Текст книги "Смерть поэта – Маскарад. Романтизированная биография"

Глава 13 Гибель Демона

Но сказочный день и сказочная ночь прошли очень быстро и наступил день дуэли, теплый июльский день.

Монго пришлось стать секундантом, в тот момент о собственной карьере и своем будущем он не думал, как и обычно с тех пор, когда связался с Мишелем, да и что все это значило, когда тот мог быть просто убит. Не верилось, что так и будет, но вполне могло быть, ведь это дуэль и там стреляют. И не думать о том нельзя было никак.

Мишель, кажется, не верил в печальный исход, хотя недавно только убеждал себя, что вольно или невольно он стал пророком, только упорно старался сохранить спокойствие и даже пытался шутить, пусть они запомнят его таким, если что. Вот и будет понятно, далек ли был от истины Гете в свое время, обрывается ли жизнь в тот момент, когда человек почувствовал себя счастливым?

Он сказал Монго, какие письма, когда и кому надо было отправить, если сам он этого сделать не сможет. Монго возмутился, ему хотелось крикнуть, чтобы тот не заигрывал со смертью, стоявшей у него за плечами, но он воздержался и ничего такого говорить не стал. Вторым секундантом стал князь Сергей, хотя его положение было еще сложнее, и он не был так близок к Мишелю, но слова не сказал, только кивнул в ответ в знак согласия.

Мишелю надо было оценить те поступки, друзья его очень рисковали, но ничего он ценить не собирался, как и всегда. Мир крутился исключительно вокруг него, и он был центром этой вселенной.

Дуэль была назначена на 7 часов вечера на той самой горе, где они всегда так любили бывать, только теперь все оказалось куда тревожнее и плачевнее. И ее запомнят навсегда даже потомки, особенно если случится трагедия.

№№№№№№

Что чувствовал, о чем думал в тот час Николай Мартынов? Он был в смятении, надежда на то, что князь или Монго как-то все уладят, таяла, сам он отказаться и отступиться никак не мог, его честь была дороже всего на свете. Значит, придется исполнить эту роль. Только не чужой и наглый француз, которой не знал и не ценил Пушкина, а он сам теперь будет жертвой и палачом одновременно. Получается, что пример Дантеса его ничему не научил.

Он старался не задумываться, как и что будет дальше, потому что может ничего и не будет, Мишель стрелял без промаха, он попадет с такого расстояния без всякого труда. Николай хотел написать письмо матушке, но не сделал этого. Если он погибнет, то она и так за все себя корить будет до конца дней, зачем же ему еще подливать масло в огонь?

Да и все родные в те минуты были страшно далеки. Словно бы они были уже на том свете, а он на несколько часов задержался на этом, но ждать оставалось недолго, еще немного, и он тоже будет там с ними. Вот там свидятся и поговорят по душам, а теперь уж что горевать о том, что решено раз и навсегда.

Появились его секунданты, он оглянулся на комнату, куда вполне мог и не вернуться, и шагнул за дверь.

Как резко и быстро все могло перемениться за несколько минут, за пару дней, и в этом была в какой-то мере и его вина тоже, хотя он скорее всего стал только невинной жертвой в этой игре поэта со всеми его друзьями и недругами. Нужен был им жертвенный баран, вот они его и выбрали, не раздумывая, потому что они были все вместе, все заодно, а он как-то выделялся среди них, не был на них похож. Он в этом компании оказался совсем другим, они и назначили его палачом.

№№№№№№

Много еще о чем подумал Николай во время того скорбного пути, но дорога оказалась не такой и длинной. И уже там, на горе, он вспомнил дуэль Грушницкого с Печориным и почувствовал себя героем этого странного маскарада, печальным героем, в любом случае ничего хорошего не будет для него там, все кончится печально, погибнет ли он или останется жив, нет Геростратом ему быть не хотелось, но кто будет его спрашивать, чего ему хочется, на что он готов пойти, чем пожертвовать, они просто все сделали для того, чтобы он там был и чтобы все было так, как им того хочется.

А что там было в той дуэли в его романе? Грушницкий был убит, а это значит, что Демон решил расправится с ним. И что ему оставалось? Только ждать извинения от него до последней минуты и принять эти извинения, а потом перевестись куда подальше и забыть об этом дне, как о страшном сне. Но дождется ли он его? Вряд ли, судя по их настрою.

Он взглянул в небеса и тяжело вздохнул, так близко к смерти он не был даже в боях с чеченцами, и почему убить его должен свой, а не чужой, за какие такие прегрешения? Но не было ответов на вопросы у Николая Мартынова, видно судьба у него такая, не быть ему героем, скорее наоборот.

Глава14 Роковой выстрел

Дуэль проводилась по всем правилам, за этим следили строго и неотступно, и что же Мишель? По команде он выстрелил и выстрелил в воздух, уверенный, что и его соперник сделает то же самое. Пора было покончить с этим и не причинить никакого вреда друг другу.

Николаю тоже казалось, что пуля его летела мимо по всем разумным теориям так оно и должно было быть, должно, но не стало, Мишель рухнул у всех на глазах, кажется, он и сам не понял, что произошло и как это получилось, но видя, как напряженно и пристально все на него смотрят,

усмехнулся и закрыл глаза от нестерпимой боли, успел подумать, что он не будет мучиться так долго, как Пушкин. Наверное, Демон или Бог, не понятно кто именно, сжалился над ним, страданий хватило и в жизни, чтобы продолжить их еще и потом, в момент смертельного ранения. Нет, секунданты, все до одного должны были подтвердить его смерть, они не могли лгать в такие минуты, Мишель был мертв, это очевидно для всех, кто там был в это время.

В небе загромыхало, и, хотя ничего не предвещало грозы, но внезапно она все-таки началась, да еще какая, такие грозы бывают только здесь, на Кавказе, на открытой местности, среди гор. И лучше в такие минуты спрятаться где-то в укрытии, а не стоять на открытом месте, на глазах у гневного бога.

Они растерялись еще больше, и поняли, что с телом Мишеля они не смогут оттуда выбраться, даже без него это будет затруднительно, когда почва уходила из-под ног, дороги за несколько минут были размыты. Его придется оставить тут, пока гроза не утихнет, не подсохнет все вокруг и повозка не сможет подойти к этому месту. Вот и придется ему провести эту ночь в высоко в горах, наедине с богом и демоном, им будет о чем поговорить. Может быть, и Пушкин спустится к нему, чтобы не было так одиноко в эту жуткую ночь, – об этом думал Монго, еще раз взглянув на поэта. В том, что он был мертв никаких сомнений не было ни у кого.

№№№№№№

А разве не такая же погода была тут, когда 14 лет назад везли тело Грибоедова из Персии в Тбилиси, говорят, где-то по дороге с ним встретился Пушкин и был поражен этой чудовищной картиной так, что потом еще долго не мог прийти в себя.

Теперь надо было искать повозку, ящик, только так можно было перевезти тело Мишеля, чтобы похоронить его на православном кладбище, хотя позволят ли это сделать?

Вчера в это время звучала история про Адониса, а тут все перевернулось с ног на голову, и их Адонис был мертв и надо было решить, кто его убил. А очевидное свидетелям трагедии вовсе не казалось таким уж очевидным.

Как все повторяется в этом странном мире, словно бы все идет по кругу, те же события, те же русские поэты, обреченные на гибель, от руки ли разъяренной толпы или сослуживца. Одно понятно, нет больше Пушкина, нет Грибоедова, и теперь нет и Лермонтова тоже.

Надо было задуматься о том, что будет с ними, шутки и розыгрыши закончились, им придется ответить и за все ответить, с мертвого не спросят, спрашивать будут с живых, но это случится чуть позднее, а пока надо было что-то делать с покойным. Они промокли до нитки, спускаясь с горы, и казалось, что не только он, но и весь мир погиб в тот июльский теплый вечер, от него больше не осталось и следа. И немые свидетели этой гибели шли и оглядывались на гору, где им пришлось его оставить до завтрашнего дня.

 
27  июля  День памяти М.Ю.Лермонтова
 
 
Молчит Кавказ суровый и прекрасный,
И горы, словно пики, молча внемлют.
И отыскать пытаемся напрасно
Гусара дерзкого, оставив землю,
Его душа несется над горами,
Туда в усадьбу, где царит покой,
Какими-то чужими голосами
Ответит старый парк, и Домовой
 
 
Расскажет  снова бабушке об этом,
О той дуэли, и о смерти вновь.
Погиб поэт, и больше нет  поэта,
На склоны гор там опустилась ночь.
Она еще невинною казалась,
Увитая  той черною фатой,
В его глазах заставших отражалась
И душу уводила за собой.
 
 
И смолкла  офицерская  пирушка,
Когда узнали все, что он ушел,
И тишину надзвездную разрушив,
Там Демон уносился в мир чужой.
И той сонаты скомканные звуки
Гром заглушил, и стало  так тревожно,
Когда душа запела о разлуке,
Он усмехнулся яростно, и сложно
 
 
Он уходил, ушел, не оглянулся,
И мир поник, и обозначен путь.
И Демон обреченно улыбнулся
И прошептал в отчаянье: «Забудь».
О чем они? Сей разговор рассветный
Запомнил и поведал Горный дух,
И уносил куда-то в пропасть ветер
Всю боль и нежность запоздалых дум.
 

Глава 15 Указ императора

Вести в ту пору летели не так быстро, как теперь, и примерно в те же дни, появился Указ Императора о том, чтобы поручик Лермонтов немедленно вернулся в свой полк и приступил к службе. Таков был ответ на прощение об отставке, хорошо, что он не успел получить его и выслушать. Император не только не желал его возвращения в столицу или Тарханы, какая разница, куда он собирался вернуться, он пытался всеми правдами и неправдами задержать его там как можно дольше, сколько будет возможно. Государь чувствовал себя не слишком хорошо, и понимал, что не сможет так пристально следить за всем, что творится в его мире, да и не заслужил ли он хоть небольшой передышки, или с первого и до последнего дня на троне надо оставаться в этом кошмаре, только и гоняясь за бунтарями, выслушивать доклады о том, что они натворили на этот раз и что еще замышляют.

Он знал, что там же находится и князь Волконский, один из тех, кто готов был с ним расправиться в первый день правления, если бы обстоятельства сложились иначе и им повезло чуть больше. Но коли тогда ему все удалось, так зачем же начинать что-то теперь?

Этот Указ дошел до них как раз в те дни, когда тело Мишеля удалось спустить с горы и положить в гроб, и позволить ему упокоиться. Он и так слишком много времени провел в одиночестве под дождем и открытым небом.

Офицеры молча выслушали Указ и, кажется, Монго произнес:

– Он уже не сможет туда вернуться, поручик мертв.

Кажется, люди, прибывшие из столицы, не поверили этому, гусары и прежде часто были дерзки и шутить изволили на этот раз тоже. Но по их лицам они поняли, что те не шутят, и растерялись, не зная, что теперь можно сделать и как быть.

Потом, когда шок от этой вести прошел, они выяснить с кем стрелялся поручик Лермонтов и арестовали и увезли с собой Мартынова, секундантов до следствия и особого распоряжения трогать не стали, боясь, что их обвинят в самоуправстве, да и никуда они не денутся, пусть остаются пока там, за ними пожалуют другие посыльные, им еще Мишеля надо было похоронить, мертвый он больше не был им страшен и вряд ли император станет мстить тому, кто сам выбрал такую участь.

На Мартынове лица не было в последний момент не только от страха перед наказанием, он страшно переживал из-за того, что в столице окажется лицом к лицу с теми, кто любил Мишеля и носился с ним как с писанной торбой, и с почитателями его таланта тоже, а ведь их было не мало. Да что там, сама императрица, говорят, настаивала на свиданиях с ним. Теперь и матушка его поймет, что никакой свадьбы быть не может, они не смогут породниться с одним их самых старых и знатных родов, а ведь ради этого она готова была на многое, готова была терпеть все те унижения, которые уже выпали на из долю и каких и дальше буде не мало, кто бы в том сомневался.

№№№№№№№№

Похороны были поспешными и какими-то очень тихими, словно бы после той самой жуткой грозы мир снова погрузился в молчание, и никакие голоса и звуки не касались больше слуха. Монго старался запомнить все, что там происходило, потому что понимал, что ему о том придется поведать бабушке, Марии и всем, кого должны были заставить вздрогнуть и замереть эти вести. Что с ними будет теперь, как это узнать и понять. Каким был и как проходил его последний пир, почему он так и не захотел прослушать историю про пир Валтасара – Мишель рассказывал ему про тот сон с Саломеей и Валтасаром и то, что он выбрал историю про пророка, лишенного головы по воле императора. Саломею в том винить не стоило, она была только слепым оружием в руках вероломной царицы и всех, кто оставался там с ними у трона, разве не они «свободы гения и славы палачи». И вот теперь вспоминая и сопоставляя все, что было, Монго поражался случайным совпадениям, которые конечно, не были случайными вовсе.

Конечно, все они понимали и прежде, что такое может быть, но одно дело полагать, а совсем другое – столкнуться в реальности, когда ничего не изменить и все необратимо. Ведь тогда из суеверия они гнали подальше мысли о гибели, всегда считалось, что если не звать смерть, то она и не явится, может к кому и не явится, но тут на то надеяться не стоило.

Князь Сергей оставался в замешательстве, он удивился тому, что забрали только Мартынова, но разве можно было сомневаться, что и они с Монго отправятся следом, ведь дуэли еще с пушкинских времен были строжайше запрещены и наказания за них грозили самые суровые. Он дивился другому, тому, с каким постоянством ему самому удавалось впутаться в эти странные истории, там, где разумный человек остался бы в стороне, он всегда оказывался в самом центре событий

Мир содрогнулся еще раз от этого страшного известия

Глава 16 Бунт бабушки

Вести о том, что произошло на Кавказе, долетели до столицы пусть и не слишком быстро, но очень скоро о гибели Мишеля стало всем известно. Сначала это казалось слухами, в которые никто не мог и не хотел поверить, но когда привезли Мартынова и сам князь Петр вместе с Василием Андреевичем отправился к нему, то надеяться на то, что это шутка, розыгрыш пьяных и безбашенных гусаров во главе с самим Мишелем не приходилось. Все подтвердилось и вести оказались печальными.

Он мог вот так отреагировать на Указ императора и это было бы величайшей дерзостью, но в камере, где ходил из угла в угол князь, словно это он оказался в заключении, и неподвижно у стенки стоял Василий Андреевич, они быстро выяснили, что дуэль была, что перед ними тот, кто убил Мишеля, растерянный и тихий, он все время твердил, как заведенный:

– Я не понимаю, как пуля попала в него, я стрелял совсем в другое место, как и он, – говорил тот, и не из страха перед грозными посетителями, а просто потому, что он и на самом деле не понимал этого.

Князь Петр взглянул на Учителя, спрашивая, можно ли ему верить, тот только бессильно махнул рукой, какая разница, как и что там было, если Мишель мертв, если он действительно мертв и уже похоронен, если верить этому гусару, быль он неладен.

Но потом, когда страсти по Мишелю немного утихли, князь Петр вспоминал эти слова Мартынова и пытался понять, выгораживает ли себя гусар, или и на самом деле был кто-то еще, кто и убил Лермонтова, он не мог исключить этого, помня про указ Государя, о той неприязни, испытанной к нему, даже месть императрицы за нелюбовь не стоило исключать. Но что теперь о том говорить, Мишель мертв и ничто его не сможет воскресить больше, кто бы его не убил, все уже свершилось.

Им предстояло отправиться к Елизавете Алексеевне, и страшнее этого визита трудно было что-то придумать, князь оттягивал этот момент сколько было возможно, но тут Василий Андреевич проявил удивительное для него упорство, надо ехать, прямо сейчас, сказать должны они, потому что видели Мартынова, потому что всем остальным известно еще меньше, чем им самим. А бабушка, Мария и все близкие должны знать правду.

Так они там и оказались, не понимая, что и как надо говорить.

№№№№№№

В доме была какая-то странная суета, вероятнее всего вести успели их опередить и дошли до Елизаветы Алексеевны раньше. Им объявили, что она никого не принимает, но Жуковский настоял на своем. Он заметил, что слуги выносили из дома иконы, и был странно поражен этой картиной. Что такое могло произойти, уж не обезумила ли она от горя? Бунт, самое страшное, что могло с ними случиться. И не сговариваясь, они поспешили туда, в комнату, где она обычно принимала гостей.

Бабушка казалась спокойной, что насторожило еще больше. На их молчаливый вопрос она ответила:

– Если ему так было нужно, я готова с ним поспорить. Сколько я просила оставить мне Мишеньку, но он слеп и глух был все время, он не сделал даже этой малости, так почему теперь, когда он отнял у меня все, чем я жила все эти годы, я должна ему верить и молиться? Не бывать этому, не бывать. О чем молиться, если его больше нет, и ваш Бог не отвел руку убийцы? Говорят, он уже здесь, вы виделись с ним, – догадалась она по их лицам.

Князь боялся, что она потребует вести ее к Мартынову и расправится с ним там, а потом начнется еще один скандал. Не потребовала, она просто хотела убедиться, что он существует, что он так близко находится.

Им нечего было ответить, но они оба почувствовали всю ту боль, отчаяние, и горе, которое было в ее душе с той самой поры. И в тот момент она внезапно разрыдалась, отвернувшись от них, а потом, словно опомнилась, и произнесла:

– Он был всем для меня, я боялась пережить его, вот случилось то, чего я боялась больше всего. Мне больше нечего делать в свете и никого принимать я не собиралась, так и передайте ему, для этого проклятого мира я тоже умерла, вместе с ним.

№№№№№№№№

Обращено это было в Василию Андреевичу, и говорила она об императоре, конечно. Он молча кивнул, понимая, что именно императора она винит во всех смертных грехах, и надо было позаботиться о том, чтобы ее слова не дошли до Николая Павловича и императрицы, хотя трудно даже представить себе, что теперь переживает та, о чем она думает, ведь и ее надежды на Бессмертие в стихах великого поэта тоже рухнули, теперь она не сможет тягаться с покойной Елизаветой, и нет никакого другого поэта, кого можно было рекомендовать ей взамен Мишеля – Персефона, Афродита и Артемида были и на этот раз безутешны и раздавлены вестями с Кавказа

– Мне осталось последнее, перевезти его с Кавказа и похоронить в Тарханах, мой внук должен оставаться со мной рядом, нечего ему делать среди этих варваров, хочется ли ему того или нет, Мишель будет похоронен здесь.

Они закивали головами в знак согласия, конечно, так и сделают, что же еще им остается. Они уже по дороге говорили, как это лучше устроить, что надо для этого сделать, а теперь только придется уточнить детали и испросить высочайшего позволения, но вряд ли император будет воевать с мертвыми, и если что Василий Андреевич объяснит, почему делать этого нельзя, и надо исполнить последнюю просьбу бабушки. Ему придется приложить невероятные усилия, но он сделает это обязательно.

№№№№№№№

Когда они уезжали, то заметили карету графини Ростопчиной, она отправилась к Елизавете Алексеевне, говорят, больше никто не решился на такой шаг, но Евдокия просто не могла оставаться в стороне, и ей было все равно, что подумают и что скажут о ее поступке в свете, она должна была выразить свою признательность Мишелю и разделить скорбь и печаль о нем. Тайно она надеялась узнать, что все не то, и все не так, что это какие-то чудовищные сплетни и слухи, розыгрыш. Она готова была простить все, только бы он оставался жив.

Этот туман рассеялся, когда она заметила, как отъезжал князь Петр и Василий Андреевич, по их лицам было понятно, что они появились не для того, чтобы развеять эти слухи, и ей стала совсем худо от таких догадок. Все рухнуло, ничего больше нельзя вернуть.

Но вдохнув побольше воздуха, она поднялась и двинулась туда, делать было нечего, не поворачивать же карету из-за того, что лучшие ее надежды не оправдались. Надо было пройти этот путь до конца, теперь это ее святая обязанность.

Глава 17 Единственная и любимая

До Мишеля доходили вести, что единственная и любимая его дева смертельно больна, Мария писала ему о том, но как только до нее дошла весть о дуэли и гибели, Варвара слегла окончательно и больше ничего не видела и не слышала, из нее словно ушли все силы, воздуха не хватало, нечем было дышать, бороться за свою жизнь она больше не могла и не хотела. И как бы не ярился грозный муж, понимая, откуда в ней все это взялось, почему ей стало хуже, Варвара была безучастна и к мольбам слуг, и к его ярости.

Сестры все чаще появлялись и оставались в доме на ночь, не желая оставлять ее одну, но и это было малым утешением для несчастной. Она таяла на глазах, ничего не хотела есть, ничего не говорила и вообще теряла последние силы.

– Зачем я пережила тебя, -спрашивала она, видя рядом какой-то призрак, который, она в том не сомневалась, все время был где-то рядом. Но он молчал, то усмехался, то нежно улыбался, не произнеся больше ни слова.

Ей сказали, что Николай Мартынов здесь, его вернули и посадили под арест, и теперь решалась его судьба. Она думала, что поднимается с постели, чего бы это ей не стоило и отправится к нему, чтобы взглянуть на того, кто посмел расправиться с Мишелем. Но это были только бесплодные мечты. Ее сестра Мария должна была сказать всем, кто о ней спрашивал, что жуткая его гибель тенью легла и на нее тоже, она отправится вслед за ним, да и для них для всех уже перестала существовать, нет в ней жизни, совсем нет.

– И раньше не было надежды на лучший исход, а теперь его нет и вовсе, – развела она руками, выразив тем самым полное свое бессилие перед судьбой.

№№№№№

Для нее все было скверно, и остаться с ним и пережить его гибель и оставаться без него, все скверно, вот в чем беда. В ней нет и никогда не было силы духа Натальи Николаевны, она просто слабая девица, которую надо жалеть и оберегать от этого странного мира. А между тем на нее столько всего обрушилось разом, что и более сильная натура вряд ли пережила бы такое, в что говорить о Варваре.

Но Евдокия, слыша эти слова только слабо усмехнулась и попыталась возражать

– Берегине некого больше ждать и беречь, пока он был жив, у нее оставалась какая-то смутная надежда, теперь она растаяла, ее никто больше не держит в этом мире. Но может быть они встретятся в вечности, там все будет иначе, должно быть по-другому.

Мария удивленно и задумчиво смотрела на нее, ей вовсе не хотелось, чтобы и в вечности продолжались ее метания и муки, говорят, там люди не становятся другими, они остаются прежними, а если так, то и земной жизни ей вполне достаточно для того, чтобы там обрести покой.

Мишель был к ней несправедлив, как и ко всем остальным, он просто утащил ее за собой, не задумываясь, что творит. Написал же в своем Завещании «Пусть она поплачет, ей ничего не значит». Получалось, что те, кого он оттолкнул, отшвырнул, те были счастливы и остались живы, а вот Варваре повезло значительно меньше, так что же такое любовь Демона? Это верная погибель. И такие страдания станут для него вдохновением.

№№№№№№№

Императрица в то самое время молча слушала доклад о том, что случилось на Кавказе. Она узнала о Мартынове, о том, что там случилось во всех подробностях.

– Приведите его сюда, – потребовала она, не очень понимая чего хочет, как это может быть исполнено.

Но она не собиралась отступать и настояла на своем.

Молодой гусар без блестящей формы, стоял перед ней, склонив голову.

– Вы убили поэта, первого поэта России, -услышал он ее голос, но взглянуть на нее так и не решился.

Она не ждала ответа, она просто хотела, чтобы он запомнил ее слова до конца дней и не одного дня больше ему не было покоя.

– Бесспорно, любая жизнь бесценна, но после господина Пушкина это был первый и единственный поэт, разве вы о том не ведали? Вы же были рядом с ним все это время. Вам никто ничего не сказал?

Голова Николая склонилась еще ниже – вот при каких обстоятельствах надо было получить свидание с императрицей, и она сама напомнила ему, какое он чудовище, что же еще такое может случиться, что ударит и раздавит его еще больше? Наверное, ничего такого в этом мире и не было. Когда-то он мог только мечтать о подобной встрече, мечты сбылись, но каким же чудовищным все оказалось. Определенно, он родился вовсе не под счастливой звездой.

Когда его уводили, ноги его были ватными, и он боялся только, что не дойдет до своей камерны и рухнет на землю. Хотя какая теперь разница, главное, что он покинул ту залу, где ему больше нечем было дышать и казалось, что высокий потолок готов был упасть на его голову.

Императрица добилась своего, он запомнил ее слова навсегда, и не было дня в его дальнейшей жизни, чтобы не вспоминал их. Ее желание сбылось, Мартынов больше никогда не находил покоя. И даже потом, значительно позднее, когда все улеглось и забылось, он ставил свечи за упокой мятежной души и заказывал панихиды по убиенному. Не друзья и близкие, а тот, кого обвинили в его гибели, неизменно с ним оставался и не мог поступить иначе.

Больше всего все те годы он боялся встречи с бабушкой поэта, она для него была страшнее императрицы самой. Но Елизавета Алексеевна исполнила свое обещание и в свете больше не появлялась с той самой пора, и все четыре года она провела только в своем имении. Опасения Мартынова оказались напрасными. И только когда ее похоронили, он мог перевести дыхание – улеглась самая страшная буря, бушевавшая в этом мире.