Текст книги "Constanta"

Глава сорок девятая

Прокурор Курортного района пребывал в отличном настроении. Развалившись с безмятежным видом в кресле, он ожидал посетителя. Некто, представившись по телефону иностранным бизнесменом Барышинским, напросился на встречу. Частенько общался Илья Васильевич с коммерсантской братией, но то всё были ребята местные. Заморская птица залетает впервые. Что сулит общение с ней? Любопытство снедало прокурора.

В дверь постучали.

– Да-да, – откликнулся прокурор, принимая рабочую позу.

Вошёл визитёр.

Ухарь, отметил про себя прокурор. Такому палец в рот не клади. Надо держать ухо востро.

После рукопожатия на правах хозяина он предложил гостю сесть.

Сев, Олег Барышинский внимательно присмотрелся к Илье Васильевичу.

– Как повезло Курортному району, – сказал он. – Прокурор – вылитый президент. Вы с ним как будто близнецы-братья.

– Что есть, то есть, – самодовольно хмыкнул прокурор.

– Вам бы ещё голос Бориса Николаевича и тогда граждане могли бы спать спокойно.

– Кхе, кхе, скажете тоже. В наших краях и так спокойно, криминальный элемент не балует, всё под контролем.

– Отрадно слышать. Хотя я к вам с претензией на этот счёт.

– Слушаю вас.

– Обидели очень близкого мне человека.

– Что вы говорите?

– Жил-был простой парень. Законопослушный и мирный. Вдруг жизнь его перевернулась с ног на голову. Сначала был «Камаз», этакий летучий голландец без тормозов. Затем неведомо откуда появилось нелепое уголовное обвинение.

– О ком речь? – осведомился прокурор.

– Я говорю про Грекова Степана, строителя.

– А, знаю. Дело на слуху. Он действительно подозреваемый по весьма громкому преступлению. Можно сказать – главный фигурант.

– Да, – подтвердил Олег. – Я только что со стройки, где работает его фирма. Там всё и узнал.

– Кем он вам приходится?

– Зять.

– Сожалею, – вздохнул прокурор. – Вина Грекова неоспорима, все доказательства почти собраны. Обещаю, затягивать не будем. Суд разберётся и примет правильное решение.

– Вы знаете, где сейчас находится Степан?

– Нет. Насколько мне известно, мера пресечения ему ещё не избрана. Однако это дело ближайшего времени. Последние деньки гуляет на свободе.

– Вы хотите сделать его ответственным за перестрелку?

– Перестрелку? Да вы, милейший, понятия не имеете, что произошло. Была учинена массовая бойня с применением автоматического оружия. Погибло более десяти человек. И ваш зять… Гм, я понятно изъясняюсь?

– Более чем – сказал Олег, – Хорошо, что вы со мной так откровенны.

– Кхе, это мой долг, – осклабился прокурор. – Стараюсь соответствовать должности. Так вот…

– Позвольте, – перебил его Олег. – Теперь я откроюсь вам. Сейчас Степан находится в больнице, раненый и беспомощный. Отвечать за свои и чужие действия не способен. Поэтому его интересы далее будем представлять мы – доверенные лица. Вот наши данные.

Прокурор прочёл надпись на одной из визиток.

– Олег Барышинский, совладелец «Новежн Селмон», Осло, факс…

Затем обратился к другой визитке.

– Частное юридическое бюро Зимина.

Прокурор задумался, припоминая.

– Зимин – знакомая фамилия. Это тот, который…

– Он самый. Когда дело дойдёт до суда, появится ещё и московский адвокат. – Олег назвал известную фамилию.

Прокурор вспотел. Дело принимало весьма неожиданный оборот.

– Суд? – переспросил он, утирая ладонью лоб.

– Суд. Чтобы судебное решение было честным и непредвзятым, необходима квалифицированная профессиональная защита.

– Это, конечно, так. Но, по-моему, вы горячитесь. Слишком большое волнение. Этак можно и упустить саму суть. И, вообще, неизвестно какова и есть ли она, судебная перспектива у данного дела. Я вполне допускаю, что милиция могла и маху дать. Пошли по ложному следу, что первое подвернулось под нос, тем и воспользовались. Распространённое явление, к сожалению. Всему виной малая зарплата. Работаем, сами понимаете, за гроши.

– Процесс будет гласным, – добавил Олег, будто не слыша последних слов прокурора. – Газеты, радио, телевидение.

– Это зачем?

– Общественность должна быть в курсе. Криминальный элемент – тоже. Им здесь жить.

Щёки прокурора запылали огнём.

– Знаете что, – выпалил он, – вы раздуваете из мухи слона, делаете из обыкновенной уголовщины политику. Не нужно. Разберёмся, обещаю вам – как полагается. Без лишнего шума и внимания.

Олег поднялся.

– Прошу учесть, – сказал он, выразительно блестя глазами, – я своего родственника в обиду не дам. У меня достаточно времени, денег и сил, чтобы противостоять любому произволу.

– Я понял, – кивнул прокурор. – Не беспокойтесь. Всё будет хорошо. Желаю скорейшего выздоровления вашему родственнику.

Дверь за гостем захлопнулась.

Прокурор откинулся на спинку кресла. Вынул платок, утёрся им. Вот и пообщались! А как же хорошо всё начиналось… Доброжелательное выражение лица сменилось маской гнева.

– Эмигрант чёртов! – выругался в сердцах он.

Возвращение от прокурора стоило капитану Овсянникову утраты сладких иллюзий. Дело рассыпалось. При новых открывшихся обстоятельствах вина давнего обидчика переходила в разряд недоказуемых, сам он автоматически становился неприкасаемым.

От безысходности разыгрался волчий аппетит. Капитан огляделся. Увы – кроме графина с водой служебный кабинет больше не мог порадовать ничем. Он направился к выходу. Открыл дверь и на пороге столкнулся с грузным посетителем.

– Вы ко мне?

– Да.

Вздыхая, капитан повернул обратно.

– Штейнбах Абрам Львович, – представился посетитель. – Адвокат семьи Черенковых.

– Я узнал вас, – устало отозвался капитан, усаживаясь за стол.

– Мы все в ужасе, – заявил адвокат. – Я присутствовал при опознании. Что осталось от Аркадия Леонидовича… Это же невозможно. Оторопь берёт. – Внезапно дыхание его участилось, охваченный страшным воспоминанием, тяжело дыша, он сделал несколько шагов вперёд, нащупал стул и рухнул на него.

Капитан посмотрел на него и потянулся к графину.

– Выпейте воды, – предложил он.

Вода привела адвоката в чувство. Держа в руках опорожненный наполовину стакан, он продолжил разговор.

– Хорошо, что есть закон. Я требую, чтобы всех сообщников этого Боронка немедленно арестовали. Вы их знаете – руководители фирмы «Константа». Посёлок, который отстроен в Солнечном, должен немедленно перейти в собственность Инессы Андреевны – вдовы Черенкова. Конечно, это ни в коей мере не восполнит утраты, но всё же хоть как-то облегчит страдания.

Выслушав адвоката, капитан устало потёр глаза.

– Что с вами? – спросил Штейнбах. – Вы на себя непохожи.

– Дельные вещи вы говорите, – сказал капитан. – Дельные.

– Да.

– Дельные, но не по делу.

– Как это не по делу? – насторожился адвокат.

– Так. Факты, доказывающие причастность Боронка к преступлению, не подтвердились.

– Что? Да бросьте вы! Ежу ясно – всё это его работа. Явился к Инессе в образе малахольного, прикинулся барашком на заклание, этаким страдальцем, душевно покалеченным. Она и в мыслях допустить не могла, чем всё может кончиться. Попалась на удочку как малолетняя девчонка.

– Свидетели есть?

– Что?

– Свидетели, говорю, есть?

– А… Консьерж.

– Этому человеку доверять нельзя. Он стар и болен. Я проверял.

– А чем, позвольте спросить, сама Инесса вам не угодила?

Капитан пожал плечами.

– Это не свидетель. В своём состоянии она может придумать что угодно, оговорить кого угодно. Шутка ли – мужа убили.

– Гм… Кто же тогда по-вашему основной виновник?

– Следствием установлено: во всём виновата охрана Черенкова.

– Как это? – выпучил глаза адвокат.

– Во время следования по неизвестному маршруту близ Солнечного между охранниками произошла ссора. Одних слов оказалось мало. Дело дошло до стрельбы. Результат вы видели при опознании. Единственный уцелевший Горчаков, унося ноги, выбежал на пляж, где наткнулся на отдыхающего Боронка. Естественной реакцией убийцы было нападение, жертвы – защита. Оба погибли. Таким образом, в живых из участников инцидента не осталось никого. Все – и свидетели, и преступники мертвы. Предъявлять обвинение некому.

– Какая несусветная чушь! – воскликнул адвокат.

– Возможно. Однако других достоверных фактов на сей счёт нет.

– Это что за факты такие – киллер превратился в потерпевшего!

– Бывает.

– Бывает?

– Да. Если есть претензии, можете жаловаться. Закон предоставляет вам такое право.

– Ах, вот как! Хороша милиция, ничего не скажешь! Но ничего, я этого так не оставлю, сейчас же приму меры, обращусь в прокуратуру, мы проведём собственное расследование. Я…

Адвоката понесло. Отстаивая свою правоту, он потрясал кулаками, кричал и брызгался слюной.

Слюны было много. Разлетаясь во все стороны, она долетала и до капитанского стола. Морщась, капитан смахнул несколько крупных капель. Ещё час назад он был един с беснующимся. Но обстоятельства изменились. Ничего не поделаешь. Чёрное становилось белым, белое – чёрным. Целесообразность текущего момента была дороже истины.

Глава пятидесятая

Лето было в разгаре. Со дня похорон прошло несколько месяцев. Вика стояла у свежего памятника. Мастера постарались, она не пожалела денег. На неё, отражённый в камне смотрел Боронок. Как живой, тридцати двух лет от роду.

Она положила цветы вниз. Выпрямилась. Задумалась. Странное чувство. Они словно и не расставались. Где бы она ни была, он рядом, только невидим. Любимый мужчина, как и обещал, бережёт её.

Пришло время уходить. Она повернулась и пошла. Заметно округлившийся живот изменил её. Про привлекательность и прочие женские достоинства можно было забыть. Ну и пусть. Она несла ношу, ценнее которой нет.

Финляндский вокзал. Дождавшись электричку, она села и поехала в Солнечное. Сбылась мечта Стёпы – посёлок принимал первых поселенцев. Она была приглашена фирмой на торжество в качестве почётной гостьи. Представлять брата, разделить общую радость, порадоваться за него.

До Солнечного оставалась ровно половина пути, когда вдруг электричка сбавила ход, с черепашьей скоростью добралась до ближайшего полустанка и остановилась. Убитым голосом по радио машинист сообщил о неполадках в питающей сети. Срок возобновления питания был неизвестен. Сидеть в душной электричке летом, без движения, стреноженными – такая перспектива показалась многим сродни казни. Поднявшись со своих мест, пассажиры устремились к выходу. Вика примкнула к большинству. Вместе с ним добралась до шоссе. Здесь пассажирская масса рассеялась. Одни в поисках попутного транспорта отправились налево, другие – направо. Остановившись на обочине, Вика принялась размышлять, куда податься ей.

Впереди виднелась бензоколонка. Она была полна людей и машин, томящихся в очереди за топливом. Глядя на них, Вика почувствовала жажду, внезапную и нестерпимую. Продолжать путь дальше без глотка воды было невозможно.

Ей повезло. Помимо бензина на территории заправочной станции в продаже имелась негазированная питьевая вода. Купив бутылку, она откупорила её и, не стесняясь, на глазах окружающих начала пить.

Напившись, обнаружила, что находится в центре пристального внимания. Нахмурившись, обвела любопытных недовольным взглядом. Что уставились – не видели беременную? Люди, смущаясь, отводили глаза. Неловко стало всем. Кроме одного. Хозяин ярко-бордового джипа, по виду из тех, кому сам чёрт не страшен, продолжал глазеть на неё. Тяжёлый случай. Вика вздохнула, отвернулась и, пожелав наглецу заглохнуть посреди дороги, пошла обратно к шоссе. Искать ближайшую автобусную остановку.

Она неторопливо брела по обочине. Остановки было не видно. Мимо проносились машины. Внезапно одна из них, поравнявшись с ней, сбавила скорость. Проехала вперёд, свернула на обочину и, останавливаясь, преградила путь.

Ярко-бордовый джип.

Она оглянулась.

Сзади тормозили ещё несколько машин.

Вика остановилась.

Наглец шёл навстречу. Идя вразвалочку, по-хозяйски и буравя её немигающим взглядом, он видел перед собой желанную женщину.

– Что, понравилась? – хотела было насмешливо бросить она ему, но он опередил её.

– Ты жена Бори?

Вопрос застиг врасплох.

Она обдумывала ответ, когда сзади подошёл ещё один. Руки в карманах, бритоголовый, подвижный, будто на шарнирах.

– В миру его звали Боронком, – подал голос он.

Отпираться было бесполезно. Вика инстинктивно прикрыла живот руками и кивнула.

– Да.

Улыбка озарила лицо наглеца.

– А меня помнишь? – спросил он. – Яша. Мы с тобой как-то зимой в Зеленогорске делили хлеб за одним столом.

Память ожила. Всколыхнулось прошлое. Чудесная поездка с Боронком. И Яша, тот самый Яша, один из встречных на пути.

– А ты красивая, – заметил он. – Сейчас намного лучше, чем тогда.

Вика зарделась.

– Тогда я была сама по себе, – сказала она. – Девчонка. А сейчас женщина.

Он подошёл к ней вплотную.

– Горюем вместе с тобой. Мы знаем, каким конец его был. До последней секунды. Теперь он легенда наша. Всего берега и окрестностей. Держись. Тошно будет – мы умрём за тебя.

Он посмотрел на живот.

– Борин?

– Да, – еле слышно ответила она.

– Хорошо бы пацан. Добавил бы жара жизни нашей.

– Как… Боря?

Яша опустил голову.

– Что теперь сделаешь? Судьба у него такая. Ничего не попишешь. А насчёт жара, – улыбаясь, он поднял голову, – это я так, в общем сказал. Нам одной легенды хватит. Пусть твой сын просто мужчиной будет. Опорой и защитой тебе.

Одиночество тяготило. Без раздумий и колебаний, приняв единственно верное решение, Вика села в ярко-бордовый джип. Им было по пути с Яшей.

Электричка осталась далеко позади. Неудержимой лавиной, рассекая пространство, мчался кортеж из четырёх машин по шоссе.

Жизнь прорывалась в будущее.

Подъезжая, они выехали на берег залива. Поехали вдоль леса. Когда сосны остались позади, Вика оглянулась. Почудилось что-то неуловимое, близкое и родное. Миг.

Она повернулась. Улыбка играла на её лице. Так и есть. Эта встреча на шоссе не была случайной.

Горячка отступала. Мучительно тяжело, но Степан постепенно выкарабкивался из неё. Он хорошо помнил тот сокрушительный удар, после которого завертелся и померк свет в глазах. Сознавал, что случилась беда, он прикован к койке, изранен. Часто закрытыми глазами, в бреду или во сне, блуждая между землёй и небом, он видел силуэты деда, рыжих братьев, Боронка и даже Роя. До них, целых, невредимых и счастливых, было подать рукой. Но всякий раз, когда, отчаявшись докричаться, он порывался присоединиться к ним, они отступали и исчезали.

Открывая глаза, он находил утешение наяву. Внимание, забота, общение друзей и близких. Всё было хорошо. Прошлое сопровождало, держало, помогало выжить. Но не хватало её…

Она появилась внезапно. Вопреки всем сомнениям и разлукам. Заняла место родного иконостаса. Одна. Последняя и самая дорогая частица прошлого.

Смоль распущенных волос, белоснежная кожа, волшебные глаза. Она изменилась. Он трепетно разглядывал её. Это была новая взрослая одухотворённая временем и испытаниями красота.

– Как ты? – спросила она.

– Стреляет, – ответил он, улыбаясь.

Она кивнула, приложила палец к губам и вытащила фотографию. Поднесла её к нему.

– Терпи, – сказала она. – Есть ради чего. Я не одна. Со мной наше будущее.

Охваченный волнением, он приподнялся и устремил взгляд на снимок. Илонины руки дрожали, изображение было перевёрнуто – верно, она волновалась за двоих – но он узнал мать. Она держала на руках свёрток, нечто невероятно близкое и родное. Открытое крошечное личико, смотря собственным отражением, повторяло его самого.

…Пляж.

Розовый закат.

Бесконечность расступилась перед ним.

Прекрасный день уходил, уступая место спешащему навстречу новому.