Текст книги "Записки Кота Босиком"

Наверное, единая картина или Единство вообще невозможно там, где имеется разделение. Более того, о единстве вообще никогда не будет говорить то, что является носителем этого понятия. О единстве говорит разделенный. Или отторгнутый или как-то лишенный этого состояния. А вот хотя бы на два полушария – юг и север, то есть правая и левая доли мозга. Или когда одно противоречит другому. Это про логику и ее каверзы, вспомним классический пример: «Некий житель острова Крит сказал, что все критяне – лжецы. Прав ли он?» Но если все-таки оставим в качестве маяка между Сциллой и Харибдой известное диалектическое единство и борьбу противоположность, то куда-нибудь приплывем. Есть подозрение, что каждый отдельный человек на Земле – он все-таки в одном экземпляре.

В этом смысле – единственный. Отчего же не считать, что то, как он воспринимает окружающий мир и себя самого – это и есть наиболее достоверная и нужная ему универсальная картина мира? Ну, и что из того, что у него эта картина нередко напоминает абстрактную живопись или картинку из пазлов, где пустые места и белые пятна, возможно, выполняют ту же художественную и структуро-образующую роль, как и другие информационно наполненные фрагменты?

У каждого в уме есть своя таблица, если не Менделеева, то имени себя самого – точно. И примерно такую же периодическую систему знаний сегодня накопила наша цивилизация. Это огромное полотно доступно для отображения современными компьютерными технологиями. И когда изучающий эту таблицу найдет в ней недостающие элементы, однако, уже плотно окруженные более-менее точными данными, то он с неожиданной легкостью и самостоятельно сможет открыть эти новые и пока еще неизвестные «элементы» – лакуны истории.

Это на первый взгляд удивительно, но в качестве пролога к такой универсальной периодической системе мира можно считать Библию, поскольку в ней заложено ровно столько смыслов и значений, сколько прибудет возможных читателей. Иначе говоря, каждый читает этот оригинальный сборник древних материалов по-своему и видит в писании нечто свое и индивидуальное.

Мы говорим о свойствах нашего сознания.

Дни бегут своей чередой. И вместе с ними мы куда-то движемся. Может быть, топчемся на месте или едва волочимся по ухабам житейской юдоли, но бываем и энергичны, и шустры, и воодушевляемся на что-нибудь героическое, например, сказать, вдруг соседу по лестничной площадке однажды и в кои веки «Доброе утро!».

Мы всегда куда-то и как-то движемся. А где-то и в чем-то осваиваем новые и прежде для нас немыслимые горизонты или способы перемещения из одного мира в другой, из состояния рутины к чему-то возвышенному, вечному и прекрасному. И потому небо каждый день становится ближе. Для каждого из живущих. Движение сознания, мыслей – это во сто крат грандиознее скорости света, гораздо сложнее движения самых замысловатых спиралевидных звездных галактик и туманностей.

Вы не сомневайтесь – за окном вашего мира ничего не изменилось. Видимым образом всё так же, как и было вчера. Но! Вы с каждым днем становитесь другими. Лучше! Сильнее! Человечнее! И будьте уверены, мир изменяется!

Вы с восторгом и трепетом вдруг обнаруживаете в себе, что от вас, именно от вас зависит вся жизнь во Вселенной. От одного только вашего желания в один миг всё разом и напрочь может рухнуть. У вас, только у вас – кнопка к ядерному пульту.

Но вы имеете силу и власть остановить мрак и запретить тьме всякое её дальнейшее продвижение. Чтобы ваше сердце и ваш ум пребывали в чистоте, ясности и простоте. А что ещё нужно человеку? Человеку неповрежденному.

Но мы живем в искореженном мире, где каждый день осуществляются подмены, и есть те, кто умышленно и во всемогуществе злого гения продолжают растление всего живого. И это вовсе не забава, и не так, чтобы от нечего делать. Таков их умысел и замысел – лишить каждого из вас способности думать самостоятельно, отнять у вас право решать свою участь, не дать вам возможности защищать свои ценности, близких и всё то, что вам дорого.

* * *

У России, как и у многих других стран, нет идеологии, то есть идеи, которая бы смогла объединить население страны, да так, чтобы слезу сразу вышибало, когда бы звучал государственный гимн. И все дружно корпели бы над воплощением этой идеи в жизнь, и тогда – пятилетку в четыре года! Все хорошие мальчики и девочки встали на вахту достижений. Достичь и перестичь! Невозможное сделать возможным, а сказку – былью. Ударный труд под землей, на море и в воздухе, на полях и заводах необъятной родной стороны. И лозунг на все времена: «Пусть!»

Пусть клацкает зубами от бессильной злобы акула мирового капитализ… мать твою, заболтался совсем.

Катализа, я требую катализа. В смысле очищения! Клизму вставим в наш клаксон и сделаем всем «би-би»! И нам начхать на катаклизмы, метаболизм и метаморфозы. Метафора нам станет лучом света. Если даже тьма весь мир накроет. Метастазы – медным тазом. Пусть! Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо. Пусть всегда будет мама, пусть всегда буду я!

Ори, человек, ликуй, летай, все равно летальный исход. Для тех, кто по-хорошему жить не хочет. Что же делать-то народу без идеи? Кого любить, а в кого стрелять? Кто бы выдал нам мешок зерновых на посев, а еще землицы клочок и чтоб без комиссаров? Интернационал оказался интервентом.

…И вот случилось невероятное. Однажды утром Василек проснулся и сел на половик, что обычно лежал у дверей соседской квартиры. Он впервые в жизни побоялся выходить на улицу, потому что всё понял. Мир изменился, люди в одну ночь стали другими. Всех постигла необыкновенная осведомленность, а с нею, как водится, и понятливость. Каждый знал не только умом, но и заскорузлой кожей на черепе, что происходит. И каждый следил задумчивым взором полет облаков и слышал нутром недр содраганье и дольней травинки в ущелье каменном прозябанье. Комарик жареный валялся на песке. И кто-то сердобольный поставил в знак поминок наперсток водки. Все сострадали друг другу. Но светла печаль была на лицах, потому как одухотворение превозмогало тлен былого и в одну ночь минувшего. Пелена спала, и всякая живность проснулась. А Василько проспал пробуждение и оказался один-одинёшенек на Земле. И потому он не удивился, что соседка не выскочила тотчас бить ему мокрым полотенцем по лицу за то, что он украл у неё половик из-под двери.

Кто виноват? В том, что человек обречен на пожизненное рабство, где кормежкой будет ему ежедневная чепуха из специально сварганенных и на самом деле ложных новостей, а какой-то дядя заставит его по гроб быть обязанным какому-то банку?

И при случае дядя так комедийно всплеснет руками: «Ой! Кризис! Финансы поют романсы». И все народы недоуменно смотрят на Луну – не она ли виновата в той хреновине, что с каждым разом всё интенсивнее и внушительными такими ошмётками дерьма сваливается на головы землян? Наука! Вот она – причина несчастий. Экономика! Капиталистический способ производства. Это вам не хухры-мухры. Это идеальная по мухлежу и бесстыдству демократия. Да вот закавыка, не у каждого теперь на бедрах по «кольту» болтается, чтоб выдернуть можно было при случае махом и палить с обеих рук – по банкирам или… Да, хоть бы и в черта!

Не нравится? Поди, возьми веревочку, только не иди советоваться в соцстрах, на каком таком суку тебе сподручнее будет повеситься. А то и погоди, она, костлявая, сама придет, как только рак свистнет или грыжа там или еще какая-нибудь нетипичная или наоборот, самая типичная и обыкновенная. Миллиарды уже прежде тебя оставили свои кости в земле и в песках, в вечной мерзлоте, а некоторых выложили в мраморе. И тащутся до сих пор. От трупа смердящего посреди главной площади страны, что в виде кладбища массового устроена и для парадов всяческих предназначена.

Есть смердящий и бесстыжий капитализм. А это что еще такое? А это и есть Та самая пирамида с глазом на верхушке, что и нарисована на долларе: «Новый мировой порядок». Это действительно теперь не важно – кто там в главных у нас злодеях, и точно ли он алиен – по происхождению.

Народы и страны разложились, как гнилая говядина на деревенских могильниках. Очумевшие носятся с крестами, крашеными яйцами, молитвенными типа бормотаниями под нос – и благодать сочится на всех и на каждого, как вода по стенкам неисправного унитаза. А у кого-то даже иконы и те – мокнут иногда какой-то слизью. Чаще всего обыкновенным маслом подсолнечным.

И хищники среди попов и среди пропагандистов. Среди утешающих и режущих, среди артистов и прокуроров. Но они таковыми себя не считают. Они говорят о себе, что, мол, мы – элита. Да кто бы там ни были, а пахать для нас западло. Пусть быдла пашет! И немцы, и французы, и англичане, и русские – большинство народов отлично и с пеленок научены разделению мира, потому что и родились уже в разделенный, раздраенный и обезображенный мир. Матерые убийцы у цивилизации – в героях. И о каких-то там македонских, чингиз-ханах, наполеонах слагают гимны. И считают их за толкачей цивилизации – князей, царей и прочих предводителей, водивших строем толпы на взаимную резню. Что же делать? Стоять в сторонке и мять нервически в ручках платок? А не лучше ли сразу и однозначно заняться торговлей, меной, разведкой, типа как бы интеграцией между нападающими головорезами и защищающимися от них оседлыми хлебопашцами?

Лилит, в шумеро-аккадской мифологии ночная демоница вавилонского пантеона. Древние в Месопотамии считали, что Лилит по ночам выпивала кровь у детей, а также соблазняла и истязала спящих мужчин.

В семитской мифологии и иудаизме, Лилит – первая жена Адама. Упоминается в Свитках Мёртвого моря, Алфавите Бен-Сира, Книге Зоар. Испросив у Бога возможность рожать детей без участия мужчины, получила колдовское копьё. Частица тела Лилит, отсеченная этим копьём, становилась человеком. В иудейской мифологии описано, что взамен этого «дара» ангелы ежедневно убивали до 1000 её детей.

«Ибо до Евы была Лилит», – гласит древнееврейский текст. Легенда о ней вдохновила английского поэта Данте Габриэля Россетти (1828–1882) на поэму «Eden Bower». Лилит была змея, она была первой женой Адама и подарила ему «glittering sons and radiant daughters» («сверкающих сыновей и сияющих дочерей»). Еву Бог создал потом; чтобы отомстить земной жене Адама, Лилит уговорила ее отведать запретный плод и зачать Каина, брата и убийцу Авеля. Такова первоначальная форма мифа, которой следовал Россетти.

В течение средних веков она изменилась под влиянием слова «лайил», что на древнееврейском значит «ночь». Лилит стала уже не змеей, а духом ночи. Иногда она – ангел, ведающий рождением людей, иногда повелевает демонами, которые нападают на спящих в одиночку или на бредущих по дорогам путников. В народном воображении она предстает в виде высокой молчаливой женщины с черными распущенными волосами.