Текст книги "Закованные в железо. Красный закат"

Еще при планировке этого этапа предполагалось, что есть большая вероятность встретить в заброшенном аэропорту людей, но кроме разложившихся трупов еще никого не нашли. Было страшновато смотреть на сидячих в креслах, одетых в униформу людей, превратившихся в высохшие скелеты. В одной из таких комнат, куда зашел Гавриил, он увидел сидячего к нему спиной в офисном кресле человека. Тот был одет в черный пиджак, а на голове все еще были аккуратно уложенные волосы. Он казался живым. Будто он просто мирно работал на своем компьютере, пока к нему вдруг не вломились. Нелевский смотрел на него, зная, что тот мертв, но не мог оторвать глаз. Тело не отдавало тепла, и находилось здесь в полной темноте, однако просто так вот уйти Гавриил не мог. Он подошел, развернул его на кресле, и, убедившись, что вместо лица кости черепа, наконец-то успокоился и ушел, закрыв за собой дверь. Если бы он этого не сделал, его бы мучили сомнения, что тот человек, возможно, был жив, таким он казался со спины.

Осмотр комнат занял не менее получаса. Никто уже не ожидал найти в этом саркофаге никого, кроме крыс и высыхающих останков. Внезапно, за одной из дверей, парни увидели большое помещение с множеством переплетающихся механизмов, напоминающих смесь между беговыми дорожками и американскими горками. На этих машинах ездили вещи пассажиров самолетов, которые в то время, пока их сумки проезжали километры на этих конвейерах, сами проходили таможенные контроль. В одном месте сумки были сброшены с конвейера на землю, и образовали большую кучу. Видимо механизм продолжал работать уже после того, как его некому было обслуживать. Один из чемоданов раскрылся потому, что не был обвязан специальной страховкой, и его содержимое распласталось по полу.

– Смотрите! Кто-то вернулся из теплых краев – Иван Червоный поднял с пола соломенную шляпу и всемирно известные гавайские бусы и навешал все это на себя. Может быть, бусы и неплохо смотрелись на нем, однако соломенная шляпа на покрытом в камуфляжные, зелено-черные цвета шлеме, с его темными матовыми глазницами, и слегка выпирающими очертаниями фильтров, смотрелась крайне нелепо и смешно. При виде этого зрелища, Дмитрий Гайда, быстрый на любые шутки, не задержался с реакцией.

– В наши времена все это смотрится деморализующе, ведь враг, который рассчитывает на то, что ты будешь морально подавлен общей обстановкой сдастся сразу, если поймет, насколько велик твой боевой дух, великий воин. – Он с издевкой поклонился Красному, который в ответ еще больше выпрямился, сделав грудь колесом, и деловито поставив руки в боки.

– Ну, хватит этого цирка, идем дальше – вмешался Нечасов, впрочем, тоже насладившийся комичностью ситуации, созданной неожиданным актерским талантом и смекалкой Ивана Червоного.

Следующим помещением был главный холл, который одновременно был и залом ожидания, вместилищем касс и кафетерием. Сразу в глаза бросились остатки света солнца, что врывались внутрь через огромные окна этого помещения, заменяющие ему одну из стен и растянувшиеся от пола до пяти, или больше, метрового потолка. А позже, когда глаза привыкли к изменениям света, и их взгляд коснулся пола, открылась истинная природа вещей. Весь пол был покрыт жертвами, скорее всего химической, а может и биологической атаки. Они были повсюду. Кто-то остался в креслах зала ожидания, кто-то упал на столик в кафетерии, а большая же часть была на полу. Они растянулись в сторону выхода, находившегося чуть левее от четырех парней, застывших при виде этой ужасной картины. Люди видимо пытались выбраться из здания, однако многие даже не добрались до дверей.

– Это уже не аэропорт, это саркофаг. – Мрачно заметил Иван Красный.

– Братская могила. – Подтвердил Гайда.

– Здесь делать уже нечего. Никаких признаков жизни. Не будем больше терять времени. Идем к самолетам. – Нечасов может и был поражен картиной, но ответственность перед живыми не давала ему времени для чувств – Маклаут, Сабом и Годэ, осторожно входите на территорию. Ждем вас у ангаров. Как поняли?

– Вас понял – отчитались парни почти одновременно.

– Если встретите кого-то – попытайтесь сохранить незаметность и сразу доложитесь. Ну, все, пошли отсюда. – Вздохнув, Нечасов хлопнул по плечу Гайду, и первым вышел через дверь. Бойцы последовали за ним.

– М – да. Вот это махина. – Поделился впечатлениями Иван Красный, войдя в ангар.

Самолет был утонченной белой стрелой, среди общего мрака казавшейся чем-то светлым и прекрасным. Он был сильно похож на истребителя, но только намного больше в размерах. Сзади самолет, казалось, лежал на земле, стоя на низеньких колесах, а передняя же часть сильно устремлялась вверх, упираясь на длинные передние шасси, расположенные далеко за кабиной. Сама кабина, как голова прекрасного лебедя, была опущена, что сразу напоминало всем хорошо известный Конкорд. Такая функция у носовой части была предусмотрена именно тем, что в нормальном положении она была устремлена под большим углом вверх, и производить посадку без возможности видеть взлетную полосу, было не возможно. Поэтому при произведении посадки носовая часть опускалась вниз на специальном механизме. Сейчас самолет стоял именно в такой позиции, с опущенным носом, что выдавало его сходство с белоснежным лебедем. Казалось, что он совсем не обеспокоен событиями во внешнем мире, и все его мысли, если бы они могли быть у самолета, устремлены в небеса. Самолет был воистину лицом и обликом гениальности человеческого разума, и те силы, что были вложены в него, мистическим образом передавались любому, кто мог созерцать это.

– Что я могу сказать, самолет на удивление в прекрасном состоянии. В баках было топливо, и мы уже заводили двигатели, но сразу заглушили, чтоб ничего из склада не засосало в турбины. Можно выводить его наружу и пытаться взлетать.

– Нет. Выводить не стоит. Заправляйте самолет в ангаре, как можно более осторожно. Мы здесь, возможно не одни. Я не поверю, что войска Второго Легиона оставили столицу без присмотра. Слишком опасно давать им возможность заметить нас. Сначала необходимо прочесать Бухарест, а потом уже все остальные дела. Пока нас не будет – проверьте как можно боле тщательно самолет, нам на нем долго лететь.

Нечасов отошел от пилота и направился к основной группе. Гавриил уже устал ждать. Постоянно меняющаяся обстановка сильно давила на него и на всех остальных. За каждый углом можно было ожидать засады, в каждую минуту, даже со стороны проверенных направлений, могли выскочить враги. Такая тотальная тревога и еще предстоящий рейд в город нещадно били по психическим силам. Кушать и снимать шлем было нельзя потому, что был риск заражения. Последний раз ели еще утром. В костюме была возможность пить из трубочки, что подходила в шлем, прямо к губам, но резервы бачков иссякали. По мере того, как двухлитровые мешки с водой таяли, инстинктивно хотелось экономить еще больше и больше. Вообще воды было уже менее литра. Вся эта ситуация грозила обезвоживанием. Конечно, Нечасов немедленно отреагировал бы, и отправил бы отряд пополнять запасы, но это могло означать еще больше опасности от прогулок по неизвестной местности. Про нарастающее чувство голода говорить вообще не приходилось. Весь отряд был в состоянии повышенной готовности с самого утра, и силы шли как на физические действия, так и на колоссальные психические нагрузки, поглощающие основную часть энергетических ресурсов.

Важным козырем против таких психологических нагрузок, что имели способность к постоянно постепенному нарастанию, и, в конце концов, приводили к стрессовому состоянию, была специальная методика по сбрасыванию стресса. Когда боец чувствовал, что перенапряжен, и у него была хоть минутка, хоть пятнадцать секунд, когда он был в безопасности, он входил в это состояние. Такое состояние было основано на отключении всех напряженных участков организма, давая ему возможность проводить свою деятельность без влияния внешних факторов.

Гавриил закрыл глаза. Он знал, что когда он досчитает до пяти, то его тело полностью расслабится с его разрешения. Он досчитал, и превратился в маленькую точку в своем сознании. Мышцы тела начали расслабляться одна за другой, от чего тело начало терять равновесие, но это было знаком того, что вход в расслабляющую методику проходит хорошо. Отпустив тело полностью, и лишив свой разум любой деятельности, тело Гавриила постепенно, за какие-то короткие пять шесть секунд нашло свою, правильную точку равновесия. Он почувствовал, как началось движение в скованном спазмами кишечнике, как заныли перенапряженные мышцы спины и шеи. Следом за ними расслабились окаменевшие плечи и потом мышцы лица. Мышцы ног были почти безучастны, они лишь иногда напрягались, ловя равновесие тела. Спустя минуту в таком состоянии, обострилось восприятие окружающего мира. Звуки усилились, что свидетельствовало об улучшении кровоснабжения головного мозга, ощущение кончиков пальцев, а потом и кожи всего тела возросли, и Гавриил невольно нашел те участки, которым было неудобно, подправив свою стойку. Обоняние стало тоньше, и он почувствовал своеобразный запах из фильтров, что прежде не замечал. Эта методика была упрощенной техникой от методики Ключ, впервые начавшая применяться в русском спецназе, а позже обрела большую популярность и у гражданских. Однако в версии, что учили в Стальном спецназе, она была упрощена до простого расслабление и умения убирать контроль над телом на определенный период времени. Простота и отсутствие особых требований к стойке, положению, внешним условиям и практическому опыту делали ее универсальным вспомогательным средством для повышения трудоспособности и боевого духа бойцов.

Спустя шесть или семь минут Гавриил открыл глаза. Они медленно привыкли к свету нескольких небольших переносок, питавшихся от больших аккумуляторов, и спокойно скользили взглядом по окружающих парня вещах. Тело будто просыпалось ото сна. Мозг работал с новой силой и скоростью, от былого стресса не осталось и следа.

– Так, парни, внимание – Послышался в наушнике голос Нечасова, что призывал всех поднятыми вверх руками, махая ими в свою сторону. – Гавриил Нелевский, Дмитрий Гайда, Сабом, Маклаут и я идем в город. Макс и Иван, вы остаетесь со вспомогательным отрядом. Ваша главная цель – обеспечить безопасность доктора, техника и пилота. Все остальные цели – второстепенные. Если есть малейшая возможность, что вас будут атаковать, вы должны сразу же уводить людей в самое безопасное место, что сможете найти. Попутно сразу же доложитесь мне, все понятно?

– Понятно, Кэп – отозвался Иван. Годэ предпочел просто поднять большой палец вверх.

– Годэ, доложи, как понял задачу?

– Вас понял, командир.

– Смотри мне.

Началось. То, чего все в глубине души боялись больше всего, должно было начаться с минуты на минуту. Что ждет их в городе? Отряд вышел за рубеж аэропорта, и бесшумными черными тенями двинулся на Юг, где должен был находиться погруженный во мрак ночи Бухарест. Конечно же, никаких признаков жизни не было. Не светились рекламные щиты, не было и разрозненных свечений из окон, прилегающих к кольцевой дороге домов, ресторанов или СТО. Просто тьма, и все. Вскоре очки ночного зрения начали выхватывать из тьмы очертания этих самых домов и ресторанов, а также очертания автомобилей, которые были в какой-то застывшей беспорядочности сосредоточены в нескольких местах открывшихся для глаз участков дороги. Подойдя поближе, Гавриилу представился вид огромной аварии, созданной большой фурой, перевернувшейся набок поперек дороги. С одной и другой стороны в фуру, очевидно, сразу врезались множество других автомобилей. Одни были с разбитыми в пух и прах передками, другие и вовсе смяты в гармошку от удара не только впереди стоящие автомобили, но и от ударов сзади. Несколько автомобилей пришлось обходить уже на обочине. Они туда вылетели, пытаясь обойти аварию. Возле одного такого старенького Пежо, на спине лежал человек. Двери его автомобиля были открыты, и он, похоже, смог выбраться, однако помощи не последовало. В других машинах людей не было вовсе, а в остальных они так и остались сидеть на своих сиденьях. Гавриил пытался не вникать в судьбы этих людей, что рисовало ему его мощное воображение. Это всегда было болезненно представлять, последние мысли этих людей, боль от ран или крики отчаяния. Особенно больно было представлять глаза тех, кто умирал от неизвестной им причины, за несколько секунд, в полном неведении и непонимании лишаясь жизни. Наверное, это было очень страшно, ощущать одновременно бессилие и надежду на спасение, гаснувшую как залитый водой костер. Очень быстро.

Пробку обошли молча. Каждый из воинов отряда сейчас жил своим воображением, вдыхая эту общую тьму и смерть глазами и мыслями, одновременно пытаясь от этого избавиться.

– Нам повезло больше. Наверное, стоит этим везением воспользоваться. – Заметил вдруг Гайда. Его слова резко оторвали всех от картины масштабной аварии, одновременно разряжая обстановку.

Спустя минут пять уже была преодолена кольцевая дорога, и бойцы благополучно вошли в город.

– Смотрите, отличный хаммер! Большая удача найти такую машину – Сабом подбежал к последней модели гражданского хаммера и поспешил забраться внутрь, вначале хладнокровно выбросив оттуда труп водителя.

– Дорога сплошь и рядом в пробках и авариях, как ты собрался тут ехать? – возразил на это Нечасов.

– Ну и пешком обходить весь город – занятие не из приятных. – Сабом провернул ключ, и двигатель послушно завелся. – Думаю, что нас не оштрафуют, если мы прокатаемся по тротуару.

– Идея не плохая. Ладно. Но крышу придется срезать.

– Эх, надо так надо – сдался Сабом.

Срезав крышу, парни забрались в джип. Места было достаточно для всех. Нечасов, как и подобает командиру танка, осматривал окрестности сквозь вырезанный участок крыши. Сабом медленно ехал без фар по пустынным улицам. Спустя минут пятнадцать, что прошли в полном молчании, причиной которого был непроницаемый мрак и пустота города, Сабом включил проигрыватель и оттуда начала тихонько доноситься музыка. Это была группа Радиохед, еще больше подчеркивавшую нереальность и печальность общей обстановки, но музыку никто не выключил. Проезжали улицу за улицей, дом за домом. В баке было еще достаточно топлива, поэтому об этом не беспокоились.

– Ладно, с этим районом все ясно. Давай в центр.

Сабом, как и все остальные, неплохо ориентировался в городе, что было частью подготовительной программы. Спустя пятнадцать минут здания начали меняться. Они стали меньше и старее, что свидетельствовало о начале старого города. Под колесами застучала брусчатка, а на домах начала появляться лепнина и другие достопримечательности шестнадцатого века. Над головами возникли провода трамваев и троллейбусов, но дома все также были погружены во мрак. Стекла окон были еще чернее, чем стены. Сбросившие листья деревья были единственными жителями этого города.

– Стой! – Вдруг скомандовал Нечасов – глуши мотор и музыку свою вырубай.

Он спрыгнул с джипа и застыл. Никто из группы не посмел ему мешать. Вдруг они и сами прислушались к странным звукам что, то появлялись, то таяли в тишине.

– Это лай – заметил вдруг Гайда.

– Сомнений нет. В городе мепсы. – подтвердил Нечасов.

– Что будем делать? – решился спросить Сабом. Гавриила тоже интересовал этот вопрос, поэтому он был рад, что Сабом его задал. Присутствие мепсов означало, что жителей в городе, скорее всего, нет, а это означало, что миссия отряда «Молот» в этом городе исчерпана. Но последнее слово было за Нечасовым.

– Нужно проверить. Вдруг мы можем кого-то найти. Дальше пойдем пешком. Сабом, возьмешь пулемет.

Отряд двинулся дальше в путь пешком. Пытались идти как можно тише и ближе к заборам или зданиям, чтоб их силуэты не выделялись из общей обстановки. Бухарест оказался большим и очень красивым городом. Уже больше пяти минут отряд шел по Проспекту Победы. Их взгляду представились дома и памятники старого города. Среди которых иногда появлялись напоминающие о действительном времени рекламные щиты и витрины магазинов. Справа бойцам представился вид Палаца Культуры Бухареста, где проходили основные культурные мероприятия города. Он был построен в более современном стиле, однако также приковывал взгляды прохожих. Улицы были погружены во мрак и тишину, и только нарастающий шум от неистового лая, все более и более громкого, доносился издалека.

Сердце невольно начинало биться все сильней. Шум рос и рос, и он исходил из доброй сотни глоток. Адреналин прибывал в кровь, и былая усталость осталась в прошлом. Невольно прибавили шагу. Хотелось покончить со всеми этими тревогами как можно быстрей. Ситуация накалялась. Единственное на что уходило внимание, это на тщательный осмотр улиц и кварталов, которые прилегали к Проспекту. Каждый забор, каждая дверь, каждое окно, насколько позволял темп, поддавались тщательному осмотру. Достопримечательности города оставались вне внимания. Следующие пятнадцать минут прошли в бесконечном прочесывании взглядом темных углов и других источников опасности, таких как скопления автомобилей или витрины магазинов.

– Вон они. – Нечасов присел за углом ближайшего поворота направо.

Взгляду отряда представилась широкая аллея, что вела к большому зданию с множеством окон и замысловатому симметричному фасаду с различными выступами и резкими углами. По центру аллеи были симпатичные, полуразрушенные клумбы, а ближе к самому зданию толпились в ужасном хаосе множество мепсов.

– Не думаю, что там всего сотня. Не менее трех. – Заметил Сабом.

Вдруг, почти сразу после его слов, абсолютно неожиданно и бесшумно, из-за угла, что был в пяти метрах от отряда, вышел мепс. Он сначала мирно нюхал землю, а потом поднял голову и заметил застывших от этого зрелища парней. Оскалив ужасную, исковерканную в множестве битв пасть, пес неистово залаял. Он был больше любого из людей. Нечасов выхватил свой молот и побежал на пса. Тот не отступил и уклонился от первого удара, но следующий, который пришелся прямо по голове, отбросил его в сторону. Пес заскулил, попытался подняться на дрожащих лапах, но силы покидали его и он рухнул замертво. Гавриил уже понял, что ничего не обойдется просто так, и вытащил меч. На них бежала вся огромная стая псов.

– Отступать не будем – скомандовал Нечасов. – Сабом, давай за пулемет.

Сабом выбежал на середину аллеи, стал на колено и начал стрелять из пятидесятого калибра. Мепсы, по которым попали пули, падали замертво. Передняя линия повалилась один за другим. Оглушительный шум выстрелов залил всю округу, и больше ничего не было слышно. Когда смотришь на эту картину через тепловизор, то, кажется, что мепсы неожиданно взрывались и брызги их теплой крови представлялись вспышками. Товарищи тех, кто умер от двадцатимиллиметровых пуль, зацеплялись за своих погибших и падали, потом их затаптывали те, кто бежал следом, не давая подняться. Однако пулемет не остановил их. Расстояние быстро сокращалось, а их казалось и не стало меньше.

– Прекратить огонь. Идем врукопашную.

Нечасов поднял свой массивный щит, что закрывал его от плеча до колена, и огромный, размером с табуретку молот, на конце которого были внушающие страх зубья. Он бежал трусцой, и ребята, вытащив свои мечи, медленно последовали за ним в атаку. Когда огромная толпа приблизилась к Нечасову, он силой ударил ногой об асфальт, и нога села плотней, потом стал на колено и закрылся щитом. Правую руку он занес за спину, чтоб убить самого первого мепса, что на него нападет. Со стороны казалось, что он ничего не боится, однако он просто знал, что мепсы не могут причинить ему вреда.

Наконец первые псы подбежали к Нечасову. Один из них взмахнул в воздух и полетел за спины своих товарищей, пораженный страшным ударом молота командира. За ним такая же судьба ждала еще одного, но уже следующая волна накрыла Нечасова с головой, и он пропал из виду. Следуя инстинктам, большая часть стаи накинулась на защитника, в надежде быстро с ним расправиться. Обвешенный псами, он размахивал своим молотом, пытаясь освободиться от запрыгивающих ему буквально на плечи псов. Кто-то из псов вцепился ему в руки, кто-то в выступы наплечников, кто-то пытался сорвать с руки щит, а кто-то атаковал ноги. В этот момент, наконец, подоспели остальные члены группы. Они убивали короткими одноручными мечами псов, что даже не обращали на них внимания, слепо атакуя Нечасова.

Однако другие из них, что подбегали от здания Парламента, были явно нацелены на других членов отряда. Гавриил, который первым их заметил, хлопнул по плечу Гайду, и они оба пошли вперед. Гавриил шел левее, а Гайда правее. Когда большая группа, состоявшая не мене чем из сотни мепсов, настигла их, они начали ловко выкручиваться, и уворачиваться от их атак, попутно нанося смертельные удары. Мепсы не успевая хвататься за части их тел, либо промахиваясь, либо неуклюже пролетали мимо. Вскоре под ногами стало мягко и неудобно от трупов, а Гавриил все продолжал свой смертельный для его врагов бой. Он отпустил разум и отдал тело в руки реакции, что с невероятной скоростью принимала различные умопомрачительные решения, превращая их в пируэты и удары с разворота. Он все уворачивался и бил, одного за другим. Казалось, что его нельзя убить. Он был похож на живую мясорубку. Попадая на ножи этой мясорубки, враги разлетались в клочья и падали ему под ноги. Гавриил уже плохо видел из-за заливающей крови глаза. Эта кровь, конечно же, принадлежала мепсам. Под его ногами хрустели кости поверженных животных.

Вдруг, мепсы перестали атаковать. От здания парламента начали приближаться десять или больше человеческих силуэтов. Гавриил оглянулся, Гайда заканчивал с последней тройкой псов, Нечасов, Сабом и Маклаут еще разбирались с остатками основной группы мепсов. Гавриил нажал на кнопку тревоги, что была у него на левом запястье под специальной крышечкой. Эта кнопка была доступна всем, она посылала сигнал на большое расстояние и предназначалась для тех случаев, когда радиосвязь была недоступна. Получив этот сигнал от Гавриила, воины взглянули вперед и увидели причину тревоги, которой был десяток бойцов Второго Легиона. Закончив быстрее с мепсами, запыхавшиеся они подошли вперед. Бежать было уже некуда.

– Все назад. Атакуете после меня, как всегда. – Скомандовал Нечасов. – Главный Тотус, как всегда Гавриил, остальные прикрываем.

Он пытался быстрей восстановить дыхание. Командир просто стоял, спустив щит на землю и опустив молот, пытаясь выровнять дыхание. Он отдыхал, не смотря на то, что на него бежала толпа врагов, что было очень профессионально. Остальные тоже готовились к предстоящему бою. Может быть, со стороны могло показаться, что они в растерянности думают что делать, на самом деле они набирались сил. Когда враги подошли ближе, Нечасов схватил щит и помчал со всех ног на них. Остальные побежали следом.

Нечасов с разгону врезался в толпу, попутно пытаясь ударить одного из врагов, но удар отпарировали. За ним в бой вступили и другие. Не ожидавшие такой атаки, воины Второго Легиона уже в первую секунду потеряли двоих. Гавриил атаковал в своей любимой манере. Сначала он оставался за спиной у товарищей, а потом, когда те вступали в бой, выбегал и ударял с фланга, или даже с тыла. Этот маневр уровнял расстановку сил. Опешившие враги попытались перегруппироваться, рассыпавшись в стороны, и отряду «Молот» пришлось также разбить ряды. Каждый получил по сопернику. Гавриил напал на ближайшего к нему врага, что тут же перешел в защиту. Он пытался парировать атаки Гавриила, и стремительно отступал. От одного мощного удара, соперник Нелевского сильно опустил меч и в следующий же миг Гавриил молниеносным ударом снес ему голову. Гавриил уже вошел в азарт битвы, и начал быстро искать другую цель. Он заметил Нечасова, который никак не мог победить своего соперника. Он бил своим молотом, но тот либо уклонялся, либо, отлетая на несколько метров, сразу вставал и продолжал бой. Однако как бы там ни было, но он справлялся. Другие члены отряда тоже добивали своих противников. Гавриил мог помочь им, и легко убрать врагов ударом в спину, он даже думал об этом, но рука не поднималась. Тем более что друзья уже практически победили в своих дуэлях. В следующие пять секунд бой закончился. Последним добил своего противника Нечасов.

– Все живы? – сразу спросил он, потеряв ровность дыхания.

– Нормально – ответил Сабом. Остальные тоже были в норме.

– Уходим отсюда. Все на аэродром.

Оглянувшись на поле битвы, где повсюду валялись тела мепсов и бойцов Второго Легиона, Гавриил побежал за своими друзьями. Они бежали трусцой к хаммеру, движимые одной единственной мечтой – как можно быстрее убраться из этой мертвой бетонной громадины, ранее именуемой городом. Гавриил бежал последним, время от времени оглядываясь назад. И тут вдруг, вот так вот оглянувшись, он заметил несколько силуэтов, что догоняли отряд «Молот». Гавриил остановился и тут же послал сигнал тревоги.

– Всего пятеро. – Нечасов отреагировал мгновенно. – Используем прыжок за спины. Гавриил, ты атакуешь. За мной.

Он решительно направился в сторону противника. Сразу за ним бежал Маклаут, а остальные двигались рядом с Нечасовым. Когда воины схлестнулись в бою, Маклаут быстро присел, и бегущий позади него Гавриил, воспользовавшись Маклаутом как ступенью, взметнулся высоко в воздух. Движение, усиленное мощью электронно-магнитных мышц, придало Гавриилу такое ускорение, что он взлетел метров на пять, не меньше. Сразу скрывшись вверху во тьме из поля зрения противника, Гавриил сделал сальто и приземлился за спинами отряда Второго Легиона. Занятые сражением с Нечасовым, Гайдой, Маклаутом и Сабомом, они даже не заметили, как за их спинами уже был крайне решительно настроенный Нелевский. Одним движением, сразу после приземления, Гавриил полоснул их смертельным ударом по спинам. Третий, успев заметить краем глаза что-то неладное, умудрился заблокировать молниеносный удар Гавриила, однако Гайда тут же добил его. Четвертый и пятый к этому моменту уже были повержены Сабомом и Нечасовым.

– Уходим, быстрее. – Нечасов снова помчал прочь из города.

Усталые, вымотанные за день и задыхающиеся от сумасшедшего ритма, в котором прошли последние пятнадцать минут, они все же предпочитали убираться из города, чем отдыхать. Бежали трусцой, пытаясь удержать дыхание в одном ритме и сохранить силы. На здания уже никто не обращал внимания, машины перепрыгивали, или оббегали. Что-то гнало их прочь, какое-то древнее звериное чутье, заложенное человеку природой в генах. Это был опыт предков, что научились различать, когда вокруг вдруг сгущались незримые и непреодолимые тучи. Это была чистая интуиция, однако в панику никто не впадал, хотя страх и был. Встретившись с большими силами противника, парни почувствовали себя уязвимыми. Еще минусом было то, что об их присутствии знал уже, наверное, весь город. Все карты были против них.

Неожиданно Нечасов начал замедляться. Он смотрел вперед, вытянув шею, и вскоре все смогли заметить причину его волнения. С Севера, где стоял их хаммер, на ребят бежало пара десятков мепсов, а за ними семь или восемь бойцов Второго Легиона.

– Маклаут, давай пулемет. – Нечасов был готов вступить в бой. Это уже все поняли.

Он не хотел отступать и менять направление потому, что это могло дать противнику время сосредоточить свои силы, чего они, к счастью не делали. Небольшие группки Легиона для отряда «Молот», были вполне посильной задачей. Маклаут прицельным огнем прошелся несколькими очередями по мепсам, и до отряда не добежал ни один.

– К бою. Готовьтесь. Используем прыжок, но теперь двое. Гавриил и Гайда, вы атакуете.

Схлестнувшись с противником, отряд «Молот» перешел в защиту. Гавриил и Гайда, воспользовались спиной Маклаута, что продолжал осторожно стрелять по противникам, разбивая их строй крупнокалиберными пулями. Пока Гавриил и Гайда проделывали свой любимый маневр, Нечасову и Сабому пришлось очень не сладко. Их атаковало сразу несколько противников, а отступать назад, где как раз делали свой трюк парни, было нельзя. Первые удары Нечасов пережил проще, воспользовавшись щитом, а вот Сабома начали оттеснять сразу трое бойцов Легиона, и он отчаянно пытался поймать равновесие, и в тоже время уклоняться от ударов. Все развивалось очень быстро. В следующий миг, противников Сабома атаковал Маклаут, наконец, бросивший свой пулемет, и бой на этой позиции выровнялся. Оказавшиеся за спинами врагов, Гавриил и Гайда, быстро свели соотношение сил к равенству, и благодаря этому Нечасов перешел в атаку. Спустя несколько секунд бой был закончен. В общей сложности на него пошло две минуты, или немногим больше.

– Бегом марш.

Отряд, проигнорировав радость победы и усталость, снова помчался прочь. Они бежали сквозь тьму, подгоняемые отдаленным лаем и невидимой опасностью, что наверняка скрывал мрак. Их не касалась гордость за свои победы, это было неважно именно потому, они могли сохранять трезвость ума. Очень часто, многие молодые бойцы, одержав несколько побед невольно, даже без своего ведома на то, поддаются тщеславию и начинают считать себя неуязвимыми. Однако для этого существует простая тренировка, когда тебя один за другим атакуют свежие и сильные противники. Рано или поздно ты выдыхаешься, начинаешь получать все больней и больней. А в спецназе это заканчивается и вовсе только тогда, когда все твое лицо в крови, или когда ты уже лежишь на полу. В такие моменты хорошо начинает думать голова, когда пытаешься понять, почему ты едва можешь встать на ноги. И рано или поздно боец приходит к выводу, что получил он потому, что расслабился в банальной ситуации, поддавшись легкомыслию. Поэтому сейчас никто не думал о том, какой он крутой или какой сильный, все это было не важно, сейчас нужно было просто выжить.

Скоро на обочине, наконец-то, начали выделяться очертания брошенного парнями хаммера. Они только ускорили шаг, когда увидели его. Возможность вскоре немного перевести дух подействовала как психологический допинг.

Влетев в джип, Маклаут в мгновение ока завел мотор. К этому моменту остальная часть отряда тоже забралась внутрь. Последним занял свое место Нечасов.

– Поехали! – Скомандовал он, тревожно оглядываясь по сторонам.

Маклаут переключил привод на передок, зажал ручной тормоз и, развернув хаммер на месте, помчался прочь. Он летел мимо деревьев, что росли вдоль тротуара, почти задевая их зеркалами, но это было несущественной опасностью.

– Прочь из машины – внезапно скомандовал Нечасов через минут пять сумасшедшей езды по тротуару.