Текст книги "Тайна Босса"

Хмыкаю от её слов.

– И по этой причине, из-за своей глубокой благодарности, вы даже не подняли шум после пропажи девочек? Ничего не сделали, чтобы помочь им, как помог вам Лазарро? – едко спрашиваю.

– Вы должны понимать, мэм, что подростки очень сложные. Они могут убегать, а потом возвращаться. Такое уже было. Они хотят вкусить запретное, и мы уверены, что девочки вернутся.

– Но у девочек никого нет в большом мире. Абсолютно никого. У них были деньги?

– Небольшая сумма на развлечения. Мы выдаём им на такие мероприятия по пятьдесят долларов…

– Поразительно. Крутите миллионами, а детям выдали пятьдесят долларов. И скажите мне, раз вы настолько всё просчитали, где можно снять комнату, прокормить себя и просто выжить на пятьдесят долларов с учётом оплаты билетов в кинотеатр? Вам уже это не показалось подозрительным? – зло шиплю.

Женщина поджимает губы и делает шаг назад.

– Мистер Ромарис обсудит это с нашим директором. Если сочтут нужным, то вас поставят в известность. Вы не имеете права обвинять нас в мошенничестве и недосмотре за детьми. Мы им даём всё. Приношу свои извинения, мэм, но мне нужно идти. – Она смиряет меня высокомерным взглядом, пытаясь унизить и поставить на место. Ведь я просто шлюха Босса.

Приподнимаю уголок губ и, кивая, немного отхожу к охране.

– Да, конечно, я понимаю. У вас столько дел. Теперь будет проверка, и вам нужно подчистить за собой следы. Но примите совет. – Резко хватаю пистолет из кобуры одного из охранников и наставляю на него.

– Мэм, Боссу это не понравится.

Цокаю языком, качая головой и говоря охране заткнуться.

– Вы… вы…

– Да, я, я. Так вот, милая миссис Хьюз, если хотя бы ещё один ребёнок пропадёт, и я об этом узнаю. Даже не Лазарро, а именно я, то приду за тобой. За каждым из вас, кому и дела нет до этих детей. Я прикончу тебя и всю вашу семью. Ясно? Вы все поймёте, что у этих детей есть кому за них постоять. А теперь свали, на хрен, с моих глаз и ещё раз позволишь себе подобный тон ко мне, я тебе мозги вышибу. Поняла?

Женщина сглатывает и быстро кивает.

– Простите… простите меня… я…

– На хрен. Пошла. Отсюда. Я дала совет. Не люблю повторять, – резко перебиваю её и протягиваю пистолет мужчине.

Миссис Хьюз чуть ли не на бег срывается и несётся по коридору.

– Я была права. Вы сами слышали, какою ерунду она несла. Аж взбесила. Ненавижу несправедливость и такое хамское отношение к беззащитным детям, – фыркаю, возвращая своё внимание на комнату с детками.

Мне не стыдно. Я уверена, что здесь точно что-то нечисто. Они воруют деньги Лазарро и тех, кто переводит их на благотворительность. Я не могу поверить, что в этом месте не процветают коррупция и воровство. Везде они есть. Но дети не виноваты в том, что взрослые слишком жадные и бессердечные. Они все ждут помощи, как и я когда-то ждала её, большая тётя, а в итоге их обманывают, насилуют и убивают довольно жестоко.

Я довольно долго наблюдаю за ходом урока, улыбаюсь, когда у кого-то из деток что-то получается. Моё сердце наполняется теплом, слыша их молчаливый смех и радость. Лазарро возвращается мрачный и недовольный. Конечно, ему сразу же сообщают, что я сделала, и он закатывает глаза. Его это не особо заботит. Он никак не отчитывает меня, не ругает и не орёт. Он даже рад, что я вышла из себя. Ему нравится, что я легко стащила пистолет ещё и ругалась при этом. А мне вот не нравится, что пришлось так поступить.

– Есть что-то новое? – интересуюсь, сидя в машине на пути обратно.

– Ничего. Всё то же самое. Трупы ищут. Они появятся сегодня. Они уже где-то лежат. Меня отвлекают этим. Отчего, как ты думаешь, Белоснежка?

– Не знаю.

– Отвлекают меня. Никаких выборов и поправок. Никаких возмущений. Финансовые махинации обычны. Отвлекают, – бормочет Лазарро себе под нос. Он думает, и да, меня это продолжает восхищать. У него удивительные мозги, но зачастую он ими не пользуется со мной наедине.

Мы возвращаемся в дом и поднимаемся по крыльцу. Некоторые мужчины из охраны остались в приюте, теперь там всё закрыто. Никто не войдёт и не выйдет оттуда без разрешения Лазарро.

Неожиданно он хватает меня за руку и останавливает.

– Это правда. Карл сказал правду, – резко произносит Лазарро.

– Понятно. Жаль, что только он и говорит мне правду. А ты лишь врёшь, глядя в глаза, – печально отвечаю.

– Я не врал тебе, Белоснежка. Я умалчивал. Это разные вещи.

– Одно и то же. Ты постоянно говоришь о доверии, а я каждый раз узнаю о том, что ты играл со мной. Ты всегда играешь со мной, но я живая. Я человек, и ты запомнишь это.

– А-а-а, я понял, ты переняла мою излюбленную практику. Ты меня наказываешь. Хорошо. Ладно. Я не против. Это даже интересно, но ты переигрываешь сейчас. Надо было сразу говорить свои требования, а теперь ты упустила эту возможность…

– Боже мой, ты такой тупой, Босс. Ты не понимаешь, что я не наказываю тебя. Мне на тебя плевать. Ты мне перестал быть интересен. Всё, чего я хочу – это свалить подальше от тебя и поймать работорговца. Между нами только деловые отношения. Ни больше, ни меньше. Надеюсь, что я ясно выразилась, и ты услышал меня? – зло вырываю свою руку.

– Ты меня утомила. И я бы…

Лазарро замолкает. Он грубо толкает меня назад и встаёт впереди меня. Достаёт пистолет, как и множество мужчин окружают машину, въезжающую на дорожку. Меня ударяет дверью, и я охаю, кривясь от боли. На крыльце появляется Итан.

– Босс, это Ренато…

– Вот и трупы нашлись. Наконец-то, у него загорелась задница, и он пришёл умолять меня, – произносит Лазарро, довольно улыбаясь. А я наблюдаю, потирая плечо, как именно Ренато выходит из машины с мрачным видом. Его взгляд не предвещает ничего хорошего.

Глава 57

Раньше я так боялась наблюдать за смертью мамы, что отдала всё, имеющееся у меня, за её жизнь. Я ненавидела себя за усталость. Презирала себя за слабость. Винила себя за то, что один раз подумала об освобождении от родного человека. Мой мир крутился вокруг госпиталя, лекарств, мыслей о поиске денег, анализов крови, цвета мочи. И мне казалось, что это самое плохое из того, что со мной случалось в жизни.

Лёжа в кровати в роскошном особняке Босса мафии в одной из самых богатых и влиятельных семей Америки, я мечтаю о прошлых проблемах. У меня на глазах погибло много людей. Слово «труп» стало таким же привычным, как «привет». Кровь я видела чаще, чем улыбки и самих людей. Боль переживала сильнее. Самое ужасное в этой ситуации то, что ты ко всему привыкаешь. Твоё сердце больше не сжимается от сочувствия. Оно не горюет, а продолжает стучать ровно и спокойно. Оно словно очерствело, и ты это прекрасно понимаешь. Вот это и угнетает.

Матрас прогибается под весом Лазарро, и я открываю глаза. Его ладонь проходит по моему бедру, и он прижимается к моей спине своей грудью.

– Завтра похороны. Я уже всё организовал. Ты рада?

Грусть пронзает сердце от его весёлого шёпота и поцелуев моего плеча. Я теряю себя рядом с ним.

– Рада смерти двух девочек, у которых вся жизнь была впереди? Ты издеваешься? – Отталкиваю его и сажусь на кровати. Лазарро переворачивается на спину и подкладывает под голову руки, недовольно смотря на меня.

– Ты же любишь, когда я делаю что-то хорошее, по твоему мнению. Я сделал. Я был хорошим. Я хочу спать здесь с тобой. И хочу трахнуть тебя. Хватит уже обижаться, Белоснежка. Слишком долго, это надоедает. Учись вовремя останавливаться, – произносит он, и я кривлюсь от его равнодушного и эгоистичного тона.

– Когда ты услышишь меня, Босс? Когда до тебя дойдёт, что я не хочу твоих прикосновений. Не хочу тебя. Ничего не хочу рядом с тобой. Я выбрала свою дорогу, и пока она проходит параллельно твоей. Но потом я сверну на другую. Без тебя. Послушай меня, пожалуйста. Босс, услышь меня. – Поворачиваюсь и становлюсь на колени, с горечью вглядываясь в его глаза. Он не хочет принимать моих слов. Фыркает и цокает на них. Он не может воспринимать их серьёзно. Не хочет. Думает, что я играю с ним. И я уже не знаю, как ему объяснить, что между нами всё закончилось. Я не могу потерять себя. Не позволю ему убить себя изнутри. Я слишком привязалась к нему, влюбилась в бесчувственного убийцу и жестокого зверя. Я не имею права поддаваться этим тёмным чарам его властного, сладкого и одновременно отравляющего взгляда.

– Понятно. Ты ещё обижаешься. Снова вбила себе что-то в голову и веришь этому.

Мотаю головой.

– Это сделал ты, а не я. Спроси у Итана или Симона, у любого, и тебе скажут, что это у тебя фантазии играют, а не у нас. Ты выдумал себе что-то и хочешь верить в это. Босс, очнись. Ты живёшь в каком-то выдуманном для себя мире. Ты защищаешься им от боли, прячешься от реальности. Я больше не твоя. Я…

– Но почему? – обиженно выкрикивает Лазарро, поднимаясь на постели. Он садится и зло стискивает зубы.

– Ты принял заказ на Марио. Ты травмировал меня, ради…

– Ради твоего, мать его, спасения! Ради этих, сука, имён, чтобы не дать им убить тебя! Ты это хочешь мне сказать? В этом твоя претензия? В том, что я защищаю тебя, как и обещал?! – кричит он.

– Нет. Ради интриги. Ты всё делаешь, ради неё, потому что если она не будет играть с тобой, то увидишь, насколько на самом деле ты жалок в своём одиночестве. Ты играешь людьми. Предаёшь их. Ты меня предал. И я тебя простила…

– Отлично. Хоть теперь что-то приятное. Простила, так иди сюда, Белоснежка. Жизнь продолжается. – Лазарро хватает меня за руку и рывком опрокидывает на себя.

– Он бы не тронул тебя. Я знал, кому дал разрешение пользоваться тобой, Белоснежка. Анхель никогда бы не нарушил мои правила. Я был у него и проверил это. Так что, на это тоже хватит обижаться. Это дело, и там нет ничего, кроме итога. Имена киллеров у меня. Фабио уже в курсе. Он сам сообщит тем, кого нашёл Анхель, что Амато их обманул, и предупредит о том, что если тебя тронут, то я отомщу. Всё. Проблема решена.

Это бесполезно. И ведь в своих суждениях Лазарро прав. А я не могу сказать ему, что он умирает. Не поверит. Никогда.

Упираюсь в его грудь и перекатываюсь на спину.

– Дай мне поспать, Босс. Не прикасайся ко мне…

– Опять? Ты, блять, издеваешься надо мной! Я выполнил все условия! Все! Мне вчера даже не сосали! Я ушёл спать вниз, чтобы не было искушения! Что не так? – Он яростно пихает меня в спину.

– Да пошла ты на хрен, Белоснежка! Пошла на хрен! Сука обидчивая! – кричит и, подскакивая с постели, вылетает из спальни, хлопая дверью.

Прикрываю глаза и тяжело вздыхаю. Не могу. Вот не могу позволить себе простить себя за это. Лазарро должен понять, что мы уже далеко друг от друга. Я не готова идти с ним дальше. Не готова быть похожей на него. Не готова убивать его, когда он выкинет что-то такое, чего я не смогу принять. Я не хочу. Я его смерть. Я его убийца.

Я лежу с открытыми глазами, прислушиваясь к грохоту внизу. Лазарро выпускает пар долгое время. Очень долгое. Я знаю, что он вернётся сюда. Хочу, чтобы он вернулся сюда, и ненавижу себя за это желание. Ненавижу.

Его руки обхватывают меня, прижимая к своей груди.

– Сука. Я всё равно будут делать то, что хочу. Ты моя. Поймаем этого мудака, и тогда мои руки будут развязаны. Ты принадлежишь мне, – тихий, полный мощи шёпот отравляет моё сознание. Я научилась правдоподобно притворяться спящей, играть множество ролей, но так не научилась быть собой.

Дождавшись, пока Лазарро уснёт, и довольно крепко, тихо выбираюсь из его рук, но он машинально хватает меня за подол ночной сорочки.

– Я сейчас вернусь. Спи, – лгу ему. Сонному. Незащищённому.

Хватаю халат. Не включая свет, выхожу за дверь и спускаюсь вниз. Забираюсь в кресло и закрываю глаза, пытаясь уснуть. Я потеряна. После стольких дней, проведённых рядом с Лазарро, вроде бы я должна уже найти себя. Увидеть, кем я хочу быть и узнать, что меня ждёт в будущем. Пустота. Мрак. Траур.

Всё моё тело ломит, когда я выныриваю из поверхностного сна и распахиваю глаза. Уже утро. Моргая, кривлюсь от боли в мышцах, а потом смотрю на человека, спокойно наблюдающего за мной.

– Итан, чёрт, ты меня напугал, – хрипло произношу, разминая шею.

– Ты настолько его возненавидела, Лавиния? – хмурясь, спрашивает он.

– Не спрашивай. Не могу больше. Говорила же, что не могу. Не хочу. Устала. Боюсь я, Итан, сдаться и снова пережить эти дни. Америка сказала своё слово, и я услышала его.

– Что случилось на самом деле? Дело ведь не в Марио и не в Анхеле? Что-то произошло в банке, да? Там был пожар. Лазарь явно был в хорошем настроении. Вы трахались. Но что не так, Лавиния? Что тебя настолько глубоко ранило, что ты обезболивающее ищешь? – Итан кладёт локти на колени, внимательно рассматривая меня.

– Я не могу тебе рассказать. Это его тайны. Не мои. Но основное я тебе рассказала…

– Ты упоминала, что Боссу нужна помощь. Лечение вроде бы.

– Я не знаю, поможет ли это. Думаю, нет, потому что он не видит себя заражённым прошлым. Но он живёт в нём, Итан. Он раскрыл мне слишком много тайн, и я умираю в них. Он умирает. Фабио мне говорил, что после убийства Лазарро становится невменяемым, и поэтому ты так носишься с ним.

– Да. Так и есть. Фабио развязал язык, но для чего, Лавиния? – спрашивает Итан.

– Не важно. Каждый из вас преследует свои цели. Вы бесчувственны даже к близким людям. Вы не можете быть уверенными, что не убьёте их собственноручно. Лазарро нужна помощь, и я не могу тебе точно сказать какая, но смерть Амато его снова отбросила в прошлое. Он и так жил в нём. Лазарро видел во мне свою мать и пытался всё исправить. Я знаю. Это было так. Осталось таким же. Он проводит меня по кругам ада похлеще, чем были у неё. Я… я просто больше не могу думать о нём и… давать ему то, что он убивает. Я… теряю свою сущность. Даже не понимаю, кто я такая теперь. Карл не мог смотреть на меня, потому что я стала жестокой. Я и сама это вижу. Девочки. Они мертвы, а я даже не плачу. Больше не плачу. Спокойно наставляю на людей оружие. Демонстрирую, как убила Марио и горжусь этим. Это не я, Итан. Это не могу быть я, – горько шепчу.

– Ты влюбилась в него. Чёрт, – обескураженно произносит Итан, откидываясь на спинку дивана, и запускает руку в волосы.

Опускаю голову и киваю. Чего уж скрывать, всё так и есть.

– Но тогда почему ты не выбираешь его? Бруна тоже влюблена в него. Да большинство женщин влюбляются в него и ходят за ним по пятам. Умоляют его. Выполняют всё, что он говорит, только бы он был рядом. Разве не в этом суть?

– Нет, Итан, не в этом. Я увидела и ощутила достаточно на своей коже, насколько можно обезуметь от чувств. В вашем мире всё по максимуму. С влюблённостью то же самое. Она горит очень ярко. И так же мощно сжигает тебя. Ни Бруна, ни другие не чувствовали того, что я. Они не видели его таким, каким видела я. Не верю в то, что у Лазарро когда-нибудь появится желание поверить во что-то другое, нежели в то, что он видел в прошлом. Это утопично. Я убью его, Итан. Я свихнусь от этих чувств и начну жестоко убивать всех вокруг, а потом его. Не он заражён. Я. Именно я. Может быть, это случилось, когда я попробовала его кровь во время секса, а он слизывал мою. Может быть, это передалось по воздуху. Не знаю, но я достаточно времени провела с ним в его прошлом, чтобы увидеть в себе его отца. Я боюсь этого. Хочу спасти его от себя, Итан, – в горле встаёт ком, как только я признаюсь в том, что опасалась сказать себе сама. Я слишком глубоко забралась в прошлое Лазарро и начала перенимать ужасное. Это не я. И если он этого не видит, то мне нужно спасти и себя. Спасу себя. Спасу его.

– Твою мать, Лавиния, – Итан в шоке смотрит на меня. – Ты как лакмус впитала всё в себя. Ты запоминаешь каждое наше движение. А я ещё так удивился, когда Лазарь сказал мне, как ты убила Марио. Он пытался показать тебе, что это он его добил. Но это была ты. Тебе нельзя быть среди нас. Ты же будешь использовать всё это против нас.

– Да. Ты прав. Всё так и есть, поэтому помоги мне. Помоги ему. Это твоя работа. Так выполни её. Я чувствую, Итан. Чувствую с того самого дня, когда была у Анхеля, что со мной что-то не так. Чувствую, что мне нужно или активно двигаться вперёд, или просто замереть. Я не понимаю, что это такое. Странное и пугающее чувство. Как будто траур внутри. После той ночи, когда он наказал меня, было так же. После каждого раза, когда я подвергалась опасности, я менялась. И сейчас то же самое, понимаешь? Я знаю. Я уверена в этом. Я боюсь. Ещё пару дней, и что-нибудь случится, возможно, и раньше. Я ощущаю это внутри. Моё сердце спокойно, ему всё равно. Оно смирилось с чем-то. С чем? С болью? С жестокостью? Со смертями? Не знаю, поэтому помоги мне. Убеди Лазарро, что мне нужно уехать или убить меня. Я буду действовать с тобой сообща. Просто помоги. Прошу тебя. – Умоляюще ловлю его взгляд.

– Сделаю, что смогу. Но он не хочет и слышать меня. Лазарь отдалился от меня. Он создаёт себе мир, в котором только вы вдвоём. Ему нравится то, что с тобой происходит. Лазарь живёт адреналином. Ты же знаешь, что он безумен в нём. Мотоциклы. Гонки. Прыжки. Операции. Подвал. Всё это он создаёт искусственно, чтобы никогда не быть нормальным. Он адреналиновый наркоман, Лавиния. Это не лечится, но я тебя понял. Теперь больше понял. Ты молодец, что признала это сама. Ты выживешь, но подальше от нас. Тебе нельзя возвращаться к нам ни при каких условиях. Ты должна…

– Белоснежка!

Вздрагиваю от крика Лазарро. Мы переглядываемся с Итаном и оба подскакиваем со своих мест.

– Белоснежка!

Я слышу в его голосе испуг и панику оттого, что меня нет рядом. Я слышу даже боль.

– Уходи. Я разберусь с ним. – Итан хватает меня за руку. Киваю ему и поправляю волосы.

– Я здесь, – спокойно произношу, выходя в холл. Лазарро как раз сбегает вниз. Он сонно и зло смотрит на меня.

– Почему ты встала так рано? Ты когда проснулась? – резко спрашивает он.

– Давно. Очень давно. Сегодня похороны. Я подготовлюсь. Не буду завтракать. Кусок в горло не лезет, – быстро отвечаю и обхожу Лазарро.

– Я не разрешал…

– Мне и не нужно. Больше не нужно. Прости, Босс, – шепчу, забегая наверх.

– Лазарь, нет! – раздаётся за спиной голос Итана.

– Да пошёл ты. Тронешь её, я тебя урою. Я предупреждал тебя. Она до сих пор обижается на меня. Какого хрена ты, вообще, здесь? – возмущается Лазарро. Прижимаюсь к стене, слушая их.

– Она не обижается, Лазарь. Симон говорил тебе это сотню раз. Лавиния не обижена на тебя. Здесь дело в другом.

Задерживаю дыхание. Не предавай меня. Не обнажай моё сердце перед ним. Он не должен знать.

– Ты с ней говорил? Хорошо. Да, хорошо. Ты умеешь с ними говорить…

– Лазарь, всё повторяется, – мрачно перебивает его Итан.

– Что повторяется?

– Вспомни. Твой отец и твоя мать. Он запер её. Соблазнял, возил её в Италию. Он потакал всем её капризам. И что было дальше? Ты помнишь, что было дальше?

Прикрываю глаза от боли. Итан, это слишком жестоко.

– Хрень. Она не моя мать. Моя Белоснежка сильнее, чем она. У неё есть характер. Она рождена, чтобы быть моей. Она…

– Лазарь, открой глаза. Ты зашёл слишком далеко. Ты предал её доверие во всём. В какой-то момент она увидела перед собой зверя, как и твоя мать. И потом началось затишье. Она была спокойной. Молчаливой. Безэмоциональной. Она уходила, как Лавиния. Я нашёл её спящей в кресле, но не с тобой рядом. Ты узнаёшь эти симптомы, да?

Наступает молчание. Такое тяжёлое. Давящее. Моё сердце скулит от боли.

– Это всё хрень. Я докажу тебе, что это всё ерунда. Она обижена, и точка. Она обижена на меня. Она любит обижаться на меня. Мы поедем куда-нибудь с ней. Ей нравится путешествовать…

– Лазарь, остановись!

– Она обижена, я сказал! Она обижена!

Внизу грохает дверь, я прикрываю глаза, и так горько становится.

Тихо возвращаюсь в свою спальню. Ложусь на кровать и вдыхаю аромат Лазарро. Мне так жаль. Мы оба виноваты. Но я не должна думать о потере. Он никогда мне не принадлежал. Я боюсь себя. Боюсь.

К половине десятого я спускаюсь вниз в чёрном платье и туфлях такого же цвета и вижу Лазарро тоже во всём чёрном. На его лице играет улыбка. Прохожу мимо него. Равнодушно так, и ведь, правда, ничего в груди нет особого. Мы садимся по машинам и едем в церковь, где будет проходить служба. Молча сидим. Людей не так много, как я представляла. Но достаточно, чтобы я практически никого не знала. Единственный человек, который застревает в моей памяти тот мужчина, приехавший к Лазарро за помощью. Он страдает. На его лице написано горе, когда он кладёт цветы и сдерживает слёзы. Видимо, он был их наставником и винит себя во всём. А я просто смотрю на могилы. Смотрю и ничего не чувствую.

– Мы идём? Сейчас будут поминки, и нужно принести соболезнования. Хотя такой бред. У них даже родителей не было, – горько произношу.

Лазарро бросает на меня взгляд и прищуривается.

– Мы едем туда или домой? Думаю, нам нужно там появиться. Тебе точно нужно, Босс. Ты их спонсируешь и, может быть, они начнут больше заботиться о своих подопечных, если увидят, как ты зол. Вот куда нужно направить твои эмоции. Пошли. Здесь больше делать нечего. Это просто трупы в гробах и под землёй, – сухо бросаю и, разворачиваясь, иду к машине.

Лазарро довольно долго стоит у могил. Все уже разъехались и отправились на поминки, но не мы. Не понимаю, зачем он это делает, у него нет сердца, и уж точно он не горюет из-за этих девочек. Я тоже. Это ужасно.

Мы приезжаем самыми последними. Хотя только наши машины выделяются из всех, и на нас все смотрят, когда мы выходим из них. На поминках должны быть только однокурсники и преподавательский состав, так сказал Итан. Поднимаюсь по ступенькам, как вдруг Лазарро хватает меня за руку и останавливает.

– Так и знала, что ты покажешь себя, Босс. Я тоже не рада идти туда, – понимающе усмехаюсь.

– Ты холодная.

Приподнимаю брови, озадаченная его напряжёнными словами.

– Прости? На улице жара.

Ладонь Лазарро скользит по моей руке. Он добирается до моей щеки и наклоняется ко мне.

– Нет. Не смей… – мой голос срывается, когда я слышу, как он втягивает воздух рядом с моим ухом.

– Холодная. Такая холодная. Пахнешь по-другому. Холодом пахнешь, – сдавленно шепчет Лазарро, и я впервые слышу такое. Изумлённо смотрю на него.

– Ты что, рехнулся? Холодная. Да. Холодная. К тебе. Ты это хотел знать? Да, холодная, а теперь давай быстрее закончим всё это. – Вырываюсь из его рук и быстро поднимаюсь по лестнице.

Вхожу в небольшой актовый зал, в котором установлены рамки с фотографиями погибших девочек. Недалеко стоит стол с пуншем, фруктами и закусками. Я голодна. Я бы не отказалась поесть.

– Белоснежка. – Лазарро снова берёт меня за локоть и отводит в сторону.

– Ну что ещё? – недовольно спрашиваю, поворачиваясь к нему.

– Ты холодная, понимаешь?

– Я знаю. Я тебе уже ответила, почему холодная. Наконец-то, ты это понял. Я не заинтересована в тебе, как в мужчине, вот отсюда и холод. Как ты хочешь, чтобы я ещё тебе это объяснила? Ты…

Осекаюсь и ловлю его странный, задумчивый взгляд. Он никогда так не смотрел. Если бы я его не знала, то подумала бы, что он напуган. Но это Лазарро, он ничего не боится, поэтому предполагаю, что до него дошли сотни сказанных слов о том, что между нами ничего больше быть не может.

– Ты в порядке? Босс?

Он не моргает, смотрит куда-то сквозь меня.

– Лазарь! – дёргаю его за рукав пиджака, и на нас даже оборачиваются. Его взгляд становится осознанным.

– Ты ведёшь себя ненормально. Ты же не пил, да, с утра? Ты в нормальном состоянии? Я бы подумала, что ты под наркотиками, – цокаю я.

– Холодная…

– Прекрати это повторять. Мы можем обсудить это позднее, но не здесь же. Это поминки. Не принято…

Лазарро быстро оглядывается, и его ладонь прижимает меня к себе.

– Да успокойся…

– Холодная, Белоснежка. Я всё думал, почему мне так знакомо это ощущение. Думал. Думал. Думал. Я вспомнил, – отрывисто шепчет Лазарро мне на ухо.

– После моей инициации и первого убийства мне было очень плохо. У меня всё разрывалось внутри. Мне нужна была мама. Я украл у отца дубликат ключа от её спальни. Гости ещё только собирались, и никто не заметил, что я пошёл к ней. Она сидела в кресле и гладила свой живот. Она была в сознании. Я расплакался и упал перед ней на колени, умоляя помочь мне. Она была холодной. Она была живой и уже холодной. Смерть стояла с ней рядом. Они всегда становятся холодными, когда она близко. В тот момент я думал, что ей холодно. Но румянец горел на её щеках. Но кожа. Аромат. Воздух. Вокруг неё всё было холодным. Ледяным. Через несколько часов она умерла. Ты холодная, Белоснежка. – Лазарро выпрямляется, проводя ладонью по моей щеке.

– Ты холодная. Ты понимаешь, о чём я говорю? Ты умрёшь в ближайшее время, если я не увезу тебя отсюда. Я уже чувствовал это. Чувствовал это рядом с ней. Нам нужно уходить. Он здесь, Белоснежка. Он рядом…

– Босс, что ты делаешь?

Меня отрывают от Лазарро. Он пугает меня своими глазами. Они блестят от сумасшествия. Он словно полностью погрузился в прошлое, и это так страшно.

– Лазарь, я, конечно, понимаю, что ты слишком возбуждён, и поминки для тебя одна из вариаций оргий, но прояви хотя бы немного терпения, – шипит Итан, бросая на меня напряжённый взгляд.

– Потрогай её. Итан, потрогай её. Она холодная. – Лазарро делает шаг ко мне, но я отхожу назад.

– Что?

– Не обращай внимания, Итан. Босс, видимо, немного потрясён происходящим или подсел на наркотики. Выясни это, а я пока схожу за пуншем и съем что-нибудь. Холод, Босс, который ты ощутил, исходит от меня, исключительно к тебе и твоей персоне. А остальное какая-то чушь. Я не твоя мать, чёрт бы тебя подрал. Я не она. Я не твоя Белоснежка, ясно? Забудь уже о ней. Я не она. Я не твоя. Между нами всё кончено, – зло цежу.

– Холодная, – повторяет Лазарро.

Закатываю глаза и цокаю.

– Тебе нужно лечиться, Босс. – Разворачиваясь, медленно направляюсь по залу, чтобы хоть как-то прийти в себя.

– Что ты делаешь? Ты похож на психопата, Лазарь. Несёшь какую-то хрень, – говорит Итан за моей спиной. Я ещё слышу их разговор.

– Он здесь. Пусть всё запрут. Входы и выходы. Немедленно. Он пришёл за ней. Она моя. Где этот мудак-директор? Он должен произнести речь. Это ловушка. У меня на глазах. Как и тогда. Она умерла у меня на глазах. Где…

– Я проверю его. Хорошо-хорошо. Лазарь, ты не в себе. Расслабься уже. Хватит. Лавиния права, тебе нужно лечиться.

– Запри всё…

Качаю головой, и больше нет желания слушать. Он свихнулся и, действительно, ведёт себя, как психопат. Он специально это делает. Лазарро никогда бы не вёл себя так ужасно и не рассказывал бы мне о своей матери, если бы не хотел получить от меня прощение. Каждый раз он открывает мне свою тайну, и каждый чёртов раз я прижимаю его к себе, чтобы найти для него утешение. Думает, что и в этот раз его приём сработает. Нет, не поведусь. Нет.

Оглядываюсь и вижу плачущих девочек, они переговариваются языком жестов. Парни тоже поглощены горем. Также доносятся тихие разговоры, или все жестикулируют. Подхожу к столу и вижу женщину, обслуживающую всех. Бросаю в рот канапе и жую его. Отвратительно. Лазарро выделяет им достаточно денег, чтобы еда была сносной, а не обычный хлеб с ветчиной. Даже сыра нет. А я есть хочу. Я со вчерашнего дня не ела. Мне даже больно. Хватаю яблоко и подхожу к стаканчикам с пуншем. Рядом со мной появляется мужчина, и я охаю, узнавая его.

– Здравствуйте, – натягиваю улыбку. Он печально отвечает тем же. Его голубые глаза смотрят в мои.

– Так жестоко, не правда ли? Надеюсь, что убийцу поймают и спасут ещё тысячи жизней. Невинных жизней. Вы поступили очень человечно. Вы не побоялись пойти против правил и приехать к Лазарро. Это дорогого стоит. Не вините себя. Вы сделали то, что могли.

Мужчина что-то отвечает мне на пальцах, но я не понимаю.

Он протягивает мне бокал с пуншем со столика, и я киваю ему.

– Спасибо, как раз за этим и подошла сюда. Не была ни разу ни на похоронах, ни на поминках. Даже не знаю, как себя вести на них. Это так странно. – Делаю глоток. Мужчина кивает мне и уходит, возвращаясь к своему кругу общения. Очень невежливо.

Нахожу взглядом Лазарро. Он ловит мой. Подзывает меня пальцем, но я фыркаю и иду дальше. Допиваю весь пунш и бросаю в рот ещё одно канапе. Замечаю Итана, проходящего сквозь людей. Он кивает тем, кого, видимо, знает и идёт к Лазарро. Психопат.

Боль неожиданно разрезает желудок. Прикладываю ладонь с яблоком к груди. Мои лёгкие начинают гореть. Язык словно разбухает и немеет во рту. Что за чёрт? Хочу пойти к Лазарро и сказать ему, что у меня аллергия на что-то. Может быть, на дешёвую ветчину, и насколько я уже развратилась дорогими продуктами?

– Ты думала, что я не приду за тобой? Жаль, что ты умираешь, Лавиния Браун. Жаль. У тебя могла быть великая судьба. Но умри у него на глазах, и он будет следующим. Его тайны умрут вместе с тобой.

Меня пронзает от ужаса. Я едва могу повернуться и встретиться с тем же мужчиной, который якобы не умел говорить. Без языка. Но это он. Я помню его голос. Это он! Я ни с чем не спутаю этот голос! Ни с чем!

Лазарро!

Я не могу крикнуть. Не могу даже сказать ничего. Голову словно начинают разрывать руками. Грубо. Мощно. Невыносимо до крика внутри. Горло наливается свинцом и горит. Я умираю… Лазарро… холодная… он был прав…

Моя рука дрожит. Пальцы слабеют. Но я надеюсь, что Лазарро видит меня. Он увидит меня и поймёт то, что я делаю. Яблоко в моей руке. Алое. Наливное. Сочное. Белоснежка попалась. Я протягиваю его убийце. Ублюдку, который с удовольствием наблюдает за моей медленной смертью. Он просто смотрит на меня. Смотрит, и я вспоминаю клетку. Он так же сидел и молча смотрел долгое время на меня. Последнее, что я вижу, это он. Как несправедливо. Глупо так. Очень глупо. Я ненавижу себя за глупость Белоснежки, которую никто так и не уничтожил. Глупо.

Прости меня, Лазарро. Прости…

Моё сердце стучит в груди. Быстро. Быстро. Быстро. Оно оглушает меня. Едкая кислота прожигает мою гортань. Мои глаза моментально закрываются от резкой остановки всех картинок. По щелчку чужих пальцев.

Прости…