Текст книги "Constanta"

Глава тридцать девятая

Праздник кончился. Приходя в себя, стройка вернулась в рабочее русло. Новички – Чет и Нечет – принимая вахту во главе с дедом, заступили на её охрану.

Шло время. Наступил последний день августа. Отчаянно палило солнце, было по-летнему жарко. Тихо шурша колёсами по гальке, к воротам подкатил серебристый «Мерседес». Голый по пояс Боронок вылез наружу. Выгрузив из салона большую упаковку соков, взял вес на грудь и бодрым шагом понёс его к штабу.

На первом этаже кипела работа. Обложенный удочками и прочими рыболовными снастями дед проверял их годность в дело.

– Здорово, дед! – сказал Боронок, входя.

Не отрываясь от своего занятия, дед кивнул.

Боронок опустил свой груз на пол.

– Подарок от санатория, – весело объявил он, разминая натруженные мускулы. – Угощайся, пей сок, дед, чтобы сохранить своё здоровье.

Дед покосился на упаковку.

– Пейте сами. Мне это без надобности. – Он выудил из большого путаного клубка лески начало прямой нити. – Завтра вот с твоими рыжими товарищами на рыбалку иду. – Посредством ловких и умелых движений нить пошла в рост. – Там и обрету здоровья полной мерой.

– Это ты хорошо придумал. – Боронок осмотрелся. – А где сейчас рыжие?

– Отпустил в город пообщаться с жёнами, – ответил дед. – Одна на сносях, другая – с мальком. Личная жизнь требует своего. Подай-ка мне грузило, вон с того стола.

Боронок выполнил просьбу.

Дед взглянул в окно.

– Прошло лето, – сказал он. – Пожаловала унылая пора. Коротка жизнь, эхма!

– Что за настроение? Ты никак стареть вздумал, грешный Серафим?

Дед перевёл взгляд на Боронка.

– Стареть? Нет, брат, это не по адресу. Я моложе тебя.

– Это как? – выразил искреннее удивление Боронок.

– Чем больше лет, тем ближе свет, – объяснил дед. – Душа на взлёте. Живу возвращением в начало.

– А-а-а, – протянул Боронок.

– Именно так. Малой ты, чтобы понять.

– Малой, – кивнул Боронок, соглашаясь.

Дед метнул в его сторону недоверчивый взгляд.

– Живи дольше, дед, – сказал Боронок. – Старей вместе с нами, встречай одно общее начало.

Дед посерьёзнел.

– Это как доведётся.

Не хотелось Боронку прощаться. Что-то удерживало его на месте. Однако груз ответственности был неумолим – срочные дела звали в дорогу.

Уходя, в дверях он столкнулся с Илоной. В её руках была полная клубящаяся аппетитным паром кастрюля.

– Привет, – поздоровалась она. – Я иду деда кормить. Присоединяйся.

Боронок, улыбаясь, замотал головой. Искушение шло ва-банк, срывая с себя все покрова. Но было уже поздно. Время и вправду вышло.

Братья вернулись вечером. Чет привёз с собой котёнка. Маленькая любопытная мордочка выглядывала из-за пазухи.

Дед недовольно поморщился.

– Баловство, – заметил он. – Отучишь животное от самостоятельной жизни.

– Потеряшка, – ответил Чет. – Куда он без меня? Главное, чтобы не кусался.

Дед пожал плечами. И, теряя интерес к данной теме, деловито оглядел обоих братьев.

– Готовы к рыбалке? Рано утром выходим.

– Залив большой, – обеспокоенно сказал Нечет. – Как бы нам там не заблудиться.

– Блуждают в пустыне – среди песков, а вода – наши истоки, – отреагировал дед. – Кому страшно, пусть остаётся.

– Не-е-т, – запротестовал Нечет, улыбаясь. – Я последний раз школьником рыбачил. Хочу наверстать упущенное.

– Тогда нечего зря глаголить, – сказал дед. – Я – ваша путеводная звезда. Со мной не пропадёшь. – Он кашлянул в кулак. – Ночь впереди. Надо использовать её с толком. Каждый из нас поспит по очереди несколько часов. В сумме общей бодрости встретить и пережить день нам хватит.

Покончив с разговорами и отпустив братьев, дед взошёл на пригорок, остановился и уставился на стройку долгим пристальным взглядом. Стройматериалы лежали на виду, приближалось время общего ужина, кругом были тишь и благодать. Но странное беспокойство точило изнутри. Тревожно было на душе старого вояки. И Рой куда-то подевался…

Рассветало. Ночная вахта подходила к концу. До подъёма на работу оставалось совсем немного времени. Дед велел Чету оставаться в карауле, сам с Нечетом, взяв рыболовные снасти, отправился на берег залива – готовить к отплытию лодку.

Оставшись на посту один за всех, Чет уселся на перевёрнутый деревянный ящик, разбудил котёнка и вступил с ним в игру. Забава увлекла обоих. Пилотируемые человеком летающие пальцы не давали покоя котёнку. Господствуя в воздухе, они рождали чудеса кошачьей акробатики. Временами пальцы улетали, котёнок рассеянно смотрел им вслед, падал на спину лапками вверх, делая вид, что ему всё равно. Пальцы возвращались, кружили возле мордочки, дразня, задевали её и всё начиналось сызнова.

Прошло около десяти минут. Входная дверь сзади хлопнула. За мной, подумал Чет. И, примиряясь с соперником, устремил пальцы в штопор. Твоя взяла, котяра!

Рядом на пол упала тень.

– Иду, – откликнулся Чет.

Внезапно удлиняясь, тень зашумела.

Чет оглянулся.

Увидев летящую навстречу дубину, попытался увернуться, но та опередила его. Удар пришёлся в лицо. Свет померк. Сражённый, он рухнул на пол.

Застигнутый врасплох, накрытый полою куртки, словно крылом, котёнок распластался в кромешной тьме. Недоумевая, прислушался. Шум. Когда он стих, пополз на свет. Пальцы были на виду – доступные и неподвижные. Котёнок прыгнул, уткнулся в них носом, тронул лапкой. Лёгкая дрожь в ответ. Предчувствуя очередной подвох, он улёгся прямо перед ними. Пусть только попробуют ещё учудить что-нибудь – он будет настороже.

Нечет, посвистывая, шёл обратно. Разбудить стройку, сдать вахту и поднять паруса. Последние мероприятия перед уходом в плавание.

Он толкнул дверь. Переступил порог. Брат сидел в странной позе, спиной наружу, с опущенной вниз головой. Спит, решил Нечет. И осторожно, крадучись, устремился к нему. Подкравшись, через плечо Чета увидел котёнка. Маленький комочек, сидя на полу, беззвучно открывал рот, словно пытаясь и не в силах мяукнуть.

Пугать брата расхотелось. Он тронул его за плечо.

– Подъём!

Тряпичной куклой тот повалился на пол. Затаив дыхание, он опустился перед ним на колени. Поднял голову обеими руками. Обезображенные родные черты открылись перед ним. Почти на грани потери сознания Нечет уловил замах сбоку. Орудие ближнего боя рассекало воздух звоном его колокола. Набат был оглушителен. Опасность неотвратима. Защиты не было. Он закрыл глаза. Склонил голову. И замер, каменея. Единой и неделимой частью Чета…

Двое стояли над братьями. Оба мощные и тренированные. В руках одного находилась увесистая железная бита.

– Молодец, Валет! Всё как по нотам. Пикнуть не успели.

– По-другому и быть не могло, – отозвался Валет. – Я – мастер своего дела.

Внезапно лицо его с квадратным подбородком, расплющенным носом и маленькими немигающими глазками приняло озабоченное выражение.

– Третий остался, – сказал он. – Старый.

Они повстречались с дедом на пол-пути. Встревоженный долгим отсутствием братьев тот двигался по их следу.

– Вы кого здесь ищете, молодые люди? – обратился он к чужакам. Тельняшка выглядывала из-под ворота его рубашки.

Валет со спутником переглянулись.

– Тебя, моряк, – осклабился Валет. – Нынче утром сон здесь бродит мертвецкий. Усыпляет всех насмерть. Спасу нет.

Дед переменился в лице. Чувствуя неладное, рванулся бегом к штабу.

Убийцы развернулись и, поглядывая по сторонам, отправились за ним.

– Не торопись, Серый, – сказал по пути Валет, удерживая спутника. – Пусть старый полюбуется вдоволь. Зрелище должно довести его до кондиции.

Кондиция превзошла все ожидания. Он встретил их, стоя у двери в одной тельняшке. Бодрый и воинственный.

– Ну, что? Не добудился напарников?

Дед расставил ноги пошире, поднял руки перед собой и сжал кулаки.

– Готовьтесь в преисподнюю, поганцы. Путь укажу.

Силы были неравны. В считанные мгновения его сшибли наземь. Начали топтать. Расправа длилась несколько минут.

– Готов, – тяжело отдуваясь, остановился Валет.

Следуя его примеру, Серый отступил от жертвы. Постоял в раздумье и, размахнувшись, ударил ногой ещё раз – в голову. За вызов, старый.

Люди в бытовках спали, когда деревянные стены их приюта вспыхнули страшным жарким пламенем. Сон исчез. Паника, крики, отчаянная борьба за жизнь…

Дед был ещё жив. Слёзы текли из глаз. Каждая кричала нестерпимой болью. Распухшим языком он ощупал рот. Крошево зубов. Он принялся избавляться от него, выплёвывая наружу.

Перевернулся на спину, отталкиваясь от песка руками и ногами, пополз. Одолев несколько метров, потерял сознание.

Очнулся. Увидел перед собой склонённое ухмыляющееся лицо с квадратным подбородком.

– Ещё раз спрашиваю, куда собрался, старый? Ведь мы же тебя прикончили.

Дед вздохнул, собрался с духом и, шепелявя, выдавил:

– Моряки на суше не умирают.

Валет выпрямился.

– Вяжи ему руки, Серый. Утопим живым.

…Свежий ветер привёл в чувство. Урчал мотор. Он лежал на дне лодки лицом в небо, со связанными назад руками. Было уже совсем светло.

Движением правил лысый с квадратным подбородком. Маленькие глазки его были неподвижны. Взгляд, лишённый каких бы то ни было чувств, был устремлён в неведомую даль.

Рядом лежал кто-то из братьев. Голова его, мотаясь из стороны в сторону, жила своей жизнью. Дед закрыл глаза. Вспомнил обоих. Жалко, не успела пожить ребятня.

Мотор заглох. Лодка остановилась. Безмолвное качание на волнах. Дед притаился. Пришёл черёд расстаться с жизнью. Уйти мёртвым грузом или…

Бросок. Первый из братьев полетел за борт.

Подняли, начали раскачивать тело второго.

Бросок.

– Блажен, кто ничего не ждёт, ибо он не разочаруется, – прошептал дед.

И, ожив, катнулся вдогонку.

Резкий крен подсёк Серого. Ойкнув, он полетел в воду. Валет чудом удержался. Прыгнул к противоположному борту, затем на середину, широкой стойкой попытался выровнять лодку.

Вскочив одним рывком на ноги, дед бросился на него. Последняя атака. И над расступившейся водой, заглушая все шумы, взлетело эхо боевого клича моряка:

– Полундра-а-а!

Глубина вытолкнула Валета на поверхность пробкой. Отчаянно хватая воздух ртом, он подплыл к лодке и уцепился руками за борт. Озираясь вокруг, крикнул:

– С-серый!

– Здесь я, – откликнулся тот с противоположного борта.

Они влезли в лодку, каждый со своей стороны. Дрожа, клацая зубами, уставились друг на друга.

– Мотаем отсюда, – сорвалось одновременно с языков обоих.

Заводя мотор, Валет заметил движение под водой. Через несколько мгновений увидел полосатую спину.

– Амфибия, – прошептал он.

Рука рванула шнур изо всех сил. Мотор взревел. Секунды, и лодка, оставляя пенный след, метеором понеслась по воде, прочь от воссоединившихся стихий моряка и моря.

Они ушли из жизни одновременно.

Хозяин и пёс.

Враги не оставили шанса Рою. Он умирал мучительной смертью среди густых придорожных кустов, став на их пути и приняв бой сутками ранее, первым.

Глава сороковая

Будько переживала отнюдь не лучшие времена. Причиной дисгармонии был он. Боронок. Натура инженера мучила дённо и нощно. Однажды, доведённая его поведением до предела, она пригрозила пожаловаться Семашко. Текущая канализация, гудящие трубы, отсутствие элементарных приличий и этики, да ещё Бог весть что, вплоть до тайного убежища под землёй – компромата хватало.

Страсти хватили через край. Боронок был вынужден защищаться. Ближайшим же утром он объявился в женском туалете, навис над ней – справляющей нужду – и наглым бесстыжим, прожигающим насквозь взглядом превратил уединённое место в лобное. Сопереживая, бросил в дверях:

– Теперь и у нас с тобой есть общая тайна. Не вздумай проговориться.

Она и не думала. Одной общей тайны было достаточно. Неделю она сторонилась его, с опаской, оглядываясь и прислушиваясь, ходила в удалённое от обшего пользования отхожее место и, наконец, смирилась. Инженер был неукротим. Дикий человек, хулиган. Тягаться с таким было себе дороже.

Тем временем прошло лето. Вступал в свои права курортный бархатный сезон. Вечером первого сентября, совершая дежурный обход, Будько шла по опустевшему холлу санатория. Близ регистратуры надрывался трелями телефон. Рядом никого не было. Она подошла, откликнулась. Просили Боронка. Секунду поколебавшись, Лариса Алексеевна положила трубку на стол и отправилась на поиски инженера.

Комната Боронка оказалась заперта. Из соседней доносился шум работающего телевизора. Будько толкнула дверь и остановилась на пороге. Удивительное зрелище открылось перед ней. Хозяин комнаты – Данат Шарипович – и Боронок, сидя на полу, были увлечены нешуточной игрой – сортировкой луковиц садовых тюльпанов. Приход гостьи отвлёк их. Оба, подняв головы, вопросительно уставились на неё. Почувствовав себя неловко, женщина потупилась и тихим голосом объяснила причину своего появления здесь.

– Меня к телефону? – недоверчиво переспросил Боронок. – А почему на мобильный не звонят? Он включён.

– Я не знаю, – окончательно смутилась Будько.

Данат Шарипович разинул рот. Вот те на! Да та ли это мегера, что ещё вчера была главным пугалом здешней обители?

Боронок поспешил прервать опознание.

– Пойду, узнаю, кому это я понадобился, – поднялся он.

Они шли к телефону парой, она – впереди, он – сзади.

– Веди себя естественней, Лорик, – сказал он ей, смотря в спину. – Люди могут подумать невесть что. Например, что между нами любовь.

Будько нервно усмехнулась.

– Мне репутация всего дороже, – продолжал Боронок. – В отличие от тебя я здесь работаю. Всё личное – за бортом.

– Импотент, – процедила сквозь зубы шёпотом Лариса Алексеевна.

Он услышал.

Схватил в охапку, прижал спиной к стене, ожёг горящим взглядом. Она замерла.

– Хочешь любви, – глухо выпалил он, – стань распутницей. Сбрось покров, обнажись. Пусть свихнутся все. И тогда – среди общего безумия – у нас с тобой будет шанс.

Огонь в его глазах угас.

– Ну, а до тех пор, пока ты в белом, а я в здравом уме, держись от меня подальше, не трожь фитиля. Ясно?

– Да.

Путь продолжился. Инженер и врач остались позади. Теперь впереди шёл мужчина, за ним, слегка путаясь в ногах – женщина.

На проводе ждал Степан. Разговор занял несколько минут. Будько не отходила от Боронка.

– Что-то серьёзное? – спросила она, смотря на его озабоченное лицо.

– У моего друга неприятности, – ответил он. – Мне срочно нужно уехать.

– Конечно.

– Не знаю, когда вернусь. Может, через несколько дней.

– Я никому не скажу, – неожиданно для самой себя поспешила заверить его она. – На меня можно положиться. Учитывая все обстоятельства…

– Буду иметь в виду.

Он уехал.

Лариса Алексеевна, приходя в себя, вернулась в корпус. Нелёгкая понесла провожать его. Холодный истукан. Однако в памяти остались огоньки фар, мигнувшие на прощание. Как знать, возможно, то был хороший знак. Сигнал грядущих лучших времён.

Территория стройки встретила Боронка зловещей тишиной. Бешеный смерч пронёсся мимо. Ворота были сломаны, одна половина лежала на земле, другая висела на одной петле, в любой момент грозя пасть следом.

Внутри за воротами стояли машины – несколько иномарок и милицейский «уазик». Окна штаба были освещены. Оставив машину, он направился было туда. Внезапный оклик остановил его. Он оглянулся. Степан, как привидение, маячил за спиной. Вид друга оставлял желать лучшего.

Боронок молча пожал ему руку.

– Пойдём, – сказал Степан. – Всё расскажу по ходу.

Они остановились перед пожарищем.

Степан потёр глаза.

– Пять рабочих в больнице с ожогами различной степени тяжести. Остальные разбежались. Их подожгли ночью – спящими.

Боронок не верил своим ушам.

– Самое главное – дед исчез. Никаких свидетелей и следов.

– Как исчез? – обрёл дар речи Боронок.

– Так. Был – и нету.

– Как такое могло случиться? Его рыжие охраняли. И ещё собака.

– Да. Все пропали. Боюсь, что их уже нет в живых.

– Брось, – отмахнулся Боронок. – Чепуха. Кому это надо?

– Есть кому. Живёт здесь один… Ты его знаешь, он приезжал при тебе как-то.

– Торговец воздухом – на «Дефендере»?

– Да. Некто Черенков. Златоперстый. Как познакомился я с ним, так и пошло, и поехало. Сначала мелкие неприятности, теперь вот…

– Чего ему надо от тебя?

– Земля эта дважды продана – ему и мне. И все концы в воду – продавец повесился.

– Гм… Какая тёмная история.

– Да. Темнее не бывает. Здесь полдня уже местная милиция работает. Я рассказал им про Черенкова.

– Так если всё так, как ты говоришь, он и есть причастный. Адрес есть? Давай наведаемся к нему прямо сейчас – глянем в глаза.

Степан уставился на мечущего молнии друга. Последние сутки измотали, отняли все нервы. Девятым валом надвигалось чувство невосполнимой утраты. Но, кажется, он не зря обратился за помощью. Появился свет в конце тоннеля.

– Так и сделаем, – сказал он.

Пространство перед штабом было оживлено. Плачущая Вика, бессильная отыскать покой, металась из стороны в сторону. Увидев Боронка, она бросилась ему навстречу. Боронок раскрыл руки. Они слились – мятущийся кораблик и берег.

Степан остановился. Пространным взглядом уставился на неожиданную сцену.

– Мы знакомы, – сказал Боронок ему, оправдываясь.

Степан промолчал. Удивляться было не к месту и времени.

– Деда больше не-е-ет, – пролепетала сквозь всхлипы Вика.

– Кто сказал? – громко спросил Боронок.

– Ми-и-ли-ция. Они лодку нашли – пустую. Он у-то-ну-ул… – Девушка заревела.

Боронок и Степан переглянулись.

– Надо потолковать с милицией, – сквозь Викин рёв подал голос Боронок. – Пусть поделятся плодами своей работы.

Словно откликаясь на его слова, дверь штаба открылась. Показался капитан Овсянников. За его спиной толпились родители Степана, Илона, прораб, архитектор, Мяатэ и Ким. Увидев Степана, капитан бодро устремился к нему. Остальные удручённо поплелись следом.

Капитан еле скрывал своё торжество. Ещё бы! Выдворенный однажды, он вернулся. Законный представитель власти. Без сучка и задоринки.

– Предварительная картина такова, – поздоровавшись, начал он. – Имели место два происшествия. Первое, судя по всему, очевидная заурядная бытовуха. Гастарбайтеры, дикие люди, азиаты, сами понимаете, что-то не поделили между собой, слово за слово, туда-сюда – хлоп, массовая драка, всё верх дном. Опомнились, когда начался пожар. Пришли в себя и разбежались. Где их теперь искать?

– Они вернутся, – с угрюмым видом сказал Степан. – Их документы остались у меня.

– Вернутся – тогда и поговорим, – подхватил капитан. – Что касается другого происшествия, констатирую – тоже никакой уголовщины. Несчастный случай. Отправились люди на рыбалку, переоценили свои силы, не справились с природой – и вот он, закономерный печальный результат. Лодку мы обнаружили у берега. Прибило волной. Можно, конечно обратиться в Службу спасения, к водолазам, чтобы поискали тела. Но обычно утопленников у нас в заливе находят редко. Проще положиться на естественный ход событий. Если повезёт, не унесёт в море, сами найдутся – всплывут.

Речь капитана закончилась. Воцарилась гнетущая тишина.

– А почему бы вам не связать эти два происшествия в одно? – внезапно спросил Боронок. – Могла бы получиться совсем иная картина.

Притихшая Вика была в его руках. Успокаивая, он продолжал обнимать её.

– Нет оснований, – заявил капитан, смотря мимо Боронка.

– Черенков тоже по-вашему непричастен? – задал вопрос Степан.

Капитан принял оскорблённый вид.

– Это уж совсем ни к селу, ни к городу, – сказал он. – Уважаемый заслуженный человек. Зачем ему опускаться до преступления? Если есть какие-либо трения, не проще ли решить их миром, цивилизовано, без эксцессов и насилия?

Степан вздрогнул. Слова капитана прозвучали слишком двусмысленно. Показалось, что он услышал голос самого Черенкова.

Слово взял отец. Поддерживая безмолвную, белую, как мел, мать, он сам едва держался на ногах.

– Стёпа, всё ясно. Милиция умыла руки. Констатация фактов в выгодном свете и больше ничего. Надо идти дальше, обращаться в прокуратуру, искать ребят и деда.

– Это ваше право, – обронил капитан, насупившись.

Уход милиционера остался незамеченным. Все смотрели на Степана. Что делать, как жить дальше и переживать беду – предстояло решать ему.

– Нельзя опускать руки, – сказал он. – Сегодня заночуем все вместе здесь. Места хватит.

– Это дело, – поддержал его Генрих Персович. И, обращаясь ко всем, продолжил: – Давайте успокоимся, попьём чайку. Утро вечера мудренее.

Все двинулись к штабу.

Степан, Боронок и Вика остались стоять на месте.

Пройдя с десяток шагов, мать оглянулась.

– Стёпа! – окликнула сына она.

– Идите, – махнул рукой Степан. – Нам с Титом надо отлучиться.

– Куда это? – спросила Илона, останавливаясь.

– Недалеко, – ответил Боронок. – Прогуляемся перед сном.

Илона пошла назад.

– Стёпа, – встревоженным шёпотом предупредила она, – не вздумай мстить. Этим ничего не изменишь. Подумай о нас.

– Не накаляй страсти, Илона, – ответил за друга Боронок. – Что за фантазии? Жизнь дороже.

– Хорошие слова, – сказала Илона. – Я тебя прошу: помни о них и будь всё время рядом с ним.

Боронок кивнул.

– Доверься мне. Я не подведу.

Пора было отправляться в путь. Вика, прижимаясь к груди, сковывала его. Склонив голову, он начал шептаться с ней. Уговоры подействовали. Поддавшись, Вика рассталась с опорой.

Взявшись за руки и часто оглядываясь, девушки пошли к штабу.

– Откуда здесь вся твоя родня взялась? – спросил Боронок Степана за воротами.

Степан вздохнул.

– Утром Вика приехала – повидаться перед учёбой. Повидалась. Позвонила родителям. Те тут же примчались ближайшей электричкой. Натерпелся я с ними…

– Представляю, – сказал Боронок, сочувствуя.

Темнота сгущалась. Солнечное засыпало. Однако дом Черенкова, расположенный на самой окраине, светился всеми своими многочисленными окнами, демонстрируя рассвет местной ночной жизни.

Они остановились перед кирпичным забором. Одолеть его – преграду в два человеческих роста – было сверх человеческих сил. Следовало искать ворота.

Поиск занял несколько минут. Ворота были закрыты. Разглядев переговорное устройство, Боронок нажал кнопку вызова до упора. Захрипел динамик и невидимый собеседник осведомился о цели визита. Время было позднее – не до приличий. Боронок ответил оглушительной матерной тирадой. Динамик, оглохнув, отключился.

Прошло пять минут, десять… Ожидание затягивалось. Степан начал уже подумывать о возвращении, как вдруг сверху над воротами вспыхнул прожектор. Мигом они оба очутились в центре ярко освещённой площадки.

В следующий момент, как по сигналу, из темноты на свет с двух сторон шагнули четверо.

Пятнистая форма, воинственный вид.

– Мы – охрана, – последовало представление. – Оружие есть?

Боронок сунул руку в карман.

– Есть.

Охранники переглянулись.

– С оружием вход запрещён, – заявили они. – Хотите войти – разоружайтесь.

– Зачем нам разоружаться? – спросил Боронок. – Неизвестно, чем закончится разговор с вашим шефом.

Возникла пауза.

– Мой друг останется во дворе, – решительно заявил Степан. – Я буду разговаривать с Черенковым дома наедине. Безоружным.

Охранники колебались.

– Если такой вариант не устраивает, мы уходим, – сказал Боронок.

Здравый смысл одержал верх. Один из охранников поднял руку с рацией, скомандовал воротам открыться. Другой двинулся к Степану – обыскивать.

Во дворе вышедшая навстречу женщина пригласила следовать за собой. Степан и Боронок расстались.

Второй этаж. Вход в холл. Женщина исчезла. Степан сделал несколько шагов вперёд и наткнулся на Черенкова. Златоперстый вскинул руки.

– Добро пожаловать!

Он был в домашнем халате и тапочках, улыбчивый и приторно обаятельный.

– Не будем терять время попусту, – сказал Степан, наступая на него. – Нам надо объясниться – без масок и лишних слов.

– Пожалуйста, – отступил Черенков, опуская руки.

Молча они вошли в холл.

Черенков поспешил усесться.

– Я, кажется, догадываюсь, в чём дело, – сказал он.

– Прекрасно, – отреагировал Степан, останавливаясь перед ним. – Вам и карты в руки.

– Нападение на стройку. Неслыханное и наглое преступление.

– Откуда вам известно про нападение?

– Слухами земля полнится. Хотите начистоту? Если бы вы тогда, во время нашего разговора, послушались меня, откликнулись на предложение – любое из двух – ничего подобного бы не было. Уверяю вас. Кстати, сейчас ещё не поздно. За своё участие в бизнесе я готов взять его под личную защиту. Обещаю полную неприкосновенность. От всех.

– И от бандитов?

– Да.

– И от милиции?

– От всех.

– А от себя самого? – Степан напрягся. – Как быть с тобой? Твоя ведь это была работа, Черенок! Ты – настоящий поджигатель и убийца.

– Докажи! – Черенков вскочил. – Докажи!

Дверь в холл открылась. Показалось испуганное лицо женщины.

– Пошла вон! – закричал Черенков, весь вне себя.

Женщина исчезла.

Степан перевёл дух.

– Не сработаемся мы с тобой, Черенок. Грех на тебе. Погибли мои близкие друзья и дед. Этого я никогда не забуду.

– Зачем ты припёрся сюда? – зашипел Черенков. – Стращать меня вздумал, пугать? Щенок!

– Я пришёл сказать, что не боюсь тебя. Тебе назло я закончу своё дело, отстрою посёлок и поселюсь в нём. Буду жить долго и счастливо. И даже пальцем не пошевелю, чтобы тебя наказать. Придёт час – тебя задушат в этой конуре твои собственные злоба и бессилие. Таким будет твой конец, Черенок.

Черенков опешил.

Степан развернулся и направился к двери.

– Ты сам ответишь, – закричал вслед ему хозяин, приходя в себя. – Я на тебя в суд подам. Разорю!

Степан вышел во двор. Боронок ждал его.

– Поговорили? – спросил он.

– Поговорили.

– И что?

– Черенков – убийца. Теперь я знаю это точно.

Боронок скрипнул зубами. Поднял глаза на дом. В одном из окон маячила прильнувшая к стеклу мужская фигура в халате. Снедаемая любопытством, в порыве пристального внимания следя за ними, она была готова выпасть наружу.

– Это он?

Степан взглянул на окно.

– Он.

– Что будем делать, Стёпа? – глухим голосом спросил Боронок.

Степан перевёл взгляд на него.

– Ничего. Уходим. Черенок сам подписал себе приговор. Остальное – дело времени.

Боронок, не отрываясь, смотрел на окно.

– Тит, – окликнул его Степан, настораживаясь. – Ты слышишь меня?

– Да.

– Мы мирные люди. Нельзя нам в это вмешиваться. Вспомни, что ты говорил Илоне.

– Говорил, – подтвердил Боронок.

– Так в чём дело? Хочешь вернуться назад – в бандиты?

– Зачем? Чтобы дать ему возможность откупиться? Нет. Это не по мне. Здесь требуется расплата иного рода – кровная.

– Вот как! Тогда нам с тобой не по пути. Выбирай: я или он.

Боронок уставился на друга.

Тот еле сдерживал себя.

– Не кипятись, Стёпа, – обезоруживающе улыбнулся Боронок. – Мои желания здесь не в счёт. Архаровцы на стрёме.

Степан огляделся. Они и вправду были под контролем. Знакомые пятнастые следили за ними во все глаза, карауля первое неверное движение.

– Завтра я поеду к прокурору, – сказал Степан. – Пусть подключается. Земное правосудие – его компетенция.

– Я с тобой, – подхватил Боронок.

– Договорились.

Степан направился к воротам. Медленно пятясь, Боронок тронулся следом. Ноги отказывались повиноваться. Очень не хотелось уходить по-мирному, давая шанс златоперстому почувствовать себя победителем. Боронку казалось, что враг, уверенный в своей силе, власти и безнаказанности, смотрит и насмехается. Лично над ним.

Недолго думая, он остановился и с отчаянием прижатого к стене хулигана хлёстким размашистым движением выразил своё презрение – длиной в целую руку. Фигура в окне, отпрянув, исчезла. Заколыхалась спасительная непроницаемая штора.

Боронок заулыбался. Настроение взыграло. Довольный, он повернулся спиной к дому.

Забор с воротами остались позади. Они уходили в темноту. Боронок часто оглядывался. Внезапно его внимание привлекла подъехавшая к воротам машина. «Дефендер». Наружу вышли двое и, громко разговаривая, сошлись с пятнастыми.

Боронок остановился.

– Давай перекурим, Стёпа, – предложил он. – Заодно полюбуемся. Подъехала настоящая гвардия. Черенковская братва.

– Откуда ты знаешь? – спросил Степан, останавливаясь.

Боронок невесело усмехнулся.

– Мы мужали в одних переделках. Остались общие отметины.

Он вытащил сигареты. Угостил Степана. Они закурили. И молча начали наблюдать. Боронок был прав. Пара выделялась. И не только своим внешним физическим превосходством. Беспредельная лихость сквозила наружу, проявлялась каждым жестом, движением и даже особой посадкой головы. На фоне пятнастых это были настоящие противники, презирающие жизнь, ходящие в обнимку с самой смертью матёрые бойцы.

Внезапно один из двоих – лысый, страшный и звероподобный – отделился от компании, сделал несколько шагов от ворот, остановился и, скрестив руки на груди, уставился на них.

Степану стало не по себе.

– Чего ему надо? – спросил он, ёжась.

– Проверяет ночное зрение, – ответил Боронок. – На случай непредвиденной охоты.

– Он нас видит?

– Скорее да, чем нет. Кончаем перекур, Стёпа. Пойдём – у нас больше нет уважительных причин задерживаться здесь.

Окурки полетели наземь.

По пути назад друзья условились держать в тайне подробности ночной прогулки, прикрыться милицейской версией ЧП и постараться смириться со всем, что были не в силах изменить. До лучших времён.

Прокурор Курортного района Илья Васильевич Мещеряков, тучный мужчина предпенсионного возраста, сидя за столом своего просторного светлого кабинета, встречал гостей. На стене за спиной висел портрет президента Ельцина. Бросалось в глаза их удивительное сходство.

Испытывая благоговейный трепет перед сиянием удвоенной начальничьей харизмы, Степан и Боронок заняли места напротив.

– Наслышан о вас, – начал прокурор, улыбаясь Степану. – Стараетесь, несёте цивилизацию в нашу глушь.

– Несу, – подтвердил Степан.

– Дело благое. – Прокурор вздохнул. – Сочувствую вашим потерям. Люди – это самый бесценный капитал.

– Мы бы хотели поговорить с вами об этом, – сказал Степан.

– Слушаю.

– Совершено преступление.

– Что вы говорите? – удивился прокурор. – Есть улики? Насколько мне известно, люди попросту утонули.

– Их убили, – с жаром попытался возразить Степан.

– Домыслы, – отмахнулся прокурор. – Без наличия тел любые подозрения беспочвенны.

– В Солнечном живёт человек по фамилии Черенков, – продолжил упрямствовать Степан.

– Знаю, – кивнул прокурор. – Председатель правления авторитетного фонда, успешный бизнесмен, меценат.

– Незадолго до трагедии он приезжал ко мне, предъявлял претензии, угрожал…

– И не добившись желаемого результата, решился совершить преступление. Какой злодей! – Прокурор устало потёр глаза. – Ещё раз повторяю, поcкольку доказательств нет, всё это – плод воображения. Домыслы.

– Он ведёт антиобщественный образ жизни, – вмешался Боронок. – Бесчинствует напропалую.

– Что вы имеете в виду?

– То самое. Беспредел буржуйский. На расстоянии километра от дома моргать больно – пылит в глаза.

– Имеет право. Сейчас это разрешено.

– Ладно, допустим. А что вы скажете про янычар отпетых, что охраняют его?