Текст книги "Путь воина"

Глава 52

Они встали на якорь у противоположного берега Вины в двух милях от крепости. Там, где от основного русла реки отделялась узкая протока. Все семнадцать драккаров. Страшная сила.

Всего в пятидесяти шагах от кромки воды викинги по приказу Клеппа соорудили из стволов деревьев крáду – нечто похожее на сруб в форме гигантской башни высотой не менее двадцати локтей.

Строение было прямоугольным в основании, суживалось кверху, образуя почти квадратную площадку с длиной бревна по каждой стороне около восьми локтей. При рубке между венцами мастера оставили продухи, создающие воздушную тягу. Внутреннее пространство сруба викинги заполнили собранными со всей округи сухими стволами и ветвями деревьев, установленными в вертикальное положение для лучшего горения. К верхней площадке вела массивная лестница с широкими ступенями, собранная из трёх секций.

Это громадное сооружение было предназначено Клеппом для отправки в последний путь ярла Эйнара. Доблестного воина и мудрого вождя уже ждали в чертогах Валгаллы его погибшие в битвах родичи и друзья.

Хотя Клепп, познавший за годы рабства на чужбине ислам, христианство, иудаизм, а также разные языческие религии, равнодушно относился к верованиям викингов, но уважал и не отторгал их, принимая как неизбежность. Он даже не улыбался, когда в очередной раз выслушивал историю о том, что воины, обитающие в Валгалле, каждое утро берут оружие и вступают в смертельную битву с силами зла. Сражение заканчивается, мертвецы оживают и все вместе садятся за длинные пиршественные столы, которые ломятся от яств. Когда же наступает ночь, приходят юные красавицы-девы и до самого рассвета развлекают и ублажают викингов. А утром всё повторяется. И это продолжается вечность. К такой жизни в Валгалле после своей смерти с оружием в руках на поле битвы стремится каждый воин, мечтая сесть за один стол с самыми знаменитыми викингами.

Клепп придирчивым взглядом окинул возведённое сооружение. Викинги сделали всё так, как он того хотел. На верхней щитовой площадке сруба уже закончили устанавливать длинную лодку, в которую скоро надлежало поставить носилки с телом ярла Эйнара.

Великан провёл ладонью по лицу, словно прогоняя от себя наваждение. Если бы не война с горожанами на реке, то он, скорее всего, распорядился бы поставить сверху не лодку, а самый большой из своих драккаров. Для вождя и своего друга ему не было жаль целого драккара!

Подошедший сбоку Бейнир тронул Клеппа за локоть:

– Всё готово, ярла собрали в последний путь!

– Что ж, пора. Пусть несут! – Великан взмахнул рукой, подавая знак людям из похоронной процессии, и искоса посмотрел на резко очерченный профиль стоящего рядом с ним человека. В его густых чёрных волосах заметно прибавилось седины, заострилась линия носа и подбородка.

Тот, словно почувствовав на себе взгляд, повернулся лицом к собеседнику.

– Стареем мы с тобой, Бейнир! – великан слегка поморщился.

– А что ты хотел? На себя посмотри! Живого места не найти, весь обгоревший, в шрамах и рубцах, а туда же – мальчиком казаться хочешь!

– Зря так шутишь, я ведь серьёзно говорю! – Клепп уже начинал злиться.

– Не хотел тебя обидеть, прости! – Бейнир ненадолго замолчал. – Я ничего не боюсь, но что-то мне не по себе, гнетут какие-то предчувствия.

– Встряхнись, дружище, у нас с тобой ещё осталось много неоконченных дел! – Великан положил свою огромную руку Бейниру на плечо. – Пошли, люди ждут!

На ходу он сбросил на землю лёгкую куртку, оголяя могучий торс.

Они подошли к срубу со стороны лестницы, где на утрамбованной сотнями ног площадке уже стояли носилки с телом ярла Эйнара.

Толпа воинов подковой охватила берег.

По древним обычаям, викинги хоронили своего вождя в его лучшей праздничной одежде. Поэтому на ярле был надет кафтан длиною до колен, сшитый из тончайшей шерсти с вкраплением золотых нитей и подбитый для тепла горностаевым мехом. Полы кафтана имели широкий запах, стянутый шестью большими серебряными пуговицами. Под воротом виднелись кружева белоснежной шёлковой рубахи. Обтягивающие ноги штаны доходили до самых щиколоток, переходя в короткие сапожки, с верхом из пушистого меха. Тщательно причёсанные волосы длинными прядями выбивались из-под боевого шлема ярла, а его борода была аккуратно подстрижена. Руки, сложенные на груди, покоились на рукояти меча, лезвие которого лежало на животе и заканчивалось ниже уровня колен. На носилках под телом был расстелен широкий шерстяной плащ чёрного цвета, обшитый по краям двухдюймовой красной лентой. Возле носилок лежало копьё с длинным и широким наконечником, кольчужная рубаха, а такжедеревянный щит с металлическим умбоном в центре.

Четверо викингов по знаку Клеппа подняли носилки с телом ярла Эйнара на высоту вытянутых рук. Великан подошёл, пригнулся и оказался под днищем, к которому на расстоянии двух локтей друг от друга были прибиты два поперечных бруска. Клепп снизу взялся руками за них, нашёл удобное положение для удержания равновесия.

– Отпускайте! – прозвучала его команда.

Викинги, повинуясь, медленно отошли в разные стороны.

И тут же берсерк, разгибая руки, выпрямился во весь рост.

– Бейнир, ты пойдёшь позади меня. Возьми щит, кольчугу и копьё ярла. Наверху поможешь мне поставить носилки на лодку.

Клепп неспешно направился к лестнице, легко неся над головой свою ношу.

Тысячи глаз в полной тишине неотрывно следили за движениями великана. Вязь бугрящихся мышц перекатывалась по его рукам, груди и спине при каждом шаге, вызывая у собравшихся викингов чувство благоговения. Им казалось, что это сам бог Один спустился с небес и уносит тело ярла Эйнара в Валгаллу.

И даже Бейнир, интуитивно чувствуя всю важность происходящего, отстал на целый лестничный пролёт от Клеппа, не рискуя отвлекать на себя внимание толпы.

А гигант с ношей на вытянутых руках взошёл на верхнюю площадку сруба и замер возле лодки, стоящей к нему бортом.

В полной тишине он простоял так несколько мгновений, словно дожидаясь, пока все викинги в последний раз увидят своего ярла.

Поднявшийся на площадку Бейнир, взявшись за ручки с одной стороны носилок, помог Клеппу установить их на днище лодки ближе к её носу и сразу же устремился вниз по лестнице.

Великан перешагнул через борт, встал на широкую доску сиденья на корме прямо в ногах тела ярла Эйнара и поднял вверх правую руку с растопыренными пальцами.

– Воины! – его громовой голос как кнутом ударил по толпе. – Наш вождь убит из засады людьми, которые совсем недавно были его союзниками! Викинги ярла Эйнара и викинги Бейнира рука об руку с ратниками горожан защищали эти земли и эту реку от набега ярла Эгиля и ярла Андотта. И победили их! После решающей битвы на берегу Вины были оставлены безоружные свеи, которых пощадил ярл Эйнар. Они хотели достроить драккары и уплыть к себе во фьорды. Но горожане напали на них. Напали первыми! Многих перебили. Я сам это видел! – Клепп замолчал, глядя куда-то в сторону крепости. Потом медленно перевёл взгляд вниз на толпу собравшихся людей и продолжил:

– Мы приплыли сюда не только потому, что нужно спросить за позорную смерть безоружных свеев! Нет! Клянусь Одином, ярл Эйнар не желал войны с городом! Он хотел заключить с Кагелем мир. Но его подло убили, и теперь его тело лежит на кострище перед вами! – Дыхание великана сбилось, вынуждая зайтись в мучительном кашле.

Сотни людей, ловящих каждое его слово, замерли в ожидании, не смея пошевелиться.

– По нашему кодексу чести – хавамалю – все викинги равны между собой, а по воинской доблести равны своему ярлу! Но вождём может быть только один человек – первый среди равных! Таким всегда был ярл Эйнар! – Гигант тяжело перевёл дыхание, набрал полную грудь воздуха и продолжил: – Прощай, ярл! Прощай, викинг! Тебя ждёт последний путь в Валгаллу!

Клепп ступил на помост, приблизился к носилкам и положил свою ладонь на руку ярла. Несколько мгновений он пристально смотрел в его лицо, как бы вбирая в память знакомые черты, стремительно развернулся и ступил на лестницу.

Вдруг чей-то пронзительный голос в центре толпы затянул погребальную песнь викингов, тут же подхваченную сотнями осипших мужских глоток. В такт ей сначала тихо, а потом всё громче и громче застучали и зазвенели мечи, с силой ударяясь о металлические умбоны и скрепы щитов, перерастая в режущий слух жуткий лязг. Песенный ритм, постепенно ускоряясь, превратил слова в дикие крики, сливающиеся с грохотом железа.

К ступившему на землю великану подбежал викинг и протянул горящий факел.

Из прежних рассказов жителей фьорда Клепп знал, что при погребении вождей кострище должен поджигать ближайший родственник или друг погибшего. Похоже, что из всех находящихся на берегу мужчин у ярла Эйнара не было никого ближе по родству и духу, чем Клепп.

Великан взял факел, сделал с десяток шагов в сторону сруба кострища и увидел справа от себя стоящих отдельной группой Флоси, Кари и Бейнира с Мэвой. Из-за её спины выглядывал Альрик. Они что-то кричали, размахивая руками, но слова гасли в невообразимом шуме и грохоте. Лишь по их жестам да по шевелящимся губам плачущей Мэвы он смог понять: «Поджигай!»

Едва только факел коснулся кучи растопочной щепы, а огненные лепестки взметнулись вверх, мгновенно наступила тишина. Слышно было, как трещит бегущий по сухим стволам деревьев и веток огонь, со свистом и воем воспламеняются и начинают гореть обдуваемые воздухом через продухи ещё влажные брёвна сруба.

– Прощай, друг! – прошептали губы Клеппа. – Я страшно виноват, что не смог уберечь тебя! Прости!

Чудовищный жар заставил толпу сначала качнуться назад, а затем далеко отступить от охваченного огнём кострища.

Языки пламени уже вовсю пожирали верхнюю площадку сруба и стоящую на нём лодку. Столб чёрного дыма всё выше и выше поднимался в небеса, своими огромными размерами демонстрируя всей округе доблесть и знатность уходящего из мира живых ярла.

Клепп отошёл на значительное расстояние от дышащего огнём берега и, скрестив руки на груди, наблюдал за тем, как началось медленное обрушение прогоревших частей сруба.

Блики от чудовищного костра отражались в его влажных от слёз глазах.

Глава 53

Масуд оказался на три корпуса коня позади Умара ибн Суайба.

Он с интересом всматривался в лица окружающих людей, пытаясь запомнить их, чтобы не принять за чужих воинов в сражении, но эти опасения развеял сам предводитель.

Его густой и сильный голос отчётливо доносился до ушей юноши:

– Друзья! Нам предстоит тяжёлая битва. Мне стало известно, что против нас выставили двадцать орлов эмира, а кроме них ещё пять его личных телохранителей во главе с непобедимым Магафуром. А ещё полтора десятка бойцов набирали по всей Андалусии. Они – лучшие в своих городах. И все они – арабы. В прямом столкновении нам их не победить. В нашей партии есть христиане, мусульмане, иудеи и даже язычники, много молодёжи, не имеющей опыта игрищ, поэтому нужны хитрости, пусть даже и мелкие!

Умар ибн Суайб перевёл дыхание и продолжил:

– Для каждого из нас мои слуги приготовили белый шёлковый шарф. Повяжите его себе на шею и тогда сразу сможете различить в толпе друзей и врагов, а это, поверьте мне, не так просто сделать. Первую атаку нам нужно провести в таком тесном строю, чтобы подброшенная вверх перчатка не могла упасть на землю. В этом наше спасение. Двигаться будем клином! Если не испугаемся и удержим строй, то своей массой сможем смять передние ряды врага, выбить из седла много воинов. Но после этого нужно сразу остановиться и перестроиться, иначе противник нанесёт нам удар в спину. А это так и будет, поверьте мне! У Магафура опытные воины, они не упустят этот момент. Отразим их атаку – победим! Всё будет зависеть от нашей силы, ловкости и умения владеть оружием. Да помогут нам боги! Их у нас много, у каждого они свои!

Пока Умар ибн Суайб выстраивал своих воинов в клин, Масуд не сводил глаз с Магафура, пытаясь предугадать его действия. Но на противоположной стороне арены ничего интересного не происходило. Похоже, арабы просто окружили своего предводителя, надеясь сокрушить противника силой оружия и напором своих коней.

Все замерли в ожидании команды герольда.

Юноша ещё раз прошёлся взглядом по толпе окружающих зрителей и неожиданно увидел Абу-Сирхана и Басиму, сидящих чуть сбоку от эмира. Расстояние до них было довольно большим, но по повороту их лиц он понял, что они наблюдают за ним.

По знаку эмира Аль-Хакама распорядитель игрищ направился к заградительному барьеру, где его уже поджидали пятеро человек с длинными медными трубами в руках.

«Ну вот и начинается сражение!» – подумал юноша, чувствуя, как мелкая дрожь сотрясает всё тело.

– Кучнее! Кучнее! – Твёрдый и громкий голос предводителя заставил Масуда двинуть своего коня на шаг вперёд, прижимая его к крупу впереди стоящей лошади. И тут же со всех сторон к нему придвинулись всадники, образуя плотную человеческую и лошадиную массу.

Краем глаза он увидел, как стоящие у барьера люди подняли вверх трубы и их хриплый ревущий звук понёсся над огромным полем.

Но всего за несколько мгновений до этого раздался крик Умара ибн Суайба:

– Пошёл!

Всадники, прикрывшись щитами и ощетинившись копьями, медленно набирая ход, тяжёлым клином устремились в сторону противника. А навстречу им с гиканьем и свистом уже неслась толпа арабских воинов на прекрасных тонконогих лёгких скакунах.

Два конных отряда со страшным шумом сшиблись в центре арены.

Сухой треск ломающихся копий, ржание поднявшихся на дыбы лошадей, крики и брань вылетевших из седла бойцов – всё потонуло в диком рёве зрителей и клубах пыли.

Лёгкая конница арабов, как и предполагал Умар ибн Суайб, не выдержала дружного напора всадников на мощных конях. Тяжёлый клин разорвал вражеский строй и разметал его на две стороны, отшвыривая бойцов противника к барьерам ограждения.

Оглянувшись на ходу через плечо, Масуд увидел с десяток лежащих на земле человеческих тел.

«Хорошо придумал наш предводитель с клином! – пронеслась в голове запоздалая мысль. – А что же дальше?»

– Стоять! Стоять! Поворачивай! По-во-ра-чи-вай! – истошный крик Умара ибн Суайба резанул слух.

Вот только сплочённая конная масса не могла быстро остановиться и по инерции ещё полсотни локтей пронеслась вперёд. Да и не пытались молодые горячие воины остудить кипящую в жилах кровь, видя, как легко разрезал клин толпу хвалёных арабов. Не подчинились они командам предводителя, не натянули поводья своих коней, не повернули их вспять, обрекая тем самым себя на поражение в битве.

Масуд с ужасом увидел, как по знаку вражеского предводителя десятки всадников, рассеянных, казалось бы, по всей арене, прямо на ходу начали стремительно перегруппировываться в свой клин, нацеливая его на сгрудившихся у барьера воинов Умара ибн Суайба. На острие клина виднелась могучая фигура самого Магафура. Он потрясал в воздухе копьём и что-то громко кричал своему окружению. Слов его из-за стоящего шума и криков разобрать было нельзя.

Удар арабов оказался настолько мощным и неожиданным, что половина атакуемых всадников рухнула на землю, даже не успев прикрыться щитами, а оставшаяся часть сгрудилась в углу, как стадо овец.

Конь Масуда, обезумевший от страха, мощным рывком вынес своего хозяина на свободное место. Он хрипел и косил глазами, взбрыкивал задними ногами, пытаясь сбросить с себя седока. Юноша, едва не роняя копьё, с трудом удержался в седле, прильнув всем телом к шее благородного животного и с силой сжимая её обеими руками.

«Похоже, арабы разгадали действия Умара ибн Суайба и были к ним готовы», – почему-то пришла в его голову шальная мысль.

Он похлопал ладонью по шее почти успокоившегося коня и развернул мордой в сторону противника. Там вовсю кипели отдельные схватки. Молодёжь не захотела признать своё поражение и с жаром набросилась на «орлов эмира», оказавшихся в гуще толпы. И тут уже искусство владения оружием мало помогло арабам. В сжатом пространстве они не могли действовать копьями, а вцепившиеся в них мёртвой хваткой бойцы падали с лошадей, увлекая за собой телохранителей эмира.

Масуд отпустил повод и ударил пятками по бокам лошади, направив её в сторону повернувшегося к нему лицом всадника.

Это был Гаффар.

Он тоже узнал юношу. Опустив забрало шлема и выставив вперёд копьё, телохранитель эмира пустил своего коня рысью ему навстречу.

Ещё никогда Масуду не приходилось биться на копьях на виду у многотысячной толпы зрителей. Множество проведённых учебных поединков можно было не считать. В них ничего не решалось. Отрабатывались лишь навыки и приёмы боя. Здесь же на кон была поставлена вся дальнейшая воинская карьера и связанные с нею слава и богатство. В себе и своём воинском искусстве юноша ничуть не сомневался, как не боялся и за специально обученного для копейных поединков коня, на покупку которого Абу-Сирханом были потрачены огромные деньги. Теперь всё зависело только от него самого.

Из долгих бесед с Сахиром Масуд знал, что все его действия на арене должны быть продуманны, отточенны и красивы. Ведь, чтобы стать любимцем толпы, нужно проявить в сражении свои самые лучшие качества.

Всадники стремительно сближались.

Копьё Гаффара сразу нацелилось на щит юноши. Похоже, телохранитель эмира не сомневался, что сможет легко выбить соперника из седла, благо мощь коня и вес собственного тела позволяли ему это сделать.

Масуд же всем своим видом показал, что хочет нанести удар по корпусу своего противника, но в последнее мгновение чуть приподнял копьё вверх и одновременно слегка повернул свой щит вбок.

Так показывал ему на тренировках побывавший в сотнях поединков Сахир.

Тупой наконечник копья Гаффара скользнул по щиту юноши, не причинив ему ущерба, зато удар Масуда пришёлся в верхнюю часть шлема соперника, выдёргивая его из седла и отбрасывая на круп собственной лошади.

– Вот и появился у меня первый настоящий враг! – вполголоса произнёс юноша, провожая взглядом падающего на землю воина. – Что ж, это только начало!

Прогоняя от себя ненужные мысли, он тут же заставил коня сделать поворот на задних ногах, меняя направление движения, и ринулся в гущу сражения. Его копьё сразу же нашло новую цель. Ею оказался здоровенный толстяк в наброшенном на панцирь красном плаще, сидящий на приземистом ширококостном скакуне. Фехтуя своим копьём, словно мечом, он пытался скинуть с лошади Умара ибн Суайба. И это ему уже почти удалось, но неожиданный и сильный удар в бок, нанесённый Масудом, заставил воина потерять равновесие. Грузное тело, облачённое в тяжёлые доспехи, начало соскальзывать на сторону, опрокидывая вслед за собой лошадь.

– Берегись! Сзади! – крик Умара ибн Суайба заставил юношу стремительно развернуться навстречу новой опасности. Он увидел, что с копьём наперевес на него мчится всадник в чёрном одеянии.

– Встретим его вместе! – снова закричал предводитель, ставя своего коня вровень с лошадью Масуда.

И тут же почти одновременно два их копья нацелились на приближающегося противника.

Выставленное навстречу оружие вынудило всадника резко натянуть поводья, останавливая коня и поднимая его на дыбы.

– Бей его! – с хрипом выдохнул Умар ибн Суайб.

Они атаковали воина с двух сторон в тот момент, когда копыта его лошади зависли в воздухе.

Масуд с ужасом наблюдал за тем, как всадник в чёрном одеянии медленно опрокидывается навзничь. Юноша боялся лишь одного: как бы конь не раздавил человека. Но нет, опытный боец сумел выскользнуть из седла и откатиться в сторону.

– Похоже, мы проиграли! – снова раздался голос предводителя. – Нас осталось только двое!

Следуя взгляду Умара ибн Суайба, юноша повернул голову в противоположную сторону.

Зелёные ворота были распахнуты настежь. Десятки слуг выводили под руки и даже уносили за пределы арены оглушённых и раненых бойцов, подбирали оружие, вели в поводу лошадей. И лишь шестеро всадников, подняв вверх копья, что-то горячо обсуждали у дальнего барьера. Все они были арабами. И среди них возвышался непобедимый Магафур.

– Они готовятся продолжить сражение, – улыбнулся Масуд, на лице которого не отразилось даже тени страха. – Что будем делать?

– Если они станут атаковать, то нам придётся спасаться бегством. Нельзя допустить, чтобы на одного из нас накинулось сразу несколько человек!

– Но долго убегать мы тоже не сможем, арена не такая уж и большая, а кони у них не хуже наших!

– Зато если резко остановишься или увернёшься от копья, то сумеешь сразиться один на один с кем-нибудь из этих шести воинов!

– Что ж, будем биться! – Юноша упрямо тряхнул головой.

– Не спеши. Посмотри на эмира! – Предводитель развернулся в сторону толпы зрителей. – Мне кажется, что он соблаговолил нас спасти!

Пронзительные звуки труб заглушили последние слова Умара ибн Суайба и привлекли всеобщее внимание к подошедшему к барьеру герольду.

– Внимание и повиновение! – громко и отчётливо прозвучал его голос. – Наш мудрый правитель эмир Аль-Хакам, да хранит его Аллах, решил остановить сражение. Все восемь воинов, сумевших удержаться в седле, признаны победителями первого дня игрищ. Завтра им предстоит провести поединки друг с другом и определить лучшего бойца Кордовского эмирата, который получит главный приз из рук самого эмира! А вечером после завершения игрищ наши доблестные воины приглашены на аудиенцию во дворец эмира! Теперь же они должны отдохнуть и приготовиться к самой важной в их жизни битве. Удачи и победы вам, отважные воины!

Рёв огромной толпы был ответом на эту короткую пламенную речь.