Текст книги "Тень Эдгара По"

36

Ни в тот день, ни позднее ни судья, ни присяжные, ни почтеннейшая публика не услышали от меня истинной истории смерти Эдгара По. Я работал под Питеровым началом и сделался, по его излюбленному в отношении меня выражению, клиническим правоведом, ибо не пропускал отныне ни противоречий, ни сомнительных предположений в деле о моей вменяемости. В итоге мы победили. С подачи большинства зрителей, присутствовавших на всех заседаниях, я был официально признан разумным человеком. Изначально в полную мою адекватность верили немногие, но ход судебного процесса неоспоримо доказывал данный факт.

Процессу я обязан репутацией юриста необыкновенно проницательного и нестандартно мыслящего. Мы с Питером стали партнерами, наша практика – одной из самых успешных в Балтиморе; мы специализировались на закладных, долговых обязательствах и оспаривании завещаний. Вскоре наше партнерство обогатилось третьим юристом, весьма усидчивым и прилежным молодым джентльменом из Виргинии; Питер не замедлил жениться на его сестре, также с лихвой наделенной сими добродетелями.

Полиция не искала Эдвина Хокинса в связи с нападением на Хоупа Слэттера, однако последний, по слухам, в частной беседе утверждал, будто опознает негодяя, дай только Господь им вновь сойтись. Впрочем, уже через несколько месяцев после инцидента Слэттер счел балтиморские настроения ненадежными для своего деликатного бизнеса и перевел работорговлю в Алабаму, чем открыл Эдвину Хокинсу дорогу в родной город. Эдвин, потерявший место в издательстве, увлекся юриспруденцией. Наша практика росла, и мы взяли Эдвина клерком, на каковом поприще он проявил блестящие способности и к шестидесяти годам сам стал адвокатом.

Почти через девять лет после первого визита я вновь отправился в Париж вместе с Хэтти и маленькой дочкой Питера по имени Энни. Мы не обнаружили прежнего усиленного надзора за всем и вся, когда-то так мне досаждавшего. Напротив, Париж в составе империи под управлением Луи Наполеона показался местом куда более приятным, чем Париж в составе республики под управлением того же человека. Я был уроженцем страны, исторически знавшей только республиканский строй; президент Луи Наполеон, который спал и видел, как бы уничтожить эту самую республику, считал меня нежелательной персоной. Император Луи Наполеон, достигший желаемого, больше не нуждался в каждодневном подтверждении своих прав на власть.

После встречи Жерома Наполеона Бонапарта с новоявленным императором балтиморская ветвь семейства получила почетное право – всем потомкам мадам Элизабет Бонапарт разрешалось носить славное имя. Однако император наотрез отказался наделить этих потомков хоть каким-то правом на престол и королевскую собственность, а ведь именно этого жаждала мадам Бонапарт и за этим отправляла сына в Париж. После смерти Луи Наполеона ни один из внуков мадам Бонапарт (оба оправдали ее надежды – выросли красивыми и высокими) не получил французской короны. Сама мадам Бонапарт не покидала Балтимора; ее часто видели на улицах в черном капоре и с неизменным красным зонтиком от солнца. Она пережила даже своего сына Бо.

Бонжур обрела популярность в вашингтонском французском сообществе; все восхищались ее независимостью и умом, искали ее благосклонности. Она обнаружила, что американские вдовы пользуются практически неограниченной свободой. Мадам Бонапарт, также настаивавшая на вдовьем статусе (хотя ее супруг, Жером Бонапарт-старший, здравствовал в Европе), в течение многих лет с удовольствием давала мадемуазель Бонжур советы в любовных делах и прочих интригах; правда, Бонжур этим советам редко следовала. На вторичное замужество ее не подвигли даже серьезные финансовые затруднения. С помощью преданных друзей, обретенных через мосье Монтора, Бонжур поступила в театральную труппу. Ее талант произвел сенсацию, она успешно выступала в разных городах Америки и Англии, а наскучив сценой, стала сочинять любовные романы.

Тот день в суде был последним, когда я видел Огюста Дюпона. Кроме уже приведенного диалога, между нами имели место лишь несколько слов. Полагаю, в зале суда я каким-то шестым чувством ощутил: больше мы не встретимся. Едва публика успокоилась, я выскользнул в коридор. Дюпон открывал входную дверь. Напрасно вертел я в уме разные фразы – они не годились для прощания навек.

– Эдгар По, – пробормотал я. – Это из-за него все началось.

Самое обидное, что связную, полную смысла и чувства фразу я заготовил, но теперь, в непосредственной близости от Дюпона, никак не мог вспомнить. Я думал о письме, которого тщетно ждал от Эдгара По, еще когда он был в Ричмонде; о письме, которое наверняка содержало предложение встретиться в Балтиморе. Оно не пришло и никогда не придет – однако в то утро я ощущал себя почти так, как если бы получил его. Надеюсь, читатель понимает, о чем я.

Дюпон остановился на верхней ступени крыльца и принялся обозревать Моньюмент-сквер. В отдалении смеялись чему-то дама и джентльмен, старый невольник вел в поводу молодого жеребца. Дюпона интересовали возможные соглядатаи. Питер и еще несколько юристов звали меня, высунувшись в окна. Все, что я увидел далее, зрительная память зафиксировала с поразительной четкостью; краски с течением лет не поблекли, линии не расплылись. Итак: лицевые мышцы Дюпона расслабились, губы сомкнулись, и лицо приняло выражение, которое он приберегал для портретиста. Целый бесконечный миг, пока Дюпон не развернулся и не поспешил пересечь улицу, в его лице была готовность интриговать и ставить на кон, а еще – презрение ко всем, кого природа не наделила гениальностью.

С тех пор я всегда прочитывал газетные репортажи из отдаленных местностей в надежде на упоминание о Дюпоне; конечно, я отдавал себе отчет в том, что имя будет вымышленное.

Порой речь, вне всякого сомнения, шла о моем старом друге, хотя он никогда не объявлялся сам и, насколько я знал, не возвращался в Соединенные Штаты. Случалось, меня охватывало смутное предчувствие, что Дюпон вот-вот возникнет. Так было в периоды, когда нужда в нем становилась особенно острой – например, во время непонятной болезни Хэтти или в те долгие месяцы, когда ставший генералом Питер (каких только домыслов не строили на эту тему!) словно сгинул на полях сражений.

В известном смысле я ждал, ждал много лет. Я хотел рассказать историю Эдгара По со своей точки зрения, но сначала личность поэта должна была избавиться от пелены предвзятости, сначала должна была появиться нужда в моих открытиях. Эту историю я доверил блокнотам – целой стопке блокнотов, распухших от дополнений и лирических отступлений; впрочем, история еще не закончена, точнее, не настоялась.

Иногда я достаю из тайника свою малакку, покачиваю ее, такую гладкую и тяжелую, в ладонях, а если никого нет рядом – разнимаю две ее части и смеюсь при виде мерцающего клинка. Я смеюсь и думаю об Эдгаре По, прибывшем в Балтимор; об элегантном джентльмене, шагающем по балтиморским улицам с невидимым оружием в руках.

Хэтти всегда хотела больше знать о Дюпоне. Она даже завидовала своей тете, которой довелось видеть его лицом к лицу, даром что сама тетя Блум вплоть до своей смерти (а умерла она весьма преклонных лет) запрещала касаться этой темы. Хэтти часто расспрашивала меня о последнем разговоре с Дюпоном, просила описать его нрав. Я не мог этого сделать. Слова не отражали Дюпоновой сути. Правда, у нас был Дюпонов портрет, но изображение, прежде мнившееся точной копией, теперь, по-моему, ничего общего не имело ни с Дюпоном, ни с Бароном. Или, точнее, не больше походило на Дюпона, чем образы, хранимые моей памятью.

Похожий или не похожий, портрет висел у нас в библиотеке, там, где когда-то проходили сеансы позирования. Бывало, я рассказывал поздним гостям о Дюпоне; они неизменно выражали удивление, что подобный человек вообще мог родиться. На этой стадии беседы Хэтти обыкновенно теряла интерес к Дюпону.

– Милый Квентин, ты тоже участвовал в расследовании; это и твоя заслуга, – говорила она и, заметив мой строгий взгляд, наставительно повторяла: – Да, это твоя, твоя заслуга!

Историческая справка

Эдгар Аллан По умер в возрасте сорока лет в балтиморской больнице седьмого октября 1849 года; за четыре дня до печального события его нашли в тяжелом состоянии в закусочной при гостинице под названием «У Райана».

Двадцать шестого (по другим данным – двадцать седьмого) сентября Эдгар По покинул город Ричмонд, штат Виргиния, на пароходе. Он направлялся к себе домой, в Нью-Йорк, по пути планируя посетить Филадельфию. В Филадельфии По собирался заняться редактированием сборника стихотворений некоей Маргарет Сент-Леон Лауд. Свою тещу, Марию Клемм, он просил писать ему в Филадельфию на имя Э.С.Т. Грэй. Однако, по имеющимся сведениям, По так и не добрался до Филадельфии и не вернулся домой в Нью-Йорк; зато неожиданно для всех оказался в Балтиморе, где и окончил свои дни. Теперь уже не узнать, чем он занимался целых пять суток, с того момента, как сошел с парохода, и до того момента, как был обнаружен в закусочной, служившей избирательным участком. Пока еще ни одному историку литературы не удалось разрешить эту загадку.

Скромные похороны Эдгара По провел преподобный Уильям Т.Д. Клемм на Вестминстерском пресвитерианском кладбище. Было это восьмого октября. Присутствовали четыре человека – Нельсон По и Генри Герринг (родственники Эдгара По), его коллега доктор Джозеф Снодграсс и однокашник по колледжу Зи Коллинз Ли. Сообщения об обстоятельствах и причинах смерти отличались туманностью и противоречивостью, а позднее окончательно запутались из-за того, что Руфус Грисвольд опубликовал мемуары, в которых умудрился сфабриковать не только факты, но и цитаты. В последующие десятилетия множились теории и слухи о кончине По – их распространяли как лица, знавшие покойного поэта, так и лица, не имевшие такой чести.

В этом романе автор открывает правду, комбинируя ее с результатами оригинальных изысканий, прежде не публиковавшимися. Все теории и выводы относительно смерти Эдгара По, имеющие место на страницах данной книги, опираются на исторические факты и реальные свидетельства. Оригинальное расследование с использованием целого ряда источников, в том числе архивов и хранилищ в шести разных штатах, проводилось с целью поставить в деле Эдгара По уверенную точку. В числе новых дополнений к делу Эдгара По, впервые появляющихся в настоящем произведении, можно назвать следующие: пожар в доме Натана Ковингтона Брукса, по времени совпавший с прибытием поэта в Балтимор; намерение По зайти к Бруксу[32]32
  До сих пор утверждение, будто По намеревался зайти к доктору Бруксу, считалось спорным. Впервые об этой неудачной попытке упомянул Джордж Вудберри, биограф XIX века. Последующие возражения ученых делались на том основании, что Вудберри не указал источник. Автору романа удалось установить, что эта информация, равно как и сообщение о пожаре, исходила от сына доктора Брукса. – Примеч. авт.


[Закрыть]; факт председательства Джорджа Герринга над вигами четвертого района и его присутствие в закусочной «У Райана» в период выборов; возможная связь этих фактов с прибытием в закусочную Генри Герринга (прежде оно никак не объяснялось); инициатива Джозефа Снодграсса ввести Закон выходного дня, а также его ведущая роль в сглаживании дурного впечатления от кандидата Трезвенников Джона Уотчмена, который не оправдал доверия непосредственно перед выборами. К новым дополнениям относится недавно обнаруженное стихотворение «Удел незнакомца» филадельфийской поэтессы Маргарет Сент-Леон Лауд, датированное 1851 годом, – возможно, первое стихотворение на смерть Эдгара По. В настоящей книге автор впервые отождествляет это стихотворение с Эдгаром По, анализирует и перепечатывает. Кроме того, на страницах романа «Тень Эдгара По» впервые объявляется о существовании письма на имя «Э.С.Т. Грэй», которое тщетно дожидалось По на филадельфийском почтамте; по всей вероятности, это было последнее адресованное Эдгару По письмо. Автор романа приводит также оригинальное объяснение странного выбора поэтом псевдонима Грэй.

Прочие редко приводящиеся факты, на которые в книге имеются ссылки, таковы: детали общения По с ричмондскими Сынами Трезвости и вступление в их ряды; инициатива сотрудников балтиморского издания «Патриот» собрать деньги на памятник Эдгару По; намерение преподобного Клемма прочесть на похоронах По более длинную проповедь, чем имела место в действительности; характеристика записки Уокера и частично воспроизведенное здесь малоизвестное стихотворение доктора Снодграсса на смерть Эдгара По.

Несмотря на то что с целью пролить свет на события в настоящую книгу включены многочисленные результаты оригинальных исследований, автор старается сохранять верность эпохе и не наделять персонажей познаниями о жизни и смерти Эдгара По, которых у них не могло быть в пятидесятые годы XIX века, но которыми обладают современные литературоведы. (Например, год и место рождения По, а также условия, на которых он жил в семье Аллан, в течение десятилетий после смерти По оставались под вопросом. Отчасти причиной тому был сам По, намеренно затуманивавший свою биографию.) Все цитаты из статей о смерти По и прочих событиях взяты из реально существующих газет XIX века; все слова, приписываемые Эдгару По, были произнесены или доверены бумаге им самим. В возрасте двадцати лет Эдгар Аллан По по поручению своей будущей тещи Марии Клемм действительно продал двадцатиоднолетнего раба Эдвина за сорок долларов семье чернокожих балтиморцев. Это был один из способов избавить раба от риска быть проданным на плантации.

Балтимор и Париж в том виде, в каком они пребывали в середине XIX века, воссозданы автором по многочисленным мемуарам, путеводителям, картам и литературным произведениям указанного периода. Полицейские департаменты Балтимора и Парижа, Луи Наполеон, Хоуп Слэттер и Элизабет Паттерсон Бонапарт помещены в вымышленный контекст, поскольку их стремления и мотивы имели существенное значение для истории.

Квентин Кларк – вымышленный персонаж, однако он озвучивает точку зрения немногочисленных поклонников Эдгара По в период, когда его вклад в литературу еще не был оценен, а моральные качества и нрав подвергались очернительству. Прототипами Квентина Кларка послужили Джордж Эвелет и Филип Пендлтон Кук, переписывавшиеся с Эдгаром По. Многие персонажи, так или иначе связанные с По и его смертью, в том числе кладбищенский сторож Джордж Спенс, Нельсон По, Генри Герринг, Генри Рейнольдс, доктор Джон Моран, «Сын Трезвости» Бенсон и доктор Снодграсс, являются реальными людьми, их описание основано на исторических фактах. Эти люди представляют различные мнения о личных качествах и литературном наследии По (к слову, в оценках до сих пор нет единодушия).

Более ста лет продолжаются попытки отыскать истинного Дюпена, вдохновителя трилогии По. Огюст Дюпон и Барон Дюпен являются вымышленными персонажами, черты которых позаимствованы у целой плеяды «кандидатов в прототипы». Этот длинный список включает французского учителя по имени К. Огюст Дюбуше и выдающегося юриста по имени Андре-Мари-Жан-Жак Дюпен.

Немало одержимых поклонников творчества По так и эдак взвешивали обстоятельства его смерти в попытках понять истинные причины, разгадать загадку великого поэта; однако расследование Квентина является чистейшим вымыслом. Впрочем, его действия, равно как и некоторые специфические открытия, позволяют представить, как вели себя пытливые дилетанты, на многие десятилетия предвосхитившие профессиональные изыскания ученых-литературоведов. Мария Клемм, Нельсон По и мистер Бенсон доступными им средствами пытались собрать информацию сразу после смерти поэта, но даже «горячие» следы Эдгара По могли завести куда угодно.

Выражение признательности

Настоящая книга не была бы тем, чем является, без четырех человек. В первую очередь я обязан моему литературному агенту и другу Сьюзен Глак, каждый шаг которой отмечен блеском и вдохновением, а также Джине Чентрелло из «Рэндом-хаус» и моим издателям, Джону Кэрпу и Дженнифер Герши, за прозорливость, страстную увлеченность и веру в меня.

На всех этапах мне помогали истинные профессионалы издательского дела, работающие в моем литературном агентстве и в издательствах. Это Джон Бейкер, Джорджия Кул, Раффаэлла де Анджелис, Элис Эллерби, Мишель Фихен, Трейси Фишер, Кэндес Финн, Юджин Фернисс, Алисия Гордон, Яэль Кац, Шейна Келли, Роуэн Лоутон, Эрин Мэлоун, Энди Макникол, Эмили Нуркин и Бэри Зибрак из «Уильям Моррис эйдженси». В издательстве «Рэндом-хаус» это Авиди Баширрад, Кейт Блум, Санью Диллон, Бенджамин Дрейер, Ричард Элман, Меган Фишманн, Лора Форд, Джонатан Джао, Дженнифер Джонс, Винсент Ла Скала, Либби Макгвайр, Джин Мидловски, Грант Нойманн, Джек Перри, Том Перри, Джиллиан Квинт, Кэрол Шнайдер, Джуди Штернлайт (из «Модерн лайбрери»), Бек Стван, Саймон Салливан, Бонни Томпсон и Джейн фон Мерен. Также меня поддерживали и вдохновляли Крис Линч из «Саймон & Шустер аудио», Стюарт Уильямс и Джейсон Артур из «Хаврил Секер» (Великобритания), Елена Рамирес из издательства «Се-Бэррел» и Франческа Кристоффанини из издательства «Риццоли».

Спасибо всем, чьими усилиями совершенствовалась моя книга; всем, кто читал ее на разных стадиях и ободрял автора. Как всегда, первыми назову своих родителей, Сьюзен и Уоррена Перл, и брата Иэна Перла. Также мне помогали Бенджамин Кэвелл, Джозеф Гэнгеми, Джулия Грин, Анна Гиймэн, Джин Ку, Джули Парк, Синтия Позиллико, Густаво Тернер и Скотт Уэйнджер, а еще инициативный и безотказный Тоби Уиггинс.

Отдельная благодарность сотрудником архива и библиотекарям Бостонской публичной библиотеки; Гарвардского университета; Айовского университета; Дюкского университета; членам Мэрилендского исторического общества; сотрудникам Публичной библиотеки Пратта (Балтимор) и Университета Джонса Хопкинса, а также Нью-Йоркской публичной библиотеки, библиотеки Виргинии и Виргинского университета. Материалы о жизни По и историко-культурном контексте XIX века были щедро предоставлены Ральфом Клейтоном, доктором Джоном Эмсли, Алланом Хольцманом, Джеффри Мейерсом, Скоттом Пиплесом, Эдвардом Пейпенфьюзом, Джеффом Савойе, Кеннетом Силверменом и доктором Кэтрин Уотсон; всем им огромное спасибо.

Благодарю целую плеяду ученых, которым мы обязаны знаниями о жизни Эдгара По, и особенно хочу выделить Бертона Поллина, первым обнаружившего инициалы «Э.С.Т.Г.» (упомянутые на страницах романа) в «Бродвей джорнал». Восхищаюсь интернет-сообществом «Edgar Allan Poe Society of Baltimore» (адрес веб-сайта eapoe.org), созданным Джеффом Савойе. Поистине это образец для всех онлайновых литературных ресурсов.

Наконец, благодарю сотрудников и спонсоров музеев и домов-музеев Эдгара По в Балтиморе, Фордхэме, Филадельфии и Ричмонде, а также служащих Вестминстерского кладбища в Балтиморе за то, что позволили автору – и всем нам – проникнуться духом эпохи Эдгара По.