Текст книги "Записки Кота Босиком"
Автор книги: Николай Боярчук
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 27 (всего у книги 45 страниц)
В мэрии Таганрога сотрудники администрации и закрепленные за ними сотрудники ФСБ готовились к очередному заседанию оперативного штаба.
– Но это точно, не тот, про которого в писании!
– Это почему же? Ну, тот должен как-то по-другому появиться. Написано что на облаке, наверное, на специальном таком летательном аппарате. Знаешь, как на море, во время парада между флагманским крейсером и другими кораблями ходит небольшой адмиральский катер, ну, так и у них – прилетят, зависнут где-то высоко, а этот плотик с главным у них спустится пониже, если, вообще, не приводнится в заливе…
– Ты что, совсем? Почему в заливе? Больше мест нигде нет? Пусть где-нибудь в Гонконге или в нью-йоркской гавани! Нах! Нам еще не хватало таких делегаций! А откуда ты знаешь, как в Библии написано, верующий что ли?
– Я закончил атеистический факультет, должен был работать в бюро пропаганды естествознания…
– Хи-хи! И стал верующим?
– А что? Разве можно не верить?
– ?
– Не верить в то, что кроме нас кто-то еще живет в Космосе – это, по крайней мере, смешно и глупо. Планет и живых существ, я думаю, сотни и тысячи, разве что поменьше, чем звезд на небе.
– Вот ты как заговорил. Ладно, потом разберемся. Давай дуй сейчас к физикам: выясни, что они знают о современных технологиях, ну, понимаешь, когда устраивают они эти лазерные шоу, можно ли создать что-то искусственное? И вот еще, отдельно нужно связаться с теми, кто занимается психотронными разработками, может быть, они понимают, в чем дело?
* * *
Василий сообщил Марихуанне по телефону, что у него есть ответ дядюшки Джо.
– Видела когда-нибудь картину такую: в небе, уже взмывая над скалами, Орел уносит Змею в когтях?
– Оказаться в лапах у Орла – мечта любой Змеи! Рожденный ползать…
– Все думают, что это его добыча. И никому невдомек, что это у них Любовь!
– Змея подумала: «Даже если сейчас скинуть шкурку, освобождаясь от когтей, я все равно упаду в его же гнездо.»
– Ты обедала?
– О чем Ты? У меня как третий день нет аппетита, я попросту не помню о еде.
– Попробуй думать о еде в когтях у Орла! Я как у штурмана спрашиваю, правильный ли мой расчет, что уже послезавтра ты будешь передо мной?
– По расписанию этот дилижанс прибывает в 20.00.
– Окей, Моя отчетливая.
– Улетаю, то есть уползаю, не теряй меня.
– Некто знающие тут обратили мое внимание, что ты умеешь двигаться не имея крыльев и ног, это очевидное и неслыханное для меня твое преимущество. И не просто двигаться, а двигаться изящно – в курсе! Нутром ощущаю, потому что это как бы и по мне самому движение твоё да, такое еще, что и не понять, где трасса проходит твоя. Внутри ли меня, или снаружи, но весь потому и замираю, чтобы движению твоему внимать. Это толкование повадок твоих по дядюшке Джо, я имею в виду.
– Мне через 40 минут уходить, успеем? Да, и Ваше Сиятельство, вышлите мне о Змее.
Василий вспомнил, о чем предупреждал Дядюшка Джо: «Любая информация о змеях из внешнего мира для такого человека очень важный знак».
– Внял. И тебе больше надо быть в этом уверенной, не потеряю. Штурвал – в руках. Лови! – Василько переправил «змеиное» досье Марихуанне.
* * *
– Ты где? Я же не филин сидеть на суку, выпучив зеньки, и ухать – не видя тебя, любимая. Мне надо тебя ощущать постоянно. Это претензии не к тебе – к почте.
– Я, похоже, из рода Цезарей: отвечать на телефонные звонки, готовить договор аренды, писать Тебе (все это со светящимися глазами, блеск которых надо скрывать) и при этом в когтях у любимого Орла!
– Орлу также не чужды некие начатки сообразительности… И он знает, что всякие листочки (аренд и царедворских дел) растают, если он будет терпелив, и тогда возьмет свое беспрепятственно и властно и неумолимо, но возьмет все – и всю Тебя… Отключив от звонков и посяганий на тебя существ извне. И он не видит в них помехи, столь ничтожны они в его очах. И он следит за Тобой…
– И не упустит свой миг…
– Не сомневайся. Я только тебя перед собою и вижу, и слова сейчас все к тебе, а если неразборчивыми кажутся, повторю еще многократно. И слежу за тобой внимательно и с любовию. За каждым твоим движением и ловлю их все – даже самые тонкие. И как ты не можешь не заметить, мы опять в близости. Нежной и страстной. И вот она продолжается. И я не отпущу тебя, пока не исторгну из тебя гимны Любви, пусть неразличимые по словам. Но по интонациям. Мне милые твои воздыхания и лепет забытья…
– Это превосходнее всех деликатесов, кои миру известны. Это восторг превыше небес! Это полет и парение. И торжество Любви… Я читала о Змее, прежде, чем в объятия Твои упасть…
– Не препятствую. Хоть и сладкой стала привычка иметь тебя всегда перед собою еще и письмами. А теперь вот, лишен удовольствия. Но! На пользу. Тебе и мне. А про любовь свою могла бы сказать в утешение, ан, не стала.
Марихуанна через некоторое время написала в окошечке для сообщений:
«Я сейчас уйду, но через час вернусь. Ты меня не теряй, позабудь свою грусть. Вскоре встреча нам предстоит, и тогда – скажем важные все друг другу слова. И про то, как мы долго шли, и что повстречали в пути, и про то, что слились теперь они: вместе – к Свету – пролегают наши пути. Ну, прости, конечно, вот такая «рифма». Edinstvennomu. А теперь – не рифмованное (если получится). Ко мне щас человек зашел передал книгу Журавского «О внутреннем христианстве» называется, чтобы, мол, я читала, совершенствовалась. Вот и знак тебе ситуации, что скажешь, Единственный?»
* * *
Если вам интересно узнать свою подноготную по одной лишь дате рождения, не стесняйтесь, тогда вам к дядюшке Джо. Церемония приготовления чоколатля «ПИЩА БОГОВ» из натуральных какао-бобов. Москва, Покровка, 4. Церемонию проводит Dayskeeper дядюшка Джо, автор книги «Тайна Священного Календаря Майя». Заказать церемонию для себя и друзей можно на 3-м этаже в магазине «Белые Облака» у администратора или по тел. (495) 623-49-69. http://vk.com/duh_cacao
Да, много раньше я как-то инкогнито тоже сделал запрос насчет себя самого. Как понимаете, Ветер – Дядюшка Джо раскусил меня в один прием, хотя я и представился ему совершенно посторонним человеком. Это к слову, типа как в старом добром кино про Ивана Васильевича: «Вот, что крест животворящий сотворяет!» Нет, вы напрасно небрежны к себе, если цифрами и знаками пренебрегаете, что вокруг вас всегда присутствуют и для вас предназначены. Верите тому, что в банковской карточке или в коммунальном платеже о вас написано. А что говорят древние индейские числа и звезды – то за чепуху почитаете.
* * *
В очереди, ожидавшей открытия винного магазина «Стопка», народ обменивался мнениями. Никто не роптал против властей, распорядившихся в связи с чрезвычайным положением в городе, ограничить торговлю винно-водочными изделиями с 11 и до 14 часов дня. В основном делились впечатлениями по поводу происшествия в заливе.
– А кто сказал, что это Христос? У него что ли на лбу написано? Может быть, это Магомет или Будда? Или, вообще, черте что! Мистификация.
– Если это чьих-то рук дело, то их расстрелять мало – такой переполох устроили!
– А может быть, кто-то другой?
– Ты на что намекаешь?
– А вот, вспомните, несколько лет назад в Москве что-то похожее было, помните? В Храме Христа какие-то профурсетки напихали себе во влагалище куриц и скакали там, как бешеные. Их, кажется, так и называли на аглицкий манер «Бешеные письки», им тогда какой-то еще срок дали. По хулиганке. Но зато сколько было шума! Вся Европа и Америка воняли, гудели! Понимаешь ли, какова эта паршивая Россия! Совсем не толерантная ко всяким уродам и простигосподи! Видите ли, не позволяет в церквах срать кому попало.
– А кто это организовал, узнали? А с какой целью раздуто, выяснили? И почему об этом трендели на каждом углу, то есть по всем каналам, изданиям, спрашивали? И какие-то педики, пи**юки и пи*дрики навальные прям засовывались по всем телеканалам и через прессу каждому обывателю в рот. Вот они, подрывные технологии!
– Пиндосы, суки, лезут на Рассею во все щели!
– Хочешь сказать, это чьи-то проделки? Я про то, что у нас в заливе. Так что же, в Брюсселе и в Риме этого не понимают? А может быть, они специально раздувают шумиху? Чтобы на нашей территории похозяйничать и установить над Таганрогом контроль, ввести международную миссию и продавать вместо нашего кваса «кока-колу»?
– Но это нет, не Он.
– Почему?
– Но этого просто не может быть. Ведь случись что-то такое или подобное, это же сразу отменяет все! Все, чем живем, как живем! И к черту тогда все министры, презики, парламенты! К черту все, что нагородили мы здесь за тысячу лет!
– Ты верующий что ли?
– Да, нет. Не так. Я думаю, такие вещи как-то по-другому происходят, не буднично. А видишь, всем пофиг дым. Ходят, глазеют, продолжают воровать, пьянствовать, мухлевать, ведут предвыборную агитацию, на курорты катаются.
– А что они должны делать? Вот ты, например, что-то изменил в своем поведении? Волосы остриг? Ногти покусал? Или пошел и устроил дебош?
* * *
Альтаирец, которого считали марсианином, последний раз на Седьмую планету высаживался пять с половиной тысяч лет назад. Его индекс в иерархии астронавтов выражался числом 50. Некоторым ученым известно, что это такое, но им и в голову не могло придти, что этот «великий» бог, он же нефелим, алиен и покровитель индейцев, так запросто оказался запертым в темницах Гаагского трибунала вместе с сербскими генералами, обвиняемыми в геноциде, расизме и избыточной синеглазости. Никто не знал, что он лично принимал участие в уничтожении Содома и Гоморры. Да, мы чуть, было, не упустили эту деталь – против синих глаз начались гонения сразу после крупного скандала с неоарийцами, устроившими на Сочинских олимпийских играх массовую резню с кареглазыми и после того, как они попытались взорвать самодельную ракету в резиденции Красного креста в Алупке, не без оснований считая ее «крышей» для спецслужб США, как раз и спровоцировавших этот конфликт.
Я тот, кто день за днем вел запись прегрешений твоихЗатянувшееся безделье и томительное ожидание заветной встречи, а не обычного среди улицы кратковременного и на ходу свидания – встречи в чертогах домашних, от глаз людских скрытой, с вероятностью откровений и близости, превращало Василия в Мопассана, отягощенного сексуальностью сочинителя, не скрывающего домогательств и, должно быть, живо уже предвкушающего постельные сцены. Он мог бы найти себе тысячу занятий, но сидел у компьютера и долбил клавиатуру, как дятел, маньяк и сочинитель невероятных миров.
«Васюшка Марике. Своей Прелестной. Строгой. Мир и Любовь! В дом наш. Дабы ты, моя желанная, придя после трудов мирских в обитель дома нашего, нашла необходимое радушие и внимание. Я сниму с тебя усталость дня. Своим незатейливым и простецким видом, улыбку тебе сообщая мою приветливую и потаённо нежную. Продолжать? Или свою тему мне хочешь сразу же с порога объявить? Бытовую? А то может, духовную?
Эх! сяко-тако, житие мое это! Но, может быть, ты веселая? И лексикон у нас иной. Ваше высочество, я тут глубоко размышляя о делах наших государственных, просматривая между прочим материалом записки некоего мужа знаменитого, Тайлераном прозываемого, и заочно посоветовавшись с Вами, Моя Великая, решил: в целях дальнейшего процветания нашего государства и во благо населения его верноподданного предложить Вам занять пост Министра, возможно и совместительство, Иностранных Дел. Кратко поясняю: что для сообщения нашего с внешними и благоразумного устроения наших границ, и полезных для отечества деловых и политических сношений с соседями нашими, бывает, необходимо мудрое и опытное урегулирование. И питая к Вам доверие по этой части, Мы, то есть… я – уже подписали соответствующую верительную грамоту, а указ уже оглашается людьми доверенными специально отряженными в наших пределах, о предстоящей вакансии Министра здравоохранения, я здраво помыслив, также решил со всею к Вам, Ваше Величество, Супруга моя наидрожайшая, благосклонностью, что оный вопрос не следует даже рассматривать. Здоровье нашей нации сам Бог велел возложить на Вас. В следующий раз мы продолжим, не так ли, Моя Превосходная. И примем хотя бы в первом чтении проект необходимого устроения нашего государства, который мы и назовем Конституцией. А? Как тебе? Сразу видать, что Король-то голый? Или? Пиши мне скорее, невозможная! А то целовать я тебя сейчас начну через виртуальное окно».
Через некоторое время на линии объявилась Марихуанна.
– А вот и я явилася в настроении-радостном и приподнятом, т. к. встреча у нас завтра-то. Через полчаса назначаю Вам, Ваше Сиятельство, рандеву при свечах (этикет такой). А пока заботки некоторые домашние исполню, об ужине похлопочу. Вот и все, пока, миленький, я – Твоя, помнишь ли?
Через самое короткое время появился ответ Василька:
– Как это ты спрашиваешь? Если я тебя давно жду? Разве не заметила? В письмеце предыдущем все сказано.
И пошел длинный час, превратившийся в бесконечную вытяжку. Васильке не усидеть. Опять телеграммы с каким-то воображаемым им кино и сценами для Мари-Анны шлепает.
«Это в архив! семейный (сов. секретно!) Вот так всегда и начинается растрата имущества, ценностей государственных и прочих сокровищниц разорение. Сидит тут Васютка, княжну свою поджидаючи, всякие думки ей приветствий надумывает, любостью и нежностию пылает, и мечтает, как встретит её с порога долгожданную, а она так вносится, так влетает, что косяк чуть не снесла, и сразу с вопросиком: «Ха!» Нет, не так. Вот так: «Ша! Не двигаться!» И глазками так и поводит еще уличными, еще не домашними. «Этто! Вы тутта… Хто меня спрашивал?» Нет, тоже не так. А вот так: «Ну, что, Василька, князь ты мой стуеросовый, помнишь ли ты меня раскрудявую?!»
А у Васюшки так и челюсть княжеска отвисат и ухи шевелются. Смотрит он на ея задумчиво. Что за разбойница в дом вломилася, в дом, где ей давно все уготовлено – и дань ожидания, и подношения нетерпения, и всякие прочие радости… И встает он, вальяжистый, по-княжески плечи свои расправляет, покашливает в руку тяжелую и смотрит уже исподлобья, точно как тот самый Верещагин, начальник таможенный из «Белого солнца пустыни», смотрит ласково, с упреком вишневым и усам шевелит. Как лангуст. «Ну, Красавица, ну, милашечка, а ну, исправляй положеньице! И на шею мне – да, вот, сюда, и на грудь мне – быстро кидаемся, обнимаем и лобызаем с повинною тихой радостью и с жаланием возыметь ответ адекватностью отличающийся! А то вот я тя сгребу щас в длани свои, да как скомкаю, да как отнесу на постелю сразу же. Вот ножками-то побрыкаешься, пока не затихнишь с покорностью. Али как ишшо тебя воспитывать?!»
Да и спросить хотел, да стеснялся все как-то… Так ты выбрала то, что мне должно понравится? Или еще не выбрала..? Я про эротику нашу с тобой – белье нежное и волшебное – должно оно быть по-любому! Ох, и горят мои щеки…
– На подарочки – завтра будет время. Голенькая не предстану (это по поводу н.б.) За поддержку – спасибо, Ты теплый и родной в этом (и не только в этом я надеюсь). Самоконтроль остается где-то на переферии тчк (три раза)
– Ты хочешь сказать, что идем на автопилоте? Так я давно включил этот режим. Правда, бывало уже, ямы воздушные так кидали, что казалось, крылья отвалятся прямо в воздухе.
Хм, а о том, чтобы голенькой, я это… сам – похлопочу и позабочусь! А что сказать-то хотел? Сказать «Солнышко». Вот ты вернулось. А знало бы ты, родненькое, как взыграло у меня сердечко сразу же. А пока тебя не было – ты и не выходила у меня от меня. И все-то о тебе только и думаю. Так что я все там же, где беспомощный какой-то и робкий, и взираю на тебя как-то уж чрезмерно трепетно, даже усмехнуться не могу, над собою, таким поверженным и тающим перед тобой. Но негоже переусердствовать мне в этом, потому и беру властно тебя и к себе прижимаю!
По Лунному календарюСлужбы Колоквы держали ушки на макушке.
– Ты видишь, как он ее разжигает! – Забитуй, развязный бес, присланный на место упрятанного в Чистилище Агры Дука, ткнул клешней в плечо Харито Ныча. – И точно – он у тебя маньяк!
– Половой гигант! – коллега беса заржал, а глаза его красные на мохнатой чернявой морде посыпались при этом искрами.
– Здесь нам не нужно ничего приписывать! Сам на себя телегу катит! Бабы живой, наверное, давненько в руках не сжимал! А чтобы шмару какую-нибудь снять, деньжат не хватает!
– Не звезди! – возразил Харито Ныч, – Я ковырял кое-что из его прошлых похождений. Однажды он вызвал проститутку прямо с доставкой на дом. Порылся в газетных объявлениях и вызвал по телефону. Ее привез ему паренек, таксист, деньгу забрал, сказал, что через два часа заедет назад. А она с порога сразу ему: «Ты это, у тебя презервативы есть или мне свои достать?»
– Обалдеть! – Забитуй оскалился.
– Вот и он обалдел. Трахать ее пропало сразу желание. Предложил посидеть с ним, покурить, выпить, поговорить по-человечески! А она его спрашивает: «Ты, того, может, хочешь как-то особо: раком там или минет? Или в анус?»
– А! Знаю, знаю! Я слыхал про эту хохму. Кто-то из наших рассказывал. А он, дубина, оказалось, и не знает, что это за слова такие «минет» и «анус»!
– Да, а денюжки у него тогда были, вот он и знакомился с шиксами. Трахался!
– Трахался! Эти людишки по-другому не могут! Я знаю, у них везде, в городах особенно не только канализации и сточные воды, подъезды в домах, подворотни и газоны под окнами – всегда попользованными презервативами засорены…
– Да, точно! Валяются под ногами. А еще кругом шприцы! Раньше бутылки валялись из-под гомыры всякой. А теперь кругом шприцы! И еще хотят уважительного к себе отношения! Уродов плодят, от уродов нарождаются!
– А вот и про таксиста того, паренька, вспомнил! Ему дружки же его, сутенеры, бутылку шампанского в задницу затолкали, а потом еще ногами попинали, как следует. Это – когда поймали его на том, что он деньгу, полученную с девах, замыливает. О! Этот кадр давно уже на пересылке, кажись, в секции пеленации жарится.
– Нифига! Кто-то из родни его хорошенько отмаливал, в страдальцы попал! Суки милосредные! Забраковали тогда работу целой нашей бригады, что не разложили до конца, не вывели на чистую воду его…
Упрекать кого-либо в Колокве в избытке любви к человечеству давненько никто не догадывался.
* * *
В специальном кабинете на самом верхнем этаже мэрии Таганрога заседал оперативный штаб по ликвидации чрезвычайной ситуации. Высокие чины в какой уже раз совещались и обмозговывали происходящее в городе.
– Но почему до сих пор я не вижу протокола? Где криминалисты, я спрашиваю! Возьмите, наконец, понятых, снимите у него отпечатки пальцев, проверьте Его на ДНК! Где отчет? Я что, не посылал туда людей? Из чего состоит это чучело? И, вообще, он хоть живой? Кто-нибудь проверял?
– Да! Каждый видит то, что хочет!
– Так я же приказывал, найти, обезвредить! Составить протокол. А вы что? Установите личность! Проведите задержание, как положено.
– Нельзя! Это теперь транслируется по всем телеканалам. В Европе опять начнут орать про демократию и правонарушения в России. Здесь нужна тонкая работа. Другой подход.
– Подведем итоги. Нужно найти того, кто первым сказал, что это Христос. Вот откуда это пошло? Кто запустил эту «утку»?
– Ну, как «запустил». Он ведь не выдумка, подойдите к окну и посмотрите – во все небо виден, с любой точки.
– А вот вы, например, почему так уверенно говорите «он». А если это не он, а оно? Откуда знаете? Значит, и вы считаете, что это Христос?
– Дык, кому же еще быть-то? Это еще в старину один умник хорошо сказал, если бы его не было, то его следовало бы выдумать!
– Бросьте, чего здесь выдумывать! Объект – налицо, факты – имеются, но ваша бездеятельность вызывает сомнения, – заговорил вдруг тайно молчавший на заседании представитель из Москвы. – Наверху начинает складываться мнение, что кому-то это очень выгодно. А ситуацию нужно решать. Наше предложение: проведите задержание наиболее активных, допросите, запротоколируйте.
– Да, это, пожалуй, самое верное и главное, тогда появится хотя бы какая-то документация. Будут материалы, которые можно предъявить журналистам, Красному Кресту, правозащитникам. В конце концов, есть же свидетели! Вот с них и нужно начать. Кто сказал «Христос»? Кто это нагнетает? Что думают представители общественности, а у науки мнение кто-нибудь спрашивал?
– Но учтите, вопрос очень деликатный, очень важно не наломать дров. Нужно сделать все политически грамотно. Можно срочно организовать какой-нибудь симпозиум, пригласить международных экспертов, делегации, собрать представителей религии, культуры, где и обсудить это дело как следует и со всех сторон! Сделать меморандум, коммюнике, определиться в конце концов, как это называть, выработать рекомендации, как к этому относиться… Вы понимаете, о чем я говорю? Главное, не пороть горячку. Мы и без того уже какой день в центре внимания – почитайте, о чем пишут зарубежные издания, а каково на телеканалах?!
– А с симпозиумом очень хорошая идея! Собрать всех, а потом как взять и… арестовать всех! А этого типа в заливе – да, завалить, в наручники, и делов-то! А Запад что? Да, пошли они все! Хватит преклоняться перед англо-саксами!
– Опомнитесь! Симпозиум, обыски, аресты! Вы что не понимаете? Вы таким образом станете соучастниками этого скандала, вы – превратитесь в помощников того, кому это шоу выгодно раздувать и чтобы у нас была напряженность. А это что? Это значит, что вы заглотнули крючок и сели на удочку! Крепко сели, как добыча!
– Резонно, резонно… Вот потому наши специалисты и считают, что идти нужно совсем в другом направлении. Что сегодня самое главное? А? Отвлечь! Отвлечь внимание от этого события, явления, провокации – как хотите, так и назовите! Следует создать что-то другое и еще более впечатляющее, яркое. Нужен прецедент, нужно какое-то очень мощное мероприятие. Поймите, не они нам должны устраивать разные такие армагеддоны, а мы! Мы должны устраивать им! Эти самые армагеддоны. Надеюсь, я понятно, излагаю?
– А что? Давайте покажем им кузькину мать!
– Точно! Они нам – Христа подсунули. А мы им – Кузькину мать! Уважаемые, нам нужна Кузькина мать – как она выглядит, что из себя представляет? Срочно, как можно оперативно, разработайте план «Кузькина мать» и вперед!
Совещание закончилось вздохами и чувством удовлетворения, решения были найдены, оставалось спешить и действовать.
– Ты видал когда-нибудь Кузькину мать? Как она хоть выглядит? Нос там, уши, талия? Можа, грудастая, а можа, тощая? И во что одета? – допытывался Лосев у верного сподвижника и помощника Гирина.
* * *
Интересное можно найти у гностиков (Апокриф от Иоанна). Помните, что заявил первый Архонт, когда он соединился со своим безумием? «Я – Бог, и нет другого бога, кроме меня». А что же у человека продвинутого? А бога нет вообще! И чертей нет, и никого нет! Кроме меня. Я – Царь Природы! Этот синдром вам ничего не напоминает? Это, как в народе говорят: «С кем поведешься, от того и наберешься» или «Ялоко от яблони недалеко падает.» А имена, действительно, у архонта любопытные: Иалтабаоф, Сакляс, Самаэль.
«И всмотрелся я, и увидел все дела того человека, какие он совершил, стоящими перед ним. И пришли ангелы злые и добрые. И добрые не нашли места успокоения в душе его, злые же обрели власть над ней, говоря: «Душа несчастная, вглядись в плоть свою, запомни, откуда изошла, ибо предстоит тебе вернуться в нее в день воскресения мертвых, чтобы получить достойное прегрешений твоих». После того, как покинула она жилище свое, ангел, который все время был с нею, забежал вперед, говоря: «Куда направилась ты, душа несчастная? Я тот, кто день за днем вел запись прегрешений твоих. Загубила ты время, отданное на покаяние – да устыдишься весьма!»
Когда же прибыла она, увидели ее все ангелы и воззвали к ней, в один голос говоря: «Горе тебе, душа несчастная! Какое оправдание пришла ты принести Богу?» И сказал ангел души той: «Восплачьте все над ней вместе со мною». И, подойдя, поклонился ангел тот Господу, со словами: «Господи, вот душа, пребывавшая во зле всю жизнь свою, все время, отпущенное ей. Поступи с ней по суду Твоему». И был голос, говорящий душе той: «Где плод праведности твоей?» Она же молчала и не могла дать ответа. И снова был голос: «Всякий, кто помиловал, сам помилован будет – тот же, кто не помиловал, помилован не будет. Да предастся душа эта не знающему милости ангелу Темелуху, и да ввергнут ее во тьму внешнюю, где плач и скрежет зубовный».
Апокриф Откровение Павла
И услышал я, как говорил Судия: «Пусть подойдет ангел, держащий в руках рукописание грехов твоих». И говорит Судия тому ангелу: «Тебе говорю Я, ангел: умолчи обо всем, содеянном человеком сим, говори лишь о том, что совершил он за последние пять лет до смерти своей. Клянусь тебе Собою, что в первый век жизни его преданы были забвению все прошлые грехи его».
* * *
– Ты не забыл про меня? Поздно спать, утром глазки не продрать хоть и надо уж вставать. (музыка народная, слова – тоже) Вставайте, граф! Вас ждут великие дела! Я сегодня необычайно (для последних четырех дней) собрана и бодра. Это не наше ли с Тобой ночное общение сказывается?
– Я Тебя приветствую, но не бужу: нет-нет, поспи еще. Премного благодарен Тебе, Княгиня, за это письмо. И не знаю уже, стоит ли об этом мне тебе говорить… Но Ты знаешь, что я с Тобой не согласен. И имею сказать кое-что с не меньшей убежденностью, чем представляется Тебе твоя правда. И вот, Гора, которую не пройти и не объехать. Она вновь перед нами воочию. И не знаю даже, вместе мы стоим перед нею или по разные стороны её. Но человек во мне говорит: пожелай ей найти то, что Она ищет.
…Вот даже в этот момент сборов на свидание они еще противоборствовали друг с другом. Василек нагнетал. На Иоанну частенько наезды делал. Когда же она откликалась ему в образе Мари, то и наступал момент любезной и желаемой Марихуанны. И вот он сел строчить ей новое послание. Это уже почти как после многих прежних разбирательств, споров и недоразумений. И написал ярко, много, с чувством – и удовлетворенный, нажал на «отправить». И интернетовская почта выдала ему очередную «козу» – сообщила, что он слишком долго торчал на связи и типа сессия закончилась, и посему ему заново нужно вводить логин и пароль.
А рожденное вдохновением, уникальное и на одном порыве письмо?
А письмо тю-тю.
Не будь Василёк закаленным прежними жизненными невзгодами, он так прямо и умер бы на столе перед монитором. Или с горя пробил бы ему стекло. Да, но я подоспел в самое время. А что еще делать? Конечно, выручил парнишку. И после некоторых трудов над содержимым компьютера Василька сворованное у него враждебными вихрями Веб-паутины письмо всё же было отправлено до Марихуанны. Хотя она, вероятно, в момент получения очередной почты как раз и пребывала строго в посте и в обычной чопорности Иоанны.
А Василёк ей накропал следующее:
«Вот, пацан! Даже плачу теперь… Никак не могу смириться с постоянным наглым кем-то воровством у нас важных наших слов. Милая, прошу тебя, когда мы будем рядом и совсем одни, совсем-совсем, и ты будешь рядом, и когда на тебе не будет, почти уже не будет одежды, и мы будем самыми родными и близкими, ты обязательно попроси меня, чтобы я вспомнил то письмо и прочитал тебе его. И мне откроется! Я его наизусть тебе прошепчу – в ушко, глазкам, сердечку твоему, твоей милой мне душе.
Я кричу ну, просто кричу на весь мир, на все небеса, я ничего не стыжусь, потому что не знаю за собою преступления или греха. А если что и не так, то мой Бог меня очищает и восстанавливает в славе своей. Вот! И никакие это не глюки и не миражи, и не фантазии.
Бог никогда не против Любви. И он знает ей цену, и он знает нас и нашу любовь. Потому только ангелы тогда стояли, пряча деликатно смущение и улыбки одобрения нас и нас всемерной поддержки. Я видел это! А мир нас распинал…
Площадь, зал, заседатели в париках напудренных и в кружевах, и с чистыми лицами, и стеклянными глазами, и они, я это слышал, в гулких стенах, говорили: «Повинен смерти! Виновен! Повинен! Виновен!»
Достоин казни! И один из прокуроров завизжал, не выдержав напряжения момента: «Ату их!»
И толпа на площади, ожидавшая вожделенно новостей и приключений, которая только что этой ночью совокуплялась между собой, а кто со свиньями, а кто с коровой, а кто друг с другом или в одиночку, она бесстыже, пьяно улюлюкала и закричала: «Смерть ему!» И какие-то хитрые, находчивые орали при этом: «И её – сюда! На площадь – ей здесь место! Мы знаем, где она. И сорвем с неё одежды и обнажим её, и обличим её! Какая она, пусть все увидят! Порочная и не достойная всех нас!»
А на самом деле они таким образом хотели удовлетворить своё садистское воображение и желали получить вот здесь прямо на судилище массовый и всенародный и, можно сказать, общегосударственный оргазм от унижения нас и от экстаза оскорблений, и запрещения нас – на веки вечные выставляя нас позорищем и делая из нас вселенское чучело.
И я шел на эшафот. Я шел по ступеням моей любви к тебе совершенно без страха: я и не знал его и не видел толпу, и всё это сборище лживое судей. Я шел к тебе, у которой в мечтах своих уже снимал трусики. Я шел к твоему сердцу, к твоим глазам. Я шел к тебе – между ножек твоих. И сейчас они, ничтожные лицемеры, хотят похитить опять и в который уже раз мои тебе строки…»
Я лично посоветовал бы после этого письма Васильку сразу застрелиться. Но отступать было некуда. Патроны – беречь!
Пришлось ждать ответа от Марихуанны.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
