Текст книги "Маг и кошка"

Глава 31

– Я бы не стал сейчас мечтать о возмездии, – возразил Мэт, – а подумал бы о безопасности страны. Судя по тем сведениям, которые мне удалось раздобыть, нам угрожает не злодей, а злодейка, называющая себя «Кала Нага». Она вынашивает планы покорения вашей империи и жаждет разделаться с вами обоими.

— Поэтому она и начала с моей двоюродной сестры? – затравленно проговорил Ташиш.

– Похоже на то, что Кала Нага действует согласно некоему пророчеству, а это пророчество гласит, что Балкис – одна из тех двоих, что стоят на пути завоеваний злодейки. Но эти двое смогут помешать ей, только объединившись.

– Наверняка речь идёт о моей племяннице и её наставнике – то есть о тебе, лорд-маг, – мрачно проговорил пресвитер Иоанн.

– Если это правда, – отозвался Мэт, – я всегда смогу быстро прийти вам на помощь, если понадоблюсь. Вряд ли Кала Нага станет вам грозить в самое ближайшее время.

Пресвитер Иоанн покачал головой.

– Мудрее разделываться с врагами до того, как они будут готовы напасть на тебя. Давайте созовём войско и выступим на юго-восток, в варварские земли, дабы прикончить эту псевдобогиню в её логове.

Мэт вздохнул, и они засели за стратегические планы.

Ужин в тот вечер протекал как самый обычный церемониальный пир. Пресвитер Иоанн внимательно слушал религиозные дебаты между прелатом-несторианином и патриархом греческой православной церкви.

Антоний, которого усадили рядом с Балкис, молчал или говорил односложно. Он смотрел во все глаза, а ел совсем мало. Балкис, конечно, пыталась втянуть его в разговор, но он отвечал на её вопросы скованно, коротко и не смел взглянуть ей в глаза. Отчаявшись, девушка спросила у принца Ташиша, удались ли ему переводы стихов Ду Фу и Ли Бо, и принц в ответ прочёл несколько стихотворений. Антоний заинтересовался и выслушал стихи с большим вниманием, но когда принц умолк, юноша сказал только:

– То были великие мастера. Нельзя ли мне почитать ещё немного их стихов, ваше высочество?

– Я с радостью закажу для тебя списки, – пообещал ему Ташиш.

– Я буду вам несказанно благодарен, – с поклоном проговорил Антоний.

– Ты уже меня поблагодарил, – ответил Ташиш.

И беседа вновь увяла. Наконец Балкис озарило.

– Хотелось бы узнать, кто же испортил воду в пятом оазисе, Антоний.

— Правда? – изумлённо откликнулся юноша. – Но сейчас явно не лучшее время для разговора об этом!

– Если кто-то испортил воду в оазисе, для нас это крайне важно, – возразил принц Ташиш и нахмурил брови. – Мы стараемся оберегать паломников, странствующих в Мараканду, от любых бед.

– Это верно, – кивнул пресвитер Иоанн. – Где этот оазис, юноша?

– Он посреди Песчаного Моря, – отвечал Антоний. – Наш друг Паньят вёл нас от оазиса к оазису. Годом раньше он странствовал там с караваном. Но когда мы добрались до пятого оазиса, мы не решились испить воды из тамошнего озера.

– Почему? – заинтересовался Мэт. – Что было не так с водой?

– Озеро кишело змеями.

Мэт насторожился, и все остальные пристально воззрились на Антония.

– Змеями? – переспросил Мэт. – И какого они были цвета?

– Они… Они были чёрные, – запинаясь, ответил Антоний.

– А какая разница? – недоуменно проговорила Балкис.

– Та сверженная богиня, по приказу которой тебя похитили, именует себя «Кала Нага», – объяснил Мэт. – А это переводится как «чёрная змея».

Балкис ахнула, и они с Антонием испуганно переглянулись.

– Нужно будет порасспрашивать тех странников, что пересекали пустыню после вас, и узнать, есть ли в озере змеи по сей день, – мрачно сдвинув брови, сказал пресвитер Иоанн. – Если это так, нужно будет отправить туда людей и велеть им очистить водоём. Но как же вы выдержали без воды?

– Мы набрели на оазис, который не был знаком Паньяту, – отвечал Антоний. – А тамошнее озеро оказалось удивительным: сколько бы мы ни пили воды из него, у неё всякий раз оказывался иной вкус. – Он одарил Балкис тёплым взглядом, вспомнив о том, что им довелось пережить вместе. Та ответила ему улыбкой, и её сердце забилось веселее, но тут Антоний осознал, на кого смотрит, и смущённо, чуть ли не испуганно отвёл взгляд. Сердце У Балкис ёкнуло от отчаяния, она с трудом удержалась, чтобы не расплакаться.

– Я слыхал о таком озере, – взволнованно проговорил пресвитер Иоанн. – Вот только, если верить слухам, вкус воды в нем меняется каждый час, а не с каждым глотком. Вы купались в нем?

— Купались ли мы? – Антоний глянул на Балкис и тут же отвернулся. – О… да, – поспешно ответил он. – Пока один из нас купался, другой отворачивался и озирал пустыню.

– Конечно, конечно, – сверкая очами, кивнул пресвитер Иоанн. – Знайте же, молодые люди, что вы искупались в Источнике Молодости.

Антоний несколько секунд не отводил глаз от пресвитера, а потом они быстро, ошеломлённо переглянулись с Балкис. Принц Ташиш разволновался.

– Ваше величество, мы должны без промедления отправиться туда! Вам следует погрузиться в воды этого озера, чтобы вы смогли править нами во веки веков!

– Это ничего не даст нам, сын мой, – с печальной улыбкой ответил ему Иоанн. – Мы не найдём этого озера, хоть бы и искали всю жизнь. Этот источник является немногим и крайне редко открывается дважды в одном и том же месте. – Он устремил взгляд на племянницу и её спутника. – Вы оглядывались на озеро после того, как отошли от него?

– Мы не смогли бы этого сделать при всем желании, – растерянно отвечал Антоний. – Когда мы проснулись, озеро исчезло.

Пресвитер Иоанн печально, понимающе кивнул.

– И теперь оно ещё сто лет, а то и больше не появится в этом же месте, если появится вообще.

– Но… Почему оно предстало перед нами? – робко поинтересовался Антоний.

– Может быть, кто-то не желает, чтобы Кала Нага одержала победу, – предположил Мэт, – и потому хочет, чтобы Балкис осталась жива.

– А я так думаю, что и юному Антонию также предстоят великие подвиги, лорд-маг, – заметил император. – Вероятно, ему даже суждено помочь в защите моего царства.

И он так выразительно взглянул на Мэта, что у того не осталось сомнений в том, от кого именно Антонию предстоит защищать владения пресвитера.

– Но почему, ваше величество, вы думаете, что то был волшебный источник?

– Всякий, кто изопьёт из этого источника воду трижды, натощак, затем должен чувствовать себя так, будто съел большую порцию чудесно приготовленного мяса со специями, – объяснил пресвитер Иоанн. – Испытывали ли вы жажду и голод после того, как искупались в озере?

Балкис вспомнила о первой ночи после посещения пятого оазиса, о том, как долго они не чувствовали ни жажды, ни усталости. Она чуть было не сказала дяде об этом, но вовремя одёрнула себя: ведь её цель состояла в том, чтобы дать слово Антонию, а не в том, чтобы отвечать вместо него.

– Несколько дней подряд нам не хотелось ни пить, ни есть, – признал Антоний.

– Вода из озера дивно укрепила вас, – довольно кивнул пресвитер Иоанн. – Пройдёт время – и вы убедитесь, что вам более не страшны никакие хвори, и любые раны, полученные вами в бою, будут заживать быстро и безболезненно.

– Но… Но мы же не стали моложе! – озадаченно возразила Балкис.

– Это потому, что вы и так совсем юны, – объяснил император. – Те, кто изопьёт из этого источника, затем старятся, как все люди – покуда не доживут до тридцати лет. А потом не меняются до конца дней своих. Скажу больше того: если в этом источнике выкупается самый старый человек – будь ему сто или хоть тысяча лет, он выйдет из воды тридцатидвухлетним.

Балкис взглянула на Антония и обнаружила, что он смотрит на неё – наконец-то! Глядя ему в глаза, девушка спросила:

– Значит, мы будем стариться ещё какое-то время, но не станем старше тридцати лет?

– Нет – но очень надеюсь, что это не помешает вам набираться мудрости и жизненного опыта, – ответил пресвитер Иоанн и устремил задумчивый взор на Мэта. Мэт ответил ему весьма и весьма многозначительным взглядом.

Протопоп вступил в разговор:

– А я слыхал, будто бы этот источник является только людям достойным…

– Ну, уж это точно не я! – выкрикнул Антоний. – Я-то всего-навсего крестьянин, простолюдин!

– Думаю, это не совсем так, – сурово укорил его протопоп. – Отрицать то, что дано тебе самой судьбой, великий грех. Такой человек может погубить и себя самого, и тех, кого он мог бы спасти. Ибо – слушай меня! – Он поднял руку, предупреждая возражения Антония. – Ибо когда я сказал о достоинстве, я имел в виду, что источник является тем, кто посвящает свою жизнь ближним и чьё предназначение так важно для всего человечества, что они должны прожить как можно дольше и всю жизнь пребывать в добром здравии, дабы всех себя отдать служению ближним. И этот чудесный источник позволил вам погрузиться в свои воды не только ради вас самих, молодые люди, а ради блага всех нас!

Балкис и Антоний ошеломлённо уставились друг на друга. Но в конце концов юноша зарделся и, опустив глаза, воззрился на свою тарелку.

У Балкис заныло сердце от тоски. Она с грустью потупилась и решила, что молчание Антония и его смущение может означать только одно: он не желает прожить с ней такую долгую жизнь. «Нет сомнений, – в отчаянии думала Балкис, – теперь он не считает себя ниже меня. Да, да, это его жизнь, а не моя так важна для страны, а значит – и для всего света, и он понял это!»

А Мэт, наблюдая за Антонием, пришёл к совершенно противоположному выводу.

После ужина он решил объяснить это Балкис. Заглянув в её покои, Мэт нашёл девушку горько рыдающей. Она бросилась в его объятия и долго плакала. А потом Мэт утёр её слезы и сказал:

– Он не желает признать правду о себе. Вот почему он так переживает.

– Нет, это потому, что он меня презирает, считает лживой! Он никогда больше не станет доверять мне! – причитала Балкис. – И поделом мне! Я должна была верить ему, должна была сразу сказать ему о том, кто я такая!

– Да, пожалуй, тебе следовало поступить именно так, – согласился Мэт. – Но ведь ты боялась, что он ответит на твою откровенность именно так, как ответил теперь. И тебе не стоит удивляться и так горевать.

Балкис отстранилась, отступила на шаг и в отчаянии посмотрела на Мэта красными, заплаканными глазами.

– Ты говоришь так, словно у меня ещё есть какая-то надежда!

– Думаю, ему можно втолковать, что ты просто-напросто боялась потерять его, – ответил Мэт. – Он поймёт это, но только после того, как перестанет думать о себе как о самом ничтожнейшем существе на всем белом свете.

– Он вовсе не ничтожество! Он отважный и верный, он необычайно талантлив, и… – У неё перехватило дыхание. – И он дивно красив! – Из глаз Балкис вновь ручьями хлынули слезы. – О нет, нет, мне нужно было рискнуть! Только от него я желала бы получить то, чего мне так хочется, – от него, а больше ни от кого из мужчин! И зачем только я не соблазнила его, чтобы он разделил со мною ложе!

— Вот как? Да ведь потом он бы ненавидел себя, проклинал бы себя за это до остатка дней, думая только о том, что это он совратил тебя. Тогда он уж точно покинул бы тебя, не сомневайся – заверил девушку Мэт. – Успокойся и дай ему разобраться в себе. Если он любит тебя сейчас, то будет любить всегда.

– Как же он может любить меня – предательницу, скрывшую правду о себе?

– А я думаю так: все дело лишь в том, что он не верит, что достоин тебя, – горячо возразил Мэт. – Я пристально наблюдал за ним во время разговора о волшебном источнике. Антоний честно, искренне не поверил, что он был достоин такого чуда. Он убедил себя в том, что купания в том озере была достойна только ты.

Балкис округлила глаза и еле слышно пробормотала:

– Да как он только мог так подумать?

Мэт пожал плечами:

– Это всего лишь лишнее подтверждение той трагедии, которую ему довелось пережить нынче вечером.

– О какой трагедии ты говоришь? – в отчаянии вскричала девушка.

– Он узнал, что ты слишком хороша для него, только и всего, – ответил ей Мэт. – Он считает, что ты выше его, что ты для него недоступна. Почему бы ещё он впал в такую тоску?

В заплаканных глазах Балкис сверкнули огоньки надежды.

– Тогда… Тогда, быть может, он все же сумеет простить меня?

– Он простит тебя в то же мгновение, как только мы убедим его, что он тебя достоин.

– И как же… нам это удастся сделать? – простонала Балкис.

– Позволь мне поговорить с ним, – предложил Мэт. – Только имей в виду: я ничего не могу обещать тебе, но постараюсь сказать ему кое о чем, что, на мой взгляд, способно заставить его передумать.

– О лорд маг, правда? Ты поговоришь с ним?

– Буду только рад. К тому же у меня есть подозрение, что исход этой беседы – и в моих интересах. – Мэт думал о завоеваниях татаро-монголов в его родном мире – тех завоеваниях, которые здесь ещё не произошли, о том, какой ужас, какие разорения грозили этому миру, как опасен был идол анимистов, привидевшийся в страшном сне шаману из Центральной Азии. – Думаю, – задумчиво проговорил Мэт, – Антоний поверит мне, если я сумею убедить его в том, что он нужен другим людям.

– Всем на свете, кроме меня!

И Балкис опять разразилась горькими рыданиями.

Мэт вздохнул, обнял её и принялся ласково успокаивать. Он ужасно жалел о том, что рядом нет Алисанды – вот кто мог бы согреть сердце бедной девочки. К тому времени, как Балкис наконец выплакала все слезы и заснула, было уже далеко за полночь, и Мэт решил, что Антония до утра лучше не беспокоить.

Но наутро, после завтрака, когда Мэт собрался пригласить Антония прогуляться, верховный министр явился с дурными вестями. За городскими воротами стоял какой-то незнакомец в плаще с капюшоном. Он отказался показать своё лицо, но при этом утверждал, что он – посланник Кала Наг и что ему нужно немедленно поговорить с императором.

– Отведите его к тронному залу, – распорядился пресвитер Иоанн, – но не впускайте, пока я не прибуду туда. – Он поднялся и хмуро сдвинул брови. – Пусть принесут мою парадную мантию. – Он кивнул Мэту. – Пусть тебя также облачат, как подобает, лорд-маг. Ты встанешь по левую руку от меня, а принц Ташиш – по правую. – Затем он обратился к Балкис и Антонию. – А вас бы я попросил пройти в потайную комнату, чтобы вы слушали и смотрели оттуда и, если понадобится, помогли лорду магу своим волшебством.

Антоний вздрогнул от неожиданности, поспешно встал и поклонился:

– Без сомнения, ваше величество.

Они с Балкис отправились в небольшую комнатку, устроенную в стене тронного зала. Оттуда за всем происходящим можно было незаметно наблюдать через потайные отверстия. Сердце у Балкис пело от счастья. Если речь шла о чужом благе, её Антоний действовал, не раздумывая. Правда, от собственного блага он был готов отказаться в одно мгновение. Как же она могла втолковать юноше, что он – величайшее благо для неё?

Балкис посмотрела в глазок и увидела, как пресвитер Иоанн воссел на троне и крикнул стражникам:

– Впустите его!

Незнакомец вошёл в зал – высокий, зловещий, в сером плаще с капюшоном, надвинутом низко-низко, чтобы не было видно лица. Он стремительно подошёл к нижней ступени возвышения и даже не подумал поклониться императору, что само по себе выглядело оскорбительно.

– Мы не любим, когда нас заставляют ждать, о глупейший из повелителей! – проговорил он хриплым, шелестящим голосом.

Ташиш негромко, но гневно воскликнул и шагнул вперёд, но пресвитер Иоанн жестом остановил его.

– Как я посмотрю, – сказал он, – тебе не только недостаёт учтивости, но ты не знаешь и правил придворного этикета. Видимо, ко всему прочему, ты ещё и трус, если не желаешь показать своего лица?

– О нет. Это ты струсишь, когда увидишь моё лицо.

С этими словами посланник отбросил капюшон. Балкис ахнула, Антоний сдавленно выругался. У незнакомца была голова змеи.

Рука Ташиша метнулась к рукояти меча.

– Радуйся тому, что ты – посланник, и потому я не имею права отрубить твою мерзкую башку!

– Радуйся и ты, – прошипел змеечеловек, – ибо поэтому и я не могу напасть на тебя. – Он устремил взгляд немигающих глаз на Мэта и сказал: – На твоём пути уже встретились двое моих сородичей, кудесник. Мы не забыли об этом и будем помнить.

– Вот и славно, – кивнул Мэт. – Надеюсь, вы будете помнить и о той участи, которая их постигла.

Глаза змеечеловека полыхнули злобой.

– Не всегда с тобой будет твоя ручная ящерица!

– Ну, это не тебе решать, – огрызнулся Мэт. – Зато с вами всегда будет ваша повелительница, готовая спалить вас дотла за измену.

Змеечеловек озлобленно зашипел, высунул раздвоенный язык.

– А вы, можно подумать, сильно жалуете воинов, которых постигла неудача?

– Таких воинов, – отвечал пресвитер Иоанн, – мы можем укорить, но чаще утешаем и лечим их раны, ибо мы слишком мудры для того, чтобы разбрасываться бойцами.

– Потому что у вас нет настоящих воинов, вот и разбрасываться некем! Вас слишком мало! А мать-змея рождает по дюжине детёнышей, а матерей-змей десятки, сотни, тысячи!

– Стало быть, вы вознамерились напустить на нас змей?

– Да – если у вас хватит смелости встретиться с нами в открытом бою, – дерзко отвечал посланник. – Если же вы откажетесь, мы осадим ваш город, и наши юные выкормыши проползут по водостокам, подкопают ваши стены, и через несколько месяцев ваша презренная столица будет наводнена взрослыми воинами.

– У них не будет такой возможности, – спокойно отозвался пресвитер Иоанн. – Назови время и место битвы. Мы готовы дать вам бой.

– Если так, то пусть это будет равнина Редеет, – прошипел змеечеловек. – А время – завтра, через час после рассвета.

– Итак, на равнине Редеет, – проговорил пресвитер Иоанн таким тоном, от которого у всех мороз по коже пошёл. – А теперь ступай, покуда мы ещё владеем собою.

– Можно подумать, вы бы осмелились хоть пальцем тронуть посланника Кала Наги! – ощерился змеечеловек, нагло повернулся спиной к императору и вышел из зала.

Как только стражники закрыли за ним дверь, пресвитер Иоанн дал приказ начальнику караула:

– Проследи за тем, чтобы его надёжно охраняли, покуда он не окажется за городской стеной, но не позволяй своим воинам подходить к нему близко. Выдай всем по рогатине – на тот случай, если из-под плаща этого мерзавца посыплются гадючьи детёныши.

Начальник караула поклонился и вышел.

– Отлично придумано, – похвалил Мэт. – Наверняка змеи растут быстро. Для Кала Наги было бы крайне выгодно заручиться наличием змеиного эскадрона внутри городских стен.

– Не исключено, что змеи в городе уже есть, – мрачно проговорил пресвитер. – Надо послать собак на охоту на ними.

– И мангуст, – напомнил ему Мэт. – Я видел: их продают на рынке. Поручите кому-нибудь их разведение, а я скажу этим людям заклинание, с помощью которого этот процесс невероятно ускорится.

– Превосходная мысль, – согласился пресвитер. – Как ещё мы могли бы защититься от змей?

– Имеется у меня в запасе ещё одно заклинание, в котором упоминаются свиньи и один ирландский святой. С помощью этого стишка можно добиться того, что сама земля станет для змей проклятием. А пока лучше всего оповестить всех жителей города, что их патриотический долг состоит в том, чтобы держать в доме мангусту. Так мы сможем обезопасить себя от проникновения лазутчиков.

— И эта мысль мне по душе, – кивнул пресвитер Иоанн. – А как ты думаешь – почему они назначили время для боя через час после восхода солнца?

– Тут все проще простого: змеи холоднокровны, и для того чтобы двигаться на полной скорости, им для начала нужно как следует прогреться. Мы могли бы перехитрить их и начать атаку с первыми лучами солнца.

– Лорд-маг! – возмущённо вскричал принц Ташиш.

– Мы не станем сражаться столь бесчестно, – с укором проговорил пресвитер Иоанн.

– Ладно, – кивнул Мэт и пожал плечами. – А вот Кала Нага наверняка станет, а уж вы – как знаете. Где эта равнина Редеет?

– К юго-востоку от города, дотуда десять часов скакать на лошади.

– Значит, ваше войско встанет лицом к востоку, и солнце будет светить воинам в глаза.

– Хорошо подмечено. Я прикажу полководцам, чтобы они сделали круг и заняли позицию с севера, – сказал Иоанн. – Но что ты скажешь об этом ультиматуме, лорд маг? Ведь если бы Кала Нага могла завоевать Мараканду, она бы сразу выступила в поход на город, а не стала бы вызывать нас на бой!

– Верно. Это говорит о том, что она не готова к покорению города, – согласился Мэт. – Кроме того, её умысел явно кроется в том, чтобы увести войско подальше от столицы, поэтому непременно позаботьтесь о том, чтобы оставить в Мараканде сильный отряд обороны. Пусть защитники встанут на стенах, а внутри города стражники пусть бдительно следят за лазутчиками-змеелюдьми. Как знать, может быть, они уже ухитрились тайком проникнуть в Мараканду. Что ещё? – Мэт пожал плечами. – Думаю, враги решили предпринять отчаянную попытку расправиться с вами, пока вы не стали слишком сильны. По всей вероятности, тот союз, ключевой фигурой в котором является Балкис, ещё не состоялся, но того и гляди состоится. Кала Нага должна попытаться уничтожить вас или умереть, пока не станет слишком поздно для неё.

– Но как она надеется одолеть нас? – спросил принц Ташиш.

– Вероятно, она располагает неким секретным оружием, на которое возлагает большие надежды. Скорее всего это оружие магическое. – Мэт нахмурился. – Я бы посоветовал оставить Балкис и Антония в городе, ваше величество, и взять в поход всех прочих чародеев.

Сердце у Балкис забилось чаще, но она постаралась проговорить как можно более сдержанно:

– Как думаешь, выстоим ли против осады, Антоний? Антоний?!

Она обернулась, обвела взглядом комнатку. Антоний исчез.

– Исчез? – переспросил Мэт. – Что значит – «исчез»? Куда он мог подеваться?

– Боюсь, он мог отправиться следом за змеечеловеком, чтобы доказать, что чего-то стоит. А этот змей подколодный может погубить его! – Балкис заломила руки, по её щекам потекли слезы. – Лорд маг, спаси его!

– Я проведу воздушную разведку, – пообещал Мэт, – но думаю, что Антонию вряд ли удастся подобраться близко к змееголовому мерзавцу – ты же помнишь, как строго твой дядя велел охранять его. Пошли, поднимемся на крышу. Стегоман не сможет прилететь во дворец.

Они с Балкис вышли на дворцовую крышу. Мэт прочёл заклинание, с помощью которого обычно вызывал Стегомана, надеясь, что не прервёт медовый месяц своего закадычного друга. В ожидании дракона маг и его ученица стали наблюдать за тем, как перед городской стеной собирается войско.

Зрелище было воистину впечатляющее. Выезжал на войну пресвитер Иоанн при полном параде. Перед ним шли не только знаменосцы, но и крестоносцы с тринадцатью тяжёлыми и высокими золотыми крестами, изукрашенными драгоценными камнями. За каждым из крестоносцев двигалась колонна воинов – тысяча кавалеристов и десять тысяч пехотинцев, не считая обоза с боеприпасами и продовольствием.

Один из пехотинцев был светловолос. Воинская форма была ему немного маловата, а говорил он с ярко выраженным южным акцентом. Он резко выделялся на фоне черноволосых и золотокожих маракандцев, но не был единственным иноземцем в войске. Сотни воинов, служивших императору, были родом из государств, являвшихся данниками императора.

– Что за камни вставлены в эти золотые кресты? – спросил молодой пехотинец у солдата, стоявшего рядом с ним. – Вид у них совсем не драгоценный.

Солдат удивлённо глянул на него и рассмеялся:

– Ты же иноземец, да и новобранец к тому же! Знай же, что в каждый из первых десяти крестов вставлено по чудесному камню, и эти камни способны творить чудеса, которые по сердцу всякому воину.

– Боевое волшебство? – проговорил Антоний и нахмурился. Конечно же, это был Антоний, твёрдо решивший защитить Мараканду и ту женщину, которую он любил всем сердцем, но которой не мог обладать. «Если я погибну, защищая её, – тем лучше, – так решил юноша, – потому что без неё мне не жить».

– Первый камень, – продолжал рассказ солдат, – способен заморозить самый воздух, а вместе с ним – вражеских воинов. Второй может так раскалить оружие наших недругов, что они вынуждены бросить его, а не то сами сгорят за считанные мгновения. Если же враги захотят использовать как оружие лёд или огонь, то третий камень расплавит лёд и остудит пламя. Четвёртый камень способен разогнать тьму на пять миль в округе, а пятый – сгустить кромешный мрак на таком же расстоянии.

– Воистину, это дивно, – проговорил Антоний, широко раскрыв глаза. – А что умеют другие камни?

– Шестой и седьмой таковы: первый из них превращает воду в молоко, а второй – в вино, и это радость для любого воина. Восьмой умножает число рыб, девятый укрощает диких зверей. Десятый, если его обрызгать горячей кровью льва, споеобен распалить такое страшное пламя, что погасить его потом можно только горячей кровью дракона. – Солдат усмехнулся. – Этот камень вставлен в тот крест, под которым в бой пойдём мы.

Антоний присмотрелся к огромному золотому кресту и озабоченно сдвинул брови.

– Но камня нет. На его месте зияет дыра.