Текст книги "Тайна Босса"

Глава 42

В моей голове проносится сотня мыслей, при этом ни одной разумной, которая могла бы чем-то помочь сейчас. Я испуганно моргаю, смотря на лицо Лазарро. И оно через минуту расслабляется.

– Поверила, что я забыл твои слова? Я знаю, что ты никогда не была в отпуске, Белоснежка. Мне просто хотелось немного наказать тебя за капризы, – смеётся он.

– Придурок ты, – хлопаю его по обнажённому плечу, и такое чувство, словно груз с плеч сбросила.

– Видела бы ты своё лицо, Белоснежка. Этот ищущий взгляд. Испарину, выступившую на лбу. Кайф, – он продолжает смеяться, а я вновь пихаю его в грудь.

– Прекрати. Я ведь, правда, хочу сделать для тебя что-то приятное, Лазарро. Не нужно так со мной поступать. Это обижает и ранит, – шепчу я. Он цокает и закатывает глаза.

– Женщины. Вы такие чувствительные. Вас можно обидеть даже молчанием. Никогда не поймёшь, что у вас в голове. А от женщины, убивающей каблуками туфель, вообще, невозможно угадать, чего ждать.

– Ты мне будешь об этом вечность напоминать? Это уже неактуально. Я больше никогда так не поступлю. И я была под наркотиками. Не считается. Я за мирное решение любой проблемы…

Он скептически выгибает бровь.

– Ладно, твои методы тоже иногда весьма действенны. Но зачастую ты перегибаешь палку. Да и, вообще, давай сменим тему. Значит так, мы здесь будем ещё два дня, и поэтому должны заняться чем-то ещё, кроме секса. К слову, борода ещё на месте. Своего мнения я не изменила. – Дёргаю его за отросшие волоски на бороде. Лазарро отбивает мою руку и шипит от боли.

– Рехнулась?

– Восстанавливаю нервные клетки, – смеюсь, хватая с большой тарелки кусочек ананаса, и с аппетитом жую его.

– Вот пристала к моей бороде. Заняться нечем больше? – бурчит он, продолжая потирать подбородок.

– Скажи, а эту яхту ты бросишь здесь? В Италии? Ты же не сможешь ей больше пользоваться, да? То есть ты нечастый гость здесь и, вообще, не отдыхаешь, – интересуюсь я.

– Я её передам в пользование Фабио. Он покатает на ней Константина, а потом будет сдавать в аренду и получать деньги на его содержание.

Замираю с кусочком ананаса в руке и недоумённо смотрю на Лазарро. Он наклоняется и хватает его зубами, вырывая из моих пальцев.

– Фабио потребовал от тебя содержать Константина? – шепчу я.

– Нет. Он сам взял на себя эти обязательства. Это было моё решение. Не хочу быть никому обязанным, – пожимает плечами Лазарро.

– То есть… вы наладили отношения? Разговор был удачным? – Слабая улыбка появляется на моих губах. Лазарро отворачивается и тяжело вздыхает.

– Нет, – едва слышно отвечает он.

– Но ты сказал, что гномы счастливы. Я решила, что… Лазарро, что ты сделал? Ты же не обвинил его снова в ужасном отношении отца к тебе, да? – спрашивая, поворачиваю его лицо к себе, положив ладонь ему на щеку.

– Не хотел тебя разочаровывать, Белоснежка. Ты странная женщина. Тебе всегда нужно верить во что-то хорошее во мне и в этом мире. Во что-то хорошее. Я вряд ли снова увижу Константина. Я попрощался с ним и большую часть времени молчал, потому что… в общем, я хреновый собеседник. Мне нечего было ему сказать. Его вопросы озвучивал компьютер. Да и он сам для меня ничего не значит.

Кусаю нижнюю губу и глубоко вздыхаю, сцепляя ладони в замок.

– Мне жаль, – грустно шепчу.

– Мне – нет.

Бросаю на него укоризненный взгляд исподлобья.

– Не осуждай.

– Я не осуждаю. Я…

– Белоснежка, он никогда не был и не станет моим братом. Его для меня не существует. Я совсем не знаю его, да и не хочу знать. Он слаб. Он инвалид. Рядом со мной он не выживет. А терять своих людей из-за него я не собираюсь. У меня другой мир. Ты воспринимаешь мои слова, как жестокость, но это просто правда. Голая правда. И другой она не будет. Можно вуалировать жестокие слова множеством красивых оправданий, но это не про меня. Я не собираюсь тебе врать, Белоснежка. Я тебе никогда не врал. Умалчивал о многом, да, но не врал. И гномы счастливы, потому что так тебе комфортнее. Тебе нравится видеть во мне человека, и ты заставляешь меня тоже в это верить. Но я мафиози. Я буду продолжать убивать, и у меня нет никакого сожаления о том, что Константин по-настоящему так и не станет мне братом. Без него мне хорошо.

Он говорит эти чудовищные вещи так спокойно, что моё сердце сжимается от боли.

– Многие боятся признаться себе в том, что кто-то им не нужен. Особенно инвалиды. Никакая доброта не будет вечной. Никакая любовь не поможет терпеть изо дня в день подтирание задницы и родственника-овоща рядом с собой, особенно когда тебе нужно защищаться каждую грёбаную минуту. Если бы люди были честны, то не рожали бы инвалидов. Они бы от них отказывались, потому что это никому не нужно. Они ломают жизни и лишают других права выбора своим появлением на свет. Кто-то заботится о них, но лишь потому, что им за это платят, и даже они стараются делать вид, что заинтересованы в таких людях. Я не стыжусь того, что мне не жаль остаться одиноким и навсегда попрощаться с Константином. Я ничего не чувствую к нему. Ничего. Я сказал ему о том, что не хочу ломать свою жизнь и подставлять своих ребят. Мне он не нужен. Я хочу жить так, как привык. И я не возьму за себя ответственность за жизнь, которую всем навязал отец и которую именно он и погубил. Это была его ошибка, а я и так исправил их достаточно. Я хочу быть одиноким в этом мире. Это мой комфорт, – Лазарро замолкает, а я сглатываю горький ком.

– Однажды… всего на пару минут, когда был сложный период, и я настолько устала от недосыпа, недоедания, что уже видела привидение в отражении зеркала, я подумала о том, что лучше бы она умерла, – едва слышно признаюсь и смаргиваю слезу.

– Мне сразу же стало так стыдно за эти мысли. Я возненавидела себя и пыталась искупить вину за это. Я ещё больше лишала себя всяческих удобств, наказывая себя за то, что пожелала смерти матери, которая любила меня и заботилась обо мне всю жизнь. Но в тот момент я хотела этого. Я думала, что всё было бы проще. Я бы ничего не потеряла, смогла бы, наконец, жить для себя и ради своего будущего, а не среди постоянного утирания слюней, рвоты и уборки дерьма. Да, ты прав, когда приходит ужасающая, смертельная усталость от ежеминутной рутины и рядом с больным человеком, то страшно признаться себе в том, что ты эгоистичная сука. Страшно стать зверем. Страшно потерять человеческое обличие. Поэтому люди врут. Они ходят на митинги, в защиту прав инвалидов, но думаю, если бы тем, кто за ними ухаживает, дать выбор в решении помочь спокойно уйти больным или продолжать жить ради них, полностью забыв о себе, то они бы в душе выбрали первый вариант. Они бы с огромным облегчением сбросили этот груз с себя. Но мы все живём в мире людей. И зачастую нам приходится винить себя за жестокость, отдавая последнее, лишь бы стыд прекратил разрывать тебя изнутри, – стираю слезу и кладу голову на плечо Лазарро.

– Белоснежка, думать о себе не стыдно. Стыдно наложить на себя крест и сдаться обстоятельствам. Когда ты плывёшь по течению, то ты именно сдаёшься. В моём мире другие законы. Другие правила. В нём можно и нужно быть самим собой, не скрывая свои плохие стороны. В нём только честность и ум помогают выжить. Честность по отношению к себе. Ум и смекалка по отношению к врагам. Необязательно убивать, чтобы наказать. Можно заставить другого страдать, а это хуже, чем смерть. Отец хотел меня наказать, оставив Константина. Ты сама призналась, что наказывала сама себя за эти честные мысли. Так что тебе не в чем себя винить. Мало кто будет бороться, как ты. До тебя ни одна не выжила, а ты смогла. И не однажды. Поэтому, – Лазарро проводит пальцем по моей щеке, – ты со мной. Каждый момент был проверкой. Жизнь, и не только она, тебя проверяет. Не просто так. Есть мир лжи и фальши, в котором была ты раньше. Есть мир жестокости, честности и бесстыдства, в котором находишься сейчас. И только ты можешь решить, какой из них для тебя ближе.

– Но разве твой мир не развращает из-за вседозволенности, Лазарро? Разве люди в нём не теряют человеческое обличие? Я в своей жизни видела уже многое и могу сказать, что ни один из миров мне не подходит. Пока не знаю, что со мной будет дальше и насколько я изменюсь, но сейчас, рядом с тобой, мне хорошо. Спокойно так и в то же время тяжело. Разум словно разделился на плохое и хорошее. Я пыталась тебя спасти из ада, из болота крови и проиграла. Мне просто хотелось, чтобы ты перестал ненавидеть Константина из-за отца. Не важно, будете вы общаться или нет. Просто нужно простить себя за жестокость, – горько шепчу.

Он приподнимает уголок губ и прижимает мою голову к себе.

– Спасти меня из ада невозможно, Белоснежка. Он моя жизнь, и без него я умру. Можно думать и предполагать многое, но при этом нужно смотреть фактам в лицо. Я убийца и другим уже не стану. Мудак. И я буду поступать плохо в виденье других, но выгодно для себя. И по секрету скажу, – он наклоняется ниже к моему уху. – Из-за тебя я извинился. Я выдавил это сквозь зубы, потому что не хотел тебя разочаровывать. Я сделал всё, что в моих силах, но изменить прошлое не могу. Оно осталось у меня за спиной, а я должен идти дальше. Но рядом с тобой я узнал новое слово. И я не применю его ни к кому больше. Оно твоё, Белоснежка. Прощение… оно принадлежит лишь тебе.

Это чудовищное признание, от которого другая бы ужаснулась, посчитав Лазарро законченным уродом, но я достаточно узнала о нём, чтобы сейчас испытывать благодарность. Он сказал то, что мне было очень нужно услышать. Есть слова, дарящие надежду. Они простые на слух, но так громко отдающиеся в сердце. Есть слова пустые, а есть вот такие, наполненные смыслом. Есть слова, которые меняют многое. Есть слова… без которых не понять, как сильно они влияют на тебя. И без них нет осознания силы, мощи и власти чувств. Это самые простые слова. Слова Босса, которые никто больше не услышит.

Целую Лазарро в шею, и он потирает моё плечо.

– Ты уже достаточно натёр меня. Я снова пахну тобой, – замечаю, поднимая голову и улыбаясь ему.

– Я это постоянно делаю. Неосознанно. Мне нравится. Ну а сейчас мы поедим, иначе я тебя трахну.

Укоризненно цокаю и передаю ему кружку с уже остывшим кофе. Себе наливаю лимонад, потому что горячее пить при такой влажности и жаре невозможно.

– Значит, вернёмся к отпуску. Какие у тебя желания? – интересуюсь, кусая тост с джемом и протягивая Лазарро на вилке кусочек бекона.

– Ты их знаешь, – подмигивает он, жуя бекон.

– Кроме секса. Я тебя уже предупреждала. Борода, – указываю с улыбкой на неё.

– И снова мы вернулись к этому вопросу. Я не хочу бриться. Здесь нет машинки. А без щетины я сам себе не нравлюсь. Она делает меня красавчиком. Почему ты прицепилась к бороде? – спрашивая, он закатывает глаза и недовольно смотрит на меня.

– Я уже объяснила, но раз ты настолько категоричен, то предложу тебе сделку.

Теперь он заинтересован.

– И какую же? Что ты можешь мне предложить за мою бороду, Белоснежка? – прищуриваясь, спрашивает Лазарро.

– Хм, я готова позволить тебе отлупить меня. Как тогда, в доме, но не так много и сильно. Меня это возбудило, и я хочу проверить, что послужило тому причиной. Боль или обстоятельства. Это раз, – он приподнимает брови от моих неожиданных для него слов. – И также я добровольно готова добавить к этому два минета.

– Так. Это уже издевательство. Я же могу всё это взять и без твоих условий, Белоснежка. И я уверен в том, что тебе понравится. В чём мой плюс?

– Ты говоришь про насилие, Лазарро. А когда ты так поступаешь, то ломаешь меня. Тебе это не нужно, иначе бы ты не извинился и не устроил своё ненормальное, неадекватное и странное «свидание» в лесу. К слову, если ты хочешь пригласить меня на свидание, то в следующий раз сделай всё по-человечески. Ужин, музыка, свечи… И тогда будет тебе секс. И также тебе почему-то нравится воспринимать все мои слова, как условия. Тебе нравится интрига. Ты возбуждаешься от этой игры, поэтому определённо будешь в плюсе, – делаю глоток лимонада, разумно отвечая ему.

– Хочу уточнить, Белоснежка. Ты согласна познать мой мир? Хочешь войти добровольно в мой подавал? – Его ладонь, подхватывая моё платье, скользит вверх по моей ноге.

– Всё будет зависеть от тебя и того, что ты мне покажешь, Лазарро. Я никогда не любила боль. Никогда даже не думала о том, что она может возбуждать. Но так случилось. Я не отрицаю этого. Подвал. Я не могу ответить тебе сейчас. Я не знаю. А вот ремень готова рассмотреть. Или что-то ещё. Мне понравилось и то, что было на острове, и то, что было в коттедже. Я не чувствовала себя безвольной. Я хотела подчиниться тебе и вынести боль. Наверное, подсознательно я понимала, что заслужила наказание, но полностью ещё этого не приняла. Поэтому и хочу повторить, чтобы сравнить свои ощущения. Меня это немного пугает, – признаюсь я.

– Пугает моя сила? – спрашивает, игриво поглаживая моё бедро, и внимательно наблюдает за эмоциями, пробегающими в моих глазах.

– Нет, пугает, что ты не сможешь остановиться и перегнёшь палку. Я видела тебя разным. И, может быть, сама того не осознавая, тоже проверяла тебя. Там, на балконе. Итан говорил мне, что ты не сможешь убить меня. Ты меня не тронешь. И я рискнула, чтобы это проверить. Я манипулировала тобой и в ту ночь была готова на многое, чтобы ты больше никогда не бил других, не наказывал никого. Я захотела тебя. Захотела узнать, что ещё могу почувствовать с тобой, забравшись глубже в твой мир. Но меня пугает, что в какой-то момент ты перестанешь контролировать себя. Я боюсь умереть от твоей руки или пережить ту пустоту и безысходность, как после насилия в рот. Я не специально так вела себя. Клянусь. У меня всё время так и билось в голове, что я шлюха. Грязная и ничтожная шлюха. Не хочу так, поэтому предлагаю тебе сделку, чтобы добровольно решиться на что-то большее или же остановиться и честно признаться тебе в том, что я не смогу. Для меня это важно.

Лазарро серьёзно обдумывает мои слова, а затем кивает.

– Это разумно, Белоснежка. Ты права. Я могу перестать себя контролировать и начну это делать, когда мы вернёмся в Америку. Итана придушу. Грёбаный сплетник, – рычит он.

– Прекрати, он просто хотел помочь мне понять тебя, ведь ты ничего мне не говоришь о причинах своих поступков. Именно он подтолкнул меня, предложив тогда спуститься вниз, и попытаться увидеть разницу в отношении ко мне и к Бруне. Он открыл мне глаза в ту ночь, – защищаю Итана, ведь всё так и было.

– Я не умею говорить. Точнее, я умею, но так, чтобы человек сделал то, что я хочу. С тобой сложно, Белоснежка. Ты сводишь меня с ума. Ты делаешь меня безумным. Я уставал от женщины быстро. Секс для меня был ничем. Пустотой. Но с тобой всё иначе. Мне интересно увидеть, что ещё ты откроешь мне. Я не хочу учиться говорить с женщинами. Я буду учиться говорить только с тобой, пока ты меня отравляешь. Пойдёт?

Усмехаюсь и киваю.

– Мне нравится. Принимаю. Но что насчёт моего предложения? Обменяешь свою бороду на него?

– Я обдумаю это, Белоснежка, после купания. Раз развлечений не будет, то хотя бы воспользуюсь морем и возможностью поплавать. В интернете пишут, что в отпуске лежат на шезлонге, пьют, жрут и купаются.

– Ты что, читал в интернете, как проводят люди отпуск? – удивляюсь я.

– Конечно. Мне нужно быть готовым ко всему. А Итан никогда ничего разумного не советует. Ерунду какую-то. Я положился на себя, но это так скучно. Просто лежать.

– Если ты сбреешь бороду, то… я видела подходящий стол внизу и могу предложить им воспользоваться, Лазарро, – подмигиваю ему.

– Ты заставляешь меня прямо сейчас спрыгнуть в море, Белоснежка, чтобы сдохнуть от твоих фантазий. Хватит манипулировать моим стояком. – Он шлёпает меня по бедру, вызывая смех.

– Буду манипулировать им каждую минуту, пока ты не сдашься. Знаешь, моё тайное желание – оседлать тебя, распластать на кровати и управлять твоим оргазмом, – выдыхаю ему в губы.

Лазарро стискивает моё бедро пальцами и с шумом втягивает воздух сквозь зубы. Второй рукой обхватывает мой затылок. Наши лица так близко. Я дышу жаром его тела. Я вместе с ним схожу с ума от желания исполнить все порочные фантазии человечества.

– Никаких поцелуев. У меня подбородок саднит. Поощрения. Ты обещал их, Лазарро. Я не сдамся, даже если и буду до боли хотеть тебя. Я бросаю тебе вызов, – шепчу ему в губы.

– И после этого будешь отрицать, что не сука? Да ты самая наглая сука в моей жизни. – Он дёргает бёдрами вперёд, и я ощущаю его внушительную эрекцию.

– Ах да, насчёт этого, Босс. Найди другое слово, иначе я буду постоянно звать тебя мудаком, – предупреждаю его. – В каждом предложении буду оскорблять тебя, чтобы ты понял, как это неприятно.

– Хочешь перевоспитать меня? – шипит в ответ, сильнее сжимая мой затылок.

– Нет, хочу научить тебя быть для меня особенным мужчиной, ради которого я спущусь в подвал, чтобы получить удовольствие. Я хочу научить тебя, как это быть моим, – дёргаю головой и быстро поднимаюсь на ноги.

– Вызов принят, Белоснежка, – нагло ухмыляясь, кивает он.

– Прекрасно. Встретимся на поле боя. Хотя мы и так уже на нём. Как ты смотришь на то, чтобы я загорала голой, пока ты плаваешь? Ты сказал, что меня здесь никто не увидит, а я желаю, чтобы только ты видел меня и то, что ты можешь получить, если сбреешь эту чёртову бороду.

– Я и так это получу.

– Посмотрим. Воспринимаю твой ответ как положительный. – Сбрасываю с плеч платье, и оно падает к ногам. Мой уверенный взгляд встречается со взглядом Лазарро.

– Интрига. Ты всегда умела заинтересовать меня, Белоснежка. Только я запрещаю тебе загорать. Не порть мою кожу.

– Твою? Нет, Лазарро, она принадлежит мне. Она моя. И я собираюсь немного её поджарить, – играю бровями, выдыхая с жаром слова.

– А что покажешь мне ты? – с вызовом бросаю я.

– То, что никто не видел. Себя.

Озадаченно приподнимаю брови.

Лазарро поднимается из кресла и подходит ко мне. Его палец скользит по моему плечу, касаясь ключиц.

– Именно тебя я видел здесь. Со мной. В Италии. Ты мой сундук, и я буду прятать в него свои тайны. – Он легонько щёлкает меня по носу.

Глава 43

Немного спускаю очки на нос и наблюдаю за тем, как Лазарро выныривает из воды. Чёрт, он всегда делает это настолько сексуально, что я не прекращаю краснеть при виде его мышц, бронзовой кожи, покрытой каплями воды и солёными струйками. Они начинают стекать по его телу, как только оно появляется из-под кромки воды, вызывая внутри меня бурный восторг. Если бы Лазарро не был мафиози, то, наверное, стал бы самым популярным стриптизером в мире. Клянусь, такого идеального сочетания роста, мышц, волос и тёмных, глубоких глаз я никогда не видела. Природа на нём явно праздновала какое-то выдающееся событие, раз она расщедрилась так сильно, чтобы сделать хищника и опасного преступника настолько привлекательным. Лазарро дёргает головой, разбрасывая вокруг себя брызги, и даже его отросшая борода придаёт ему сексуальности. Только вот она ужасно натирает мою кожу.

Быстро возвращаю очки на место и делаю вид, что абсолютно не заметила его появления. Лёжа на животе на шезлонге под тентом, полностью обнажённая и, чуть ли не со скандалом, без загара, вздыхаю и наслаждаюсь отпуском. Это потрясающе. Если учесть, что на нашем столике стоят закуски и фрукты, а в ведёрке со льдом охлаждаются лимонад и шампанское, а вокруг, кроме нас с Лазарро, никого нет, то я полностью уверена, что никто нас здесь и не увидит. Члены экипажа словно призраки. Они незаметно прибирают, приносят еду, готовят её, но при этом я их ни разу не видела. Даже посторонние звуки отсутствуют.

Отдавшись полностью своим мыслям, расслабляюсь и забываю о присутствии Лазарро настолько, что, когда его прохладная ладонь ложится на мою распаренную от жары ягодицу, я визжу и едва не падаю с шезлонга.

– Господи! Холодно!

Он смеётся, удерживая меня за ягодицу от падения. Приподнимаю очки и буравлю его недовольным взглядом.

– Ты провоцируешь меня. Я и так полтора часа провёл в воде, чтобы как-то унять своё возбуждение. – Лазарро гладит мою ягодицу, опаляя моё обнажённое тело жарким взглядом.

– Даже не думай, Босс. Я сказала тебе своё условие. Дай мне побрить тебя. – Дёргаюсь и сбрасываю его ладонь.

– Хорошо. С одним условием, – произносит он, и я вскидываю брови.

– Ты пойдёшь со мной вон туда, – Лазарро показывает на море.

– Ты рехнулся. Я не умею плавать, а ты предлагаешь мне верную смерть. Боже, ну почему тебе так нужна эта борода? В чём её значимость? – раздражённо цокаю и сажусь на шезлонге.

– Ты хочешь узнать мою тайну. Я предлагаю сделку. Дай мне взамен что-то равноценное, Белоснежка. Покажи, что доверяешь мне, находясь в воде, в открытом море, и тогда я увижу, что тоже смогу доверить тебе кое-что из своей жизни, – серьёзно произносит он.

Хмурюсь, не понимая смысла его предложения.

– Это ведь просто бритьё, Лазарро. А ты хочешь, чтобы я прыгнула в воду, не умея плавать…

– Ты прыгнула с балкона, не умея летать, Белоснежка, и я тебя поймал, – фыркая, он направляется обратно к воде и ныряет с бортика в самую глубину.

Мда, я, оказывается, сделала многое, чего больше никогда бы не повторила. Но тогда я была под сильной властью адреналина и пыталась или спастись, или не дать себя убить. Это абсолютно несравнимо с бритьём бороды. Это глупо. Но Лазарро всегда знает, что говорит и что предлагает. Обычно он заранее планирует каждый шаг и быстро находит решения по исправлению ситуации. Только вот почему он так боится дать мне возможность побрить его? Из-за опасной бритвы? Он хочет проверить, не убью ли я его? Это разумно и похоже на Лазарро. Он никому не доверяет.

Лазарро выплывает и облокачивается локтями о бортик. Наши взгляды встречаются, и я уверена, что он уже знает о моём решении. Я слишком сильно погрязла в его тайнах, и мне они безумно нравятся. Я хочу больше. Намного больше, чем быть просто сексуальной игрушкой в его руках. Чем больше он мне откроет своих тайн, тем проще будет выбор: остаться с ним или уехать. Не мне. Ему.

Поднимаюсь с шезлонга. Моё сердце так быстро бьётся в груди от очередной проверки. Лазарро стискивает челюсть, словно недоволен тем, что я подхожу. Нет, он напряжён и сосредоточен ради меня. Он готов при необходимости вытащить меня из воды. Готов прыгнуть следом за мной. Я знаю. Просто знаю. Он никогда не отпустит мою руку, как и обещал. Да, мне немного страшно, но я уверена в своём решении. Хочу.

Сажусь на бортик и спускаю ноги в воду. По телу проносится лёгкая дрожь от контраста температур. Моё тело нагрелось, и вода кажется ледяной. Лазарро отталкивается и подплывает ко мне. Он упирается ладонями по бокам от моих бёдер. Приближается и целует моё колено.

– Прыгай ко мне, Белоснежка. Прыгай, – шепчет он, поднимая на меня взгляд. Делаю глубокий вдох и соскальзываю вниз. Моё тело погружается в воду, я закрываю глаза, чтобы в них не попала соль, и задерживаю дыхание. Но этого и не нужно было делать. Лазарро обхватывает меня и резко отталкивается от яхты. Охая, цепляюсь за его шею, быстро дыша. Так холодно. Слишком холодно, но он уверенно и крепко держит меня. Забрасывает одной рукой мои ноги себе на талию и плывёт дальше. С опаской оглядываюсь и крепко хватаюсь за шею Лазарро.

– Ты уверен? – шепчу, вглядываясь в его глаза.

Уголок губ Лазарро приподнимается, и он, цепляясь рукой за мой затылок, целует меня. Он раскрывает языком мой рот, и внезапно мы оказываемся под водой. Паника затопляет разум, я дёргаю руками и ногами, но Лазарро до боли стискивает меня в своих объятьях. Под водой, в этой невероятной невесомости, он вдыхает в меня неведомую силу. Мы дышим друг другом, и это помогает мне отдаться новым эмоциям. Иному адреналину. Он мягкий, нежный. Его можно контролировать.

Мы всплываем на поверхность. Глотаю ртом кислород, отрываясь от его губ. Вода стекает по нашим лицам.

– Видишь, я делаю с тобой всё, что хочу, Белоснежка, и без твоих условий. Потому что я могу. Ты моя, – выдыхает он мне в губы.

– Ты нарушаешь нашу договорённость, Лазарро, – с укором отвечаю ему.

– Да. Я могу это сделать, и ты даже не возмутишься. Сначала ты будешь обижаться на меня, но я знаю, как завести тебя. Я могу получить всё, что хочу. Буквально всё, и никакие условия меня не остановят.

– Не понимаю. Тогда зачем ты воспринимаешь мои слова, как условия, делая это постоянно? И ты согласился на сделку, – тихо спрашиваю его.

– Потому что могу. Хочу. Мне не нужна шлюха. У меня их полно.

– Но… ты сотню раз называл меня шлюхой. Ты меня путаешь. Сильно, – сдавленным голосом признаюсь ему.

– И буду продолжать называть тебя так в своей голове, хотя сразу понял, что ты не такая, как другие. Ещё в ту ночь, когда связывал тебя, а мог бы этого и не делать, ведь бежать тебе некуда было. Я всё прекрасно понял, – звучащая в его голосе горечь абсолютно не соответствует произнесённым словам. Он кладёт ладонь мне на щеку, удерживая нас обоих на поверхности воды, и гладит мою кожу. Задумчиво так. Даже с каким-то сожалением.

– Я проведу тебя по всем кругам ада, Белоснежка. Их всегда будет много. Мне необходимо постоянно видеть, что ты не изменилась. Не стала другой. Не предала себя. Ты будешь со мной, когда я начну стрелять и убивать. Ты будешь со мной постоянно, когда я буду наблюдать, как горят трупы. Ты будешь со мной. Ты не должна считать, что всё это когда-нибудь исчезнет. Нет. Я стараюсь тебе об этом напоминать.

– Но зачем? Я и так знаю, что ты убийца и не перестанешь быть Боссом. Зачем травмировать меня?

– Тебя? Нет. Себя. Да. Это не травма, в будущем ты скажешь «спасибо» за то, что больше никто не сможет тебя обмануть и продать. И ты будешь бороться. Я закаляю тебя. Не хочу, чтобы ты умерла. Лучше уходи, прячься, беги, но только не умирай. Я многих людей потерял в своей жизни. Тех, кому верил, а они меня или предали, или погибли. Я не хотел, чтобы ты стала моей любовницей не потому, что у меня есть табу, а потому, что иначе я потеряю странную женщину, которая убеждает меня в том, что я ещё живой, и у меня есть шанс быть лучше, чем есть. А если погибнешь из-за меня, то лишишь меня этой веры. Я давно уже ни во что не верил, но вот в тебя поверил, Белоснежка, – Лазарро замолкает, а у меня в груди всё переворачивается. Я абсолютно не предполагала, что он боится потерять меня. Даже не думала об этом. Я считала, что он, правда, видит во мне лишь шлюху, а его слова – это просто страх открыться человеку. После стольких предательств, смертей, насилия, выживания, одиночества и боли, этот мужчина всего лишь боялся увидеть что-то хорошее в людях, потому что сам этого никогда не знал. Он тоже для всех был лишь вещью.

Лазарро плывёт, обхватив меня рукой, обратно к яхте, и я хватаюсь за бортик, теперь немного увереннее удерживая себя в воде.

– Спасибо, – говорю, поворачиваясь к нему лицом. Он вопросительно изгибает бровь. Он всё же располагается позади меня. Страхует. Оберегает, и это такой парадокс. Если вспомнить всё случившееся ранее…

– Спасибо за то, что сказал это, за то, что появился в ту ночь и протянул мне руку. Спасибо за то, что ты есть, – мягко улыбаюсь ему.

– Не морщи нос. Умей принимать благодарность, Лазарро. Это тоже труд. Не все люди умеют благодарить, но ещё больше тех, кто не знает, как принимать её. А мою прими. Молча. Тихо. И я просто сменю тему, чтобы не смущать тебя, – быстро добавляю.

– Ты что, серьёзно считаешь, что меня можно смутить?

– Ага. Искренностью всё можно сделать. Именно её ты и ждёшь от меня. Так что благодарю тебя за всё, Лазарро. И я обещаю, что меня не убьют. Ты научил меня верить в свои силы. Да ты мне их подарил. Я не предам тебя и не предам столько приложенных усилий, хотя зачастую они казались мне чудовищно жестокими. Лишь об одном прошу, говори со мной. Объясняй мне, почему злишься или готов меня придушить. Я многого не знаю, но готова учиться рядом с тобой. К слову, я всё равно не хочу быть твоей любовницей. Я останусь Белоснежкой. Мне это нравится больше.

Он хмыкает и качает головой.

– Почему тебе это нравится? В роли любовницы ты могла бы ставить мне условия.

– Разве я сейчас их не ставлю? Бороду твою я сбрею, так как выполнила всё и в данный момент нахожусь в воде, хотя плавать не умею. Что касается любовницы… это… будет означать, что я остаюсь с тобой. Я знаю, что если это произойдёт, то тебе станет неинтересно держать меня среди живых. А участи Бруны для себя я не желаю.

– Ты решила уехать сразу же, как только я убью этого мудака? – спрашивает Лазарро, немного отплывая от меня, и мрачнеет.

– Я не знаю, что будет дальше, поэтому могу сказать лишь то, что наслаждаюсь каждой минутой, проводимой рядом с тобой. Всё зависит не только от меня, но и от тебя, от обстоятельств и от того, что произойдёт с нами в будущем. Моя семья ждёт меня…

– До сих пор веришь в это, – зло цедит он.

По моей спине пробегает холодок.

– Ты что-нибудь знаешь о них? – напряжённо спрашиваю его.

– Да. Им всё нравится. Они не вспоминают о тебе. Они даже не ищут тебя. Ты им не нужна, – резко и чётко произносит он. Моё сердце сжимается от боли, и меня вновь постигает разочарование. И это так ранит меня.

– Они продолжают жить дальше, даже не предполагая, в каком дерьме ты оказалась. А ты хочешь вернуться обратно, – едко бросает он.

– Я хочу в этом убедиться. Хочу увидеть их после всех этих, проведённых в разлуке дней. Сейчас мне всё кажется иначе. Мне нужно самой встретиться с ними, чтобы проверить. Я не верю в то, что мои родители не переживают за меня. Брат с сестрой всегда были эгоистами, но мама с папой меня любят. Может быть, не так сильно, как я считала раньше, но любят. Папа всегда сдерживает эмоции, плохие эмоции, и если тебе сказали, что они спокойно живут дальше, то это не означает, что они забыли обо мне. Они меня ждут дома, – глубоко вздыхаю, надеясь, что не ошибаюсь в своих суждениях, иначе реальность станет для меня огромной катастрофой, сильной сердечной болью, крахом всего моего прошлого. Это будет похоже на то, словно кассету с записью моей жизни сломают и выбросят на помойку. Я не могу в это поверить.

– Тебе нужно только их увидеть? – задумчиво интересуется Лазарро.

– Я не знаю. Но это первое, что я сделаю, когда всё закончится.

– Хорошо. Я тебя понял, – он кивает мне и, отталкиваясь от бортика, отплывает дальше.

– Лазарро, не надо. Не думай, что ты мне безразличен, и я так просто о тебе забуду. Если позовёшь, я вернусь. Ты тоже важен для меня, – быстро убеждаю его, но он, похоже, уже всё для себя решил. Хотя он улыбается мне, но я вижу в его глазах лёд.

– Зачем ты поднял тему, которая нас обоих расстраивает? Какой смысл постоянно напоминать мне о том, что я откажусь от тебя и от твоего мира. Меня это ранит, и я не понимаю, почему ты не можешь просто и, не задумываясь ни о чём, наслаждаться чем-то. Тебе всегда нужно всё испортить. Тебе необходимо быть мудаком? – не скрывая горечи в голосе, упрекаю его и поднимаюсь на бортик яхты.