Текст книги "Кавказ. Выпуск XI. Народы. История завоевания"

В 1782 году начальником Кавказского корпуса был назначен П. С. Потемкин, близкий родственник знаменитого Потемкина.

Оставалось привести в повиновение Кубанский край. Там царили в горах за Кубанью черкесы, а в степях ногайские орды. И те и другие были связаны между собой религией, нравами жизни и общностью интересов в набегах на Россию. Для замирения Кубанского края был призван гениальный Суворов[92]92
  Ковалевский П. И. Психиатрические эскизы в истории: В 2 т. Т. 1: Генералиссимус Суворов. СПб., 1905.


[Закрыть]. Недолго он там пробыл, но быстро все привел в порядок и успокоил. Система усмирения и успокоения была та же: устройство военных поселений, вооруженных даже пушками, хороший урок кочевникам и переселение Ногайской Орды в Крым. Все пространство между Доном и Кубанью осталось вольным и незаселенным. Нужно было заселить его людьми, опытными в войне, бесстрашными и могущими противостоять набегам черкесов. Таким качествам вполне соответствовали наши сечевики-запорожцы. Туда-то их и переселили впоследствии. Раньше же того в те места старались переселять крестьян из южных губерний: Курской, Воронежской, Харьковской и прочих; но, разумеется, это была капля в море.

Существование запорожцев теперь в мирном краю на Запорожье, по берегам Днепра, являлось анахронизмом. Это были рыцари. Это были воины духом и телом. Вся их жизнь существовала только для войны. Пока были поляки, пока была Крымская Орда, пока можно было делать набеги на Турцию, запорожцам было место на земле. Но с уничтожением Польши как таковой, с уничтожением Крымской Орды, с оттеснением турок в очень отдаленное пространство казакам-воинам, казакам-рыцарям, гайдамакам, сражающимся за веру, на Запорожье не было дела, не было и места. На Отечество никто не нападал. Веры никто не оскорблял. Сражаться было не с кем. А между тем запорожцы жили только для войны и только войной. На Днепре такого дела им теперь не было. Но было такое место, где война творилась день и ночь, ежечасно и ежеминутно, то есть как раз то, что нужно было запорожцам и гайдамакам, такое место было на Кубани. Ногайцы из степей были удалены. Место степное очистилось. Черкесы с их непрерывными нападениями оставались. Вот где было подходящее место для подвигов малороссийских рыцарей – запорожцев и гайдамаков, – и императрица Екатерина их туда переселила.

В лице кубанских черкесов запорожцы встретили достойных себе соперников. Было место для привольной жизни, была возможность помериться рыцарской отвагой, был повод проявить свои воинские доблести. Тем более что здесь они стояли на страже для защиты веры и Отечества.

Нужно добавить, однако, что с уничтожением Сечи на Днепровских порогах запорожцы не сразу были переселены на Кубань. Прежде они нашли пристанище на Буге, в Слабодзее. Оттуда они приняли участие и во второй турецкой войне, отличившись истреблением турецкого флота в Днепровском лимане, в штурме Березани, Очакова и Измаила. Имена Сидора Билого, Харька Чапиги, Антона Головатого и других оставили в эту войну по себе достойную славу.

И вот теперь им давалась в полное обладание вся Кубанская область.

Не желая расстаться с казачьей вольностью, запорожцы двинулись на Кубань.

С покорением Кабарды и другие кавказские народцы стали относиться к России с большим расположением, признавать ее силу, власть и могущество и даже склоняться к ее подданству. В этом отношении заслуживает внимания добровольное принятие русского подданства тарковским шамхалом. Дорога на Дербент из Астрахани лежала через Тарковское шамхальство, и нам важно было быть с его владыкой, вали, в добрых отношениях. Эти добрые отношения дошли до того, что в 1784 году Муртазали пожелал принять русское подданство. Императрица утвердила шамхала в его достоинстве, возвела в чин тайного советника, отпустила на содержание войск 6 тысяч рублей и наградила бриллиантовым пером на папаху. С этим краем дело шло недурно.

Но хуже было с Чечней. Чеченцы не составляли одного цельного государства, а состояли из отдельных родов, управляемых старшинами. Вести с такими народами дело было весьма трудно, приходилось сноситься с отдельными старшинами. Достигать согласия и единства действия было почти невозможно. Еще те, кто жил поближе, волей-неволей должны были подчиняться и поддаваться русскому влиянию, но племена отдаленные совершенно были непослушны и жили под влиянием минуты. Тем не менее огромное большинство чеченских и лезгинских союзов было в добрых отношениях с Россией, выдало ей заложников и жило в мире и согласии. Одни атагинцы не дали заложников и стояли во враждебных отношениях. Послан был русский отряд. Атагинцы были хорошо проучены. Но это не смутило их. Напротив, они подняли многих мирных и делали частые набеги на Линию. В силу необходимости, генерал Самойлов прошел всю Чечню и оставил после себя очень тяжелые воспоминания. Все чеченцы дали присягу на верность и год жили мирно и смирно. Но только год.

Теперь и кабардинцы, и чеченцы вели себя так, что явилась мысль у П. С. Потемкина образовать из них отряды милиции, ограждавшие от набегов других хищников. Такое доверие так понравилось и кабардинцам, и чеченцам, что они с полной готовностью шли на это. Но явились новые обстоятельства, возникли влияния добрых соседей, которые стоили России много крови, а хищникам большого разгрома.

Наступала вторая турецкая война при императрице Екатерине. Добрососедские отношения с Турцией выразились во множестве эмиссаров, желавших поднять магометанский фанатизм. Во многих местах эти проповеди не нашли себе последователей; но у лезгин и чеченцев оказалась прекрасная для этого почва.

Между прочим, здесь явился новый могущественный проповедник Ушурма, или Учерман. Сущность его проповеди заключалась в удалении от света, воздержании и нравственном усовершенствовании. Это не была проповедь политика. Это был религиозный проповедник. Опасность его проповеди заключалась в объединении разрозненных масс, в порождении мистической экзальтации и слепого фанатизма, в который впадают мюриды на пути к совершенствованию. По этому учению все несчастия падают на людей за пренебрежение религиозными требованиями. Спасение же людей заключается в газавате – войне за веру, указываемой Кораном всем мусульманам. Сам проповедник стал во главе движения и назвал себя Мансуром, что значит непобедимый.

Все несчастья, постигшие лезгин в 1782–1783 годах, были прекрасным материалом для проповеди газавата, и последователями у Мансура явились едва ли не все лезгины поголовно.

Русские отлично знали силу газавата и потому все усилия были употреблены на то, чтобы сомкнутость ограничилась одними лезгинами и не перешла на других мусульман. Поэтому немедленно посланы были грозные силы к лезгинам под командой Пиерия. К сожалению, командующий не оправдал себя. Пиерий был убит, его помощник – тоже, много солдат было убито, много попало в плен. Неприятелю достались пушки. Несчастье заключалось не в недостатке отваги у русских, а в недостаточной осмотрительности командующего. Между тем Мансур торжествовал. Его слава росла. Его влияние распространилось на соседние народы. Теперь он сам отваживался нападать на такие важные посты, как Кизляр, и хотя здесь не раз потерпел поражение, но отвага его привлекала к нему шайки из Кабарды, кумыков и пр. Разумеется, тут действовало не столько учение и призыв имама, как жажда мщения, грабежа и добычи. Немало влияло в Кабарде на народ и то, что, поступая в шайки имама, кабардинцы избавлялись от подчинения своим князьям и владетелям. Мало-помалу к Мансуру стали приставать кабардинские князья, а также и закубанские черкесы.

Потемкину пришлось серьезно подумать. Было составлено три армии: одна против дагестанцев, вторая против кабардинцев и третья против закубанцев.

Первой командовал полковник Нагель. В это время Мансур был в Малой Кабарде. Наши быстро настигли его и совершенно уничтожили его скопище, более чем в 20 тысяч человек. Сам Мансур бежал к кубанцам. Кабардинцы смирились. Смирилась и Чечня.

В это время (1878) возникла вторая турецкая война. Мансур, подняв Закубанье, направился к анапскому паше для составления плана совместного действия.

Потемкин был отозван в действующую армию на Дунае, а на Северном Кавказе командующим назначен был генерал П. А. Текелли. Его важнейшая заслуга состояла в том, что он заботился о жизни и пропитании солдат. Главные его действия были на Кубани, где стал хозяйничать Мансур. Началась погоня за Мансуром. Русские войска оказывали чудеса выносливости и загнали Мансура в снежные вершины гор – едва-едва удалось Мансуру бежать непроходимыми тропами, шайки же его были совершенно рассеяны. Все аулы на пути уничтожались. Жителей выселяли на Куму и Подкумок, и за Кубанью образовалась пустыня.

Мансур бежал в Суджук (Новороссийск). Его последователи разорялись, русские войска должны были готовиться ко второй турецкой войне, а главное – к взятию Анапы и Суджука.

Текелли принадлежит заслуга образования милиционных отрядов из Кабарды. Правда, совершилось это не без заминки и войска эти были не вполне надежные, тем не менее важно было уже то, что они были не дома и не в неприятельском стане, а у нас.

Генерал Иван Иванович Герман

Важнейшее затруднение при образовании отрядов состояло в том, что они требовали командиров из туземцев и не хотели русских. Текелли назначил в отряд Большой Кабарды старшего Горича, а в отряд Малой Кабарды младшего Горича. В первое время действия кабардинцев вполне оправдали себя. Но затем оказалось, что это усердие было небескорыстное. Они успели пролезть к светлейшему Потемкину и хотели через него достигнуть возврата им их степей. Потемкин согласился на ходатайство перед императрицей, но Екатерина лучше понимала эту Кабарду и вполне соглашалась с мнением Текелли, что эти люди «великой лживости, лицемерия и лести, а на деле воровское, грабительское племя, боящееся одной только силы». Поэтому на ходатайство Потемкина императрица ограничилась изъявлением кабардинцам своего благоволения. Тогда кабардинцы охладели к своей службе, сидели дома и изредка не прочь были и от хищнических набегов.

Между тем в 1788 году генерал Текелли получил приказ отнять у турок Анапу и Суджук. Анапа была очень сильная крепость с большим количеством войск, Суджук – поменьше.

Но перед этим произошла встреча русских с турецкими войсками вблизи Хоперской (ныне Баталпашинская) станицы. Это был замечательный бой. Бой выдающийся даже в боевых делах Кавказа и равный русским подвигам Котляревского, Несветаева и других. Русский отряд находился под предводительством генерала Германа и состоял из 3 ½ тысячи солдат. Турецкий отряд находился под предводительством известного тогда боевого генерала Батал-паши и состоял из 25 тысяч. Силы были «немножко» неравные. Но генерал Герман ясно сознавал, что всякий шаг Батал-паши вперед усугубит наше тяжелое положение. Составлен был военный совет, на котором единогласно было решено дать бой. Бой был дан. То был славный, кавказский бой. Тут против русских действовали и турки, и черкесы. Бой кончился решительным поражением турок. Разгром был полный. 25 тысяч турок были совершенно уничтожены трехтысячным русским отрядом. Русские взяли лагерь, все боевые и продовольственные запасы, 30 пушек, знамя, бунчук и булаву, принадлежавшие сераскиру (сераскеру), а главное, в плен был взят сам Батал-паша, а его помощник был убит. В честь этой битвы Хоперская станица названа Баталпашинской, хотя по всей справедливости ее следовало бы назвать Германовской. Но мы, русские, всегда верны себе. Дадим в название имена немцев, поляков, даже турок, и обойдем своих…

Теперь предстояло взять Анапу. Командующим отрядом был граф Гудович. Все русское войско составляло не более 12 тысяч. В Анапе было турок около 30 тысяч, да в окрестностях Анапы десятки тысяч шапсугов, абадзехов, натухайцев и прочих, предводимых и настраиваемых Мансуром. Таким образом, и эту маленькую русскую армию пришлось делить на две части. Тем не менее 21 июня 1790 года Анапа была взята. При этом попало в плен более 13 тысяч турок с трехбунчужным пашой и его помощником, сыном Батал-паши, 83 пушки, 12 мортир, 3 булавы и более 130 знамен; а главное – в плен попал имам Мансур, который был доставлен в Петербург и закончил жизнь в Шлиссельбургской крепости.

После взятия Анапы Суджук сдался без боя. Через два дня пришел громадный турецкий флот, но так как и Анапа, и Суджук не существовали, то флот прошел мимо.

Двадцать первого декабря 1791 года окончилась вторая турецкая война. По Ясскому договору и Анапа, и Суджук отходили к Турции…

Пришлось еще много пролить русской крови, чтобы окончательно утвердить свое владычество в Анапе, Новороссийске и по всему Черноморскому побережью, до Батума включительно. Только под русским владычеством этот славный край достиг той высоты культуры, которая может во многом соревноваться с культурой побережья Средиземного моря. Наши Гагры ничем не уступят Ницце, а Новый Афон – чудо русского, специально не образованного ума – является образцом великого русского творчества. Немалое сделано и на Кубани, и на Тереке…

Положение Грузии в течение всего этого времени было весьма и весьма тяжелым. Ее разоряли внутренние раздоры. Ее разоряли и соседи. Она являлась жертвой и в себе самой, и по отношению к окружающим. Окружена же она была кольцом мелких государств хищников, живущих набегами и грабежами преимущественно той же Грузии, а за ними стояли два больших магометанских государства, причем каждое из них претендовало на верховное господство в Грузии. Эти государства, однако, извлекали из Грузии мало пользы. Зато мелкие хищники служили загребистыми руками этих государств и не щадили несчастной Грузии.

Сама же Грузия страшилась как покровительства одной магометанской державы, так и покровительства другой, особенно же добрососедских отношений мелких хищников: лезгин, осетин, чеченцев, аварцев, татар и пр. Все они несли ей смерть, грабежи и разорение.

Положение грузинского царя Ираклия было и того хуже. Его отец, Теймураз, не был царем карталинским, а получил это царство от персидского царя Надира. После смерти отца Ираклий, царь кахетинский, соединил оба царства и стал во главе обоих. Поэтому князья Карталинии подчинялись ему очень неохотно и настойчиво стремились провести на царство потомство Вахтанга. Ираклию приходилось мятежников усмирять оружием.

И вот увидела Грузия и царь Ираклий вдали великое и могущественное государство, которое одно могло спасти ее. Этим государством была славянская Россия. Русская нация, имеющая в своей натуре любовь, милосердие, сострадание и самопожертвование, в течение века шла на помощь всем страждущим и обремененным, пошла она на помощь и единоверной Грузии. Цена русской крови была невелика, благо что в большинстве она лилась за несчастных.

Карта Чечни

В 1782 году Ираклий отправил в Петербург формальную челобитную о принятии его под верховную власть России. Вместе с этим он просил прислать 4 тысячи войска для защиты от неверных, утверждения его и его потомства на грузинском престоле и о заимообразном отпуске денег на содержание грузинских войск. Взамен этого он обязывался содержать русские войска и платить подати из будущих доходов, по точному подсчету кои равнялись всего-навсего в 250 тысяч рублей в год. Сумма для России весьма незаманчивая.

Паче же всего царь Ираклий просил императрицу Екатерину прислать русское войско. В конце концов Екатерина решила исполнить мольбу Ираклия, и 24 июня 1783 года состоялось подписание трактата о присоединении навсегда Грузии к России. Подумала Екатерина и о войске для Грузии. И она его послала. Послано было целых два батальона. Это были егерские Горский и Белорусский батальоны. Эти войска шли осенью по тогдашним кавказским дорогам, через снежные вершины Кавказских гор. Шли они по владениям хищников, если и не кусавшихся, то только из боязни перед горстью этих железных людей. А зима была ранняя и необыкновенно суровая, ибо наши войска, пришедшие 3 ноября в Тифлис, застали там улицы, занесенные сугробами снега.

Велика была радость Грузии по поводу принятия ее в подданство России. Пышные были торжества по поводу венчания на Грузинское царство царя Ираклия.

Приход русских войск вызвал необыкновенную радость и восторг грузин. Сам царь с почетом встречал их. В городе звонили в колокола. Видно, было слишком велико и страшно имя русских и слишком уже была несчастна Грузия. Недаром кахетинский царь Александр еще в 1590 году просил посла нашего Звенигородского оставить хоть 25 терских казаков. Только бы слава была, что по заставам стоят русские люди.

Всякая, однако, медаль имеет лицевую и оборотную сторону. И не всегда в жизни и та и другая сторона бывают одинаково приятны. Так вышло и с грузинами по прибытии к ним двух русских батальонов с 4 орудиями.

Опубликование государственного документа о присоединении Грузии к России и о верховном покровительстве России не понравилось прежде всего туркам, не понравилось оно и Персии. Но турки были с русскими в мире и прямо враждебно отвечать на это не могли. Были у них, однако, побочные и даже более верные пути – возбуждение хищников-соседей против Грузии. Поэтому турецкие власти усердно занялись, с одной стороны, раздуванием внутренних смут в Грузии, а с другой – науськиванием соседних хищников. И та и другая удочка оказались очень удачными в ловле. Внутренние смуты не только не затихли с воцарением Ираклия, а значительно усилились, а соседние хищники с великой готовностью накинулись на тихого соседа.

Дело в том, что принятие Грузией русского подданства было верным зловещим призраком для самостоятельного хищнического бытия всех этих маленьких владетелей. Уверяя на словах доверчивую и добродушную Россию в своей преданности и подчиненности, все эти хищники и лезгины, и Чечня, и даже Осетия преспокойно продолжали грабить Грузию, а при случае и своих покровителей. Все это оканчивалось лишним наружным расположением, лишней присягой – и все обходилось благополучно.

С переселением постоянного русского войска в Закавказье дело становилось иначе. Все прекрасно видели, что это только начало. Дальше войска будет больше… А там и их вольности – прости-прощай… Поэтому науськивания Турции нашли себе в хищниках прекрасную почву. Первыми накинулись лезгины. Они были менее других связаны с Россией и потому им легко было подняться на Грузию.

С другой стороны, странно и дико было положение несчастных русских двух батальонов. Грузия решительно кругом имела врагов. С севера ее грабили осетины, с севера и востока – Чечня и лезгины, с юга – шекинцы и ганжинцы, с запада – Имеретия. Что могут сделать при таком положении дела два батальона?.. Им оставалось быть в центре и вечно становиться на побегушки то на север, то на юг, то на восток, то на запад.

Между тем вся опора и вся надежда царя Ираклия была именно только на эти два батальона, грузинская же армия была слишком слаба. Прежде всего, она была беспорядочна. Кто хотел, тот поступал в войско, кто не хотел – сидел дома. Бурнашов дает такой отзыв о самом войске: «Никто, конечно, не станет упрекать грузинское дворянство в недостатке храбрости, но по безначалию и беспорядку сомнительно производить с ними дела, заблаговременно распоряжаться да и в самом сражении ожидать точного исполнения приказов невозможно».

Прежде всего, лезгины проявили себя нападением на мирные деревни на Алазани. Пока Ираклий собирал свои войска, Самойлов выступил с одними русскими на Алазань. Но уловить быстрых, как птица, лезгин было не так-то легко. Между тем в эту же пору возмутился против Грузии ганжинский хан, и Ираклию пришлось часть войск направлять на Ганжу.

По прибытии Ираклия на подмогу Самойлову дело не пошло на лад. Нужно было действовать быстро и стремительно, а между тем Ираклий раздумывал и колебался, чем связывал руки Самойлову.

Увидев большие против себя силы, лезгины вызвали своих сородичей, отправившихся в Ганжу, на помощь хану, и захотели всеми силами обрушиться на горсть русских. Наконец, у Муганской переправы произошел бой с лезгинами. Бой был жестокий! Лезгины закрылись лесом, и их оттуда пришлось выбивать штыками, причем на одного солдата приходилось чуть не десять лезгин. Тем не менее лезгины были смяты и жестоко разгромлены. Особенно гибельно действовала на них артиллерия и кавалерия.

Вот отзыв Ираклия о русских, бывших в бою: «Я долго был в Персии при славном шахе Надире, я видел войска персидские, индийские и турецкие, сражался с лезгинами, но, увидев теперь русских, не могу представить, чтобы какие-нибудь в свете войска могли быть подобными по своей храбрости русским».

Возвратившиеся в Тифлис войска-победители были встречены с великим почетом.

Алазанский успех русских войск еще больше раздражил турок и усилил их интригу в соседних ханствах. В силу этих подстрекательств, адербейджанские ханы первые проявили свою злобу. Прежде всего отступил от союза с Грузией карабахский хан Ибрагим, затем отложился от Грузии ганжинский хан, эриванский хан перестал платить дань и «находился на последней черте отпадения от царской власти… Казахи, Шамшадиль и шамхорцы, лучшие военные и богатые люди, оставив свои тучные земли, бежали в Карабах и служили тамошнему хану…»

Все это разоряло Грузию и лишало ее средств настолько, что она не в состоянии была содержать русские войска.

А того-то туркам и нужно было.

С весны усилились набеги на Грузию со стороны Ахалциха.

В апреле тифлисцы по множеству лезгинских трупов, принесенных Курой, узнали, что в верховьях ее недавно шла жестокая сеча. То турки и лезгины через Боржомское ущелье ворвались в Карталинию, но стоявший вблизи майор Сюнненберг жестоко их проучил, оставив на месте 1300 тел, а сотни тел еще пошли по Куре…

Еще никогда лезгины не несли такого поражения, и теперь, пылая жестокой местью, собравшись в несравненно большем количестве, в мае они вновь накинулись на Карталинию и вновь Сюнненберг уничтожил их в прах… Теперь Грузия воочию видела, что значит горсть русских…

Ахалцих

Поражение лезгин и ганжинского хана нисколько не успокоило турок. Напротив, они стали искать более сильного неприятеля и нашли в лице аварского Омар-хана. 16 сентября Омар-хан вторгся в Грузию и начал колесить ее в различных направлениях. Русскому отряду приходилось только гоняться по следам его. Между тем Грузия пылала в огне, заливалась кровью и тысячами шла в плен. Бурнашову тем более трудно было следовать за перелетами Омара, что у него не было конницы, а одна только пехота.

Граф Валериан Александрович Зубов

Напрасно Бурнашов просил у Потемкина конницу или казаков, у последнего было более трудное дело – погоня за Мансуром.

С большим трудом Ираклий откупился от набегов Омара, и год Грузия могла передохнуть.

Положение Ираклия ухудшалось еще тем, что царица Дария съедала его упреками за подданство России, приписывая все обрушившиеся несчастья в Грузии именно присутствию в Грузии русских. За Дарией стояла немалая партия влиятельных грузин, которые в свою очередь не упускали случая дать Ираклию заметить, что вся беда Грузии в присутствии русских, ибо Россия не в состоянии была оказать его стране действительной серьезной помощи.

Долго терпел, долго крепился Ираклий, но наконец не выдержал и обратился к Русскому двору с просьбой об отозвании русских войск. Но в то время, когда получен был Бурнашовым приказ возвратиться в Россию, Ираклий предпринял поход на Карабах и стал умолять Бурнашова остаться в Грузии, хоть на несколько дней. Просьба Ираклия запоздала. Русские войска должны были возвратиться в Россию.

И на этот раз русская поддержка была неудачна. Русских было слишком мало. Но почему же Россия не прислала войска больше? Почему?.. Потому что Ираклий не исполнил своего слова – содержать русские войска – и русские войска в Грузии «питались травой и кореньями»[93]93
  В. А. Потто. Исторический очерк кавказских войн… С. 207.


[Закрыть].