Текст книги "Закованные в железо. Красный закат"

Несмотря на большую скорость, беспрекословно повинуясь, все тут же выскочили прочь, раскатываясь в стороны от машины как большие металлические шарики. Именно на них стали похожие бойцы отряда «Молот», сгруппировавшись специальным образом, что было отрепетировано на многих тренировках. Спустя секунду после команды Нечасова, в джип влетела ракета из базуки, и он, переворачиваясь и горя, помчался прочь вперед. Из тьмы начали вырастать тени множества бойцов Второго Легиона. Их было человек пятнадцать или двадцать.

– Все ко мне! – Нечасов сильно волновался и кричал. Он был не готов, однако скоро он возьмет себя в руки – в лобовую нам их не взять.

– Что будем делать? – первым кто потерял самообладание в отряде, был Маклауд. И этот случай был не исключением.

Нечасов молчал. Он судорожно перебирал варианты развития событий, нервно пожимая рукоять своего молота. На него давила ответственность ужасным грузом. Врагов было так много, что победить их в открытом бою и на открытом пространстве было действительно невозможно. Они бы просто окружили ребят и изрубили их на месте. Нужно было придумать что-то сейчас, немедленно, тут же. Но ничего, буквально ничего не приходило в голову. Все мысли кружились вокруг только одного – вокруг того, что рейд, который в «Карпатии» называли рейдом надежды сейчас, прямо сейчас может провалиться. И это произойдет не как не иначе, как по его вине.

– Что будем делать, командир?

Гайда, который в отряде обычно был зерном здравого рассудка, сейчас тоже начинал волноваться. Он видел приближающихся все ближе и ближе воинов Второго Легиона и даже его начинала охватывать легкая паника. Внезапно Нечасов начал приходить в себя. Он отбросил все страхи и сомнения. И просто попытался что-то предпринять в этой, казалось бы, безвыходной ситуации. Идея, что пришло ему в голову, показалась самой удачной среди тех, которая предлагала обстановка.

– Быстро! Все за мной! – он подхватил опущенный прежде щит и помчался в ближайший подъезд дома. – Гавриил, Гайда, устройтесь сразу за дверями. Попробуем устроить им засаду. Пропустите несколько человек мимо себя, а потом атакуйте. Мы же набросимся на тех, кто убежит вовнутрь.

Так и сделали. Гавриил спрятался справа за дверьми, а Гайда слева. Остальные же поднялись чуть выше на лестничную площадку и ждали нападения. Все замерли, прислушиваясь, как бешено стучат их сердца и как усиливается топот ног противника. Волнения, страх, огромная доза адреналина – все это мешало сосредоточиться и думать.

Внезапно в дверной проем подъезда действительно влетело несколько врагов. Гавриил и Гайда пропустили их, но следующие мимо них живыми не прошли. Потом кто-то схватил Гавриила сначала за руку с мечом, а потом за шею и вытащил на улицу. Гайда не успел ничего сделать. Ребята просто смотрели как Гавриила затаскивают в толпу разъяренных бойцов Второго Легиона. Не веря, что это происходит с их товарищем, казалось, что там, на улице уже нет возможности выжить ни для кого, даже для него.

– Все за мной! Нечасов поднял щит и помчался в проход. Он пытался, он хотел спасти Гавриила. Он неистово кричал, поднимая боевой дух отряда, уже висевший на волоске. Он врезался щитом в противника, который пытался попасть в подъезд и с силой вытолкнул его обратно на улицу. Гавриил постоянно уворачивался, парировал или чудом избегал очередных ударов, пытаясь отступать. Как только Нечасов с другими вылетел на улицу, выталкивая на своем огромном щите парочку бойцов Второго Легиона внимания к Гавриилу немного поубавилось. Пятеро бойцов, что остались с ним неистово атаковали один за другим. Они наносили удары, а Гавриил все отступал и отступал. Но шансов для контратаки ему не представлялось. Он боролся не только с врагами, но и с нахлынувшей на него тревогой и паникой. Пытаясь взять под контроль чувства, но ничего не получалось. Времени просто не хватало для того чтоб хоть над чем-то сосредоточиться. Мечи, один за другим, а то и одновременно все пятеро, летели в его направлении, и нужно было что-то предпринимать. Он схватил второй меч, который давал ему преимущество в парировании и пытался отбивать некоторые удары. Он метался со стороны в сторону, таким образом, не давая себя окружить. Внезапно, отступая назад, он наткнулся на выступающий высоко из – под земли бордюр и почти потерял равновесие. Быстрым кувырком через спину, он успел избежать нескольких ударов. Враги побежали на него тут же, в какой – то момент, взяв себя в руки, у Гавриила как бы прояснилось все. Толи адреналин перестал приводить его мысли в хаос, толи просто уравновесились чувства, но он начал видеть ситуацию иначе. Чуть дальше за спинами бойцов Второго Легиона его друзья сражались в толпе среди врагов. И ему хотелось быстрее попасть к ним. Пятеро противников теперь казались ему не такой уж страшной проблемой. Он уже справлялся с подобными задачами и должен справиться сейчас. Гавриил внезапно побежал на врагов, а они этого не ожидали. После обманного движения вправо он резко ушел влево. Пока противники рассекали мечами воздух, он уносил жизнь одного из них. Их осталось четыре. Не теряя преимущества, Гавриил быстро перешел в атаку на еще одного противника, что в это время стоял к нему боком, тот успел парировать удар. Однако Гавриил ожидал этого парирования и даже рассчитывал на него. Поэтому следующий его удар был по неприкрытому корпусу врага. Скорость с которой атаковал Гавриил просто не помещалась в сознании противника. И они проигрывали. Они не ожидали такой вспышки силы в их сторону, просто напросто не ожидали. Они пытались что-то предпринять, чтоб вернуть свое былое превосходство. Но Гавриил уже взял ситуацию в свои руки. Еще один противник попытался уходить от пируэтов и умопомрачительных сальто Нелевского, приходившего в ярость. Но, вскоре он потерял сознание и умер, даже не успев заметить удара, пронзившего ему сердце. Гавриил уже не думал о своих противниках, он даже уже не думал о себе. Все его мысли были с друзьями, что пытались выжить чуть дальше от него. И эти двое перепуганных противника были для него временной преградой. Он ударил сверху вниз, а потом резко как юла крутанулся на пятках и распорол живот одному из двоих бойцов Второго Легиона. Следующего соперника ждала та же участь. Он упал замертво от удара вдоль туловища.

Гавриил помчался к своим друзьям. К счастью, они тоже побеждали в своих битвах. Все-таки уровень и мастерство, которые были у этих парней, давали о себе знать. Гавриил лишь слегка помог им выровнять равновесие сил. А потом и добить оставшихся врагов. Битва закончилась так же стремительно, как и началась. Вспышкой, яркой вспышкой. Она ударила по отряду «Молот» и тут же погасла, поглощаемая свирепым сопротивлением бойцов этого элитного подразделения. Обессиленный Макклауд упал на колени, бросив на землю меч, пытался отдышаться. Темп битвы этого дня абсолютно выбил его из сил.

Они так и стояли, смотря друг на друга. Гавриил смотрел на них, а ребята смотрели на него, не веря, что эта битва так быстро закончилась. Несколько минут назад они думали что погибнут, а сейчас все вот так решилось неожиданно в их пользу.

– Молодец, что выжил – только и выговорил Нечасов. Да и на сантименты никто и не рассчитывал, и это было просто не нужно. Этих несколько слов уже не соответствующих уставным приказам было достаточно, чтоб понять, что чувствовал командир.

Гайда безмолвно подошел к Гавриилу и крепко схватил его за шею, дружелюбно подтягивая к себе. Гавриил устало повесился ему на плечо и так они пошли дальше на север, к аэропорту. Парни еще некоторое время оглядывались, но потом они поняли, что их никто не преследует. Они справились с неожиданной задачей, которую вообще не должны были встретить здесь. Ночь полностью поглотила Бухарест. Дома уже казались не такими враждебными в свете тысячи звезд и огромной луны заливающей светом улицы. Они даже начали обращать внимание общую обстановку и атмосферу улиц. Заброшенные автомобили, негорящие фонарные столбы, пустые черные окна, отбивающие временами лунный свет, а также ухоженные газоны. Жителей не было и никто, очевидно, не собирался больше возвращаться сюда. Город казалось жил своей жизнью. Бетонные джунгли из витрин магазинов, автомобилей, асфальта, бесконечных стен, домов, архитектурных произведений искусства, были никому не нужны. Они были брошены людьми здесь. Теперь это был – кусок поля, на котором возвышались странные бетонные памятники ушедшей в прошлое цивилизации. Они напоминали Стоунхендж, в будущем наследники этой земли будут думать, зачем люди использовали те или иные вещи. Зачем им были нужны все эти автомобили, различная одежда, здания. Возможно, уже никто в будущем не вспомнит, что такое кинотеатр или дом культуры. Никто не поинтересуется, кому посвящен тот или иной памятник и какое событие запечатлено на той или другой мемориальной доске.

Вскоре отряд набрел на неплохой автомобиль, что был на обочине. Пассажиров и водителя не было. Они сели туда и поехали. Большой груз экипажа в сутрах посадил митсубиси на землю. Оно скрипело дном об асфальт тротуара. Ехать быстро было не возможно. Впереди тротуар и дорога, все было завалено, беспорядочно перевернутыми и перегоревшими автомобилями. Ребята вышли из автомобиля, зачем-то закрывая двери, так, как будто бы кто-то мог украсть их машину.

Их взгляду представилась старая добрая пробка на кольцевой дороге, однако все мысли уже были далеко в аэропорту.

– Макс, как там у вас – Нечасов обращался к Годэ.

– Мы готовы взлетать.

– Самолет вывели на улицу?

– Нет, – вы же запретили – ответил Максим Годэ – и приказали ожидать вашей команды.

– Выводите самолет, взлетаем немедленно. Мы будем через пять минут.

– Вас понял. Исполняю.

Бойцы шли по полю и любовались видом засыпанного звездами неба. Они время от времени оглядывались, однако позади все было тихо и спокойно. Как и впереди и по сторонам. Все было даже слишком спокойно. Никому не нужное пространство, за которое прежде готовы были убивать и грабить, земля стоила тысячи и тысячи долларов, а сейчас они были абсолютно бесполезны. И даже стоили меньше чем место в каком-то глухом лесу, где никто не мог вас найти, и где было бы сравнительно более безопасно.

Скоро показался аэропорт. Его очертания, пропущенные через фильтры очков ночного видения, были в зеленых тонах. Основная часть пространства вокруг аэропорта была непроглядной тьмой. Парни время от времени отключали фильтры и смотрели без них. Луна, заливавшая землю ярким светом, неплохо освещала все вокруг.

Прошли мимо забора. Самолет уже медленно выезжал на взлетную полосу. Рядом с ним ходила маленькая фигурка Годэ и Ивана Червоного.

– Ну, вот, похоже, мы выбрались – не удержался от комментариев Сабом.

– Не каркай – сказал Нечасов.

Спустя полчаса все были в самолете. Сидений было очень мало потому, что Ту 144д предназначался для испытаний в условиях невесомости. Поэтому большая часть салона самолета была заполнена самыми разными приборами, располагавшимися вдоль стен. Силы и желания разбираться в их предназначении ни у кого не было. Парни просто рухнули в несколько кресел, что были возле кабины пилота, и пытались расслабиться. Адреналин, что они получили за сегодня, все еще ходил по их сосудам. Однако его концентрация падала, и сердце выходило на нормальный темп. Никто еще не мог поверить, что он в безопасности. Однако сил не было, и ребята просто отпустили ситуацию. Нечасов тоже сидел радом с ними и молчал.

Самолет заревел, и пилот начал выводить его на взлетную полосу. За окошком замелькали столбы. Гавриил сидел у крыла, ему было хорошо заметно, как самолет ускоряется. Потому что сравнительно с крылом трещины на взлетной полосе, а также осветители, которые, тем не менее, сейчас были выключены, мелькали все быстрее и быстрее. Спустя какое-то время они начали сливаться в одну сплошную линию. Ребята ощутили легкое изменение равновесия, что свидетельствовало о том, что самолет был в воздухе.

Пилот должен был лететь над водой, чтоб их было сложней заметить на радарах, которые возможно были в этом регионе. Из Бухареста пилот сразу же направился к Средиземному морю, а оттуда они полетят дальше на запад, к Тихому океану. Уже через несколько часов они будут на месте. Друзья, в полумраке салона, принялись на скорую руку отчищать скафандры от прилипшей к ним крови.

– Всем отбой. Ребята, мы должны скорее отдохнуть. Не стоит надеяться, что завтра будет более легкий день. Набирайтесь сил. Спасибо всем за сегодня. Мы отлично поработали. – Сказал Нечесов.

– Да, друзья, мы молодцы – подхватил Гайда.

Сабом похлопал в ладоши и откинулся на спинке кресла. Остальные тоже подхватили волну аплодисментов, предназначаемую друг другу.

Гавриил поймал себя на мысли о том, что он счастлив. Сейчас он действительно был счастлив. Хотя ничего особенного не изменилось и утром его положение, может быть, было даже более удачным и благополучным. Он был не таким усталым и не таким вымотанным, но сейчас он чувствовал себя сильнее. Минуту назад он почти попрощался со своими друзьями и со своей жизнью, все закрутилось так быстро. Этот сумасшедший день наконец-то закончился.

Сейчас можно было наслаждаться тем временем, что им удалось выиграть. В спецназе существует такое понятие – боец не может выиграть бой, он может выиграть только время. Никто и никогда не должен думать о победе над каким-то конкретным врагом, каждый должен думать только о том, как выиграть как можно больше времени. Тот, кто выигрывает больше всего времени, тот и остается победителем, а награда ему – жизнь.

Гавриил открыл шторку окошка. Под самолетом мелькали волнами воды Средиземного моря. Существовала большая вероятность, что за ними стремится какой-то истребитель, или что их могут сбить с помощью ракет. Однако здесь уже нельзя было ничего предпринять. Поэтому Гавриил просто расслабился. Он не владел ситуацией, и пришло время положиться на свою судьбу. Его глаза закрылись, тяжелые веки даже не давали шанса на то, что он еще сегодня что-то может сделать. Тело было тяжелым. Он расслабился и провалился в сон.

Глава 6. По следам прошлого

«Делай проще, глупец» – принцип британских SAS

Самолет отряда «Молот»

Атлантический океан

Вблизи побережья Северной Америки

3 февраля; раннее утро

– Все подъем. Все вставайте. Макклауд, вставай. Сабом, быстрее. Гайда, Макс, хватит спать!

Нечасов ходил по салону и всех будил. Он подходил то к одному, то к другому. Хватал их за плечи или толкал, чтоб просыпались. Молотовцы медленно открывали глаза и приходили в себя. Проверяли показатели датчиков на своих шлемах. Старались быстрее привыкнуть к обстановке, сбросить оковы короткого сна, явно не хватившего им для полноценного отдыха.

– Отряд, мы уже почти у побережья, но еще есть время, чтоб привести себя в порядок. Я проверил, в уборной есть вода. Можете умываться, но главное, отмойте свои скафандры после вчерашней битвы. Они почти полностью покрыты кровью. Если представится случай, и мы встретим возможных союзников, то лучше бы нам выглядеть более цивилизованно и серьезно. Маклауд, ты первый. Напоминаю, до высадки десять минут, поторопитесь! Бегом, бегом!

Гавриил с трудом понял, о чем идет речь. Когда он проснулся, Нечасов уже вовсю раздавал приказы. И речевой конвертер, встроенный в шлеме Гавриила, пронес мимо его заспанных глаз большую часть разговора. Весь этот разговор конвертер превращал в маленькую бегущую строку, расположенную в левом углу экрана его шлема. Поэтому, он еще до конца не проснувшись, не заметил первую ее часть. Гавриил открыл шторку иллюминатора. Нелевскому посчастливилось порадоваться солнечным светом. Однако это был свет уходящего дня. Уже второй день отряд» Молот» никак не мог угнаться за солнцем, постоянно высаживаясь на вражеской территории в сумерках уходящего дня. Самого солнца не было видно, потому что самолет летел строго на запад. Единственное, чем пришлось довольствоваться – бескрайним видом далеко уходящего за горизонт океана, сливающегося с небом.

– Прием пищи – скомандовал Нечасов.

Когда Гавриил последним вышел из ванной комнаты, в проходе между сидениями стоял командир. В одной руке у него был энергетический батончик, а в другой – бутылка с водой. Все напряженно жевали, и Нелевский присоединился к ним. Времени на завтрак было очень мало. И спустя какие-то две три минуты ребята, одев вновь шлемы, вернулись обратно в кресла. Через несколько секунд пилот совершил крутой маневр и развернул самолет обратно на восток, предварительно сильно снизив скорость и высоту.

– Можем начинать. Пилот и техник успешно вышли из кабины пилота и схватили свои рюкзаки.

– Отряд, внимание! Каждый берет свой рюкзак, вытаскивает страховочную веревку и пристегивает ее к карабину на поясе – Нечасов проделывал все эти действия, комментируя их, а отряд дружно повторял их за командиром. – Проверяем рюкзаки. Рюкзак не промокаемый, сохраняет внутри воздух, действуя как поплавок. Без него вы просто пойдете ко дну.

Проверив каждого бойца, Нечасов отправился к хвостовой части самолета и все пошли за ним. Он вытащил меч и как будто консервным ножом вырезал в полу большое отверстие. Ударом ноги кусок металла упал в быстро мелькающую под самолетом воду.

– Гавриил, ты первый. Нечасов отошел в сторону и рукой подталкивал Нелевского к дыре в полу.

Воображение Гавриила уже немного подготовило его к виду ожидаемого зрелища. Однако на краю дыры Гавриил невольно замер. Вид блестящей и мелькающей в сумасшедшей скорости воды настораживал все инстинкты. Перешагнув через свой страх, Гавриил шагнул вперед. От ужаса глаза невольно закрылись, захотелось закричать. Гавриил сгруппировался и, обняв свой рюкзак, полетел вниз. Спустя доли секунды, после сильного шлепка об воду, Нелевский усилием воли открыл глаза. После первого шлепка удары повторялись, мир вокруг кружился. В одно мгновение Гавриил практически впритык видел море, а в следующий момент видел тучи на небе. Это казалось ненормальным. Внезапно в голову пришла мысль, что, что – то пошло не так, потому что шлепки в воду продолжались и даже ускорялись. Ему показалось что он, возможно, зацепился за самолет. От этой мысли мышцы тела напряглись до предела, сердце сначала замерло, а потом будто сорвалось с цепи от новой дозы адреналина. Но, спустя секунду, ситуация резко изменилась и Гавриил начал быстро идти под воду. Обрадовавшись, что шлепки и удары прекратились, Гавриил взял себя в руки и дрожащими руками полез по страховочному тросу, который связывал его с рюкзаком, на поверхность. Вынырнув из океана, он начал искать глазами самолет. Тот уходил на восток, а из него выпрыгивали остальные члены команды. Тогда Гавриил наконец-то понял, что за бесконечные шлепки случились с ним мгновение назад. Его друзья также как и он шлепались об поверхность океана, будто камешек, брошенный под острым углом в воду. Они жабкой прыгали по поверхности воды не в силах остановиться. А за ними несся огромной гирей их рюкзак. Команду разбросало на километровом отрезке, и собираться вновь пришлось долго.

– Вот это прыжок! – Максим Годэ видимо получил не меньше впечатления от прыжка, чем Гавриил.

– Да, это просто сумасшествие – Макклаут не разделял его хорошего настроения.

– Они там с ума посходили, эти генералы. Я думал, что мне конец – голос Сабома вообще дрожал как при охлаждении. Его охватила легкая паника и шок. Высадка была более чем экстремальная.

– Ух – Нечасов дышал так часто и громко, что казалось, его сейчас схватит инфаркт – староват я для такого. Ладно. Все живы? Отлично. Движемся на запад.

Остаток пути к берегу прошли более благополучно. Плыть было нелегко, это забрало много сил и времени, поэтому, когда парни добрались до берега, то тут же рухнули на землю отдыхать. Море выдалось спокойным сегодня. Маленькие волны спустя равные промежутки времени тихо прибывали к берегу, а потом вода уходила обратно в океан.

– Через пару часов начнет темнеть. Было бы неплохо дойти до ближайшей лесополосы, что на северо-западе отсюда – Гайда неожиданно вспомнил о плане быстрее, чем Нечасов, что было большой редкостью.

– Не гони лошадей, дай отдышаться – завопил Маклаут, не восстановившийся после вчерашнего вечернего боя в Бухаресте, где ему выпало попотеть.

– Он прав – вмешался, наконец, Нечасов – нужно идти. Сегодня поспим дольше, но сейчас задерживаться нельзя.

Все молчаливо, переламывая себя, схватили сумки и побрели болотистой местностью к лесу. Идти продолжали даже тогда, когда стемнело. За весь путь никто не выронил и слова. Все держали ритм и экономили силы. Гавриил постоянно поглядывал на свой голосовой конвертер, опасаясь не пропустить команд от командира отряда, но ничего не было. Такой ритм немного притуплял чувства, погружая в легкую дремоту. Особенно это усиливалось из-за скафандра, который скрывал такие влияния внешней среды как температуру, ветер, влажность, запахи, оставляя бойцам только зрение. Гавриил пользовался тепловизором, переключаясь, время от времени на очки ночного видения. В лесу было спокойно. Внезапно лес закончился, и перед отрядом появилось открытое пространство. Чуть дальше, погруженные во мрак ночи и выхватываемые из него лишь нечетким изображением в очках ночного видения, были домики. Еще дальше на востоке виднелись очертания Чарльстона.

– Присматриваемся к городу пять минут, и идем к прилегающим к нему частным домам. Оттуда проведем дальнейшую разведку – ввел всех в план действий командир.

– Ночуем в городе? – интересовался врач.

– Да. Там больше шансов спрятаться. Однако при малейшей вероятности присутствия бойцов Легиона уходим обратно в лес. Антон, Владимир и Сергей, вы останетесь здесь с вещами, когда мы уйдем в город.

– С вещами так с вещами, у меня претензий нет – врача звали Антон Николаевич Солоша. Он всегда был в хорошем настроении, всегда со всеми соглашался и никогда не упускал возможности чему-то порадоваться. Радовался он всегда и всему, чем заслужил любовь и симпатию у остальных ребят. Когда кто – то получал травму, он всегда находил слова, чтоб успокоить и с неизменным позитивом брался за лечение. Техник, наоборот, был человеком скрытным и молчаливым, но когда дело касалось программирования или вообще электроники, он немедленно расцветал. Мысли о чем-то научном и технологически сложном питали его неведомой энергией, как и его таинственный ноутбук, с которым он не расставался. Пилот же был человеком, о котором мало что можно было сказать. Суровый профессионал, который много повидал и ничему не удивлялся. Он существовал только тогда, когда поблизости был самолет или еще какая-то техника, которая летала или ехала, в остальных случаях он превращался в безмолвную тень, не мешавшую и не причинявшую никаких забот или неприятностей. Это был человек с жесткой и бескомпромиссной самодисциплиной и не вызывающего сомнения профессионализма. Будучи мастером своего дела, он хорошо понимал, насколько много нужно знать вещей, чтоб владеть той или иной ситуацией. Именно это понимание давало ему осознанное стремление к дисциплине, подразумевающей абсолютное подчинение тем людям, которые что-то смыслили в своей сфере.

Пять минут прошло. Никакого движения в окрестностях города не замечали ни в одном из световых или тепловых спектров. Техник даже просканировал радио эфир города и еще какие-то только ему понятные излучения, которые могла давать мощная техника, если бы она была в городе. Ничего не нашли и отряд «Молот» пошел в непосредственную разведку на местности.

Первое, что бросилось в глаза Гавриилу, когда подошли к первым коттеджам, это отличие всех строений от европейских и Украинских. Здесь все дома были похожи друг на друга в своем минимализме. Они были больше просто домами, чем жильем в нашем понимании. Все дворы были убраны, заборы выкрашены. Почти все они были на одно лицо. Наши же всегда были завалены всяким хламом, который копили на черный день или просто боялись выбросить. Наверное, эта любовь к мусору и ненужным вещам, эта жалось к неодушевленным предметам, и отличала нас от американцев, выбрасывающих все и вся, что только можно. Приятней всего было идти по гладким дорогам. Машины были аккуратно припаркованы так, будто хозяева только что приехали. Однако ни в одном из окон не светилось.

– Похоже, здесь все вымерли точно так же, как и у нас – заметил Годэ.

– Да уж, веселого тут мало – подтвердил его настроение Гайда.

– И что будем делать?

– Будем надеяться, что остались заселенные города – ответил Нечасов.

– Да их тут сотни и тысячи.

– Похоже, застряли мы тут. Никакой связи с бункером. Может мы будем тут месяц прочесывать город за городом, а наших уже разобьют? – Маклаут как всегда поддавался эмоциям при первом удобном случае.

– Не разобьют – это раз. И месяц мы тут сидеть не будем – это два. Обследуем пару городов и нападем на какой-то след, по которому и пойдем. Много ты смыслишь в разведке.

– Первый город еще даже не обследовали, а ты уже раскис, слабак, – Годэ не упускал возможности упрекнуть Маклаута.

– Спасибо, что напомнил о своем существовании, жабоед, поймаю тебе лягушку в ближайшем пруду – огрызнулся Маклаут.

– Сам ты жабоед. У меня мать украинка, а отец француз. Правда, я его так и не видел за свою жизнь.

– И как же так? Без отца рос? – поинтересовался Сабом.

– Нет. Вот что умела моя мамка, то это находить кавалеров. После разбитого в Париже сердца, она еще больше преуспела в этом искусстве, и вскоре у нее появился муж, а у меня спонсор всех моих желаний.

– Это как?

– Он был депутатом в Верховной раде, вот как. Думаешь, почему я в бункере? Благодаря усилиям моего отчима. Я его, конечно, не очень любил, но за его щедрость можно было забыть о том, что он мне не отец. Он то меня и засунул в суворовское, чтоб я был подальше от него.

– Вот как, не знал.

– Наполовину жабоед – это, все равно, жабоед – не отступал Маклаут.

– Хватит, смотрите лучше по сторонам – вмешался Нечасов, который терпеть не мог любые ссоры и психологический дискомфорт в отряде. Он постоянно думал о том, как получше мобилизовать силы, как умнее использовать ресурсы отряда, чтоб никто не пострадал. И когда кто-то начинал рушить атмосферу взаимопомощи, он невольно приходил в ярость. Все это знали и уважали это стремление, однако Маклауту никак не удавалось сдержать себя в некоторых ситуациях.

– В этой пробке есть неплохие автомобили, и они не заблокированы. Уверен, что в вон том форде будет достаточно топлива – предложил Сабом, когда вдали начала виднеться большая пробка на перекрестке при выезде на автостраду.

– Не думаю, что удастся его завести. Это новое поколение, нужна карточка водителя.

– Никаких автомобилей, мы не знаем, что нас ждет в городе. Пойдем медленно и тихо – Нечасов в одни миг разбил все надежды парней.

– Ну, вот, до полночи будем бродить.

Рейд затянулся. Весь город был погружен во мрак. От Бухареста он отличался более скромной архитектурой и простотой. Также это более современные методы постройки кварталов с расчетом на широкую, четырех полосную проезжую часть, чего не встречалось в центре Бухареста. Забрев в один из районов они увидели большие офисные здание, которые должны были быть отличной точкой для обзора. Прочесав два первых этажа и найдя на них только пыль и трупы погибших от вируса клерков и менеджеров, выше шли, уже не разведывая комнату за комнатой. В этот раз Гавриилу оказалось проще воспринимать картины пола разложившихся мертвецов с их белеющими костями. Толи усталость давалась в знаки, толи выработалась какая-то привычка, но более они уже не казались ему чем-то сверхъестественным. Подобное зрелище вызывало у него только желание отвести взгляд на что-то более существенное.

– Вирус и здесь посвирепствовал.

– Возьми пробы для ученных – обратился Нечасов к Гайде, который наткнулся на лестничной площадке на пару бездыханных тел.

Подъем был довольно не простым. В здании было около пятидесяти этажей. На самом последнем, были просторные помещения, принадлежавшие какой-то неизвестной фирме с приятной эмблемой. Большая комната, предназначенная для заседаний, содержала в себе огромный черный стол, окруженный удобными запыленными креслами. Две трети стен были окнами, встроенными от пола до потолка. Несколько из этих окон были выбиты, и в зал залетал ветер. Он покрывал вещи инеем от надвигающегося ночного заморозка.

– Осмотрим город отсюда. Маклаут и Годэ, проверьте крышу.

Нечасов нарочно ставил этих двоих в пару всегда, когда была возможность сделать это без риска попасть в сверх неординарную ситуацию. Он пытался создать все условия, чтоб Маклаут и Годэ нашли общий язык.

Гавриил смотрел сквозь множество визуальных фильтров сутры, увеличивал изображение, фотографировал встроенным компьютером некоторые элементы, а потом исследовал их с помощью многократного увеличения, предоставляемого компьютером сутры, но ничего особенного не нашел.

– В доках чисто? Самая большая вероятность найти кого-то есть именно там. Будь это Второй Легион или беженцы.

– Нет, командир, в доках ничего не видно. Все тихо.

От мысли, что парни одни в этом огромной городе призраке ставало жутко. Казалось, он поглотил их в свой мрачный медленно разрушаемый ветром и водой мир. Не хотелось оставаться в комнатах всех этих чужих заброшенных квартир, не хотелось прикасаться к чужой одежде, казалось сохранявшей еще тепло владельца. Диваны и кресла в прихожих действовали так же отталкивающе. Может давалась в знаки излишняя чувствительность воображения Нелевского, а может дело было в какой-то незримой энергетике этих мест, но он чувствовал все это, хотя и не придавал подобным вещам большого значения. Вся внешняя среда была лишь окружающими его декорациями, она не обязательно должна была иметь влияние на него. Он рано понял это, и благодаря этой позиции смог сохранить былой позитивный настрой и высокий боевой дух. Ему даже нравилось держать себя в руках при всей той мрачности и бездыханности окружающего мира. Не было никакой нужды брать близко к сердцу судьбы всех этих миллионов и миллиардов погибших людей. Переживания ничего не дают и ничего не меняют, а значит, раз в них нет пользы, они должны быть бесцеремонно и немедленно отброшены.

– Нечасов, это вспомогательная группа, внимание. Вы нас слышите? – Внезапно в эфир ворвался голос пилота, оставшегося в лесу вместе с техником и врачом.

– Вас слушаю, что произошло?

– Недалеко отсюда, в парке на Севере от города, засечена фигура человека. Его тепловой силуэт мелькнул там и мы чудом его заметили, а потом все опять погрузилось во мрак.