Текст книги "Письма. Том I (1896–1932)"

322
Н.К.Рерих – К.Р.Пуста*

30 марта 1932 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия

Ваше Превосходительство,

Я был глубоко тронут, получив любезно присланные Вами великолепные издания, посвященные Эстонии.

Среди заснеженных гималайских вершин я вновь увидел исторические места Вашей отважной страны, которую имел удовольствие так часто посещать. Величественные башни Таллина, романтические силуэты Нарвы и незабываемые храмы Печерского Монастыря, который прекрасно сохранился благодаря высококультурной опеке [правительства] Эстонии, – все эти памятные места снова ожили в моем сердце. Ваш трактат о Европейском Союзе снова напомнил мне, как мы близки по своей психологии миролюбия. Ваши идеи вселяют уверенность, что наш Пакт и Знамя Мира, выступающие в защиту культурных ценностей, вызовут у Вас живой интерес. Поистине, не должно ли развернуться Знамя-Охранитель и над великими культурными сокровищами Вашей страны?

Наш генеральный секретарь в Париже сообщил мне о Вашем любезном желании содействовать созданию эстонского Общества Рериха[1061]1061
  Эстонское общество Рериха было впервые основано 8 января 1938 г. (до этого существовала группа последователей Н.К.Рериха). В советское время оно было ликвидировано и вновь начало работу лишь 2 ноября 1989 г. В 1937 г. в Эстонии был создан инициативный комитет Пакта Рериха и Знамени Мира, куда вошли многие представители интеллигенции страны.


[Закрыть], которое с радостью примут в свои ряды другие пятьдесят два наших Общества, работающие в разных концах мира.

Я буду Вам чрезвычайно признателен, если Вы любезно передадите Вашему правительству, а также художественным и научным кругам Эстонии мои самые теплые чувства и наилучшие пожелания, которые обращены и к Вам лично. Мы будем искренне рады любым дальнейшим известиям от Вас, которые лишь укрепят нашу искреннюю дружбу.

С наилучшими пожеланиями,

Сердечно Ваш,

[Н.Рерих]

323
Н.К.Рерих – А.К.Халдару*

31 марта 1932 г. Наггар, Кулу, Пенджаб

Мой дорогой друг,

В продолжение последнего письма я хотел бы послать Вам мою статью «Спиноза»[1062]1062
  Статья Н.К.Рериха «Спиноза» (1931) вошла в сборник: Рерих Н. Твердыня Пламенная. Нью-Йорк: Всемирная Лига Культуры, [1933].


[Закрыть] к предстоящему празднованию трехсотлетия со дня рождения этого великого философа. Возможно, эта статья заинтересует Вашего друга из Associated Press, или же Вы могли бы использовать ее по своему усмотрению, поскольку философские умы Индии, возможно, захотят прочесть материал по данной теме, появись он в индийских газетах.

К слову сказать, нет ли у Вас каких-либо известий от господина С.K.Митры? Он находится в деловой поездке, решая вопрос с нашими садами, и должен был вернуться 20 числа. Он написал из Мадраса, что задержится, но приедет до конца сего месяца. С тех пор мы дважды телеграфировали ему в Лакнау, но ответа не получили. Тем временем помощник управляющего, которого временно наняли до 20 марта, должен был уехать 24 числа, и в настоящее время сад и усадьба остаются без присмотра. Поскольку я лично просил господина Митру вернуться до 20-го, мы беспокоимся, не случилось ли что с ним, и были бы рады, если бы Вы могли сообщить, известно ли Вам что-нибудь о нем.

Надеюсь, что Ваша прекрасная работа благодаря присущему Вам энтузиазму успешно продвигается, и шлю Вам наилучшие пожелания.

Сердечно Ваш,

[Н.Рерих]

324
Н.К.Рерих – М.А.Таубе

№ 14

31 марта 1932 г. «Урусвати»

Дорогой Михаил Александрович,

Только что отправил я мое письмо Вам с пожеланиями нашему новому Комитету Пакта, как пришло Ваше письмо от 1 марта. Оно попало не по воздушной почте, и потому шло так долго.

Со всеми Вашими пунктами письма я, конечно, вполне согласен. Кроме уже совершившихся фактов, мне очень хотелось бы знать и Ваши программы на будущее. Наверное, в качестве не только делегата, но и Председателя Вы обсуждаете эти ближайшие программы со Шклявером до их выполнения, и вот об этих вехах на будущее мне и хотелось бы знать.

Вместе с Г.Г.Шклявером установите процедуру всех программ на ближайшее будущее, и таким порядком мы все будем еще более участвовать во всех Общественных проявлениях. Думаю, что Вы ничего не имеете против таких предварительных совещаний, которые еще более могут обогатить наши разнообразные культурные задачи. Очень рад слышать Ваше доброе мнение о митрополите Платоне. Он выказал себя и на деле действительным нашим другом.

То, что Вы пишете о легендах, связывающих Вас с масонством и католицизмом, мне не ново. Уже проезжая Париж в 1929 году, я слышал эти легенды[1063]1063
  Возможной причиной возникновения этих «легенд» послужило то, что с 1929 г. М.А.Таубе занимался исследованием истории русской ветви рыцарского Мальтийского ордена.
  К сожалению, и сегодня в сознании людей понятия член рыцарского Мальтийского ордена и масон нередко слиты воедино, хотя ни мальтийцы, ни масоны не имели права участвовать в деятельности друг друга. Для первых это было недопустимо в силу католических предписаний. Масоны же не обязательно должны были верить в бога в христианском понимании этого слова. И М.А.Таубе, занимавшийся этим исследованием как историк и юрист, будучи католиком (но не членом Мальтийского ордена), никак не мог быть масоном.


[Закрыть]. К этому обстоятельству вспоминаются мне слова Бальзака: «Стигматы клеветы есть привилегия выдающихся людей и мечта посредственных, даже и в ночные часы мечтающих тщетно, чтобы крыло клеветы коснулось их». В этих словах замечательно выражена сущность и, скажем между собою, ценность клеветы. Конечно, жаль, что всякие злобные выдумки отнимают столько ценного времени и внимания, ибо даже самые благонамеренные друзья подчас не прочь посудачить хотя бы и о неправдоподобных измышлениях.

Сейчас нас несколько опечалило одно обстоятельство, могущее породить нежелательные толки. От мисс Лихтман мы знали, что граф Флёри принял приглашение нашего Музея не только жить в наших помещениях почетным гостем во время его пребывания, но и принять от Музея почетную встречу и прочесть лекцию. Между тем со вчерашнею почтою мы узнали, что Флёри не только оказался уже некоторое время в Америке, не сообщив о своем приезде, но и принял приглашение Американской Федерации Искусств[1064]1064
  Американская федерация искусств (AFA), основанная в 1909 г., занимается организацией художественных выставок в стране, презентациями американского искусства по всему миру, публикует каталоги выставок, разрабатывает образовательные программы.


[Закрыть] – наших давнишних горчайших завистников и врагов. Эта стариннейшая американская организация, конечно, никогда не простит нашим Учреждениям быстрого роста, а главное, устройства иностранных выставок под покровительством дипломатических представителей. Только что у нас была чрезвычайно успешная Японская выставка[1065]1065
  Речь идет о выставке современной японской живописи, проходившей в Музее Рериха при посредничестве Японского общества в Нью-Йорке, о которой 7 января 1932 г. З.Г.Лихтман писала Н.К.Рериху: «Выставка просто прекрасная в истинном значении этого слова. Современные японские художники сохранили всю утонченность и чистоту своего великого художественного наследия, что так явно просматривается в представленных образцах» (ОР МЦР. Ф. 1. Оп. 5–1. Д. 570).


[Закрыть], открытая послом Дебучи, который при этом произнес очень внушительную речь, отмеченную всею прессою. В почетном Комитете этой выставки состояли выдающиеся деятели Америки, как Тафт, Ламонт, Тисен, Викершам и др. Сейчас у нас протекает Канадская выставка, а девятого апреля открывается Финская выставка, которую будет приветствовать министр Финляндии. Как Вы уже, вероятно, слышали, прием нового французского Генерального Консула также превратился во внушительное и дружественное явление. Все это, конечно, не прощается старинными и одряхлевшими организациями. Теперь можете понять наше изумление и огорчение, когда Флёри, вместо нашего Музея, волею каких-то судеб оказался именно в лагере злейших завистников. Мы опечалены этим, потому что можно себе представить, какое впечатление будет навязано ему и какие превратные суждения могут произойти в Париже. Имейте это в виду.

Мадам де Во пишет о «сорвавшейся с цепи» Германовой. Конечно, круг распространения Герм[ановой] очень мал, но эта одежримая может наносить вред где только умеет. Подобные явления сейчас нежелательны. Сейчас вообще трудное время. В Америке мы только что миновали большой подводный камень, на который наши враги очень надеялись. Эта удача со временем принесет хорошие последствия, но всякие песчинки в колесах визжат на окрестности и могут задерживать общий успех. Потому всячески вынимайте эти соринки, набросанные слугами дьявола. Обсудите это письмо вместе с Г.Г.Шклявером, которому очень полезно знать случившееся с Флёри. Удивительно, ведь еще сравнительно недавно и мисс Лихтман, и Г.Г.Шклявер сообщали о его дружественности.

Будем ждать Ваших следующих сообщений и шлем сердечный привет Вашей семье и друзьям.

325
Н.К.Рерих – М. де Во Фалипо

5 апреля 1932 г.[1066]1066
  Вариант письма на английском языке датирован 4 апреля 1932 г. (ОР МЦР. Ф. 1. Оп. 5–1. Д. 29).


[Закрыть] Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия

[Мой дорогой Друг][1067]1067
  Авторский текст письма – русский, эта фраза дана по варианту письма на английском языке.


[Закрыть],

Ваше письмо от 10 марта пришло гораздо позднее Вашего письма от 14 марта, и, таким образом, можно видеть, что воздушная голландская почта приносит письма на многие дни ранее. Таким образом оказалось, что содержание письма воздушной почты не только опередило, но во многих пунктах уже исчерпало предыдущее письмо. По-прежнему я буду очень рад, если Комитет Пакта и Знамени возможно скорее изыщет средства, просимые Тюльпинком для выставки. Помимо того, что выставка Тюльпинка явится паломничеством Знамени в Бельгии, я радуюсь еще потому, что таким образом Тюльпинк еще раз поймет, что он должен быть в сердечной кооперации с нашим Американским Комитетом, и будет еще более ценить кампэнь для составления Фонда для распространения Пакта и Знамени. Иначе откуда же могут взяться средства, не предусмотренные много заранее в бюджете? Если я Вам сообщил бы список Учреждений и лиц во многих странах, просящих нашу помощь для поддержания научных, литературных и художественных начинаний, то можно бы еще раз ужаснуться этой массе нужды человеческой. И особенно именно там, где дело идет о воспитании молодого поколения. Когда вы видите эту бездну духовного голода, вы понимаете, что все возможности должны быть напряжены для изыскания хоть каких-нибудь средств, чтобы хотя бы в малой мере иметь возможность прийти на помощь всем духовно утесненным и погибающим. Мы видим, что не только об увечных и инвалидах должны мы заботиться, но так же точно мы должны заботиться о самых крепких ростках человечества, которые, обращенные на дурной разлагающий путь, усилили бы страшные армии разрушителей. Человек, которому никто не показал путь блага, этот духовный бедняк, которому нечего терять, готов на всякое преступление. И вот тут-то все Просветительные Учреждения и должны возвышать клич, повелительно зовущий ко Благу, к созидательному Познаванию. И никто не имеет права сказать нам, что и без нас и без наших устремлений уже совершенно достаточно сделано для воспитания. Это неправда, ибо иначе мы и не были бы свидетелями тех ужасов, которыми наполнена вся окружающая жизнь. Тот, кто думает, что сейчас жизнь протекает достаточно благополучно, тем покажет, что он просто не знает ее. Повторяя нужды образования и просвещения, мы тем самым еще раз утверждаем и всю нашу программу, которая должна проникать во все слои жизни, с тем же неутомимым призывом к широкому познаванию и осознанию действительных ценностей человечества.

Вы, вероятно, захотите прочесть это письмо и барону Таубе, и Шкляверу, и Шабасу, и всем тем, сердца которых направлены в том же просветительном устремлении[1068]1068
  В варианте письма на английском языке далее следует фраза: «Доктор Шклявер, вероятно, уже прочел или прочтет Вам одну из моих последних статей “Расхищенное сердце”, которую я недавно послал ему и из которой Вы поймете всю печаль моего сердца».


[Закрыть]. Может быть, при этом[1069]1069
  В варианте письма на английском языке: Может быть, по прочтении письма или статьи…


[Закрыть] возникнут еще какие-либо мысли творческие и созидательные. В этом отношении не может быть никаких разделений ни на Европу, ни на Америку, ибо просветительные нужды человечества общенародны, и нет такой нации, которая бы могла, положа руку на сердце, произнести – довольно просвещения! А тем, которым при таких жгучих вопросах об истинном просвещении и которым является в такую даже минуту мысль о меркантилизме, – да будет стыдно! Конечно, множество игнорамусов всегда будут восставать против всякого познания и воспитания, но эти полчища игнорантов и являются единственными врагами каждого, кто хочет учиться и стремиться к истинному свету. Пока у нас есть одно удовлетворение, что ни одного врага нашего не хотелось бы нам иметь своим лучшим другом. А наличность врагов – это есть только та тень, по которой император Акбар предполагал о величине своего роста.

Вы всегда так много трудились и трудитесь для науки и просвещения, Вы всегда собираете воедино рассеянные культурные зерна, и потому я знаю, что все соображения о нуждах просвещения так близки Вашему сердцу. Итак, будем совместными дружными усилиями продвигать наш корабль Просвещения через все рифы и бури океана житейского. Сейчас небывало трудное время, и лишь объединенные усилия могут дать успех.

Мадам Рерих шлет Вам свой искренний привет, и мы все желаем Вам успеха и здоровья на Вашем светлом пути.

[Искренно преданный Вам][1070]1070
  Фраза дана по варианту письма на английском языке.


[Закрыть],

[Н.Рерих]

326
Н.К.Рерих – М.А.Таубе

№ 15

5 апреля 1932 г. «Урусвати»

Дорогой Михаил Александрович,

Ваше письмо номер 4 от 15–17 марта было получено нами уже 31-го, что показывает необыкновенную быстроту голландской линии. Пройду письмо Ваше по пунктам.

1. Относительно Тюльпинка, очень надеюсь, что, в конце концов, несмотря на его проволочки, выставка в Брюгге состоится. Относительно его «самодержавия», как Вы пишете, конечно, подобное самодержавие было бы весьма своеобразным, если бы оно выражалось, с одной стороны, в непредоставлении отчетов, а с другой стороны, требованием денег из голубого неба. Вполне согласен с Вашей точкой зрения, выраженной и в Вашем прошлом письме, по поводу финансовых соображений Америки, которые, конечно, должны быть нормированы заблаговременными сметами, иначе мы будем иметь справедливые замечания от некоторых членов Советов и Специальных Комитетов.

2. Никакого недоразумения с нашей стороны о лекциях о Знамени и о Пакте и не было. Вероятно, недоразумение было в Париже, но, во всяком случае, не с нашей стороны, ибо рекомендованная и мною, и Вашим Парижским Комитетом выставка в Брюгге, именно, и есть то самое паломничество Знамени, которое оповещает мир о своем существовании. Теперь, мне очень интересна Ваша программа для осуществления междуправительственного акта. Молчанием или одними внутренними нашими постановлениями мы его не достигнем.

3. Еще раз радуюсь об осуществлении так желанного мною Комитета Пакта в Париже. Как Вы помните, я никогда не предполагал этого Комитета как Комитета русского, и потому сразу же я упоминал о князе Бианки Медичи и о профессорах Лефюре и Лапраделе. Кстати, почему двух последних имен не упоминалось в Комитете, ведь оба они сочувствовали Пакту?

4. К «Пантеону Русской Культуры» не будем возвращаться, ибо, по словам Шклявера, статья была прочтена в собрании и тем исчерпана.

5. О плачевном положении русской прессы совершенно согласен с Вами.

6. Относительно неожиданного для меня появления моей статьи «Легенда Азии» рядом с известным Вам именем я немедленно же писал Шкляверу, на что получил ответ, что газета эта будто бы совершенно непартийная. Мне же лично такое помещение статьи, да еще с редакционной самовольной припиской, очень не понравилось. Неужели Шабас или Шено не имеют под руками какой-либо французской газеты, где наши столь редкие выступления могли бы достойно помещаться?

7. Мое прошлое письмо за номером 14, которое Вы, конечно, прочтете вместе с Г.Г.Шклявером, вполне отвечает на этот пункт.

8. Говорил ли Вам монсеньор Шапталь о моей с ним продолжительной беседе в 1930 году, когда ему была оставлена мною целая кипа нашей литературы? Последствием этой беседы была моя беседа с о. Кэне – обе беседы были, казалось, очень дружественны.

9. Буду очень ждать Ваших соображений о дальнейших действиях. Конечно, понимаю, что многие детали не могут войти в письма и из-за расстояния, и по своей сложности. Но тем не менее ожидаю хотя бы общих линий, и таким образом мы можем действовать на нашем культурном фронте вполне объединенно.

10. Посылаю Вам копию с постановления Общества Сибиряков. Постановление хотя и симпатично, но совершенно однобоко и вряд ли может походить на договоренность с нами. Из этого постановления я вижу лишь какие-то обязательства с нашей стороны, но никаких формул со стороны Сибиряков по отношению к нам усмотреть невозможно. Потому хочется, чтобы дипломатически и дружественно была бы установлена обоюдная кооперация. Иначе я даже лишен возможности ответить Сибирякам, ибо тем самым я подтвердил бы наши обязательства, не зная, какие именно формулы мы получаем обоюдно. На основании однобоких подобных договоров, конечно, мы можем иметь большое количество организаций, но это не будет сотрудничеством, которое лежит в основе всякой Культурной Работы. Особенно говорю о ясности договоров, ибо этот вопрос необходимой ясности так болезненно возникал в Париже, и я вполне к нему присоединяюсь, так же как и все наши американские сотрудники. Но именно в договорах должна быть очень кристальная ясность, или иначе рано или поздно это кончается какими-то неприятностями. В случае спешной надобности не откладывайте письма на двухнедельный срок, ведь уже и летний сезон не за горами.

Шлем Вам и семье Вашей наши самые сердечные пожелания.

327
Н.К.Рерих – М.А.Таубе

№ 16

7 апреля 1932 г. «Урусвати»

Дорогой Михаил Александрович,

Надеялся я, что мне более не придется возвращаться к прискорбной для всех нас Дедлеяде. Я вполне был согласен с Вами, что не следует с нашей стороны обращать на нее внимание. Но передо мною лежит копия ее письма, адресованного ею на имя президента мистера Хорша и пересланного мне с последней почтой. Выдержки из него прилагаю, ибо не хочу, хотя бы в переводе, внести какую-либо неточность или изменение. Как Вы сами согласитесь, во имя успеха дел наших нельзя опять не вернуться к недопустимым мыслям, выражаемым г-жою Дедлей. Ее бестактный намек на собирание крупных сумм и на противодействие Америки деятельности наших парижских сотрудников не может быть оставлен без полного раскрытия этих обстоятельств. Хотя я уже неоднократно выяснял, что фонды, собираемые в Нью-Йорке, вовсе не велики, ибо даже минимальная смета Парижского Отдела требует капитализации, по крайней мере, ста тысяч долларов. Америка, как Вы знаете, сейчас переживает неслыханный кризис, как и во всех странах. Мистер Хорш и все наши сотрудники и мы все имеем очень трудное время, ибо крахи множества банков и неслыханное падение ценностей, иногда в 60 раз их стоимости, тяжко отразились на нашем общем финансовом положении. Можете себе представить всю бестактность намеков о каких-то суммах в тот час, когда люди выявляют величайшее самоотвержение и бескорыстие, когда они борются с океанскими волнами невежества и некультурности. Такие намеки не только бестактны, не только несправедливы, но они жестоки, они бессердечны и разрушительны, они могут быть подсказаны самою сатанинскою стороною, мечтающей о разложении человечества.

Перейдем ко второму злостному намеку, а именно о том, что будто бы Америка препятствует инициативе и усиленной деятельности наших парижских сотрудников. Это обвинение также и несправедливо, и разрушительно. Если можно найти хотя бы один факт, когда бы Америка пресекала желание усиленной деятельности в Париже, то пусть этот факт будет положен открыто на стол. Я хочу его знать. Вы можете подтвердить, сколько раз в письмах к Вам я просил сообщить о дальнейших программах, сколько раз я просил об усилении строительной деятельности, предоставляя, как Вы знаете, самую широкую инициативу. Вы знаете, как я горячо жду и приветствую каждое инициативное, благотворное проявление и усиление деятельности. И мадам де Во и Г.Шклявер подтвердят, что все время я заботился лишь о развитии деятельности, давая при этом полную инициативу выбора и вполне принимая все пожелания, исходящие из Парижского Отдела. То же самое я знаю и относительно намерений и искренних желаний Америки видеть кипучую инициативную деятельность Парижа. Мы никогда не предполагали, что Отделы наши являются лишь механическими исполнителями Америки. Нет, мы всегда смотрим на все Отделы наши как на широко инициативные группы, самодеятельные и живые. Каждый, кто удосужился прочесть книгу мою «Держава Света», должен сознаться, что она призывает, прежде всего, к инициативе мыслей и действий и приветствует все, что работает, жизненно мыслит и двигается вперед. Спрашивается, откуда же может возникнуть это недопустимое обвинение в каком-то препятствовании расширению деятельности? Мы все ждем программы, мы все ждем движения. Посмотрите, с каким радушием и благожелательством была принята программа некоторых действий, сообщенных докт[ором] Лукиным. Никто даже не помыслил хотя бы частично изменять местные предположения, ибо они являлись результатом доброго желания, сотрудничества, добросердечия и стремления к расширению. Мы все глубоко оценили, как мужественно продвигается в культурно-образовательном отношении Рижская Группа, несмотря на всякие вражеские ухищрения (без которых ни одно светлое дело никогда не росло) и на чрезвычайное тяжкое финансовое положение всех сотрудников. Так же точно горячо приветствуется и каждая строительная мысль, исходящая из Парижа. Я потому так упорно настаиваю на выяснении этого пункта, ибо он противоречит основным принципам моего миросознания.

Кроме этих основных соображений я чувствую, что формулировка г-жи Дедлей родилась вовсе не в ее мозгу. Откуда-то она заимствует постоянный приток этих оскорбительных намеков. Нужно совершенно не знать образа мышления наших американских сотрудников, чтобы отважиться бросать безответственно такие соображения. Спрашивается, где же находится тот разлагающий фокус, который может питать эти недопустимые мысли? Вам сообща в Париже легче выяснить, где притаился не только просто враждебный, но разлагающий сердце человеческое сатанинский сотрудник. В Америке мы тоже подвергались каким-то нелепым измышлениям, но как только мы взялись за твердое расследование, то немедленно, прежде всего, перед нами обнаружился нанятый спарафучиле[1071]1071
  Спарафучиле – персонаж оперы Дж. Верди «Риголетто», наемный убийца.


[Закрыть], заведомый вор, уволенный за многие кражи. И таким образом мы могли, к великому конфузу некоторых личностей, письменно сообщить им, что они руководствовались клеветою известного преступника, вора. Это произвело необыкновенно сильное впечатление. Спрашивается, где же притаился в Париже подобный злоумышленник? Если это злоумышление Германовой, которая, не получив требуемую [ею] плату, вдруг пожелала явить свой истинный лик, лик Иуды? Так пожизненно она себя и связала тридцатью сребрениками! Или, быть может, миссис Дедлей пользуется какими-то другими источниками, которые вдохновляют ее на такие жестокие и злостные и несправедливые обвинения?

Мне бы хотелось, чтобы Вы и мадам де Во и Г.Шклявер прочли это письмо вместе и обсудили, какие же меры нужно принять, чтобы ограждаться от подобных клеветнических намеков. Вы все трое состоите нашими почетными советниками, и потому мне, который именно Вам доверяет, так важно установить точку зрения справедливости и вместе с Вами обсудить о тех мерах, которые нужно принять в Париже для местного процветания дел. Если Вы мне скажете о какой-то сторонней враждебности, то это еще не будет для меня убедительно, ибо я не знаю такой страны в мире, где бы просветительные дела не подвергались особому обстрелу. Если мы знаем, что какая-то улица неблагополучна для ходьбы, то по ней и ходить не следует. Как сказано: «У Отца Моего Обителей много»[1072]1072
  «В доме Отца Моего обителей много» (Иоанн, 14:2).


[Закрыть], и по этому строительно-благостному Завету обратимся к тем Обителям, где очаги доброкачественны. Если Вы мне скажете о трудностях финансовых, то из переписки нашей я могу привести Вам такие сведения, перед которыми побледнеют прочие финансовые соображения. Везде трудно. Нет такой страны, где было бы легко, и тем не менее мир не должен погружаться в варварство! Из всех Ваших писем Вы не укажете ни одного Вашего соображения, которое я отринул бы или пресек. И мадам де Во не укажет, и Г.Шклявер не укажет, ибо единственная моя радость – видеть инициативу и процветание истинно образовательных начал. Вы знаете, как я радуюсь, когда не упущен ни день, ни час для какого-то полезного человечеству образования. Эпизод с Тюльпинком является очень характерным. Несмотря на его многие упущения и откладывания, несмотря на труднейшее время мы все же рекомендуем его план, не меняя в нем никаких деталей и удерживаясь от всякого, хотя бы косвенного, намека на своекорыстие, которое ставится какими-то злоумышленниками на каждом шагу в вину. Злоумышленники клевещут о саморекламе, но мы могли бы показать им образцы рекламы Учреждений и личностей, которые почитаются вне всяких подозрений! Не в давности ли лет разгадка эта? Вы уже читали мою статью «Расхищенное Сердце» и Вы знаете боль о тех явных несправедливостях, которые наносятся лицами самых разных состояний, иногда даже не стесняясь отличием духовного звания. Да, даже и духовного звания лица иногда не прочь поклеветать. Как это недостойно для носителей религий!

Вот, Вы видите, почему я так настаиваю на окончательном выяснении [о] вышесказанных злостных намеках в письме г-жи Дедлей. Тут не может быть ни Америки, ни Европы, ни Запада, ни Востока, но одно общечеловеческое достоинство. И во имя этого достоинства не только обсудите втроем, сообща, о мерах, которые следовало бы принять, чтобы подобные разлагающие дело намеки не проникали в пространство. И если г-жа Дедлей еще в Париже, попросите ее прекратить эту переписку, так оскорбительную для наших американских сотрудников. Скажу Вам совершенно доверительно, что некоторые члены нашего финансового Комитета вообще против субсидирования внеамериканских Отделов, но Вы знаете наше крайнее желание не только поддерживать, но и развивать эти Отделы, а потому для успеха этого необходимо особенное сотрудничество, о чем и прошу Вас совершенно откровенно. Переписка с мадам Дедлей уже принесла несомненный вред, и я горю желанием скорейше его исчерпать. Порадуйте меня и результатами Вашего совещания и Вашими обусловленными программами на будущее. Время очень трудное, но мы должны не только его пережить, но и победоносно продвинуться.

Сердечный привет от всех нас Вашей семье.