Текст книги "Тайна Босса"

– Он устанет от тебя. Я видел подобное сотню раз.

– Не суй свой нос в наши дела, Итан, и прекрати ревновать. Ты сам напросился, и мне тебя не жаль. Я тебя не оскорбляла. К тому же именно ты просил меня приглядывать за Лазарро. Он приехал живым и даже невредимым. Что ещё ты придумаешь? Какие претензии найдёшь? – спрашивая, зло прищуриваюсь.

– Он не просто так взял тебя с собой. Я хочу знать, зачем. Почему тебя, а не меня или Симона, или кого-то из парней? Что он тебе показал там?

– Не твоего ума дело. Повторяю, не лезь в мою постель, займись своей. Наши отношения с Лазарро – это наше дело, но никак не твоё. Неужели, ты настолько боишься меня? Боишься, что я займу твоё место в его сердце?

– Какая хрень, – фыркает Итан.

– Отнюдь. Ты агрессивно настроен по отношению ко мне с тех пор, как только мы вернулись. Ты словно надеялся, что меня там убьют, но я всё ещё жива. Мне просто непонятно, почему ты так ко мне относишься? Разве я виновата в том, что теперь среди вас? Нет. Так случилось. Так сложились обстоятельства. Не я заинтересовалась Лазарро, а он мной. Поэтому прекрати вести эту бессмысленную войну между нами. Я настроена дружелюбно, но ты не можешь смириться с тем, что я никуда не денусь…

– Денешься. Я приложу все силы для этого. Ты не будешь с ним, – резко перебивает меня.

Тяжело вздыхаю и качаю головой.

– Посмотрим. Не тебе решать, где и с кем я буду жить. Не тебе. Ковёр тебя ждёт, и да, я ненавижу, когда воняет тухлятиной. Проветри после себя нашу с Лазарро спальню, – одариваю его ядовитой улыбкой и направляюсь к своей комнате.

– Думаешь, я тебя ненавижу? – тихо спрашивает Итан.

– Нет, я лишь беспокоюсь за тебя. Ты не Бруна. Её, конечно, жаль терять, но не настолько, как тебя.

Меня так поражают его слова, что я замираю, останавливаясь у двери. Бросаю на Итана шокированный взгляд.

– Ты мне нравишься, как человек. Ты хорошая женщина, но не для нас. Я не просто так напоминаю тебе об этом. Ты потеряешь себя рядом с ним и лишишь всех нас веры, что хорошее может случиться и с нами. Ты сойдёшь с ума, как его мать. Такие женщины здесь не выживают. Шлюхи выживают, а ты не шлюха. И Лазарь знает об этом. С самого начала он знал, но не мог смириться, а сейчас уже уверен в этом. Лазарь до последнего будет изводить тебя, потому что у него было паршивое прошлое. Он будет проверять тебя на прочность, подкладывая тебе разное дерьмо. Он будет ломать тебя. И однажды он добьётся своего. Вот в чём причина моей агрессии. Лазарь слишком близко тебя держит рядом с собой. Ему хорошо, а вот тебе будет плохо. Ты уже готова спуститься в подвал, а когда-то отвергала жестокость. Ты начала убивать, Лавиния, а это прямой путь к деградации твоей личности. Ты не понимаешь, что мы все здесь деградируем? Мы не развиваемся, а падаем на дно и тонем в дерьме, – Итан медленно подходит ко мне.

– Ты думаешь, что эволюционируешь, но это ложь. Мафия – результат деградации человечества. Мы всё берём силой и бесчеловечностью. Считаешь, что убивать сложно? Нет, это гораздо легче, когда вкусишь всю роскошь. Люди подвластны грехам, и именно роскошь толкает их на преступления. Мафия – яма с золотыми помоями, и некоторые в неё с радостью падают. Ты хочешь стать такой же? Ты не станешь похожей на Марту, ты станешь ещё хуже. Ты станешь хитрее, умнее, и всё в твоих руках будет оружием. Ты научишься защищать себя, и когда-нибудь из-за тебя пострадает Лазарь. Именно от твоей руки он умрёт. Я знаю это.

– А ты умеешь предсказывать будущее? – хмыкаю я.

– Нет, всего лишь прекрасно разбираюсь в людях, поэтому я и младший Босс. Я не просто так занимаю этот пост. Я с полувзгляда понимаю Лазаря. Ты его таинственное настоящее, и он тащится от интриг. Взял отпуск, чтобы порадовать тебя, убил Амато и взял тебя с собой на утилизацию трупа. Ты, единственная, кто видел его другим. Здесь нет места чувствам. Здесь только низменные желания. Это паутина, и в один из дней ты запутаешься в ней. Просто помни мои слова, больше я их не скажу. Не теряй себя, Лавиния. Не теряй своё прошлое, не отказывайся от него, потому что там твой исток, не здесь. Там твоя жизнь, и она может быть нормальной, а у нас такой не будет. Ты правильно сказала, что в нашем мире лишь выживают. Подумай над моими словами и реши, когда придёт время, в свою пользу, а не в его. Не доверяй иллюзии влюблённости, которую ты чувствуешь. Это фантазия. Твоя, но не его. Лазарь не умеет любить. Он убивает любовь, однажды и ты не станешь исключением. Побереги себя, потому что никому другому до тебя нет дела. Надейся только на себя и строй свою жизнь сама, а не полагайся на Лазаря. Он не твоё будущее. Он твоё прошлое. В настоящем ты одинока. Ты не сможешь жить в обычном мире и не сможешь вернуться в наш. Ты застряла где-то посредине. Так будет всегда, поэтому не забывай о своих корнях. Это твой фундамент, Лавиния. – Итан кивает мне и, разворачиваясь, уходит, оставляя меня в полной растерянности.

Нет, конечно, я подозревала, что он не настолько сильно ненавидит меня, как это могло показаться сначала. Во мне теплилась надежда на то, что Итан относится ко мне иначе, но сейчас, после этих предупреждений, честных слов, сказанных без всякой наигранности, в очередной раз путаюсь в своих мыслях.

Ещё утром я была уверена в своём решении остаться с Лазарро. Но теперь, как я и боялась, мы вернулись в привычную для него среду обитания, где вновь могу превратиться для него в шлюху. Я не могу с этим смириться. Нет. И не стану слушать Итана, а буду сама обдумывать своё поведение и оценивать Лазарро. Пока он ведёт себя так же, как и раньше. Он не пренебрегает мной, не затыкает, не орёт на меня. У нас всё так же один стул на двоих. Итан просто боится потерять своё место рядом с Лазарро, вот и пытается найти правильные слова для меня. Да, Итан умён, не отрицаю и, вероятно, в его предостережениях есть смысл, но я не готова к ним. Я полна надежд на будущее вместе с Лазарро и буду бороться за него, пока мы оба горим. И уж точно Итан никаких прав не имеет думать, что знает обо мне больше, чем я сама. Нет. Я эволюционирую, а он пусть деградирует. Я становлюсь лучше и сильнее. Я смогу постоять за себя и даже убить, чтобы спасти свою жизнь. Так что пошёл этот Итан со своей заботой о моей душе и будущем. Сама как-нибудь справлюсь.

Глава 50

Спускаюсь вниз, замечая Лазарро, одетого в костюм, и ожидающего меня в окружении охраны. Он что-то с ними обсуждает. Его привлекает стук моих высоких каблуков по мрамору лестницы. Наши взгляды встречаются. Лазарро бегло оглядывает меня и кивает. Строгое чёрное платье всегда выигрышно выглядит. Оно идеально подходит, чтобы кого-то похоронить. Оно идеально смотрится, чтобы кого-то соблазнить. Хотя, по сути, это одно и то же. Страсть и смерть всегда держатся за руку.

Лазарро кивком головы велит мне следовать за ним. Мы выходим на крыльцо, и уже так непривычно находиться среди одних мужчин, костюмы которых напичканы оружием. На корабле я даже забыла, насколько это напрягает меня, но сейчас выбора нет. Лазарро обходит новую чёрную машину и открывает дверь с водительской стороны. Я открываю свою, но он несколько раз цокает. Поднимаю на него растерянный взгляд.

– Сегодня ты везёшь нас в Нью-Йорк, Белоснежка, – сообщает он.

– Что? Ты несерьёзно. Я уже пыталась убежать на подобной машине, и ты помнишь, чем это закончилось, – обескураженно шепчу.

– Именно по этой причине, сегодня ты ведёшь машину. В моём мире все любят дорогие игрушки, особенно мужчины. Если тебе нужно будет бежать и спасать себя, ты уже будешь знать, как управлять одной из таких игрушек. Тебе необходим опыт. Ты водишь уже довольно долгое время, но таких хитростей не знаешь. Это может сохранить твою жизнь. Садись, – сухо объясняет он.

Сглатываю и обхожу машину. Опускаюсь на водительское сиденье. Боже мой, опять обучение. Но в то же время в голове появляются странные мысли. Если Лазарро не предполагает продлевать наши отношения, тогда зачем он это делает? Нелогично. Хоть я и могла бы убежать от работорговца, но не думаю, что доберусь до автомобиля. Я помню, что у него было много вооружённых людей, и он богат. Так что двоякая ситуация, но признаю, что Лазарро никогда не делает чего-то просто так. Выходит, мне это, действительно, может пригодиться. В этом я точно доверяю его интуиции.

– Итак, если модель двухгодичной давности, или же мужчина скуп, что легко понять по его внешности, то тогда нажимаешь на кнопку справа от руля или на самом руле, затем педаль тормоза, переключаешь передачу и давишь на газ. Если машина похожа на мою, и для мальчика очень важен комфорт во всём, то зачастую он устанавливает голосовой набор, то есть управление голосом. Тогда машина заводится благодаря одному слову: «Заводись». – После слов Лазарро приборная панель оживает, и мотор начинает гудеть.

– Вау, никогда такого не видела, – шепчу я.

– Машина реагирует на любые голоса, сейчас ещё только разрабатывают индивидуальные голосовые приказы, так что с этим проблем не будет. Дальше ты или голосом управляешь автомобилем, например, сказав: «Машина, поехали вперёд», или же вручную. Та же педаль и то же управление. В любой приличной новой иномарке установлена связь со службой поддержки. Никогда туда не звони, даже чтобы вызвать «девять-один-один». Они отследят тебя со спутника и заглушат мотор, потому что сразу же проверят владельца и найдут его фото в базе данных. Твоя задача уехать. И чтобы, вообще, добраться до машины не забывай про маленькую деталь, – Лазарро достаёт из кармана мобильный и переворачивает его. – Это ключ к данной модели, – он указывает на небольшую полоску, вмонтированную в пластиковый чехол на задней панели телефона.

– Есть больше. Их нельзя ни с чем перепутать. Они похожи на удлинённый ключ. Такие, как у меня, стоят приличных денег, и только благодаря этой штучке ты уедешь дальше, чем на двадцать метров. Теперь поняла свою ошибку, и почему у тебя заглох мотор?

– Телефон был при тебе, – шепчу я.

– Верно. Прежде чем угонять машину, убедись, что она не заглохнет без ключа. Но это у меня так, я люблю всё новое и неповторимое. Другие же пользуются обычным брелоком. Но любую машину можно отследить с помощью спутника. Поэтому меняй их чаще. Бросай не там, где планируешь взять следующую, а в многолюдном месте. Там её быстро разберут или угонят, это впоследствии поможет запутать следы. Всё запомнила? – Лазарро убирает мобильный в карман, а я киваю ему. – Тогда поехали. Есть навигатор, но тебе нужно следить за машиной, едущей впереди. Они покажут дорогу. Сначала будут ехать спокойно, чтобы ты привыкла. Далее ты разгонишься и немного поиграешь с ними. Вперёд, чтобы немного сдать назад и вернуться в строй. Уловила задачу, Белоснежка?

Стискиваю пальцами кожу руля.

– Да.

Лазарро открывает окно и делает знак впереди стоящей машине, приказывая выезжать.

– Чувствуй педаль. Она очень быстро реагирует на сильное давление. Представь на её месте себя, Белоснежка. Она это ты, – подсказывает Лазарро.

Пальцами ног немного надавливаю на педаль газа, и машина дёргается вперёд, но я сразу же давлю на тормоз.

– Хм, я, конечно, терпелив, но давай ты будешь немного внимательнее. Меня уже тошнит, – недовольно цокает Лазарро.

– Закрой рот. Просто закрой рот и дай мне сконцентрироваться. Не дави на меня, – шепчу, покрываясь испариной от напряжения.

– Злая Белоснежка и нервная.

Бросаю на Лазарро яростный взгляд, от которого он довольно ухмыляется. Козёл.

Мы выезжаем за ворота, и я невольно прислушиваюсь к скорости и к давлению на педаль. По мере того как мы едем, я привыкаю к управлению машиной. Начинаю чувствовать её габариты и удивляться, что не нужно ничего дёргать и переключать передачи или до упора давить на педаль газа, чтобы выжать хотя бы семьдесят километров в час. Это так здорово, вести хорошую машину. От вождения получаешь только удовольствие.

Неожиданно двигающаяся впереди машина начинает увеличивать скорость, а та, что позади, сигналит. Надавливаю сильнее на педаль газа. Мы несёмся на скорости, уже приближающейся к значению сто. Меня пугает скорость, когда я управляю ей. Как же просто сидеть рядом с водителем и ничего не делать, не впиваться пристальным взглядом в дорогу, в зеркала заднего вида, не следить за тем, как тебя подпирают сзади.

– Давай, Белоснежка. Они хотят поиграть с тобой. Покажи им, на что ты способна. – Лазарро пристёгивается. И вот это меня пугает. Обычно он никогда не пристёгивается. Неужели, я настолько плоха?

– Что конкретно мне нужно делать? Обгонять их?

– Попробуй. Ты должна вырваться вперёд. Это твоя задача. Представь, что тебя с обеих сторон зажимают какие-то ублюдки, и у них есть пистолеты…

– Мне даже представлять не нужно, – фыркаю я.

Прокручиваю ладонями руль. Едущая позади машина сигналит. Ногой давлю на педаль газа, пытаясь обогнать автомобиль. Веду машину вправо, но меня не пропускают. Возвращаюсь обратно. На спидометре уже сто двадцать. Делаю несколько шумных глотков воздуха.

– Гуппи, мать её, – шиплю, резко выворачивая руль вправо. Машина сразу же реагирует. Я давлю на педаль газа сильнее и снова дёргаю перед машины вправо. Едущие впереди синхронно повторяют мои действия. Один вздох. Всего секунда. Давлю на газ что есть мочи. Выворачиваю руль влево, и мне наполовину перекрывают проезд. Дёргаюсь вправо и резко вырываюсь вперёд.

– Да! Съели, козлы? Съели? – смеюсь, обгоняя их, и несусь по дороге.

– Умница. Я в тебе даже не сомневался. Крутани руль вправо, пока впереди никого нет. Почувствуй, как тебя занесёт. Если что, я подниму ручной тормоз. Давай.

Машина несётся на огромной скорости. Нас может вынести на обочину, если я вовремя не уменьшу давление на педаль. Рывком выворачиваю руль влево. Мой желудок сжимается внутри, но я не отпускаю руль, хотя хочется. Меняю ногу и вновь давлю на тормоз. Раздаётся ужасающий свист. Салон наполняется вонью палёной резины, а нас несколько раз прокручивает вокруг своей оси. Потом всё затихает. Откидываюсь на спинку кресла, невероятно довольная собой. Мне не страшно. Адреналин кипит в крови. И это даже немного успокаивает.

– Всё. Теперь поехали по делам.

Переставляю ногу, и мы снова едем друг за другом.

– Думаешь, мне это когда-нибудь пригодится? – иронично спрашиваю.

– Нет, но мне было скучно, – он равнодушно пожимает плечами.

– Вот ты козёл. Иди в задницу вместе со своим скучно, – фыркаю я.

– С радостью. Она как раз отлично разработана для меня.

– Иисусе, Лазарро, ты озабоченный псих. Ты, правда, всегда думаешь о сексе?

– Когда ты рядом, я не могу сконцентрироваться ни на чём, кроме своего короля.

Прыскаю от смеха.

– Ты называешь свой член королём?

– Нет, это ты его так зовёшь.

– Неправда! – смеюсь я.

– Отнюдь. Самая что ни на есть правдивая правда. Будешь врать, что не боготворишь его, и твоя киска не сжалась от предвкушения, когда он будет трахать её? Белоснежка, ты вся взмокла и тяжело дышишь. Ты прямо сейчас трахаешь своим ртом его, насаживаешься на него и скачешь, как безумная. Глазами. Да, всё это я увидел в твоих глазах, – произносит Лазарро, а я бросаю на него раздражённый взгляд.

– Не выдумывай ерунду, ты не можешь читать по моим глазам все эмоции.

– Все не могу, не отрицаю, но похоть я распознавать научился. Эту часть порочной Белоснежки я знаю наизусть, так что ты обретёшь именно этот взгляд, когда мы закончим с делами.

– У тебя всё всегда вращается вокруг секса или смертей. Что-то более интересное в твоём перечне услуг есть, или я слишком много прошу? – усмехаюсь я.

– О, ты заскучала со мной?

– Немного.

– Значит, придётся тебя взбодрить.

– Не убийствами, – предупреждаю его.

– У меня есть сотня тайн. Хочешь узнать ещё одну?

– Ты что-то потребуешь взамен, – уверенно говорю.

– Умна слишком стала, аж бесишь, блять. Но да.

– Что ты хочешь?

Лазарро кладёт ладонь мне на бедро и сжимает его.

– Будь моей.

– Разве сейчас я не твоя? – удивляясь, спрашиваю.

Его лицо становится непроницаемым за секунду.

– Позже. Я спрошу тебя позже. – Он резко убирает руку и сжимает её в кулак. Отворачивается к окну, словно злится на меня. Или на себя. Но в чём причина? Что так сильно его задело? Он всегда называл меня своей, да и я сама ему об этом говорила. Подтверждала. Так в чём суть его требования? Пока не знаю, но придёт время. Думаю, уже скоро.

Мы въезжаем в город. Я уже уверенно веду нашу машину и постоянно слежу за фарами впереди едущей, перестраиваясь на разные полосы. Я не знаю, куда мы держим путь, и мне не особо знакома эта дорога. Хотя все они практически похожие на Манхеттене. Боже, я отвыкла от Нью-Йорка. По сравнению с красочными и напитанными историей улочками Неаполя, этот город просто сплошная куча из бетона и крови. Гадость. Вспоминаю Лондон. Даже он не сравнится с Италией. Домой меня тоже не тянет. Хочу обратно на яхту. Обратно в его руки, чтобы остаться в них подальше от всего этого предстоящего ужаса, новых проблем и очередных тайн. Хочу на тот стол и получать удовольствие. Хочу видеть его улыбающимся и гладковыбритым, а Лазарро уже зарастает щетиной, скрывая ей от всех самого себя. Может быть, я просто боюсь потерять того самого мужчину, который бесконечное количество раз убивал меня и затем возрождал. Губами. Зачастую именно губами.

Машины останавливаются рядом с высоким зданием банка. Оглядываю современную постройку и вспоминаю, что очень часто видела его название на страницах газет, которые продают здесь на каждом углу. Это очень влиятельный банк в Нью-Йорке. И мы идём именно туда. Лазарро не прикасается ко мне, но я следую рядом с ним. Я чувствую его ладонь на своей талии, хотя её там нет. Это словно выработанный инстинкт.

– Мистер Ромарис, вас уже ожидают, – встречает нас мужчина и коротко кивает нам.

– Ненавижу, когда ты так говоришь. Я никогда не опаздываю, – цокает Лазарро.

– Конечно, мистер Ромарис, мы всегда рады вас видеть, – мужчина явно льстит ему, лелея эго Лазарро, отчего внутри я прыскаю от смеха. Какие они все подхалимы. Боятся его. Они знают, кто он такой. Все люди, мимо которых мы проходим, останавливаются и пропускают нас с Лазарро, кивая и словно мысленно отдавая ему честь. Невероятная властность Лазарро ощущается даже в окружающем нас воздухе.

Нас сопровождают, как предполагаю, в подвал, к банковским ячейкам. Нас даже не проверяют, хотя у Лазарро пистолет. Но они об этом, скорее всего, и так знают. Мы входим в небольшую комнату. Сотрудник банка оставляет нас, и я хочу спросить Лазарро, зачем мы здесь, и вставить свой едкий комментарий, но меня опережают.

– Босс, я готова ждать сколько угодно времени, только бы увидеть вас, – проносится мелодичный женский голос. Я сразу же нахожу его обладательницу. Высокая, статная, темноволосая хищница. Её платье правильно обтягивает все нужные места восхитительного, сочного тела, каким я похвастаться никогда не могла. Она потрясающая и чем-то напоминает Марту. И её вид рождает внутри меня немыслимую ревность.

– Предполагаю, очередная шлюха, – шиплю и, награждая незнакомку пренебрежительным взглядом, поворачиваюсь к Лазарро.

– Забыл же, что ты со мной. Ладно, это Белоснежка, а это… шлюха номер семьдесят один?

Меня шокируют слова Лазарро, а девушка вспыхивает от унижения.

– Шестьдесят семь, – мямлит она, опуская взгляд в пол. Какого чёрта?

– А, ну да. Сбился со счёта. У меня постоянная текучка секретарш, слишком быстро устают. А где номер семьдесят один? Я точно помню, что была семьдесят первая, – произносит Лазарро, постукивая пальцем по подбородку. Он это серьёзно?

– Вы её перевели в другой отдел. Она не могла говорить с британским акцентом, – отвечает девушка.

– Точно. Нет, это была девяносто пятая. Вроде бы…

– Ты издеваешься? Ты что перетрахал девяносто пять секретарш? – шокированная перебиваю его.

– В этом году, да, но я не всех подряд трахаю. Иногда они просто сосут, и мне надоедает. Их было намного больше, и порой я возвращаюсь к некоторым номерам, чтобы дать им ещё один шанс. Я всегда начинаю отсчёт с первого января, – кивает Лазарро.

– Ты шутишь?

– Я никогда не шучу, когда дело касается трёх вещей. И секс там есть, Белоснежка. Ключи. – Лазарро протягивает руку, и девушка быстро вкладывает в его руку связку.

– Но она бывшая шлюха, да? – уточняю я.

– Пока да. Я тебя трахал…

– У нас ничего не было… пока… вы сказали, что я… кто-то помешал. В клубе. Случилось что-то… и вы ушли, – заикается она.

– Точно. Я вспомнил. Это была та самая ночь, когда ты появилась, Белоснежка, – радостно сообщает Лазарро.

– Сейчас запищу от счастья, – язвительно бросаю в ответ.

– Не пугай своим писком мою, вероятно, будущую шлюху, Белоснежка. Она и так уже готова уволиться, а сейчас я не могу искать новый персонал, который одновременно будет вылизывать мне задницу и к тому же иметь мозги, необходимые для работы. Свободна, – цокает Лазарро, указывая ей на выход.

Девушка пулей вылетает из комнаты, а я недовольно складываю руки на груди.

– Это просто порнография. Зачем тебе сотрудники, если ты только убиваешь?

– Говорил же, хватит принижать мои способности. Я работаю. Я бизнесмен. И сейчас я тоже на работе, – обиженно бубнит Лазарро и открывает следующую дверь, пропуская меня в комнату с ящиками. Сейфы.

– Я владею шестьюдесятью пятью процентами акций этого банка, и у меня есть свой личный кабинет, как и несколько этажей здесь в моём распоряжении. Я главный акционер…

– Что? – выдыхаю я. Лазарро растягивает губы в насмешливой улыбке.

– Ты всегда недооцениваешь меня. Это одно из моих увлечений. Люблю, когда деньги работают. На меня.

– Подожди, как это ты акционер? Этот банк один из самых крупных в мире…

– Белоснежка, мы всем управляем. Просто не светимся на людях, для этого у нас есть подставные персонажи. Мафия намного умнее, чем ты думаешь. Мы обладаем огромными активами этого мира, управляем войнами, назначаем президентов и приказываем, кому сдохнуть, а кому разбогатеть. Всё просто, Белоснежка. Ты же знаешь, что я обожаю доминировать. От этого я никогда не откажусь. Ради власти я шёл по трупам. Это моя заслуга. Это всё я. И я горжусь тем, что идеален по всем аспектам. Я не только убийца, Белоснежка, я целый мир, и ты сейчас в моей империи жестокости и страсти. Добро пожаловать, сюда не входила ни одна шлюха. Сюда не входил никто из женщин. Я впускаю тебя в свою жизнь. Ты, главное, не сожги здесь всё на хрен. Будет немного обидно.

От шока я оседаю на стул с приоткрытым ртом. Я не предполагала, что когда-нибудь увижу человека, который одновременно заставляет людей страдать и умело строит фундамент с нуля. Я поражена настолько, что просто молча смотрю на Лазарро, не веря своим ушам. Всё куда сложнее, чем я думала. Теперь я понимаю смысл слов Фабио. Этот мир больше никогда не выпустит меня на волю. Я здесь новая заключённая.

– Но мы здесь не для демонстрации моих качеств, а для кое-чего иного, – произносит Лазарро и подходит к одной из ячеек. Он вставляет ключ, открывает дверцу, затем вводит пароль, и дверца ячейки автоматически открывается.

– Мне оставили подарок. Я знал о нём двенадцать лет, но не открывал, потому что он хранил это у себя до последнего и не решался мне это подарить. Это было его отдушиной. Причиной, по которой он участвовал в убийстве моего отца. После смерти Амато вся его недвижимость, акции и вложения перешли мне. Я был его наследником, да и, в принципе, споров по этому поводу не было. – Лазарро достаёт из ящика чёрную коробку, похожую на ту, в которую обычно обувь кладут. Замечаю на ней красную ленту.

Коробка летит на стол, и я вздрагиваю в тишине этого грохота, но успеваю её поймать.

– Открой, – приказывает Лазарро. Нервно сглатываю и развязываю ленту. Осторожно убираю крышку. Раскрываю подарочную красную кальку и охаю от того, что вижу внутри.

– Господи, – шепчу, поднимая золотую рамку, и она неимоверно тяжёлая. Недоумённо смотрю на чёрно-белую фотографию. Лазарро обходит стол и останавливается у меня за спиной.

– Это фото было сделано за два дня до её смерти и моего двенадцатого дня рождения, – сухо поясняет Лазарро. Всматриваюсь в лица на фото, немного странно выглядящие в тусклом освещении комнаты. Я сразу же нахожу взглядом высокого и худого парня с огромными тёмными глазами. На фото они кажутся практически чёрными. На его щеке красуются яркие шрамы. Они ещё не потускнели. Никто не улыбается. Никто. Перевожу свой взгляд на мужчину, ладонь которого лежит на плече у юного Лазарро. Узнаю Амато. Он молодой, подтянутый и очень серьёзный. Даже сейчас от него словно веет странным добром. Из-за этих ощущений, всего случившегося и, вообще, от несправедливости, у меня на глазах появляются слёзы, но я их быстро смаргиваю.

Быстро оглядываю другого мужчину. Я бы хотела, чтобы он был омерзительным, гадким, или было бы в нём что-то такое, что вызовет у меня тошноту. Нет. Это противно уже изначально, но он невероятно красив, с густыми чёрными волосами, глазами Лазарро, высокий, статный. И от него буквально веет ужасающей мощью. Он возвышается над всеми, а его рука сжимает хрупкую и нежную ладонь беременной женщины. Её взгляд пустой. Он ничего не выражает, словно она уже мертва на этом фото. Резко очерченные скулы, как у Лазарро, форма губ у них тоже похожа. Но у женщины длинные русые волосы, уложенные в объёмные локоны. Глаза настолько светлые, что на фото даже кажутся почти белыми. Изящная женщина, и в ней чувствуется порода, хотя если верить она была вполне обычная. Никчёмная для многих. Но её выбрал Босс. Белоснежка. Самое страшное на этой фотографии даже не огромный живот женщины, а то, как сильно и крепко мужчина держит её за руку. Я словно слышу шипение в своей голове: «Моя». Ему ничто не важно, только она. Он одержим ей. Он болен ей. Он не обнимает сына, никак не показывает, что Лазарро тоже член его семьи, только она важна. Амато с Лазарро даже словно стоят немного поодаль от этой пары. Меня пробирает нервная дрожь.

Поднимаю взгляд на Лазарро, но он не смотрит на фотографию. Его взгляд направлен вперёд и полон скуки. Закрылся. Ему больно.

– Открой, я сказал, – требовательно и низко говорит он.

– Я открыла. Здесь рамка, ты сам её видел, – шепчу я.

– Открой подарок, Белоснежка, – рычит Лазарро, бросая на меня злой взгляд.

Непонимающе кручу в руках рамку. Оглядываю коробку. Ничего больше нет.

– Не беси меня. – Грубо толкает меня в плечо.

– Не надо на меня срываться, Босс. На себя сорвись. Что ты от меня хочешь? – шиплю, с яростью смотря на него. Он резко достаёт пистолет и приставляет дуло к моему лбу.

– Меня не напугаешь этой игрушкой, Босс. Ты не выстрелишь в меня. Научись правильно требовать, а не изъясняйся загадками. Что ты хочешь, чтобы я сделала? – Хватаю свободной рукой дуло пистолета и дёргаю его вверх. Слышу рваное дыхание Лазарро, вырывающееся из ноздрей. Его раздражает моя правота. Я не боюсь.

– Достань фотографию. Учись, мать твою, думать наперёд, а не быть тупой гуппи. – Он дёргает рукой, и я отпускаю дуло.

– Так бы и сказал. Тебе положено наказание за оскорбление, а? Или тебе всегда всё с рук сходит? – фыркая, поднимаю зажимы на обратной стороне обитой бархатом рамки. Поднимаю крышку и замираю. Там ещё фотографии. Их очень много, и рамка сама по себе довольно объёмная, поэтому и тяжёлая. Вываливаю всё содержимое тайника на стол и переворачиваю каждую фотогафию.

– Господи, – подскакиваю со стула и отворачиваюсь. – Боже мой, насколько же можно быть ублюдком?

Тошнота подкатывает к горлу.

– Читай, – холодно говорит Лазарро.

– Я не буду на это смотреть. Это отвратительно. Зачем он сохранил это? Зачем? В чём суть снимать её, мёртвую? В чём суть трахать её, мёртвую? В чём суть, чёрт возьми? Здесь и речи не идёт ни о какой любви, Лазарро. Я не знаю, во что ты веришь, но это… это не любовь. Это мания. Это зараза. Это грязь. Это бесчеловечно, – ужасаюсь, поворачиваясь к Лазарро, и тычу пальцем в фотографии. Но он словно и не слышит меня. Смотрит в одну точку и не двигается, а это безумно злит меня. Злит, потому что он так спокоен!

– Она была игрушкой для них. Ты винишь свою мать в том, что она тебя бросила, покончила с жизнью, и я её понимаю. Прекрасно понимаю. Жить рядом с двумя ублюдками, которые текут слюнями при виде её. Постоянно быть избитой, изнасилованной, сломленной. Полюбить одного мужчину, чтобы потом узнать, что он другой. Абсолютно другой, не тот, кем казался. Не все люди справляются с подобным. Не все. Эти двое виноваты в том, что и твою жизнь тоже сломали. Я относилась к Амато иначе. Я считала, что не всё человеческое в нём умерло, а он, оказывается, был ещё хуже, чем твой отец. Тот хотя бы не скрывал своей жестокости и одержимости. Амато действовал тихо и даже после смерти не оставил её тело в покое. Это жутко. Трахать мёртвое тело. И ты знал об этом. Ты всё это знал, иначе не был бы настолько спокойным. Ты знал. Это ещё гаже.

Бросаю взгляд на стол, и меня снова передёргивает от ужаса. Безобразные чёрно-белые фотокарточки с изображениями луж крови, раздроблённого черепа, неестественной позы погибшей женщины, лежащей на бетоне. А дальше… фото из морга, сделанные перед тем как похоронили эту бедную женщину. Даже мёртвое тело не оставили в покое. Амато насиловал её мёртвое тело и делал фотографии на память. Гадко как. Тошнотворно.

– Читай, – повторяет он. – Я хочу услышать это, произнесённое твоим голосом.

Я не могу. Мне настолько противно, что я даже не шевелюсь. Амато был таким же одержимым, как и отец Лазарро. Это у них семейное. Это неизлечимо. Лазарро ничем не отличается от них. Они воспитали его подобным себе, и понимание этого разрушает всё внутри меня. Всё. Он не отпустит меня, если я попрошу. Он будет держать меня на привязи, пока я ему не надоем. Вот что я понимаю сейчас, и это меня начинает пугать по-настоящему.