Текст книги "Маг и кошка"

Кристофер Сташеф
Маг и кошка
(Маг рифмы – 8)

Глава 1

Незадолго до удивительного происшествия королевские отпрыски осаждали Мэта и Алисанду.

– Мамочка, миленькая, нам нужен, нужен другой котёночек! – капризно протянула принцесса Алиса.

– Да, мама, тут она права, – торжественно подтвердил принц Каприн со всей уверенностью, с высоты своих шести лет. – С Балкис было так весело, но она ушла!

– Она была такая хорошенькая! – все так же капризно проговорила трехлетняя Алиса.

Семейство собралось в солярии. Оставались последние, драгоценные минуты перед тем, как у королевы должен был начаться обычный хлопотливый день. На буфетной полке стояла использованная посуда, да и со стола ещё не было убрано после сытного завтрака. Заботы о еде и сервировке стола, уставленного фарфором, давно взяла на себя леди Химена Мэнтрел, королевская бабушка. Фарфор она и её супруг «импортировали» из собственной вселенной. Рамон Мэнтрел любовно созерцал внуков и восторженно – свою невестку, королеву. Химена бросила взгляд на сына, придворного мага и принца-консорта, и порадовалась тому, что все внимание Мэта посвящено семейству.

Было спокойное семейное утро – в солярии собрались двое детей, мать, отец, дедушка и бабушка, гувернантка и нянька, дворецкие да двое стражников у дверей. Лакей и двое слуг ушли в кухню.

Богато инкрустированный стол, стулья и буфет поблёскивали в лучах утреннего солнца, проникавших сквозь высокие стрельчатые окна. Играли краски на восточном ковре, а фигуры, вытканные на гобеленах, казалось, оживали. В камине догорал огонь. Надо сказать, что камин и дымоход – устройства, характерные для родной вселенной Мэнтрелов – появились в солярии благодаря стараниям лорда-мага, а его отец настоял на том, чтобы камин загородили решёткой, когда малыш-принц начал ползать.

– Честно говоря, когда кошка сворачивается клубочком и принимается мурлыкать, в комнате сразу становится уютнее, – признался Мэт.

Королева Алисанда вздохнула.

– Я готова согласиться с тем, – сказала она, – что было бы совсем неплохо снова завести кошку, но такую, как Балкис, нам уже не найти.

Сказать так – значило сказать не все. В конце концов, Балкис была не просто кошкой, а девочкой-подростком, обладавшей удивительным даром при желании перевоплощаться в кошку. В этом обличье она в своё время и проникла в замок, где доказала, что умеет ловить мышей и играть с детьми. На самом же деле она явилась сюда, чтобы тайком поучиться у Мэта волшебству. Она и сама на ту пору владела им изрядно, но жаждала новых познаний.

– Хочу, чтобы Балкис вернулась! – От огорчения у Алисы задрожали губки.

Алисанда вздохнула и взяла дочку на руки.

– Ты же знаешь: она не могла остаться у нас, детка. Она была не просто кошечка, а принцесса, и должна была возвратиться к своим подданным.

На самом деле Балкис помогла Мэту освободить свой порабощённый народ, но она и не подозревала о том, что это её народ, – до тех пор, пока Мэт не встретился с пресвитером Иоанном и пока они не отбили у варваров захваченную теми Мараканду. Потом выяснилось, что пресвитер Иоанн – дядя Балкис и что домой девушку привела Фортуна. На обратном пути в Меровенс Мэт заглянул в пещеру Фортуны, чтобы поблагодарить её. Балкис в сложившихся обстоятельствах предпочла остаться в Мараканде и принять титул покойной матери. Она стала называться принцессой Восточных Ворот.

– Она была нужна своему народу, – добавил Мэт.

– И мне она тоже была нужна! – надув губки, проговорила Алиса.

– Ну конечно, другой котёнок таким, как Балкис, не будет, – рассудительно заметил Каприн. – Но и с другим мы могли бы играть.

В этом, конечно, и была главная загвоздка: королевским детям отчаянно недоставало товарищей по играм. Алисанда покачала головой, вспомнив, как сама была одинока в детстве, и вздохнув, опустила плечи. То был явный знак капитуляции, и Мэт с трудом удержался от улыбки.

Но сказать детям Алисанда не успела ни слова, потому что в это самое мгновение вдруг послышался громкий хлопок.

Вернее – звук больше напоминал звон, чем хлопок. Алиса вскрикнула и прижалась к груди матери. Каприн взвизгнул и спрятался за спину Алисанды. Стражники вскинули алебарды. Алисанда и Мэт вздрогнули. Королева левой рукой крепче прижала к себе дочку, а правой нащупала в складках юбки стилет. Мэт сжал рукоять кинжала.

Королева смотрела туда, откуда донёсся звук. И Мэт тоже.

В воздухе посреди солярия повис пергаментный свиток и, кружась, упал на пол.

За три дня до этого, в нескольких тысячах миль от Меровенса

Король Позолоченной Земли налил супа в тарелку пресвитера Иоанна – как ему полагалось делать в первый день недели. Ещё пятеро королей и одна королева поочерёдно брали на себя эту обязанность. Они не прислуживали принцу Ташишу, принцессе Балкис и священникам, конечно, – этим по очереди занимались обычные герцоги и графы. Герцогов было шестьдесят два, а графов – триста шестьдесят пять, так что каждый день в году за столом прислуживал какой-нибудь знатный вельможа. Другие аристократы исполняли иные повинности.

За столом велись разговоры – оживлённые, остроумные. Архиепископ ответил на замечание протопопа, процитировав Аристотеля и Конфуция, а принц парировал шутку патриарха собственной, не менее удачной. Только Балкис, окружённая этой атмосферой дружелюбного веселья, сидела грустная и задумчивая. Она тыкала палочками в еду на тарелке, но не съела ни кусочка.

Если остальные замечали это, то виду не подавали. Только пресвитер Иоанн участливо спросил:

– Что тревожит тебя, моя милая?

Балкис вздрогнула, посмотрела на дядю и, смущённо улыбнувшись, ответила:

— Ничего, дядюшка. Вправду – ничего. Просто задумалась и вспомнила родину… то есть Аллюстрию.

Принц Ташиш удивлённо взглянул на Балкис, а тревога пресвитера Иоанна только усилилась.

– Если так, то тебя нужно развеселить. Быть может, познакомившись с людьми из нашей страны, ты почувствуешь себя лучше.

Балкис обвела взглядом море придворных.

– Я уже со многими познакомилась, и они кажутся мне добрыми и щедрыми людьми.

– Я говорю не только об этих, наряжённых в одежды из золочёной парчи вельможах, а и о простом народе. Однако люди в нашем царстве обитают разные, и в каждой местности – свои обычаи и уклад жизни. Думаю, небольшое путешествие могло бы приободрить тебя. Что скажешь о поездке по провинциям в сопровождении эскорта? Это помогло бы тебе лучше познакомиться со страной, где ты родилась.

Балкис растроганно улыбнулась, тронутая заботой Иоанна.

– Ваше величество – сказала она, – я вправду очень счастлива здесь, в моей родной стране. С тех пор, как умерли мои приёмные родители, у меня не было иного дома.

– Но сегодня ты грустишь, – возразил пресвитер Иоанн. Балкис смущённо поёрзала на стуле.

– О, – ответила она, – наверное, я всегда буду тосковать по прекрасным, величественным аллюстрийским лесам, дядюшка. Но теперь там у меня нет дома, а здесь – есть. Пройдёт время – и я избавлюсь от этой тоски.

Пресвитер Иоанн озабоченно нахмурился, но не стал более упоминать о предложенной им Балкис поездке. Зато о ней упомянул его сын – после ужина, в своих покоях, в обществе десятка расфранчённых придворных и сопровождающих их дам.

– Вот уж действительно, – фыркнул он, – поездка по провинциям! И зачем ей ближе знакомиться со страной, если она никогда не будет ею править?

Один из придворных, разгадав настроение принца, проворно проговорил:

– Всей страной не будет, но, быть может, какой-то её частью?

Одна из дам поёжилась.

– Разделять страну? Но тогда обе её половины будут слабыми и станут лёгкой добычей для варваров.

Все вельможи и дамы дружно поёжились, следуя её примеру. Им всем довелось испытать на себе ужас ига варваров.

– Да и кто она такая? Откуда взялась? Не самозванка ли? – с отвращением вопросил другой вельможа. Он уже несколько лет старательно втирался в доверие к принцу Ташишу и теперь сильно переживал из-за того, что его труды могут пойти насмарку.

– Откуда она взялась, – со вздохом проговорила другая дама, – это нам всем прекрасно известно. Она – дочь сестры пресвитера Иоанна, которая перед своей гибелью сумела даровать дочери свободу. И теперь эта девица явилась сюда, дабы принять титул матери.

– И забрать у принца половину наследства, – мрачно добавил некий вельможа.

Принц Ташиш поморщился, но небрежно махнул рукой:

– Уверен, мой отец изберёт верное решение, наилучшее для интересов империи.

– Вернее сказать – такое, какое он сочтёт наилучшим, – буркнул другой придворный. Он решил, что лучше облечь в слова те чувства, которые сам принц боялся высказать из уважения к отцу. – Согласен: эта девушка очаровательна и своими чарами способна заставить владыку сделать все, чего она ни пожелает. Но вот сумеет ли она править хорошо и мудро?

– Пока она не выказала ни малейшего желания править страной, – возразил принц. Он всеми силами старался, чтобы ни у кого не возникло подозрения в его бескорыстии.

– Если она этого не желает, – спросил тот вельможа, что заговорил первым, – почему же тогда ваш отец хочет, чтобы она познакомилась со страной?

Принц нервно отвернулся, не в силах опровергнуть собственное заявление так, чтобы это не прозвучало глупо.

Двое придворных помоложе, которые проводили с принцем больше времени, нежели остальные, обменялись многозначительными взглядами. Сикандер едва заметно усмехнулся, а напомаженные губы Корундель тронула улыбка.

Когда вельможи покинули покои принца, Сикандер и Корундель отстали, не желая, чтобы их разговор кто-нибудь подслушал.

– Не думаю, – сказал Сикандер, – что принц сильно огорчился бы, если бы принцесса исчезла.

– А я думаю, – ответила Корундель, – что он бы даже пожелал щедро отблагодарить тех, кто бы помог ей исчезнуть.

— Но что, если она не пожелает исчезать? – вопросил Сикандер.

Корундель вздёрнула подбородок.

– В таком случае нужно ей показать, каковы преимущества её исчезновения.

– Ты настолько же умна, насколько красива, – усмехнулся Сикандер. – И как же мы сумеем убедить её в том, что ей стоит вновь отправиться в странствия?

– У меня есть порошок, который можно подсыпать ей в вино, – ответила Корундель. – Мне его продал половецкий шаман. Думаю, он не так уж верен христианскому или мусульманскому богу, как должен бы добропорядочный житель Мараканды.

– А также он не верит ни в Будду, ни в учение Конфуция? – улыбнулся Сикандер. – Если он варвар, то скорее всего сочувствует нашим бывшим завоевателям.

– Может быть, может быть. – Корундель злорадно улыбнулась. – И наверняка знаком с каким-нибудь варварским колдуном, который не окончательно отрёкся от Агримана.

Ей, как и многим придворным дамам, не пришлась по сердцу красивая и живая юная принцесса, неожиданно появившаяся при дворе и очаровавшая молодых людей своей грациозностью, миловидностью и чистотой невинности. Однако Корундель знала, что тот, кто столь внезапно появился, мог бы столь же внезапно исчезнуть. К тому же она свято верила в непостоянство мужчин.

В солярии воцарилась тишина. Все неотрывно смотрели на свиток. С виду он казался совершенно безобидным – всего лишь свёрнутый в трубку лист пергамента, перевязанный лентой и скреплённый большой сургучной печатью с барельефом герба отправителя.

Молчание нарушил дедушка Рамон:

– Специальная доставка, я так полагаю.

– Похоже на то, – согласилась бабушка Химена. – Видимо, дело срочное, если послание отправили, прибегнув к волшебству, сынок.

– Наверняка, – кивнул Мэт.

Однако никто не сдвинулся с места и не поднял свиток с ковра. Стражники и гувернантка явно опасались колдовства, а маги – Мэт, его мать и отец – страшились вестей, которые могли содержаться в послании.

Наконец Алисанда проговорила:

— Не будешь ли так добр, супруг мой, и не поднимешь ли этот свиток?

– Пожалуй, стоит это сделать, – отозвался Мэт, наклонился и, подобрав свиток, удивлённо воскликнул: – Послание адресовано мне!

Он показал пергамент остальным. И действительно: на свитке красовалось имя Мэта, выписанное затейливой каллиграфической вязью.

– Ну, тогда ты и распечатай свиток, – несколько нетерпеливо произнесла Алисанда.

– А? Ну да, конечно! – Мэт развязал ленту, сорвал печать и развернул пергамент. По мере того, как он читал послание, глаза у него становились все круглее и круглее.

– Можно поинтересоваться, о чем там написано? – уже не скрывая нетерпения, осведомилась Алисанда.

– Это письмо от пресвитера Иоанна, – сообщил Мэт и многозначительно посмотрел на Алисанду.

– О боже! – вздохнула Алисанда. – Мир снова взывает к нам! Порой я так завидую жёнам простых горожан – ведь им не приходится бояться того, что государственные дела растревожат их в то время, когда они наслаждаются мгновениями покоя в кругу семейства.

Детям такие речи матери были хорошо знакомы. Они уже не раз слыхали что-то подобное. Каприн философски вздохнул, поцеловал мать, обнял отца и бабушку с дедушкой и направился к гувернантке. Алиса приготовилась закапризничать, но Алисанда тут же принялась уговаривать её:

– Ну будет, будет, малышка. Ты же знаешь, я бы ни за что не отослала тебя в детскую, если бы это не было очень нужно. Не сердись и не дуйся: твоя мама – королева, и она не всегда может поступать, как ей захочется.

Тот стражник, что был помоложе, с трудом удержался от изумления. На службу он поступил совсем недавно.

– Это плохо, плохо! – капризно проворчала трехлетняя Алиса, но все же сползла на пол с коленей матери.

– Ну, вот какая умница! – умилилась Алисанда, наклонилась и запечатлела поцелуй на маленькой короне, которая венчала головку дочери. Развернув Алису лицом к гувернантке, она любовно подтолкнула девочку. – Быть может, расскажете детям какую-нибудь историю, леди Ленора?

– О, у меня как раз есть на уме подходящая! – воскликнула гувернантка и взяла детей за руки. – Пойдёмте, ваши высочества. Нынче вы узнаете о том, почему люди живут намного дольше, чем животные.

– Вот это здорово! – восхищённо вскричал Каприн. Его энтузиазм оказался заразителен, и по дороге из солярия в детскую малышка Алиса принялась засыпать гувернантку вопросами.

Алисанда, взяв Мэта за руку, проводила их взглядом. Как только гувернантка с детьми ушла, королева взглянула на пергамент и попросила Мэта:

– Прочитай.

Мэт вздохнул и начал читать:

– От пресвитера Иоанна, царя Мараканды, владыки страны… Можно, я опущу все эти титулы, дорогая?

– Они полагаются по этикету и наверняка на них затрачена большая часть пергамента, – проговорила Алисанда. – Он обращается к тебе, супруг мой?

Мэт кивнул и прочёл:

– «Его наиблагороднейшему высочеству Мэтью, лорду Мэнтрелу…» Нет, уж лучше я сразу перейду к тексту: «С глубоким прискорбием извещаем Вас о том, что Ваша бывшая подопечная, наша племянница Балкис, принцесса Восточных Ворот, более не пребывает у нас при дворе».

– Она убежала? – широко раскрыв глаза, спросила Химена.

– Не по своей воле, – мрачно ответил Мэт и продолжил чтение послания: – «Пробудившись ото сна нынче утром, мы обнаружили, что среди ночи она была похищена. Злоумышленника, непосредственно замешанного в похищении, мы содержим в темнице, но местонахождение того человека, которому он передал принцессу, нам неведомо. Мы бы сразу же отдали приказ о казни злодея, но питаем надежду на то, что с помощью своего волшебства Вы смогли бы прочесть в его разуме хоть что-то о судьбе принцессы Балкис. Ни нашего собственного волшебства, ни стараний наших тюремщиков для этого недостало. Мы молим Вас о том, чтобы Вы испросили дозволения у вашей владычицы, леди Алисанды, королевы Меровенса, и со всей поспешностью явились бы к нам на помощь. – Мэт свернул свиток и посмотрел на жену. – Все остальное – по протоколу. – Ну-с, леди-владычица…

– Отправляйся, – без раздумий проговорила Алисанда, но глаза её тут же наполнились слезами, и она взяла Мэта за руку. – Но, о супруг мой, будь осторожен!

Рамон встал.

– Быть может, нам с Хименой тоже стоит отправиться с ним.

– О, я не думаю, что это так уж нужно, – покачал головой Мэт. – Дело-то всего лишь в исчезновении одного-единственного человека, а не в наступлении вражеского войска.

– Но если судить по твоим рассказам, сынок, – возразила Химена, – порой даже на почве самых незначительных событий могут вспыхнуть войны.

– Если возникнут хоть малейшие опасения того, что может разразиться война, сразу же проси подмоги! – приказала Алисанда, не выпуская руку мужа. – Поскорее разыщи Балкис, супруг мой, и возвращайся ко мне!

– Так и сделаю, – пообещал Мэт. – Думаю, для мага это не станет такой уж непосильной задачей. В конце концов, речь идёт всего лишь о котнеппинге.

Одна из камеристок Балкис возмечтала погулять под луной с красивым молодым вельможей и ужасно обрадовалась, когда Корундель проявила к ней сочувствие и предложила заменить её. В итоге перед сном принцесса выпила не совсем такого подогретого рисового вина, как всегда. Когда Балкис уснула крепче, чем обычно, в её опочивальню прокрался Сикандер, набросил на принцессу плащ, укутал её в одеяло и вынес в коридор. Впереди пошла Корундель. Сикандер с принцессой спустился по лестнице, вышел из дворца, затем крадучись прошёл вдоль стены и пересёк лужайку, в дальнем конце которой его поджидал мужчина верхом на лошади. Этому мужчине Сикандер отдал спящую принцессу. Всадник благодарно кивнул придворному, но как только он поворотил своего коня, губы его скривила презрительная усмешка.

Сикандер вернулся во дворец и сказал Корундель:

– Мы её уговорили.

– И она отправилась в путешествие? Прекрасно! – сверкнув глазами, ответила Корундель. – А что за человек тот, кто её сопровождает?

– Он не монгол и не турок – это все, что я знаю, – пожав плечами, сказал Сикандер. – Половец, казах – быть может, он из любого другого племени, что обитают в западных степях. Он порывисто развернулся. – Давай поскорее скажем приниу о том, что теперь у него одной заботой меньше.

– Нет, погоди! – Корундель схватила его за руку. – Пусть лучше во дворце обнаружат её пропажу и поднимут шум. И тогда, когда принц не сумеет скрыть радости, мы и потолкуем с ним с глазу на глаз, и тогда он будет нам ещё больше благодарен.

– Ты, как всегда, мудра и прозорлива, – похвалил её Сикандер и одарил улыбкой. – А пока давай отпразднуем нашу удачу вдвоём, милая Корундель.

Чем они и занялись и приправили празднование вином и смехом. При этом Корундель не могла избавиться от мысли о том, что мужчине, который похитил принцессу, вряд ли стоит доверять хоть в чем-то. Сикандер же, со своей стороны, взял на заметку то, что дама, подсыпавшая сонное зелье в вино своей госпожи, наверняка предательница от природы.

Однако из-за этого понимания натуры друг друга они вовсе не расстраивались. Это даже придавало их времяпрепровождению некоторую пикантность.

Царство пресвитера Иоанна лежало на другом краю Земли, поэтому идти туда пешком Мэт и не думал. С помощью стихотворного заклинания он вызвал своего старого приятеля, после чего зашагал по дороге, что уводила от столицы. Он прошёл с три мили, когда с небес спикировал дракон.

На самом деле этот дракон и был старым приятелем Мэта. Услышав, как его расправленные крылья шумят при посадке, Мэт радостно улыбнулся:

– Давненько не видались, Огнедышащий!

– Сто лет в обед, Мягкотелый! – прогрохотал в ответ Стегоман и, опустившись на землю рядом с Мэтом, сложил крылья. – Что за беда на сей раз вынудила тебя оторвать меня от моего спокойного и праздного житья-бытья?

– «Праздного»! Скажешь тоже! – фыркнул Мэт. – А что ты скажешь о слухах, которые то и дело до меня доходят? Ну, насчёт некоего дракона, который постоянно кружит над полями, над лесами и высматривает отряды разбойников, а потом гоняется за ними?

– Глупости, – небрежно мотнул головой Стегоман. – Досужие сплетни. Надо же людям чем-то приукрасить свою унылую жизнь, вот и сочиняют байки. Ну, куда махнём, Мэтью?

– Помнишь ту маленькую кошечку, с которой я странствовал в прошлом году?

– Ту самую, которая на самом деле была принцессой? Но ведь она поселилась в Центральной Азии, если мне не изменяет память?

– Все верно. Но на данный момент она исчезла. Судя по всему, её похитили.

– Что ж, – глубокомысленно изрёк дракон. – Это не дело – чтобы она скиталась по степям. Заблудится, не дай бог. – Он опустил шею, и треугольные пластины вдоль его позвоночника превратились в удобную лесенку. – Прошу на борт, Мэтью!

Глава 2

Даже верхом на летающем драконе на дорогу ушло трое суток. В первую ночь Мэт купил для Стегомана бычка у одного крестьянина. Видимо, он выложил хозяину намного больше денег, чем стоило животное, поскольку Стегоман потом жаловался и утверждал, что Мэт попотчевал его отнюдь не на славу: мясо оказалось, по словам дракона, старым и жёстким. Этот бык, как заявил Стегоман, годился только на то, чтобы с него содрать кожу. Зато на вторую ночь дракону удалось поохотиться самостоятельно, и он поймал и сожрал лося.

Путь пролегал примерно на той широте, где в родном мире Мэта находилась Голландия. Когда внизу потянулись широкие и плоские равнины России, Мэт понял, что царство пресвитера Иоанна должно лежать южнее границы Сибири. По идее эта страна должна бы была представлять собой мёрзлую пустошь, а вовсе не тёплый и плодородный край, который Мэт собственными глазами видел год назад. Правда, тогда он попал в эту страну с юга, и его несла по небу, прижав к своей обширной груди, джиннская принцесса, поэтому обзор получился не самым лучшим. Тем не менее тогда Мэту показалось вполне естественным его перемещение из жаркой и влажной Индии в столь же жаркий, но сухой Афганистан, а оттуда – в отличавшуюся умеренным климатом Мараканду, столицу царства пресвитера Иоанна. Теперь Мэт подлетал к этой стране с запада и потому успел налюбоваться на бескрайние степи. А когда Стегоман предоставил Мэту очередной кулинарный отчёт и сообщил о том, что нынче перекусил молоденьким мускусным быком, Мэт понял, что они угодили в тундру.

Но на следующий день они пролетали над озером, которое оказалось таким огромным, что Мэт поначалу подумал, что эт море. Наконец впереди завиднелся дальний берег. А когда дракон опять полетел над сушей, Мэт увидел впереди, на горизонте, блестящую поверхность, и это могло быть только другое огромное озеро. Земля в промежутке между двумя величественными озёрами была заселена и возделана. Здесь зеленели ухоженные поля богатых крестьянских усадеб. Тот самый климатический сдвиг, который позволял Англии в родном мире Мэта оставаться в рамках среднеевропейского климата, создал и этот благодатный край в самом сердце азиатских равнин.

То ли климатический сдвиг, то ли волшебство. Мэт смотрел на царство пресвитера Иоанна с высоты драконьего полёта и гадал, сколько же магии потребовалось для того, чтобы сотворить эту дивную страну. Если это действительно было так, то немало волшебства требовалось и для того, чтобы сохранить это чудо. А что случилось бы, если бы не было пресвитера Иоанна? Если бы у него не осталось наследника, который в полной мере владел бы волшебством? Мэт не сомневался в том, что пресвитер Иоанн обрадовался возвращению Балкис, поскольку та оказалась его давно пропавшей без вести племянницей, но теперь у него возникла другая догадка: не могло ли быть дело и в том, что Балкис – могущественная волшебница. Пока она была очень юна, но, повзрослев, могла изрядно поднатореть в магии.

Оглянувшись назад, на север, Мэт увидел, как там зелень полей и садов плавно переходит в рыжеватую землю степей. Он перевёл взгляд вперёд, на юг, и увидел, что там поля и садц обрываются и начинается пустыня – та самая, куда пресвитер Иоанн бежал от орд варваров. Вроде бы дальше, на горизонте, просматривалась полоска зелени, но дотуда было так далеко, что судить наверняка возможным не представлялось.

А потом на востоке завиднелись белые башни, а ещё через полчаса Стегоман уже кружил над шпилями и минаретами Мараканды.

Мэту, конечно, хватило ума не совершать посадку в центре города – люди и так уже толпились по улицам и площадями, указывали на дракона и его всадника и кричали – кто от восторга, а кто от страха. Даже с высоты в сто футов Мэт слышал крики и разговоры.

– Лучше приземлиться за городской стеной, Стегоман, – сказал он.

– Это было бы благоразумно, – согласился дракон и, немного покружив, пошёл на посадку и сел посреди рощи приблизительно в четверти мили от города. Когда Мэт спустился с его пины на землю, Стегоман строго проговорил: – Только чтобы никаких этих штучек – подкрадываться среди ночи или ещё что-нибудь в этом духе. Не люблю я этого!

– Не бойся, – пообещал ему Мэт. – Если мы выступим в поход и если я отправлюсь вместе со всеми, я непременно дам тебе знать.

– В поход? – Стегоман запрокинул голову. – Неужто этот пресвитер Иоанн и вправду снарядит войско для поисков пропавшей девчонки?

– Вряд ли, – согласился Мэт. – Хотя, если верить слухам, он редко выезжает куда-либо, не прихватывая с собой армию из нескольких тысяч воинов. Но мы с ним знакомы, и поэтому я надеюсь, что мне удастся уговорить его отпустить меня на поиски Балкис одного.

– Не одного!

– За исключением, естественно, моего нынешнего спутника. Как только соберусь в путь, сразу же кликну тебя. А пока наслаждайся заслуженным отдыхом. Поваляйся на травке. Коровку скушай, подкрепись.

Действие сонного зелья оказалось не столь уж мощным, нельзя было слишком долго продержать в бесчувственном состоянии Балкис, которая была до такой степени наполнена волшебством. Девушка очнулась от того, что её раскачивало – и это было неудивительно, ведь её везли на лошади, – и увидела на фоне звёздного неба чёрные силуэты построек Мараканды. Первая мысль у неё мелькнула такая: «Что это за странный сон?»

А потом лошадь остановилась. Мужчина ловко спешился, подхватил Балкис на руки и внёс в неосвещённый дом. Балкис закричала бы и впилась бы ногтями в лицо своего похитителя, но, несмотря на то что она пришла в сознание и все видела, ею владела странная слабость. Она была настолько слаба, что не могла даже пальцем пошевелить. Девушке стало страшно. Ей хотелось произнести заклинание, чтобы защититься от этого человека, но и губы её отказывались шевелиться.

Мужчина пронёс Балкис по узкому коридорчику, начинавшемуся за дверным проёмом, занавешенным плотными, богато изукрашенными одеялами, и заканчивавшемуся около массивной деревянной двери. Девушка увидела бревенчатый потолок и каменные стены в пятнах сырости. Горел единственный тусклый угольный светильник. По стенам были развешаны полки, уставленные глиняными кувшинчиками и деревянными коро ками. От сочетания резких запахов девушке стало дурно. Пахло ж естью, селитрой, дымом и плесенью. Балкис поняла, что пала в жилище колдуна, и у неё неприятно засосало под ложечкой.

Страх сменился ужасом, когда над ней склонился старик с морщинистым обветренным лицом и довольно кивнул. Голову старика венчал убор, какие носили варварские шаманы. Он заговорил, и Балкис распознала его речь. То был китайский язык, и девушка благодаря тайному безмолвному заклинанию, которому её когда-то научил лорд-маг, поняла, о чем говорит шаман.

– Да, это она, – сказал старик. – Она – одна из тех двоих, что могут помешать гур-хану вновь обрести величие. Без неё Марканда станет для него лёгкой добычей, как только он соберёт свои войска воедино.

– Раз так, надо её убить? – спросил всадник.

Страх прибавил Балкис сил. Ей удалось едва заметно пошевелить пальцами, губы у неё дрогнули – но это оказалось все, на что она была способна.

– Что ж, можно было бы и убить её, – полыхнув очами, согласился старик шаман. – Если на то пошло, она тоже повинна в поражении гур-хана! Но пресвитер Иоанн и сам могущественный чародей, а если она умрёт, он быстро наберёт силу, хоть даже и не проведает никогда, кто убил её и где. Нет, нам нужно увести её подальше – так далеко, чтобы она ни за что не смогла вернуться!

Страх у Балкис отступил и сменился гневом. Она попыталась воспользоваться той толикой сил, что подарила ей злость на этих людей. Она напряглась, попыталась произнести слова, но её губы снова лишь дрогнули.

– Положи её на камень, – распорядился шаман и указал на свой рабочий стол.

Всадник исполнил его повеление, а шаман отвернулся и насыпал на угли в светильнике какого-то порошка. Едкий аромат распространился по комнате, а шаман принялся расставлять вокруг принцессы статуэтки разных идолов и нараспев произнёс заклинание:

 
Полетишь, как лепесток,
Ты, принцесса, на восток.
Там, где персики в садах
Ароматные цветут,
Ты забудешь навсегда,
Обо всем, что было тут!
 

Паника вновь охватила Балкис. Она понимала: куда бы её ни отправил шаман, это место будет не лучше тюрьмы. Пусть это будет самая прекрасная тюрьма на свете, она все равно останется тюрьмой. Балкис напряглась изо всех сил и попыталась заставить свои губы и язык работать.

Шаман отступил и, производя пассы над телом Балкис, завершил заклинание:

 
На восток лети, вперёд!
Нет там горя, нет забот.
И оттуда никогда
Не вернёшься ты сюда!
 

Балкис в отчаянии сложила в сознании строчки, и уже в то мгновение, когда у неё закружилась голова и поплыло перед глазами, она выстрелила словами, словно дротиками:

 
Не беснуйся, сила злая!
Обойди меня, беда!
Я тебя, страна родная…
 

Девушка помедлила. Сказалась её извечная неспособность пририфмовать последнюю строчку. Ей всегда с трудом давалось завершение заклинания, почему – этого она сама не знала.

«Почему» сейчас значения не имело. Значение имело только само заклинание. Какая же рифма к слову «беда»? Какая?!

В самый последний миг спасительное слово пришло на ум Балкис и встало в конце строки:

 
Не покину никогда!
 

Комнату затянуло туманной пеленой, голова у девушки закружилась сильнее. Она чувствовала, что мчится через какое-то пространство между мирами. Но вот откуда-то издалека донёсся яростный вопль шамана, и Балкис поняла: её исступлённое заклинание перебороло его чары, хоть и не до конца. А она плыла сквозь пустоты неведомо куда. Куда – этого не знала ни она, ни старик шаман. Но главное Балкис понимала: она останется в своей стране, в своём мире.

Стражники у городских ворот никак не желали поверить в то, что этот с виду скромный мужчина в простой дорожи одежде – эмиссар иноземной королевы, и уж тем более – лорд. Однако одежда Мэта все же была иностранная, и к тому же он был бледнокож и круглоглаз, так что его заявление показалось стражникам возможным, хоть и маловероятным.

– При тебе нет ни обоза, ни свиты, – заметил тот стражник, что был постарше. – Нет даже хотя бы небольшого отряда воинов, которые бы охраняли тебя.

– Я предпочитаю путешествовать налегке, – объяснил Мэт. – Так больше узнаешь. Послушайтесь моего совета, ребята и передайте весть о моем прибытии. Позовите начальника караула.