Текст книги "Тайна Босса"

Глава 51

– Нет. Я не буду ничего читать. Я не она и не хочу находиться здесь. Если тебе нравится ощущать эту вонь и смрад мёртвого тела, которое так бесчеловечно использовали на столе в морге, то так тому и быть. Но я не собираюсь на это смотреть, а тем более проникаться твоими тайнами. Это отвратительное болото из зависимости, но никак не то, что заставит меня увидеть в тебе человека. Всё наоборот, – с ненавистью выплёвываю.

– Я предупреждал. Не ищи во мне человека. Он давно мёртв. – Его глаза становятся осколками стекла. Чёрного. Опасного.

– Тогда мне здесь делать нечего. – Смотрю на него взглядом, полным разочарования, и собираюсь уйти. Я не планирую сейчас обдумывать причины поступка Лазарро. Мне по горло уже хватает того, что я поняла для себя. И сил нет. Да, именно сил нет, чтобы снова ему что-то доказывать.

– Нравится быть ублюдком. Будь. Твоё право. Но вот это, – показываю пальцем на фото, – станет твоим будущим, которого ты так боишься. Не боялся бы, наплевал бы на многое. А тебе не плевать. Ты борешься со всеми правилами, опасаешься брать любовниц, уподобиться Амато и своему отцу. Так что прости, но мне более неинтересно продолжать с тобой беседу, а тем более что-то читать. По горло сыта.

– Я ничего не боюсь, – цедит он, приближаясь ко мне.

– Мне плевать, сказала же. Я ухожу, имею на это полное право. Я не обязана тебя терпеть. Ты мне никто, а сейчас тем более, – с отвращением отвечаю ему.

Лазарро усмехается и качает головой. Я знаю этот жест. Я его выучила. Нужно бежать. Прямо сейчас. Куда угодно. Потому что вот-вот случится взрыв…

Едва только я успеваю это заметить, понять и начать обдумывать варианты спасения, как он хватает меня за руку и с силой швыряет к столу. Моя реакция заторможенная. Ударяюсь всем телом о металл и скулю от боли, пронзившей рёбра. Скатываюсь вниз. На пол. Лазарро хватает меня за волосы, вырывая из горла визг. Брыкаюсь, кручусь, а ему хоть бы что. Лазарро опрокидывает меня на стол, животом вниз, и прижимает шею к фотографиям.

– Чтобы показать тебе, что мне насрать на тебя, и я не выделяю тебя из остальных шлюх, поимею тебя прямо здесь. Ты будешь смотреть на них. Будешь, сука, смотреть и понимать, что с тобой случится дальше. Ты всего лишь тело, которое трахают такие, как я. Ты подчиняешься мне. Ты дала мне клятву. Ты поклялась мне в верности. Ты умоляла меня. Ты принадлежишь мне, и так будет до тех пор, пока я этого хочу. – Злость и ненависть из его прошлого выливаются на меня. Босс возвращается в самом неприглядном обличье, и я его давно знаю. Сейчас он не может разумно думать, полностью поглощённый своей болью. Тонет в своих кошмарах и наказывает меня, считая, что от этого только мне будет плохо.

– Ты не посмеешь. Отпусти меня, Лазарро, – резко требую я.

– Шлюха номер сто. Нравится быть под таким ником в моей голове? Вы все хотите застолбить там себе место. Каждая из вас. Но когда-то была первая. Первая. А потом счётчик уже сбился. – Лазарро грубо ударяет по моим ногам, и они разъезжаются в разные стороны.

– Не смей! – кричу, упираясь руками в стол, пытаясь подняться и не дать ему изнасиловать меня. Это снова насилие. Никакого возбуждения. Он просто берёт, как и тот козёл на фотографиях.

Лазарро отодвигает мои трусики в сторону. Я ору, ударяю по его ногам своими, но он уворачивается, лишь сильнее стискивая мою шею. Задыхаюсь, а перед глазами вид мёртвой женщины и член Амато внутри неё. Меня тошнит. Мутит. Пряжка ремня звенит. На пол падает пистолет…

Лазарро ладонью хватает меня за шею, дугой выгибая моё тело.

– Ты такая же, как и она. Вы все на одно лицо, – рычит мне в ухо. Резко дёргаю головой назад и ударяю его затылком по лбу. Всё вокруг звенит, но хватка ладони ослабевает. Меня ведёт в сторону от пульсирующей боли в затылке, и я падаю на пол. Лазарро отходит назад. Тянусь рукой к пистолету, но он отшвыривает его ногой в сторону и вновь хватает меня за волосы. Разворачиваюсь и бью его ногой по колену.

– Сука! – орёт он. Быстро отползаю назад. Под стол. Пинаю ногой стул, и тот падает на Лазарро, а я ползу. Двигаюсь осознанно, точно зная, что делать дальше. Внутри меня нет страха. Просто разочарование.

Рука Лазарро путается у меня в волосах. Мои пальцы касаются холодного металла пистолета. Меня рывком разворачивают на полу. Лазарро наклоняется, чтобы снова оскорбить меня. Выставляю руку перед собой и целюсь прямо ему в шею. Мы оба тяжело дышим, глядя друг другу в глаза. Моя кровь кипит от адреналина. Я уверенно держу пистолет.

– Они мертвы. Не ты. Они. Все мертвы, а у тебя есть шанс, – быстро шепчу, разрывая слова быстрым дыханием.

– Ты ещё можешь стать не таким, как были эти ублюдки. Не хочешь уподобляться им, но идёшь по их дороге. Ты живой. Твоя жизнь в твоих руках, а они свои уже потеряли. Хочешь быть зверем? Хочешь прятаться за его обличьем? Прячься. Но не со мной. Со мной ты человек. И я выстрелю. Моя рука не дрогнет, если ты снова попытаешься меня изнасиловать. Тебе нужна кукла, подобная той, в которую они превратили твою мать? Потом будешь сожалеть. Остановись, Лазарро. Вспомни. Ты живой. Нет ничего плохого в боли. Не будь мудаком. Не будь таким, как твой отец, – замолкаю, переводя дыхание.

Его ноздри раздуваются, взгляд переходит к моей руке, и я пальцем снимаю предохранитель. Наши взгляды вновь встречаются, а внутри меня словно проносится полыхающий огонь. Лазарро медленно поднимает меня за волосы, и я встаю на ноги, продолжая прижимать к его шее пистолет. Он толкает меня спиной к столу, но я, сопротивляясь, стискиваю зубы. Его ладонь на моих волосах разжимается. Вторая задирает платье до талии, забираясь под кромку трусиков.

– Лазарро, – предостерегая, поворачиваю пистолет и сильнее надавливаю на шею. Он, не мигая, смотрит мне в глаза и проникает пальцам ниже.

– Дай мне это. Прямо сейчас. Немедленно, – цедит сквозь зубы, потирая мой клитор.

– Не здесь. Не на этих фотографиях. Нет, – отрезаю я.

Шипит и резко отстраняется. Закрывает глаза, и как безумный, прикладывает пальцы к своему носу, втягивая мой аромат. Я продолжаю держать его на мушке. Немного отхожу спиной назад, чтобы Лазарро не успел добраться до меня. Его трясёт. Всего. Рот приоткрывается, и он дышит часто, рвано, резко сквозь зубы. Как чёртов оборотень. Взгляд полыхает безумием. Неожиданно издав какой-то нечеловеческий вой, он прыгает. На меня. А я распахиваю глаза от ужаса. Лазарро сбивает меня с ног, и я падаю спиной на стол. Он с силой ударяет по моим рукам, пистолет летит на пол.

– Нет…

Упираюсь в его грудь. Мои ноги раскинуты по сторонам, и Лазарро стоит между ними. Его пальцы скользят по моему лицу.

– Нет.

Он пристально смотрит мне в глаза, а потом с ором, громким и буквально пронзающим меня до костей, смахивает со стола всё, кроме меня. Рамка падает. Раздаётся звон разбившегося стекла. Я судорожно втягиваю в себя воздух. Лазарро хватает широкие лямки моего трикотажного чёрного платья и рывком обнажает грудь.

– Нет! – выкрываю я, а его рот нападает на мой сосок. – Нет! Не смей! Не твоя! Клетка!

На него ничего не действует. Он блокирует любой мой удар по своему лицу, перехватывая мои руки и отбрасывая их. Он терзает мою грудь. Сосёт то один, то второй сосок. Стискивает её. Сжимает. Сдвигает вместе. Мой разум плывёт от движений его языка. От губ. От грубости. От наслаждения. Его рука быстро опускается ниже, и он отодвигает в сторону мои трусики.

– Моя, – рычит он. Его член врывается в меня. Кричу от весьма ощутимой боли. У меня, видимо, ничего не зажило, или же я просто в ужасе. Мой рот наполняется ароматом кофе и сигарет. Язык Лазарро облизывает мои губы, он зубами цепляет нижнюю и посасывает. Его палец массирует мой клитор, а я задыхаюсь.

– Моя. Ты моя! Дай мне это! Докажи им, что ты не сдохнешь! Докажи им! Мне докажи! – кричит он мне на ухо.

Его возбуждённый член уже мягче скользит по моей влаге. Я задыхаюсь. Выгибаюсь. Он хватает мою голову и грубо целует меня. Тяну его за галстук. Я душу его им, а он стонет. Кажется, я схожу с ума от боли, отвращения и дикости происходящего. Поднимая ноги выше, до отказа распахиваюсь для него…

– Ты по доброй воле моя! Я не насилую! Скажи это! Ты хочешь меня! – Он стискивает пальцами мой подбородок. Отчаянно всхлипываю от мощных толчков. Я ничего не могу поделать с реакцией своего тела. Ничего. Оно возбуждается. Оно горит. Оно полыхает.

– Я. Не. Шлюха…

– Ты хочешь меня! Любого меня будешь хотеть! – До боли сжимает пальцами мою челюсть, трахая меня, как животное. Стол ходит ходуном. Моя спина скользит по нему.

– Ты живая… ты живая. Ты моя, – с его губ срывается сдавленный рык. Лазарро впивается в мои губы, стискивая тело. Он гладит его. Грубо. Жёстко. Поднимает мои ягодицы и двигается внутри меня. Наши зубы стукаются друг о друга.

– Ненавижу тебя… сукин сын… мудак… проходимец, – со стоном выплёвываю в его губы.

– Сука! Как же ты мне нужна! – Он входит в меня на всю длину.

Вою и откидываю назад голову. Ногтями царапаю его голову и одновременно прижимаю к себе.

– Тихая убийца. Моя. Блять. Тихая. Убийца. Моя. Злая. Королева, – рычит мне в губы. Шипит.

Мои бёдра извиваются под его чёткими и быстрыми толчками. Внизу живота всё бурлит от желания. От опасности. От похоти. От грязи. Чёрт!

Лазарро приподнимает меня и сажает на столе. Его взгляд переходит за мою спину, но я обхватываю его лицо руками.

– Смотри на меня! Ты видишь меня, а не эту чертовщину! Ты мой! – кричу.

Его грудь резко поднимается. Он скулит. Упирается своим лбом в мой. Замирает внутри меня. Мои губы трясутся от непроходящей боли за него.

– Лазарро, будь собой. Ты не они. Ты хочешь меня… меня же? – сдавленно шепчу.

Он сцепляет зубы. Медленно поднимает на меня взгляд, воспалённый от желания. Грубо подхватывает за ягодицы и в два прыжка добирается до стены, ударяя меня об неё спиной. Скулю от боли. Мои губы распахиваются во вздохе, а он пользуется моментом. Горячий язык проникает в мой рот, а член выходит из меня. И снова наполняет. Издаю стон.

– Больше. Дай мне больше, – цедит он, наблюдая за тем, как на меня действуют его глубокие фрикции.

Его плоть ударяет по моей, и я кусаю губу. Глаза закатываются.

– Мы живые. – Целую его. Лазарро подбрасывает меня. Падаю на его член. Его пальцы до боли сжимают мои ягодицы. Он быстрее трахает меня. Ещё быстрее. Я теряю своё дыхание на его губах.

– Ты мой. Живой. Мой. Убийца, – шёпот тонет в стонах. Мою голову наполняет очередное сумасшествие.

– Смерть. Пришла за мной. Моя. Ты, сука, моя смерть. Белоснежка. – Голова Лазарро падает мне на плечо. Он кусает мою кожу.

– Да… раздери мою кожу… твоя… она твоя. Живая, – бессвязно бормочу, подпрыгивая на нём. Между бёдер всё горит от удовольствия. Мои стоны разносятся в полумраке комнаты, затихают, сменяясь его стонами. Его шипением. Вздохами. Поцелуями.

– Следуй за мной… за мной, – его шёпот проникает в мою кровь. Он вырывает из меня крики. Его имя. Боль. Горечь. Сожаление. Меня переполняют эмоции. Они такие яркие. Грязные. Живые. Они заполняют собой каждую частичку моего тела.

– Я иду… Боже… Да!

Спина трётся о стену и горит. Царапаю её пальцами.

– Смотрю на тебя… я вижу тебя. Вот так! Дай мне это! Обними меня! Сейчас! Обними меня! – Руками стискиваю его шею. Ногти впиваются в его кожу. Его член разрывает меня снова и снова. Обжигающие конвульсии проходят по моему телу. Они бьют изнутри и сводят с ума. Я вылетаю на несколько мгновений из реальности. Сжимаю внутри себя его член. В тиски. В болезненные объятия. Он кончает, откидывая голову назад. Его лицо искажено словно от боли.

Тишина. Лазарро опускается на колени, удерживая меня на себе. Его голова падает вперёд, словно он сдаётся. Моё шумное дыхание касается его щеки. Резко отталкивает меня от себя. Падает на пол и зарывается пальцами в волосы. Поверхностно дышу. Пытаюсь прийти в себя. А между моих бёдер вытекает струйка его спермы, как свидетельство моего падения. Мы оба упали. Оба рухнули. Одновременно. Стыдно. Больно. Жалко. Обоих. Это так страшно, возбуждаться от боли не физической, а эмоциональной. Секс словно спасение, чтобы не сойти с ума. Я всё это понимаю. Прекрасно понимаю. Мне страшно от того, что я стала безумной вместе с ним. Утонула вместе с ним. Подалась навстречу его миру. Становлюсь его. Полностью. Он поглощает меня собой и своей темнотой, которую я скоро боготворить начну. Боже, помоги нам…

Мы сидим так некоторое время, пока сознание не возвращается. Голова нещадно болит. Все мышцы ноют. Мне хочется забиться в угол и прижать Лазарро к себе. Спрятать, закрыть собой, чтобы вот так не страдал. И в этот момент я понимаю, что он ни о чём не знал. Я думала, что он был в курсе существования этих фотографий, но нет. Он увидел их, как и я, впервые, и его затопила боль, которая унесла его разум, и она же вернула его обратно.

Лазарро поднимает на меня взгляд и поднимается на ноги. Он натягивает брюки, заправляет в них рубашку и снова смотрит на меня. Наклоняется, поправляет моё платье, одевает меня и скрывает трусиками моё влажное влагалище. Поднимает на ноги, но они трясутся. Я не смотрю на него. Он смотрит.

– Прости, – его хриплый и севший голос ударяет по моему слуху словно раскалённым молотом. Он вынуждает встретиться с его взглядом.

– Прости меня, Белоснежка. Ты не должна была позволять мне этого. Я забылся. Я был не в себе… я… прости, – горько шепчет он, поправляя пальцами мои спутанные волосы.

– Прости. Поэтому я и не сближаюсь с людьми. Они знают, что может вывести меня из себя. Даже после смерти. Они здесь. Прости. – Лазарро обхватывает моё лицо руками.

– Ты не видел эти фотографии, да? Ты не знал, что Амато сделал с её трупом? – выдавливаю из себя.

– Нет. Он уезжал, чтобы за всем проследить. Она никогда не была его, но и он тоже взял её насильно. Прости… прости меня, – Лазарро с мукой смотрит в мои глаза. – Я не буду другим. За это я и извиняюсь. Ты можешь быть другой, но не я. Стань моей, Белоснежка. Стань моей, и всё будет проще.

– Ты просто не хочешь быть другим. Ты можешь, но тебе очень близко отчаяние. Ты тоже прости меня, но я не сломаюсь, как она. Никто не будет пользоваться моим телом, топтать мою душу, даже если этот человек будет мне дороже остальных. Даже если я буду готова убить за него. Никогда. Прости.

И это приговор для нас обоих. Мы разные. Я не могу позволить себе стать похожей на него. Может быть, внутри я этого очень хочу, ведь это даст мне шанс остаться с ним, но не смогу предать себя. Не могу. Если предам, это буду уже не я.

– Я отпущу тебя добровольно. Я не буду удерживать тебя. Но сейчас ты моя. И я буду брать тебя столько, сколько мне нужно. А мне нужно много тебя, Белоснежка. Я хочу утонуть в том, чего не знал. В том, что она отдала ему. Не мне.

– Шлюха номер сто? – припоминаю с горечью.

– Я такого не говорил, – кривится Лазарро и отпускает меня.

– Ты сказал. Ты снова унизил меня. Как шлюху поиметь решил. Ты…

– Не было такого! Я бы не выбрал для себя шлюху, мать твою! – кричит он, поворачиваясь ко мне. – Не выдумывай того, чего не было! Не выдумывай! Это была очередная адреналиновая ломка! Похоть! Возбуждение! Грёбаный секс, и только!

– Лазарро…

– Ты наставила на меня пистолет, и я видел, чего ты хочешь. Ты меня хотела. Меня! Здесь! Ты сама настояла на этом! Ты легла на стол! Ты потекла от моей грубости! От моей жестокости к тебе! Я предупредил тебя, а ты решила поиграть со мной, забрав у меня пушку! Ты провоцировала меня! Сама! Не перекладывай вину на меня, Белоснежка, ты хотела трахнуться здесь, и я тебе это дал так, как мог. – Он хватает пистолет с пола. Нет… Боже мой… нет…

– Лазарро, ты ведь помнишь, как развернул меня лицом к столу и нагнул? Помнишь, как сказал, что будешь трахать меня, и приказал смотреть на эти фото? Ты же… – я замолкаю. Он бледнеет.

– Не было такого. Нет, – отрицает он, мотая головой, и отходит подальше от меня, окидывает взглядом разбросанные фотографии на полу.

– Я не болен. Я не болен. Я бы не стал трахать тебя, глядя на неё! Она моя мать! А он имел её труп! Я не настолько извращенец, чтобы трахаться, глядя на фотографии Амато!

Мне становится плохо, как и Лазарро. Господи, видимо, он пережил один из этих провалов памяти, которые случаются с ним, когда убивает кого-то. Кого-то близкого. Они стали сильнее, и теперь влияют на его разум и в нормальной жизни, или же он ещё не пережил смерть Амато, а лишь затолкал её глубоко, чтобы не придавать значения. Боже мой…

– Блять. Ублюдок, ты такой. Что ты сделал со мной? – Лазарро хватается за голову и мотает ей.

Медленно подхожу к нему. Он с нескрываемым страхом смотрит на меня. Он не помнит, не притворяется. Он, правда, этого не помнит. Видимо, это психологическое. Он обезумел от его «подарка». От того, что сделал и скрывал Амато.

– Не позволяй им властвовать над твоим разумом, Лазарро. Ты сильнее их. Они уже мертвы. Они никто. Просто бумажки. Попрощайся с ними. Сегодня. Здесь, – уверенно говорю. Наклоняюсь и быстро собираю фотографии. Нахожу взглядом железную урну и тащу её к столу. Выбрасываю туда всё. В моих руках остаётся только разбитая рамка и общая фотография. Он вырывает её из моих рук.

– Я не хотел. Со мной рядом всегда будет опасно, Белоснежка. Значит, я должен извиниться ещё и за это. Я не помню. Я видел тебя. Только тебя, но других не видел, – с комом в горле признаётся он.

– Всё в порядке. Мы справимся. Реши, что ты хочешь сделать с прошлым. Оно тебя убивает, Лазарро. В какой-то момент ты очнёшься и увидишь смерть человека, которого не хотел убивать. Может быть это будет моя смерть. Реши же, что для тебя важно. Прошлое и эта грязь, или будущее и свобода от неё. Прошу, реши, – шепчу и делаю пару шагов назад. Он должен это сделать сам. Один.

– Он что-то написал мне, – говорит Лазарро, крутя в руках фотографию. – Он пожелал мне что-то. Он припомнил что-то. Он наказал меня за тебя. За предательство. Но они сами предали меня. Веру разрушили. Забрали всё. Ничего моего не оставили в этом мире. Есть только ты. И семья. Прости.

Наши взгляды пересекаются, и я киваю ему. Конечно, я понимаю, что у него серьёзное отклонение. Оно пугает, но мне жаль Лазарро. Узнать вот так, что труп его матери был изнасилован. Словно заново увидеть её смерть и понять, что мать возбуждала Амато. Это чудовищная боль. Лазарро, единственный, кто по-настоящему любил эту женщину. Он любил, и ему лишь показали, как больно любить женщину. Со шлюхами проще. Они не требуют ничего, кроме денег. А я… вот почему он видел во мне её. Я не требовала ничего, кроме защиты от боли. Он знал себя и поэтому прижимал к своей груди, убеждая, что не причинит зла. Оберегал и одновременно уничтожал меня. Полноценная медаль чувств к нему. Так будет всегда. Готова ли я к этому? Не знаю. Марта говорила, что когда я так отвечаю, значит, это положительный ответ. Выходит, мои чувства к нему сильны, но я не уверена, что они переживут подобные испытания. Они умрут вместе со мной.

Глава 52

Находиться в темноте с одним человеком, который сам не знает себя, очень рискованно. Ведь вы оба двигаетесь наугад. Оба тонете в болоте из боли и отчаяния. Оба. Только вот это может быть бесполезно в борьбе за будущее, потому что один из вас не хочет вылечиться. Он пытается, старается прекратить давление прошлого на свой разум, но грязи и страданий слишком много, чтобы справиться с ними за одну жизнь. Их хватит на множество жизней. На сотню. И никто не поможет. Ни ему. Ни мне. Хоть нас и двое, но мы всё равно одиноки рядом друг с другом. Это меня и ранит. Я всё понимаю. Знаю, что нужно просто принять его таким и не опускать руки, но силы на исходе. Очень хочется всё бросить, вновь попросить передышку. Мучения Лазарро из-за жестокости и ненависти к нему других людей меня просто убивают. Они отнимают много сил, потому что они намного важнее ему, чем я. Он хоть и подпускает меня к себе всё ближе и ближе, но этого недостаточно. Он не готов к чему-то большему. У него есть границы, и когда я приближаюсь к ним, то он быстро отступает назад, и вновь начинается очередной круг ада, по которому я уже не раз ходила. И это происходит бесконечно долго. Но ведь должен когда-то наступить конец? Должен. Невозможно постоянно отступать, когда-нибудь упрёшься в стену, и вот тогда будет очень больно. Очень. Боюсь, что не вынесу. Боюсь, что не хватит моих чувств на всё. Они не настолько крепки, как мне бы хотелось. Они очень неустойчивые, потому что любой человек выбирает жизнь, а не смерть. Лазарро же для меня – верная смерть. Душевная. Чтобы добраться до его сознания полностью, необходимо убить в себе человека. Это условие. Негласное. Молчаливое. Я не готова к подобной жертве. Я не могу позволить себе пожертвовать всей своей человечностью, ради спасения его души. Мне сейчас важнее моя, потому что я знаю и вижу, он не сдастся в своей войне против меня. А если против меня, то и против себя. Это порочный круг. Это ад.

Сигаретный дым разрушает мои мысли, и я, моргая, концентрирую взгляд на Лазарро, стоящего рядом с сигаретой во рту. Он смотрит на фотографию и крутит её в своих руках.

– Я не был счастлив в тот день. С утра меня отлупил отец из-за того, что я не хотел фотографироваться и запечатлеть приближение своей новой жизни в роли наследника Босса. Я едва стоял на ногах. Амато поддерживал меня за спину. А через несколько дней он уже трахал труп моей матери и затем, вернувшись, обнимал меня. Сколько тайн можно узнать о человеке после его смерти. Он гадит даже после неё. Поэтому он и не хотел ни на ком жениться и производить на свет своих детей. Думаю, он даже член не мыл, только бы сохранить то утро в своей памяти. Это дерьмо. Не моё, – его резкий голос ударяет по моему разуму как кнут, рассекая его на части. Пальцы Лазарро грубо разрывают фотографию в клочья.

– Это мне не нужно. Ты права. Вот что ты делаешь со мной, Белоснежка. Лишаешь меня интриг прошлого. Грёбаного желания мстить дальше. Мстить, по сути, уже некому. Они все сдохли, – произносит Лазарро, выдыхая дым, и бросает остатки фотографии в урну. Достаёт зажигалку и зажигает огонёк. Смотрит на урну. Его взгляд ледяной, холодный и настолько безразличный, что ужас меня пробирает до костей. Зажигалка падает в урну.

С одной стороны, я рада тому, что Лазарро не поддался своим мрачным воспоминаниям и не добил себя посланием Амато. С другой, он сейчас хладнокровен, как самый настоящий бесчувственный ублюдок. Он накажет любого, кто его предаст, и даже не посмотрит на то, что их связывало в прошлом. В этом я убедилась окончательно. Если Лазарро будет подозревать в предательстве меня, он убьёт, глядя мне в глаза. Сделает всё, чтобы я знала, что это именно он меня убивает, а не кто-то другой. Он словно прогнил, находясь на посту Босса, и уже никогда не станет обычным мужчиной, который справится со своими отклонениями. Он останется одиноким и жестоким до самого конца. И не только по отношению к другим людям, а к себе в первую очередь. Он выбрал свой путь и никогда не сойдёт с него, даже ради меня.

Лазарро закрывает ячейку и берёт меня за руку. Он держит в руке рамку с разбитым стеклом, и мы идём к двери. За нашими спинами всё сильнее разгорается пламя в урне, а потом раздаётся хлопок. Зажигалка от нагрева взрывается, и едкая гарь поднимается к потолку. Как только мы оказываемся за дверью, срабатывает датчик дыма, включается сигнализация. Вода льётся отовсюду, а по коридору разносятся звуки наших шагов. Лазарро беззастенчиво выбрасывает сигарету на пол на глазах у охранников, и я вновь чувствую себя другой. Странное событие стало для меня ужасным и в то же время помогло многое увидеть иначе. Этот мир сложный и динамичный. В нём не нужно искать приключения, они здесь встречаются на каждом шагу.

– Мистер Ромарис. – Мы выходим из лифта, и нас вновь встречает тот же мужчина, но сейчас выглядит напряжённым, видимо, уже осведомлён о пожаре внизу. Лазарро бросает ему рамку от фото.

– Подарок. Купишь себе что-нибудь, – сухо говорит Лазарро. Рамка из чистого золота, она стоит огромных денег, и, конечно же, никто от такого не отказывается.

– Благодарю вас, мистер Ромарис.

– Мои гости прибыли? – интересуется Лазарро.

– Да. Первый здесь. Он ожидает вас в конференц-зале. Ваша секретарша всё подготовила, – быстро отвечает мужчина.

– Отлично. Я хочу…

– Босс, – Симон перебивает Лазарро. Тот быстро поворачивает голову к нему.

– На пару слов.

– Свободен. Передай, что мы скоро поднимемся, – бросает Лазарро мужчине и тот сразу же ретируется. Симон вплотную подходит к нам. Лазарро отпускает мою руку, наклоняется ближе к Симону, быстро что-то шепчущему ему на ухо.

– Какого хрена, – шипит Лазарро. – У меня нет времени. Пусть ждёт, когда у меня будет настроение для него.

– Босс, я поддерживаю вас в ваших чувствах, но мы не можем терпеть его здесь долго. Он приехал ради вашей договорённости, и чем быстрее он свалит из Америки, тем проще будет нам, – чётко говорит Симон.

– Нет. Времени. Сегодня у меня весь день встреча за встречей. Мне нужно сконцентрироваться на дерьме, которое оставил Амато.

– Да, Босс. Мы потянем время. – Симон явно разочарован.

– Что происходит? – тихо подаю голос.

Лазарро словно неожиданно вспоминает, что я тоже здесь. Переводит на меня недоумевающий взгляд и якобы спрашивает: «Какого хрена ты здесь делаешь?», но потом его губы расплываются в скользкой и опасной ухмылке.

– А знаешь, Симон, я передумал, – медленно произносит он и возвращает своё внимание на него.

– Он получит то, за чем приехал. Прямо сейчас. Пусть ему передадут, что я отправляю к нему своего человека. Скажем, это будет временный консильери. Обычно Амато занимался этой хренью. Сейчас у меня нет времени искать нового, поэтому будет временный. Мне нечего терять. – Его низко прозвучащий смех не сулит ничего хорошего.

Симон смотрит на меня, и его глаза вспыхивают от волнения.

– Но, Босс, это неправильно. Это может быть довольно опасно без нужной подготовки. Тем более…

– Ты оспариваешь мой приказ? Хочешь пойти следом за Итаном, или я за непослушание придумаю для тебя наказание похуже? – зло спрашивает Лазарро. Симон сразу же встаёт по стойке смирно и смотрит в никуда.

– Нет, Босс. Я понял ваш приказ. Распоряжусь. Машина уже готова, – сухо кивая, Симон разворачивается и выходит из здания.

– Скажи, что случилось? У тебя новый консильери? Когда ты успел? – напряжённо шепчу. Лазарро подходит ближе и проводит пальцем по моей щеке.

– Белоснежка, я прошу тебя об услуге. У меня слишком много дел, и я не могу разорваться. Но ты могла бы мне помочь. Ты же можешь мне помочь, да? – вкрадчиво спрашивает меня.

– Смотря в чём, – медленно отвечаю.

– Хм, скажем так, неожиданно у меня появилась незапланированная встреча. Но она не настолько важна, как те, что я собираюсь провести, и при этом не хочу пропустить и эту. Всё довольно просто. Твоя задача состоит в том, чтобы сыграть роль, которую я прописал для тебя. Ты её суть слышала. Это вопрос твоей безопасности и защиты моей семьи. Семья без консильери слабеет, а нам этого не нужно. Всё, что от тебя требуется – сопроводить сумку и проследить, чтобы она была передана в надёжные руки. Отдав её, взамен получишь папку с документами. Привезёшь её мне. Это ведь так просто для тебя, правда? – Он заправляет прядь волос мне за ухо, и его тон настолько сладкий, что у меня внутри начинается диатез.

Дёргаю головой, в которой проносится сотня мыслей и подозрений.

– Я не работаю на тебя, – полушёпотом напоминаю ему.

– Да. Ты работаешь на мне или подо мной, Белоснежка. Но ты хотела узнать больше о моих увлечениях. Тем более твои прогулки подстегнут работорговца быстрее шевелить задницей. Он поймёт, что я всё больше и больше вовлекаю тебя в нашу жизнь, а это может иметь определённые последствия и для него. Тобой проникнутся самые отъявленные мерзавцы и начнут охоту за ним, чтобы затем забрать тебя себе. – Лазарро небрежным жестом поправляет лацканы пиджака.

– Это всего лишь встреча с испанским Доном, который имеет особенность прилетать тогда, когда я его не жду. Поэтому и не беру отпуск. Всё летит к чертям без меня, и они начинают думать, что я стану прогибаться. Так что, в деле нет ничего опасного для тебя. Проследишь за передачей сумки, заберёшь документы и вернёшься. Тебя отвезут. Будут повсюду сопровождать. Твой ответ, Белоснежка? Поможешь мне немного в моей паршивой и дерьмовой работе? – он ехидно усмехается, вызывая неприятное чувство, что меня опять обманут. Я это просто знаю. Лазарро что-то задумал, но я не собираюсь ему потакать в капризах. Он играет свою роль на публике, используя моё незнание ситуации. Ничего. Я не боюсь.

– Одно уточнение. Это не наркотики? – прищуриваясь, спрашиваю.

– Нет. Побойся Бога, – тихо смеётся он. Кривлюсь. Вот козёл.

– Белоснежка, всего лишь маленькая услуга, и проси что хочешь. Я исполню любое твоё желание. Ты можешь спасти кому-нибудь жизнь или стать очень богатой женщиной. Я сделаю всё ради твоего согласия. – Лазарро внимательно наблюдает за моей реакцией.

Так, он перешёл на подкуп, а это значит, что меня ждёт нечто крайне гадкое.

– Ох, какое щедрое предложение. Прямо так и исполнишь всё? – спрашивая, склоняю голову набок.

– Буквально всё, – подтверждает он.

– Даже бросишь свой мир?

– Нет. Это не обсуждается. Только то, что в моих силах. Исключительно это, – отрезает он.

– Отлично. Я согласна. Только ради подарков. Они мне стали нравиться. Удивительно, в какую прожорливую свинью ты меня превращаешь. Хоть что-то компенсирует синяки на моём теле, оставленные тобой, – ядовито улыбаюсь ему и обхожу его.

– Белоснежка!

Останавливаюсь и оборачиваюсь.

– Неужели, уже скучаешь? Так быстро. Прости, но я ещё не соскучилась, чтобы продолжать слушать тебя. Я в деле, но не думай, что ради тебя. До встречи, Босс, – сухо киваю ему и быстро выхожу из здания.

Ублюдок. Он специально так повёл себя. А я поддалась. Да, как бы я себя ни убеждала в том, что сильная и отличаюсь от них, всё это полная чушь. Я боюсь, потому что никогда не знаешь, что дальше ждёт меня в этом мире.

– Мэм. – Симон подводит меня к одной из машин и открывает заднюю дверь.

– Насколько это опасно? – спрашиваю, поднимая на него взгляд. Его лицо бесстрастно. Он тоже прячет свои эмоции, но я их уже видела.

– Ничуть. С вами будут наши вооружённые люди, да и с испанцами мы дружим. Босс поддерживает с ними отношения и работает, поэтому никакой опасности для вас, мэм, нет, – чётко отвечает он.

– Врёшь. Если бы всё было так, как вы оба говорите, ты бы не изменил модель поведения, Симон. Ты хотел возмутиться решению Лазарро послать на встречу меня, но ретировался, вспомнив о своей работе. Поэтому я тебе не верю. В чём на самом деле состоит суть этой встречи? – спрашиваю я.