Текст книги "Закованные в железо. Красный закат"

Украина

Военная база на Юге страны

По воле случая, или злого рока, но около обеда на эту базу прибыл Андрей. Он не знал даже о ее существовании и наткнулся благодаря той самой перестрелке, которую было слышно на многие мили вокруг. Именно Андрей был ключевой фигурой сражения. Солдатам с базы удавалось только сдерживать и отбрасывать противника, но, благодаря вмешательству Андрея вся троица была повержена. Но самое главное сражение ждало всех этих людей в будущем, и Андрей знал это.

База представляла собой что-то среднее между лазаретом, моргом и церковью. На солдат было трудно смотреть. Усталые, худые и замученные, они уныло стояли в своих дозорах. Из – за боев, и болезней, что сопровождали этих людей на протяжении этого тяжелого месяца, многие из солдат сейчас были в лазарете, и от пяти сотен воинов сейчас в расположении базы было только сорок пять. В основном большая часть солдат была утеряна в безуспешных попытках найти другие очаги сопротивления. Связь наладить не удавалось потому, что все сигналы глушились каким-то оборудованием. Офицеры базы уводили в конвои людей до того момента, пока на базе не осталось менее сотни, и среди них ни одного офицера. Самый высокий по званию тут был Прапорщик Цветаев. Глядя на этого человека Андрею, который носил звание лейтенанта, принимать руководство не хотелось. Прапорщик был полон веры, что может противостоять врагам, а особенно после недавнего боя, когда чудом удалось уничтожить трех врагов в сутрах. Андрей, слушая о подвигах славной бригады солдат, понимал, что прапорщику невероятно повезло. Почему за месяц войны к ним только сейчас пришли воины в костюмах? Невероятное везение. На самом деле Андрей не знал, что это было тактикой Второго Легиона. Вместо того, чтобы вылавливать разбросанных по всей округе людей, они давали им довольно много времени, чтобы собраться в одном месте, а тогда убивали или брали в плен. Эти трое воинов были рядовыми солдатами, о которых говорил Берхаммер. Они были плохо обучены и одеты, и часто буквально жили на амфитаминах, без сна, сутки напролет, выполняя сотни приказов и проходя многие мили. Возможно, что из-за такого положения дел они и проиграли тот бой.

Андрей повсюду ходил за неунывающим прапорщиком, который хвастался тем, что до сих пор в его отряде отличная дисциплина, что они даже не думали падать духом, что они уже сумели собрать информацию об убитых с утра воинах. В общем, было очевидно, что прапорщик ничего не знал. И Андрей понимал, что он теперь в ответе за жизни этих людей. С одной стороны ему необходимо продолжать идти по следу Михаила, а с другой после недавнего погрома наверняка пришлют группу зачистки, и эта группа уже точно перекосит тут все живое. На базе собралось около тридцати гражданских, которые были такими же счастливчиками, как и все на этой базе, только не знали об этом. Андрей понимал, что жизнь этих людей висит на волоске, а они и не догадываются. Они были как дети, Андрею казалось, что он попал на другую планету. Они буквально ничего не знали, они жили на этой базе иллюзиями, что смогут победить старыми методами, они не знали, что происходит и не знали, что вот также как и их города и деревни, также рухнул весь мир.

– Извините. Прошу прощения, что перебиваю, но у вас есть транспорт на ходу?

– У нас есть грузовик, но зачем? Вы намекаете на то, что нам нужно уезжать? Мы должны оставаться на базе, у нас еще много припасов и мы знаем, как сражаться, зачем нам уезжать?

Андрей не понимал, что с ними и как с ними говорить, когда люди не видят очевидного. Эти люди свято верили, что база – это их единственное спасение, и это выводило из себя, но парень благоразумно сдержал эмоции. Андрей знал, что эта вера держала их все это время, и они не, то чтобы не хотели, они не могли безболезненно с ней расставаться. Но что-то подсказывало ему, что нужно немедленно что-то предпринять. Он нутром чувствовал опасность, ему как зверю хотелось убраться из этой базы, казавшаяся ему ловушкой, или каким-то заповедником, или инкубатором. «Она не должна существовать, не должна» – думал он. «Почему они выжили?» Крутилось в его голове.

– Вот смотрите – прапорщик привел Андрея в столовую, где сидели все выжившие люди – Здравствуйте люди – все хором, бодро поздоровались с прапорщиком. На их лицах были улыбки. Детишки подбежали к Андрею, и стали с неописуемым восхищением осматривать его костюм, на ходу обсуждая его части между собой. Особенно впечатлены они были при виде огромного пулемета и снайперской винтовки, накрест закрепленные за спиной рядом с мечами. Их размеры просто не укладывались в их воображении, ведь казалось, что такой вес невозможно переносить на себе – видите, Андрей, у нас все тут отлично. А с вашей помощью мы будем непобедимы!

– Давайте отойдем, прапорщик. – Андрей взял Цветаева под руку, нарочно чуть сильнее, чем нужно, чтобы немного надавить на него. – Поймите, они пришлют сюда отряд, и нам всем конец. Они всегда мстят, и мы не сможем защитить себя и этих людей.

– Но… Но куда же нам ехать? В Киев?

– Нет. В Карпатах есть бункер, мы должны направляться туда. Точнее вы. У вас один грузовик так?

– Да. Но…

– Послушайте, немедленно готовьте его и грузите гражданских. Никаких вещей, просто немедленно грузитесь и выезжайте! Я укажу маршрут водителю.

– Но … Но как мы можем бросить базу? Тут боеприпасы, техника!

– Они бесполезны. Сегодня утром вам просто невероятно повезло. Да и вообще вы мой герой раз все это пережили, но сейчас нужно убираться отсюда, поверьте мне.

– Хорошо! Решено! Уезжаем. Я вам верю, Андрей. Все! Я пошел поднимать солдат. Ах да! А как вывозить солдат?

– Им приодеться отправиться пешком.

– Ну, а раненные? В грузовик?

– Да, конечно.

– Хорошо, будет сделано!!! – прапорщик повернулся на каблуках, одновременно отдавая честь, и помчался по коридору.

Его низенькая и упитанная фигура на коротких ножках выглядела невероятно нелепо в свете того грозного времени, что было за окном. Прапорщик был слишком полон жизни, слишком много в нем было позитивного и даже детского, невероятно, что он смог все это сохранить в такой тяжелой ситуации. Андрей когда – то был таким же, он заметил, что несмотря на то, что он вдвое младше прапорщика, но по сравнению с ним, чувствовал себя намного старше и сильнее, чем Цветаев. Андрей понял, что пережитое не прошло без следа, он сильно изменился. Пускай иногда, кажется, что судьба бережет, но шрамы от ее ударов все равно остаются.

Грузовик собрали только через час. Прапорщик Цветаев суетился и бегал, отдавал приказы, а потом менял их. Женщины спорили с ним по любому поводу, и он с охотой ввязывался эти споры. Дело шло, но на такую не организованность было тяжело смотреть. Андрей пытался как-то ускорить процесс, но это удавалось с трудом. Наконец грузовик отчалил. Прапорщик начал собирать солдат, выдал им лучшие сапоги, которые были на складе, единственное, что можно было для них сделать, и принялся организовывать минирование складов. Без этого он не хотел уезжать. Андрею все же удалось заставить его отправить большую часть солдат, и теперь на базе суетилось десяток минеров, прапорщик и Андрей. Вдруг над головой слышался гул двигателей самолета. Андрей догадался, что это за ними.

В это время, в нескольких километрах от базы, уже высадился Пабер и его отряд. Они собирали парашюты и засовывали их в огромные рюкзаки, прежде служившие для переноски оружия, которое был риск потерять в воздухе. Собрав парашюты, их спрятали, так как все равно следовало вернуться за ними. Рейд был крайне обыденным и не сложным. Уже через час, уничтожив всех, кого смогут найти на базе, они должны были ждать здесь эвакуации. Всего час оставалось всем, кто был на их пути.

– Сколько топать то?

– Как всегда три мили. Ближе не сбрасывают же.

– Хватит болтать, сосредоточились на операции. Пабер, Бастардай и Горвер, заходите с главного входа. Я и Каргер зайдем слева, остальные справа. Понятно? Разделяемся и делаем маневры. Центральная группа замедляйтесь, чтобы мы успели обойти. Не будем идиотами, и сделаем все наверняка. Будущее Второму Легиону!

– Будущее Второму Легиону – ответила группа – это было боевым кличем.

– Все готово, товарищ прапорщик – отчитался рядовой солдат, о работе по минированию складов.

– Отлично. Собирай людей и уходим. У нас двадцать минут, что бы отойти на два километра. Рядовой, стой, ракеты как сложили?

– Как вы и говорили, вырыли яму и уложили вверх двигателями.

– Хорошо. Вот видишь, Андрей, все идет хорошо.

– Проверили базу? Никого нет? – потревожился Андрей. В той суете, которая господствовала вокруг, он уже ни в чем не мог быть уверенным.

– Нет никого. Я сейчас, только зайду в кабинет, чтобы сжечь документы.

Цветаев помчался в кабинет, а рядовой уже строил роту, готовясь уходить. Цветаев влетел в кабинет и бросился к своему креслу за курткой, которая была повешена на спинке кресла.

– Уже уходим? – Услышал он за спиной, замирая на месте от неожиданности, ведь там никого не должно было быть. Обернувшись, он увидел свою дочь, державшую на руках сына Сережку.

– Что ты здесь делаешь, Анжелина, я велел тебе ехать в грузовике!

– Я уже потеряла мужа, и не могу позволить себе потерять тебя.

– Ты должна была подумать о ребенка, доченька, почему ты не уехала?

– Я не могу, папа, не могу больше так. Все вокруг умирают, я просто боюсь остаться одна, понимаешь? – она заплакала и села на кожаный диван. Ее сыну было около двух лет. У него были смешные золотистые кудри.

– Ладно, не плачь, дорогая, что сделано, то сделано.

– Папа, прости, я знаю, что это глупо, но я просто почему-то не хотела ехать. Просто не хотела и все, понимаешь? Как подумаю об этом грузовике, и сердце замирает. Я не знаю, почему я осталась. Не знаю. Прости меня – она ревела у него на плече и не могла успокоиться. – Я просто боюсь потерять тебя, папа.

– Ну, все, все. Перестань. Все будет хорошо, мы вместе, мы справимся. Давай успокаивайся и пошли быстрей отсюда. Ну? Все?

– Пойдем – женщина поспешно избавилась от остатков слез, и поспешила к отцу.

Цветаева была невероятно красивой женщиной. Она была гордой и сильной, даже ее слезы подчинялись ее воле, и как только настало время, она опять спрятала свои слабости за маской холодной уверенности. Набросив пальто и завязав шикарные густые, отдающие бархатом черные волосы, свободно падающие на ее тонкие плечи, она прижала Сережку к груди и помчалась по длинному коридору за отцом, который спешил забежать в еще какой-то кабинет. Незаметно их довольно спокойная жизнь набрала оборотов, и все погружалось в спешку из хаоса слов и суеты. Что-то нависало над ними и это уже начали чувствовать практически все. Возможно это Андрей поселил в их сердца страх, а возможно они сами чувствовали что-то непреодолимое, что-то темное и безжалостное, что нависало над их будущим.

– Пошли. Пошли. Сережка, давай к деду на руки, побежали на улицу.

Скоро прапор забрал внука к себе, потому, как дочери было довольно тяжело бежать с ним на каблуках, а о другой обуви не было времени побеспокоиться. Когда они выбежали на улицу, там уже все были готовы. Солдаты стояли возле своих рюкзаков и молчаливо курили, а нервничающий Андрей ходил туда и назад по плацу, не в силах что-то сделать ни со своей тревогой, ни с длительным отсутствием прапорщика. Хотя прошло всего пять минут, но казалось, что прошло в десять раз больше. Когда прапорщик выбег из здания с женщиной и ребенком, Андрей и вовсе опешил. Он про себя отметил, что от прапорщика можно ожидать чего угодно, и пообещал себе никогда об этом не забывать.

– Что там за оградой, все чисто? Зови часового.

– Часовых сняли пять минут назад, все было чисто.

– Пять минут? Пять минут это много, но нормально, уходим быстрей. Надеюсь, что за пять минут снаружи ничего не изменилось.

– Я проверю. Не стоит рисковать – вызвался Андрей, и направился на вышки, чтобы осмотреть пространство вокруг базы.

Если бы часовых сняли чуть позже, то они наверняка бы заметили, как из всех сторон к базе быстро приближается семеро бойцов в черных как крыло ворона сутрах.

В это время они уже подходили к базе. И началась стандартная перекличка о готовности.

– Левый фланг на месте.

– Правый фланг на позиции.

– Тыл на позиции.

– В бой. Убивать всех поголовно, это приказ, пленных сегодня не берем.

Пабер ускорился и помчался впереди. Он хотел закончить со всей этой резней, как можно быстрей. Перед ним был двухметровый забор, но обходить его не хотелось. Пабер выставил вперед плечо, и бетонная ограда разлетелась в щепки, а арматурная основа повисла и согнулась на нем, как сеть. Пабер срезал ее клинком, а затем вставил его обратно в ножны и выхватил из-за спины копье. Его товарищи перелетели забор как коршуны, и помчались к разбегающимся на площади людям. Среди них был какой-то воин, Паберу хотелось сразиться с ним, чтоб не убивать тех, кто был совсем уж неравным соперником, но с ним завязал драку другой спецназовец и поэтому альтернативы не осталось. Кто-то стрелял из Калашникова, кто-то куда-то убегал, какой-то пухлый и смешной коротыш кричал что-то не разборчивое. Кристоферу все это кружилось перед глазами, ком приступал ему к горлу, сердце стучало как сумасшедшее. Он считал это задание идиотизмом и глупой расправой над абсолютно безопасными и беззащитными людьми и одновременно ненавидел себя за эти мысли, внутри него боролось добро и зло, но ни то, ни другое не могло победить. Он попробовал успокоиться и вспомнил о том светлом будущем, которое его ждет, он вспомнил, что сейчас просто необходимо делать то, что приказывают, а потом все образуется. Он закрыл глаза, а потом открыл их, уже полностью взяв себя под контроль.

Правее он увидел несколько людей, мужчину в военной форме и женщину с ребенком, что убегали в сторону одноэтажного длинного здания. Вскоре они разделились. Мужчина, которым оказался обыкновенный рядовой солдат, помчался куда-то между разного рода строениями в надежде спрятаться и за ним тут же устремился один из товарищей Пабера. Женщина же незаметно вбежала в здание. Пабер осмотрелся и заметил своего товарища, того самого Бестардая, который хвастал своими походами на арену. Бестардай как раз хотел было отправиться за ней, но Кристофер остановил его и пошел сам. Он знал, что тот не убьет ее просто так и не хотел этого допускать.

Войдя в здание, Пабер оказался в большом коридоре, который уходил на равное расстояние, как на право, так и налево от него. Это была казарма. Глазам сразу представились различные стенгазеты и даже растения на окнах, фотографии бойцов спецподразделений и военной техники смотрелись как кинохроника Второй Мировой. Пабер заметил, что боевого духа подобное никому уже не могло поднять и ему стало еще более грустно от этих мыслей. А особенно от мысли о Второй Мировой войне, от которой тянулась история его народа. Здание начинало давить на него, ему становилось тут не уютно, темно и даже жутковато. Ему казалось, что все, кого он прежде убил, сейчас стояли где-то здесь, и, убегая от его взгляда, они давали понять, что они идут за ним, что они ждут его. Это он и его друзья опустошили все эти дома, все эти казармы, города и целые страны. Груз от таких мыслей был невероятно тяжел, и не оставалось ничего другого, кроме как отбросить их все и идти дальше. Стало неожиданно легче, тьма вновь отступила, и Пабер вспомнил, зачем он здесь. Он взглянул по сторонам, а потом переключил визуальный фильтр на тепловизор, и пошел к одной из комнат по отчетливым красным тепловым следам в форме стопы. По дороге он резко снял с креплений копье и решил для себя, что убьет любого, кто там будет, несмотря ни на что.

Он распахнул двери, и занес за спину копье, чтоб ударить, но вдруг застыл. Это была женщина, прекрасная, очень красивая женщина с темными, каштановыми волосами, огромными глазами и твердым, смелым взглядом прекрасных, мокрых от слез карих глаз. Она не плакала, она смело смотрела на него, а Пабер не мог пошевелиться от этого взгляда. Вдруг ему все стало ясно. Он понял, для чего он живет, для чего готов умереть сейчас же, без раздумий и сомнений. Боль в груди, которая была рождена бесконечными терзаниями, иссякла, там появилось что-то другое, что-то чего раньше Пабер не знал. Его рука потянулась по старому приказу к Анжелине и ее ребенку. Увидев это, женщина только приблизилась.

– Ну, давай, убийца, чего ты ждешь? – она почти накинулась сама на это копье.

Убийца, вот кто он. Простой убийца! Зачем? Зачем убивать вот их? Вот этого малыша и эту прекрасную женщину, зачем их убивать? Чем они мешают светлому будущему то? Пабер выпустил копье, и оно грохнуло на землю. Кристофер и сам опустился на колени, охватывая голову руками, он осознал, что его просто использовали, и обманывали с самого детства, внушая бесполезную ненависть и вражду, не способных сделать никого счастливым, и построить никакого светлого будущего. Он отшатнулся, понимая в какой ужасной компании и ради какого ужасного дела он служил. Почему так произошло? Как он мог допустить это?

Увидев эту странную картину, Анжелина сначала удивилась, а потом отшатнулась и прижалась к стене, мечтая втиснуться в нее поглубже и спрятать и себя и своего любимого сына, обхватившего ее ногу и тихо всхлипывавшего, пряча глаза от страшного воина. Она не понимала, что происходит, но боялась пошевелиться.

Пабер посмотрел на нее и поднялся с колен. Теперь она его смысл жизни, и он без сожалений подарит ей свою жизнь, ведь тот, кто защищает вот это маленькое создание со смешными золотистыми кучерявыми волосами и маленькими, не способными причинить вред ручками, не может быть хуже тех, кто убивает ради забавы. Он спасет ее от любых бед, закроет ее собой от любых ударов и ненастий. Ему хотелось быть с ней всегда, он не мог отвести взгляда от ее глаз, и это чувство крепло и крепло. Если его сила и была для чего-то нужна, то именно для этого. Он смотрел ей прямо в глаза и понимал, что уже не принадлежит самому себе, но это было все равно лучше чем то, что у него было прежде. Пабер выставил руку вперед, показывая, что не стоит его бояться.

Кристоферу хотел еще что-то сказать, но он ужасно говорил на русском. Да и не знал он, что говорить. Он для этой женщины убийца, который выкосил ее народ ни за что ни про что. Он просто поднял копье и ушел. Он будет идти за ней, даже если она будет его гнать, он станет ее рабом и сделает все, что угодно, только бы она его смогла простить, а если не сможет, то пронесет эту любовь до конца своих дней, как крест.

Он вышел на улицу. Теперь все казалось ему совсем другим. Он четко видел ситуацию. Почти весь его отряд собрался на плаце у горы трупов, которые они туда зачем-то собрали. Они стояли в кругу и издевались над воином в костюме, это был Андрей. Они отобрали у него оружие и били его в рукопашную и ногами, отбивая от одного солдата к другому, а он быстро метался между ними как мяч. Если он падал, его подбивали ногами, или отталкивали руками. Игра состояла в том, что если Андрей падал, то кто-то из участников проигрывал товарищам выпивку или что-то в этом роде.

Пабер выхватил копье и занес его за спину для удара.

– Ей, ребята, Пабер похоже хочет его убить. Эй, Пабер, хочешь убить его? Только не убивай сразу, отрубай нам что-то, дружище, давай, ты в этом мастак. Ха-ха-ха.

Пабер шел без слов. Оставалось метров десять до группы. Он не отвечал и это всех насторожило. Те, что были спиной к Кристоферу – обернулись и с недоумением смотрели на него, ожидая, что будет. Было бы лучше разогнаться, но Пабер не хотел, чтоб они разбежались, он подошел ближе, и одним широким движением срубил голову сразу двум воинам, ударив четко по линии от одной шеи до другой с невероятной скоростью и точностью. Он дрался впервые с вдохновением, он дрался за действительно светлое будущее.

– Ох, ничего себе. Расходимся – ослышалось по рации.

– Пабер, ты что, сошел с ума? Ты что творишь???

– Этот псих мне никогда не нравился. Он нас всех тут замочит.

– Что у вас там происходит? – ослышался голос Сержанта. В рации началась каша из слов и криков. Все говорили одновременно. И Кристофер выключил ее.

Воин, которого били прежде, отполз. Андрей пытался незаметно убраться оттуда. Его меч был в стене впереди. Он захватит его и уйдет. На этой базе уже никого не осталось в живых, и Андрею не было смысла тут оставаться.

Пабер рассчитал момент и метнулся к одному из соперников. Он высоко полетел и упал прямо возле одного из Предаторов. Кристофер сделал одно обманное движение, которое невозможно было проигнорировать, это был размашистый удар сбоку, что шел с такой скоростью, что спастись можно было, только заблокировав его. Не дожидаясь даже пока прикоснутся оружия, Пабер сменил направление копья, развернувшись на левой ноге вокруг своей оси, и просто невероятным ударом разрубил Предатора на две половину.

– Во, попали. Да он – псих! Он с ума сошел – орал кто-то из Предаторов.

Пабер метнулся к другому, потом к третьему. Двое, которые остались, были теми бойцами с арены, что донимали его всю дорогу своими историями. Они попробовали атаковать вместе. Один ударил сверху вниз, а второй приготовился ударить вслед за ним, надеясь, что Пабер, поставит блок, и останется беззащитным на миг. Прочитав ситуацию сразу же, Пабер уже был готов. Он уже просчитал пять или шесть вариантов развития событий и каждый, из которых заканчивался для него благополучно, в итоге выбрав самый простой. И все это пока меч одного из воинов летел в воздухе над головой Пабера. Кристофер быстро кувыркнулся на земле, уходя правее, и выпрямившись, одной рукой послал копье прямо в живот одного и соперников. Расстановка сил сложилась таким образом, что уйдя вправо, Пабер выключил из уравнения второго воина, которому теперь мешал тот Предатор, которого ударил Пабер.

Воин скорчился от боли, и открылся, Кристофер немедля закончил с ним.

В живых остался только Бастердай. Он бросил меч и, упав на землю, начал умолять не убивать его. Он просил и ныл, но Пабер не слушал рацию, хотя и легко догадался, чего именно хотят он него. Он вспомнил слова этого Бастардая, которые тот произнес в самолете:

«Ха-х! Да, точно. Пусть знают, как ныть. Ненавижу нытиков, раз выпало помирать, то хоть подерись за свою жизнь». Какой же все-таки ироничной может быть жизнь…

Тело Бестардая рухнуло на землю. Пабер не мог отпустить его назад, убивать рабов на арене и по всему миру, что ему так нравилось.

– Что там у вас такое? Пабер, ты почему вырубил рацию? О чем они говорят? Чтоб вас, если это шутка, то я кого-нибудь разжалую в повары. У них тут пол базы уезжает на запад. Ладно, потом догоню. Я иду на базу, ждите. Спустя минут пять Сержант и его напарник, прибыли на базу. Но их ждала та же участь, что и остальных. А именно прохлада метала от копья Пабера. Когда все закончилось, Кристофер упал на колени и застыл. Он тяжело дышал и не мог уже ни о чем думать. Он невероятно устал от всего этого, он устал метаться между добром и злом, устал искать его, устал убеждать себя, что нужно искать, он устал от всего. Он ничего не хотел, кроме как просто отдохнуть. Он взглянул в небо и следил за каплями дождя, которые летели на его очки. Он умолял небеса избавить его от этих мук, и умолял себя не обманываться верой в небеса. Он разрывался на части, но уже как то не так. Он уже не мог разрываться на части, так как раньше, от него уже почти ничего не осталось, он поломан и изранен изнутри, как клочья одежды, свисающие с человека, на которого напала свора голодных уличных псов. Он уже не человек, он – этот воздух, это небо, он эти капли дождя, эти деревья, этот асфальт, и эти здания, он целый мир и никто. Он просто устал, невероятно сильно устал.

– Пойдем, сейчас все взорвется – это был Сережка. Он тянул Кристофера за шлем, пытаясь помочь ему встать, но ничего не получалось. Анжелина бежала к сыну, чтобы забрать его, она боялась Пабера и не знала, на что он способен.

– Пойдем, дядя. Пойдем же.

Кристофер взглянул на мальчика и расплакался. Мальчик был так искренен и так честен с ним, он хотел помочь ему, хотя и не знал кто он. Он не боялся его, не пытался поучать или жалеть, он просто искренне хотел помочь ему, несмотря ни на что. Просто потому, что они люди, просто потому, что им угрожает опасность. Кристофер плакал и был счастлив, что он может плакать, что в его сердце опять было тепло и уютно, что он может благодарить жизнь за то, что в ней есть что любить, и в его голове есть светлые мысли. Ему казалось, что где-то в его грудях заводится второе сердце, сердце его души. И его удары были мощнее прежнего. Мальчик тащил его за шлем и плакал. Анжелина, которая увидела всю картину расправы из окон казармы, подбежала и схватила Сережу. Она хотела отбежать, но заметила, что Пабер всхлипывает от слез. Ей стало жаль его. Не зная зачем и почему, но она переборола страх, поставила Сережу на землю и пошла к Кристоферу. Что-то тянуло ее к нему, и она еще больше боялась этого.

– Пойдем, слышишь? Сейчас все тут взорвется. Пойдем быстрей. Сейчас будет взрыв, понимаешь? Бум! – Она попыталась показать это.

Кристофер понял. Он взял себя в руки, поднялся на ноги, взял копье и зашагал. Он помахал головой, показывая, что понял и зашагал с ними на Запад. Ему пришло в голову, что он может унести их быстрей. Он аккуратно взял на руки Анжелину и малыша, с трепетной осторожностью рассчитывая силы, чтобы не придавить их. Анжелина с опаской отнеслась к этому, но когда Пабер помчался, ей осталось только схватить его за шею, и пытаться удержаться самой, и удержать Сережку. У них было всего несколько минут, чтоб убежать как можно дальше, ведь обломки от зданий, как и выстреливающие в огне пули, могли достать их очень далеко. В это время, в противоположном направлении, плелся Андрей. Он был невредим, но несколько ударов оставили его с легкой головной болью, однако подаренный судьбой второй шанс на жизнь был куда более важным событием.