Текст книги "Хроники возрожденного Арканара"

Оптимизм первых понятен и оправдан: не мытьем, так катаньем они добились обязательного преподавания религиозных предметов в светском (в соответствии с 14-й статьей Конституции) государстве.

Спокойствие вторых, как представляется, не имеет под собой никаких оснований.

Начнем с самого простого. «Эксперимент» предлагается начать уже с весны 2010 года, при этом, как сообщает Минобрнауки, «в ходе эксперимента предлагается подготовить и напечатать необходимые учебники и учебные пособия, сформировать коллективы тех, кто будет готовить учителей по этим предметам». Но позвольте, о каком бы предмете не шла речь – все должно быть с точностью до наоборот! Сперва должна быть подготовлена программа, написаны, обнародованы и оценены независимыми экспертами учебные пособия, – и лишь потом можно начинать «экспериментальные» уроки. А нам предлагают «обкатку» учебников в ходе «эксперимента» – что допустимо, когда речь идет об авторских, индивидуальных курсах, но недопустимо, когда речь идет об обязательных уроках. Это во-первых.

В-вторых, президент говорит о «традиционных» религиях. Однако, ни один закон такого понятия не содержит. Более того, в светском и в правовом государстве в принципе не может существовать разделения на «традиционные» и «нетрадиционные» религии. В России встречаются пантеисты и язычники, даосисты и конфуцианцы (не говоря уже о приверженцах саентологии) – как быть с ними? Будет ли реализовано их право на то, чтобы их детям преподавали историю и культуру «их» религии»?

Но если даже оставаться в рамках четырех «традиционных религий» (христианство, ислам, иудаизм, буддизм), то, скажем, не все православные придерживаются «версии РПЦ» – есть, например, старообрядцы: что делать их родителям? А как быть католикам, лютеранам, баптистам? Иудаизм тоже не представляет собой единого течения…

Да, нам говорят о «добровольности» и «альтернативности». Но это в теории. А на практике еще можно поверить, что в Москве или в Петербурге сумеют найти необходимое количество преподавателей, чтобы обеспечить все возможное многообразие выбора вариантов обучения. Но трудно поверить, что в провинции (в малых городах или селах) реально смогут организовать несколько групп в школах, в зависимости от выбора родителей. Куда более вероятно, что всех постараются подстричь под одну «гребенку», заявив родителям, что учителей мало, и потому «берите, что есть». Скажем, предложат выбирать лишь между православием и светской этикой. Между тем, речь идет не о факультативном, а об обязательном предмете.

В-третьих, «эксперимент» предлагается начать в четвертом классе (последняя четверть) и завершить в пятом классе (первая четверть). Мол, «учащимся в возрасте 10–11 лет в большей мере присущи такие социально-психологические характеристики, как бесконфликтность, мягкость, доброта, сопереживание, что созвучно содержанию указанных учебных курсов». Что же, преподавать детям в этом возрасте историю религии можно – вот только надеяться на осознанное восприятие предмета нельзя.

Ну не могут четвероклассники и даже пятиклассники понять в такие годы историю вообще, а историю религии – тем более. Зазубрить – да, наверное, смогут. Но не больше. В этом возрасте ребенок, как уверен, например, учитель с 30-летним стажем и депутат Мосгордумы Евгений Бунимович, не знает ни слова «этика», ни слова «религия», ни слова «светский» – и не должен их знать! Этот курс нам представляют как «духовно-нравственное воспитание», то есть – будут говорить о нравственности – но представление о ней в этом возрасте сформировать невозможно. Задумываться на «нравственные» темы подростки начинают, хорошо если, лет в 12–13, а многие и позже.

Значит, это будет не обучение, а программирование. Которое, скорее всего (нет сомнения: именно на это и рассчитывают в РПЦ, которая много лет добивается обучения православию в школе под маскирующими названиями) приведет к возникновению у детей убеждения, что только та религия, которой их учат, и есть истинная. Правда, возможен и обратный эффект – как это происходило с «законом божьим», который, как известно, был самым ненавистным предметом в школах Российской империи: его преподавание вырабатывало отторжение к православию…

Весьма сомнителен, заметим, и упомянутый выше тезис (традиционно навязываемый представителями РПЦ, а теперь излагаемый уже от имени Минобрнауки) о «духовно-нравственном» воспитании, которое достигается путем изучения религиозной культуры. Покойный патриарх Алексий Второй выражался предельно ясно (тогда, заметим, РПЦ яростно сопротивлялась курсу истории мировых религий): «школьный предмет по истории мировых религий не способен стать адекватной заменой «Основам православной культуры», поскольку история религий не даст нравственного стержня человеку».

Но разве атеисты не могут быть высоконравственными людьми (не говоря уже о том, что в мире было множество мерзавцев, которые называли себя верующими в того или иного бога)? Разве только религиозное воспитание может дать «нравственный стержень» (лично мне его давали папа с мамой)?

И вообще, кому интересно – найдите в Интернете и прочтите книгу Бертрана Рассела «Почему я не христианин». Если, конечно, ее еще можно цитировать, не рискуя попасть в какие-нибудь «экстремистские» списки, ведь говорить в сегодняшней России о свободе атеистической пропаганды, – в отличие от религиозной, – не приходится.

Не верите? Попробуйте предложить телевидению атеистическую программу, где будет, например, проводиться простая мысль: христианство (как и другие религии) надлежит рассматривать точно так же, как древнегреческую мифологию. То есть, как сказки. В Христа, Аллаха и Ягве верит огромное число людей? Ну так в Древней Греции в существование Зевса, Посейдона, Аида, Афины, Аполлона и других верили все поголовно, считая их реально существующими. Однако, в современной Греции думают иначе… Наконец, пятое и самое существенное. Еще когда начинались споры о введении «Основ православной культуры», и эксперты обсуждали соответствующий учебник, написанный Аллой Бородиной (и отмечали, в частности, что он «содержит некорректные высказывания, способствующие разжиганию религиозной и национальной розни», «представляет собой не учебное пособие по основам православной культуры, а конфессиональную апологию православия», и что «рассуждения о еврейском народе не имеют ничего общего с исторической действительностью и носят откровенно антисемитский характер»), хотелось задать простой вопрос: кто вообще сказал, что существует такое понятие «православная культура»?

Есть русская культура, есть греческая, есть болгарская, сербская, грузинская, украинская, белорусская – но это совсем другое. Точно есть французская, итальянская, польская, испанская, португальская (и так далее) культуры, но нет «католической». И нет «протестантской» или «лютеранской» культуры, а есть немецкая, датская, финская, шведская. И «иудейской» культуры нет, а есть еврейская культура. И «мусульманской» культуры нет, а есть арабская, турецкая, чеченская, азербайджанская и так далее…

Да, когда-то национальные культуры имели исключительно религиозное содержание. Но эти времена остались в далеком прошлом. Есть религиозные традиции – которые могут быть названы «православными» или «католическими», «иудейскими» или «мусульманскими», – но они вовсе не тождественны той или иной национальной культуре.

Культура (сошлюсь на заслуженного деятеля науки РФ, профессора Григория Тульчинского) – это «механизм порождения, хранения и трансляции социального опыта», она связана в первую очередь, с этническими моментами, и говорить, например, о «православной культуре», по его мнению – значит, серьезно недопонимать суть дела…

Ну и чему будут пытаться учить наших детей? И надо ли это делать – уступая (хотя и смягченному, на фоне прежних требований об обязательности преподавания ОПК) давлению клерикалов?

Кстати, как насчет федерального закона «О свободе совести

о религиозных объединениях», где закреплено, что государство «обеспечивает светский характер образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях», а обучение религии допускается исключительно по просьбе родителей или лиц, их заменяющих, с согласия детей, и вне образовательной программы?

Может быть, юрист Дмитрий Медведев не в курсе существования этого закона, когда говорит об «эксперименте», который в этот закон решительно не укладывается? Изменить закон, конечно, при нынешней Госдуме – раз плюнуть, но ведь и этим пока не озаботились. Или считается, что воля президента заведомо выше закона?

Палачи и попутчики

Петербурге оглашен приговор Константину Душенову. Главный редактор газеты «Русь православная» проведет следующие три года в колонии-поселении за то, что опубликовал статью «Россия с ножом в спине. Еврейский фашизм. Геноцид русского народа», сценарий фильма с тем же названием и распространил эти произведения.

По заключению экспертов, «труды» Душенова разжигают вражду и ненависть к евреям и приверженцам иудаизма и унижают их человеческое достоинство. Русские в них представлены жертвами еврейской агрессии, а евреи – преступниками, «стремящимися путем заговора физически уничтожить или обратить в рабство другие народы (в основном русских)». Душенов заявлял об «антихристианской и человеконенавистнической сути иудейской религии» и называл евреев «антирусская сволочь» и «жадная, бессовестная пучеглазая и горбоносая группа негодяев».

Казалось бы, приговор справедлив. Но одни правозащитники его одобряют, а другие продолжают заявлять, что примененная Душенову статья 282 УК должна быть отменена. Во-первых, никого нельзя преследовать за высказывание убеждений, какими бы они ни были, и на слово нужно отвечать только словом, а не государственным насилием (вот убийство или избиение – другое дело, но для этого есть другие статьи УК). И отношение к антисемитам – «дело личной брезгливости каждого человека, а не Уголовного кодекса». Во-вторых, статья 282 все чаще и чаще применяется для преследования оппозиционеров, превратившись в политическую «дубину». Да, применяется: можно вспомнить дела Станислава Дмитриевского, Андрея Пионтковского, Юрия Самодурова, Дмитрия Соловьева, Михаила Деева и многих других. Но менять надо не теорию, а практику: чтобы чиновники, милиционеры или чекисты не могли рассматриваться как «социальная группа», а их критика – как разжигание «социальной розни».

Призыв же отменить статью 282, чтобы ею не «злоупотребляли», – это призыв к запрету продавать в хозяйственных магазинах топоры, а в книжных – «Преступление и наказание». Следуя этой логике, надо отменить весь УК, ведь почти каждую его статью можно использовать в качестве «дубины». Собственно, и сегодня оппозиционеров преследуют по разным статьям: за «хулиганство», за «вандализм», за «организацию массовых беспорядков». Точно так же в советские времена многих диссидентов судили не по «политическим» статьям, а по уголовным – за кражи, хулиганство, тунеядство.

Так что отмена статьи 282 не облегчит жизнь оппозиционерам. А вот борьбу с фашизмом серьезно затруднит.

Конечно, для привлечения к ответственности убийц или насильников, исповедующих фашистские идеи, эта статья не нужна. Но что делать с теми, кто никого не убивает – но сеет зубы дракона, из которых неизбежно вырастают те, кто реализует эти идеи на практике?

Среди подсудимых в Нюрнберге был Юлиус Штрайхер – главный редактор газеты «Штурмовик», много лет проповедовавший зоологическую ненависть к евреям. Именно за это ему и был вынесен смертный приговор. Но по логике, которой придерживаются противники статьи 282, Штрайхеру ничего бы не грозило – ведь он лично никого не убивал и не отправлял в газовые камеры. И Душенов никого не убил и не насиловал – он писал то, что думал, считая себя «подлинным православным», которого судят за убеждения в том, что «иудеи являются врагами Господа нашего Иисуса Христа» и «виноваты во всех бедах русского народа».

Безусловное право на высказывание своих убеждений есть у каждого. Но должно ли общество позволять фашисту безнаказанно пропагандировать свои убеждения? Следует ли бороться против слов Душенова исключительно словом, вежливо разъясняя ему, что евреи вовсе не стремятся уничтожить русский народ? Или правильнее не вступать с фашистом в дискуссию, признавая его право на иную точку зрения, а разговаривать с ним на единственном языке, который он понимает, – на языке закона, карающего за пропаганду фашистских идей? Как это принято в международных пактах, объявляющих «караемым по закону преступлением всякое распространение идей, основанных на расовом превосходстве или ненависти».

Эти нормы написаны не теоретиками. Они явились следствием трагической практики. И отношение к фашизму – это именно вопрос Уголовного кодекса. Потому что за времена, когда общество ограничивалось лишь «брезгливостью» к фашизму, оно слишком дорого заплатило.

Постсветское государство

В роли самых ярых «защитников православия» оказались махровые националисты

В процессе по делу выставки «Запретное искусство» примечательно не только то, что приговор не имеет отношения к закону, или то, что мало кто из якобы оскорбленных верующих посетил выставку. Любопытно, что инициировала дело и выступила в качестве представителей «оскорбленных» организация «Народный собор», возглавляемая Олегом Кассиным. Биография и взгляды этого человека служат неплохой иллюстрацией к той самой статье Уголовного кодекса, которую он требовал вменить Юрию Самодурову и Андрею Ерофееву.

В 1990-е Олег Кассин был заместителем Александра Баркашова в «Русском национальном единстве» и координатором московского отделения этой организации, а в 1999 году баллотировался в Госдуму от созданного Баркашовым националистического движения «Спас» (список сняли с регистрации). После из РНЕ Кассина исключили за попытку создать «РНЕ без Баркашова». Что касается «Народного собора», то в его заявлениях содержатся характерные пассажи о «дурно пахнущей правозащитно-грантоедской братии» и требования «внесения традиционных национальных ценностей в Конституцию в качестве официальной государственной идеологии», сопряженные с обещаниями «отбросить» и «убрать с дороги» всех, кто будет мешать.

Сегодня требование изъять и уничтожить часть картин, показанных на выставке «Запретное искусство», как «орудие преступления» сочетается у Кассина с защитой редактора газеты «Русь православная» Константина Душенова, в феврале 2010 года осужденного за фашистские «труды» (за него заступался «Народный собор»). При этом и Кассин, и Душенов числились в националистическом «Союзе русского народа» (Душенов возглавлял северо-западное отделение), а на процессе по делу Душенова в Петербурге можно было наблюдать практически такие же сцены, как на процессе по делу Самодурова и Ерофеева. Зал заседаний заполняли люди с крестами и иконами, именовавшие свидетелей обвинения, правозащитников и экспертов «жидами» и «богохульниками», а вокруг здания суда устраивались крестные ходы. Несколько лет назад ровно то же самое происходило на процессе Юрия Беляева, осужденного, как и Душенов, за разжигание межнациональной розни. Вот только в Петербурге «защитники православия» требовали оправдать фашистов, а в Москве они в той же манере требовали осудить организаторов выставки.

Сходство далеко не случайно. Все большую и большую активность в России начинают проявлять те, кто, громко заявляя о своей приверженности к православию, ведет себя агрессивно по отношению к приверженцам других религий, не говоря об атеистах. Они не видят ничего плохого в оскорблении «инородцев», требуют изгнать из России «черных» и кликушествуют о «жидовском засилье». Они пользуются заметной поддержкой со стороны государства, которое на глазах клерикализируется, попирая конституционные принципы светского государства и свободы совести.

Взаимная симпатия государства и церкви на первый взгляд парадоксальна, если вспомнить, что для нынешней российской власти характерно уважение к советскому прошлому с его воинствующим атеизмом. Но это только на первый взгляд: путинскую власть и РПЦ многое объединяет. Это ненависть к свободе – церковь постоянно заявляет о непризнании либеральных ценностей и о том, что концепция прав и свобод человека противоречит «православной традиции». Это неприятие демократии (какие выборы, если власть – от Бога?). Это убеждение в том, что интересы государства важнее, чем интересы личности. И это нетерпимость к критике и инакомыслию: в лучшем случае они расцениваются как заблуждение, а чаще всего – как враждебная деятельность, подлежащая наказанию…

Задумаемся: чем сегодня озабочена РПЦ? Социальной несправедливостью и массовой бедностью? Вопиющим бесправием граждан перед чиновниками? Смертью детей, родители которых при формально бесплатном здравоохранении не могут найти деньги на их лечение? Безнаказанностью VIP-убийц с мигалками, летящих по встречной полосе? То есть тем, чем озабочено подавляющее большинство граждан России (большинство которых, как уверяет РПЦ, определяет себя как православные)? Вовсе нет. Кто помнит, чтобы иерархи церкви поднимали свой голос против этого? РПЦ озабочена совсем другим: получением все нового и нового имущества (в том числе  путем изгнания вузов из занимаемых ими зданий и разорения государственных музеев), льготами для своей предпринимательской деятельности, внедрением Закона Божиего под видом «основ православной культуры», запретом не нравящихся ей фильмов и наказанием организаторов не нравящихся ей выставок, вторжением во все новые и новые сферы жизни общества, что немыслимо в светском государстве.

Нынешняя РПЦ – вернейший союзник российской самодержавной власти. Что, как представляется, превращает борьбу против клерикализации страны в одну из важнейших задач российских демократических организаций. Жаль, что лишь немногие из них решаются открыто об этом заявлять.

Его борьба

Прокурор Москвы Юрий Семин отказался признать экстремистской литературой «Протоколы сионских мудрецов»

Этот документ более столетия используется в мире для разжигания вражды к евреям – начиная с 1905 года, когда черносотенцы из «Союза русского народа» с его помощью оправдывали погромы.

20-е годы прошлого века «протоколы» использовал в своих антисемитских статьях Генри Форд. На них опирался Гитлер и европейские нацисты в 30-е годы. Их активно применяют для антисемитской пропаганды нынешние российские неонацисты и многие лидеры мусульманских стран – как, например, иранский президент Махмуд Ахмадинежад. Однако московская прокуратура не считает их антисемитской литературой – о чем она и сообщила представителю движения «За права человека» Евгению Ихлову, который добивался запрета на распространение этой «библии антисемитизма».

«Протоколы», представленные публике как стенограмма Базельского сионистского конгресса 1897 года, излагающие якобы существующие у евреев планы завоевания мирового господства, впервые увидели свет в сокращенном виде в 1903 году в петербургской газете «Знамя», известной своими антисемитскими публикациями. Читателям сообщалось, что они вывезены из Франции, где их добыли из некоего архива еврейской организации.

1905 году Сергей Нилус опубликовал полный текст, содержащий 24 протокола, в своей книге «Великое в малом» – и уже тогда появились первые сомнения в их подлинности.

По словам известного петербургского эксперта, доктора исторических наук Ирины Левинской, существует огромное количество научных работ, подтверждающих, что «протоколы» – фальшивка. По последним данным российских историков, они были сфабрикованы в Париже в 1896—1900 годах – их составил платный агент русской охранки Головинский по поручению руководителя заграничной агентуры полковника Рачковского.

1920 году английская «Таймс» сообщила, что «протоколы» – это плагиат памфлета французского адвоката и сатирика Мориса Жоли «Диалоги в аду», написанного в середине ХIХ века и направленного против Наполеона III. Корреспондент «Таймс» Филипп Грейвс выяснил, что огромные куски «протоколов» просто списаны с «Диалогов» – и потому они никак не могут относиться к сионистскому конгрессу. А в 1933–1935 годах в судебном процессе в Берне была окончательно доказана поддельность «протоколов».

Тогда еврейская община города подала жалобу на фашистов, которые распространяли «протоколы», – и суд пришел к выводу, что «протоколы» являются «непристойным и поддельным документом», «содержат неслыханные, ничем не оправданные выпады против евреев» и «распространение сочинений такого рода должно быть из государственных соображений запрещено». Потом аналогичные решения выносились и судами других стран – например, в 1973 году в Париже перед судом предстал редактор бюллетеня, издаваемого Советским информационным бюро в Париже, за публикацию статьи, воспроизводящей куски из «протоколов».

Несмотря на все это, «протоколы» второе столетие путешествуют по миру – и, бесспорно, наиболее зловещую роль они сыграли в гитлеровской Германии. Еженедельник «Дер Штюрмер», выходивший тиражом 500 тысяч экземпляров, постоянно печатал выдержки из «Протоколов», добавляя к ним истории о якобы имевших место ритуальных убийствах немецких детей евреями – при этом газета вывешивалась на стендах в городах и деревнях по всей стране (впоследствии ее главный редактор Юлиус Штрайхер был повешен по приговору Нюрнбергского трибунала).

В современном же мире они наиболее популярны в Палестинской автономии, где включены в школьную программу для «идеологического обоснования» терактов против еврейского государства.

Сомневаться в той роли, которую играли и играют «протоколы», трудно – и уже не в первый раз ставится вопрос об их включении в список экстремистской литературы. Но безуспешно.

2007 году прокуратура Северного округа Москвы обратилась в суд, указав, что «протоколы», изданные фирмой «Витязь» в 2001—2004 годах, согласно экспертному заключению Совета по независимым экспертным исследованиям Института этнологии и антропологии РАН им. Н.Н. Миклухо-Маклая, содержат «социально-психологические признаки возбуждения ненависти либо вражды».

Однако в суд было представлено другое экспертное заключение – подготовленное Институтом психологии РАН, где сообщалось, что «протоколы» имеют всего лишь «критическую историко-просветительскую и политико-просветительскую направленность», а «информация, побуждающая к действиям против других национальностей, социальных и религиозных групп или отдельных лиц, как ее представителей, в книге отсутствует». После чего суд дело прекратил.

С тех пор именно на заключение Института психологии РАН ссылаются представители прокуратуры, отказывая в признании «протоколов» экстремистскими – и напрочь игнорируя другие экспертные мнения. Такие ответы, кроме движения «За права человека», приходили и члену Общественной палаты Алле Гербер. А Роспотребнадзор (куда также жаловался Ихлов) не усматривает обмана потребителей в том, что давно признанное в мире фальшивкой сочинение продается без указания, что оно является продуктом фальсификации. И читатели вполне могут полагать, что перед ними – подлинные планы «мирового еврейского заговора»…

По словам Евгения Ихлова, он обжаловал ответ Юрия Семина генеральному прокурору РФ Юрию Чайке – прося провести дополнительную проверку. А тем временем в федеральном списке экстремистских материалов, включающем сейчас более 800 названий, можно найти даже книги основателя дианетики Рона Хаббарда. И в текстах, разжигающих ненависть к сексуальным меньшинствам, правоохранительные органы не находят экстремизма. И в призывах «Убей хача!» некоторые эксперты не видят никакого разжигания национальной вражды. И активистов «Антифа» (как, например, Алексея Олесинова) регулярно обвиняют в «разжигании ненависти» к фашистам и «противостоянии их идеологии».

Что же, в таком случае в истории с «протоколами» все логично: если фашисты являются защищаемой социальной группой с охраняемой законом идеологией, антисемитизм и не должен быть наказуемым деянием.

За фашистским словом

всегда следует дело

По недавнему опросу ВЦИОМ, каждый десятый россиянин готов принять участие в акции протеста, подобной той, которая 11 декабря переросла в погромы на Манежной площади в Москве. 18% респондентов одобряют действия футбольных фанатов, устроивших погром (в Москве и Петербурге участникам акции сочувствуют 37% опрошенных).

Другой опрос – центра Юрия Левады, – таков: 75% опрошенных считают, что случившееся связано с безнаказанностью нарушителей порядка, имеющих связи и деньги. 67% считают, что причины – в «вызывающем и агрессивном поведении самих приезжих». В Москве 31% опрошенных заявили, что испытывают к приезжим из южных республик раздражение, 27% – неприязнь…

Страшные цифры – показывающие решительное неблагополучие в государстве. И не только в сфере межнациональных отношений.

Как известно, после убийства 6 декабря на Кронштадском бульваре фаната «Спартака» Егора Свиридова, в котором подозревается дагестанец Аслан Черкесов, из милиции отпустили четырех его земляков – возможных соучастников. На следующий день около тысячи футбольных фанатов вышли на акцию протеста и на 30 минут перекрыли Ленинградский проспект. 11 декабря беспорядки вспыхнули на Манежной площади, где несколько тысяч фанатов скандировали «Россия для русских», избивая всех встреченных «лиц кваказской национальности» – при этом среди погромщиков были весьма активны лидеры радикальных националистов.

Описанный случай – не первый в этом году: летом в Москве в драке с приезжими из Чечни был убит другой спартаковский фанат – Юрий Волков. Его предполагаемые убийцы ждут суда – однако, двое из трех участников нападения были отпущены под подписку о невыезде, и лишь потом задержаны (что очень похоже на ситуацию со Свиридовым). После чего в Москве также прошли акции протеста – правда, не такие массовые, как в декабре, и в меньшей степени «окрашенные» в националистические тона.

Реакция властей на события на Манежной площади оказалась легко предсказуемой. Общие слова о необходимости «жить дружно» в многонациональной стране быстро сменились заявлениями о возможном ужесточении правил регистрации в крупных городах, и усилении ответственности за проведение несанкционированных публичных акций.

Что касается реакции общества, то оно разделилось на две части.

Одна, – явно меньшая, – забила тревогу, считая происшедшее очевидной демонстрацией роста фашистской угрозы в современной России. А другая, большая часть, начала оправдывать тех, кто вышел на Манежную, уверяя, что «кавказцы ведут себя вызывающе» и «не хотят жить по нашим обычаям».

И вот уже протодиакон Андрей Кураев заявляет, что нельзя считать «фашистами» тех, кто вышел на Манежную, потому что у них «был более чем серьезный повод для декларации своего протеста». И, заявляя о «несовместимости» русской и кавказской культур, успокаивает общественность: дескать, протестанты «на Манежной никаких дел не наделали, разве что елку опрокинули». Заметим: погромщики, «декларируя свой протест», избивали «кавказцев», и фотографировались на фоне избитых, вскидывая руки в нацистском приветствии – неужели в этом Кураев видит лишь мелкие шалости?

Ему вторит «вождь нацболов» Эдуард Лимонов, требующий не применять термин «погромы» к событиям на Манежной площади, и зовущий «манежных» активистов на свою акцию 31 декабря в защиту свободы собраний. После чего глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева отказывается участвовать с Лимоновым в одном мероприятии, поскольку он зовет туда погромщиков, и организовывает собственную акцию.

Наконец, из лагеря, считающегося либеральным, вместо решительного осуждения погромщиков звучат совсем иные слова! Один из сопредседателей создающейся «партии народной свободы» Владимир Милов призывает противопоставить фашизму «либерал-национализм», и заявляет: «никогда националистические лозунги не были бы столь популярными, не будь под ними реальной проблемы». Правда, в свое время в Германии большинство, поддержавшее фашистские лозунги, считало «реальной проблемой» наличие евреев, которые якобы во всем виноваты – после чего нацисты стали решать эту «проблему» при помощи газовых камер и лагерей смерти…

Да, многие аспекты поведения приезжих, – и не только с Северного Кавказа, – кажутся многим из давних обитателей Москвы, Петербурга и других городов, мягко говоря, неприятными. Да, многие сыны «маленьких, но гордых республик» не всегда отличаются уважением к окружающим, но любят демонстрировать свою «крутизну» и атрибуты «красивой жизни».

Но, во-первых, они не «мигранты», а российские граждане, имеющие право – по Конституции, – свободно выбрать себе место жительства.

А во-вторых, разве только они так себя ведут?

Разве вполне себе славянского происхождения чиновники или олигархи (а также их дети) ведут себя иначе?

Разве не уверены москвичи, петербуржцы и жители других городов, что случись что – и представители «элиты», которой все позволено, и у которой «все есть», обязательно уйдут от ответственности?

Разве не стали притчей во языцех такие случаи, как история с сыном тогдашнего министра обороны, сбившего насмерть старушку с характерной фамилией Беридзе, но так и не признанного виновным?

А история гибели Ольги Александриной и Веры Сидельниковой в столкновении с «Мерседесом» вице-президента «ЛУКОйла» Анатолия Баркова? И ведь как-то не припомнить массовых акций протеста против того, что, в конце концов, погибшие и были объявлены виновными в собственной гибели…

Поставим мысленный эксперимент: Егор Свиридов был убит в драке с сыном крупного столичного чиновника или «топ-менеджера» одной из госкомпаний. А освобождать соучастников убийства приехали бы машины не с дагестанскими номерами (как это было в реальности), а с госномерами московской мэрии – после чего их благополучно отпустили бы. Какой величины толпа вышла бы на Манежную площадь после этого? И как «мягко» бы этих протестантов встретила московская милиция, если бы они начали скандировать «антиправительственные» и вдобавок предельно оскорбительные лозунги?

«События на Манежной площади – проявление социального протеста, – повторяют эксперты, политики и журналисты. – Выросло поколение детей тех, кто превращен новой элитой в беззастенчиво попираемое и бесправное «быдло». Они росли на фоне «реформ», которые разрушили жизнь их родителей, видя Версаль в виде Рублево-Успенского шоссе для одних и жизнь ниже порога бедности для множества других. Они понимают, что у них нет перспектив, и растут с единственным желанием – отомстить!».