Текст книги "Тайна Босса"

– Ты хочешь, чтобы я сидела здесь? – уточняю я.

– Нет.

Константин смотрит на Лазарро.

– Ты хочешь, чтобы мы оба сидели здесь? – спрашиваю я.

– Да. Нравится. Я хочу говорить.

– Лазарро, – шепчу, бросая на него, замершего у дверей, вопрошающий взгляд, но он не двигается.

– Хорошо. Давай, говорить. О чём ты хочешь говорить? Тебе нравится Италия? – спрашиваю и натягиваю улыбку.

– Да. Нравится. Я не знаю.

– Ты не видел других стран?

– Нет. Не нравится.

– Хм, ты видел их на фотографиях, и тебе они не понравились?

– Нет. Нравится.

– Ты просто не знаешь, каково это – ездить по странам, и поэтому не понимаешь, нравится ли тебе Италия?

– Да. Да. Да.

Довольно улыбаюсь Константину.

– Знаешь, я тоже не была во многих странах. Я долгое время жила в Англии. Точнее, двадцать семь лет, и только недавно оказалась в Америке, в Нью-Йорке, а теперь здесь. Всё благодаря твоему брату…

– Больно.

Озадаченно приподнимаю брови.

– Прости? Мне не больно.

– Больно. Брат. Больно. Не нравится.

Обращаю умоляющий взгляд к Лазарро, чтобы он хотя бы что-то сказал, потому что я не разбираю того, что мне говорит Константин.

– Он думает, что я тебя бью, как отец бил нашу мать, и считает, что тебе больно быть со мной, – сухо нарушает молчание Лазарро.

– Да. Да. Не нравится. Больно.

– Боже мой, нет. Нет, – быстро мотаю головой. – Мне не больно. Лазарро другой, Константин. Вероятно, он просто выглядит немного злым и устрашающим, но это совсем не делает его плохим. Это делает его одиноким. Он своеобразный мужчина, но мне рядом с ним не больно.

Ложь. Не всегда рядом с Лазарро прекрасно, но уж точно, его брату не стоит об этом знать.

– Нравится. Хорошо. Да. Нравится.

– Она моя…

– Иисусе, Лазарро, да успокойся! – не сдерживаюсь я и повышаю на него голос. – Успокойся, чёрт бы тебя побрал! Ты совсем из ума выжил со своей обидой. Это уже ненормально, слышишь? Ты ведёшь себя, как урод сейчас…

– Нравится. Нравится. Нравится.

Удивлённо перевожу взгляд на Константина.

– Ты понимаешь английский? – шепчу я.

– Да.

– Прости, что я повысила голос, но он выводит меня из себя. Он наглый и неадекватный порой. Я не знаю зачастую, как, вообще, с ним говорить, потому что он не хочет вести диалоги. Ему не нравится говорить. Он молчит, молчит и снова молчит, а потом его прорывает. И когда его прорывает, то это ставит меня в тупик. Прости меня, Константин.

– Нравится.

– Тебе нравится, когда я рассказываю о нём?

– Да. Да. Да. Нравится. Да.

Тихо смеюсь и смачиваю губы.

– Что ж, раз Лазарро пока не готов сам за себя ответить, то я могу рассказать о нём…

– Белоснежка, – предостерегающе рычит Лазарро.

– Сам хочешь? – С вызовом смотрю на него. Он поджимает губы и вновь стискивает челюсти.

– Тогда это сделаю я. Итак, какой на самом деле Лазарро? Наглый. Ты это уже слышал. Ещё странный. Однажды он искал для меня рассвет. Это было довольно романтично, хотя в тот момент я этого не смогла оценить, потому что мы тогда не особо ладили. Но сейчас я благодарна ему за это. Рассвет был прекрасен. Лазарро порой совершает такие поступки, за которые хочется ему врезать, а потом это желание исчезает, как только он делает что-то неожиданно красивое. Он очень похож на розу, хотя почему-то, именно так он видит меня. Но нет. Таков он сам. Его бутон весь разорван и на стебле куча шипов. Вокруг него достаточно более прекрасных цветов, на которые смотреть порой куда приятнее, но именно его роза всегда заставляет возвращаться, чтобы приласкать её. Понимаешь, цветам нужны не только вода, солнце и перегной, но и внимание. С ними нужно разговаривать, даже когда они царапают тебя. Даже сквозь боль надо говорить, хотя это сложно, и иногда остаются незаживающие порезы, но итог всегда намного важнее, чем способ его достижения. Твой брат слишком колюч и не позволяет подарить себе ласку, – делаю паузу, смачивая губы.

– Нравится.

– Я могу сказать тебе, Константин, по секрету, что с этим мужчиной моя жизнь только началась. До того момента, пока я его не встретила, я была бесполезной, никчёмной и даже ничтожной. Я была никем. А с ним я узнала многое о себе. Поняла, что не так слаба, какой казалась сама себе. Поняла, что красота таит в себе сильную боль, и никакими деньгами не залатать душевные раны. Только человек может. Я поняла, что многое в жизни делала неправильно, но нашла силы простить себя за эти ошибки. Поняла, что порой поступала жестоко и не потому, что я ненавидела его, а потому что мне было внутри больно от непонимания и обиды. Я поняла, что всегда нужно давать шанс. Не всем, конечно. Нужно давать шанс тем людям, которые важны для тебя. Забывать плохое, но при этом помнить о последствиях. Ласкать молча и не винить себя за эмоции. Это живое. Это настоящее. И всегда можно найти в себе силы простить. Пусть наши пути и разойдутся, и это причинит боль, но знать, что ты простила, отпустила и не злишься на этого человека, намного лучше, чем жить долгие годы, страдая внутри и убивая себя. Ещё я поняла, что окружение имеет сильное влияние на всех нас. Особенное, родители. Они порой не справляются с ответственностью воспитания детей в здоровой атмосфере. Они ошибаются. Жестоко порой. И нужно простить. Ведь другие люди не виноваты в том, что ты когда-то был жертвой. Влияние сильно и глубоко разрушает сердце, но если в нём есть хотя бы немного тепла, то это даёт надежду на ещё один шанс прощения. Ещё один. Зачастую этого бывает достаточно. – Поднимаюсь с кровати и улыбаюсь Константину.

– Я прощаюсь с тобой, потому что мне нужно идти. Надеюсь, что твои закаты и рассветы, Константин, будут ещё ярче, чем раньше. И с каждым днём ты будешь находить для себя причины, чтобы писать новые вопросы и общаться с людьми. Прости, мне пора. – Быстро наклоняюсь к парню и целую его в щёку.

Обхожу коляску и иду к двери. Лазарро хватает меня за локоть. Бросаю на него быстрый взгляд.

– Сейчас твой ход, Лазарро. Здесь я больше не нужна. Я буду ждать тебя за дверью. Не разочаруй самого себя. – Снимаю его руку со своей и выхожу из комнаты.

Замираю на секунду и прикрываю глаза, шумно вздыхая. Пожалуйста, пусть они оба услышат меня и дадут себе шанс хотя бы на пару минут стать чем-то большим, чем жертвы. Пожалуйста, Господи. Пожалуйста.

Я нервничаю, глядя на закрытую дверь. Хожу туда-сюда по коридору и замечаю, что медперсонал наблюдает за мной. Они не подходят ко мне. Ничего не предпринимают. Просто смотрят, как и охранник, который шёл следом за нами. Я не знаю, что происходит в комнате Константина, но мне кажется, что время тянется очень медленно и проходят часы. Долгие и долгие часы, а на самом деле всего пять минут после моего ухода. А я всё мечусь. Кусаю губы. Ломаю пальцы. Покрываюсь потом. Мечусь снова и снова.

Раздаются шаги, и я вижу Фабио, направляющегося ко мне.

– Он там, – шёпотом говорю я.

– Я знаю, Лавиния. Здесь камеры. Я пришёл к тебе, – вполголоса произносит он, отводя меня в сторону.

– Что-то там случилось? Константин…

– Нет, там всё должно быть нормально. Не слышно ни выстрелов, ни криков. Так что, я пришёл, чтобы поблагодарить тебя. Лазарь будет обижаться и игнорировать меня, поэтому лучше нам не встречаться. А ты сделала многое для моей семьи. Делай это дальше, и огонь будет всегда гореть. Не бросай. Я всегда буду рад тебе помочь. В любой ситуации. Лазарь свой выбор сделал. Хороший выбор. Не хочется признавать, но он получил лучшее, что могло быть в этом мире. Дело не в женской красоте, а в том, как мужчина видит себя рядом с женщиной, каким становится его отражение в зеркале рядом с ней. И если ему это нравится, то он бросит весь мир к её ногам. Благословляю тебя, Лавиния. – Фабио неожиданно целует меня в лоб и крестит.

Молча он уходит, а у меня ноги дрожат. Что это было? Чёрт…

Я настолько устаю от нарастающего внутри меня напряжения, что в полном изнеможении падаю на стул, стоящий недалеко от комнаты Константина, и зарываюсь пальцами в волосы, нервно постукивая носами босоножек по полу. Наконец-то, открывается дверь, и я вскакиваю, чуть ли не падая, когда Лазарро выходит в коридор. Его лицо не выражает никаких эмоций. Он быстро направляется ко мне. Я вся сжимаюсь от страха, что сейчас он снова всё испортит, как неожиданно он обхватывает моё лицо ладонями и впивается в губы. Он целует меня жёстко, грубо и очень жарко. Он стискивает мою шею, врываясь в мой рот языком, и я отвечаю ему.

Лазарро отрывается от моих губ так же быстро, как и набросился на них. А у меня вновь поверхностное дыхание, шум в голове и яркие круги перед глазами.

– Мы уезжаем, Белоснежка. Твои гномы счастливы, – усмехаясь, он подмигивает мне, и я вижу, каким светлым может быть его взгляд, словно в него золота насыпали. Слава Богу…

Я не в силах о чём-то спрашивать сейчас, просто позволяю Лазарро чуть ли не бегом увести меня обратно к машине. Мы прощаемся с Италией прямо сейчас, оставляя позади ещё одну важную тайну.

Мы оба молчим. Я дремлю, совершенно обессилившая от неожиданных эмоций, пока мы в ночи не останавливаемся. Сонно оглядываюсь по сторонам. И мы совершенно точно приехали не в аэропорт. Лазарро открывает дверцу с моей стороны и подхватывает меня на руки, отчего я удивлённо охаю и хватаюсь за его шею.

– Что происходит? – шепчу я.

– Ты была права, Белоснежка. Я слишком часто наказывал тебя, не поощряя. Ты заслужила отпуск. И я хочу подарить тебе его. Сейчас. Со мной. На несколько дней.

Мои глаза удивлённо распахиваются, когда Лазарро выходит со мной на руках к длинному пирсу. Перед нами сверкает огнями огромная золотистая яхта, какие я видела лишь на рекламных плакатах в журналах и по телевизору.

– Прости? Я… я…

– Всем нужен отпуск, даже Боссам. На несколько дней, пока мы будем плыть до Фьюмичино, я собираюсь исполнить все свои обещания. Долой одежду, и впереди только удовольствия. Я покажу тебе самые красивые закаты и рассветы, Белоснежка. Я буду первым, – загадочно шепчет Лазарро, занося меня на чёртову яхту.

Кажется, мечты могут сбываться.

Глава 40

Не стоит делать выводы о человеке по нескольким, сказанным им, фразам, по первой встрече и сделанным ошибкам. Все мы нервничаем, пытаемся казаться не теми, кем в действительности являемся, и из-за этого зачастую теряем возможность увидеть больше. Человек похож на цветочный бутон. Он всегда сначала закрыт для тебя. Открывается он только тогда, когда проверит, что ты не причинишь ему запретной боли, и убедится, что можно распускать свой бутон. Вот тогда и нужно делать выводы. Порой бутоны бывают очень красивыми, невозможно красивыми, и ты восхищаешься, не можешь найти слов, чтобы описать их прелесть, а потом, когда они распускаются, то видишь сгнившие сердцевины. И уже становится поздно, потому что именно с одним из этих больных цветков тебе придётся жить дальше, если ты не найдёшь в себе силы забыть о внешней красоте бутона и прекратишь надеяться, что как-то вылечишь гниль. В итоге она заразит и тебя, и ты умрёшь рядом с ним.

Но бывают бутоны грязные, к которым сначала даже не хочется прикасаться. Ты отворачиваешься, бежишь и снова встречаешь этот бутон на своём пути. Ты не понимаешь, почему именно тебе достался этот тёмный и мрачный цвет. И почему твои пальцы покрываются кровью, пока ты пытаешься выдрать этот цветок вместе с корнями из земли, и у тебя ничего не получается. Но потом ты решаешь его полить, разговариваешь с ним, и вот тогда этот грязный бутон раскрывается, и внутри его оказывается абсолютно невозможной красоты сердцевина, способная покорить тебя с первого взгляда. Именно она подскажет тебе, что не стоит сразу же отвергать темноту, даже если она постоянно преследует тебя. Нужно коснуться её. Нужно сделать шаг навстречу, и тогда на тебя прольётся свет… ослепляющий настолько сильно, что ты больше никогда не сможешь принять другой бутон так же, как этот. Он всегда останется для тебя эталоном хорошего и плохого, настоящей жизненной историей.

– Боже мой, – шепчу я, совершенно шокированная, когда Лазарро подходит ближе к яхте.

– Она огромная. Она просто… просто очень огромная. Мегаогромная. Настолько огромная, что я не уверена, что она сможет куда-то двигаться. Она… она… такая огромная, – добавляю я.

Лазарро хмыкает и продолжает идти вперёд, а я глазам своим поверить не могу. Издалека она казалась не такой большой, как вблизи. Несколько палуб, сияющих ярко освещёнными окнами. Это просто чёртов «Титаник» какой-то! Я таких кораблей даже в журналах не видела. Все они были просто дорогими яхтами, а эта – извращение миллиардера. Сверкающая золотом обшивка яхты вспыхивает в свете фонарей переливами мелких кристаллов, роскошная лестница так и манит оказаться внутри небывалой красоты яхты. Чёрт возьми, это невозможно! Это целый дом на воде, очень дорогой. Слишком дорогой для такой, как я.

Меня вносят по трапу на палубу и ставят на ноги. Я сразу же хватаюсь за металлические перила, оглядывая широкие прогулочные проходы, ведущие к носу яхты. Неожиданно что-то щёлкает, и я бросаю взгляд на трап. Он автоматически складывается, и перила на нём сдвигаются.

– Ущипни меня, – пищу, смотря на Лазарро. – Ущипни, потому что я не верю, что всё ещё жива. Может быть, нас убили по дороге в аэропорт, и мы в раю? Может быть, мы разбились и сейчас просто находимся в какой-то совместной коме? В одной на двоих. Я… мне дурно.

Дыхание нарушается, и я хватаюсь за горло, словно задыхаясь. Лазарро обхватывает меня за талию и притягивает к себе.

– Белоснежка, мы живы. Не думал, что ты настолько впечатлишься яхтой. – Он всматривается в моё лицо.

– Яхта? Да это «Титаник». Это… это… так… много… дорого и… я точно не на своём месте. Почему тебе всегда нужно выпендриться? Нельзя было взять обычную лодку? – выпаливаю, ладонью пихая его в грудь. Он смеётся и толкает меня своим телом назад. Я медленно иду, но хватаюсь пальцами за его рубашку.

– Тогда мне не стоит говорить о том, что это одна из многих моих спонтанных покупок в период, пока я злился на тебя…

– Что? Она твоя? Это твоё? Брось, не ври, она же стоит тысячи фунтов. Она огромная. Здесь поместится человек сто. Ты её арендовал, потому что не смог сдержать свою потребность выделиться, – с укором произношу.

– Я ничего не арендую и никогда не пользуюсь тем, что мне не принадлежит. Это выглядит слишком ущербно для меня. Я предпочитаю всё своё. И яхта моя. Одна из многих. Моя. И ты моя. Так что, Белоснежка на «Злой королеве». Я её назвал «Злой королевой» в честь твоего будущего. Всегда есть куда расти. Да и, вообще-то, она стоит сорок миллионов долларов. Не принижай цену этой посудины. Она лучшая в своём сегменте. Она оборудована по последним новинкам техники, и здесь я чувствую себя комфортно…

Шокировано охаю и оступаюсь, но Лазарро предусмотрительно поддерживает меня.

– Прости? Сорок миллионов? Сорок, чёртовых, миллионов долларов! Ты что, рехнулся? – взвизгиваю я.

– Да. Я сумасшедший. Готовый на всё, чтобы исполнить свои мечты. Видишь, мальчики тоже умеют веселиться, Белоснежка. Но тебе придётся принять этот факт, как и тот, что я трачу много денег на удовольствия. Очень много, и всё ради своих желаний. А моё желание – ты. Голая. А ещё уединение. И Италия.

Я не могу найти слов, чтобы ответить ему на такое заявление. Это же сущее безумие, тратить столько денег на какую-то яхту. Безумие!

Пока я пребываю в абсолютно заторможённом состоянии, Лазарро продолжает вести меня куда-то. Ноги заплетаются. Чувствую себя какой-то самозванкой в этой роскоши. Я… я… просто в шоке. В огромном, чёрт возьми, шоке от выходки Лазарро.

– Белоснежка, расслабься. Я могу купить всё в этом мире. Буквально всё. Но я так и не смог купить нежность, заботу и ласку. Не смог купить прощение, искупление вины и человека, который покажет мне, что я могу больше, чем сейчас. Я не могу купить тебя, поэтому буду покупать всё остальное, лишь бы ты оставалась рядом со мной, пока мы оба этого хотим. И если мне нужно будет поехать в грёбаное кругосветное путешествие, построить новый «Титаник», нанять самые известные труппы для развлечения, скупить все жемчуга и океаны, чтобы ты никогда не ступила на землю и не сбежала от меня, я это сделаю. Сделаю, – он обхватывает моё лицо ладонями, жарко шепча это признание. Меня поражает страсть, сияющая в его глазах. Она горит так ярко, проникая в мою грудь расплавленным алкогольным дурманом. Он опьяняет меня своими словами и прикосновениями. Никто ради меня не делал такого. Никто и никогда. Я поражена в самое сердце, и сейчас оно вырывается из груди, чтобы позволить мне добровольно опуститься перед Лазарро на колени.

– Ты купил яхту ради меня? – отстранённо шепчу я.

– Я купил яхту, думая о тебе, Белоснежка. Я покупал всё, что попадалось под руку, чтобы прекратить злиться. Я покупал и видел тебя в машинах, квартирах, яхтах и украшениях. Я ломал это. Разрушал. Я не мог остановиться. Не хотел и не хочу останавливаться. Мне нравится видеть в твоих глазах удивление и восторг. Мне нравится отражаться в них не монстром, а мужчиной, который просит научить его жить и отдыхать, как будто он самый обычный человек. – Лазарро касается своими губами моих. Нежно трётся о них, а я уже готова прыгнуть в море, чтобы хоть немного остыть, потому что сейчас я готова упасть в обморок от потрясения собственными чувствами. Боже мой, кажется, я его люблю. Жестокого убийцу. Люблю. И не за яхты и жемчуга. А за то, что он нашёл меня и показал, что не всё так прозаично, как виделось в самом начале. Всё куда глубже и больнее, слаще и острее, опаснее и смертельнее.

– Обычные мужчины не покупают яхты за сорок миллионов, чтобы прокатиться на них один раз, ведь ты вряд ли сюда приедешь ещё раз для этого, – выдавливаю из себя.

– Меня это мало волнует, Белоснежка. Мне не важна цена, мне важна возможность добиться цели, – выдыхает он мне в губы.

– И что у тебя сейчас за цель? – сглатывая от жгучего желания, льющегося по венам, спрашиваю его.

– Подарить тебе отпуск, который ты заслужила. Быть первым и последним, кто оставит воспоминание о себе навсегда.

– Это сумасшествие… – Мои ладони скользят по его плечам.

– Да и оно принадлежит только мне. – На губах Лазарро появляется соблазнительная улыбка, способная искусить даже монашку.

– Ты моя, Белоснежка. – Он оставляет на моих приоткрытых губах властный и словно клеймящий поцелуй.

Внезапно нас немного дёргает, и я испуганно ещё шире распахиваю глаза, цепляясь за шею Лазарро.

– Подняли якорь. Теперь тебе некуда бежать. Я исполню каждое своё обещание, Белоснежка. – Шире улыбаясь, Лазарро резко поворачивает меня к себе спиной. Мы стоим на корме, прямо у металлических бортиков. Ветер мягко ударяет по моему лицу, и аромат моря обнимает моё тело. Яхта выплывает из тёмного порта, освещая своими огнями воду, а впереди открывается потрясающая панорама моря, подсвеченная крошечными огоньками, сверкающими со стороны берега, словно бриллиантами, рассыпавшимися по земле.

– Лазарро, – шепчу, восторженно прикрывая рот ладонью от разворачивающейся передо мной красоты.

– Ты что, снова недовольна? Ты слишком капризна, Белоснежка, – цокает он, обнимая меня за талию.

– А ты слишком болен. У тебя ониомания, – говорю, немного поворачивая к нему голову.

– Что?

– Это состояние человека, который покупает вещи без причины, только бы потратить деньги. У него всегда есть непреодолимое желание купить что-нибудь, и желательно много. Ты болен, – с улыбкой поясняю.

– И всё же купи словарь, там очень много интересного. Расширишь свой словарный запас, – добавляю я.

– Обязательно куплю. Самый большой. И заставлю тебя читать его вслух, – прищуривается Лазарро.

– Я даже не сомневалась, что ты выберешь самый большой. У тебя пунктик быть всегда самым большим и доказывать это всем подряд. Ты купил чёртов «Титаник», чтобы справиться с эмоциями, – напоминаю ему.

– Нет, снова претензия? Белоснежка, это уже обидно. Теперь я понимаю, почему Сэл никогда не ездит в отпуск с теми женщинами, с которыми трахается. Они мозг выносят, а мы в пути меньше часа, – возмущённо бубнит Лазарро.

– Если есть что выносить, то это хороший знак. Значит, мозги ещё есть, хотя порой я в этом сомневаюсь. Боже, Лазарро, это точно чёртов «Титаник»! – выкрикиваю, часто моргая.

– Мда, ты была в шоке, понимаю. Чёрт, Белоснежка, могла и предупредить. Тебя тошнит? Могу немного наклонить, и море будет в твоём распоряжении…

– Лазарро, это… это просто… красиво. Я боюсь, что я… не подхожу этому месту. Ты только посмотри на меня и на эту невероятную яхту. Это корабль. Он такой… такой… огромный. – Бросаю взгляд на палубы у нас за спиной.

– Ты привыкнешь. Я люблю простор. И хватит уже об этой посудине. Но если тебе нужен адреналин, то у меня есть отличная идея. – Он неожиданно обхватывает мою талию, и я оказываюсь сидящей на перилах.

– Лазарро! Нет! Нет… пожалуйста, – хнычу, хватаясь за его шею. – Я не умею плавать…

– А кто сказал, что ты будешь плавать, – смеётся он, крепко удерживая меня за талию.

– Так, если ты решил повторить тот эпизод из фильма, то хорошенько подумай. Я не прощу тебя. Не прощу чисто из принципа. Может быть, я даже сломаю тебе кое-что, – быстро предупреждаю его.

– Белоснежка, ты иногда очень забавная. Я не тупой придурок Джек. А ты не Роуз, лишённая мозгов и собравшаяся прыгать в чёртову воду. Хотя если учесть, что ты прыгала с балкона, то я уже ничему не удивлюсь.

– Стой… ты смотрел «Титаник»? Серьёзно? Ты смотрел этот фильм? – недоверчиво спрашиваю его.

– Пришлось. Мне было двенадцать, когда отец заставил меня смотреть его на лужайке. Он устроил премьеру и вечеринку, а на тот момент со смерти матери прошло всего каких-то пару месяцев. Он веселился и показывал, насколько богат и что может позволить всё, ради авторитета. Так что для меня это не самые приятные воспоминания, – кривится Лазарро.

– Мда, я смотрела его, когда мне было двадцать. Девочки из студенческого общежития устроили вечер кино в нашей комнате. Мне тоже пришлось смотреть. Мне не понравилось. Это отвратительно, когда люди пытаются заработать на трагедии. Это низко, и ни о какой любви там точно речи не шло, – киваю ему в знак солидарности.

– Ты же женщина. Вам всем нравится слезливый конец. Вы рыдаете.

– Я пыталась поспать. И я точно не рыдала. Абсолютно не рыдала, но делала вид, что сопереживаю героям, хотя это так глупо. Роза лежала на огромной двери, на которой они могли вполне поместиться вместе. Если найти баланс, то она бы не перевернулась. А если бы и перевернулась, то они бы вновь забрались на неё вместе. Так где любовь? Смотреть, как твой якобы любимый человек умирает, а ты ничего не делаешь, только лежишь и ждёшь помощи. Где эта любовь? – иронично замечаю я.

– Ты же не думаешь, что я буду обсуждать с тобой этот фильм, да? Тогда я лучше утоплюсь, – с нескрываемым отвращением произносит Лазарро.

– И всё же. Как ты думаешь, почему он не забрался на дверь? – спрашиваю я.

– Белоснежка…

– Ответь. Ты же мужчина. Представь себя на его месте. Какие причины могли быть ещё? Вряд ли ему нравилась ледяная вода, а жертвовать собой глупо, ведь у них случилась любовь, – требовательно перебиваю его.

– Ладно. Сама спросила. Меня бы остановил от спасения собственной жизни минет. Я думаю, ему русалка делала минет под водой. Он умер счастливым придурком.

Приоткрываю удивлённо рот.

– Да, иначе бы я столкнул её и сам выжил. Она и так уже себе всё отморозила, и у неё точно были бы проблемы в будущем, а я ещё мог бы стать кем-то, – добавляет он.

– Лазарро! – отмирая от его слов, смеюсь и качаю головой. – Минет? Серьёзно?

– Почему нет? Отличная причина, чтобы поплавать. Мне никогда не делали минет русалки, да и ты тоже. Я же жду…

– Господи, Лазарро, ты просто невыносимый извращенец, – хохоча, откидываю голову немного назад, смотря на его лицо. Он подавляет улыбку, стараясь выглядеть грозным, но потом всё же ухмыляется.

– Значит, у нас отпуск? – продолжая улыбаться и обнимая его за шею, уточняю я.

– Да. Отпуск. Какой он бывает? – спрашивает Лазарро. Замираю, недоумённо смотря на его задумчивое выражение лица.

– Хм, обычный. Отпуск, он и есть отпуск. Ты что, никогда не был в отпуске?

– Нет. Ни разу. Я не отдыхал, не считая сессий и секса, покупок самолётов, недвижимости и яхт. Я сам ни одной своей яхтой ещё не воспользовался по назначению. Я сдаю их в аренду, как и недвижимость. Но сам – нет. Никогда.

Охаю от его признания.

– То есть, это твой первый раз? – изумляюсь я.

– Ага, грёбаный девственник. Будет больно?

– Нет. Отдыхать не больно, но вот с тобой я в этом не уверена. Ты, даже находясь в статичном состоянии, всегда находишь какие-то неприятности.

– Я? Ты меня с собой путаешь, Белоснежка. Я самый приятный человек в мире.

– А ещё самый самовлюблённый. Ты невыносимый хам и орёшь так громко, что люди слуха лишаются и умирают от страха на месте, – смеюсь я.

– Никому ещё не повредила хорошая взбучка, – равнодушно отзывается он.

– Ладно. Выходит, у нас отпуск. И мы будем только на яхте, да?

– Именно.

– А ловить рыбу? Мы будем ловить рыбу? Есть же что-то нужно, и кто управляет этой громадиной? Она же идёт, а ты здесь.

– Ловить рыбу мы не будем. Еды достаточно, я ещё утром всё заказал, пока ты завтракала. Яхтой управляют два капитана, работающие на Фабио. Также здесь есть обслуживающий персонал, но ты его не увидишь. Если хоть кто-то попадётся тебе на глаза, или не дай бог, увидит тебя голой, потому что я одежды не взял никакой, то я его убью. Они вряд ли хотят умирать. Я заранее всех предупредил. Видишь, я очень приятный человек.

– Ты же несерьёзно про наготу, да? – прищуриваюсь я.

Лазарро расплывается в самой противной улыбке, говорящей о том, что он именно это и задумал.

– Ты ненормальный. Это же… не гигиенично. Не…

– Белоснежка, закрой рот, – цокает Лазарро и рывком снимает меня с перил.

– Покажу тебе нашу спальню, и заодно сам увижу, что купил. Добро пожаловать на «Злую королеву», Белоснежка, – он немного отходит назад и жестом указывает на огромную палубу с шезлонгами и столиками.

Сглатываю от нервозности. Да, мне некомфортно находиться здесь, потому что это слишком дорого для меня. Я не из тех, кто стремился к роскоши, а эта яхта такая красивая. Боюсь, что смогу привыкнуть к подобному на самом деле, и это испортит меня. Боюсь, ведь отказываться от удовольствий совсем не хочу. У меня другого шанса оказаться на подобной яхте за сорок миллионов долларов никогда в жизни не будет. До сих пор в шоке от цены.

Лазарро ведёт меня вперёд, и мы поднимаемся по лестнице на вторую палубу. Восхищённо смотрю на огромную гостиную, оформленную в светлых тонах. Это словно дом на воде. Нет, даже лучше. Это гостиная в прекрасном особняке с роялем, диванами, телевизором, хрустальными люстрами. Далее столовая, где на мраморном столе стоят живые цветы в красивой вазе, и откуда-то доносится приятная, спокойная музыка. Также на яхте есть небольшой кинотеатр, свой клуб, зона для отдыха и бассейн. Настоящий бассейн в десять метров длиной. Вокруг него расставлены несколько шезлонгов и столиков. Мы поднимаемся на следующую палубу и оказываемся на балконе с удобными креслами, уютно разместившимися под крышей. Лазарро обходит его, а я даже боюсь смотреть вниз, на море, пока мы идём, огибая, как предполагаю, каюты, пока он не открывает двойные стеклянные двери в спальню. Замираю на пороге, а он проходит дальше, осматриваясь. Широкая кровать, застеленная синим покрывалом, множество подушек. Слева от кровати размещены гладкий белый стол и два стула, мягкие длинные диваны и невероятная панорама из полностью стеклянных стен напротив кровати.

– Как тебе? – интересуется Лазарро.

– Очень…

– Только не говори «огромное». Это словно меня уже бесит, – перебивает меня.

– Нравится. Я хотела сказать, мне очень нравится. Это так красиво, даже сказочно, – шепчу, касаясь покрытых белым лаком глянцевых стен. Замечаю между диванами лестницу, ведущую вниз, и там ванная. Удивительно.

– Ты голодна? – спрашивает Лазарро, расстёгивая рубашку.

– Нет… не знаю, на самом деле. Мне лучше лечь спать. Да, нужно бы лечь спать. Думаю, мне нужен сон, потому что я сильно потрясена всем тем, что увидела. Зачем ты это сделал? Зачем? Ведь эта красота потом будет испорчена другими, – сокрушённо вздыхаю, опускаясь на постель.

– Захотел.

– Так просто. Прости меня, наверное, я никогда не пойму этого. В мире люди голодают, а мы с тобой на этой чёртовой яхте, которая стоит сорок миллионов. Я… чувствую себя так, как будто виновата в этом. Виновата в том, что люди умирают, а я шикую, – признаюсь с горечью в голосе.

– Белоснежка, мы не можем нести ответственность за других людей. Никто не виноват, что они умирают. Точнее, мы не виноваты. И никто ничем им не обязан. Они самодостаточны. Если они хотят жить так, как я, то должны пахать, как я…

– Убивать, то есть? – резко произношу.

– Почему сразу убивать, Белоснежка? На убийствах много не заработаешь, если ты не киллер. Да и убиваю я, чтобы спасти себя или тебя, или тех, за кого отвечаю. Головой нужно думать, а не жить иллюзиями в ожидании, что тебе что-то упадёт с неба, – едко фыркает Лазарро, со злостью швыряя рубашку на пол.

– Я не обязан никому помогать. Мне никто не помогал в жизни. Никому не помогали. Тебе кто-то помог? – рыча, он подходит ко мне.

Поджимаю губы, потому что он прав.

– Нет. Ты работала. Ты зарабатывала своим умом, чтобы подарить родителям дом, и в итоге ты всё просрала из-за болезни матери. Государство помогло? Ни хрена. Им насрать на тебя и на твою семью. Вы мясо. И именно вас пустят в утиль, когда придёт время…

Мой подбородок дрожит от жестокости, сквозящей в его словах.

– Белоснежка, чёрт, – Лазарро запускает пальцы в волосы и садится рядом со мной. – Это правда. Ты не важна для государства, как и для других людей. Никто о тебе не вспомнит, когда достигнет какого-то уровня роскоши. Они, наоборот, будут брать у тебя последнее, вне зависимости от размеров счетов в банке. Так устроен этот мир. И отказывать себе в удовольствии, считая виноватой в шансе стать богатой, идиотизм. Всегда есть богатые, середнячки и бедные. Всегда. И так будет. Нельзя всем быть богатыми или бедными, или кем-то, стоящим посередине. Всегда будет кто-то умнее, кто-то добрее, а кто-то сильнее. Равновесия в мире не существует. Оно не появится от того, что ты этого хочешь, Белоснежка. И я имею право тратить свои деньги так, как посчитаю нужным, никого не спрашивая о том, как это их ущемит.

– Я знаю… знаю. Прости, это всё твоё, и ты вправе распоряжаться своими средствами, просто… – тяжело вздыхаю и окидываю каюту тяжёлым взглядом.