Текст книги "Записки Кота Босиком"
Автор книги: Николай Боярчук
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 32 (всего у книги 45 страниц)
Без теодиции – никакак. Не обойдемся. И экзегетика потребна. Должно нам изъяснить хотя бы для самих себя, так что же это на свете белом получается? И вроде бы, если искоса посмотреть, не все так уж плохо, а вот если с другой стороны глянуть – бардак какой-то, бесчинство кругом, преступления да казни! В чем же замысел божий насчет нас сирых, несмышленых, мятущихся и горюющих, побиваемых, бывает, и попираемых, а то и самих на нечто буйное способных? Семьдесят годков побегаем-попрыгаем, где помутим, где пошумим, а где и почистить что-нибудь постараемся, затем – кряк! Амба! И бушлат дубовый нам выдали! Точно, куклой безмозглой и лежим тогда, помышляя о глиняном своем существе. Или помышлять перестаем? А то, может быть, и не в глине дело? И не она вовсе – наше существо? А, может быть, как раз после доски гробовой наша жизнь только и начинается? Кто бы пришел к нам оттуда да рассказал, что и как, и по чем?
А что? Приходили! И будто бы кто-то поверил?
И мы никогда не поверим в то, что те боги, что столь изрядно наследили на нашей Земле – они ничего такого грандиозного себе на уме насчет нас никогда не имели и как бы, получается, пошутили. Вот нужны им были работнички – и настругали, сколь показалось нужным. А пришло время – и ни к чему игрушки, бросили, как попало и разве что не на свалку, и не в утиль. А игрушки-то те недовольны – ворчат и бурчат, а наиболее нахальные так прямо и орут сгоряча: «А нафик вы нас создали?! Чтобы мы теперь муками терзались, в звезды вглядывались и в черепную коробку свою постукивали? Мы разве вас просили об этом?».
– А будто у вас еще нужно было спрашивать!
– А где же тогда ваша божественная нравственность? Где милосердие и любовь? Проходимцы вы, а не боги!
– Ну, не больше тебя, дружок!
– Угу, читал: по образу и подобию…
* * *
Остановимся ли мы на том, что поведали нам шумерские таблички? И усомнимся ли в том, что переводчики (от работавшего во Франции немецкого Юлиуса Опперта (1825–1905) до Захария Ситчина (1922), выросшего в Палестине и живущего ныне в Нью-Йорке, постарались на славу, подав нам вкупе с другими дешифровальщиками древности пикантную и очень оригинальную «месопотамскую» версию происхождения на Земле вида gomo sapiens? Сомневаться не перестанем и останавливаться не будем, потому что не хотим быть одноразовыми биологическими роботами. И продолжаем думать о себе, что мы нечто больше, чем просто потомки трудовых резервов для рудников и шахт неведомых пришельцев из космоса.
Есть ли вообще смысл жизни? Наверху? Внизу? У человека? Можно бороться за лучшую долю в Царствии Небесном. С самим собой и своей греховностью. При условии, что таковое царство где-либо все-таки существует. Христос в Евангелии говорит, что Царство Божие внутрь нас есть, а не так, что где-то справа или слева или где-то там, за облаками.
«Вместе весело шагать по просторам. И, конечно, оно лучше, если хором». Примерно так и пели лет тридцать назад дети исчезнувшей страны. В любом случае, коллективно любое предприятие идет веселее. Это как у народа замечено: «На миру и смерть красна!»
А что же делать одиночкам? Как быть не примкнувшим ни к какому союзу и тем, кто вне ограды церковного окормления? Когда уже и имен дедов или прадедов своих никто не помнит и, как говорят, без царя в голове? А стадное чувство, ученые подтверждают, как раз и помогло некогда дикарю стать человеком, а еще – труд. Впрочем, павианы до сих пор чего-то тормозят по эволюции, а могли бы! Хотя бы за ради дедушки Ч. Дарвина и в виде гуманитарной помощи, то бишь, в поддержку его слишком уж романтической теории.
Кстати, а кто-нибудь видел китайца, отягощенного поисками смысла жизни? Специалисты и остроглазые туристы заметили, что у китайцев на первом месте – коллективизм. А потом уже вздохи под звездным небом и мучительные самокопания. Такое впечатление, что только сирота и может хлопать себя по лобовому стеклу и заламывать руки от кручины по поводу трагической невозможности найти себе смысл жизни. В стаде – другие заботы. И у каждого свое койко-место. А если еще в бараке и лозунг какой-нибудь вдоль дощатой стены натянут, то и думать тогда ни о чем не надо. За тебя почти все решено. Племенем, общиной, кодлой, синедрионом, семьей, родом.
В трудные времена и накануне какого-нибудь грандиозного шухера многие смекалистые особи собираются как бы по наитию в стаи. И жмутся друг к дружке. И стараются поменьше щипать соседа – себе дороже! А что братья-славяне? Помнит ли кто-то время, когда все они были в одной семье и дружны необыкновенно между собой? А уж если кто-то чужой своего обижал, то и схлопотать не по-детски мог запросто. Пожалуй, в русской истории и нет темы длиннее и заунывнее, и горше, и бесперспективнее, чем разговор о вечной тяжбе и неуживчивости князей… «Слово о полку Игореве» не цитируем.
А мудрить-то и нечего! Здоровый дух – в здоровом теле! Здорова особь – так чего же без стаи она? И даже волку не хорошо без компаньонов.
И тогда снова вопрос. Разобщал ли кто-то народ с умыслом и дальновидно? Вот опять вернулись к кругу первому: «Разделяй и Властвуй!». А сами что? Ярмо чужое не натерло шею? Это про то, что в головах, на языце и в воздыханиях. Так встань и иди, и будь! Или как? Без Будды никак? Или еще кто-то подсобить должен? Ну, у батюшки в церкви спроси. К чудотворцу новоявленному припади. Короче, определи себя в стаю.
* * *
Вот сегодня наблюдал, как воронье отродье спасает посреди города и шумных улиц выпавшего из гнезда своего оболтуса. «Что, – говорю, – своего спасать будете?» А они мне в ответ: «Кар! Каарр! Конечно, будем, а ты как думал?!» И в качестве подтверждения усиленно и демонстративно, не без элемента устрашения, продолбили клювами до щепок толстые сухие ветки огромного тополя, на которых сидели и следили за прыгающим нелепо в траве чернокрылым дурачком и пока еще неумёхой летать. Короче, развеселили они меня. И я понял, что жизнь на Земле продолжается! Не смотря ни на что. Во всяком случае – у ворон.
В древности у каждого чего-нибудь стоящего народа имелась своя история и те, кто ею усердно занимались, то есть внимательно следили за правильной интерпретацией общественно значимых событий, сложных – в будничном круговращении веков и сменяющих друг друга поколений – не замечаемых и не объяснимых иначе, если не без помощи этих самых толкователей и знатоков: идеологией как таковой человечество и отдельные его группы занимаются издавна – как инструментом самоутверждения, покорения и закрепления гегемонии.
Помимо того древние мудрецы и правители занимались географией, демографией и интеграцией. Ломая границы, снося города и вырезая или переселяя обреченные племена из одной местности в другую. Это всё замечательно тем, что мы ведь помним: шумерская цивилизация в общем понимании – первая известная официальной науке общественная и государственная система, а до этого, как сообщает история и теория Дарвина, человеческий мир пребывал якобы в состоянии бродячих охотников-собирателей и пастухов с временными поселениями, городищами, почему-то только что перебравшихся в полудиком виде из надежных лесов и пещер на открытую местность.
История – это цыганская бабка, на которую надето пять платьев, семь юбок, два тришкиных кафтана, с десяток разноцветных платков, а она ведь вам еще и погадает, раскинет карты, поведает о вас то, чего вы сами не знаете, и уже дома, проверяя свои карманы после встречи с ней, вы обнаружите, как вас жестоко обчистили, задурили и оставили в болванах.
Похоже, исторические земледельцы вовсе не те, кто вышел из леса, а те, кто боялись сунуть туда свой нос, и в целях выживания, как пришельцы, если, вообще, не новосёлы на нашей планете, получили нужные сведения по сельскохозяйственному производству и были научены строить города – это лабораторные люди, если под этим словом подразумевать разумных существ, появившихся, как и шумеры, неизвестно как и откуда (по слову и хотению божьему), обязанных «от и до» более продвинутым и всемогущим межпланетным вояжерам.
Кстати, про того же Ноаха. Утверждается, что это именно он изобрел плуг, серп и мотыгу для обработки земли. И будто бы до Ноаха люди обрабатывали землю руками. Так оно или иначе было на самом деле – теперь уже трудно установить, поскольку Потоп смыл все следы первых сельскохозяйственных тружеников и плоды допотопного совнархоза.
* * *
Мари и Василь вновь говорили по телефону, все еще обсуждая впечатления от встречи в Бельске и определяя дальнейшие совместные шаги.
– Вспомни, с каким настроением и доверчивостью я ехала к тебе…
– И что? Теперь одно только недоверие?
– А как бы ты сказал сегодня, почему я ухала так стремительно?
– Наверное, вдруг задав вопрос самой себе: «А что я здесь делаю?!»
– Я органически не выношу такую формулировку…
– Сама сформулируй.
– Я увидела другое.
– И что?
– Что тебе никто не нужен. Тебе дороже всех прелестей тихого семейного счастья – принципы. Стояние в них.
– А это ты не себя ли узнала нечаянно?
– Очень даже возможно, потому и такая реакция… (думаешь, я так не расценивала?)
– А думаешь, я до сих пор не задаюсь этим вопросом?
– Но есть и разница.
– Обозначь её.
– Ты знаешь, не получается сформулировать.
– Будь откровенной.
– Попробую. Но для этого придется рассказать тебе мою жизнь… Но доверить рассказ телефону – не хотелось бы… Я не понимаю: ты ждешь или просто ушел?
– Я варю картошку… в мундире. И я всегда жду тебя.
– Это, ну, очень полезная пища! Ты просто ленив, можно было ее и почистить!
– Хочу твоих слов.
– Может, сначала потрапезничаешь?
– Первый раз за все мое здесь время из лени именно я не стал ее чистить. Это было бы очень даже по-княжески – я ем подле тебя, а ты мне рассказываешь…
– Ты, наверное, уже предвкушаешь семейные обеды. Хорошо, Князь, ангела за трапезой! Так вот, в тридесятом царстве…
– Я думаю, что чем больше дней нас будет разделять, тем ты более будешь от меня удаляться. Входя в церковь… И суше будут твои слова, и чаще в них будет меня поучение.
– Так это же прекрасно! Ты характеризуешь меня, как человека духовно здорового! Чья жизнь подчинена Церкви…
– А я и не говорил, что ты больна… Ты – самодостаточная, и это часто путают с фанатизмом.
– Если ты говоришь от сердца, я тебе признательна.
– Ты будешь в своих грезах, принимая их за веру, за некое общение с миром нездешним. И твоя вера будет расти. И для тебя это будет неопровержимым свидетельством истинности мира, который ты избрала себе в поклонение.
Мари здесь замолчала, и он слышал ее дыхание. Но решил продолжить мысль:
– А я подумал, может, это ошибка, что создана Ева. Зачем было нужно разделять человека? И теперь один за другим ходит и канючит.
Мари опять ничего не ответила.
– И может, это и должно быть так – все в одном и один во всех, и мужчина с женщиной должны вернуться в одно? И ты уже в принципе не очень нуждаешься в мужчине… Какой-то он или часть его в тебе уже есть.
– Интересно, продолжишь?
– И ты теперь в остаточном таком периоде противоречия: нужно ли тебе искать семью? Или все-таки целиком отдаться церкви? И вот я на твоем пути – удачно не совершенный, изумительно мало ухаживающий, то есть не очень-то и стремящийся к очарованию… И дающий тебе возможность выбора. И даже демонстрирующий свою ненадежность. И вот тебе за меня надо бороться. Если пересилит влечение ко мне – и увидится, что это твое избрание назначено свыше. Но ты думаешь: а стоит ли бороться? Не лучше ли прямым путем – в церковь? Или посмотреть, а есть ли еще мужчины более подходящие для трудов спасения? И вот, Ты – Галактика с той самой силой к разбеганию и еще – с влечением к соединению Адама и Евы в одно. Помнишь, в письмах наших первых ты меня спрашивала, где сбегаются галактики и упрекала меня, что я не отвечал на этот вопрос?
– Обойти тебя – не получилось, «споткнуться» и забыть – тоже, остается – творчески проживать встречу!
– И это путь как бы срединный. Ты знаешь, что кончится ничем – все само встанет на места.
– Причем, «на полную катушку»: быстрее иссякнет, если всё временное или откроются внутренние роднички – если из Вечности!
– А сейчас – период творческий – переболеть. Ты и в монастырь уйдешь, глубоко уверовав, что это делаешь не только ради Бога, но и с пользою великой для меня, что, мол, таким путем ты воссоединишь нас, и все будут вместе: Ты, Бог и я…
– Пророка в родном отечестве, без скорбей и испытаний – его не понести…
Расстались они на удивление по-мирному, договорились продолжить общение письмами, перепиской в онлайне.
* * *
– А вы посмотрите! А ведь она превосходит в вере многих попов. Вера у нее изнутри.
– Она не зашорена, не обкурена, наоборот, очень образована, умна.
– Она не в сетях оболваненных, она верит всем существом, это не каждому доступно, не каждому открыто, – сержант Санатор и его непосредственный начальник Филимон обменивались впечатлениями. Они откровенно симпатизировали земной деве.
– Но не собирается ли он в дезертиры? «Может, это ошибка, что создана Ева?» – его слова. А как же тогда два светильника в очах Всевышнего? И что же их соединит? И как они придут к согласию?
– Чувства! Вот, на что мы можем рассчитывать. Только на это! – Филимон понимал, что ситуация с Зотой и Гульфом не самая благоприятная. – Чувства для нормального живого существа всегда выше и больше, и сильнее, чем ум! На Земле об этом знают хорошо. Не все, конечно, но знают. Чувства – как музыка! Она сразу к сердцу, душе идет, минуя логический аппарат. Умом разве многие слушают музыку? И многие ли знают нотную грамоту, а как содрогаются, переживают, если слышат шедевр или то, что их трогает! Для чувств точно также – человеку не нужны мозговые декодеры, эмуляторы, они передаются от сердца к сердцу. Это – душа проявленная! А что нам еще нужно?!
– Но это же и самое уязвимое у них. Я имею в виду подопечных и, вообще, землян. – Санатор не считал зазорным полемизировать с вышестоящим начальником.
– Да! Самое уязвимое и недолговечное, абсолютно не надежное! Зато без чувств и нет человека! И будь он другим, разве он мог бы еще чем-то нас заинтересовать?
* * *
Чего же ты? Войди в ее дом! Прими ее. Разве не понимаешь? Это кратчайший путь к совершенству. И куда смотрит этот, твой ангел? Чего он для тебя задумал? И конечно, не он, не его это дело. Но ведь осведомлен, и знает! Не может не знать! Какой тебе еще путь? Что тебе епископы и дьяконы? Ты о них-то что знаешь? А они, думаешь, мук не имеют, испытаний не терпят? Ты ведь их всех под одну гребенку. Ты и верующих, эко, резво раскидал, то бишь, свалил в одну кучу. А ведь каждый человек – изумруд! Каждый человек – бесценная частичка. И кто не борется, кто не выживает? Кто упился собой и не знает переживаний, не смущается и не размышляет? Еще больше чем в прежние века на каждом дух и на каждом сомнение. Я бы всех воскресил и суда не позвал.
Но это – мечтания. Не все так розово! Без суда не получится. Сортировка все равно нужна. Не просеешь – не увидишь, что за материал, какого достоинства. Есть просто порода, а есть руда. И то нужно, и то полезно. Чистые залежи – редкое дело. И пройдут эоны, пустая порода алмазы явит! Пусть она сейчас в безмолвии – ни ощущает, ни работает, но разве есть где-либо что-то лишнее, абсолютно никчемное? В Мироздании такое невозможно. Это нужно принимать, а еще лучше понимать! Эх, Василь-Василек, куда ты идешь?
Это уже мои, Кота Босиком, помышления. Но сразу скажу, Сержант Санатор, как и архонт Филимон в оценках ситуации не заблуждались, они малым ходом получали наполнение. И восхищение грандиозностью замысла Творца невольно открывалось вышним и поселялось в них, и укреплялось, значит, был кто-то и над ними и о них заботился!
Может быть, для того и заблуждаются на Земле, чтобы кто-то из поднебесных получил однажды возможность повысится. И Человек – искуплением для бывших блистательных, а затем павших, предстанет. И не устыдится он, не убоится понести этот груз, исполнить тайну, прежде от ангелов и херувимов закрытую, – и Земля, и все живое ему поклонятся. Се, сын человеческий, не оставленный. До часа совершенства в творение назначенный, и потому в обетовании сказано, что не раб он более, но соработник божьему промыслу и сам, как бог.
В том и премудрость усыновления, и возвращения в дом отчий. Но пока что путь во мраке и в подземелиях, в беспробудном неведении и под присмотром советчиков не слишком дальновидных, желающих оставить все так, как есть. А я верю в человека! И в его пришествие. Так говорит Тот, кто превыше всех, ни к кому не ревнующий, ни с кем не соперничающий, ибо и нет того, кто бы имел в себе полноту и избыток равные и только с Сутью сопоставимые. А это просто все – Любовью называется.
Глава 4. Что такое ложь во спасение?
Спасение – спасением, а ложь-ложью. И в каждом из нас есть несколько свойств, которые губят нас. Одно из самых в нас неблагоприятных качеств – врожденная или обретенная чуть погодя поголовная лживость, то есть само умение лгать или способность к этому. Теперь это называется «политкорректность». Под этим соусом часто навязывают теперь и толерантность.
Подразумевают идеальное добросердечие, а на деле принуждают лукавить, таить своё мнение, отказаться от оценок.
Начинается с того, что маленький человечек не в меру получает затрещин, а то и основательных побоев, от физически сильных и старше его родителей. Он ведь вынужден не быть самим собою, а как бы играть роль паиньки. И боится основательно, что будет нелюбим и постоянно обижаем. Так с детства, пытаясь избежать оплеух от очумелых и крайне быдляцких по складу ума родителей, человек приучается лгать.
И в школе его будут учить тому же – как не попасть под выговор и, не дай бог, чтобы из-за его поведения вызвали родителей, те ведь и прибьют с разгона! Какой ребенок не боится наказания?! Страхи тогда идут нешутейные, и разве приятно тебе услышать, что у тебя не так, как у других завязан шнурок, и коечка не так заправлена, и стоять ты на линейке не умеешь строго по краю половицы, как весь твой отряд стоит, дружина, то бишь, школьная?
Калечит еще чистое человеческое начало в ребенке умалишенный и в идиотах выросший взрослый мир! Это клоака мерзости, лжи и поразительной тупизны. И весь этот мир живет в подобном психически обезображенном виде издревле.
Человек двуногий научился использовать ложь в своих интересах и для манипулирования другими – вот это и есть хищник на тропе. В животном мире обман тоже весьма распространен. И без райского змея, который, как помним из Писания, был хитрее всех зверей полевых, животными освоены такие приемы, как прикидываться мертвыми, перекрашиваться, привлекать внимание простодушных, чтобы тем надежнее затем укусить или ужалить. У собачьего племени есть такая страсть – измазаться в каком-нибудь отвратительном навозе (тергоровая реакция), но всего более псы почему-то предпочитают человеческое дерьмо, а далее – гниющую рыбу и разлагающиеся трупы. Неужели маскируются – пытаются обмануть сородичей?
Василий как-то написал мне открытым текстом, чего не позволял в переписке с Марихуаной:
«Ложь – это поиск своего места в стае и, надо полагать, какая-то преимущественная в ней позиция… И в этой связи спрашивается: а что понуждает беспрестанно лгать сильных мира сего – уж им-то чего и кого бояться?! Они думают, что так оно лучше для электората – не знать ничего о реальных событиях, происшествиях, катастрофах, авариях, бедствиях. Можно подумать, они такие заботливые и щадят чувства впечатлительных подопечных сограждан? По головотяпству сходит с рельсов пассажирский поезд, и тут же на весь мир раздувается балда про теракт – срочно ищут рыжих, волосатых, кавказцев и славянской внешности националистов, причем уведомляют, что в интересах следствия их фотороботы публиковаться нигде не будут! Тонет атомная подводная лодка со всем экипажем на борту – что сообщают общественности? Чепуху. И при этом тщательно прячут фото, материалы и остальное, что может пролить свет на истинную причину катастрофы: торпедирование её субмариной иностранной державы. И это сплошь и рядом. Автоматическая чушь и лажа.
А попы-то чего лгут? Они же знают, что догматическая версия евангельских событий весьма далека от реальных исторических фактов. Но! Продолжают настаивать на бреде и галиматье сотни раз перекроенных, искаженных умышленно или по невежеству древних писаний и тут же лечат, как заправские психотерапевты, души оболваненных прихожан…
И вот двое, мужчина и женщина – а им с чего лгать? Из опаски потерять друг друга?
Что такое ложь во спасение? Если у меня когда-то украли что-то или я сам у кого-то украл, и вот об этом я тебе помалкиваю – лгу ли я? Тем более, что ты и не спрашиваешь, а воровал ли я когда-нибудь? Да, воровал, авторучку в школе однажды украл. Она упала у девчонки за соседней партой, а я ее подобрал и не отдал. Сказал, что не видел и ничего не знаю. Сам, покраснев от пяток до ушей. И она мне поверила. Ей родители другую купили. А у меня карандаш был, потому что у мамахи грошей не хватало на самую простую для меня, первоклассника, ручку…»
…А еще как-то однажды в детстве Василий потерял в уборной сандальку, потому что чуть было сам, поскользнувшись, не провалился в дырку общественного из неструганных досок туалета. Чтобы не быть побитым за утерю сандальки, соврал, что ее у него отняли другие мальчишки. Да, и домой он тогда до позднего вечера боялся зайти, а так и стоял весь день за дверью в бараке…
Я понимаю, он желает быть нужным Мари и поэтому скрывает от нее подробную о себе информацию, считая ее неважной, нерешающей, второстепенной. Лжет ли он? И оскверняет ли этим чувства, и делает, таким образом, подкоп под их совместное будущее?
Или о том, что у него повисли кое-какие заморочки по обломкам прошлых семейных дел (не разведен, а жена, он случайно узнал через много лет, оказывается, давно умерла), и это в общении с Мари он умалчивает – что же, опять лжет?
Но если он говорит, что любит ее, Марихуану, то есть Мари-Иоанну, а сам не любит – тогда, похоже, обманывает… Себя и всех!
Что же он скрывал от нее? Свою непутевость? А второстепенным или ничего не значащим считал прошлую работу в гидрографическом отряде, затем как-то краткую службу контрактником в составе федеральных войск в обугленной и залитой кровью Чечне, и те обстоятельства, из-за которых он вынужден был бежать за границу – в соседнюю Молдавию, где у него имелись дальние родственники. Помыкавшись на чужбине, подделав не без помощи тайных маклеров документы, прокрался обратно в Россию, нашел съемное жилище-каморку в Бельске. И как же это он почитает ничего не решающим для своих взглядов и характера тот факт, что помышлял однажды вернуться в Москву и натворить в ней «делов», спутавшись в одно время с родноверами и новоявленными защитниками неославянства?
А тут еще один феномен психики нашей: наша Тень! Духовная ли, душевная, психологическая. Это накопившийся негатив, который мы подавляем и скрываем в себе. Он корежит нас исподволь, незаметно, медленно, тихо. Тут-то и дверца для вероятных затем различных неврозов, психозов, болезней физических, а еще и психопатий!
Человек страдает этим хотением – «быть нужным» или быть любимым. Но, как показывает жизнь, через тех, кто нас любит, во всяком случае, демонстрирует всемерно эти к нам свои чувства, – через них мы нередко легко переступаем, потому что любим кого-то другого. И те, кого мы любим, от нас сами в свою очередь бегут – хиляют налево и направо или конкретно за какой-либо целью. И она также бежит от них. За своей. За другой уже целью. И ею можете быть вы! Словом, конечно, не так все просто.
Банальный пример: если тебя на улице спросит горилла уголовный: где ты живешь и где у тебя в квартире деньги лежат? И ты по неумению лгать, по великой своей чистоте и честности подробно ему всё и ответишь? Или подумаешь, что вот, она – ложь во спасение! Ничего я ему не скажу, бандиту этому! А спросит у тебя ребенок: а где ты меня взяла? Что, так и будешь ему подробно, как акушерка и гинеколог, и сексопатолог заодно всё и рассказывать?! И тебя, не умеющую лгать, будет ли мучить и погрызать совесть, если ты найдешься ответить ребенку как-нибудь обтекаемо или шутейно?
Давай рассматривать такие виды лжи: которая производится с явной целью корысти и попрания интересов другого человека – это как бы на уровне социализации, общения и контактов с внешним миром… И второй вид лжи: то, что наращивает нашу Тень, скрытый негатив, когда мы сами прекрасно знаем, что лжем, кривим душой, но пропускаем такого типа проступки через фильтры совести и тем самым очень вредим себе. Не меньше, чем вредными привычками, тем же, к примеру, курением! И еще больше урон себе сами наносим, поскольку не задумываемся. В себя не смотрим, за собою не следим! Увы, нам, увы! Горе!
* * *
Эксперта Санатора беспокоил инцидент, который случился в его отношениях с секретной службой. Он очень болезненно переживал происшедшее, искал объяснение ситуации, раздумывал о своих дальнейших шагах.
Подотдел, куда заставили Санатора слить материалы наблюдения, работал мягко. Он был нижним этажом, почти подвальным, но мало кто знал или догадывался, что полномочиями превосходил девять небес и сфер. Основатели этой службы закладывали грядущее, незримо работали на новый мир и новые отношения, другой и пока еще никому не открытый, не проявленный план.
Старшие чины из соседних отделов ощущали независимость секретной части, поэтому воздерживались от трений и конфликтов. Полагая не без оснований, что за всем этим скрыто неимоверно высокое покровительство Провидения.
Сержант почувствовал это не только по уверенности и хладнокровию, с которым сотрудник подотдела принуждал его поступать вопреки служебной инструкции. Не исключено, что внимание к нему могло иметь какое-то другое значение. Одно дело, если они ведут свою непонятную игру, имеют интерес к документации и отчетам о земных событиях и по конкретным персонам. А если проверяют его самого? Это уже совсем другое дело. Нельзя быть слишком самонадеянным, нельзя всем верить.
Санатор понимал, что нужно думать самому. За обычными вещами очень часто скрывается то, что служит воротами и целым порталом в неизведанный мир. Все проходят мимо, ни теряя, ни приобретая, и к ним нет упрека, потому что каждый вправе выбирать и делать то, что ему кажется правильным. Но если существо созревает для восприятия незримого, это для него не только значимо и, наверняка, полезно. Это еще и опасно – а если не справится, не сумеет различить, что путеводный свет, а что наваждение, если поспешит возомнить о себе, заразится грибком своей значимости, возжелает при этом реализации каких-то сиюминутных и низких целей, то далее ассистента демиурга ему не пройти. Или уже по пути сойдет с ума и превратится в злобное своекорыстное существо.
Значит, нужны спокойствие и внимательность. Внимание к своим ощущениям, открытиям, размеренность и умеренность, но более всего – доверие к той силе, что выступает проводником и которая открывает себя тому, кому сочтет нужным.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
