Текст книги "Тайна Босса"

Глава 22

– Ты нечасто это делаешь, да?

Мы медленно идём по одной из улочек Неаполя, наслаждаясь атмосферой и настроением города. Это было предложение Лазарро. На самом деле он, конечно же, меня ни о чём не спрашивал, а просто повёл за собой. И я рада была идти за ним.

Лазарро передёргивает плечами.

– У меня нет времени на прогулки. Я всегда занят, а ночью предпочитаю сон и что-то, чтобы немного снять напряжение. Иногда ночью я тоже работаю.

– То есть ты постоянно пребываешь в стадии убийства и не можешь найти время на нормальную человеческую жизнь? – усмехаюсь я.

Лазарро приподнимает очки на лоб и бросает на меня предостерегающий взгляд.

– У меня нет нормальной человеческой жизни. У меня своя. Я не только убиваю, Белоснежка.

– Ещё пишешь какие-то формулы. Что они означают? – Забегаю под козырёк над входом в какой-то дом, чтобы спрятаться в тени от палящего солнца.

– Вычисления. Тебе не стоит о них знать.

– Ты что, подсчитываешь отнятые у кого-то жизни? – удивляюсь я.

Лазарро поджимает губы, не желая отвечать.

– Хорошо, не отвечай, просто это… странно. Итак, вернёмся к прогулке. Это безопасно, да?

– Да. Сейчас да. До вечера ещё никто не узнает, что мы именно здесь. Это самый короткий срок, который я им дал. Но зная об их ограниченном мышлении, они появятся здесь только ранним утром, а мы уже свалим отсюда.

– Почему он приехал сюда? Разве это не глупо? Он мог бы сохранить себе жизнь, спрятавшись в любом уголке планеты, – хмурюсь я.

– Он приехал умирать там, где был рождён, Белоснежка. Мы все так делаем, если уверены в том, что нас убьют.

– Хорошо, что ты не родился в Италии, иначе бы я восприняла это…

Лазарро криво приподнимает уголок губ, и я проглатываю слова.

– Ты же не был рождён здесь, да? Ты родился в Америке, – шепчу я.

– Я родился в Италии, Белоснежка. На самом деле я родился именно там, куда мы едем.

– Но… мне вроде бы говорили, что ты…

– Да, мои документы американские. Они были изменены ради безопасности. Отец постарался. Но моя мать жила именно здесь, пока была беременна. И отец привёз её в Италию в свадебное путешествие.

– Никто их не тронул?

– Нет. Отец тогда ещё напрямую работал с итальянцами, поэтому они не были так агрессивно настроены против нашей семьи. Он вёл с ними дела и имел довольно крепкую поддержку отсюда. Поэтому и привёз мать сюда, чтобы она… оттаяла, хотя он обманывал её долгое время. Она не сразу узнала про то, кем является её муж на самом деле. Она была восхищена его галантностью, а он был без ума от её незнания правды. Всё изначально было утопией, – голос Лазарро мрачнеет.

– Он так любил её?

– Любил, – выплёвывает Лазарро. – Отец хотел её подчинить. Вероятно, он был покорён её девственностью и невинным взглядом на этот мир. Но ни о какой любви и речи не шло. Любви в нашем мире не бывает. Любовь смертельна для Босса. Это ещё одна серьёзная ответственность, и отец не предполагал, что будут трудности. Он терпел поведение и настроение матери, пока не дошёл до крайней точки и не начал брать её насильно.

Лазарро замолкает, а мы продолжаем идти в гору. Моё тело всё липкое от пота, но я ни за что не поверну назад, недослушав его историю.

– Он украл её. Изнасиловал. Мама забеременела, но он всегда говорил ей, что она этого сама хотела. Он выдумал для себя женщину, которая влюблена в него, и считал, что она просто ему врёт…

– Как ты? – шепчу я.

Лазарро бросает на меня озадаченный взгляд.

– Когда мы только встретились, ты часто делал похабные намёки. Не отрицай. Ты всё время пытался поймать меня на какой-то лжи, но её не было. Только непонимание того, что происходит, и почему все так грубы со мной, – тихо поясняю, отводя от него взгляд.

Лазарро хватает меня за руку и останавливает.

– Ты до сих пор считаешь, что я тебя изнасиловал? – напряжённо спрашивает он. – Подумай прежде, чем ответить. Я хочу услышать правду.

Тяжело вздыхаю и пожимаю плечами.

– Не знаю. Наверное, нет, но в тот момент для меня это было именно насилием, потому что я не была готова к близости с тобой. То есть… думаю, была готова, но ожидала чего-то более мягкого, но не жесткости. Я знаю, что сама согласилась на это. Несколько раз на самом деле, но тогда я была жутко напугана не самим страхом от секса с тобой, а неизвестностью, что ты сделаешь со мной дальше. Мне казалось, что чем дольше мы не… сближаемся, тем большая вероятность, что я выживу. Не знаю, Лазарро, я не особо помню те мысли, которые были в моей голове, и не могу конкретно сказать, что тогда происходило со мной. Но я не жалею. Что бы ни было тогда, сейчас я не жалею ни об одной мысли, ни об одном слове, ни о криках, ни о решениях. На тот момент они были правильными для меня.

Лазарро обхватывает меня за талию и дёргает к себе.

– Ты хотела меня, Белоснежка. С первого взгляда ты хотела меня. Глазами. Пусть твои мозги не были готовы это принять, но твоё тело и глаза тебя выдавали. Глазами, Белоснежка. Всё дело в них.

Прикусываю нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.

– Ты снова про глаза? Откуда такой пунктик? – интересуюсь, проводя ладонями по горячему торсу, ощущая жар его кожи под тонкой футболкой.

– Когда я узнал, что рождён в результате насилия, начал больше смотреть в глаза матери. Они зачастую были стеклянными от наркотиков, которыми её пичкали, но иногда становились живыми. Я запомнил каждый взгляд. В них были ненависть, боль, презрение, страх, радость… Она смотрела на меня одним из этих взглядов, а когда приближался отец, то страх сменялся опасностью насилия. И этот взгляд я ни с чем не перепутаю. Я знаю, как смотрит женщина, когда хочет меня. Моя мачеха так на меня смотрела, – приглушённо отвечает Лазарро. Игривость в его голосе исчезает, а в моё сердце проникает грусть.

– Пойдём дальше. – Лазарро, впервые за всё время нашей прогулки, берёт меня за руку и ведёт за собой дальше.

– Твоя мачеха… она… сразу появилась или нет? – сдавленно спрашиваю.

– Через два года после смерти матери отец привёл её в дом, как свою новую любовницу. Она была наглой и хитрой, отлично знала свою роль, мастерски имитируя невинность. Через год он на ней женился, чтобы получить других наследников, если меня убьют, – с отвращением говорит Лазарро.

– Ты её невзлюбил, потому что она заняла место твоей матери, или действительно была такой, какой ты её видел?

Я помню рассказ Марты, но он был построен лишь на фактах, а я хочу знать больше о том, что на самом деле чувствовал Лазарро.

– Мне было пятнадцать, когда он женился на ней, и я старался держаться от неё подальше, но она специально искала повод, чтобы встретиться со мной. Меня бесило, что она хотела заменить мне мать. Чёрт, она была всего на десять лет старше меня и уж точно не осознавала, что женское тело в то время для меня было вечным поводом для стояка. Мне было противно от себя. Я был похотливым мудаком, который трахался так часто, сколько мог. А она своим присутствием совсем не облегчала мне жизнь.

– Она тебя соблазнила?

– Ни хрена. Я начал издеваться над ней. Мне нравилось видеть боль и унижение в её глазах. При любом удобном случае, желательно на приёмах, я оскорблял её, заказывал всяких парней, чтобы в присутствии отца они обманывали и говорили, как трахали её. Она была беременна, я хотел, чтобы этот ублюдок внутри неё сдох. Я натирал полы маслом, и она падала. Первого ребёнка она потеряла, но быстро забеременела вторым. Мне было насрать, что со мной сделает отец за это, сам факт того, что я это сделал мне нравился. Я не успокаивался, и однажды он меня запер внизу. В клетке. Он лупил меня. Резал. Пугал. Но на меня ничего не действовало, я знал, что всё равно выйду оттуда. Когда-нибудь выйду…

– Это те клетки, в которых он, держал заключённых? – сглатывая, спрашиваю.

– Да. И там их было много. Зачастую меня морили голодом, чтобы сломать мою волю, и я наблюдал за жестокостью отца. Я был так голоден. Я умирал, но не сдавался. Рядом со мной в клетке был мужчина. Он его убил и бросил его труп валяться рядом со мной. Мне было так плохо. Я не мог нормально дышать. Обезвоживание делало своё дело, и я… схватил труп мужчины, притянул к себе. Пальцами из последних сил я рвал его кожу и пил кровь, чтобы выжить. Потом блевал и снова пил, только бы дожить до того дня, когда выйду оттуда.

Тошнота подкатывает к горлу, а на глазах собираются слёзы.

– Протухшая кровь помогла мне продержаться ещё два дня. Мачеха родила. Нам всем принесли ужин и вино. Праздник ведь. Я бы и хотел отказаться от этой еды, но инстинкт выживания не дал. Отец принёс показать мне брата. Я тогда так сильно ненавидел их обоих. Мысленно представлял, как беру в руки цепь и ударяю по их телам. Это вызывало улыбку и возбуждение. Я хотел отомстить за то, что отец поставил эту суку выше своего сына. Меня. Он легко забыл о том, что сделал с моей матерью и что сделал со мной. Он радовался, продолжал жить дальше, а я застрял среди трупов и крови. А потом пришла она, – Лазарро делает паузу, и его лицо искривляется от отвращения.

– Она улыбалась мне и спрашивала, как я себя чувствую. Она издевалась надо мной, прикованным, как пёс, цепями к стене. И я знал, что сделаю с ней. Я попросил у неё воду. Она ушла, но снова вернулась, чтобы посмеяться надо мной. Я вновь просил её. Она не получала того, что хотела, а её глаза горели от похоти. И в третий раз, когда отец уехал по делам, она спустилась в подвал с графином в руках. Открыла мою клетку и вошла внутрь. Она подходила ко мне медленно, боязливо, но я даже не двигался. Она поднесла к моему рту бокал с водой, и я жадно выпил её. Я не хотел пить, но делал это, пока мачеха не расслабилась. А потом я её нагнул. Моя цепь была довольно длинной. Я крепко держал мачеху и слушал её крики о помощи, но никто бы ей не помог. Одни трупы вокруг. Никто не умирает дважды. Я лупил её этой цепью, оставляя следы на её теле. Лупил так, чтобы отец увидел это и понял, какую суку пригрел. Потом я её оттрахал. И она текла так, как никто раньше. Она текла и плакала от боли. Я трахал её до крови. До разрывов. Мне надоело. Я не мог кончить, она мне не нравилась. Я отпустил её, и она поклялась, что отец меня убьёт. Это было ложью. – Холодная, хищная улыбка замирает на губах Лазарро, а меня передёргивает от его воспоминаний.

– Она вернулась. Через три дня она вернулась и принесла ремень. Умоляла меня сделать с ней то же самое, обещая, что отец ни о чём не узнает, потому что она беременна, и он боится даже притрагиваться к ней из-за угрозы выкидыша. Мачеха его обманула, чтобы я её имел, как шлюху. Это было довольно интересно. Я трахал её, причиняя ей боль, а она радовалась этому. Это возбуждало её. Она признавалась мне в любви, и благодаря ей я вышел оттуда. Отец сжалился, но я больше не видел в нём отца, а лишь ублюдка, которого ненавидел и ждал, когда он сдохнет. Поняв, что мой интерес к ней угас, и я лишь играл с ней, мачеха взбесилась и начала настраивать отца против меня, но я больше не приближался к ней. Отца было сложно обмануть в этом, и он запретил ей приходить ко мне. Я привозил в дом девочек, трахал их в рот, а она смотрела и злилась. Мне было насрать на неё, у меня была цель стать следующим Боссом. Итан мне помогал в этом. А потом они все сдохли, и я, наконец-то, стал тем, кем хотел. Вот и все тайны, Белоснежка. Подвал я переделал в то, что помогло мне когда-то выжить. В пыточную, но доставляющую мне удовольствие, – заканчивает он свой рассказ.

У меня в голове огромная темнота от признаний Лазарро. Это так ужасно и гадко. Отвратительно и жестоко.

– Ты шокирована, Белоснежка? – ухмыляется он.

– Да. Наверное, да. Я не знаю, что тебе сказать, – шёпотом отвечаю.

– Ничего не говори, пусть это останется здесь. Я никому не рассказывал об этом, но тебе почему-то очень важно знать о моём прошлом.

– Оно было не таким красивым, каким должно было быть.

– Белоснежка, – Лазарро разворачивает меня к себе лицом и притягивает к груди. – Мне достаточно твоей красоты. А жизнь всегда была дерьмовой. Надо радоваться мелочам.

– Почему ты считаешь, что я красива, Лазарро? Столько женщин вокруг, и ты многое пережил, чтобы не быть падким на обычную внешность.

– Именно поэтому. Я видел достаточно красоток, чтобы точно знать определение истинной красоте. Она не во внешности. Она в глазах. Твоим глазам я верю. Поэтому ты здесь.

Мягко улыбаясь, провожу ладонью по колючей щеке Лазарро.

– Карл считает, что это ты их убил, – шепчу я.

– А что думаешь ты? – спрашивает он.

– Думаю, что ты просто знал о скором времени их смерти и ничего не сделал для того, чтобы спасти их. Ты наблюдал и ждал, когда тебе об этом сообщат. Сам остался в Америке, а их отправил туда, уже заведомо попрощавшись с ними и ощущая привкус возмездия. Но ты лично не убивал их, предоставив это сделать кому-то другому. Насколько бы сильно ты их ненавидел, но не мог это сделать. При этом не мешал кому-то другому их убить.

Лазарро ухмыляется и кладёт ладонь мне на затылок. Его лицо опускается к моему.

– Теперь ты видишь, почему я так хочу тебя, Белоснежка? Меня возбуждает твой ум и твоя смекалка. Всё в тебе возбуждает, как и то, что ты, зная, какой я ублюдок, готова рисковать собой, только бы купить мне грёбаный завтрак. Ты моя огромная тайна человечности. – Его губы проходят по моим, и я слабо улыбаюсь, прикрывая глаза.

– Ты очень плохой парень, Лазарро, но я постоянно нахожу тебе оправдания. Наверное, я буду делать это постоянно. Главное, дай мне повод, и ты будешь всегда оправдан, – едва шёпотом произношу последнее слово, как его губы впиваются в мои. Я вкладываю в этот поцелуй все мои чувства к нему: раскаяние, боль, страх, восхищение, сожаление и надежду. Мы целуемся самозабвенно, забирая дыхание друг друга и играя с ними. Я касаюсь языком зубов Лазарро, вырывая рычание из глубин его груди. Он толкает меня к стене какого-то дома и, подхватывая за ягодицы, сажает себе на бёдра. С моих губ срывается стон от неудовлетворённой жажды его тела. Но всё внезапно прекращается. Кажется, что душный и горячий воздух стал очень холодным, и теперь он ласкает мои щёки. Я стою на ногах, слыша тяжёлое дыхание Лазарро.

– Не смей снова заводить меня на людях, Белоснежка. Твои стоны принадлежат только мне. – Хватая и слегка сжимая горло, Лазарро крепко целует меня в губы и отстраняется. Перевожу затуманенный взгляд на его пах и, благодаря тонкой ткани хлопковых брюк, вижу, насколько он возбуждён. Инстинктивно облизываю губы, различая очередной рык Лазарро. Животное. Моё животное.

– Ты, чёрт возьми, издеваешься? Хватить мысленно сосать мой член, Белоснежка. Постоянно выбираешь неподходящее время. – Лазарро дёргает меня за руку к себе. Прикусываю губу, глупо хихикая.

– Это у тебя постоянно есть какие-то причины, чтобы я не сделала то, о чём думаю. То людей много, то место не то, то ещё что-то, – замечаю я.

– О-о-о, значит так? Ты теперь высказываешь мне недовольство по поводу нехватки моего члена внутри тебя, Белоснежка? – прищуриваясь, спрашивает он.

– Бок уже не так болит, Лазарро, и, видимо, я подсела на тебя. Так что, да, воспринимай это как претензию неудовлетворённой женщины, – уверенно киваю.

– Потом не ной. Я устрою тебе гонку. Ты постоянно будешь ходить голой передо мной, и я буду брать тебя каждую минуту.

– Жду не дождусь. Надеюсь, это произойдёт в ближайшем году, а не в следующем.

Лазарро пытается выглядеть грозным, но в его глазах играют смешинки.

– Обещаю, это произойдёт уже очень скоро. Дай мне разобраться с дерьмом Амато, и всё будет.

– Господи, я забыла об этом. Совсем из головы вылетело. – Возбуждение проходит, и я хмурюсь.

– Ты и не должна помнить, Белоснежка. Это моя работа, а твоя – получать удовольствие. Пойдём дальше. – Лазарро надевает солнцезащитные очки и тянет меня в сторону улочек.

Мы переходим к более нейтральным темам. Лазарро рассказывает мне об истории Неаполя. О том, где он жил, когда был маленьким, и куда его привозил отец, чтобы познакомить с родиной. О том, как ему не хватает Италии, и как он её ненавидит. О том, как ему нравится быть здесь со мной. Время пролетает незаметно для меня, теряясь в укромных уголках города и поцелуях, в нечаянных прикосновениях и флирте. Я впервые вижу Лазарро вот таким, обычным мужчиной, который просто гуляет по улицам со своей женщиной и хорошо проводит время без костюма, охраны и кучи пистолетов. Я бы продлила это время, но, к сожалению, оно всегда заканчивается.

Лазарро заводит меня в одно из шумных кафе, наполненное музыкой и людьми. Мы словно сливаемся с толпой, находим себе столик и ведём себя, как самые обычные туристы. Разглядываю яркое убранство кафе, выполненное в уютном домашнем стиле, пока Лазарро выбирает для нас блюда на ужин.

– Когда я был маленьким, отец приводил меня сюда, я запомнил название. Удивлён, что это место ещё работает, – говорит Лазарро.

– Оно процветает, хотя вокруг довольно много других кафе, но здесь… сам дух города. Потрясающе, – улыбаюсь я.

– Это последнее место, которое ты здесь увидишь, Белоснежка. Не отказывай себе в удовольствии.

Напоминание о том, что мы должны двигаться дальше, приносит с собой грусть, но я стараюсь не поддаваться ей. Нужно урвать от этого момента всё.

Поднимаю голову и замечаю за спиной Лазарро за большим стеклом витрины довольно знакомое лицо. Меня пронзает ужас. Это тот мужчина, с которым я столкнулась утром. Его суровый и тяжёлый взгляд я ни с каким другим не перепутаю. Перевожу взгляд на Лазарро, чтобы сказать ему об этом, как мужчина неожиданно исчезает. Мне становится холодно и как-то не по себе. Кажется, я всё же привела хвост. И кажется, я подставила Лазарро. Стыд моментально отравляет меня.

– Нам нужно уходить отсюда, – быстро шепчу, хватая Лазарро за руку.

Он хмурится и пробегается взглядом по кафе.

– Блять. Да ладно? Даже поесть не дадут спокойно, – шипит он, качая головой.

– Это я… я… прости меня…

– Слушай внимательно, Белоснежка. Я отвлеку их стрельбой, а ты беги к пирсу. Поняла? Ищи тот ресторан, где мы ели ранее. Встретимся у машины.

Киваю Лазарро, испытывая жуткий страх за то, что будет после.

Я поднимаюсь, как и Лазарро. Замечаю, что несколько мужчин тоже встают со своих мест. Лазарро бросает на меня взгляд и за руку перетягивает ближе к выходу.

– Сейчас, – его шёпот сливается с криками в ресторане, когда он поднимает пистолет. Срываюсь на бег и вылетаю из кафе, но совесть моя знает, как плохо я поступила. Бросила его одного там. Его убьют. Их много, но я бегу. Я больше не собираюсь нарушать правила Лазарро. Несусь по улочкам, петляя среди них, потому что не помню, по каким именно мы шли, а по каким нет. Но я вижу внизу море. Доберусь до него, и всё будет…

Кричу, когда из темноты какого-то двора выходит тот самый мужчина, которого я видела утром.

– Надо же, мы снова встретились. Это уже судьба, – говорит он по-итальянски.

– Это ошибка, – шепчу, делая шаг в сторону.

– Вряд ли.

Я слышу шаги, и меня окружают мужчины.

– Что вы хотите? Я всего лишь туристка…

– И это только мне на руку. Тебе понравится жить в Италии, – произносит он, взмахивая рукой.

Я визжу, когда меня хватают, блокируя моё тело.

– Лазарро! Лазарро! – кричу во всё горло. Чувствую укол в шею, и я знаю, что это. Однажды Лазарро тоже так делал. Знакомый холод проносится по моим венам, и я медленно отключаюсь, в последний раз смотря на море.

Глава 23

Я всегда считала себя умной женщиной. Я хорошо училась и никогда не имела отметок ниже среднего. Получала множество грамот за свой ум, способности и достижения. Я выделялась ими в своей семье, и папа говорил, что хоть раз, но должен был выстрелить правильно. Я смущалась от его слов, но теперь могу ему сказать, что он ни разу не выстрелил правильно. Я глупая. Безумно глупая, иначе бы не оказалась в такой ужасной ситуации.

Мой разум просыпается первым. Я уже переживала подобные ощущения и мне ужасно страшно от того, что увижу, когда открою глаза. В первый раз всё закончилось наказанием, и сейчас я согласна повторить его, только бы рядом был Лазарро. Но его нет. Я это чувствую. Он далеко, и я создала ему огромную проблему. Все мои мышцы затекли. Голова огромная, а в ушах стоит неприятный гул. Я различаю какие-то голоса. Пытаюсь пошевелить пальцами, и это удаётся сделать. Я нащупываю пальцы другой руки и понимаю, что мои запястья связаны за спиной. Я сижу. На стуле. Моя голова наклонена вперёд. Всё тело словно приковано к этому стулу. Гул превращается в голоса и смех. Женский и мужской. Я с усилием разлепляю веки, но перед глазами всё плывёт. Яркие вспышки света, и мой тихий стон от боли в мышцах. Кто-то кричит по-итальянски, но я не могу разобрать слов. На моих губах скотч. Я думаю, что это скотч, потому что они плотно сжаты, неподвижны, и при этом ничего не перетягивает мои виски или затылок. Снова пытаюсь открыть глаза и вижу свои ноги, связанные скотчем, и коричневые доски пола. Вырываю взглядом яркий ковёр, лежащий совсем близко ко мне. Моё дыхание становится шумным от нарастающей паники.

– Очнулась? – Меня грубо хватают за волосы, оттягивая голову назад. Встречаюсь с тёмным взглядом мужчины. Это он. Тот самый, который меня и украл. Дёргаюсь всем телом, но попытка выходит слабой. Я скулю от боли в костях.

– Знал, что у тебя характер есть. Глаза ангела, а душа дьявола. – Мужчина наклоняется ниже к моему лицу, разглядывая меня. Я понимаю его, потому что разум восстанавливается.

Лазарро… мне так жаль. Прости меня.

Мне плохо от того, что из-за меня его, вероятно, убили. Мне гадко и больно. Горько. Я вижу, как губы мужчины двигаются, но сейчас представляю то самое кафе и мёртвое тело Лазарро среди сломанной мебели. Их было слишком много, и это я их привела. Я никогда себя не прощу…

Резкий удар по щеке откидывает мою голову в сторону, и я жмурюсь от боли.

– Ты меня слышала?

У меня дерёт горло от желания закричать. Они его убили.

– Ты слышала, что я тебе сказал? – Мужчина снова хватает меня за волосы, возвращая мою голову в исходное положение.

Показываю взглядом на скотч у меня на губах. Он усмехается и рывком отрывает его, абсолютно не заботясь о ранах на моих губах, оставленных его действием. Шиплю и облизываю губы, ощущая на них кровь.

– Пошёл ты, – выплёвываю ему в лицо.

– На что не пойдёшь и куда не пойдёшь, чтобы услышать твой голос ещё раз, – говорит он, гадко улыбаясь.

– Что тебе надо от меня? – цежу я.

– Всего лишь немного денег. Не стоило девушке с такой приятной внешностью ходить одной в незнакомом городе. Ты сама себе подписала приговор. – Он отпускает мои волосы и отходит.

Осматриваю небольшую комнату с кроватью и стулом, на котором сижу. Здесь нет окон. Мне не удастся сбежать.

– В общем, ты теперь останешься в Италии. Это подарок судьбы, ведь тебе так понравилось у нас…

– Где мужчина, который был со мной? – перебиваю его.

– Мёртв. Не волнуйся, его смерть была быстрой. Он уже на небесах или кормит рыб в море, точно не знаю, но это не важно. Теперь у тебя будет жизнь, действительно, насыщенная. Он сделал нам подарок, когда привёз тебя сюда, а дальше в его присутствии не было необходимости. Не переживай, у тебя будут мужчины лучше. Я обещаю, – смеясь, он выходит за дверь, и я слышу щелчок замка.

В моих глазах собираются слёзы от подтверждения смерти Лазарро. Из груди вырывается вой, и я плачу, тихо и горько, пока моё сердце разрывается от боли. Не могу представить, что его больше нет. Вот так просто. Так глупо. Из-за меня. Я глотаю слёзы, скуля и поднимая голову к потолку. Всё внутри дерёт от боли. Хочется орать. И я кричу. Кричу и кричу. Прыгаю на стуле и с грохотом падаю на бок вместе с ним. Не больно. Физически я ничего не ощущаю, только внутри растекается знакомая боль. Столько раз я думала, что Лазарро мёртв, и теперь это по-настоящему. Это не выдумка и не игра моего воображения. Это не сон. Это не наркотик. Ничто. Это реальность. У меня всё дерёт внутри теперь тихо. Очень тихо. Я смотрю на пол, и слёзы катятся из глаз. Они ненужные сейчас, но я ничего не могу с собой сделать. Я просто в трауре. Моё сердце очень-очень медленно покрывается чем-то чёрным.

Я лежу на полу довольно долго. От бессилия и, переживая внутри сообщение о смерти Лазарро, я засыпаю. Дремлю, это не глубокий сон, как с ним. Рядом с Лазарро я могла ни о чём не беспокоиться и расслабиться полностью, а сейчас не могу.

Шум за дверью заставляет меня распахнуть глаза и напряжённо смотреть на тени под дверью. Там, видимо, несколько человек. Они о чём-то перешёптываются. Затем дверь открывается, мой пульс повышается, когда я вижу того же мужчину, что и раньше. Он цокает, замечая меня в таком странном положении.

– А ты неугомонная, да? Значит, Белоснежка.

У меня сердце орёт от этого прозвища. Лазарро…

– Для тебя никто, – выплёвываю я.

Я не сдамся. Я отомщу. Лазарро всегда верил в то, что я встану и пойду дальше, как бы больно мне ни было. Не позволю им играть со мной. Покажу всё, чему меня научил Лазарро. Я буду упиваться их кровью. Клянусь. Я отомщу.

– Шлюха Босса Лазаря Ромариса. Это довольно интересно. О тебе даже у нас идут слухи. И к моему счастью, это повысило мой авторитет. Сначала смерть самого жестокого ублюдка в Америке и предателя для нас, а теперь ещё и его шлюха, которая привлекла внимание наших мужчин. – Он садится на корточки и подхватывает прядь моих волос. Дёргаю головой, но он не выпускает волосы из пальцев.

– Если бы я знал, что это, действительно, ты, то можно было тебя продать подороже. А так, я продам тебя ещё дороже. Удивлён, что Лазарь отпустил тебя одну за завтраком. Хотя он никогда не берёт с собой женщин, не считая Бруны. Хорошая задница. Я её имел. И такой же послушный рот. Но с ней он даже не жил в одном номере и, тем более, не гулял по улицам Неаполя. Я не говорю про то, как он набрасывался на тебя с поцелуями. Видимо, ты, действительно, хороший товар, – размышляет он.

– Ты думаешь, что тебе это не вернётся, ублюдок? Они узнают, что ты сделал, и тебе и не только объявят войну. Они вас уничтожат, и я с радостью встречусь с Лазарро, в аду или в раю, мне плевать, но мы вместе будем вас там ждать, и уж точно встреча станет очень запоминающейся, – цежу я.

– Мда, с тобой будут проблемы. Послушной ты не будешь, Белоснежка. Значит, придётся тебя немного поучить манерам.

Всё внутри сжимается от его угрозы. Он рывком поднимает стул вместе со мной, и моя голова секунду кружится. Мужчина достаёт нож, а я сглатываю от страха, но при этом высоко поднимаю подбородок, впиваясь, полным ненависти, взглядом в его тёмные глаза. Нет. Я не буду бояться.

Хмыкая, он резко опускает руку и разрывает скотч на моих ногах. Охаю от того, что он сделал. Мои ноги затекли, и я не могу ими двигать. Они просто одеревенели, но зато его прикосновение к моим коленям я чувствую и от этого дёргаюсь назад, раздражаясь оттого, что ноги не слушаются.

– Проверим, насколько ты чиста. Нам не нужны претензии по поводу товара. – Он медленно приподнимает подол моего платья.

– Не смей меня трогать. Не прикасайся, – рычу, постоянно пытаясь дёргать ногами, но ничего не выходит. Мой тюремщик лишь смеётся и качает головой.

– Тебе вкололи два препарата. Один, чтобы ты перестала орать. Второй парализующий низ твоего тела. Ты ничего не сделаешь. Просто будешь смотреть и понимать, что с этого момента принадлежишь нам, – растягивая с удовольствием слова, он задирает моё платье. Меня злит, что я бессильна. Сцепляю зубы, когда он проводит пальцем по моим трусикам.

– Тебе проще сейчас смириться и покориться своей судьбе. От твоего поведения будет зависеть, выживешь ты или нет.

– Да пошёл ты со своими советами. Думаешь, я не слышала уже подобные раньше? Так вот, я выжила, именно презирая таких, как ты. Насильники. Мрази. Грязные ублюдки. Их было много, и ты ничем не отличаешься. Хочешь покорности? Убей, и я буду покорна, как никогда, – с презрением выплёвываю.

Его задевают мои слова. Пальцы мужчины проникают под мои трусики, но я не закрываю глаз. Я плюю в его лицо, пока он касается меня, но ничего не чувствую. Мужчина дёргается в сторону и убирает пальцы. Вытирает своё лицо и стискивает зубы. Он замахивается, и меня внутри знобит от предстоящей боли. Одновременно он подносит пальцы к своему носу и останавливается.

– Чёрт, нельзя портить твоё лицо. Ты пахнешь отлично, Белоснежка. Ты чиста. От этого твоя цена возрастёт ещё больше. Пока ты прощена, но не думай, что это сойдёт тебе с рук в следующий раз. Теперь мы будем встречаться часто. А пока мне нужно всё подготовить. – Он облизывает свои пальцы, побывавшие в моих трусиках, вызывая этим у меня приступ тошноты, и выходит из комнаты.

Дверь за ним закрывается, а я так и сижу с приподнятой юбкой. Я постоянно пытаюсь почувствовать ноги, но пока безрезультатно. Они словно парализованы. Оглядываю комнату и ищу, что могу использовать, чтобы в следующий раз убить его. Я сейчас словно безумная. В моей крови бушует адреналин, который словно выдёргивает вены из рук и причиняет этим боль от бессилия.

Кровать в комнате самая обычная. На ней ничего нет. Только деревянная спинка, но её я вряд ли сломаю. Я могу сломать стул. Вот его я расчленю без труда, и когда ножка стула войдёт в тело этого ублюдка, не буду себя винить за это. Я буду смеяться, даже если меня и убьют. Буду рада тому, что отомстила.

Время тянется, но ко мне никто не приходит. Я так и продолжаю сидеть на стуле, постоянно прислушиваясь. Голосов не слышно. Мне бы только добраться до машины Лазарро, но это слишком далеко. Я не знаю, где нахожусь. Чёрт, мысли о моей вине перед Лазарро снова начинают терзать рассудок. Я никогда не смогу оправдаться перед ним. Его даже не похоронят нормально. Его просто утилизируют, и все его ребята умрут. Амато сотворит то, что намеревается, а в Америке Итан, Симон и остальные. Они ждут возвращения Лазарро. Если меня не убьют здесь, то после возвращения это сделает Итан. И я буду даже не против. А ведь ещё есть работорговец, который всё никак не успокоится. И всё это из-за меня. Боже, надо было сдохнуть ещё в Англии, чтобы никому не приносить проблемы.

Я начинаю ощущать ноги. Их покалывает. Хотя я немного дремлю, но это чувствую. Меня снова клонит в сон, но я стараюсь шевелить ногами, чтобы они быстрее отошли. Пытаюсь встать, но не удаётся. Стул не позволяет это сделать, а я ещё не могу стоять уверенно. Падаю обратно и тяжело дышу от приложенных усилий. Мне просто не хватает физических сил. Спустя какое-то время пытаюсь снова, но лишь заваливаюсь на колени, больно ударяясь ими об пол. Встаю и опять ставлю стул, опускаясь на него. Двигаю всем телом, руками и корпусом, чтобы разорвать скотч. Не получается. Я больше не могу. Моё тело настолько устало, что не хочет двигаться. Думаю, это ещё транквилизатор не выветрился полностью из организма, и я хочу в туалет. Я очень хочу в туалет.