Текст книги "Письма. Том I (1896–1932)"

305
Н.К.Рерих – И.Шаховскому

24 февраля 1932 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия «Урусвати»

О Христе Спасителе, Глубокоуважаемый Отец Иоанн,

Ваше письмо от 29 января мною получено. Искренно рад, что Вы говорите искренно, это и есть единственное условие сношений человеческих. Разрешите и мне тоже сказать совершенно искренно, ибо если мы упоминаем в писаниях Имена Величайшие, то это самоё обязывает и нас к той искренности и сердечности, которая дозволяла бы нам помышлять о высоких понятиях. Вы уже получили письмо мое о Вашей книге «Слава Воскресения», и Вы знаете то сердечное восхищение, которое вызвала эта прекрасная книга Ваша, так зовущая, возвышающая и радующая сердце. Книга Ваша зовуща, но письмо Ваше отталкивающе. Но Вы служите Преподобному Сергию, Славному Воину Христову, и никто и ничто на свете не может меня заставить отклониться от посильного служения Тому же Великому Воину Христову, Заступнику и Предстателю о Земле Русской. Что бы Вы ни стали говорить обо мне по недоразумению ли, по наговорам ли, но ничто не может нанести с моей стороны трещины между служащими имени Св. Сергия. Сейчас так необходимо Единение. Вот Вы пишете, почему я позволяю называть себя божком. А ведь это неверно. И вообще никаких подобных эквивалентов в Культурных Учреждениях и быть не может. Вы как бы укоряете меня за ту долю терпимости, о которой Вы или прочли, или услышали. Вероятно, Г.Г.Шклявер дал Вам прочесть мою статью «Легенда Азии», которая, как Вы знаете, вызвана клеветническими нападками в том, что мною якобы найден документ из времен Христа Спасителя. Так много темной лжи кругом. Но и в этой статье, как Вы видели, я не скрываю моей радости в том, когда вижу где бы то ни было прославление Славного Имени Христова. Если по неразумию мусульмане ли, буддисты ли, индусы ли не знают, как славословнее подойти ко Господу, тем не менее радостно слышать, что в пределах своего разумения они относятся с величайшим почитанием. Разве не трогательно слышать каждому сердцу православному, что буддисты полагают в храмах и памятниках своих Св. Евангелие? Разве буддисты, радующиеся об иконе Св. Иосафа[1013]1013
  В основе жизнеописания Св. Иосафа, Иосафа-Царевича, песнопения о котором Н.К.Рерих записывал на Алтае во время Центрально-Азиатской экспедиции, лежит жизнеописание царевича Сиддхартхи, достигшего просветления и ставшего Буддой.


[Закрыть], не делают ли уже мысленную тропу к Свету Единому? Если суждением живы будем. Во время прохождения по 25 странам, сознаюсь, мы собирали лишь вести благие, ведущие к строительству и к тому же Единому Свету. Если на разных материках можно было находить пламенные вехи непринужденного чистосердечия, то ведь одно это уже хорошо. Правда, существуют книги, собирающие лишь отрицательные факты, как Вы и упоминаете, но они являются теми темными, разрушительными вехами, которые из-за рогатых репейников не видят того, что может вести к пути Благому. Сейчас весь мир разделился по духовности и материализму. Там, где уже есть искренняя религиозность, там, где хотя бы по-своему славословят Господа Христа, там найдутся и прочие сердечные нити серебряные. Гораздо опаснее холодный атеизм, не воинствующий, но тепловато погрязший в материалистическом пребывании. Уже писал я Вам в прошлом письме о необходимости свидетельствования в наши дни. Если письмом Вашим Вы хотите дать мне возможность в письме свидетельствовать о преданном служении нашем Св. Преподобному Сергию, Заступнику и Предстателю перед Господом Христом, то я очень рад, что могу это сделать совершенно искренно, ибо мне скрывать нечего. Когда мы говорим на Востоке о великом мировом значении Преподобного Сергия, то иногда говорят нам, что он есть Майтрейя, но и на это мы не можем сетовать, ибо люди при этом произносят высшее для них понятие, в переводе значащее Владыка Любви и Сострадания. Этим признанием разве не открываются врата к дальнейшему сердечному общению?

В Образовательных Учреждениях наших существует только та иерархическая ступень, которая должна, кажется, быть во всех образовательных учреждениях и во всех проявлениях просвещения и Государственности. Никогда я не слыхал, чтобы руководитель учреждений должен быть ненавидим или умаляем. Помню, как первые руководители мои на общественном поприще – отец Иоанн Кронштадтский, Д.В.Григорович и Ее Имп[ераторское] Выс[очество] Евг[ения] Макс[имилиановна], Принцесса Ольденбургская, и А.И.Куинджи – прежде всего говорили мне, что руководитель, устанавливающий духовную дисциплину, должен сделать себя уважаемым, и качество преданности и уважения этим порядком будет расти и по всем отраслям Учреждения. Лишь на пределах некоторого уважения и преданной любви я и почитаю возможным охранять строительную дисциплину вверенных мне Учреждений. Не может же кто-нибудь заподозревать непременно нечто от антихриста там, где, ознакомившись внимательно, он не найдет ничего вредного для формирования будущих кадров деятелей. Что же от антихриста в том, что Общество имени Спинозы[1014]1014
  Ассоциация при Нью-Йоркском рериховском обществе.


[Закрыть], присоединившись к Учреждениям нашим, очень трогательно праздновало Святое Рождество Христово? Что же дурного в том, что Общество Сибирское наше строит часовню Св. Сергию[1015]1015
  Часовня Св. Преподобного Сергия, сооруженная Сибирским отделом Общества друзей Музея Рериха в Радонеге (Чураевка, штат Коннектикут), была открыта и освящена 14 сентября 1930 г.


[Закрыть]? Господи, неужели это от антихриста, что перед освящением этой часовни масло в лампаде, могущее гореть не более трех часов как всегда, горело и теплило лампаду всю ночь, и она была найдена горевшей при открытии часовни утром пришедшими приготовить часовню к Служению? Неужели Владыка Платон, действительно ознакомившись с Учреждениями нашими, стал бы неискренно посылать Благословение и говорить то, что он сказал при этом и о чем писал мне? В течение сорока лет на многих моих картинах, в стенописях и в мозаиках имел я великую честь изображать и Господа Иисуса Христа, и Пресвятую Богоматерь, и всех тех Святых, которые пусть свидетельствуют, искренно или неискренно я изображал их. Разве неискренно руководил я Иконописною Мастерскою? Выставка Христианской религиозной живописи, устроенная нашими учреждениями в Нью-Йорке во время минувшего Рождества Христова, поверьте, вреда не принесла, но наоборот, вызвала множество прекрасных выявлений, заставив печать говорить о значении вдохновляющих изображений. Но все это незачем утверждать словами, когда сердце и сознание наше ясно и без слов для Тех, Кто превыше нас.

Относительно же духовности Востока, конечно, очень часто трудно судить, ибо незнание языков со всеми их оттенками и наречиями очень часто даже в трудах известных ученых вносило неправильные толкования. Именно на Востоке можно слышать, что ни один человек не может достичь личными силами, без помощи Высшего Начала. Только когда возгорается серебряная нить сердца между стремящимся и Высшим, только тогда достигается Высшая Благодать. Разве это уже не есть начало пути, по которому так легко говорить и о Свете Едином? Я, конечно, понимаю, что не в осуждение писали Вы письмо Ваше, ибо осуждающий и не был бы тем искренним служителем Христовым Именем Святого Сергия, каким являетесь Вы.

Вы кончаете письмо, повторяя фразу мою, что встреча наша не случайна, и в этом вижу я дверь в будущее. Ведь не случайно было и то, что соименник Ваш, отец Иоанн Кронштадтский предуказал мне трудиться на пользу Родине. Отец Иоанн неоднократно предуказывал мне многое как о приближающихся болезнях моих или о трудах будущих. Помню, как, часто посещая семью нашу, отец Иоанн однажды подозвал меня, тогда еще ребенка, и дал мне испить в чашке вина; но когда моя мать[1016]1016
  Мария Васильевна Рерих.


[Закрыть] заметила: «Батюшка, он у нас вина не пьет», он сказал: «Не мешай, скоро придется испить ему». Действительно, через две недели после этого я заболел сильнейшим тифом, причем доктор прописал мне то вино, которое дал мне отец Иоанн. Затем в течение гимназических лет отец Иоанн приезжал к нам часто, наставлял меня, а последнее его напутствие всегда остается врезанным в памяти моей. Во время окончания Академического курса отец Иоанн служил в Церкви Академии Художеств, и я, желая быть ближе, стоял в проходном коридоре, близком от Алтаря, среди густой толпы, присутствовавшей на литургии. По окончании Служения отец Иоанн, теснимый толпою, проходил этим коридором, и несмотря на то, что я был в студенческом мундире, менявшем наружность, он вдруг задержался, благословил меня и воскликнул: «Смотри не болей больше, придется сильно для Родины потрудиться». И действительно, все болезни детства моего постепенно оставили меня. И теперь, избрав в силу неоднократных явлений Преподобного Сергия Водителем и Предстателем своим, я стараюсь по разумению своему и силам трудиться и идти той начертанной мне тропою терпимости и любви, почерпая из Св. Евангелия все Указы Христа о любви и терпимости. Еще на днях я кончил одно письмо о «Терпимости»[1017]1017
  Статья «Терпимость» (1932) вошла в сборник: Рерих Н. Твердыня Пламенная. Нью-Йорк: Всемирная Лига Культуры, [1933].


[Закрыть] притчею о Милосердном Самарянине. Если все, что я делаю, дурно, то и скажите мне это, прежде изучив все факты моей деятельности и духовно проникнув в глубину побуждений.

Если какие-то злонамеренники или одержимые шепчут о чем-то, то проверим все факты. Проверим, почему я отказываюсь от многих отличий, предлагаемых мне за деньги, и даже за очень маленькие суммы. Часто такие предложения сопровождаются даже угрозами в случае непринятия их. Еще недавно в Америке мы открыли существование какого-то лица, рассылающего подметные и клеветнические письма. Так как скрывать нечего, то мы сейчас же обратились к детективам, причем обнаружилось, что этот клеветник – известный вор, уволенный отовсюду за многие кражи и кем-то оплаченный, – вот с такою-то темнотою приходится сталкиваться. Если я Вам расскажу о самых уродливых выявлениях зависти, клеветы и лжи, Вы, как человек искренний, будете потрясены. Среди этих трудов и больших трудностей не скрою, что именно Имя Святого Сергия является прибежищем нашим. Почитаем Его, как можем. Верим Ему, как сердце вмещает. Свято принимаем всё, все явления Его. И не могу допустить, чтобы Великий Воин Христов не стал бы противодействовать тому, что якобы идет от лукавого. Мы видим во многом Благую Руку Святого, нашего Хранителя во всех опасностях.

Без всякой гордыни и без всякого преувеличения, если скажу Вам все те чудеса и споспешествования Преподобного, то Вы умилитесь сердцем, ибо нельзя без духовного трепета сознавать, как Высшие Благие Силы близки к жизни человеческой. Опять не заподозрите какую-то гордыню, не подумайте, что я предполагаю, что именно нам близка Рука Преподобного; явления и чудеса Его ведь широко раскинуты и проявлены во спасение человечества. Сын мой Юрий носит на себе крест серебряный, покрытый эмалью старинной московской, а может быть, и самой Свято-Сергиевской работы, который упал при всех нас в освященной комнате, когда мы говорили о великом значении Креста. Жена моя Елена Ивановна неоднократно сподобилась видений Преподобного Сергия. Неужели же демоны бросаются крестами и зовут к служению во имя Христа и Его Святых Воинов? Неужели же демоны шепчут о любви, о терпимости, о сострадании и великом сотрудничестве и служении как о ведущих началах жизни? Неужели же демоны строят храмы Христовы и побуждают к свидетельствованию и посильному очищению жизни? Если так, отец Иоанн, то и идти дальше некуда. Ведь, по словам Св. Евангелия, фарисеи спрашивали – не силою ли бесовскою изгоняются бесы.

Затем, не покажется ли странным, что почему, когда мы читаем Вашу книгу, мы совершенно согласны со всем в ней сказанным. И спрошу Вас сердечно, нет ли какого-то шептателя, который старается вложить мне в уста то, чего сердце мое и не имело в виду? Во всяком случае, как Вы истинно повторили, что встреча наша не случайна. Письмом Вашим Вы даете мне еще одну возможность свидетельствовать Вам написанное. Отвечая на искренность искренностью, мне кажется, что другого способа обмена в делах духовных и быть не может. А если бы я в чем-то ошибался, то простите и скажите мне это явно, на фактах и со всем тем великим Благом, которое ведет жизнь человеческую к совершенствованию, к великому сердечному пониманию во Имя Господа.

Поручая себя молитвам Вашим,

[Н.Рерих]

306
Н.К.Рерих – Е.К.Святополк-Четвертинской

26 февраля 1932 г. «Урусвати»

Дорогая Екатерина Константиновна,

Спасибо Вам большое за Ваше доброе письмо. Действительно, сейчас очень напряженное время, и как Вы правильно понимаете, дела в Шанхае[1018]1018
  Имеется в виду Шанхайская война 1932 года – серия боев в Шанхае и его окрестностях между войсками Китайской республики и Японской империи. Шанхайский мирный договор был подписан 5 мая 1932 г.


[Закрыть] являются лишь началом всевозможных дальнейших столкновений. К тому же финансовое положение всех стран мира, точно в каком-то тоже международном согласии, всюду ухудшается. По последним газетным сведениям, число безработных в Америке уже достигло девяти миллионов. Цифра совершенно неслыханная, ведь это целая армия, доведенная нуждою до самых резких решений. К тому же, как, к сожалению, всегда принято в современном строе, всякая неудача прежде всего отстукивается на просветительных Учреждениях. Люди прежде всего бросаются сокращать и то малое-малейшее, что делается для просвещения. Труд культурных работников, и без того-то плохо оплаченный, прежде всего сокращается. Можете себе представить, до чего доходит безвыходность, если сейчас можно иметь лицо с университетским образованием, владеющее языками, за десять долларов в неделю. Да и на многих фабриках дело [об]стоит не лучше, ибо рабочие получают всего за два дня в неделю, конечно, работая все дни. Но даже и при таких условиях они не покидают фабрик, ибо идти все равно некуда. Промышленные бумаги пришли к такому низкому курсу, что иногда бумага, стоившая триста долларов, теперь стоит пять долларов. Потому можете себе представить, что произошло со всеми состояниями, которые часто в такой же пропорции уменьшились. Действительно, тяжкое время. На Армагеддоне, указанном в Откровении Св. Иоанна, шумит и небесная и земная битва, а люди не только не хотят осознать серьезности часа, но продолжают грызться между собою, зверям подобно. В прошлом номере газеты «Борьба за Церковь» справедливо приведено изречение отца Иоанна Кронштадтского о том, что христиане православные окажутся дальше других иноверцев. Действительно, какие же силы заставят, наконец, русских более или менее объединиться и не поедать друг друга?! Неужели же люди настолько ослепли, что не видят всего нравственного разложения? Как хорошо говорит отец Иоанн Кронштадтский: «При втором страшном суде Божьем большинство именующихся христианами, и притом православными, окажутся в тысячу раз хуже язычников, магометан, иудеев ради своей небрежности, спячки духовной и непознания себя».

Скажу только для Вас. Мы были изумлены получить на днях письмо от М.Германовой, в котором она совершенно ликвидировала отношения с нами, в то же время как А.П.[1019]1019
  Александр Петрович Калитинский.


[Закрыть] продолжает переписку с Юрием. В письме Германовой столько лицемерия, ханжества, угроз, неискренности и лживости, что прямо страшно становится за такое ее душевное состояние. О субсидии Институту[1020]1020
  Здесь: Институт имени Н.П.Кондакова. Seminarium Kondakovianum, Семинар имени Н.П.Кондакова, с 1931 г. Археологический институт имени Н.П.Кондакова – объединение ученых из белой эмиграции, известное трудами своих участников в области византийской и русской истории, искусства и археологии. Образован в Праге в 1925 г. Директорами семинара стали А.П.Калитинский и Г.В.Вернадский. Для решения возникших организационных и экономических проблем А.Калитинский решил преобразовать семинар в Институт и для этого хотел получить финансовую поддержку со стороны Н.К.Рериха. Принципиальная договоренность была достигнута, но осуществлена не была. Институт прекратил существование вскоре после Второй мировой войны. См. также примечание 1 на с. 332.


[Закрыть] мы предоставили решить Америке, со своей стороны сделав благожелательную оценку издательской деятельности Института.

Для здоровья Е.И. эта зима и со всеми треволнениями нехороша. Дигиталис, о котором Вы пишете, давно уже применялся, но результаты его всегда были отрицательны. Из всех сердечных лекарств лучше всего действует строфант, который мы и применяем в случае надобности.

Газетная заметка относительно барона Таубе, присланная Вами, нас очень удивила, ибо мы от него об этом ничего не слышали, хотя он уже и писал после своего возвращения из Рима. По себе зная клеветнические наклонности газеты «Возрождение», мы и в данном случае предполагаем, не есть ли это злостная газетная выдумка, направленная для какого-то вреда. В конце концов, безразлично, в каком Храме молиться, лишь бы молиться, но отказ от своей родной веры есть тягчайшее ей оскорбление. Конечно, терпимость к другим вероисповеданиям не является отказом от своей веры, и часто знание других вероисповеданий помогает лучше понять и оценить свою. Не газетная ли это выдумка? Дал ли Вам Шклявер мою статью «Легенда Азии»? Для нас несколько странно, почему это моя статья помещена в виде письма, да еще в газете Херио[1021]1021
  В письме Н.К.Рериху от 15 марта 1932 г. М.А.Таубе указывает это издание: «Amitié francaise» («Французская дружба») (ОР МЦР. Ф. 1. Оп. 5–1. Д. 544).


[Закрыть], с которым у меня нет никаких сношений.

Как вообще дела на Парижском фронте, вести довольно смутные, что слышали Вы?

Шлем Вам сердечный привет и надеемся, что Вы находитесь в добром здоровье и мире.

Привет наш Василию Александровичу, часто вспоминаем и его и думаем, как было бы хорошо, если бы Вы все жили здесь поблизости. Кто знает – Неисповедимы Пути!

307
Н.К.Рерих – М.А.Таубе

№ 9

28 февраля 1932 г. «Урусвати»

Дорогой Михаил Александрович,

Меня очень смущает, как бы вследствие отсутствия сведений о выставочном плане Тюльпинка не произошло каких бы вредящих делу задержек. Вы знаете, насколько и я, и все наши сотрудники доброжелательны ко всему полезному, строительному, что только в силах наших. Между тем идет неделя за неделей, и я чувствую, что не только для настоящего, но и для ближайшего будущего многое затрудняется.

В былое время, когда я предлагал какой-либо проект, то от меня требовали совершенно четкого ответа по трем пунктам. Первый: подробное изложение самого проекта. Второй: указание, сколько средств и сил потребует исполнение проекта. Третий: заключение, какой именно непосредственный и определенный результат автор предвидит.

С последней февральской почтой 28 февраля Вашего письма не было, но мадам де Во препроводила мне письмо г-на Тюльпинка. В этих письмах заключался частичный ответ на второй пункт – о средствах. Конечно, спрошенные Тюльпинком 50 тысяч бельг[ийских] франков не есть ни хозяйственный план, ни бюджет. Надеюсь, что г-н Тюльпинк в своем следующем письме это обстоятельство детали[зи]рует больше и тем облегчит задачу нашего Американского Комитета, занятого изысканием средств для фонда Пакта. Конечно, мы все вполне сочувственно относимся к каждой манифестации Пакта и Знамени. Если даже выставка будет в таком маленьком городе, как Брюгге, то среди паломничеств Знамени и такое паломничество должно быть принято благожелательно. Потому я телеграфно сообщил в Америку, рекомендуя Комитету фонда принять в ближайшее внимание означенную Тюльпинком сумму в 50 тысяч бельг[ийских] франков. Если бы наш Парижский Центр запросил Тюльпинка незамедлительно представить письменные соображения по всем вышесказанным пунктам, то, я убежден, дело выставки значительно подвинулось бы. Теперь уже март на дворе, и только теперь впервые мы получили хотя бы общую цифру, желательную Тюльпинком. А ведь я запрашивал о всех ближайших соображениях Тюльпинка еще в октябре. На что он мне никогда обстоятельно не ответил. Насколько я знаю, при свидании с мисс Лихтман Тюльпинк и ей сообщал в совершенно неопределенных выражениях, и, таким образом, она могла выразить сочувствие лишь общей идее, но, конечно, не могла составить никакого определенного доклада. Г-н Тюльпинк знает отлично, что в Учреждениях, где существует годовой бюджет, никакие суммы не могут быть изобретаемы из воздуха.

Так же точно уже с осени было объявлено об учреждении целого ряда особых Комитетов для образования специальных фондов. К сожалению, очень многие не хотели понять чисто образовательную цель этих фондов, и это обстоятельство не могло помочь быстрому осуществлению фондов, а в том числе и фонду, потребному для г-на Тюльпинка. В письмах моих и декларациях Парижскому Центру я и предполагал, что г-н Тюльпинк, наверно, потребует каких-либо сумм от Америки, и деятельность Комитета для фонда Пакта, казалось, именно ему должна бы быть особенно близка. Не знаю, понимает ли г-н Тюльпинк, [что] должен относиться к деятельности этого Комитета очень бережно. Я первый жалею о том, что г-н Тюльпинк с сентября месяца упустил столько ценного времени, не установив сразу точного плана и как бы пренебрегая тем подробным письмом, в котором я его запрашивал. Ошибки всегда отстукиваются со временем, но я первый не хотел бы, чтобы бездеятельность г-на Тюльпинка отразилась на паломничестве Пакта и Знамени в Центральной Европе. Г-н Тюльпинк сообщает, что отсутствие выставки в этом году значило бы смерть Союза. Это заявление я решительно не могу понять. Оно равнялось бы тому, [как] если бы я сказал, что отложение предложенного мною журнала «Орифламма» равнялось бы смерти Союза, но таким заявлением я лишь обнаружил бы узкость мышления. Какое отношение до жизни самой идеи Пакта, до жизни Союза Пакта может иметь соображение, начнется ли «Орифламма» в январе этого или будущего года, или откроется та или другая выставка в марте, июне или октябре? Идея сама по себе живет не в журнале, не в выставке, но живет в сердцах человеческих; Красный Крест осуществился не в силу одной какой-либо хирургической выставки, но в силу своего гуманитарного, общечеловеческого знания. Я отлично понимаю, что осуществление журнала «Орифламма» сейчас невозможно по финансовым соображениям, но, как видите, говорю об этом совершенно спокойно, так же как сама идея Пакта уже с 1904 года постепенно разворачивается без всякого аларма[1022]1022
  Alarm (англ.) – боевая тревога, сигнал тревоги.


[Закрыть], и все мировые события лишь подтверждают, насколько сама идея нужна человечеству. Если я спокойно говорю об отложении журнала «Орифламма», то ведь и для г-на Тюльпинка выставка не есть же один свет в окошке. Выставка есть лишь одна из тысячных возможностей возвещения Пакта и Знамени. А мировые события даже и без выставок и журналов опять повелительно указывают на жизненность и необходимость и Пакта, и Знамени. Между прочим, заслуживает внимания, что симпатии к Пакту и Знамени вспыхивают в таких местах, где менее всего можно было бы их предполагать. Но об этом я поговорю когда-либо особо.

Теперь же вернемся к выставке г-на Тюльпинка. Вы знаете мою хозяйственную бережливость, и в хозяйстве каждый камень годится для постройки, потому и к выставке г-на Тюльпинка отнесемся с полным доброжелательством. Попросите его для пользы и ускорения дела в толковом меморандуме ответить на три сказанные в начале письма обстоятельства. Ведь Американский Комитет, обращаясь к сочувствующим лицам, должен показать им, почему сие важно и во-первых, и во-вторых, и в-третьих. Тут уже не может быть никакого разделения на американское и европейское мышление. Как в Америке, совершенно так же и в Европе, и в Азии, участвующие хотят знать точные обстоятельства предложений. Чем короче, чем убедительнее построен идейный и хозяйственный план, тем легче и ответ. И самому предлагающему гораздо легче, если он уточнит все свои доводы. Из-за неточности произошла вся та прискорбная мне переписка, отнявшая у нас у всех столько времени и энергии и оставившая несомненно сердечные раны. Потому, вступая теперь на путь особо обереженной точности, будем проводить ее теперь же, не допуская ни в каких предложениях и сообщениях возможности вредных толкований. Вредителей очень много как по европейскому, так и по американскому мышлению, прибавим: и по азиатскому. Наше коренное желание, чтобы дела, направленные на благо человечества, были кристально чисты, становились бы понятными всякому мышлению, ибо лишь темные силы в конце концов будут противодействовать просвещению, образованию и всему благому строительству. Пусть в органах, самозванно именующих себя Возрождением, темные силы занимаются клеветою, которой и я, и Вы, и многие другие были встречены. Сказал один великий мудрец Востока, что «если бы не колокола клеветы, то “благодарное” человечество похоронило бы в забвении своих лучших сынов».

Кроме того, Вы знаете мою статью «Похвала врагам»[1023]1023
  Статья «Похвала врагам» (1924) вошла в сборник: Рерих Н. Пути Благословения. New York – Paris – Riga – Harbin: Алатас, 1924.


[Закрыть], потому и к этому обстоятельству отнесемся спокойно, ведь формулы врагов обычно не умаляющи и обширнее часто застенчивых суждений друзей. Это все неважно, лишь бы продолжалось строительство, и благие основы противо[по]ставлялись темному разрушению и разложению. Радуюсь я будущей выставке г-на Тюльпинка тем более, ибо, как видите, она дает мне возможность еще раз напитать пространство созидательными зовами. Одно только хотелось бы мне добавить г-ну Тюльпинку, что ни от самой выставки, ни от журнала, ни от всяких других отдельных манифестаций не зависит жизненность самой идеи. Сам Тюльпинк в Соборе Святой крови на освященном Знамени вместе с Вами со всеми принес сердечную клятву о проведении в жизнь идеи Пакта о сохранении истинных сокровищ человечества. После Высочайшего понятия Святой Крови, после уже совершившегося освящения Знамени все наши отдельные предложения являются лишь малыми подробностями, и сроки этих подробностей так незначительны в сравнении с малейшею каплею Священной Крови. Если в дело Пакта и Знамени уже вошли эти высочайшие понятия, то и малейшие подробности приложатся. Кончу на том, что со своей стороны мы рекомендовали Комитету Фонда Пакта и Знамени поддержать идею выставки Тюльпинка и будем надеяться, что и сам г-н Тюльпинк основательным Меморандумом и точностью соображений своих поддержит это свое предложение.

Конечно жаль, что г-н Тюльпинк упустил уже более четырех месяцев ценного времени, но будем иметь большую надежду, что и эта его задержка не отразится на выставке, которая ему представляется так важной. Я убежден, что хотя г-н Тюльпинк, по-видимому, восставал против действия Американского Комитета, но Американский Комитет проявит полную терпимость и сделает все в пределах возможностей. Со своей стороны я, конечно, могу рекомендовать Американскому Комитету выставку лишь в самых общих выражениях, ибо сам я, повторяю, не знаю никакого плана этого проекта. Мне приходилось устраивать такое множество выставок настолько разнообразных, что очень трудно судить, к какому именно типу принадлежит проект г-на Тюльпинка. Впрочем, вопреки мнению г-на Капара о г-не Тюльпинке, думаю, что его проект вполне обдуман, точен, преследует определенные полезные цели и доставит нам всем много радости. Если Вы знаете больше меня об этой выставке, то очень прошу Вас поделиться со мною всеми Вашими осведомлениями. Сообщите также и Ваш план о движении Пакта; ведь присоединились миллионы людей и много учреждений и организаций. Твердо надеюсь, что будущая почта принесет мне сообщение Ваше и вообще фактически подвинет многие дела. Будьте добры ознакомить наш Европ[ейский] Центр с этим моим письмом, ибо, как видите, вместо частного письма оно пришло в состояние декларации. Это хорошее слово «декларация», ибо оно все делает ясно. Сообщите также г. Тюльпинку о моем принципиально благожелательном отношении к идее выставки, а также ободрите его тем, что существование или не существование одной выставки никогда не убьет ни идею Пакта, ни организаций, около Пакта существующих. Благо человечества, как закон совершенствования, бессмертно, какие бы временные трудности его ни окружали.

Передайте наш общий сердечный привет Вашей семье и всем друзьям.