Текст книги "Закованные в железо. Красный закат"

Гавриил как раз спал в своей комнате, когда его многофункциональные часы завибрировали. С трудом открыв глаза, он взглянул на них и увидел на экране имя «генерал Зорога». Это означало – что отдых после целой ночи в дозоре окончен. Он поднялся, кое-как надел форму, и побрел по коридорам, досыпая на ходу. Гавриилу, при всей его любви к армейскому стилю жизни, в голову не приходило, что почти накануне Нового Года, в обед тридцать первого декабря, его могут по какой-то причине побеспокоить, и это после ночного караула. Войдя в кабинет Зороги, он увидел своих старых друзей. Такого же заспанного и хмурого Диму Гайду, который только и кивнул ему, а также вечно бодрого и энергичного Макса Годэ, который где-то нашел фиолетовый и довольно таки массивный синяк под левым глазом. Зорога о чем-то шептался с Горейко. И вообще никто ничего не говорил. Упав в большое кресло, Гавриил опять погрузился в полудрем. Потом в кабинет вошел Валентин Павлов, он был еще одним Тотусом, кроме Гайды и Гавриила. Сразу за ним был лысый Сабом, учитель и тренер всех здесь присутствующих, Сергей Волнорезов, который тоже дрался в классе Тотус. Чуть позже пришли «танки», то есть бойцы со щитами – это были – полковник Анатолий Нечасов, непобедимый властелин щита, как его называли, а также Иван Червоный, молодой и талантливый боец, дравшийся в классе защитников. Это были лучшие из лучших, и Гавриил сразу понял, зачем они здесь. Предстояло какое-то сложное и опасное задание.

«Карпатия»

Вечер Нового Года

Наступил вечер тридцать первого декабря, Новый Год. Усталый и хмурый, Павел Свеча брел по коридорам спального этажа в свою комнату. Он запер за собой дверь и упал на кровать. Сначала ему казалось, что он просто валится с ног, но как только голова коснулась подушки, усталость сняло рукой. Вид абсолютно гладкого белого потолка надоел Павлу спустя пять секунд. Он закрыл глаза и провалился во тьму своих переживаний. Ему снова и снова вспоминались его друзья, погибшие в том бою. Они были его семьей после того, как он потерял всех остальных. Он надеялся на их поддержку и получал ее, он верил в армию, свое руководство, свое оружие и мастерство и был готов умереть за это. Он был почти уверен, что умрет в одном из боев, но этого не случилось. Жизнь предпочла оставить его израненного, разбитого и лишенного всяких целей и стимулов. Он чувствовал себя полуживым мешком с костями, который куда-то ходил, зачем-то ел, но никуда уже не стремился. Он остановился. Ему было очень плохо. Одинокий, лишенный возможности делать то, что он любит и выброшенный на обочину теми, за кого он готов был умереть. Ему отказали даже в ускоренном реабилитационном цикле, который поднял бы его на ноги за несколько недель. Проблема была в психике, в его голове. Свече хотелось мстить всем вокруг. Он гнал эти мысли, но только они еще двигали им, ничего другого не осталось. Это был финиш того старого Павла Свечи, который жил на этой земле прежде.

В беспамятстве, всецело поглощаемый своими же мыслями и переживаниями, он встал, обулся и вышел из квартиры. Он хлопнул дверью, не закрывая ее, мечтая, что его кто-то ограбит и подтвердит его теории о том, что мир погружается в ад. Ему казалось, что он все понял, что мир, в котором живут другие, и в котором жил прежде он сам – это сплошная ложь. Мир, где нет счастья и радости – вот где мы живем.

Шаркая больной левой ногой, он шел по главному перекрестку бункера. Это было будоражащее воображение схождение в одну точку четырех массивных пешеходных лестниц к большому грузовому лифту, и нескольким более мелким. Эти лифты ездили по главной вертикальной шахте бункера, что останавливалась на отдельных остановках как маршрутное такси. Лифт стоял около пятнадцати секунд, а потом ехал дальше. В каждом из корпусов люди пересаживались на лифты поменьше, и путешествовали между этажами этих корпусов. Возле этих лифтов, всячески украшенных дождиками и рисунками, в честь Новогодних праздников, и собралось множество людей. Звучала музыка старых добрых Океанов и других украинских исполнителей начала двадцать первого века. Свеча поинтересовался в честь чего столпотворение, и оказалось, что здесь выдавали талоны для разных спиртных и других напитков, что было очень даже кстати для настроения Павла. Он протиснулся мимо нескольких недовольных граждан, обойдя их без очереди, и взял несколько талонов на пиво. Ничего другого намеренно не присутствовало в ассортименте.

Звучали объявления, что в зале совещаний намечается концерт в честь Нового Года, и даже представление от нескольких мастеров боя на мечах, но единственное, что еще интересовало Павла – это был кафетерий. Он даже радовался, что все будут на празднике, потому, что ему хотелось посидеть в тишине.

Кафетерий действительно оказался наполовину пустым. А те, кто в нем были – делились на таких же любителей выпивки как Свеча, и девушек, которые бегали повсюду с алюминиевыми лестницами, и развешивали повсюду надувные шарики. Также они растягивали везде гирлянды и разноцветные пушистые дождики.

Свеча заказал первую бутылку пива, и отправился на крайний столик у выхода. Он уселся спиной ко всему кафетерию и опять погрузился в свои тяжелые мысли. Вскоре он заметил шумную компанию, сидевшую правее от него. Они громко смеялись, выкидывали глупые пошлые шутки и даже цеплялись к официанткам. Допив свою бутылку пива, Свеча отправился за следующей, но по пути, ему пришлось пройти мимо той самой шумной компании. Он заметил, что сидевшие за этим столиком были не военными. Свеча с презрением посмотрел на них, а потом отвел взгляд. Это были молодые, сильные люди, выбравшие непонятный лишенный смысла путь в понимании Свечи. Заметив его, компания тут же притихла. Все уставились прямо на Павла. Вдруг кто-то что-то сказал и все залились смехом. От внезапно взорвавшегося хохота Свеча даже вздрогнул.

– Ведите себя, пожалуйста, тише – обратился к компании Павел.

Он явно сдерживал свое волнение и злость, что было заметно. Его лицо покраснело, а голос задрожал. Он чувствовал такую злость, что у него темнело в глазах, а сердце неистово стучало. Он разорвал бы их на части, если бы не травма. Компания затихла, но гнилая улыбка не ушла с их лиц. Они явно упивались тем накалом, который воцарился вокруг. Для них это было приключение, хотя они понятие не имели, что делали.

Взяв вторую бутылку, Свеча направился к своему старому столику. Ему хотелось пойти таким путем, чтоб обойти своих новых знакомых, но пока он заказывал напиток, отдавал жетон и общался с кассиром, вокруг него расставили свои лестницы девушки, закрыв все проходы, кроме того самого, где он неминуемо должен был встретиться с неприятной для него компанией. Последив несколько секунд за девушками, что украшали пространство над прилавком, Свеча не понимал, как девушки разбирают, что кто из них говорит, они просто болтали одновременно. Они, то что-то говорили, то взлетали на лестницы, и прикрепляли очередную висюльку или гирлянду.

Не зная страха, но чувствуя неладное, Свеча все же побрел в сторону вскрикивающих и хохочущих хулиганов. Когда Павел подошел поближе, все затихли. Не обращая внимания на них, Свеча попытался пройти мимо, однако спустя секунду оказался на полу, чем спровоцировал очередной взрыв смеха. Ему сделали подножку. Вставать было нелегко. Рана болела, и особенно тяжело было скрыть эту боль. От усилий Павел даже покрылся потом.

– Выродки – огрызнулся Свеча.

Он подошел к их столу, взял в руки какой-то салат, и погрузил его на голову самому ближнему к нему лысому мужчине, пришедшего от этого в шок. Друзья хулигана засмеялись еще громче, что немного разрядило обстановку. Свеча тоже засмеялся, а потом взял вторую миску, и вылил содержимое еще одному из обидчиков прямо на голову. Вспыхнувшая от гнева, вся шестерка налетела на калеку с кулаками, Павел врезал одному, и попытался уклониться от какого-то удара, но боль свалила его на землю. Увидев, что Павел лежит на земле, заливаемые яростью, товарищи не могли остановиться. Они колотили его ногами, и однажды даже угодили по раненому животу, от чего у Павла потемнело в глазах. Из-за этого Свеча пришел в слепой гнев, адреналин скрыл боль и Павел поднялся на ноги под тумаками врагов, укрывая лицо и живот руками. Когда представился момент между ударами соперников, Павел решился атаковать в ответ. Он ударил одного из компании, и в тот же миг получил мощный удар по подбородку. Этот удар снова повалил его на пол.

Вдруг, откуда не возьмись, в толпу дерущихся, влетела маленькая белоголовая фигурка, с фантастической силой начавшая разбрасывать их во все стороны. Один из них от толчка улетел метров на два. Второй, который бросился на коротышку, вообще скрылся из виду, как только белоголовый воин коснулся его. Оставшиеся на ногах противники предприняли отчаянную попытку напасть одновременно, но приблизившись к таинственному незнакомцу, повалились на пол. Они вставали и куда-то улетали, сметая своими спинами столы, и вскоре вовсе перестали подниматься и атаковать, оставаясь разбросанными и разбитыми лежать в разных частях кафетерия.

У Свечи до сих пор все крутилось перед глазами, он посмотрел на маленькую фигурку, и попытался различить черты его лица. Тот начал к нему приближаться, и парень просто опешил, когда увидел, что это ни кто иной, как тот самый сумасшедший старик со склада. Дед аккуратно, но сильно потянул, и Свеча уже волочился на плечах у семидесятилетнего, седовласого коротышки. Дед усадил Павла на стул, улыбнулся добродушной улыбкой так, будто они только что созерцали рождение Иисуса Христа, а не разрушили кафетерий и шайку угрюмых верзил вместе с ней.

– Все будет, хорошо. Подожди, я сейчас все улажу со службой безопасности и вернусь – пробормотал старик. Свеча уже ничего не мог думать, он просто ждал, что будет дальше. Старик подбежал к полицейским из службы безопасности, которых вызвал официант. Они как раз допрашивали девушек, а те уже указывали на Свечу. Старик заговорил, и спор между службой безопасности и официантами начал утихать. Свеча продолжал тупо следить за этой сценой, разминая больной подбородок, казавшийся тяжелым как силикатный кирпич. Внезапно все затихли, говорил только старик, а после его слов, что было вообще удивительно ввиду строжайшего отношения к любым дракам, вся компания начала смеяться. Они просто хохотали, старик тоже не отставал от них. Потом бойцы из СББ соскребли поверженных хулиганов с пола и куда-то увели. Про Свечу все забыли. Дед помог поднять пару столиков и отправился к кассиру. Спустя минуту он вернулся с огромным куском торта. Когда старик уселся за стол, его плечи возвышались над ним всего в нескольких сантиметрах. Налетев на торт, как ребенок, он выглядел невероятно мило и смешно.

– Ммм! Это просто нечто! Ты должен попробовать! – старик отломил кусок торта, и протянул его на чайной ложке к Павлу, продолжая неподдельно добродушно улыбаться.

– Нет, спасибо. – Свеча отмахнулся. – Слушай, как ты это сделал?

– Что? А-а, ты про драку? Просто когда-то увлекался Айкидо. Года два или три занимался.

– Невероятно! Они просто таки летали через весь кафетерий.

– Ты заметил? А я думал, что ты прохлаждаешься после нокдауна.

– Признавайся, сколько тебе лет? Никогда не поверю, что тебе семьдесят три.

– Мне семьдесят три, и тут без вариантов. Хотя я думаю, что семьдесят два, потому, что когда я остался без родителей, меня воспитывал неизвестно кто. Среди таковых были и цыгане, и еще кто-то, и, в конце – концов, я попал в детдом, где каким-то мистическим образом определили мой возраст. Хотя я думаю, что один два года – это не так уж принципиально.

– Ого. Тяжелое детство у тебя, старик.

– Почему?

– Ну, как почему. Ты ведь, наверное, мечтал о родителях и собственном доме.

– А какой смысл мне мечтать о них?

– Ну, как какой смысл, это же природа. Все скучают о своих родителях.

– Я скучал иногда, но эти тяжелые мысли мешали мне жить, и я решил не скучать.

– Жить? Как ты мог жить, если у тебя не было родителей, и тебя воспитывают в детдоме, куда ты попал от цыган?

– А что, разве нельзя в этом случае полноценно жить? Кто-то запрещает?

– Ты точно псих, дед.

– А я думаю, что псих ты, потому, что выбрал удел мучений – неунывающе возразил дед.

– Выбрал? Да они повсюду, посмотри сам. Везде одни мучения. Как их можно выбирать или не выбирать?

– Ну, я вот выбрал жизнь такую, какую захотел, например. М-м-м, это просто поразительный торт. Возьми кусочек, не пожалеешь – дед опять расплылся в улыбке и потянулся через весь стол к Павлу с кусочком торта на чайной ложечке.

– Не хочу я твой торт, лучше бы ты мне пива взял, или дал свой жетон.

– Вот также ты отказался от настоящей жизни, как сейчас отказался от торта – вдруг серьезно заявил старик, отмеривая паузы между словами плавными движениями поднятой вверх чайной ложки.

– Что за глупости? Я просто не люблю сладкое. Старик, ты не в себе.

– Это просто сравнение, друг мой. Ты ведь сейчас сделал выбор, не так ли? Вот также ты делаешь выбор каждый раз, когда решаешь, что с тобой будет в будущем. Будешь ли ты счастлив, или наоборот.

– Хочешь сказать, что я выбираю хорошо мне или плохо? Ха-ха-ха, что за абсурд. – Свеча расхохотался, отчего синяк под его левым глазом стал выглядеть особенно неуместно – нет, старик, невозможно это выбирать. Я просто живу, и эта жизнь делает со мной все, что хочет, к сожалению.

– Может с тобой она действительно делает все, что хочет, а со мной нет.

– Если бы ты знал, сколько я всего пережил, ты бы сейчас говорил совсем иначе. Кому-то посчастливилось прожить жизнь хорошо, а кому-то просуществовать ее.

– Посчастливилось? А минуту назад мне тоже посчастливилось? Выходит, что я патологический везунчик, у которого даже не было родителей. Абсурд.

– Ну, ты же там, какой-то айкидоист, бывает и такое.

– А ты кто? – вдруг спросил старик.

– Я? – Павел задумался. – Я просто исковерканный жизнью неудачник.

– Слушай, они этот торт стопроцентно приправили усилителями вкуса. Просто невероятный тортик. М-м-м! – старик облизал ложку и закрыл глаза от удовольствия – жаль, жаль, конечно, что ты исковерканный жизнью неудачник, но если мы на минутку забудем о том, что ты исковерканный жизнью неудачник и подумает о том, что ты намерен делать дальше, ты не будешь против?

– Если мы еще и забудем о той иронии, которая была в твоем голосе, то можно подумать. Хотя это бессмысленно.

– Почему бессмысленно? Стой, дай угадаю, потому, что все будет ужасно? – старик расхохотался.

– Я этого не говорил – однако Павел понимал, что старик попал в точку.

– Знаешь, таких как ты на этой земле было миллионы и миллиарды, и еще столько же будет. Редко кто не падает в депрессию. И я падал. Но знаешь, что происходило рано или поздно? Мне приходилось вставать на ноги опять. Поэтому я решил, что падать духом бессмысленно, ведь все равно приходится идти дальше.

– Я уже не знаю, куда и зачем мне идти.

– Это единственная правда, которую ты сегодня сказал. И самое интересное, что ты подтвердил то, что каждый из нас выбирает, каков будет его удел. Может, ты стоишь именно перед этим выбором? Когда нужно решить, идти ли дальше к победе или поддаться легкости поражения?

– Я бы с радостью пошел к победе, но у меня для этого ничего нет. Мои друзья и родственники мертвы, я, скорее всего, никогда не вернусь в армию. Да и не хочу уже после того, как они меня бросили в тяжелую минуту. Все, все ради чего я жил – все рухнуло, осмотрись вокруг.

– Хм… Я слышал, что в ходе атаки Легиона рухнула телебашня в Киеве, если ты жил ради нее, то ты идиот. Ты уж извини за откровенность. А что касается твоих друзей и родственников, то они просто закончили свой жизненный путь. То, что ты считал, что они должны закончить его на день или два позже – это лишь твои собственные заблуждения. Или ты, может быть, не знал, что люди умирают, и что умирают абсолютно все люди? Может ты и сам собрался вечно жить? Что ж, должен развеять твои мечты, запомни: «Мы все умрем!» – старик резко поднял руки и крикнул на весь кафетерий, отчего на него обратили внимание официанты, но деду было плевать.

– У тебя все так просто. Умер тот да этот, ну и пусть. Так не должно быть.

– Нет, не сложно и не просто, все просто иначе, чем ты привык думать. Ты всю свою жизнь готовил и настраивал себя к тому, что если твои близкие умрут, ты должен будешь реветь и плакать примерно три года, чтоб все было по принятым человечеством правилам. Ты запрограммировал себя так, однако разве в этом есть хоть доля смысла? Разве твои близкие, которых ты любил и которые любят тебя, ждут от тебя этого? Им это нужно? Им вообще нужно, чтоб ты падал духом, пил пиво и до конца своей жизни ревел за ними? Или ты просто нашел повод ничего не делать?

– Нет, но… – Свеча замялся, думая, чем парировать логику старика.

– Вот только не надо этих «но». Если есть, что ответить, то отвечай, а врать незачем. То, что цель твоей жизни утрачена – это следствие несостоятельности этой цели, и ничего больше.

– Может, ты мне скажешь, ради чего стоит жить?

– Прежде, чем спрашивать, ради чего тебе жить, стоит осознать тот факт, что противоположное состояние вещей неприемлемо! – старик улыбнулся и подчеркнул свои слова поднятым вверх большим пальцем.

– Похоже на рекламу зубной пасты – ответил, спустя секунд пять, Павел.

– Ха-ха-ха, смешно, мне нравится, правда! Это смешно! – старик заходился в тихом хохоте. – Смейся на здоровье. Может, это и было на что-то там похоже, но смысла сказанного мной это не меняет. Все люди ходят, и думают в чем смысл жизни. Кто-то сказал, что смысл жизни в красоте, кто-то – что в деньгах, третий ищет счастье в силе, четвертый во власти. Все они жить не могут без своих смыслов жизни, как и ты без своих, что рухнули. Самое парадоксальное во всем этом то, что сам поиск смысла жизни, и вопросы, связанные с этим поиском являются лишними. Они не обоснованы потому, что отсутствие жизни – это неприемлемая альтернатива, а значит жизнь превыше любого смысла и целей. Тот, кто отказывается от нее, как раз отказывается потому, что думает, будто потерял этот призрачный смысл, хотя никогда его и не имел.

– Если смысла жизни нет, то ради чего мне жить? Зачем все это? – Павел развел руками.

– Просто живи – эта позиция, есть начало начал. Делай то, что любишь, и что тебе нравится. Какая-то призрачная программа жизни, что мы все создаем у себя в мозгу – не более, чем иллюзия. Лучшая цель в мире – это сама жизнь. Все остальное – это лишь ее краски.

– Хм. Хочешь сказать, что можно прожить без денег, работы, семьи? Но зачем такая жизнь?

– Если сейчас ты не можешь иметь много денег, семьи или любимой работы – то это еще не означает, что твоя жизнь окончена. Тут главная ошибка твоего мировоззрения. Для тебя на первейшей ступени важности стоят составные части жизни, каких огромное множество, а должен стоять сам факт твоего существования. Вот смотри, часы на стене позади тебя состоят из стрелок и механизма. Представь, что часы это жизнь. Человек, не разбирающийся в часах, то бишь, в нашей миниатюрной модели жизни, скажет, что самое важное в них – это стрелки. Тот, кто знает о часах больше – скажет, что превыше всего сложный и точный механизм, а третий решит, что без циферблата она будет бесполезны. Кто из них будет прав?

– Все ошибаются.

– Верно! Жизнь теряет значение без ее составляющих частей, но в тоже время сами составляющие части не являются ею по отдельности. Только в совокупности и своем многообразии они составляют ее в одно целое – дед договорил и погрузился в свой любимый шоколадный торт небольшой ложечкой.

– Понимаю – Павел улыбнулся – но, что делать, если моя жизнь осталась без стрелок или даже механизма? Нельзя же довольствоваться тем, что есть.

– Нельзя, но и отказываться от нее глупо. Поэтому нужно найти недостающие детали и не важно, когда это произойдет. Планируй свою победу несмотря ни на что и мечтай о ней. Никогда не планируй поражения, а только учитывай его вероятность и пытайся избежать. Если тебе чего-то не хватает, то не стоит отчаиваться, нужно стараться достигнуть недостающего, но и не забывать, что это не самое важное. Разбойники и бандиты делают на этом этапе главную ошибку. Посвящают свою жизнь этим деталям – они часто теряют саму жизнь, что есть попросту глупо.

– Иногда сил просто не хватает, чтоб находить недостающее.

– Бывает и такое. Когда сил нет, нужно сделать что-то маленькое и приятное для себя, а не падать духом и отчаиваться. Это может быть что угодно. Кто-то покупает шоколадный батончик, кто-то идет к друзьям, а кто-то читает грустную книгу. Нужно уметь пополнять свои душевные силы и стремиться к маленькому и легко достижимому счастью.

– Спасибо тебе. – Павел улыбнулся. Этот седовласый старик спас его сегодня и Свече казалось, что не только от хулиганов.

– Этот торт хорош, но так много мне не осилить. Подожди, я принесу нож и все же поделюсь с тобой – дед мигом смотался к кассиру, взял нож, чайную ложечку и вернулся обратно. – Вот, держи.

– Ладно, сдаюсь, попробую – Свеча отломил кусочек и положил в рот. Торт действительно был изумительно вкусным.

– Рад, что тебе понравилось. Наслаждайся. Кстати, я слышал, что сегодня намечается концерт, пойдем?

– Ты, что собираешься туда? Дед, ты просто непредсказуем.

– Ну а что? Что с того, что я старый? Мне нравятся концерты, только если они не глупые.

– Что ж, пойдем, раз хочешь. – Свеча расхохотался от души. Давно он так не смеялся. Смотря на этого седого старика, он не мог поверить, что тому будет интересно пойти на концерт.

Спустя несколько минут, они уже ехали в битком набитом лифте, где старик был самым низеньким и мелким, что ему явно не нравилось. Он хмурил брови и вообще выглядел, как обиженный ребенок, но как только они добрались вверх, старик сразу прояснел и избавился от былых угрызений. Когда они попали в зал, там еще только собирался народ. Первым выступил Вирвис, он был на своей неизменной повозке, которая, впрочем, никак не влияла на его праздничное настроение. Потом начали выступать певцы и танцоры. На первом выступлении дед отбрасывал шуточки и хлопал в ладоши, но уже на втором он мирно уснул, потеряв какой-то интерес к выступлению. Громкая музыка и самые различные ритмы, и выкрики, ничем не мешали ему. Казалось, что его решение делать то, или другое, было сильней любых других обстоятельств. Если он хотел спать – музыка переставала существовать. Павел медленно начинал вникать в новую для него жизненную позицию.

Остаток вечера Свеча провел на концерте, вбирая его светлую и праздничную энергию и просто радуясь жизни. Он следил за красивыми девушками, которые танцевали самые разные танцы, смеялся над шутками, и отдыхал. К середине концерта в зал вошли Гавриил, и другие его товарищи. Они уселись прямо перед Павлом, и забрали внимание всех окружающих, которые принялись расспрашивать легендарных воинов о различных вещах. Свеча мечтал оказаться когда-то среди них. Он с тихой радостью в сердце представлял, как однажды будет сражаться в одном отряде с этими великими воинами, он как ребенок махал в этом сне своим мечом снова, пробираясь сквозь толпы врагов со своими непобедимыми друзьями, он снова мечтал. Вдруг кто-то из парней оглянулся и увидел возле Павла старика.

– Эй, ребята, да это же старик Август.

– Я не сомневался, что он не пропустит праздника. Эй, старик, просыпайся.

– Никто не разбудит его, если он сам этого не захочет – возразил кто-то.

– А-ну, не трогайте деда! А то мы с ним вас всех тут проучим – в шутку возразил парень моложе, который сидел чуть дальше.

– Скорее он сам нас всех уложит – ответил другой. Все дружно засмеялись. Павлу Свече тоже было смешно потому, что он хорошо понимал, о чем идет речь. Внезапно, ему показалось, что мир вокруг него просветлел и стал куда более приветливым, и родным ему. Старик был прав, мир может быть прекрасным.