальнее плавание.

Проще всего и незаметнее для чужих глаз было спуститься к морю вниз по течению Гвадалквивира на нескольких лодках и в дельте реки у маленькой рыбачьей деревушки пересесть на судно.

Деньги, корабль, а также все свои обширные связи, так необходимые для организации этого тяжёлого и долгого плавания, обещал предоставить беглецам Абу-Сирхан. Он как-то сказал, что в расположенном недалеко от дельты Гвадалквивира городе Кадисе проживает его старинный друг, занимающий высокий пост.

Невольно взгляд Масуда остановился на приставном столике, где лежало плетённое из нескольких золотых нитей плоское кольцо с изображением солнца в середине, к которому была приварена тонкая золотая цепочка. Это был загодя приготовленный подарок маленькой Аини, изготовленный по его рисункам самым искусным ювелиром Кордовы. Когда-то давно на шее Масуда тоже красовалось солнышко, подаренное ему самим князем Буривоем. И у всех мужчин рода княжого под рубахой нательной прятались точно такие же украшения.

Вот только тот подарок князя Буривоя с его шеи враги сорвали ещё на шнеке, когда он попал в плен к данам.

Можно, конечно, было бы изготовить ещё два кольца: для себя и для Басимы, но что-то останавливало Масуда.

Попавшееся на глаза приготовленное украшение для дочки неожиданно вызвало радостные воспоминания о свадьбе с Басимой и о той помощи, что оказали ему наставник Сахир и принц Абд ар-Рахман.

Он помнил, как возвратился из Сарагосы вместе с принцем Абд ар-Рахманом и сразу поспешил на встречу со своим господином. Масуд застал Абу-Сирхана в глубокой задумчивости и даже в некоторой растерянности. Оказалось, тот никак не мог решить, по каким обычаям проводить церемонию никах – заключение союза своих воспитанников. Масуд был язычником, а Басима христианкой. Проблема усугублялась ещё тем, что, как особо приближённое к эмиру лицо и истинный мусульманин, Абу-Сирхан должен был уведомить своего господина о грядущем событии, а также пригласить его на торжество, невзирая на опалу. И не только эмира, но и весь ближний круг его вельмож. Таковы обычаи двора Кордовы, а также долг сановника высокого ранга, каковым Абу-Сирхан всё ещё оставался. А вот соизволит ли эмир одобрить союз двух юных воспитанников своего бывшего фаворита, а также почтить своим присутствием празднество, известно было только ему и Аллаху. И если всё же эмир правоверных соблаговолит прибыть вместе со своей свитой, то на какое торжество он попадёт: христианское, языческое или мусульманское?

Было над чем поломать голову.

А ещё Абу-Сирхан где-то в душе надеялся, что сможет уговорить Масуда принять ислам… Что же делать с Басимой, он не знал. Девушка наотрез отказывалась менять свою христианскую веру.

Всеми этими раздумьями и сомнениями он тогда откровенно поделился со своим учеником.

Раньше Масуда религиозные дела мало интересовали, но теперь вынуждали серьёзно задуматься над ними и что-то срочно решать для самого себя. Но становиться мусульманином в его планы не входило, хотя и жил он в исламской стране, а потому понимал, что свадьба всё же должна проводиться по местным обычаям.

А меж тем, невзирая на нерешённые проблемы, Абу-Сирхан направил эмиру, а также всем своим друзьям и друзьям Масуда приглашение на свадьбу. Ещё раньше во дворец им было передано прошение на союз воспитанников.

Торжественный день стремительно приближался. Ждали сообщений из дворца, но их не было.

Положение спас принц Абд ар-Рахман. Умный и предусмотрительный наследник эмира, известив Абу-Сирхана всего лишь за день, прибыл в окружении многочисленной свиты и толпы слуг в дом опального вельможи. И даже не один. Рядом с ним шествовал кади Аль-Аббас – главный судья эмира и знаток мусульманского права. Как принцу удалось привести его с собой, навсегда осталось загадкой.

Масса людей заполнила внутренний двор дома, а также садовые дорожки.

Церемония приветствия была короткой, Абд ар-Рахман не любил длинные придворные приветственные речи. После крепкого рукопожатия принц сразу перешёл к делу:

– О, досточтимый Абу-Сирхан! Мой отец, эмир Аль-Хакам, да продлит Аллах годы жизни его, послал меня своим представителем к тебе, чтобы ускорить торжественный союз твоих воспитанников Масуда и Басимы.

– Чем вызвана такая спешка, уважаемый принц Абд ар-Рахман? – Сановник удивлённо приподнял бровь, внимательно наблюдая за собеседником.

– Через два дня я отбываю в Малагу, где мне надлежит встретить корабль из Аль-Искандарии, на котором к эмиру приплывают какие-то важные долгожданные персоны. Сопровождать меня должен Масуд. Это приказ эмира! – Принц тяжело вздохнул. – Вот потому я прибыл в твой дом, Абу-Сирхан, и привёл с собой всех гостей, которых вы с Масудом хотели видеть! Праздник начнём немедля! Не беспокойся ни о чём. Посмотри, мои слуги уже накрывают столы! Яства они принесли с собой.

– Принц, как обычно, много чего недоговаривает! – вступил в разговор кади Аль-Аббас. – Он долго упрашивал эмира сменить гнев на милость и принять твоё приглашение на свадьбу. Но тот оказался непреклонен. Видать, ты сильно разозлил нашего господина!

– В том нет моей вины! – Абу-Сирхан раздражённо передёрнул плечами и развёл в стороны руки. – Прости, что перебил тебя! Продолжай, уважаемый кади Аль-Аббас.

– Всё же нашему принцу удалось получить высочайшее соизволение на союз твоих воспитанников. А потому, как сам видишь, вслед за Абд ар-Рахманом к тебе безбоязненно пожаловали гости. – На лице кади читались спокойствие и отрешённость. Он внимательно посмотрел в глаза собеседнику и тихо спросил: – Что так тревожит тебя, досточтимый Абу-Сирхан?

– Признаюсь тебе честно, уважаемый кади, я не знаю, по каким религиозным обрядам проводить бракосочетание.

– Принц Абд ар-Рахман предупредил меня, что Басима – христианка, Масуд – язычник, а твои гости – почти все правоверные. Дозволь мне, как хранителю законов шариата, в качестве дружеской услуги оказать тебе помощь в этом религиозном вопросе?

– Целиком полагаюсь на тебя и мудрость твою!

– Совершить никах – мусульманский свадебный обряд – я пригласил самого известного в Кордове муллу Maждуддина. Он будет читать суры Корана и говорить с молодыми. Но это ещё не всё. На церемонии появится христианский священник, а вместе с ним и знаток языческих церемоний у разных племён русов.

– Что ты задумал, кади Аль-Аббас?

– Перед нами тупик! Ты и сам знаешь о существовании проблемы смешанных союзов. Мусульманин может жениться на единоверке, христианке и иудейке, но только не на идолопоклоннице. Но Масуд не мусульманин. Христианская церковь, к которой принадлежит Басима, не благословляет межрелигиозный союз. Да и обе эти веры весьма плохо относятся к язычеству, ему ведь законы Божьи не писаны. Твои воспитанникив силу своей молодости и глупости сменить веру отказываются. Что же остаётся делать нам, умудрённым годами и убелённым сединами? Ломать им жизнь?

В ответ Абу-Сирхан молча покачал головой.

– Вот и я так же считаю! – кади улыбнулся. – Пусть они вступят в союз без смены веры. Всегда лучше жить по закону, чем в… грехе. Правда?

– Конечно, я согласен с тобой, но как же быть с обрядом?

– Не думай об этом! Мулла, священник и языческий жрец проведут церемонию все вместе. Я их очень просил, и они обещали не мешать друг другу! – Аль-Аббас весело захохотал.

– Как вместе? – Изумление отразилось на лице Масуда, стоящего позади Абу-Сирхана.

В его голове пронёсся рой противоречивых мыслей.

Готовясь к свадьбе, Масуд узнал, что в мусульманской стране союз мужчины и женщины считается действительным, если он совершён с соблюдением соответствующих обрядов и освящён именем Аллаха.

– А что ты хотел? Вам с Басимой нужна свадебная церемония, вот я её и придумал. Каждый из вас будет оправдан перед своими богами, зато перед людьми союз вы заключите по всем законам! Надеюсь, что никто из вас не успел принять иудаизм? А то я хотел позвать ещё раввина, но это мне показалось уже лишним! – Кади снова рассмеялся собственной шутке, но, увидев помрачневшее лицо Абу-Сирхана, приложил правую руку к груди и торжественно произнёс: – Как главный толкователь законов в этой стране я беру всю ответственность за происходящее на себя, и пусть меня покарает Аллах, если мои деяния расходятся с его волей!

…Раздавшийся из соседней комнаты детский плач вывел Масуда из состояния полудрёмы, перемежающейся с воспоминаниями. Он тихонько распахнул дверь в спальню и подошёл к постели. Маленькая Аини потянулась к нему, вынуждая взять её на руки. Чувство безграничной нежности и любви охватило всё его существо, дрожь пробежала по огромному телу, а губы сами собой прошептали:

– Клянусь всеми богами мира, что никому не позволю обидеть тебя! И даже если жизнь разлучит нас, я сделаю всё для того, чтобы ты была со мной, чего бы мне это ни стоило!

Улыбка озарила милое детское личико, а крохотные пальчики легонько прикоснулись к давно не бритой щеке воина.