Текст книги "Душой уносясь на тысячу ли…"

Мои чувства к «Сосне пяти форм»
Из «Десяти записок о возвращении в родные края»

Достопримечательности малой родины мне известны плохо, не знал я и о «Сосне пяти форм». Мы только что выехали из Линьцина, наш автомобиль лихо мчался по асфальтовому шоссе. Неожиданно водитель сбавил скорость и спросил, не хотим ли мы увидеть «Сосну пяти форм» – так я впервые услышал это странное название.

Посреди сочно-зеленого хлопкового поля величественно возвышалась старая сосна глубокого иссиня-черного цвета. Ее острая верхушка вонзалась прямо в лазурное небо, а ветви походили на длинные и гибкие руки. Наша машина ехала к этому удивительному дереву по узкой дороге вдоль поля, и мне вспомнилось известное стихотворение поэта Ду Фу «Напев старого кипариса»:

 
Мудреца-полководца храм, рядом старый стоит кипарис,
Древней бронзе подобный телом, корни подобны скале.
Влажная кожа дождями омыта, со́рок в обхвате рук,
Зелени копоть вторгается выше, ввысь касаясь небес.[290]290
  Ду Фу. Напев старого кипариса. Переводчик Н. М. Азарова. Цит. по: Ду Фу. Проект Наталии Азаровой. М.: ОГИ, 2012.


[Закрыть]
 

Старые сосны, как и кипарисы, достигают гигантских размеров, порой ствол не под силу обхватить даже паре человек, взявшихся за руки. Ствол «Сосны пяти форм» был полым внутри. Говорят, деревенские ребятишки часто забираются в эту пещеру, чтобы поиграть в карты или спрятаться от дождя. Места хватит даже случайно забредшему с пастбища барану. Только представьте, насколько велико это дерево!

В горах Тайшань я видел «Сосну, награжденную титулом дафу [291]291
  Сосна была возведена в этот ранг императором эпохи Цинь – Цинь Шихуаном, укрывшимся под ней от дождя.


[Закрыть]», «Сосну, встречающую гостей», «Сосну, провожающую гостей», «Сосну извивающегося дракона», «Молящуюся сосну», «Сосну черного тигра», даже «Сосну справедливости» и много других. Если найти описание гор в исторических книгах по краеведению, то почти в каждой местности и на каждой горе окажется известная старинная сосна. Писателями с древности и до наших дней создано много прекрасных, пользующихся заслуженной любовью эссе о соснах, многие художники изображали их на своих свитках. Еще Конфуций говорил: «Только с наступлением холодов узнаешь, что сосна и кипарис последними теряют свой убор»[292]292
  Метафорический смысл фразы состоит в сравнении вечнозеленых сосны и кипариса со стойкостью человека в трудные времена. Цит. по: Суждения и беседы Лунь юй / Конфуций; научный перевод [с китайского] А. Е. Лукьянова; поэтический перевод В. П. Абраменко. Москва.: Международная издательская компания «Шанс», 2019.


[Закрыть]. Совершенно очевидно, что на протяжении многих веков сосна вызывает у китайцев неугасающий интерес.

Ботаник из меня неважный, однако мне известно, что у сосен бывает хвоя двух видов. Представьте теперь мое удивление, когда на этом дереве я обнаружил целых пять разных видов хвои! В любое время года – весной, зимой, осенью и летом – она остается зеленой.

«Сосна пяти форм» – долгожительница. Говорят, ей две тысячи лет, а это значит, что она наблюдала почти половину из пяти тысяч лет китайской истории. И пусть все эти годы она стояла на одном месте, ей ведомо многое. Сосна помнит восстание Желтых повязок [293]293
  Восстание Желтых повязок (184–204) привело к дестабилизации положения в стране и стало одной из причин крушения династии Хань.


[Закрыть], видела, как сюнну и другие степные народы наступали с севера, а цзиньский двор со всех ног бежал на юг [294]294
  Около 316 года столицу перенесли из Чанъаня (современный Сиань) в Цзянькан неподалеку от современного Нанкина, там же было провозглашено государство Восточная Цзинь.


[Закрыть]. Как по Великому каналу император Суй Ян-ди [295]295
  Суй Ян-ди (569–618) – второй император китайской династии Суй, его масштабные строительные проекты и войны, в результате которых погибли миллионы людей, привели к восстанию в Северном Китае, а император был вынужден бежать.


[Закрыть], доставший с помощью придворной служанки драконью лодку, плыл на юг в Янчжоу, и как в последние годы эпохи Суй боевые отряды поднимали восстания, чтобы захватить Поднебесную. Она глядела на бессчетные суда, курсировавшие с севера на юг и обратно по Великому каналу, которые везли в столицу гонящихся за славой и выгодой чиновников и кандидатов, мечтающих сдать императорский экзамен. Некоторые из них сияли от радости, другие сидели с удрученным видом. И, разумеется, «Сосна пяти форм» была свидетельницей восстания Сун Цзинши [296]296
  Сун Цзинши (1824–1871) – руководитель крестьянского восстания 1863 года в провинции Шаньдун.


[Закрыть] и похода на север Небесного царства великого благоденствия [297]297
  Небесное царство великого благоденствия, или «Тайпин Тяньго» – государство, созданное в Китае повстанческим движением тайпинов, столица – Нанкин. Государство просуществовало с 1853 по 1864 год.


[Закрыть]. Прямо рядом с ней сверкали ножи и горели костры. Эта долгожительница повидала столько событий, что и не сосчитать, перенесла немало испытаний, радовалась и печалилась вместе с китайским народом. Она – живой свидетель китайской истории. Бывали у сосны и тяжелые времена – точно так же, как у людей или целых стран. Несколько лет назад в дупле старого дерева случился пожар. Дупло вытянуто вверх, и пламя разгоралось очень быстро, поглощая бледную влажную сердцевину; плотный едкий дым заполнил все вокруг. Люди поспешили на помощь, но пламя никак не удавалось потушить. Наконец кто-то придумал через дупло заполнить ствол мокрой глиной, и так пожар был побежден. Конечно, оставалась опасность, что солидный возраст дерева не даст пережить такую сильную травму – несчастное дерево было на волосок от гибели. Однако сосна справилась; пусть сегодня на ее теле еще видны следы ожогов, но крона по-прежнему густая и зеленая, иссиня-черный ствол величественен, а острая верхушка вонзается прямо в лазурное небо.

«Сосна пяти форм» по-прежнему наблюдает за тем, что происходит вокруг, и то, что она видит сейчас, отличается от увиденного прежде. Бескрайняя Великая равнина на северо-западе провинции Шаньдун всегда была бедной землей. Когда здесь случался неурожайный год, люди кочевали к востоку от города Шаньхайгуань в надежде спастись от голода, многие из моих родственников на северо-востоке страны не выжили. После Освобождения в течение «десяти лет хаоса» жизнь тоже была очень тяжелой. Люди продолжали заниматься хозяйством, но посевов было мало и урожай скуден; многие были сломлены, бедны, никто не видел впереди никакого просвета. Сейчас мир изменился; благосостояние простого народа выросло. Огромные поля покрыты коробочками хлопчатника и издали кажутся гигантскими белыми квадратами. Сладкий картофель рассыпан там и тут словно звезды на небе или шашки на доске. Кукурузные поля следуют одно за другим. Люди хотят трудиться, в любое время дня стараются работать. Раньше их подгонял начальник производственной бригады, а сейчас они работают сами, без принуждения. Сегодня уже не увидишь, как созревшие коробочки хлопка брошенными лежат на земле. Радостное оживление царит на всей Великой равнине. Сосна, конечно же, видит эту волнующую картину, и, может быть, порой радостно вздыхает.

Мне вдруг привиделось, как ветки «Сосны пяти форм» стали расти, расти, и вот их уже невозможно охватить взглядом: одна ведет прямо к административному центру уезда – городу Линьцин, другая – к центру округа Ляочэну, третья – в Шаньдун, прямо к Цзинани, а четвертая – к столице Китая Пекину. Осталась еще одна ветка, она указывала на восток, туда, где восходит солнце. Макушка сосны поднималась так же высоко, как пики гор Тайшань, а корни были длинные, как река Хуанхэ. Это дерево неколебимо стоит тысячи лет и видело сто поколений. Течение времени, смена сезонов, жара и зной, иней и снег оставляли на сосне свои следы, но в любое время года ее хвоя остается зеленой. Люди, увидев такое дерево, невольно выпрямляются, словно ощущают в себе неизбывную силу и готовность гордо встретить любые испытания.

Размышлять о сосне-долгожительнице я мог бы еще долго, но нам пора было отправляться в путь. Расставаться с ней не хотелось. Я еще раз окинул взглядом величественное дерево иссиня-черного цвета, величественно простирающее над землей мощные ветви; его острая верхушка вонзалась прямо в лазурное небо.

Теперь мне всегда будут сниться сосны.

Первый черновик написан 19 сентября 1982 года

в гостинице при Шаньдунском университете.

Дописано 16 декабря 1982 года в Пекине.

Воспевая Сиань

Три года назад я впервые побывал в Сиане. По правде говоря, поначалу город не произвел на меня приятного впечатления. На улицах – грязь и беспорядок; я выбился из сил, пытаясь найти на дороге белую разделительную полосу. Стоило промчаться машине, как тут же поднимался столб пыли, из-за которой делалось трудно дышать, и казалось, мы находимся в самом центре этого пылевого облака. Я очень сочувствовал местным водителям и думал: «Кто может водить машину в Сиане, сможет это делать где угодно в Поднебесной». Воздух здесь очень сухой. Как выживают несчастные ивы в районе Бацяо, оставалось для меня загадкой. Один друг высказал предположение, что в этом регионе началось опустынивание. Что ж, по-моему, его слова были недалеки от истины.

Сиань – древняя столица китайской цивилизации. Терракотовая армия, могила первого императора объединенного Китая Цинь Шихуана, горячие источники Хуацинчи – все эти известные памятники старины находятся здесь и каждый день привлекают огромное количество иностранных туристов. Учитывая все это, плачевное состояние города весьма удручало.

И вот я снова приехал в Сиань. Как здесь все изменилось! Люди у вокзала не мусорят, дороги вычищены, разделительная полоса отлично видна. Все машины и пешеходы соблюдают правила дорожного движения. Я остался доволен тем, что увидел, и про себя подумал: «Вот таким и должен быть Сиань».

Мы остановились в гостинице «Шэньси» у Чжанбагоу [298]298
  Чжанбагоу – водохранилище к юго-западу от Сианя.


[Закрыть]. Удивительное место! Здесь густые бамбуковые рощи перемежаются лужайками, покрытыми шелковой и мягкой, словно зеленый ковер, травой. Извилистые дорожки петляют среди леса и ведут к чарующим озерам. Стояла глубокая осень, было прохладно, и красные листья уже осыпались на землю, но китайская роза по-прежнему буйно цвела. Один поэт сказал: «Листва, опушенная инеем, краснее весенних цветов»[299]299
  Ду Му. Прогулка в горах («По горной тропе подымаюсь…»). Перевод А. И. Гитовича. Цит. по: Антология китайской поэзии в 4 томах. М.: Гослитиздат, 1957. Т. 2.


[Закрыть]. Благодаря таком небывалому соперничеству даже сложно понять: осень сейчас или весна. Вероятно, в садах, где бывают бессмертные, тоже можно увидеть такую картину. Особенно очаровательна роща, где бок о бок пышно растут зеленый и черный бамбук, что редко встретишь в других местах. В Пекине есть известный Парк пурпурного бамбука Цзычжуюань, но там нет черного бамбука, поэтому мои северные товарищи требовали, чтобы я показал им, что это такое. Я с радостью показывал им, какой бамбук зеленый, а какой – черный.

Бамбуковый лес действительно завораживает. Думая о нем, вспоминается стихотворение известного танского поэта Ван Вэя:

 
В бамбуковой роще
Я ночь коротаю свою
И трогаю лютню,
И песни протяжно пою.
А люди в лесу
Не узнают, как всходит луна;
Взгляну на нее я —
И взглядом ответит она.[300]300
  Ван Вэй. Домик в бамбуковой роще («В бамбуковой роще я ночь коротаю свою…»). Перевод А. И. Гитовича. Цит. по: Антология китайской поэзии в 4 томах. М.: Гослитиздат, 1957. Т. 2.


[Закрыть]
 

В прошлый раз, гуляя здесь, я не нашел места, похожего на описанное поэтом, и подумал: вероятно, в эпоху Тан климат в Сиане был более влажным и теплым, и оказаться в «бамбуковой роще» не составило бы труда. Но теперь все изменилось, и это меня немного расстроило.

Однако сегодня я обнаружил настоящие заросли бамбука неподалеку от гостиницы Шэньси; Ван Вэй вполне мог декламировать свое прекрасное стихотворение в их глубине. Где-то в самой чаще щебетали пичуги. Мне удалось увидеть только голубую сороку, но ведь и она тоже птица. В Пекине теперь редко удается встретить даже воробья. Если у вас немного романтическое и беззаботное настроение, вы прочувствуете, что значит строка «Крики птиц делают горы еще более безмолвными»[301]301
  Строка из стихотворения «Вхожу в ручей Жоеси» поэта Ван Цзи.


[Закрыть].

В Сиане больше не чувствуется опустынивание, город позеленел, похорошел и помолодел. Хочется подобрать самые красивые слова, чтобы его похвалить. Уверен, что, когда приеду сюда вновь, меня встретит еще более нарядный и моложавый город.

25 октября 1982 года, Чжанбагоу

Посещение «Терракотовой армии» Цинь Шихуана

Кажется, будто тысячи терракотовых воинов и боевых коней растут из самых глубин земли, чтобы, когда наступит их час, величественно и гордо подняться на поверхность. Статуй так много, что из них вполне можно было бы сформировать целую дивизию, и это без учета тех фигур, которые еще не раскопаны полностью или вовсе не обнаружены.

Вы назовете это чудом, и я не стану спорить с этим определением. Согласны с ним будут и те, кто приезжает в Китай из разных уголков мира, чтобы увидеть «Терракотовую армию». Есть мнение, что этот некрополь превосходит своей значимостью даже прославленную Великую китайскую стену, но с этим я уже не могу согласиться. Китайская цивилизация очень древняя, и сейчас китайский народ – а это ни много ни мало один миллиард человек – живет на территории свыше девяти миллионов квадратных километров. Все эти люди усердно трудится, чтобы поскорее осуществить социалистическую модернизацию общества, и это тоже чудо, оно очевидно – можно сказать, лежит на поверхности. Сокровища, подобные терракотовому войску Цинь Шихуана, скрыты под землей, и неизвестно, какие еще тайны и загадки хранят пески, ведь даже неподалеку от места, где была обнаружена глиняная армия, продолжают находить удивительные артефакты, что уж говорить о такой огромной территории, как весь Китай!

Скульптуры воинов обнаружили на месте бывших зеленых посевов и заброшенных пустырей. Больше двух тысяч лет множество людей ходили по этой земле, возделывали ее, выращивали овощи, сажали деревья, разводили цветы и сады, строили дома, и никому не могло прийти в голову, что прямо здесь, под ногами, спрятано невероятное национальное богатство. В Древнем Китае говорили: «Земля не жалела своих богатств»[302]302
  Фраза из конфуцианского трактата «Ли цзи». Цит. по: Древнекитайская философия. Собрание текстов в двух томах. Т. 2. М.: «Мысль», 1973.


[Закрыть]; щедра она и сегодня, и поэтому подарила нам свое сокровище – «Терракотовую армию».

Несмотря на дальнюю дорогу, мы приехали посмотреть на это чудо – гробницу императора Цинь Шихуана. Машина медленно катилась по дороге и постепенно перед глазами из-под земли вырастал холм, густо заросший гранатовыми деревьями. Погода была плохая, силуэт горы Лишань едва просвечивал сквозь туман: казалось, она хмурилась и была недовольна появлением людей. На полях зеленели овощи и всходы низкорослой, но крепкой пшеницы, ее ростки в тени горы казались изумрудными.

Но более всего привлекал внимание сам Сиань – город, где так легко унестись мыслями в далекое прошлое. Вот и со мной так случилось: стоило лишь взглянуть на гробницу Цинь Шихуана и гору Лишань, как душа словно обрела крылья. Увидев Баньпо [303]303
  Баньпо – археологический памятник эпохи неолита неподалеку от города Сиань.


[Закрыть], я задумался о наших предках, живших здесь еще в темной древности, вспомнил о Сюань Юане, которого китайцы почитают как прародителя нации – его гробница находится на так уж далеко от Сианя. Гора Лишань напомнила о Чжоу Ю-ване [304]304
  Чжоу Ю-ван (ок. 795–771 до н. э.) – последний император династии Западная Чжоу.


[Закрыть] и Ли Цзи [305]305
  Ли Цзи (ум. в 651 году до н. э.) – супруга цзиньского правителя Сянь-гуна.


[Закрыть], а гробница Маолин воскресила в памяти образ У-ди [306]306
  У-ди (156–87 до н. э.) – седьмой император династии Хань.


[Закрыть]. Рядом с местом погребения этого великого императора и талантливого стратега похоронены его военачальники и министры: молодые ханьские генералы, выдающиеся полководцы Хо Цюйбин и Вэй Цин и после смерти будут верой и правдой служить своему господину и оберегать его покой.

Многие исторические памятники эпохи Тан связаны с именами блистательных поэтов, оставивших след в китайской литературе. Поднимешь голову посмотреть или опустишь голову подумать – в любом месте вспоминается золотой век танской поэзии и восхитительные стихи той эпохи. Тогда был расцвет поэтического царства, рай для полета фантазии, время, когда создавалась сокровищница истинных человеческих чувств. Как не вспомнить, проходя по району Бацяо, о танской традиции дарить на прощание веточку ивы, растущей недалеко от моста. Название Ляньтянь напоминает о загородном доме поэта Ван Вэя, что на берегу реки Ванчуань, и о глубине, таящейся в его коротеньких стихах. А когда смотришь на гору Чжуннаньшань, приходят на память прекрасные стихи другого поэта:

 
Северный склон гор Чжуннаньшань особенно красив,
Снежные вершины теряются в плывущих облаках.
Над верхушками деревьев – ясное синее небо,
В городе холодает на закате.[307]307
  Стихотворение «Снег на холмах Цзуннани» танского поэта Цзу Юна.


[Закрыть]
 

Призрачным эхом звучат стихотворные строки. Машина мчится через равнины, лежащие к северо-западу от города, а я тихо читаю:

 
Пять усыпальниц к северу там на равнине;
Тысячелетья – зелень: пятно за пятном.[308]308
  Цэнь Шэнь. Вместе с Гао Ши и Сюэ Цзюем взбираемся на ступу-башню в храме Милостивого Благодетеля (Будды). Перевод В. М. Алексеева. Цит. по: Чистые и ровные мелодии: традиционная китайская поэзия. М.: Пальмира; СПб: РИПОЛ классик, 2020.


[Закрыть]
 

Когда мы пересекали реку по мосту Сяньян, вспомнились известные стихи Ду Фу:

 
Плачут матери,
Жены и дети —
Им с родными
Расстаться не просто.
Пыль такая
На белом на свете —
Что не видно
Сяньянского моста.[309]309
  Ду Фу. Песнь о боевых колесницах. Перевод А. И. Гитовича. Цит. по: Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии. М.: Художественная литература, 1977.


[Закрыть]
 

Стихи звучали в самом сердце, я словно видел силуэты танских воинов в клубах желтой пыли. Впереди ждал поход, а остающиеся родители и жены хватали их за одежды, тянули назад и плакали. Вот воины уже перешли реку:

 
Осенний ветер поднимает воды реки Вэй,
Опавшие листья наполнили улицы Чанъани.[310]310
  Строки из стихотворения «На берегу реки думаю о чиновнике У, отошедшем от дел» танского поэта Цзя Дао.


[Закрыть]
 

Эти стихи сразу перенесли меня в осенний Чанъань, я даже на миг ощутил прохладу. При мысли об осени сразу вспомнилась и весна:

 
В облаках в имперской столице громоздится Башня двух фениксов,
Под пеленой дождя, среди весенних деревьев, живут тысячи людей.[311]311
  Строки из стихотворения «Отвечаю на стихотворение императора, написанное им в галерее от дворца Дамингун к дворцу Синцингун во время весеннего дождя» танского поэта Ван Вэя.


[Закрыть]
 

Весенний дождь сменил сонм алых лепестков, осыпающихся с тысяч персиковых деревьев. Я почувствовал их влажность и перенесся из императорской столицы во дворец Дамингун [312]312
  Дворец периода Тан, разрушен в 904 году, сейчас на его месте построена современная копия.


[Закрыть]:

 
Стражник ворота Девятых Небес в залу дворца отворил;
Благоговея, послы тысяч царств ниц перед троном лежат.[313]313
  Ван Вэй. Вторю стихотворению Шэжэня Цзя «Раннее утро». Перевод Б. И. Мещерякова. Цит. по: Стихи тысячи поэтов. Том 1. М.: Международная издательская компания «Шанс», 2022.


[Закрыть]
 

Я словно своими глазами увидел древнюю столицу Чанъань с улицами, заполненными самым разнообразным людом: желтокожие, бледнолицые и шоколадно-коричневые, разодетые в диковинные наряды, говорящие на странных и непонятных языках ученые, торговцы, монахи, дипломаты приехали сюда каждый со своим собственным интересом, желанием и надеждой.

Всю дорогу до гостиницы я предавался подобным фантазиям. Перед моими глазами проплывали неясные миражи, мысли кружились в беспорядке, в голове звучали стихи, и время от времени я принимался декламировать те или иные прекрасные строки. Воображение уносило меня на тысячи лет назад и вперед, долгие ли пробегали вдоль и поперек. Я еще никогда и ни в одном месте не испытывал таких смешанных чувств, как здесь: радость сменялась разочарованием, потом внезапно накатывало воодушевление и гордость, следом за которыми приходило успокоение.

Так, погруженный в мечты, я не заметил, как мы преодолели весь путь и подъехали к гостинице с названием «Терракотовая армия».

Территория этого комплекса была очень велика, мне показалось, она занимает по меньшей мере пару футбольных полей. Прежде чем войти в главный корпус, мы осмотрели здание поменьше, расположенное поблизости. Здесь на реставрации находились четыре коня и бронзовая колесница с воином. Кони выглядели полными сил и энергии: казалось, они вот-вот сорвутся с места и умчатся вперед, унося за собой тяжелую повозку. Мы с восторгом и гордостью рассматривали это произведение искусства – подлинное национальное и даже мировое сокровище.

Войдя в главное здание, мы принялись через ограждение рассматривать ряды траншей, в которых друг за другом стояли глиняные статуи воинов. Генералы и солдаты в доспехах, пешие и всадники, выстроенные в строгом порядке один за другим, казалось, спокойно и послушно ждали приказа – неподвижные фигуры, прямые, как копья. Рядом с воинами замерли их боевые кони. Раньше я думал, что скульптуры, должно быть, вылеплены по единому шаблону, а потому совершенно одинаковы. Однако стоило только присмотреться, и становилось ясно, что лица у воинов разные: один словно улыбается, другой говорит, у третьего есть борода, а четвертый наоборот, с гладкими щеками.

Терракотовые солдаты были словно живые, их лица были разными, и среди них – ни одного нахмуренного или удрученного. Казалось, они искренне рады, что охраняют покой императора. Видимо, их ждало неплохое материальное вознаграждение, иначе почему они выглядели такими довольными? Мне действительно сложно представить, как художники того времени вылепили эту армию, ведь каждая из тысяч скульптур выполнена настолько детально! Это, без сомнения, настоящее чудо.

Вдруг я представил, как «Терракотовая армия» ожила. По команде генерала бойцы мужественно побежали вперед, кони следовали вплотную за ними. Всадники отпустили вожжи и позволили коням мчаться во всю прыть. На задних рядах в траншеях находились еще не откопанные полностью статуи: у некоторых были видны только головы, у других – половина тела, некоторые стояли прямо, тела других были наклонены в сторону. Здесь поверхность земли неровная, и мне представилось, что это неспокойное море, где волны, вздымаясь, накатывают одна на другую. Глиняные воины, напрягая силы, выходили из пучины, те, у кого была голова на плечах, смело шли вперед. Но даже те, у кого головы не было, прихватывали ту, что попадала под руку, устанавливали ее на шею, и, оседлав коней, рвались вперед. Они хотели догнать тех, кто, становясь в шеренги, маршировал в авангарде, чтобы вместе с ними вырваться наконец из зала, где они томились так долго. Четыре бронзовых коня, впряженные в бронзовую повозку, победоносно шли во главе армии. Лошади из мавзолея Цяньлин [314]314
  Усыпальница императора Гао Цзуна и его жены У Цзэтянь.


[Закрыть] с крыльями на спинах пытались присоединиться к шеренгам войск, и если бы им удалось покинуть свое привычное место, то перед ними открылся бы современный Китай. Я уверен, они были бы поражены произошедшими на родине переменами. «Мы спали несколько тысяч лет, а сегодня проснулись и увидели прекрасные реки и горы, богатые земли и воодушевленных людей. Несмотря на солидный возраст, наши тела по-прежнему крепки. Мы отдыхали так много лет, что накопили много энергии и теперь не должны отставать от других. Сейчас прекрасное время, чтобы показать, на что мы способны. Вперед! Вперед!» – так говорили бы они, уносясь к горе Лишань:

 
Высоко вознесенный Лишаньский дворец
упирался в небесную синь.
Неземные напевы, с ветрами летя,
достигали пределов страны.[315]315
  Бо Цзюйи. Вечная печаль. Перевод Л. З. Эйдлина. Цит. по: Поэзия эпохи Тан (VII–X вв.). М.: Художественная литература, 1987. С. 311.


[Закрыть]
 

Я будто слышал волшебные напевы, топот войск, оглушительные удары в гонг и бой барабанов. Все эти звуки сливались в единую, достигавшую облаков какофонию трех миров – земного, небесного и человеческого. Вслед за терракотовыми воинами и лошадьми по просторам Циньчуани [316]316
  Циньчуань – старое название для территории современных провинций Шэньси и Ганьсу.


[Закрыть] летело и мое сердце.

Циньчуань – это край сокровищ. Несколько тысячелетий наши предки самоотверженно трудились на этой земле, стирая руки и ноги до мозолей, и создавали новый чудесный мир. Город Сиань, где во времена Хань и Тан процветала культура, привлекал несметное число путешественников со всего света. Они преодолевали трудный путь, чтобы здесь учиться, торговать, вести дипломатическую деятельность. Можно сказать, что Сиань в те времена был центром мира, и найденная именно здесь «Терракотовая армия» ничуть не уступает по значимости одному из чудес света – Великой Китайской стене. Восхваляя то, что не нуждается в похвале, я лишь хочу призвать людей хотя бы раз приехать сюда, чтобы увидеть это чудо.

По пути мы встречали множество машин с иностранными туристами. Сейчас в гостинице много зарубежных гостей – мужчин и женщин, молодых и пожилых, одетых в разную одежду, говорящих на диковинных языках. Их значительно больше, чем китайцев. Видя это, я почувствовал гордость за свою страну и неизбывное счастье. Думаю, такие чувства разделяют все мои земляки.

Я с сожалением покидал «Терракотовую армию» и гостиницу, названную в ее честь. Вечерело, вершина горы Лишань, через которую, видимо, наконец перелетели тысячи воинов на боевых конях, скрылась в жидкой дымке. Тишина, оставшаяся после них, сопровождала нас на протяжении всего пути через земли Циньчуань.

Черновик составлен 29 октября 1982 года.

Поправки внесены 16 ноября 1982 года.

Дописано 14 января 1985 года