Текст книги "Письма. Том I (1896–1932)"

285
Н.К.Рерих – М. де Во Фалипо

14 января 1932 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия

[Мой дорогой друг,][941]941
  То же.


[Закрыть]

К письму моему от 14 января прилагаю следующую декларацию.

В письме Вашем от 31 дек[абря] заключаются два выражения, которые во имя нашей Культурной работы я считаю совершенно необходимым выяснить. Конечно, эти выяснения я делаю не для Вас лично, ибо в оговорках письма Вашего Вы даете понять, что Вы лично не согласны с «ошибочным мнением Европы». Но, если где бы то ни было такое несправедливое мнение существует, я хочу, чтобы в делах наших осталась совершенно ясна моя декларация.

Два понятия, против которых в каждой Культурной работе приходится бороться, являются понятие блефа и понятие меркантильности. Если кто-нибудь употребляет это выражение – блеф (я не спрашиваю об имени этого человека), – он должен сказать совершенно точные факты из нашей деятельности, которые, по его мнению, подходят под это постыдное понятие. Еще в России в течение 17 лет, лично представляя Государю Императору[942]942
  Российский император Николай II.


[Закрыть] отчеты о деятельности вверенных мне Учреждений, я привык к необычайной точности фактов и цифр. Поэтому хотя бы косвенное заподозривание Учреждений, во главе которых я стою сейчас, в неточности фактов, с моей точки зрения, требует коренного выяснения.

Я не возвращаюсь к досадной опечатке о степени ордена, ибо пусть лучше все идущее из Франции будет большим, нежели малым. Теперь обращаюсь к заподозриванию Учреждений наших в меркантильности, выраженной в чьей-то фразе, приведенной в письме Вашем: «Итак, в итоге Музей Рериха является обширной коммерческой антрепризой[943]943
  Антреприза (от фр. enterprise) – частное зрелищное предприятие: театр, цирк и т. п. (устар.).


[Закрыть]». В этой формуле заключается наибольшее обвинение для Культурного Учреждения. Из дальнейшего текста видно, что это обвинение является следствием объявления кампэнь[944]944
  От campagne (фр.), campaign (англ.) – кампания.


[Закрыть] для создания нескольких фондов для специального поддержания и развития неоспоримых культурных задач. Кто-то, очевидно, заподозривает, что сумма означенных кампэнь слишком велика. Без всякой расплывчатости обратимся к точным фактам. Хозяйство наших Учреждений, при которых уже выросло 52 культурных Общества, как в Америке, так и на других континентах, требует больших расходов даже при сравнительно скромных оплатах труда. Вы знаете, что для обеспечения содержания нашего Центра в Париже требуется капитализация 100 тысяч долларов или 250 тысяч фр[анков] только для того, чтобы в самых скромных и несомненно требующих увеличения размерах покрыть жизненные нужды. Каждое из остальных 50 Обществ рассчитывает на подобную же поддержку, о чем мы имеем неоднократные разнообразные заявления, которые, к сожалению, мы совершенно не в состоянии удовлетворить. К довершению сего, как Вы знаете, неслыханный общемировой кризис сократил все ценности и доходы на две трети. Оставшаяся третья часть, а очень часто и четвертая, конечно, прежде всего отражается на положении культурных работников, число которых очень велико. Прискорбно видеть, как страдают из-за положения стран преподаватели, секретари, писатели и все прочие прямые и косвенные сотрудники.

Вы справедливо упоминаете в Вашем письме о безработных. Большему количеству таковых наши Учреждения дают работу и стараются по возможности увеличить эту, так нужную населению статью[945]945
  В варианте письма на английском языке: стараются помочь в этой беде.


[Закрыть]. Конечно, Вы знаете, что безденежье отразилось тяжко и на количестве учащихся в школах. Чтобы посильно помочь этой беде, мы даем где можно бесплатное обучение, бесплатные лекции, бесплатные концерты и бесплатные выставки; неужели же в этой бесплатности кто-то может усмотреть меркантильность? Если кого-то по незнанию тревожит сумма желательных кампэнь, то пусть он возьмет американскую субсидию[946]946
  В варианте письма на английском языке: американскую субсидию для Парижа, к примеру.


[Закрыть] и помножит ее на 50 Обществ, и простая арифметика покажет огромную сумму потребную.

Теперь, прибавьте все потребное для развития основных Учреждений, для покрытия расходов по устройству международных выставок, которые справедливо признаются даже далекими от Искусства правительствами самым желательным фактором культурного сближения[947]947
  В варианте письма на английском языке: сближения и мира.


[Закрыть]. Может быть, кому-то покажется, что существующие Общества наши не заслуживают поддержки? Но вспомним, что в одном Обществе «Движение молодежи» 500 членов, в «Центре Спинозы» 150 членов, в «Академии творческих искусств» 135 членов и так далее. Все эти организации, чрезвычайно полезные по своему культурному значению, нуждаются во всевозможной помощи. Всем им нужно дать или даровые, или за ничтожную плату помещения, всех их нужно ободрить какими-либо облегчениями и возможностями. Кому-то может показаться, не следует ли сократить что-либо в бюджетах, но, просмотрев бюджеты, каждый увидит, насколько они сведены до минимума и сколько постоянного бескорыстного пожертвования в виде бескорыстного труда и всевозможных трогательных и благостных приношений постоянно вносится в общую культурную работу. Не будучи американцем и не получая жалования от Учреждений, я могу незаинтересованно судить, насколько организация далека от постыдного обвинения в меркантильности. Еще урезать самую деятельность – это значило бы не только закрыть так полезные Общества, но и, буквально выражаясь, увеличить армию безработных. Было бы бесчеловечно выбрасывать на улицу людей, когда им действительно нечего есть. Только что сотрудники Америки добровольно провели урезывание на 20 процентов, кроме всего предыдущего. И о большем никакой человеческий язык не повернется говорить. Где же искать сотрудничества? Конечно, наиболее культурная форма сотрудничества будет обращение к массам, где каждый совершенно незаметно для себя, платя только то, что он и без того бы истратил, вольет в фонд, так полезный Культурному просвещению. Говорю это по долголетнему опыту в России. Мне довелось быть и в числе ближайших инициаторов организации фонда Евгеньевской Общины – Госпиталя, состоящего под Покровительством Ее Имп[ераторского] высочества Принцессы Евг[ении] Максимилиановны Ольденбургской. Для составления этого фонда было начато Художественное Издательство Евгеньевской Общины, о котором каждый русский человек вспоминает с признательностью. В течение нескольких лет мы достигли ежегодного дохода, достигшего десятков тысяч долларов. Эти крупные суммы, всецело пошедшие на лечение неимущих и на медицинские цели, составились, главным образом, от продажи художественных открытых писем. Я счастлив вспомнить, что в числе этих пожертвований была целая многочисленная серия и с моих картин[948]948
  В варианте письма на английском языке далее следует фраза: «Я часто принимал участие и в кампаниях Красного Креста, и никто не заподозривал в этом меркантильность».


[Закрыть].

Также и теперь, обращаясь к добровольному широкому сотрудничеству масс, мы можем самым лучшим путем решить финансовую проблему. Даже странно подумать, что может существовать у кого-то такое нежелание ознакомиться с действительностью, с фактами и посылать в пространство братоубийственные стрелы взаимных подозрений и оскорблений. А разве пропаганда Знамени Мира, которому и Вы так сочувствуете, разве она не потребует крупных средств? Разве Тюльпинк в свое время не начнет изумляться, почему Америка не присылает доллары? Разве организация полезнейших Конференций не будет вести за собою неизбежные расходы? Какая же меркантильность будет в том, если добрые люди принесут свои пожертвования на такое неотложно нужное всемирное дело охранения сокровищ человеческого духа и гения? Г-жа Дедлей в безответственном письме своем очень критикует мышление Америки, явно считая его чем-то низшим[949]949
  В варианте письма на английском языке далее следует фраза: «В данном случае она, видимо, имеет в виду тех американцев, которые выказали ей полное понимание и глубокую симпатию».


[Закрыть]. Во мне всегда живет прежде всего справедливость и чувство благодарности, и во имя этих чувств я должен сказать, что мне приходилось наблюдать в Америке столько самопожертвования, столько веры в светлые идеалы, столько лучших чувств по отношению к другим нациям, что в данном случае я не только не могу согласиться с соображениями г-жи Дедлей, но считаю их прискорбными в истории Культурных Учреждений. Каждый понимает, что всюду могут быть ошибки, и Христос сказал: «Кто без греха, брось первый камень»[950]950
  «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень» (Иоанн, 8:7).


[Закрыть]. Но и фарисеи не смогли бросить этот первый камень. «По делам Моим видите Меня» – так неоднократно повторяет Священное Писание, и пусть судят нас по делам, а не по своему недомыслию или по чьей-то клевете. Вы знаете, как я люблю и всякую откровенность, и всякое сердечное обсуждение во имя полезных дел. Нет такого положения, которое не могло бы быть улучшено, и я вспоминаю, как мы с Вами в Париже дружественно, сердечно обсуждали и находили решения даже в очень деликатных вопросах, потому что всякое соображение, исходящее от Вас, мы принимаем как истинно дружеский знак, и Вашу подпись «очень верная Вам» мы понимаем не как светскую условность, а действительно как выражение преданного сердца. И можем ответить и Вам тою же самою подписью, а Вы могли убедиться, что я не допускаю пустых безответственных выражений и верю только в великие светлые реальности. Вы понимаете, что именно побуждает меня оставить в делах наших эту декларацию, чтобы никто никогда не мог сказать, что мои намерения были необоснованны и неясны[951]951
  В варианте письма на английском языке далее следует фраза: «Причины, побудившие написать эту декларацию, безусловно, близки Вашему сердцу, ибо Вам известно, как я принципиален в вопросах чести и денег».


[Закрыть].

В последний раз возвращаясь к фондам предполагаемым, могу сказать, что они сознательно разбиты на совершенно отдельные потребности для лучшего общественного учета, чтобы даже каждый малый деятель[952]952
  В варианте письма на английском языке: жертвователь.


[Закрыть] знал совершенно точно, на что именно пойдет его пожертвование. Если бы у Вас или у ближайших наших сотрудников, которые, конечно, могут знать эту мою декларацию, явились бы какие-либо соображения к улучшению и расширению нашего общего дела, скажите это мне совершенно откровенно, зная, что этим лишь доставите мне радость, ибо сердечно радуемся каждому сотрудничеству.

Еще раз обращаюсь к письму мадам Дедлей, где она говорит о торжествующем чувстве собственника. Такое выражение от члена общества совершенно недопустимо, ибо оно глубоко несправедливо. Вы знаете, как сердечно ценю всякую инициативу и радуюсь каждому сотрудничеству, ведущему к процветанию и расширению дел. Всякий закрывающий двери шовинизм и чувство собственника или узкость взглядов совершенно не существуют в моем обиходе. По справедливости должен сказать то же и о ближайших сотрудниках в Америке. Кому же они препятствовали блестяще выразиться? Кому же они помешали сделать полезное развитие дела? Если г-жа Дедлей может предложить прекрасное расширение дела и может показать свою продуктивную неустанную деятельность, я первый отзовусь об этом с искренним энтузиазмом. Но опять-таки будем судить ее по итогу дел, а не по безответственным словам, которые могут вести в результате лишь к разложению, а не к укреплению, ведь я еще не знаю, в состоянии ли вообще г-жа Дедлей создать что-либо, а если в состоянии, то я первый буду этому радоваться. При случае скажите ей, не посвящая ее в эту декларацию, ибо ее могут знать лишь члены Администрации, к каковой она не принадлежит, мудрую французскую пословицу: «Критика легка, а искусство трудно». Критика желательна, но она должна обходиться без оскорбительных понятий[953]953
  В варианте письма на английском языке далее следует текст: «Поистине, все может быть сказано либо во Благо, либо для рассеяния. Но мы обязаны думать только о Благе, и поэтому даже самые трудные ситуации следует обсуждать в самых сердечных словах любви. Кредо!».


[Закрыть]. Также скажите тому легкомысленному человеку, который, не зная сущности дела, мог употреблять такие выражения о меркантильной антрепризе: «Раньше узнайте факты и не бросайте в пространство безответственных и вредных формул». Мне очень жаль, что приходится передавать эту декларацию именно через Вас, которая знает существо дела и имеет сердце, всегда открытое к справедливости. Но Вы понимаете, что я, как глава Учреждений, не могу оставить в пространстве неотвеченными приведенные пагубные формулы[954]954
  В варианте письма на английском языке: пагубные формулы, которые, я знаю, также покоробили и Вас.


[Закрыть].

Мне хочется кончить соображениями о Доме Центра в Париже, о котором прочла Вам в моем обращении мисс Лихтман. Пусть никто не подумает, что и это мое предложение имело бы какой-либо аспект блефа. Я твердо верю, если мы приложим наши искренние усилия мысли, то и это будет вовсе не мечта, но еще одно полезное дело[955]955
  В варианте письма на английском языке: полезное дело, столь нужное для устремленных культурных работников.


[Закрыть], и никакая г-жа Дедлей не будет в состоянии упрекнуть нас в блефе и меркантильности. Не подумайте, что, упоминая миссис Дедлей, я сержусь на нее. Нет, я глубоко скорблю, что вместо внутреннего улучшения дел она внесла смущение умов. Но Вы, как опытный предводитель, знаете эти человеческие препятствия, и также мы с Вами знаем, что поверх человеческих решений и суждений существует то Высшее, Божественное, которое во благих делах каждое препятствие обращает в возможность.

Всегда верный Вам,

Николай Рерих

286
Н.К.Рерих – М.А.Таубе

№ 2

14 января 1932 г.[ «Урусвати»]

Совершенно доверительно

Дорогой Михаил Александрович,

Мы получили пока Вашу карточку из Рима, но письмо из Парижа, о котором Вы пишете, еще не дошло. Между тем из письма мадам де Во и из письма г-жи Дедлей мы узнали о разных соображениях, сообщенных Вами и обсужденных в Центре в присутствии г-жи Дедлей. Чтобы не возвращаться к ней, совершенно доверительно скажу Вам ее характеристику, из которой Вы увидите, почему мы так огорчены, что именно она сделалась административной участницей внутренних и издательских дел. Впервые г-жа Дедлей пришла ко мне в Нью-Йорке, в 1930 году [и] вступила в число членов Общества, но никогда ни в какие административные должности не была избрана и никто ее советами не пользовался, тем более что о ней стало известно, что она была в психической лечебнице и иногда называла себя необычными именами. К ней так и отнеслись бережно, ничем не расстраивая ее. При первом же со мною знакомстве она сообщила мне свою тайну, что она Майтрейя, великая Матерь Мира, на что я мог только посоветовать ей никому не открывать столь важной «тайны». Но на другой же день она пришла ко мне с повинной, говоря, что что-то на нее нашло и она выдала эту же тайну совершенно постороннему для нее человеку. Из этого эпизода Вы можете заключить о положении административных дел в руках этой очень симпатичной, но совершенно безответственной особы. Привожу Вам этот эпизод, чтобы показать, насколько мы огорчены тем, что именно она сделалась конфиденткой[956]956
  Конфидент (устар.) – человек, которому поверяют секреты, тайны.


[Закрыть] мадам де Во и как бы призвана к административным делам.

Из ее письма мы узнали о чьем-то недовольстве объявлением наших кампэньс на будущее Десятилетие. Как Вы могли видеть, каждая кампэнь имеет свое определенное культурное назначение. В течение первого Десятилетия происходили такие же кампании, но, за отсутствием периодического Органа, они оставались в пределах Совета Учреждений, теперь же, раз имеется Орган, то вполне естественно объявление этих общественных фондов, управление которыми поставлено настолько точно, что в каждом Комитете имеется свой особый казначей, ничем не связанный с Администрацией Учреждений. Вы, как человек общественный, вполне оцените как Культурное задание этой программы, так и желание поставить ее наиболее общественным образом; такая постановка, именно, исключает всякое название коммерческого учреждения, ибо кто же назовет коммерческим предприятием изучение медицинских трав, исследований мер борьбы против рака, или археологические работы, или Международные выставки, или Школу Объединенных Искусств, где каждый участник, естественно, должен быть оплачен, ибо никто не может отдать свои специальные труды даром, не имея особых средств к жизни. И без того Вы знаете, что оплата Культурного Труда непомерно низка как в Европе, так и в Америке, где сейчас каждый профессиональный рабочий неизмеримо лучше обставлен, нежели культурные деятели. Но всякий знает, что деньги в готовом виде с неба не валятся. Решительно все Музеи и Университеты являются общественными Учреждениями, и составление фондов этих Учреждений совершенно естественно частными пожертвованиями, проистекающими от кампэньс. Впрочем, не только в Америке, но и в любой другой стране пожертвования принимаются очень охотно. Так, Вы, вероятно, знаете, что самой значительной статьей прихода Евгеньевской Общины в Петербурге был доход от открытых писем, пожертвованных художниками, но никто, как Вы знаете, не обвинял Евгеньевскую Общину в меркантильности. Могу говорить об этом как бывший член комитета Общины, знающий положение этого дела. Таким образом, чьи-то нападки в этом смысле являются или очередным злом, или завистью, или невежеством; которое из трех «украшений» лучше, предоставим судить Истории.

Г-жа Дедлей сообщила мне четыре желательных пункта, якобы порученных ей сообщить мне; даже в этом сказывается ее болезненное преувеличение, ибо неужели Вы или мадам де Во не могли сделать это гораздо лучше и ближе? Сегодня же мы приостановили рассылку Бюллетеня за пределы Америки. Предложили помещать сведения из Парижа лишь те, которые будут подписаны Вами, Мадам де Во и Шклявером, при этом помещать их вербатим, без каких бы то ни было толкований. Третий пункт, сообщенный г-жою Дедлей о помещении статей, написанных европейскими лидерами, с «симпатичными» биографическими данными, был уже давно предложен мною. Эти меры, т. е. три Ваши подписи под посылаемыми сведениями, избавляют от четвертого пункта г-жи Дедлей, а именно от назначения особого соредактора (конечно, Ваши подписи не будут напечатаны, кроме случая, если Вы такое напечатание укажете).

Конечно, кроме неизбежных указанных нападок могут появиться совершенно вредные нападки политического характера. Так, например, мы только что задержали статью Шкл[явера] о разрушении большевиками Храма Христа Спасителя. Конечно, не может быть двух мнений, что это акт мерзкий и вандальский, но невозможно делать Бюллетень деятельности Музея полемическою ареною, что вовлечет нас в еще большие осложнения. Конечно, всякие такие расстраивающие соображения не доводите до сведения мадам де Во, не будем отяжелять часто болезненное состояние, вызываемое опухолью ног. Также и не передавайте доверительных писем и секретариату от мала до велика. Ибо мне хотелось бы остаться с Вами в лично доверительных отношениях. Так же, как и Вы, я за 43 года деятельности бывал в разных боях за идеалы Культуры, Знания и Красоты. За последнее время мне пришлось ознакомиться с обеими Америками, но Европу знаю уже 30 лет. Конечно, сейчас всюду такое нервное состояние, которым можно объяснить многое совершенно незаслуженное. По опыту знаю, насколько неизбежны всякие выпады при каждом строительстве, а тем более культурном. В связи с мелочной гнусностью Философова вспоминаю любопытный эпизод, как «Мир Искусства»[957]957
  Художественное объединение, сформировавшееся в России в конце 1890-х гг. Под тем же названием выходил журнал, издававшийся членами группы с 1898 г.


[Закрыть] в 1910 году, будучи в очередном столкновении со мною, тем не менее на собрании единогласно (за исключением моего голоса) избрал меня своим Первым Председателем; таковы человеческие суждения и оценки! Ввиду всего сказанного Вы понимаете, почему начало Лиги Культуры, о чем Вы услышите и из Америки, нужно производить совершенно тихо, без каких бы то ни было выступлений, а тем более в печати. Пусть маленькие зерна нарастают строительно, и никто не будет напрасно тревожим чем-то ему невместимым. Опять же, не отягощайте и в этом деле мадам де Во, которая пусть сосредоточится на Французском Обществе. Постоянно указываю как в Америку, так и Шкляверу, чтобы все факты сообщались и без промедления, и в абсолютной точности. Ведь точность есть украшение Культурной работы. Посылаю сегодня же с воздушной почтой эти вести, и с нетерпением буду ждать Ваше письмо, о котором Вы пишете из Рима.

Наш сердечный привет Вам и Вашей семье.

287
Н.К.Рерих – М.А.Таубе

№ 3

19 января [1932 г.] [ «Урусвати»]

Дорогой Михаил Александрович,

И вчерашняя почта не принесла нам Вашего письма, что заставляет нас беспокоиться, не пропало ли оно на почте. Всяко бывает.

Последнее, что мы имели, была карточка из Рима. Со вчерашней почтой пришло письмо от Г.Шклявера. В нем он сообщает о посещении нашего центра митрополитом Евлогием. При этом не упоминается ни присутствие мадам де Во, ни Ваше. Разве Владыко был встречен совершенно частным порядком? В журналах заседаний в Нью-Йорке видно из письма Вашего, что Вы желали бы более частые собрания нашей Русской Ассоциации, но встречаете препятствие со стороны Г.Шклявера. Думаю, в количестве заседаний решающий голос имеет исключительно Председатель. Шклявер сообщает о предположенных двух лекторах в Русской Ассоциации: гр[аф] Рошфор и Калитинский[958]958
  А.П.Калитинский познакомился с Н.К.Рерихом в 1910-х гг., когда был зачислен слушателем Императорского Московского Археологического института по археологическому отделению. Калитинский вел серьезную научную работу, неоднократно выступал с лекциями о первобытной археологии, с 1915 г. стал преподавателем Института. В начале 1920-х эмигрировал, жил с семьей в Праге, где после смерти Н.П.Кондакова в 1925 г. возглавил его Семинарий, позже преобразованный в Институт имени Н.П.Кондакова, который стал заметным явлением в научном мире Европы. Жена Калитинского, актриса М.Н.Германова, поначалу проявляла интерес к книгам Живой Этики и поддерживала идею научно-организационной кооперации Института имени Н.П.Кондакова и Института «Урусвати» под патронажем Н.К.Рериха. Однако планам не суждено было сбыться: осенью 1930 г. Калитинский серьезно заболел и заниматься полноценной научной деятельностью уже не мог. Находясь в Париже, он посещал Историко-генеалогическое общество, выступал с докладами на его заседаниях; был членом Правления общества «Икона»; принимал участие в разборе и научном описании архива М.К.Тенишевой, подготовил к изданию ряд ее трудов. Переписка с Н.К.Рерихом прекратилась в декабре 1931 г. Об истории взаимоотношений коллективов ученых этих двух институтов см.: Косоруков А.А. Факты – воздух ученого // Защитим имя и наследие Рерихов. Документы. Публикации в прессе. Очерки. Т. 1. М.: МЦР, 2001. С. 616–639.


[Закрыть] (если он достаточно поправился, как замечает Шклявер). Между прочим, генерал Потоцкий никогда Вам не говорил своих соображений о гр[афе] Рошфоре, которые он нам передавал в Париже? В качестве лекторов не приходили ли на ум имена Эрнста, Ширинского-Шихматова и других, если кто может быть полезен? Впрочем, распределение 2000 фр[анков], данных на русские лекции, всецело предоставлено самой Ассоциации, и я без всякой настойчивости лишь вспоминаю о более широких возможностях.

Посылаю Вам при сем русский текст моей декларации, посланной мной Мадам де Во (по-английски). Хотя она, вероятно, и ознакомит Вас с содержанием ее, но все-таки посылаю Вам копию для Вашего личного ознакомления. Как Вы знаете, я всегда защищаю моих друзей, и никак не могу согласиться с аррогантными[959]959
  От arrogant (фр., англ.) – вызывающий, надменный, высокомерный.


[Закрыть] выражениями г-жи Дедлей, которая вместо пользы может вносить лишь смущение умов. Выражение о торжествующем собственнике и о том, что ее предложение написать мне было встречено с аплодисментами (что Вы видели в копии ее письма, Вам посланного), конечно, превышает всякую меру. Если есть что сообщить конфиденциально, то ведь Вы как представитель и по родственному чувству, и по духу, конечно, сделали бы это гораздо лучше и полезнее для дел, нежели совершенно посторонняя и болезненная ментально мадам Дедлей. Если в чем-то мы можем видеть ошибки, то ведь хотя бы во имя христианских чувств о них можно предупреждать без всяких неприемлемых выражений. К делу о неправильной степени ордена, о чем мадам де Во пишет неоднократно, посылаю Вам копию меморандума, полученного нами из Америки, из которого видно, что не одна Америка виновата. Вы знаете, насколько и я, и Америка готовы с радостью приветствовать каждую инициативу и принять в соображение каждое сообщение, основанное на каких-либо местных фактах. И мы со своей стороны можем поделиться несколькими накопленными сведениями. А Вы знаете, как мы разделяем осторожность Ваших суждений и всегда помним Ваш рассказ о соображениях Маркова II[960]960
  Имеется в виду Николай Евгеньевич Марков (Марков Второй).


[Закрыть], которые Вас так справедливо ужаснули. Ну, Бог с ней – и с больной Дедлей, и с ее аплодисментами.

Жду Вашего сообщения, ибо хочу знать соотношение и истинную соизмеримость фактов. Мы так горячо радуемся Вашей договоренности с мисс Лихтман и хотели бы, чтобы в Америке не подумали бы как-нибудь, что Вы участвовали в аплодисментах г-же Дедлей, вдохновившейся написать письмо, могущее затронуть наше общее достоинство. Я потому так и горевал, узнав, что лицо, может быть и симпатичное в сущности, но по болезни безответственное, взято в конфиденты, и, конечно, при всяком случае расскажет на стороне, кроме фактов, и всякие приукрашенные легенды. Очень рад слышать, что Владыко Евлогий так сердечно отозвался и [о] делах наших, и о моем искусстве, и даже хотел писать Восточным Патриархам. Из Америки сообщают также о незабываемых сердечных выражениях Митрополита Платона, и знаменитого епископального проповедника доктора Норвуда[961]961
  Из письма Е.И.Рерих от 22 августа 1934 г.: «Так, нашим другом был знаменитый проповедник Епископальной Церкви епископ Роберт Норвуд. Наш Музей он называл Храмом Рериха и местом Истинного Общения Святого Духа. В его кабинете висели портреты Вел[иких] Учителей. Так, он удостоился видения Самого Вл[адыки], и это навсегда осталось радостью и Светом его чудесной жизни. Дух его понял, кто есть Вел[икий] Вл[адыка]. Он всегда говорил, что все проповеди его были внушены ему Вел[иким] Вл[адыкой]. К великому прискорбию нашему, он недавно скончался. Церковь его (Св. Варфоломея. – Ред.) была самая большая в Нью-Йорке, и толпы шли на его проповеди. Именно в его церкви произошло чудо, о котором писали все газеты англосаксонских стран. В алтаре в рисунке мрамора было обнаружено очертание фигуры Христа, и, говорят, настолько Изображение это было ясно, что толпы посещали этот Храм» (Рерих Е.И. Письма. В 9 т. Т. II (1934). М.: МЦР, 2013. С. 319–320).


[Закрыть], и духовного директора при кардинале[962]962
  Имеется в виду американский кардинал Патрик Джозеф Хейс.


[Закрыть], о[тца] Келли.

Эту неделю здоровье Е.И. очень неважно. Она так волновалась письмом Дедлей.

Сердечный привет Вашей семье,

[Н.Рерих]