Текст книги "Маг и кошка"

– Только я думаю, что все люди красивы – просто другие этого порой не видят, – продолжала Балкис, старательно игнорируя последние слова Антония. Она все ещё не решалась посмотреть на него. Когда щеки у неё остыли, она наконец оторвала взгляд от земли и спросила: – А вот эта ваша стихотворная игра? Её тоже занёс в эти края Александр Великий?

– Этого никто не знает, – честно признался Антоний. – Но все же мы так думаем, что игра существовала до его прихода на эту землю. Это ведь, в конце концов, состязание для того, чтобы скоротать долгие зимние вечера.

Балкис задумчиво кивнула:

– Да. Пожалуй, летом сидеть у огня не стоит. Но быть может, в эту пору вы садитесь во дворе на закате?

– Верно, – ответил Энтони. – Но правда, летом после вечерних трудов мы почти сразу ложимся спать – ведь мы работаем на полях чуть не до самой темноты. Нужно много трудиться, чтобы было чем жить, а земли у нас немного, да и та неважная.

– Понимаю, – кивнула Балкис и вспомнила просторные, ровные поля вокруг Мараканды. – Скажи, тебе никогда не надоедают древние сказания?

– Никогда. Их очень много, и некоторые из них – к примеру, «Махабхарата» – очень длинные. – Казалось, для Антония не было ничего странного в том, что он, христианин, знаком с этой индуистской сагой. – И к тому же любую строфу и даже строчку нельзя повторять дважды.

– Значит, всякий раз вам приходится одну и ту же историю рассказывать по-новому?

Антоний кивнул:

– И новые рифмы, и размер – все надо придумывать заново, сразу. Для некоторых это просто забава, но наш отец всегда говорил, что это – состязание между нами, братьями. Закончив сказание, мы обсуждаем, кто был лучше всех, а отец определяет, кто победил, а кто проиграл. – Он отвёл взгляд и помрачнел. – Меня почти всегда называли проигравшим, потому что я неуклюже рифмую и часто выбиваюсь из размера.

– Вот уж не знаю! – вырвалось у Балкис. – Я что-то не заметила. И ритм у тебя ровный, а рифмы у тебя, по-моему, просто изысканные. Ты никогда не побеждал?

– О, конечно, нет!

– «Конечно», – саркастично повторила Балкис. – Ведь ты – самый младший, разве кто-то позволил бы тебе стать первым?

Антоний нахмурился.

– Мои братья не виноваты в том, что я слишком неумел в стихосложении.

– А я в этом не уверена, – покачала головой Балкис и, не дав Антонию возразить, добавила: – В конце концов, тебе ни разу не дали начать повествование. Тебе всегда приходилось подстраивать свои мысли под чужой размер.

– Да, это верно, – кивнул Антоний и обвёл взглядом пустыню. – Зато я набрался опыта в продолжении историй. Но в один прекрасный день я добьюсь того, что мои братья станут уважать меня – даже если я никогда не стану победителем.

– Не их уважение ты заслужишь, – возразила Балкис, – а моё и многих других, кто услышит тебя.

– Ну да, если кто-то будет сочинять за меня первую строку! – с печальной усмешкой проговорил Антоний. – Мне недостаёт воображения и самобытности.

– Либо тебя заставили в этом увериться твои братья, – резко бросила Балкис. – А мне кажется, что воображения тебе недостаёт только в сравнении с другими твоими талантами. А вот я, к примеру, могу легко запомнить любое стихотворение наизусть, а когда сочиняю, никак не могу завершить последнюю строфу.

Она думала о том, что Антоний уже доказал, как хорошо умеет импровизировать и добавлять собственные строчки к её незаконченным строфам. Если она могла начать заклинание – он мог его закончить, и от этого оно только стало бы сильнее.

Она этого не сказала, но, глядя в глаза Антония, догадалась, что он все понимает. Балкис зарделась и отвернулась. Ей не хотелось, чтобы он оставался убеждённым в том, что он – никудышный поэт, как о том говорили его братья. Нет, его талант был полезен. Балкис решила, что Антонию нужно как можно больше практиковаться в сочинении первых строчек стихотворений. Она имела твёрдое намерение помочь ему в этом.

Антоний потянулся к Балкис. Казалось, он хотел коснуться её руки, но все же не осмелился.

– О чем ты думаешь? – негромко спросил он.

– Только о том, как долог путь до Мараканды, – отозвалась Балкис и взяла юношу за руку. – Путь долог, и за эти месяцы мы сможем лучше узнать друг друга. А теперь нам нужно поспать, покуда есть такая возможность. Когда солнце сядет, можно будет ещё немного пройти вперёд, к нашей цели.

Они шли на север до темноты. Закатное солнце садилось слева от них. На ночлег путники устроились у подножия высокой, одиноко стоящей скалы, которая довольно-таки странно и неожиданно выглядела посреди бескрайней пустыни. Антоний развёл небольшой бездымный костерок из веточек сухого кустарника, росшего около скалы. Балкис превратилась в кошку и отправилась на охоту. Разыскивая мышей, она держалась против ветра. Мыши сновали в кустах, подбирали высохшие ягоды. А потом мышей обнаружил козодой, а козодоя изловила Балкис, и в итоге у них с Антонием появилась свежая дичь на ужин.

Они держали путь на север два дня. Вставали, как только начинало светать, и шли до полудня, затем пережидали жару, а потом снова шли – до тех пор, покуда сумерки не сменялись полной тьмой. Утром третьего дня Балкис и Антоний вышли к краю долины и с изумлением увидели перед собой реку, вливавшуюся в небольшое озеро, берега которого поросли деревьями.

– Мне кажется или я вправду вижу замки? – вытаращив глаза, спросил Антоний.

– Видишь, и я тоже вижу, – сказала Балкис. – Они стоят вдоль берега реки на всем её протяжении, и между ними – не более дня пути. Даже не знаю, что более удивительно: река посреди пустыни или эти замки!

– Нам следует вести себя осмотрительно, – предупредил девушку Антоний. – Вода в пустыне на вес золота. Быть может, люди, что живут здесь, порой нападают друг на друга, дабы отвоевать побольше места у реки. Как знать – может, они и эти крепости выстроили, чтобы обороняться друг от друга.

– Если так, то они вряд ли тепло примут чужаков, – заключила Балкис. – Но эта долина тянется к северу не менее чем на два дня пути, а вода – слишком большое искушение, чтобы мы могли устоять против него.

– Если дойдёт до беды, ты всегда можешь обратиться в кошку, – напомнил ей Антоний.

– Что верно, то верно, – буркнула Балкис – она как раз сама об этом подумала. – Но в кого превратишься ты?

– В пленника, – честно и откровенно ответил Антоний. – Но ты вызволишь меня из плена с помощью своего волшебства.

Балкис вздрогнула, напряглась.

– Не советую тебе так беззаветно полагаться на волшебство. Порой у врагов может отыскаться чародей могущественнее тебя.

– Если так, придётся перехитрить наших врагов.

Антоний лучисто улыбнулся девушке и решительно зашагал вниз по склону.

Балкис поглядела ему вслед, покачала головой, но извечный оптимизм Антония заразил её и на этот раз и поднял ей настроение.

Спуск в речную долину оказался не сложным – тем более что вниз вела торная тропа. Судя по всему, обитатели здешних мест нередко выбирались наверх, в пустыню – быть может, чтобы встречать караваны. Балкис шла и думала о том, как это странно, что здесь, поблизости от драгоценной воды, нет ни караван-сарая, ни торгового города.

Антоний и Балкис спустились в долину ещё до того, как солнце поднялось высоко. Они ещё не вышли из тени, лежавшей возле склона, когда вдруг увидели в земле отверстие шириной с фут, возле которого горкой лежала земля.

Балкис остановилась и широко раскрыла глаза.

– Как думаешь, кто это выкопал? Лиса?

– Целая стая лис, наверное, – рассеянно проговорил Антоний и вдруг, восторженно вскрикнув, наклонился к куче земли.

– Что такого замечательного в этой грязи? – удивилась Балкис и даже забеспокоилась – не перегрелся ли её друг на солнце.

– Вот что! – воскликнул Антоний, выпрямился и протянул Балкис то, что вызвало его восторг. Это был золотой самородок размером с яйцо малиновки. Девушка вытаращила глаза, и тут же её охватил такой страх, что у неё руки и ноги онемели.

– Наверное, тут работали старатели! – прошептала она.

– Если так, то это уж какие-то совсем малютки, – рассудительно проговорил Антоний и указал на отверстие в земле.

Балкис огляделась по сторонам. Тревога все сильнее овладевала ею.

– Вдалеке ещё несколько таких земляных горок, – сказала она. – Пусть эти золотодобытчики маленькие, Антоний, но их много.

– Давай поглядим, – предложил юноша. – Вдруг нам попадётся ещё несколько таких камешков, которые вы называете золотом. – Антоний снова наклонился и принялся копаться в земле. – Ещё один! И ещё, и ещё…

Он набрал с десяток самородков, а потом вдруг отпрянул от земляной кучи, испуганно ойкнув. Балкис тоже вскрикнула и отбежала назад, потому что из норы вылез золотодобытчик… Он был с шестью лапками, большими фасеточными глазами и длинными усиками. Это был муравей размером с лису, а его жвала напоминали клыки лесного вепря.

– Бежим! – воскликнула Балкис.

Антоний побежал за ней, но не слишком охотно.

– Наверняка бояться не стоит, – проговорил он на бегу. – Он ведь намного меньше нас!

– Уж ты мне поверь, такой запросто может убить человека и даже быка! – запыхавшись, вымолвила Балкис. – Ты разве никогда не видел, как муравьи таскают палочки, которые раз в пять больше них самих? Так что беги! Беги так, словно за тобой гонятся псы из преисподней!

И она была не так уж далека от истины, потому что гигантский муравей издал пронзительное стрекотание и бросился вдогонку за людьми, а за ним устремились другие – несколько десятков.

Антоний прибавил шагу.

Глава 11

Балкис была права: муравей бежал вдвое быстрее людей, а его сородичи не отставали от него. Долина огласилась стрекотанием гигантских насекомых. Они лавиной повалили со всех склонов, преградили беглецам путь к отступлению.

– Туда! – выкрикнул на бегу Антоний и указал на высокую скалу, что стояла слева, всего футах в десяти. – Наверняка они не смогут взобраться вверх по камню!

Балкис не раз видела, как муравьи преспокойно вползают вверх по отвесным стволам деревьев, но эти были слишком велики – вряд ли бы они смогли взобраться на скалу. Между тем муравьи уже буквально наступали незадачливым спутникам на пятки. Отчаянно закричав, Балкис бросилась следом за Антонием.

Муравей тоже повернул и успел ухватить девушку за край сорочки своими цепкими жвалами. Балкис взвизгнула, рванулась вперёд, оставила муравью клок ткани и побежала ещё быстрее.

Впереди муравьи бежали ей наперерез. Другие мчались со всех сторон.

Антоний проворно взбирался на скалу. С лёгкостью истинного горца он находил выступы, чтобы ухватиться и упереться ступнями. Поднявшись футов на восемь, он обернулся и протянул Балкис руку. За спиной у девушки щёлкнули челюсти муравья. Она в страхе подпрыгнула. Муравей взбежал по камню вслед за ней, но Балкис успела ухватиться за руку Антония, и он рывком поднял её к себе. Муравей не удержался и упал на землю. Действительно, такая акробатика, легко дававшаяся его мелким собратьям, ему оказалась не по силам. Но вокруг скалы собирались все новые и новые насекомые, забирались друг на дружку – все выше и выше.

– Они все равно доберутся до нас! – крикнул Антоний и выхватил из-за пояса пращу.

– Какой от неё толк, когда их так много! – в отчаянии воскликнула Балкис.

– Нельзя же сидеть и ждать, пока они нас схватят! Сражайся с ними своим оружием, а я поработаю своим!

Антоний зарядил пращу камешком и раскрутил её над головой.

Что ж – они могли хотя бы выиграть время. А время было нужно Балкис для того, чтобы придумать стихотворение.

 
Хватит, злобные букашки, стрекотать!
Вам вовек нас не словить и не сожрать!
Возвращайтесь в свои норки вы бегом…
 

Ну вот, как всегда! Балкис запнулась перед последней строчкой. Антоний пришёл ей на выручку:

 
И усните в своих норках крепким сном!
 

Волна муравьёв мгновенно отхлынула, поскольку их арьергард начал проворно отступать и проваливаться под землю. Муравьи в отчаянии пытались уцепиться лапками хоть за что-нибудь, выкарабакаться наружу, но земля чем дальше, тем вернее засасывала их. Мало-помалу те, что были сверху, проваливались следом за нижними. Через несколько минут муравьи пропали из виду, а потом и поверхность земли сомкнулась за ними.

– Быстрее вниз! – крикнула Балкис и стала спускаться со скалы. – Пока они не прокопались наверх!

– Нет, погоди! – Антоний схватил её за руку, удержал и показал в сторону. Балкис посмотрела туда и увидела, как из зарослей кустарника выбежала олениха. За ней тут же устремилась дюжина муравьёв. Они так быстро перебирали лапками, что казалось, будто по земле катится чёрная туча.

– Нет, лучше не смотри, – обречённо проговорил Антоний.

– Я видела, как закалывают быков, как свежуют оленей, – возразила Балкис, но все же отвернулась, когда муравьи окружили олениху. Послышалось ожесточённое стрекотание, а потом – единственный испуганный вскрик.

– Теперь там больше ничего нет, кроме стаи муравьёв, – сообщил через несколько мгновений Антоний.

Балкис обернулась и увидела, как разбегаются муравьи. Все они, держа в жвалах по куску мяса, направились к своим норам. Теперь они передвигались медленнее, но все же скорее, чем бежал бы человек. Позади себя они оставили белоснежный скелет оленихи.

Балкис вытаращила глаза от ужаса. У неё даже спина похолодела.

– Да в этой долине страшно шаг ступить! – поёжившись, проговорил Антоний. – И как только мы живы до сих пор?

– Наверное, нам просто повезло, – предположила Балкис. – Сейчас раннее утро. Может быть, муравьи не вылезают, пока солнце не взойдёт.

– Ох, хоть бы тучи набежали! – простонал Антоний. Земля вокруг скалы снова почернела, из неё высунулись муравьиные усики.

Спутники в отчаянии оглядывались по сторонам. На глаза им попалась гранитная твердыня, высившаяся на вершине соседнего холма.

– Вот почему люди понастроили тут крепостей! – воскликнул Антоний. – Не друг от друга они обороняются, а от муравьёв!

– Если мы доберёмся до этой крепости, мы обретём безопасность!

Антоний, взмахнув рукой, указал на всех муравьёв, что снова окружали скалу.

– Но как нам одолеть путь до крепости?

Балкис озарило. Она воскликнула:

– Самородки! Они не просто так гонятся за нами, эти муравьи! Да, верно, им нужно мясо, но ещё больше они обожают золото! Брось самородки, Антоний. Зашвырни как можно дальше!

Антоний в отчаянии простонал:

– Ты сама не ведаешь, о чем просишь меня! Я ещё никогда в жизни не видел таких больших кусков золота! В наших горных ручьях попадались крошечные камешки! Я всегда мечтал разбогатеть, чтобы мой отец и братья никогда не ведали нужды и тяжкого труда, чтобы мы могли стать торговцами и отправиться в сказочные страны вроде Мараканды!

– Твоя мечта сбудется и без всякого золота! – вскричала Балкис. – От того, что твоё семейство трудится не покладая рук, им ничего дурного не будет! Мы с тобой – на пути в Мараканду и по дороге наверняка увидим немало чудес! Выброси золото, Антоний, заклинаю тебя!

Антоний обречённо вздохнул и швырнул один из самородков так далеко, как только смог. Муравьи, видимо, унюхали золото – они развернулись и устремились в ту сторону, куда летел камень. Самородок ударился оземь, и муравьи сразу сбились в кучу и стали сражаться друг с другом, стараясь сцапать кусок драгоценного металла.

– Скорее! – прокричала Балкис. – Нужно бежать!

Она проворно спустилась вниз со скалы и опрометью бросилась к крепости. Антоний присел, спрыгнул на землю и устремился следом за девушкой.

Они бежали не оборачиваясь и слышали, как яростное стрекотание стихло, а потом зазвучало вновь с удвоенной силой. Балкис наконец рискнула оглянуться через плечо и увидела, что добрая половина муравьёв устремилась в погоню за ней и Антонием, а остальные валялись на земле, растерзанные на куски. Один-единственный муравей, обхватив лапками самородок, тащил его к своей норе.

– Брось им ещё золота, Антоний! – крикнула Балкис. – Только так можно отвлечь их!

Антоний обернулся, увидел, что муравьиный авангард уже одолел половину расстояния, отделявшего их от беглецов. Он был готов поклясться, что войско возглавлял тот самый муравей, что первым заметил их возле норы. На самом деле это было смешно: ведь муравьи были похожи как две капли воды. Бежали они так быстро, что Антоний решил не медлить, извлёк из своей торбочки ещё один золотой самородок, зарядил им пращу и зашвырнул камень назад.

Самородок, вертясь, полетел над головами муравьёв. Эффект получился впечатляющий: муравьи мгновенно развернулись, полезли один на другого. Через несколько мгновений они забыли о Балкис и Антонии. Как только самородок упал на землю, на него набросился один из муравьёв, а другие тут же набросились на него. Образовалась куча-мала, насекомые принялись терзать друг дружку, округа огласилась их злобным стрекотанием. Вот только груда муравьёв теперь была вполовину меньше, чем во время их первой драки за золото.

– Бежим! – крикнула Балкис.

Антоний очнулся от жуткого забытья и побежал к крепости следом за девушкой.

Так они и бежали: заслышав позади стрекотание муравьёв, останавливались, и Антоний расставался с очередным золотым камешком. Но вот наконец они добежали до холма, на котором стояла крепость, и услышали крики со стены. Как только беглецы поравнялись с крепостной стеной, ворота распахнулись. Антоний развернулся, бросил муравьям последний самородок, и они с Балкис вбежали в крепость.

– Спасибо вам! – с трудом сдерживая рыдания, выдохнула Ьалкис. – О, спасибо!

– Благодарим вас от всего сердца, – проговорил Антоний и протянул руку привратнику.

Тот усмехнулся и пожал руку Антония.

– Если бы мы не открыли ворота, от вас бы мало что осталось. Добро пожаловать в замок Формигард, юные странники. – Голос его звучал странно – приглушённо. – Прошу вас, говорите потише, ибо большинство моих сограждан только-только легли спать, и было бы преступлением пробудить их. К вечеру они проснутся – тогда и скажем им о вашем прибытии.

У привратника была кожа с бронзовым оттенком, ястребиный нос. Он был чисто выбрит и одет в кожаные доспехи поверх типичной одежды пустынника. Под мышкой он держал заряженный арбалет со взведённым спусковым крючком. Балкис быстро огляделась по сторонам и заметила, что точно так были одеты и вооружены другие стражники, вот только одежды на них были чёрные, серые и коричневые, а на привратнике – голубые. По всей вероятности, этот цвет был знаком его командирской должности.

То, что сказал привратник, удивило девушку. Удивительным было не только то, что местные жители улеглись спать прохладным утром, но и то, что страж говорил на языке Мараканды – правда, с жутким акцентом, но сомнений не было – это был язык царства пресвитера Иоанна.

Антоний без труда переключился на этот говор. У него акцент оказался не менее варварским.

– Ты говоришь на языке караванщиков!

Привратник усмехнулся.

– Это язык Мараканды, юноша, и рано или поздно ему обучаются все странники и торговцы. В этих краях все платят дань пресвитеру Иоанну, пользуются его покровительством и говорят на языке его страны.

– Стало быть, вы принадлежите к его империи, – спросила Балкис.

– Наши властители более двух столетий спорили за место за его столом, – ответил страж. – Пусть его язык – не родной для нас, но мы неплохо освоили его и можем говорить со странниками, чужеземцами. В этой долине иначе нельзя: в каждой крепости обитают люди, что родом из разных царств. Все мы присланы сюда, чтобы собирать золото, добытое муравьями, и отправлять его пресвитеру Иоанну. Чтобы выжить здесь, мы должны поддерживать добрососедские отношения, действовать сообща. В наши крепости мы впускаем всех, независимо от того, к какому бы народу ни принадлежал человек – иначе он станет добычей муравьёв.

– Слава Небесам за то, что это так! – пылко воскликнул Антоний.

Стражник кивнул и чуть удивлённо улыбнулся.

– Думаешь, иначе мы бы вас так быстро не впустили, да? Однако здесь муравьи – наши главные враги, а прочее соперничество почти забыто. – Он обернулся и негромко позвал стражника в серых одеждах: – Ахмед! Отведи этих странников на кухню. Они, наверное, голодны!

Вернувшись взглядом к Балкис и Антонию, привратник коснулся кончиками пальцев лба, губ и груди и поклонился:

– Мир вам, друзья.

– Мир вам и спасибо за ваше гостеприимство. – Антоний не слишком ловко повторил жест стражника, но все же Балкис догадалась, что он не впервые так приветствует человека.

Сама она изящно коснулась лба, губ и груди и, проговорив:

– Мир вам, – повернулась и направилась следом за Ахмедом.

– Он – мусульманин! – шепнул ей Антоний.

– Думаю, тут все мусульмане, – отозвалась Балкис.

– Но ведь пресвитер Иоанн – христианский царь!

– В его империи все могут исповедовать свою веру, – сказала Балкис. – Среди тех, кто населяет державу Иоанна, есть буддисты и даже такие племена, которые поклоняются духам камней и деревьев. Конечно, пресвитер Иоанн посылал к ним миссионеров, но он ни за что не станет принуждать хоть кого-то веровать так, как он сам.

– Необычайно благоразумный правитель, – задумчиво проговорил Антоний. – Наверняка его подданные взбунтовались бы, если бы решили, что он хочет избавиться от их божеств.

Балкис взглянула на юношу одобрительно. Антоний был умнее, чем хотел казаться, чем она сама думала поначалу.

Стражник провёл их по просторной трапезной в огромную кухню, где повара и уборщики как раз закончили прибирать после утренней трапезы и сами сели перекусить. Они гостеприимно усадили гостей за стол.

Антоний удивлённо воззрился на поставленную перед ним тарелку: мясо, лапша и овощи были смешаны и приправлены ароматным соусом.

– Какой плотный завтрак!

Куховары рассмеялись – негромко, конечно.

— Это у нас ужин, юноша, – объяснила старушка, сидевшая напротив Антония. – Когда у вас день начинается – у нас заканчивается.

– Как это странно! – воскликнула Балкис, но взяла со стола палочки и принялась без малейшей растерянности орудовать ими.

Антоний спросил:

– Днём солнце здесь такое же жаркое, как в пустыне?

В ответ вновь раздался дружный смех, а старушка сказала:

– Нет, юноша! Все дело – в муравьях! Из-за них мы здесь, но работать нам приходится по ночам, потому что ночью они остаются в земле, в глубине своих нор.

– Понятно, – задумчиво отозвался Антоний. – Стало быть, в тёмное время суток они не вылезают на поверхность? Прячутся?

– Не прячутся, – поправил его толстяк, сидевший рядом с ним. – По ночам они трудятся. От заката до третьего часа нового дня муравьи выкапывают из земли чистейшее золото и выносят его на поверхность. А когда солнце поднимается выше и согревает землю, они отправляются на охоту.

– Поэтому днём вы должны оставаться за крепостными стенами, – понимающе проговорил Антоний. – И если рассвет застанет вас далеко от собственной крепости, вам приходится искать приют в другой, ближайшей.

Местные жители дружно кивнули, а толстяк сказал:

– Вот почему здесь мы живёт дружно, без вражды, как бы жарко и кровопролитно ни воевали между собой властители наших царств.

– А по ночам, – спросила Балкис, – вы можете покидать свои укрепления?

Остальные согласно кивнули, а старушка объяснила:

– В это время мы работаем. По очереди отправляемся на сбор золота, а другие в это время трудятся в кухнях, занимаются починкой домов и стен.

– Никто не дерзнёт выйти за стены крепости, когда муравьи наверху, – добавил ещё один из куховаров. – Они очень сильны и свирепы.

– Стало быть, если бы мы поднялись на крепостную стену днём, мы бы увидели, как бродят по долине муравьи? Но крепости они не осаждают?

– Бывает, – вздохнула старушка. – Знаешь, всегда найдутся несколько таких, которые усядутся, словно собаки подле хозяйского стола, в надежде, что им достанется угощение – косточка или кусочек мяса. И все же большинство муравьёв понимает, что это бесполезно. В ту пору, когда в долине поселились наши предки, насекомые пытались взбираться на стены, но падали вниз и вскоре оставили эти попытки.

После завтрака Антоний и Балкис из любопытства поднялись на крепостную стену. И действительно: несколько муравьёв слонялись у ворот, надеясь заполучить добычу. Балкис посмотрела на нахмурившегося Антония и спросила:

– Что тебя тревожит?

– Вот этот муравей, – ответил Антоний и указал на того, что был ближе других к воротам. Казалось, он ощупывает бревна своими усиками, проверяет на прочность. – Понимаю, это глупо, но никак не могу избавиться от ощущения, что это – именно тот, который застиг меня, когда я брал его золото. Тот самый, что первым погнался за нами.

Балкис взяла юношу за рукав и с трудом удержалась от улыбки.

– Да-да, сказал же: я понимаю, что это сущая чепуха, – смущённо улыбнулся Антоний. – Их не отличить друг от дружки. И с чего это я прицепился к этому муравью, а не к какому-нибудь другому?

– Я так думаю, у тебя разыгралось воображение – которого, как ты утверждаешь, тебе недостаёт, – пошутила Балкис, взяла друга за руку и перестала сдерживать улыбку. – Однако нам пора отдохнуть. Вряд ли нам удастся тронуться в путь на закате. Пойдём разыщем отведённые нам гостевые комнаты и ляжем спать.

Внизу тянулись цепи барханов. Тень Стегомана пересекала их, похожая на утюг, которым ведут по мятой ткани. Но вот Мэт заметил на дороге ещё одну тень.

– Путник, – сообщил он Стегоману. – Давай-ка сделаем привал и расспросим его о том о сём.

Стегоман, более зоркий, чем его всадник, пригляделся получше и проворчал:

– Не нравится он мне что-то. Настоятельно советую тебе, маг, не трогать его. Пусть топает своей дорогой.

Мэт заинтересовался:

– Ты заметил в нем что-то необычное? Давай поглядим поближе.

– Ты можешь так напугать его, что он лишится дара речи, – предупредил его дракон.

– Но ведь ты, похоже, как раз этого и хочешь?

Стегоман пару секунд подумал и ответил:

– Угу.

Он описал в воздухе круг и пошёл на снижение. Пролетев над одиноким странником на меньшей высоте, он снова заложил вираж и на этот раз проплыл всего футах в пятидесяти над головой незнакомца. Перед Мэтом предстал путник в балахоне с колпаком, с посохом в руке. Человек остановился, поднял голову… и ни капельки не испугался. Мэту это не очень понравилось, но он подумал: «Мало ли? Может, он шибко храбрый, но у него не слишком хорошо со здравомыслием?»

– Что-то я не заметил в нем ничего необычного, Стегоман, – признался Мэт. – В чем дело-то?

– Рыбак рыбака, как говорится, видит издалека, – буркнул дракон. – Уж больно он хладнокровный.

– Как, интересно, ты можешь определить температуру его крови с такой высоты? – фыркнул Мэт. – Ну да ладно. Прятаться смысла не имеет, поскольку он, похоже, нас нисколечко не боится. Так что ты приземлись ярдах в десяти от него, ладушки?

– Я сделаю это с превеликой неохотой, – проворчал дракон и по спирали пошёл на посадку. Снизившись, он немного пробежался по земле навстречу путнику, но тот и глазом не моргнул, когда дракон остановился всего футах в тридцати от него. Мэт спешился и пошёл к путнику. Он обратил внимание на то, как низко надвинут на глаза капюшон у незнакомца. Даже оказавшись на одном уровне с ним, на земле, Мэт не мог разглядеть его лица.

– Прошу прощения, не видели ли вы, случайно…

Странник откинул капюшон. Под ним оказалась… голова змеи.

На миг Мэт остолбенел от ужаса, но сразу очнулся, когда змей оскалился и обнажил клыки, с которых стекала слюна. А в следующее мгновение змей бросился на него.