Текст книги "Constanta"

– А теперь, дорогие мои, – сказал Боронок, усаживаясь за стол, – объясните мне, почему вы до сих пор не женаты?

Занявшие места напротив друг друга Степан и Илона переглянулись.

– Всё просто, – подал голос Степан. – Ждём, пока будет построено наше семейное гнездо. Место ты уже видел.

– Причина убедительная, – заметил Боронок. Посмотрел на Илону. – Ты, кажется, если мне не изменяет память, врач? Где твой белый халат?

– Спрятан в надёжном месте, – ответила девушка. – Мне пришлось временно бросить работу. Раз Стёпа ввязался в такое сумасшедшее дело, надо быть рядом. Я – его личный врач и телохранитель. – И с этими словами она запустила руку ему в волосы, ласково ероша и трепля их. – Мой герой.

– В самом деле? – спросил Боронок Степана.

– Да, – ответил тот, зажмуриваясь.

– Тогда мне всё ясно, – сказал Боронок. – Мира и любви вам. Благословляю.

Пара заулыбалась. Внимая благословению, поцеловалась.

Боронок отвёл взгляд. Уставившись на телефон, задумался на мгновение и решительно снял трубку.

– Женя! – вступил он в общение с невидимым абонентом. – Это я. Бросай всё и пулей ко мне.

Вскоре Женя появился на пороге. Одетый по-спортивному, в бриджах, футболке и кроссовках, он выглядел честным и исполнительным малым. Представив его гостям, Боронок указал на своё место за столом.

– Заменишь меня.

Метнув беспокойный взгляд на гостей, Женя спросил:

– До вечера вернётесь?

Боронок укоризненно посмотрел на него.

– Какие могут быть вечера белыми ночами? Что ты такое говоришь, подумай.

– А если вас Будько хватится?

Боронок нахмурился.

– Пусть ищет меня под землёй – среди призраков. Так ей и передай.

Выйдя за дверь, Степан поинтересовался: кто такой Будько?

– Это она, – отозвался Боронок. – Врачиха, жаждущая власти. Спит и видит, как превратить меня в раба. Тяжелейший случай женского климакса.

– Может быть, перенесём встречу? – предложил Степан, обеспокоенный возможностью конфликта. – Встретимся где-нибудь в более безопасном месте.

– Такое место есть здесь, – сказал Боронок. – Моя личная подземная отдушина.

– Подвал? – уточнил Степан.

– Бывший. Теперь там рай: холодильник, мягкая мебель, климат. Всё для бесследного исчезновения с поверхности.

Степан улыбнулся.

– Если это правда, тогда как бы нам не пропасть там.

– Выберемся. Доверься мне. Не рано и не поздно – вовремя. Я – опытный подпольщик.

Боронок озорно глянул на Илону.

– Твой личный телохранитель может расслабиться. Я отвечаю за всё.

– Буду рада обмену опытом, – ответила она, смотря ему в глаза.

Они вышли из подвала незадолго до первого крика петухов. Санаторий спал. Белая ночь оправдывала своё название – чуть приглушённый дневной свет царил вокруг. Увидев голубые ели, Илона раскрыла объятия и вприпрыжку устремилась к ним. Степан и Боронок, не торопясь, пошли за ней.

– Спасибо, что не рассказал Илоне про меня, – тихо сказал Боронок. – Лишнее беспокойство. Пусть это и дальше остаётся между нами.

– Договорились.

– Хочу спросить про твой бизнес.

– Давай.

– Тебя кто крышует?

– Никто.

– Так не бывает.

– У меня так. Я сам за себя.

– Значит, у тебя проблемы впереди. Бандюки своего не упустят, только засветись. Чем тогда ответишь?

Степан усмехнулся.

– Думаю, твоим бандюкам я не по зубам. В моём бизнесе милицейские деньги крутятся.

– Вот как! И большие?

– Большие. Треть коттеджей в будущем посёлке. Милиционеры тоже люди. Заслуживают встречи пенсии по-человечески.

– Молодец! – восхищённо произнёс Боронок. – Но это как раз и доказывает, что ты не один. Пусть менты, но тебя крышуют. Ты под защитой. Без неё в наше время нельзя.

– Согласен, – сказал Степан. – Эпоха дикого капитализма. Куда денешься от неё. Ладно, со мной разобрались. Теперь твоя очередь. Скажи мне, только как на духу, ты маскируешься под инженера?

– Я? – округлил глаза Боронок. – Как ты мог такое подумать?

– Я хорошо тебя знаю, Тит. Неужели это твой выбор навеки?

– Да, – кивнул Боронок. – Я последний из могикан, то бишь, советских инженеров.

Мели, Емеля, хотел сказать Степан, глядя в честные глаза лукавого друга, но из деликатности решил сдержаться и промолчать.

Боронок уловил момент. Чувствуя необходимость найти другие слова для убеждения, посерьёзнел.

– Это борьба за жизнь, – тихо произнёс он. – Способ выжить. Здесь мой монастырь, Стёпа. Место освобождения от грехов.

Степан молчал. Сомнения постепенно развеивались. Слова попали в цель.

– Ночь прошла, – сказал Боронок, меняя тему и осматриваясь. – Впереди рассвет – время первого хлеба. Отведаем настоящую краюху, ту, что тает сама во рту?

– Отведаем, – кивнул Степан, соглашаясь.

Глава тридцать восьмая

Стройка набирала обороты. Огороженная территория преображалась. Буквально на глазах рождалась новая местная достопримечательность, которой было суждено затмить всё вокруг. Земное бытие торжествовало. И как часто бывает в подобных случаях – среди ярких перемен – проснулось вездесущее зло, подняло голову и, приняв обыкновенное людское обличье, устремилось навстречу.

Прохладным августовским днём близ ворот остановился большой чёрный джип. Блестящая надпись «Дефендер» горделиво красовалась спереди на нём. Открылись двери и из чрева машины вылезли наружу два упитанных молодца, оба под стать джипу, меченые с ног до головы одной яркой глазурью – дефендеры.

В этот час стройка напоминала разбуженный муравейник. Все были заняты делом. Однако пара не осталась незамеченной.

Увлекая за собой Такабуддина, Иннокентич устремился наперерез.

– Вам кого, молодые люди? – спросил он, сближаясь.

Пара остановилась. Оценивающим взглядом уставилась на прораба.

– Ты главный что-ли? – спросил один из молодцев.

– Главный в городе. Вы кто?

Молодец поморщился.

– Нам нужен главный. Передай ему, его хочет видеть Аркадий Леонидович Черенков.

– Кто это?

– Хозяин здешних мест. Прежде чем начинать здесь чего-то чудить, надо было с ним познакомиться. Понятно тебе?

– У нас всё по закону, – заявил Иннокентич, выпячивая грудь. – Своеволием не занимаемся.

Молодец сплюнул.

– Надеюсь, ты меня услышал, – сказал он, заканчивая разговор.

Развернувшись, пара направилась обратно к джипу.

– Не нравится мне это, – произнёс Такабуддин, с беспокойством смотря ей вслед. – Надо срочно известить Греку.

– Успеется, – отмахнулся Иннокентич. – Видали мы таких хозяев. Перед каждым кланяться – пополам сломишься. У нас всё по закону. Бояться нечего. Пошли работать.

Такабуддин пожал плечами. Ты прораб, тебе виднее.

Глянув несколько раз через плечо и проследив за отъездом гостей, Иннокентич успокоился. Не на того нарвались. Он командует сотней рабочих, всей малой и большой техникой, ваяет каменные громады на века. Негоже ему, прорабу, вступать в посторонние баталии. В конце концов он сам себе Грека.

Подъехав к трёхметровому кирпичному забору, «Дефендер» миновал ворота, въехал во двор и остановился перед необъятным четырёхэтажным особняком. Двигатель, фыркнув, затих. Соревноваться с особняком было бессмысленно – во всех ипостасях джип выглядел перед ним забавной маленькой игрушкой.

Молодцы покинули машину, поднялись на крыльцо и исчезли за большой массивной дверью из морёного дуба.

Их путь лежал на второй этаж – в покои хозяина – Аркадия Леонидовича Черенкова. Король подпольного водочного бизнеса, по совместительству глава инвестиционного фонда с ласкающим слух названием «Афродита», недавно отметивший пятидесятилетний юбилей, худощавый, с залысинами мужчина восседал в кожаном кресле среди богато убранного холла. Цепким холодным взглядом встретил он своих порученцев.

Рассказ о визите на стройку занял не более минуты.

Выслушав обоих, хозяин небрежным махом прервал аудиенцию. В ярком свете дня, струящимся сквозь большие овальные окна, блеснул полный ослепительного великолепия огромный золотой перстень.

Жест был впечатляющ. Сродни полёту небесного метеорита. И границы между иллюзией и реальностью как ни бывало…

Молодцы, пятясь, исчезли.

Помимо хозяина в холле присутствовал гость. Глава местной администрации Геннадий Васильевич Крикунов – большеголовый человек с пышыми рыжеватыми усами. Особых заслуг и регалий он не имел, а потому сидел на краешке дивана в смиренной позе кучера, сунув руки меж колен.

– Ну что, Гена? – обратился к нему Черенков, продолжая прерванный разговор. – Вот ты и свободен. Наслаждайся жизнью.

– Боязно мне, – поёжился Крикунов.

– Успокойся. Бояться нечего. Ты своё дело сделал. Уезжай в Канаду и забудь обо всём.

– Легко сказать. Я по любому здесь крайний. Как бы чего не вышло.

– Ха-ха-ха! Эх, трусливая твоя душонка. Открой уши, услышь меня. Ты выходишь из игры. Теперь мой черёд играться. Держись, голубь залётный! – Черенков поднял руку, сжал кулак и энергично потряс им.

– Он не похож на голубя, – испуганно сказал Крикунов. – Хочу предупредить, все зовут его Грека. И он… правда, такой.

Кулак Черенкова медленно опустился и разжался.

– Я ему имя поменяю, – мрачно заявил он. – Будет сопротивляться – в землю зарою. Другие варианты исключаются. Здесь главный – я.

Крикунов, вздыхая, обречённо свесил голову.

Смерив его недовольным взглядом, Черенков нажал кнопку на столе.

Почти тотчас же в холл вошла его личная секретарша. На её круглом симпатичном личике выражалась готовность исполнить любое пожелание шефа.

– Рита, – обратился он к ней, – организуй-ка нам кофейку.

Крикунов поднял голову.

– Нет-нет, – внезапно воспротивился он. – Это лишнее. Мне пора. Не до того.

Невольная дрожь сотрясла его тело.

Черенков пожал плечами.

– Хозяин – барин.

– Отпустите меня, Аркадий Леонидович. Домой хочу.

– Хорошо, Гена. Иди. Не забудь попрощаться перед отъездом.

– Обязательно, Аркадий Леонидович, – с жаром заверил Крикунов. – Обязательно.

И, вскочив с дивана, почти бегом устремился прочь из холла.

Секретарша в растерянности уставилась на хозяина.

– Как думаешь, – спросил он её, – у него все дома?

– Думаю, нет, – ответила девушка, не задумываясь.

– И я того же мнения. Позови Валета.

– А кофе?

– Кофе потом.

Явившийся на зов лишь отдалённо напоминал человека. Вставший на задние ноги матёрый бык предстал перед хозяином. Гладкая лысая голова, маленькие неподвижные глазки, полная – на грани отрешения – невозмутимость…

– Валет, – сказал Черенков, любуясь им. – Пришла пора размять кости. Опять есть работа для тебя.

Маленькие глазки ожили. Недобрые огоньки заплясали в них.

– Наш с тобой друг Крикунов не в себе. Процесс выходит из-под контроля. Навести его вечерком, успокой.

– Будет сделано, – осклабился Валет.

– Не переусердствуй. Мне нужна полная естественность. Без каких-либо следов насилия.

Геннадий Васильевич Крикунов отпер дверь своей квартиры, прошёл на кухню и в изнеможении опустился на табурет. Беда. Он в отчаянном положении. Земля, на которой вовсю идёт стройка, продана им дважды. Страх, дикий страх пронизывает до пят. Надо бежать, и не через неделю, а завтра. С пятьюдесятью тысячами долларов, полученными от Черенкова, можно спрятаться и начать новую жизнь где угодно. Далась ему эта Канада. Завтра вернётся от родителей жена с детьми – и в дорогу. Долой визы и прочие хлопоты Черенкова. Его вина, что кончилась прежняя сладкая жизнь. Так пусть и остаётся в ней. Нечего лезть в чужое будущее.

Крикунов достал бутылку коньяка. Заполнил до краёв рюмку и залпом осушил её. Огонь пошёл по жилам. Немного полегчало. Он сложил руки на столе, опустил на них голову. И забылся. В ожидании спасительного завтра.

Завтра наступило. Но Крикунова в нём уже не было. Вернувшаяся жена обнаружила своего мужа лежащим в ванне, окоченевшим, с петлёй на шее. Близ ванны на домашних тапочках лежала записка. Аккуратным почерком Крикунова на ней было написано:

«Простите меня за всё».

Спустя несколько дней на поминках безвременно ушедшего соратника Черенков знакомился с новым исполняющим обязанности главы администрации. Сергей Анатольевич Пыжов, румяный энергичный мужчина средних лет, горел жарким любопытством узнать истинную причину самоубийства своего предшественника.

– Запутался человек, – доверительно открыл ему тайну Черенков. – Одна проблема, другая. И в конце концов они его и задушили. Давайте пожелаем упокоения его душе и подумаем вместе, как не допустить подобного впредь. Место-то хлебное.

Пыжов внимательно приглядывался к собеседнику. Сомнений не было. Местное бытие было этим человеком, а человек – им.

Общаясь, время от времени ловя заискивающие взгляды Пыжова, Черенков открывал родственную натуру. Преемственность Крикунову была обеспечена. Власть обретал чуждый житейских проблем, охочий до сладкой жизни приспособленец.

В этот раз Черенков явился на стройку сам. Костюм-тройка, блестящие штиблеты, дразнящий аромат дорогого парфюма – он рассчитывал произвести впечатление.

Покинув машину, он огляделся, увидел дощатый дом с вывеской «Штаб стройки» и направился к нему. У двери подозвал первого попавшегося рабочего и вежливо попросил позвать начальника. Тот кинулся исполнять его просьбу.

Черенков вошёл в дом. Не задерживаясь на первом этаже, проследовал по лестнице на второй – уровень, дающий возможность обозреть и оценить всю панораму строительства.

Здесь его ждал неожиданный сюрприз. Девушка в трико поливала цветы в горшках на подоконнике.

Останавливаясь, Черенков кашлянул.

Илона вздрогнула. Графин подпрыгнул в руке, вода пролилась мимо. Она обернулась.

– Какая вы! – воскликнул Черенков, изумляясь.

Хмель ударил в голову. Двадцати пяти лет, прожитых в браке, как ни бывало.

– Вам кого? – спросила Илона, досадуя на пролитую воду.

– А?

– Кого вам?

– А-а… Я по делу. Но оно подождёт. Преклоняюсь перед вами, милая. Вы прекрасны, как дикая орхидея в цвету.

Илона поставила графин на стол.

– Спасибо, – холодно поблагодарила она.

Черенков скользнул по ней жадным взглядом. Остановился на глазах.

– Ой! – он зажмурился.

Илона отвернулась к окну.

– По-моему, вы слишком озабочены, – заметила она.

Черенков открыл глаза.

– Пожалуй, вы правы. Давненько со мной такого не случалось.

– Держите себя в руках.

– Постараюсь. Но позвольте спросить, что вы делаете здесь?

– То есть?

– Эта дыра и вы – вещи несовместимые.

– Меня всё устраивает, – заявила Илона.

Заканчивая разговор, она отошла от окна и двинулась к лестнице. Оставшись один, Черенков подошёл к дивану и с размаху плюхнулся на него. Покой и деловая сосредоточенность были потеряны. Глазастая девчонка заполонила собой всё. Солидный и серьёзный мужчина, он был лучшей кандидатурой для неё. Юная свежая красота, отдавшаяся и безраздельно принадлежащая ему, купалась бы в заботе, ласках и роскоши… Чьи-то шаги, уверенные и громкие, вывели его из забытья. Спохватившись, он постарался расстаться с грёзами и вернуться в свой прежний образ.

Гость не понравился Степану. Что-то неприятное и отпугивающее было в нём. Однако негоже было привередничать. Это была сугубо деловая встреча.

После взаимного представления и пожатия рук Черенков остался сидеть на диване. Степан занял место подле, усевшись на табурет.

– Слушаю вас, – сказал он.

– Жаль, не откликнулись на моё предложение, – начал Черенков. – Придётся общаться в этих, прямо скажем, непрезентабельных условиях.

– Первый раз слышу о вас и вашем предложении, – удивился Степан.

– Ну, теперь это и не важно, – махнул рукой Черенков. – Я тут. Давайте обсуждать нашу проблему.

– Что за проблема?

– Дело в том, что земля, где вы сейчас ведёте строительство, принадлежит моему фонду. Вот право собственности на неё.

Черенков достал сложенный вчетверо листок и протянул его Степану.

– Копия, – предупредил он.

Степан развернул листок. Право собственности на 2,5 га земли, оформленное на фонд «Афродита» за подписью главы администрации Крикунова, с гербовой печатью и прочими атрибутами официального документа. Он пригляделся к дате. Документ был выдан на две недели раньше его собственного.

– Как две капли воды похож на мой, – заметил Степан, возвращая листок.

– С той лишь разницей, – улыбнулся Черенков, – что я получил его первым.

– В таком случае обращайтесь к Крикунову, – пожал плечами Степан. – Я ничем не могу вам помочь. Моя сделка законна. Деньги уплачены.

– Позвольте полюбопытствовать, в какую сумму вам обошлась покупка земли? Случайно не в пятьсот тысяч долларов?

Степан, чуть помедлив, утвердительно кивнул головой. Какой смысл хранить тайну, если она известна.

– Ай-да, Крикунов, ай-да мошенник! – воскликнул Черенков. – Представьте, с меня содрал столько же.

– Вот и обращайтесь к нему.

– Не могу, – развёл руками Черенков. – На днях он покончил жизнь самоубийством. Повесился.

– Тогда я вам соболезную. Земля моя.

– Не горячитесь. То же самое могу сказать вам я. Мы два собственника и здесь возникает спор, который согласно действующему законодательству подлежит разбирательству в суде. Вы готовы судиться?

– С кем? С вами?

– Да.

– Готов. Если понадобится.

Черенков расслабился.

– Хорошо. Только хочу вас предупредить. Наша тяжба может затянуться на месяцы и даже годы. Я не рискую ничем, мне принадлежит только голая земля. Вы вложили сюда средства, вам необходимо вернуть их. Начало суда заморозит стройку, вы ступите на путь с весьма туманными перспективами…

– Что вы предлагаете? – нетерпеливо прервал его Степан.

– Я?

– Да. Только покороче, у меня мало времени.

– Можно и короче. Я уступаю вам право собственности за своё участие в строительстве. Половина посёлка – моя.

– Нет. Мне партнёры не нужны. Я работаю один. Это всё?

– Подождите. Могу предложить ещё один вариант.

– Слушаю.

– Он самый простой. Миллион долларов наличкой. И мой документ на землю ваш.

– Обращайтесь в суд, – поднялся Степан. – На этом наш разговор закончен.

Черенков встал с дивана. Одёрнул костюм.

– У вас есть ещё время подумать. Советую принять правильное решение.

Уезжая, Черенков столкнулся с подъехавшим Боронком.

«Дефендер» двинулся в путь. «Мерседес» остановился.

Боронок вылез из машины.

– Что за тип? – спросил он у встречающей его Илоны.

– Понятия не имею, – ответила она, пожимая плечами. – Свалился как снег на голову. Кажется, у него было какое-то дело к Стёпе.

– А вот и сам Степан, – сказал Боронок, увидев выходящего из дома друга. – Сейчас спросим у него.

Степан не стал делиться подробностями неприятного разговора. Безобидный торговец воздухом, обыкновенный проходимец был разоблачён и отправлен восвояси – несолоно хлебавши. Не стоило и вспоминать о нём.

Приятного было мало. Боронок поспешил отвлечь друга.

– Позавчера я разыскал братьев Четниковых. Посидели, поговорили. Они рвутся в нашу семью. Готовы бросить свой бизнес. Что скажешь?

– Рыжие! – обрадовался Степан. – Зови.

– Лады.

– Жду их в любое время. Чем раньше, тем лучше.

– Хорошо, – сказал Боронок. – Я бы порекомендовал их взять в охрану – помощниками деда. Но последнее слово за тобой.

– Там им самое место, – отозвался Степан. – По крайней мере в настоящее время.

Прошла неделя. Неприятный разговор получил продолжение. На стройке появились представители местной власти: новый глава адимнистрации Пыжов и капитан милиции Овсянников. У обоих были претензии. Первого заботила экологическая безопасность строительства, второго – нелегалы-гастарбайтеры. Степан, огорошенный серьёзностью претензий, предложил решить дело миром, но ретивые радетели закона остались глухи. Посыпались угрозы, одна страшнее другой. Защищаясь, Степан был вынужден упомянуть имя одного из будущих обитателей посёлка. Первым, забыв о претензиях, удалился милиционер, за ним, фальшиво поругиваясь – глава. Черенковские наймиты отступили.

Исход поединка совпал с приездом братьев Четниковых. На радостях Степан объявил народу сутки праздника. Работа остановилась. На стройке воцарилось шумное веселье.

Чет и Нечет практически не изменились. Они рано повзрослели, став мужчинами ещё тогда, когда большинство их сверстников развлекалось играми в солдатиков. Под занавес веселья Степан уединился с обоими. Видя в них охрану, оговорил условия найма, размер зарплаты, сопутствующие льготы.

– На-ча-ль-ник, – сказал по слогам Чет, донельзя удовлетворённый услышанным.

– Как нам теперь величать тебя, Стёпа? – спросил Нечет, смущённо улыбаясь.

– Степан Алексеич, чучело, – опередил Степана с ответом Чет. – Он же наша голова.

Приняв свойский вид, Степан поспешил внести коррективу.

– Кроме официального имярека в силе старый позывной. Радиус и время действия неограничены. Пользуйтесь.

– Чет! – представился тут же серьгастый. Толкнул брата.

– Нечет! – откликнулся тот.

– Грека! – подхватил Степан.

– Братство трёх позывных! – воскликнул Чет, потрясая кулаками.

– Мяу! – донеслось из под ног.

Все трое, как по команде, уставились вниз. Котёнок неизвестного происхождения, подняв мордочку, выражал желание присоединиться к общению.

Наклонившись, Чет подхватил его на руки.

– Мама родная, ты кто пушистый? – спросил он, лобызая животное в нос.

Мурлыкая, котёнок признался своим.

Радости не было предела. Тешась и согреваясь вместе с братьями живым кошачьим теплом, Степан испытывал чувство умиротворения и покоя. Витающие вокруг угрозы рассеивались. Семья была в сборе. Полная любви, мужества и ярких планов на жизнь.