Текст книги "Маг и кошка"

Глава 12

Мэт отпрыгнул в сторону, и злобная рептилия ткнулась мордой в землю у него за спиной. Мэт согнул ноги в коленях, принял боевую стойку, обнажил меч и проговорил нараспев:

 
Зима! Волшебник, торжествуя,
Свой меч родимый обнажает,
И всю пустынную округу
Морозный иней покрывает.
И в этот зимний день холодный
Змей коченеет подколодный!
 

Мэт очень надеялся на то, что автор, чей стишок он столь вольно интерпретировал, возражать не станет.

Поверхность торчавшей поблизости скалы подёрнулась инеем, щеки Мэта обдало порывом морозного ветра. Надо сказать, в жаркий полдень посреди пустыни это было очень приятно. Рептилия замерла на месте, не успев развернуться, и это дало Мэту время сделать выпад и уколоть врага мечом. Однако змее-человек, как выяснилось, оказался крепче, чем ожидал Мэт, и острие меча всего лишь, скользя, проехало по чешуйкам. Змей повернул голову. Мэт был готов поклясться, что услышал, как его противник трещит, что называется, по всем швам. И все же его тело напряглось, напружинилось. Враг готовился к очередному броску.

А вот Стегоман, являвшийся обладателем собственного источника тепла, вовсе не испытал на себе действия заклинания. Он рванулся к змею и изрыгнул язык пламени длиной футов в десять. От жара змеечеловек оттаял, и его бросок застиг Мэта врасплох. Маг опрокинулся навзничь, но успел инстинктивно согнуть ноги в коленях и упереться в брюхо врага. В это мгновение одежды змеечеловека распахнулись, и стало видно, что туловище у него человеческое, покрытое чешуями. Мэту бросилась в глаза худоба странного создания и отсутствие каких-либо половых признаков. На шее у змеечеловека на цепочке болтался медальон с выгравированным знаком – головой кобры. Правду сказать, времени для научных наблюдений у Мэта не было, и потому он ухватил врага за покрытую чешуёй руку, напрягся и изо всех сил ударил обеими ступнями. В результате рептилия кувыркнулась через голову и шлёпнулась наземь футах в десяти от Мэта. Мэт вскочил на ноги и побежал. Он услышал позади грохот и шипение гигантского факела, а через секунду почувствовал запах горелого мяса. Мэт поморщился – запах был премерзкий – и обернулся, догадываясь, какая картина предстанет перед его глазами.

Он не ошибся. Стегоман заглотнул поджаренного змеечеловека целиком. Рядом на земле валялась кучка горелой ткани, посреди которой что-то блестело. Мэт вернулся обратно на ватных ногах, наклонился и пригляделся. Конечно же, посреди обугленного тряпья лежал медальон с головой кобры.

Пошевелив чёрные лохмотья мыском сапога, Мэт рассеянно и даже немного смущённо проговорил:

– Может быть, это всего лишь совпадение…

– Ты о чем? – плотоядно облизнувшись, осведомился Стегоман. – Чтобы у змеечеловека на шее болтался амулет с головой кобры? Вряд ли тут можно вести речь о совпадении.

Мэт снова поморщился и помахал рукой, пытаясь прогнать запах барбекю.

– Наверняка совпадение, – возразил он, – потому что имя той центральноазиатской богини, про которую нам говорил колдун, переводится как «чёрная змея». Вот и скажи мне теперь: мною овладела паранойя или все же резонно предположить, что в этом что-то есть? Мы разыскиваем принцессу, которую мечтала похитить эта треклятая богиня, и вдруг как бы случайно встречаемся со змеечеловеком, на котором – медальон с изображением головы кобры.

– Не исключено, что тут дело нечисто, – пробормотал Сте-гоман. Глаза его накрылись прозрачными перепонками, и вид у дракона из-за этого стал задумчивый. – Будь так добр, Мэтью, растолкуй мне логику мышления параноика. Если я тебя правильно понимаю, ты хочешь сказать, что эта тварь не случайно попалась на нашем пути?

– Если это не случайное совпадение, – сказал Мэт, – то получается, что некто, каким-то образом связанный с культом богини-змеи, знает, куда мы направляемся, и натравил на нас это страшилище, дабы оно остановило нас.

– Небезынтересный вывод, – откликнулся Стегоман и поглядел в сторону горизонта. – Кто же, хотелось бы знать, может повелевать подобными пакостниками?

– Не исключено, что сама Кала Нага, – предположил Мэт. – Но скорее всего – кто-то из верховных жрецов этого культа. В языческих идолов я верю маловато.

– Вероятно, это не слишком благоразумно в здешних краях, – заметил дракон.

– Пожалуй, – согласился Мэт. – Если на то пошло, то примитивные народы запросто могли счесть божеством какое-то сверхъестественное существо. И все же более реальным мне представляется другой вариант: кто-то, какой-то хитроумный злодей решил воскресить Кала Нагу, и он же отправил по нашим следам это чудовище.

Стегоман нахмурился:

– Сдаётся мне, что-то у тебя ещё есть на уме – чувствую по голосу.

Мэт вздохнул и сказал всю правду:

– В общем, так: если Кала Нага действительно существует и если до сих пор она понятия не имела о том, где мы с тобой находимся, то теперь она это знает.

– Весьма трезвые рассуждения, – согласился Стегоман и стеснительно отвернулся, дабы рыгнуть. В результате из его пасти вылетел пятифутовый фонтан пламени.

Мэт глянул на друга:

– Ну и каков оказался наш бывший враг на вкус?

– На курицу похоже, – отозвался Стегоман. – На большую-пребольшую курицу.

Ближе к вечеру народ в крепости пробудился. От кухонь потянулись аппетитные запахи, в огромную трапезную стали стекаться люди. Они брали с полок миски и подходили к поварам, а те наполняли миски кашей со странным, но приятным ароматом, а в кружки наливали какую-то густую тёмную, терпко пахнущую жидкость. Балкис и Антоний встали в очередь, получили свои порции, уселись за стол и принялись за еду. Каша и питьё им пришлись во вкусу, вот только от еды то и дело приходилось отвлекаться, поскольку соседи по трапезе непрерывно засыпали их вопросами.

Когда солнце повисло над самым краем горизонта, в крепости закипела работа. Балкис и Антоний, забравшись на укрепления, видели, как люди выводят из стойл, пристроенных к стенам, десятки верблюдов и слонов и ведут их к воротам. Повсюду собирались местные жители. Одни из них были вооружены мотыгами, а другие несли корзины.

– Днём-то они спят, а по ночам, похоже, трудятся так же упорно, как муравьи, – заметила Балкис.

– Но какие у них замечательные животные! – воскликнул Антоний. – Неужели ту же работу не могли бы сделать быки?

– Верблюды ходят в караванах, – задумчиво проговорила Балкис. – Разве быки могли бы пересечь пустыню?

– Быки далеко не пройдут, – согласился Антоний. – Но и слоны тоже – если только одних не нагрузить водой для других.

– Думаю, скоро мы поймём, в чем тут дело, – сказала Бал-кис и указала на запад. – Солнце вот-вот зайдёт.

К ним с улыбкой подошёл тот самый стражник, что утром впустил их в крепость. Он поклонился, коснувшись лба, губ и груди, и представился:

– Меня зовут Джабар. Нынче ночью я свободен от трудов и могу стать для вас проводником, дорогие гости.

– О, как это мило с вашей стороны! – воскликнула Балкис. – Но право, вам не стоило так беспокоиться. Ведь нам нужно только идти вперёд, следуя течению реки.

– Дорогу вы, конечно, найдёте, – не стал спорить Джабар, – но ваш путь получится более быстрым и коротким, если я проведу вас самой безопасной дорогой. По ночам в долине слишком много народа, и все трудятся не покладая рук.

– Если так, то мы будем только рады, если ты пойдёшь с нами, – сказал Антоний и отвесил Джабару поклон, старательно повторив все жесты.

Тут на надвратных башнях пропели трубы. Балкис испуганно оглянулась:

– Неужто крепость в осаде?

– Вовсе нет, – успокоил её Джабар. – Это всего лишь означает, что муравьи ушли под землю и теперь мы можем без опасений покинуть крепость. Глядите! Солнце закатилось!

Балкис и Антоний посмотрели на запад и увидели, как последняя полоса закатного багрянца уходит за линию горизонта, оставив после себя розоватые и сиреневые отсветы. С башен других крепостей тоже донеслось пение труб и рогов. Вскоре вся долина огласилась музыкой. А когда трубы отзвучали и эхо их пения стало стихать вдали, во всех крепостях отворились ворота, и люди хлынули наружу, дабы приняться за ночные труды. За теми, что шли пешком, последовали всадники на верблюдах. Последними вывели слонов. Люди погоняли их, сидя верхом на их могучих шеях.

– Зачем вам нужны эти гигантские животные? – поинтересовался Антоний.

– На них будет нагружено золото, – ответил Джабар и рассмеялся, заметив, как округлились глаза у его подопечных. – Да нет, вы не подумайте, что мы набираем огромные корзины золотых самородков. Просто золото само по себе очень тяжёлое. У осла, к примеру, спина бы не выдержала даже небольшой корзины, наполненной золотом.

Балкис, не мигая, проводила взглядом процессию слонов, исчезавшую в темноте.

– Но все равно… Наверное, золота очень много! Где же вы столько находите?

– У всех – своя работа, – пояснил Джафар. – Одни собирают то золото, что выкопали из-под земли муравьи, другие уводят нагруженных золотом верблюдов и слонов в дальние края, в царства наших царей, и там оно ложится в их сокровищницы. Из этого золота они и платят дань пресвитеру Иоанну.

Балкис подумала о том, что эти цари оставляли себе намного больше золота, чем посылали в Мараканду, но промолчала – не время и не место было говорить об этом.

– Не желаете взглянуть на то, как мы работаем? – спросил Джабар. – Наш путь будет пролегать мимо тех мест, где добывается золото.

– Очень хотим, – в унисон ответили Балкис с Антонием и, взглянув друг на друга, немного смущённо улыбнулись.

Джабар ничего не сказал, но его глаза весело сверкнули.

– Пойдёмте! Приятно прогуляться, покуда царит ночная прохлада!

Он первым спустился по лестнице и вывел юношу и девушку за ворота. Ночь выдалась тихая, дул лёгкий, бархатный ветерок, воздух был напоён ароматом луговых цветов. Балкис поймала на себе взгляд Антония и посмотрела на него. Она улыбнулась, смутилась и, покраснев, отвела взгляд.

– Луна восходит, – восторженно выдохнул Антоний. – И какая же она огромная!

Балкис взглянула на небо и увидела, как над краем речной котловины появилась золотая чаша луны в третьей четверти. И верно: она казалась громадной, редко в пустыне доводилось увидеть такую большую луну. Скорее всего луна казалась такой огромной из-за влажности воздуха поблизости от реки. Балкис восхищённо вздохнула, хотела было взять Антония за руку, но передумала. В конце концов, пока он был для неё всего лишь товарищем по странствиям.

У подножия склона путники разглядели высокие конусы муравьиных куч. Горки земли находились на неравных расстояниях одна от другой. Возле земляных конусов были видны пятнышки света, другие пятнышки сновали по долине, а третьи виднелись вдалеке и казались звёздами, упавшими на землю. Балкис догадалась, что это факелы.

Как только Балкис и Антоний оказались рядом с первой муравьиной кучей, они поняли, зачем людям нужны факелы. Факелы были прикреплены к шестам, воткнутым в землю, и в их свете мужчины и женщины раскапывали землю лопатами и мотыгами, а потом насыпали её в сита. Когда они вытряхивали сита, земля просыпалась сквозь дырочки, а золотые самородки оставались, и люди укладывали их в корзины.

Балкис вытаращила глаза.

– Когда я слушала, я нисколько не сомневалась, но до этого мгновения не могла поверить, что все так и есть!

– Верно, – подхватил Антоний и спросил у Джабара: – А зачем муравьи выкапывают из земли золото?

Джабар пожал плечами:

– По привычке, наверное. Почему муравьи вообще роют землю и выбрасывают её на поверхность? Да потому, что прорывают в земле извилистые ходы.

– Но почему же тогда они столь яростно гоняются за теми, кто возьмёт у них золото? – недоуменно поинтересовался Антоний.

– Потому что оно принадлежит им, – ответил Джабар. – Они с той же страстью преследовали бы тех, кто взял бы пластиночки слюды или кристаллики кварца из их куч.

– Почему же тогда они не пойдут войной на ваши крепости?

Джабар был готов ответить, но тут из темноты послышался голос:

– Поберегись! Дорогу!

Проводник схватил девушку и юношу за руки и поспешно отвёл в сторону. Балкис увидела, как на них надвигается гигантская тень, вырастая с каждым шагом. Вскоре великан попал в свет факелов, и стало ясно, что это слон, по бокам у которого висели большие плетёные короба. На шее у слона восседал человек и погонял животное остроконечной палкой наподобие багра. Балкис обратила внимание на то, что крюком погонщик почти не пользуется. Но вот погонщик дал слону какой-то приказ, слон остановился, обхватил хоботом ручку корзины с золотом, поднял её, перевернул и высыпал золото в короб. Затем погонщик похлопал слона по голове, сказал что-то ещё, и огромное животное тронулось с места и величаво зашагало в темноту. Рабочие взяли пустую корзину и направились к следующей муравьиной куче.

– Слон уже понёс золото в крепость или погонщик подождёт, покуда не наполнятся оба короба? – спросила Балкис.

– Он не вернётся в крепость, – улыбнулся Джафар, и его белые зубы сверкнули в темноте. – Когда оба короба будут загружены, погонщик отведёт слона к каравану, а уж караван покинет долину до рассвета.

– Так скоро? – изумилась Балкис. – И так много золота за одну ночь?

– Короба будут наполнены лишь наполовину, – ответил Джабар. – Этот металл слишком тяжёл. В караване будет всего полдюжины слонов. Что же до количества – да, муравьи вправду за день выносят на поверхность земли так много золота. – Он отвернулся и зашагал в темноту, попутно разъясняя: – Караван весь день будет держать путь к оазису. Каждый вечер к нему будут присоединяться новые караваны. Когда их наберётся двадцать, они разойдутся в разные стороны.

Антоний спросил:

– Так значит, муравьи не нападают на ваши крепости потому, что там никогда не бывает золота?

– Никогда, – подтвердил Джафар. – Последний верблюд покидает долину на рассвете, а когда муравьи вылезают из своих нор, запах золота уже слишком далёк, и они не чувствуют его.

– Как умно придумано! – восхитилась Балкис.

Вскоре они уже довольно высоко поднялись по склрну и оставили муравьиные кучи далеко позади. Факелы, расставленные по обе стороны от тропы, осветили людей, которые, орудуя мотыгами, обрабатывали грядки.

– Так вы ещё и сами выращиваете для себя зерно и овощи? – удивилась Балкис.

Их проводник ещё не успел ответить, как вдруг из темноты послышался возглас:

– Дорогу!

Джабар, взяв Балкис и Антония за руки, отошёл в сторону. Мимо прошествовала вереница верблюдов, за ними – четыре слона. Все они были нагружены старательно перевязанными тюками с товарами.

Балкис провожала караван широко раскрытыми глазами.

– А эти золото не везут, да и идут не на север.

– Так и есть, – кивнул Джафар. – Этот караван возвращается в долину. А в тюках – солонина и живая домашняя птица, овощи и мука, одежда и прочие товары, в которых мы нуждаемся.

– Вам присылают их ваши цари? – спросила Балкис.

– Что тут такого? Ведь караван так или иначе должен вернуться за золотом, так почему бы не послать с ним припасы?

– Что же, у вас совсем не бывает свежей пищи?

– За стенами каждой крепости есть огород и сад, – ответил Джабар.

– А что за поля обрабатывают эти люди?

Как только мимо прошествовал последний слон, Джабар снова вывел юношу и девушку на дорогу.

– По ночам мы поочерёдно работаем в полях – пашем, мотыжим. Но муравьи совершают набеги на наши посевы.

– Но это же напрасный труд!

– Вовсе нет, юноша, – возразил Джабар. – Дичи в этой долине не так много, и как только сюда забредает дикое животное, муравьи пожирают его. Нет-нет, у них должна быть пища, иначе они погибнут, и тогда мы останемся без золота. А овощи и зерно их вполне устраивают. Немного мы собираем и для себя, конечно – не днём.

Антоний поёжился:

– Мне бы и в голову не пришло, что вы можете выходить на поля днём!

Они прошли ещё с милю, и Джафар вывел их на плато. Балкис оглянулась, окинула взглядом продолговатую котловину, усеянную жёлтыми огоньками.

– Похоже на волшебный, райский сад, – вырвалось у неё, – но в этом саду, таится так много опасностей!

– Для наших предков здесь и вправду было опасно, – сказал Джабар. – Но у нас есть крепости, мы хорошо знаем повадки муравьёв, и теперь не так страшно. Очень редко случается такое, что у нас гибнет человек. В больших городах намного больше людей погибает от несчастных случаев.

Балкис посмотрела на него и неуверенно улыбнулась:

– Похоже, тебе тут очень нравится.

Джабар с чувством кивнул:

– Такой дружбы, такого веселья, такой готовности поделиться последним куском хлеба я не встречал нигде. Быть может, все это рождено извечным осознанием опасности, поджидающей за крепостными стенами. Но даже если так и есть, то от этого наша дружба и готовность к взаимовыручке только сильнее. – Он лучисто улыбнулся Балкис. – Это славная жизнь, девушка. Если вы устанете от зависти и подлости большого мира, вспомните о нас.

– Непременно, – пообещала Балкис, а Антоний согласно кивнул.

Судя по расположению звёзд, наступила полночь, когда Балкис и Антоний добрались до следующей долины. Юноша нахмурился, всматриваясь в глубину скалистого ущелья. Посередине тянулась узкая полоска зелени, в лунном свете казавшаяся почти чёрной.

– Видимо, река уходит под землю, – заключил Антоний, – а потом здесь вновь вытекает на поверхность.

Балкис кивнула:

– Думаю, это произошло тысячу лет назад, и эти долины и ущелья созданы рекой.

– Если так, – проговорил Антоний, – то когда-то это была воистину могучая река – ведь её долины не меньше мили в ширину.

– Быть может, она и до сих пор широко разливается, когда в горах идут сильные дожди, – сказала Балкис и указала вниз, на сломанные ветви деревьев и вырванные с корнем кусты. – Как бы иначе сюда нанесло столько мусора?

– Верно подмечено, – согласился Антоний. – Вряд ли столь ранней весной мы услышим гром, но если услышим, давай поскорее заберёмся повыше.

– Но если услышим, – уточнила Балкис. – А покуда никакого грома нет, я бы предпочла идти поблизости от воды, раз уж есть такая возможность.

Антоний согласился с ней, и они стали спускаться в ущелье. Луна вершила свой путь по ночному небу. Путники не нашли дороги – только оленью тропу, и в результате путь до дна ущелья занял у них целых два часа.

– Странно, что сюда почти не заглядывают люди, – проговорил Антоний, но, оглянувшись назад, увидел голые ветви дубов и осин, между которыми просвечивали звезды, и неприязненно поёжился.

– По ночам люди опасаются духов, – негромко вымолвила Балкис. – Но только люди. Звери, проложившие эту тропу, духов не боятся.

Вдалеке заухала сова. Через несколько минут до спутников донёсся предсмертный писк какого-то зверька. Антоний недовольно покачал головой:

– Пожалуй, нам бы лучше развести костёр. Думаю, дальше лучше идти при свете дня.

– Ты боишься того, чего не видишь? – чуть насмешливо спросила Балкис.

– Именно так, – нисколько не смутившись, ответил Антоний. – Того, что я не вижу, я боюсь гораздо больше того, что вижу.

Его честность обезоружила Балкис, и ей стало стыдно. Они ещё немного прошли по берегу реки под облетевшими, голыми деревьями. Балкис стало зябко, она плотнее закуталась в плащ. Она не спорила: ветви без листвы и беззвучное течение тёмных речных вод пугали. Девушка старательно успокаивала себя тем, что днём все будет выглядеть не так страшно. Но вновь впереди послышался вой, а потом – вскрик. Балкис поёжилась. «Просто мне холодно», – думала она, стараясь заставить себя поверить в это.

А потом она расслышала другие звуки.

Поначалу они доносились еле слышно, издалека, но она сразу распознала их – то били боевые барабаны. Их стук звучал в такт с шагами людей – все ближе и ближе, спереди, и громкость барабанного боя быстро нарастала.

Антоний в отчаянии огляделся по сторонам:

– Где же нам спрятаться?

Вдали пропела труба. С другой стороны ущелья ей ответила другая – иным напевом.

– Почему эти люди вышли в поход посреди ночи? – воскликнул Антоний.

– Если они намеревались застигнуть врагов врасплох, это у них не получилось, – пробормотала Балкис.

Звуки перестати приближаться. Они слышались довольно далеко, но вскоре к ним примешались крики, потом – бряцание стали, а потом – вопли гибнущих людей.

– Давай уйдём из этого ущелья поскорее! – крикнула Балкис и бросилась к склону, от которого они с Антонием успели удалиться на полмили. – Не нравится мне здесь!

– Да уж, теперь не стоит думать о том, как хорошо, когда рядом вода, – согласился Антоний и, развернувшись, побежал следом за спутницей.

Они бежали по лугу, озарённые светом звёзд, и глядели под ноги, чтобы не угодить в яму и не наступить на камни. Они мчались быстрее ветра, обгоняли летевшую над их головами сову – так им хотелось поскорее умчаться прочь от криков и шума сражения.

— Всего сотня ярдов осталась, – выдохнул на бегу Антоний.

И верно: впереди уже вздымался склон. Но тут неожиданно земля пошла под уклон, и на пути беглецов встал воин в кожаных доспехах, с круглым щитом: и замахнулся на Балкис и Антония боевым топориком.