Текст книги "Кавказ. Выпуск XI. Народы. История завоевания"

Двенадцатого октября 1816 года вступил в должность новый главнокомандующий на Кавказе генерал А. П. Ермолов. Ему было еще 40 лет, а он был уже генерал-лейтенант, имел Георгия II степени и был известен всему миру. Он был учеником Суворова и Цицианова. Это был человек величайшего ума, беспредельной честности, безграничной храбрости, прямоты и любви к родине. Его высший враг – его откровенность и прямота. За это его ненавидели и при дворе. Всем известен его ответ всемогущему Аракчееву.

Однажды Аракчеев делал замечание Ермолову по поводу худобы лошадей.

– К сожалению, ваше сиятельство, участь наша часто зависит от скотов, – отвечал тот.

Этот-то человек, получивший крещение на Кавказе еще при Зубове и Цицианове, прибыл на Кавказ.

Грузия была уже русской. Стараниями Цицианова она раскинулась от моря до моря. Грузия была присоединена, но не закреплена. Все ее народы были азиаты. Они имели в виду взять от России все, что можно, а взамен этого посулить сладкие слова. По своему азиатскому лукавству, они клялись во всем и не исполняли ничего. Таковы были хищники-магометане, таковы были и христиане. Александр I был совершенно прав, считая Грузию для России в тягость. Особенно гибельна была для России бессистемность действий русских главнокомандующих!.. Тут были и боевые орлы вроде Цицианова, Котляревского, Гулякова, Портнягина и др. Тут были штатские генералы вроде Паулуччи, Ртищева и пр. К великому счастью России и Кавказа, теперь назначен туда Ермолов.

По мнению Ермолова, ныне Кавказ представлял собой великую крепость, защищаемую полумиллионным отчаянным народом, которую приходилось брать либо штурмом, либо осадой. Он решился на последнее.

Начальником штаба и помощником Ермолова был Алексей Александрович Вельяминов. Для характеристики ума, порядочности, честности и любви к родине этого генерала достаточно привести один факт. Император Николай приказал привести в исполнение поход на берег Черного моря. Вельяминов два раза отказался. Последовал третий приказ. И вот на этот приказ Вельяминов отвечал: «Если государь император и на этот раз не удостоит, на основании моих доказательств и фактов, осчастливить меня отменой сказанного проекта, то прошу назначить на мое место другого, более способного и сведущего генерала, ибо по долгу совести я не могу принять на себя выполнение меры, которая, по моему убеждению, должна принести только один вред для края, отданного мне в управление. Присягая государю, я обещал не только повиноваться, но и хранить славу и соблюдать интерес Его Величества».

На этот раз император Николай отменил свое веление.

Нелегко было в первое время Ермолову на Кавказе. Нужны были люди, а людей не было. Лучших боевых генералов штатские командующие в военных мундирах разогнали, а имевшиеся налицо годны были только для канцелярии. Пришлось переменить свою политику и по отношению к ханам и беглецам. Нужно было говорить с ними голосом владыки, а не канцеляриста. Ермолов, прежде всего, показал себя в отношениях к царевичу Александру. Его предшественники сманивали, приглашали и задаривали. Ермолов сразу показал свое презрение к этому лжецу и авантюристу. Он запретил не только посылать ему подарки, но и вести какую бы то ни было переписку. А на письмо Александра отвечал: «Человек, знаменитый развратной жизнью, подлостью и трусостью, опасным быть не может, и я ни гроша не дам ни за жизнь, ни за смерть подобного подлеца».

Имя Ермолова и на Кавказе оказало свое воздействие. По прибытии на Кавказ вскоре он отправился в Персию, где пробыл около шести месяцев. И за это время никто из хищников не осмелился сделать нападения. Только лезгины и осетины не могли покойно усидеть, но их быстро привели в порядок.

Зато Ермолов успел в Персии. Его уменье, такт и настойчивость повели к заключению мира на вполне выгодных для нас условиях, за что Ермолов получил чин генерала от инфантерии.

Теперь Северный Кавказ занял его внимание. Несомненно, чеченцы хищные много причиняли нам вреда своими набегами. Но едва ли не хуже были чеченцы мирные. Живя по ту сторону Терека, они далеко не являлись такими мирными, как обещали и казались. При каждом удобном случае они были не прочь что-либо украсть, загнать скот, подстрелить зазевавшегося казака, захватить зашедшую далеко девушку и т. д. Но еще хуже было то, что эти мирные аулы сделались разбойничьими гнездами и притоном наших беглых солдат и разбойничьих шаек из хищных чеченцев, проводниками для которых являлись чеченцы мирные.

Лучшей защитой от набегов хищных чеченцев было перенесение оборонительной Линии с Терека на реку Сунжу, причем все пахотные земли и пастбища вместе с мирными аулами переходили к русским. Этот план принадлежал еще Цицианову, осуществить же его удалось только Ермолову. В эти места по Сунже просили разрешения переселиться ингуши и карабулаки. Ермолов тем охотнее разрешил это переселение, что они являлись противниками и защитниками против набегов чеченцев и таким образом хоть немного щадилась русская кровь.

Рядом с этим Ермолов положил ввести войска в Тарковское шамхальство и взять в казну соленые озера этой области, каковым способом будут стоять от него в зависимости все кавказские хищники Дагестана, Чечни и пр.

Весной 1818 года Ермолов решил смирить чеченцев. Прежде всего, он созвал старшин надтеречных чеченцев и заявил им, что если они через свои владения пропустят хищников, то их аманаты все до одного будут повешены.

«Мне не нужны мирные мошенники, выбирайте любое – покорность или ужасное истребление».

Достигнув без выстрела Ханкальского укрепления, Ермолов остановился над Сунжей. Чеченцы ожидали его здесь с завалами и укреплениями, но Ермолов не двигался. Это Чечню удивило и томило. Прислали поверенных для переговоров. Ответ Ермолова был краток и определен: «Пленных и беглых солдат немедленно отдать. Дать заложников из лучших фамилий. Поручиться, что когда придут назад ушедшие в горы, то и от них взяты будут русские и возвращены. В посредниках нет нужды. Довольно одному мне знать, что имею дело со злодеями. Пленные и беглые или мщение ужасное…»

Вдруг чеченцы увидели, что Ермолов против Ханкальского ущелья, на берегу Сунжи, строит крепость. То была Грозная. Чеченцы узнали, что дело идет не на шутку. День и ночь они тревожили русских, изводя их постоянным напряжением. Но Ермолов стоял и ждал. Раз только он наказал чеченцев жестоко, не пожертвовав ни одним солдатом.

Замок Тарковского шамхала

Он приказал вывезти осадную пушку и, завидев чеченцев, бежать в крепость, оставив там пушку. Между тем место, где осталась пушка, было известно и точно пристреляно. Пушка была вывезена. Чеченские соглядатаи скоро ее увидели и дали знать в аулы. Соблазн был велик. Чеченцы собрали более тысячи хищников и бросились к пушке. Казаки бежали в крепость. Чеченцам было не до казаков. Пушка… Да еще осадная. Пока они толковали, как ее волочить, с крепости грянул картечный залп по чеченцам. Сотни легли сразу. Еще залп – и новые убитые. Остальные чеченцы вмиг бежали, оставив на месте и пушку, и убитых.

С устройством Грозной угроза была не только Чечне, но и всему Дагестану. Посланы были всюду глашатаи, и во многих местах они нашли себе сочувствие и отклики. Скоро шайки лезгин, более тысячи, пришли на помощь в Чечню.

Представился и случай удобный. Шел большой обоз в Грозную. Было желательно и удаль показать, и обоз захватить. И вот несколько тысяч чеченцев и лезгин выступили навстречу нашему обозу. Но об этом узнал и начальник кордона Вельяминов. Собрав наскоро свой отряд, он бросился в тыл хищникам. Жестоко он их разбил и прогнал за Сунжу. Вскоре приятели перессорились. Остатки лезгин ушли в Аварию, а чеченцы присмирели.

С устройством Грозной крепости мирным чеченцам было объявлено, что они составляют отныне русское приставство, а их начальником назначается есаул Чернов, знающий чеченцев и Чечню, как свой карман.

Жителям дан приказ: «В случае воровства на Линии селения обязаны выдать вора. Если скроется вор, то выдать его семейство. Если жители осмелятся дать и самому семейству преступника способ к побегу, то обязаны выдать его ближайших родственников. Если не будут выданы родственники, аулы ваши будут разрушены, семейства распроданы в горы, аманаты повешены. Если хищники прорвутся силой и будет доказано, что мирные не противились или противились притворно, то деревни истребляются огнем, жен и детей вырезают… Лучше от Терека до Сунжи оставлю пустынные степи, нежели в тылу укреплений наших потерплю разбои…»

За заселением Сунжинской линии стояла очередь Закумыкской площади. Дело в том, что чеченцы мало-помалу стали спускаться с гор и постепенно занимать под свои аулы Кумыкскую площадь. Так образовался целый ряд аулов от Качкалыковского хребта и чуть не до Кизляра по Тереку, образуя Качкалыковскую Чечню. Переселившись с гор, чеченцы остались чеченцами и продолжали свои хищнические набеги, увлекая за собой и кумыков. Теперь волей-неволей нужно было упорядочить и кумыков, чтобы в тылу не иметь разбойников.

Подобно тому, как была выстроена крепость Грозная, теперь Ермолов решил выстроить крепость Внезапную, против одного из самых хищных аулов – Андреевского (Эндери). Как Грозная привела в ужас всех чеченцев, так Внезапная теперь всколыхнула лезгин до Аварии включительно. Во главе этого движения стал аварский хан. Скопища чеченцев и лезгин двинулись на Внезапную. Даже мирные чеченцы подняли голову и стали пропускать разбойничьи шайки. Одна из таких шаек угнала 340 артиллерийских и полковых лошадей. Было дознано, что эта шайка проходила мимо аксаевских мирных князей, была ими принята и сокрыта. Тогда Ермолов приказал захватить табуны аксаевских князей и преспокойно с лихвой пополнил убыток, селения же «до поры до времени» оставил в покое.

Закончив постройку Внезапной, Ермолов решил проучить аварское скопище. Полковник Вельяминов 29 августа 1819 года двинулся на чеченцев и лезгин. Бой был жестокий. Много пострадало русских, но и у хищников надолго была отбита охота нападать на русских. Теперь дошла очередь и до мирных чеченских населений, покровительствовавших хищникам. Андреевские, аксаевские и костековские селения заплатили хорошую контрибуцию. Салатавия, до сих пор не платившая дани, за помощь аварскому хану стала платить дань. Всех качкалыковских чеченцев, спустившихся самовольно в Кумыкские степи, решено было отправить обратно в Мичик за хребет. Сначала предложено было им честью произвести переселение, когда же чеченцы этого не исполнили, тогда поневоле пришлось показать, что Ермолов не шутит. Дады-Юрт, главное разбойничье гнездо, было сровнено с землей, и прочие чеченцы подобру и поздорову переселились за Качкалыковский хребет.

Полковник Алексей Александрович Вельяминов

Устраивая крепость, нужно было заставить соседние селения признать ее власть и подчинение. Против Грозной стояло ужасное Ханкальское ущелье. Его неприступность и крепость заключались в его лесе. Каждое дерево было защитой, и каждый чеченец имел за любым деревом свое прикрытие. Для более безопасного действия в Чечне нужно было сделать просеки. Это и решено было начать с Ханкальского ущелья.

Усыпив бдительность чеченцев и выждав, пока они зимой разбредутся, начальник Грозной в один день занял внезапно все ущелье. Через неделю была образована прекрасная просека и пылали гигантские костры. Ханкальские ворота в Чечню были открыты навсегда. Лежавшие за ними богатые поселения, видя свою полную беззащитность от русских, смирились и понесли первую подать русским в виде перевозки бревен на Сунжу для укрепления.

Но решить рубить просеки в вековых лесах и привести в исполнение это решение – две большие разницы, как говорят русские в Одессе. Нужно было найти рабочие руки. И Греков их нашел. То были сами чеченцы. Заметив нарушения «добрососедских» отношений, Греков шел на это место с войсками и заставлял противившихся чеченцев рубить просеки в лесах. Первая такая просека была сделана к Герменчуку, а затем и по всей Линии между новыми крепостями: Владикавказом, Грозной и Внезапной; кроме того, повели просеку на Качкалыковский хребет. Но просек было мало. Нужны были промежуточные русские поселения, а их-то и не было. Поэтому хищники умудрялись производить, хотя и небольшие, грабежи. Усиленные штрафы мирных попустителей надоели чеченцам, и они сами просили Грекова истребления трех засунженских деревень, которые служили притоном для разбойников – кумыков, карабулаков и даже кабардинцев. Хищники были наказаны по заслугам. Северный Кавказ стал затихать. Благодаря мерам, принятым Ермоловым, мирные кумыки и чеченцы не только не нападали на русские поселения, но даже сами стали являться охранителями и защитниками. Главной же мерой было то, что главные князья стали утверждаться по выбору Высочайшим повелением и были подчинены русскому начальнику округа.

В это время началось Греческое восстание. Турецкие эмиссары наводнили весь Дагестан, призывая правоверных к истреблению гяуров. Быстро поднялась вся Чечня и их соседи. Во главе движения стоял известный разбойник Бей-Булат. Вместе с этим появился и религиозный призыв к войне, во главе которого стоял известный Абдул-Кадыр.

Принимая все хитрости, Греков бросился сначала в Малую Чечню, где быстро смирил взбунтовавшихся, а затем повернул на Большую Чечню. Тут его ждал Бей-Булат и Абдул-Кадыр. Неприятель стоял за крепчайшими завалами и укреплениями. Однако удачная артиллерийская стрельба жестоко разгромила чеченцев. Бей-Булат с чеченцами бежал, a у Абдул-Кадыра оторвало ногу… После этого Греков отправился на Ассу, где также заставил о себе помнить долго.

Жестокие наказания заставили массу чеченцев смириться и прекратить набеги. Но остались отчаянные, которых страх и жестокость толкнули на беспощадные разбои. Все они соединились под командой Бей-Булата и его товарища – разбойника Астемира.

На помощь восставшим все сильнее и сильнее стал раздаваться религиозный призыв к войне. Вся Чечня, нося внешний вид смирения и покорности, готова была ежеминутно восстать в защиту своей религии, свободы и вольности. Слово «газават» – призыв к войне – сорвалось в собрании. Его особенно теперь поддерживал мулла Магома. Это была первая основа тому движению, которая вылилась впоследствии в форме мюридизма.

Теперь Бей-Булат действовал под священным покровом пророка Магомы. Вскоре к Маюртупу на священный призыв явились мичиковцы, ичкеринцы и почти все жители Большой Чечни. На взводе были качкалыковцы, ауховцы и даже кумыки. В июне 1825 года огромное полчище, предводительствуемое Бей-Булатом, двинулось к Ханкальскому ущелью. Греков увидел, что дело принимает плохой оборот.

Собрав наскоро отряд, Греков выступил против хищников. Магома приказал отступить за Гойту. Приведя в покорность соседние аулы, Греков вернулся обратно в Грозную. Этот возврат Бей-Булат приписал чудесному воздействию взгляда имама на русских. Это подняло религиозный фанатизм магометан и к восставшим присоединились толпы лезгин, аварцев и пр. Нужно добавить, что в то же время произошло восстание в Кабарде и за Кубанью. Еще больше поднял воинственный дух хищников удачный набег на Амир-Аджи-Юртовскую крепость, где кутивший капитан Осипов дал возможность чеченцам ворваться и истребить все, находящееся в крепости.

Успех с Амир-Аджи еще больше укрепил веру в пророка имама. Бей-Булат двинулся на Герзель-Кульское укрепление. Хищников было более шести тысяч. Дело становилось очень серьезным. Со взятием Герзель-Кульского укрепления хищники завладели Кумыкской площадью. Между тем Лисаневич и Греков имели всего только 775 штыков и 500 человек казаков.

Герзель-Кульское укрепление находилось в отчаянном состоянии. Защитников было 380 под командой майора Пантелеева. Нападающих было 6 тысяч под командой Бей-Булата и Магомы. Хищники отвели от крепости воду, крепость обложили, устроили защитные заграждения и провели траншеи. Перестрелка шла день и ночь, причем хищники нападали посменно, а солдаты защищались не отдыхая, дни и ночи. Пять дней солдаты терпели жажду, на шестой, страшно измученные, многие падали и засыпали сном, из которого их было почти невозможно разбудить.

Еще немного – и крепость была бы в руках хищников не потому, что солдаты сдались, истощенные голодом и жаждой, а потому, что все солдаты были бы перебиты. На спасение приспела помощь: Лисаневич и Греков летели с казаками, сзади спешила пехота. Неприятельская конница, завидя русских, не известив пехоту, бежала. Между хищниками поднялось смятение. Греков на всем лету перескочил крепостной вал, влетел в крепость и от души поздравил защитников. Громкое «ура!» встретило бравого генерала. За Грековым вскочил Лисаневич. Быстро изготовили осажденных к вылазке, и они с громким «ура!» бросились на хищников. Нападение было поддержано прибывшими казаками и подходящей пехотой. Неприятель, страхом пораженный, быстро бежал, а впереди всех Магома и Бей-Булат.

Защита Герзель-Кульской крепости и бой под Герзель-Кулем составляет славную страницу войны русских с Чечней; но, к великому огорчению, закончилось все страшной и кровавой сценой. На другой день собраны были ближайшие старшины и представители ближайших аулов. Лисаневич и Греков вышли беззащитные и без свиты к 318 кумыкам. К сожалению, Лисаневич стал горячо выговаривать изменникам и называл некоторых поименно. Тогда мулла Учар-хаджи бросился на генералов и смертельно ранил двух великих героев – Лисаневича и Грекова.

Хищники бросились бежать, но большинство из них было убито разъяренными солдатами.

Теперь вновь возгорелась взаимная вражда. Генералов на Левом фланге не было ни одного. Прибыл сам Ермолов.

Прежде всего Ермолов отправился в Кумыкскую область укрепить там наши поселения. Одно присутствие Ермолова сразу смирило кумыков и заставило бежать западнее. Теперь Бей-Булат направился к Грозной. К нему пришли на помощь лезгины, аварцы, даже ингуши и часть Кабарды. Нелегко было бедному Сорочану противостоять многотысячной орде со своими немногими солдатами. А тут Ермолов требовал наказать Бей-Булата и Магому. Пришлось выступить в Ханкальское ущелье. Здесь маленький русский отряд был буквально облеплен массой хищников. Но умелое распоряжение Сорочана и его беззаветная храбрость совершенно уничтожили хищников и заставили бежать. Теперь Бей-Булат ограничивался непрерывными набегами на русские поселения, грабежами, пожарами и разбоями.

Общее положение Кавказа было таково: чеченцы, кумыки, ингуши и кабардинцы были распаляемы религиозным фанатизмом, поддерживаемым хищными инстинктами жителей и жестокими наказаниями, Правый фланг хищников – абадзехи, закубанские черкесы, натухайцы, шапсуги и прочие – были распаляемы турками, в Дагестане зрело восстание, поддерживаемое персидским золотом. А самое главное, все эти хищники теперь пришли к мысли о соединении вместе против одного общего врага – русских.

Нужно было спешить покончить с каждым в отдельности. Усмирив кумыков и устроив прочно русские укрепления, Ермолов решил проучить Чечню. Ермолов пошел на Чахкери, Большой Чечен, Белгатой, Гойты и Гехи. Там, где чеченцы являлись покорными и выставляли аманатов, Ермолов был милостив и ласков, где встречал вражду – умел показать себя. В 1826 году Ермолов направился в Малую Чечню, где опять-таки после многократных стычек успел все привести к полному спокойствию.

В это время умер император Александр I и на престол вступил император Николай I. Враги Ермолова успели возвести клевету на политическую неблагонадежность между офицерами отряда Ермолова. Назначено было следствие, которое показало, что все это недостойная гнусность. К сожалению, император Николай I питал недоверие к Ермолову.

Вот отзыв императора Николая при восшествии на престол о Ермолове: «Я виноват, менее всего ему верю»[105]105
  Шильдер Н. К. Император Николай I: Его жизнь и царствование: В 4 т. СПб., 1903. Т. 4.


[Закрыть].

О нем в Петербурге говорили, что он распустил войска, что в них нет порядка, знания службы, выправки, нет даже дисциплины, что и одеты они не по форме, и с виду не походят на солдат…

Не стеснялись клеветать, что Ермолова корпус не присягнул при восшествии на престол Николая, равно как и Грузия, что Ермолов хотел объявить себя независимым.

И вот при таких условиях пришлось Ермолову с горстью русских солдат бороться и с местными хищниками, и с Персией, и с Турцией.

Между тем России грозила новая беда. Все ханства Восточного Кавказа неоднократно присягали России и принимали ее подданство. Эта неоднократность показывает, что верноподданность их была более чем сомнительна. При первом же удобном случае они или сами восставали против нас, или поднимали часть своих хищных шаек. Живя постоянно в недоступных горах, среди скал и лесов, они получали хлеб из Чечни, и пока была свободна Чечня, ханы благодушествовали. Это положение Ермолов понимал прекрасно. Поэтому он, прежде всего, руку наложил на Чечню. Доведенные до крайности чеченцы послали просить помощи в Дагестан.

Теперь все ханы собрались вместе для обсуждения положения. В результате они разделились на две партии: шамхал тарковский и уцмий каракайтагский остались верны России, а Авария, Мехтула, Казикумух, Табасарань и Акушинский кади решили совместно действовать против России.

Уже в 1818 году более тысячи лезгин под предводительством Нур-Магомета приходили на помощь чеченцам, но были жестоко разбиты. Тогда аварский хан, желая отклонить от себя нарекание, известил Ермолова, что Нур-Магомет собирается идти на помощь лезгинам. Ермолов очень язвительно ответил, что он не только знает о намерении Нур-Магомета, но уже и разбил его. Знает он также и о том, что в этой шайке участвуют и люди самого хана, и впредь не мешает им помогать чеченцам, «ибо одни трусы стоят других, а мне нетрудно бить сих мошенников вместе…».

Если кто и обращал внимание Ермолова на себя, то только Акуша, жители которой были народом воинственным и стойким. Поэтому Ермолов распорядился, чтобы генерал Пестель стал у редута Дарбах на границе Каракайтага, смежного с Акушей.

Вместе с тем, желая удержать аварского хана, Ермолов писал ему, чтобы тот удержал своего брата от возмущения, «ибо мне стоит слово сказать – и не будет его владения и сам он, подобно прочим беглецам, будет скитаться в горах, прося из милосердия кусок хлеба. Вы меня знаете. Я умею не изменять моему слову. Скоро буду в Дагестане и обо мне услышите…».

Аварский хан теперь решил действовать открыто и, прежде всего, в октябре 1818 года двинул на Пестеля акушинцев. Пестель был окружен и к нему нельзя было доставить ни оружие, ни провиант. Поэтому из Грозной Ермолов двинулся через земли кумыков на Тарки, чтобы оттуда войти в Мехтулу, откуда шло главное возбуждение.

А Пестеля дела были неблестящи. На Башлы, в которых русских было всего 1500, напало более 30 тысяч лезгин. Несколько дней Пестель отбивался, но когда изменили и жители, то ему пришлось оставить Башлы и, отбиваясь от орды, отступить в Дербент. Нужно добавить, что действия Пестеля далеко не заслуживают похвалы как по отношению к жителям Башлы и Каракайтага вообще, так и в боевом отношении. Если кто спас на этот раз русский отряд от уничтожения, то только полковник Мищенко.

Теперь Ермолов решил сам идти на Дагестан. Прежде всего, он приказал отряду Пестеля двинуться на Башлы и срыть их до основания, что Мищенко с успехом и исполнил. Сам же Ермолов двинулся на аварского хана. От Тарки до резиденции мехтулинского хана, Параула, был один переход, но для этого нужно было перебраться через необыкновенно крутой хребет Талгин. Расследования Вельяминова показали, что верхушка хребта была занята многочисленным неприятелем с глубокими окопами. Приступ должен был стоить огромных потерь. Ермолов узнал обходный путь, но, кроме него и Вельяминова, никто об этом не подозревал. Дойдя до подножия хребта, русские были встречены с высоты хребта самой отборной площадной бранью по отношению к Ермолову. Солдаты взбеленились и хотели моментально броситься в штыки, но Ермолов выехал вперед и приказал разбивать палатки. Как солдаты, так и офицеры подняли ропот, но воля главнокомандующего была непоколебима. Было сделано распоряжение на рассвете приступить к штурму. Скоро спустилась темная туманная ночь. Ермолов вызвал полковника Швецова, недавно выкупленного из плена, и дал ему приказание двинуться с проводником в 10 часов вечера в обход неприятеля.

– Возьми 2 батальона Кабардинского полка с двумя орудиями и зайди в тыл неприятелю. Проводник укажет дорогу. Только смотри, брат, чтобы не было ни единого выстрела. Встретите неприятельский караул, уложи его штыками, а когда будешь на вершине горы, дай сигнал – мы тебя поддержим. Да помни, оттуда тебе нет дороги назад, я должен найти тебя на горе живым или мертвым.

Карта Дагестана

Вой ветра заглушал шаги батальона, легкая перестрелка Ермолова отвлекала неприятеля в другую сторону.

Солдаты Швецова подкрались так близко, что видели спавших лезгин. Начинался рассвет. Лезгины спали. Вдруг рядом с ними на высотах грянул пушечный выстрел, а в самом лезгинском лагере солдаты с криком «ура!» бросились на лезгин в штыки. В то же время из лагеря Ермолова стал подниматься заготовленный сводный батальон. Но ему не удалось дойти до лезгин. Они все в ужасе помчались с горы. Сам хан, на неоседланной лошади, удирал впереди всех. На горе остался один Швецов со своими солдатами среди мертвых лезгин.

Это был хороший урок для роптавших офицеров и солдат, но еще лучший для лезгин.

Резиденция хана оказалась пустой. Ермолов не тронул ничего, только разорил ханский дворец, дома, сады и заводы. Теперь очередь стояла за большим и малым Дженгутаем, которые пали на глазах аварского хана, хана мехтулинского и Сеида-эфенди, который проповедовал газават, и никто из них не пришел на помощь дженгутайцам, даже акушинцы не решились выступить. Мехтулинский хан был лишен своего ханства, и Мехтула была присоединена к России, а часть владений хана была присоединена к Тарковскому шамхальству. Благодаря этой потере, аварский хан становился беднее и его вес и значение в Дагестане значительно уменьшились. Хан просил прощения у Ермолова, но Ермолов отвечал:

– Нет прощения подлым изменникам.

Дагестан затих, но это затишье было кажущееся. Постройка крепости Внезапная вновь встряхнула Дагестан. Во главе стоял аварский хан. К нему присоединились мехтулинский хан с салатавцами и ауховцами. Все они направились на Внезапную, тогда как Ших-Али-хан, Абдулла-бек ерсинский, Сурхай казикумухский и уцмий нападут на Кюринскую и Кубинскую области, а акушинцы будут удерживать Тарковского шамхала. Если на Северном Кавказе Ермолов был очень большой грозой, то в Кюринской и Кубинской областях Пестель слишком себя обесславил и теперь на его место был назначен известный уже боевой генерал Мадатов.

Прежде чем на месте у себя все устроить, Мадатов заехал в Карабах, Шеки и Ширвань и успел всюду набрать отличные конные татарские отряды, которые впервые шли против дагестанцев.

Теперь нужно было действовать быстро и энергично. И Мадатов это исполнил. Быстро он двинулся через Самур и стал на самой границе Табасарани. Это так озадачило Сурхая казикумухского, что он не только отказался от союза, но прислал даже Мадатову поддержку.

Быстро уничтожил Мадатов отряд Абдул-бека ерсинского и Гирея. Табасарань вся была в нашей власти.

Затем Мадатов двинулся на Каракайтаг. Каракайтаг делится на две части: низменную, или приморскую, и горную, или верхнюю. Уцмий Адиль-Гирей-хан вел себя более чем двусмысленно. Проявляя покорность русским, он в то же время формировал шайки для разбоев против русских.

Заняв быстро Нижний Каракайтаг, Мадатов пригласил к себе уцмия и встретил его со всеми подобающими почестями. Но зато взял его с собой в бой против тех каракайтагцев, которых вооружал сам же уцмий. Разумеется, разбойники были разбиты и жестоко наказаны; но положение уцмия становилось невыносимым. Поэтому вместе с сыном он бежал в Верхний (горный) Каракайтаг и объявил себя открытым врагом. Тогда Мадатов присоединил к России Нижний Каракайтаг, никого из мирных жителей не обидел, и сами каракайтагцы предложили вступить в русскую конницу для погашения восстания, поднятого уцмием в Верхнем Каракайтаге. Уцмий скоро был разбит и бежал к акушинцам. Весь Каракайтаг был присоединен к России. Должность уцмия была уничтожена. Правителем области назначен был преданный нам Эмир-Гамза-бек с подчинением дербентскому начальнику.

Теперь образовался новый союз дагестанских владык, имевший целью восстановить Дагестан в том виде, в каком он был до нашествия русских. Прежде всего, нужно было Тарковского шамхала заставить отойти от России, а это можно было сделать только силой. Десятитысячная армия союзников двинулась на Тарки, и шамхалу приходилось опасаться худшего; но во время боя внезапно умер Гассан-хан мехтулинский. Союз распался, и нападавшие отступили. Во главе союза стоял акушинский хан.

Акушинцы всегда отличались храбростью и непобедимостью. Однажды Надир-шах персидский, предприняв поход против акушинцев, должен был вернуться, потерпев поражение. Молодой и пользовавшийся большим боевым почетом акушинский кади имел главное значение в новом союзе. Теперь для успеха дела нужно было идти на Акушу и показать, что на Кавказе могут быть непобедимыми одни только русские.

Поэтому в декабре 1819 года Ермолов предпринял поход на Акушу с севера, а Мадатов – с юга. Двадцать тысяч акушинцев сосредоточились на неприступной позиции Лаваш (Леваши). Умелый и искусный обход главного пути Мадатовым послужил к тому, что акушинцы были совершенно разбиты, а их кади бежал. Путь в Акушу был открыт. В январе 1820 года Акушинская область была присоединена к России. Вместо сбежавшего кади назначен был Зухум, человек нам преданный. Акушинцы были обложены данью в пользу русских. Непобедимое гнездо оказалось побежденным русскими, и в знак этого величия русского оружия акушинцы поднесли Ермолову драгоценную саблю.

В то время как Ермолов воевал в Акуше, казикумухский хан вздумал разрушить план Ермолова и решил произвести нападение на Кумыкскую площадь. Но тут стояло Чирахское укрепление. Находившийся там отряд под командой штабс-капитана Овечкина жил частью в крепости, частью в селении в саклях. Был декабрь. Лютые морозы и страшные вьюги со снежными завалами устраняли всякую мысль о нападении неприятеля. Этим-то и воспользовался казикумухский Сурхай. Ночью он напал на селение, причем большая часть солдат была перебита, часть прорвалась в крепость, а часть с прапорщиком Щербиной заперлась в мечети и защищалась. Несколько раз Овечкин из крепости старался освободить Щербину, но все приступы не удавались. Слишком уж мало было русских. Щербина мог только ответить: