Текст книги "Кавказ. Выпуск XI. Народы. История завоевания"

В недобрую минуту Ираклий просил русское правительство об уводе русских войск из Грузии. Войска ушли. Россия вела войну с Турцией. А в это время персидский шах Ага-Магомет-хан предпринял набег на Грузию и произвел такое опустошение в ней, какого Грузия не видела со времени Чингисхана и Тамерлана. «В цветущем городе (Тифлисе), с его дворцами и великолепными христианскими храмами, не осталось камня на камне. Он был превращен в груду развалин… Персияне вывели до 10 тысяч пленных, преимущественно молодых и красивых женщин. Число убитых осталось неизвестным; но из 60 тысяч населения Тифлиса, как говорит Дубровин, не осталось в нем и 35 тысяч.

Разумеется, Ираклий просил вновь Россию о присылке войск, но их в один миг не перекинешь через Кавказский хребет…

Помощь Ираклию была послана, но перебраться через снеговой Кавказский хребет в ноябре было нелегко. Русские войска в Тифлис пришли тогда, когда он представлял собой груду камней.

Ввиду персидского нашествия, все дагестанские ханы оказывали полную преданность России и просили ее помощи. Шамхал тарковский, уцмий каракайтагский, ханы дербентский и казикумухский, кади Табасаранский и Акушинский – все единодушно решили противиться Ага-Магомет-хану и просили русской помощи. Сам Ага-Магомет-хан, узнав о прибытии русских, повернул назад и удалился в Персию.

Раз миновала беда от персов, все ханы восточные запели новую песню. Первым отказался от русских дербентский шах Али-хан. Затем и другие ханы оказались его пособниками. Только новое взятие Дербента образумило восточных хищников.

Ввиду защиты Грузии Россией, Персии была объявлена война. Русские войска направлялись как по Грузинской дороге, так и морем, командующим армией был назначен граф Валериан Зубов, брат князя Платона Зубова. 24-летний возраст не помешал графу Зубову получить Георгия из рук Суворова за Измаил. Офицеры ему доверяли, а солдаты любили.

Несмотря на достаточное количество войска, несмотря на славное взятие Дербента, положение армии графа Зубова было незавидное. На месте не было продовольствия. Грузия не могла прокормить двух батальонов. Пришлось везти продовольствие из России. Через Грузинскую дорогу? Невозможно. Морем? Ненадежно. Нужно было действовать быстро и решительно, лучше с малым количеством насыщенных войск, чем с большим – голодных.

Теперь граф Зубов почти без боя занял Кубинское ханство, Бакинское и Шемахинское. Все ханы изъявили полную покорность, разумеется, пока здесь были войска.

Между тем уже сзади пройденного пути оказалась измена и восстание хищников. Пришлось посылать войска для усмирения восставших, разумеется, с достодолжным внушением.

Морских судов для перевозки продовольствия и для высадки войска у русских было очень мало и их пришлось отнимать у персов. В последнем отношении особенно отличались наши черноморские казаки, прибывшие под командой гетмана Головатого.

Бывали с ними и недоразумения: «Так, однажды небольшая партия казаков на лодках сделала поиск к персидским берегам, разбила несколько приморских поселений, освободила множество пленных армян и, овладев целой флотилией персидских лодок, стругов и чаек, пошла назад к своей эскадре. На дороге их захватила страшная буря, и одна из лодок, на которой находился лейтенант Епанчин, два матроса и восемь черноморских казаков, была отнесена течением к Персидскому берегу. До полутораста человек персиян, заметив русское судно, боровшееся с бурей, тотчас бросилось в лодки, чтобы завладеть ими как легкой добычей. Лейтенант Епанчин и оба матроса, бросившись в шлюпку, бежали. Но черноморцы выбрали из своей среды атаманом Игната Сову и приготовились к бою. Как только персидские лодки стали приближаться и неприятель открыл батальный огонь, казаки дали залп с уговором: без промаху. Первым же залпом они уложили персидских начальников, а потом, как отличные стрелки, перебили, по выражению Головатого, и «пидстарших панкив». Тогда смущенные персияне бежали и наши вернулись назад без всякой потери.

– Не загинула ще козацька слава, – доносил Головатый, – колы восим чоловик могли дать персиянам почувствовать, що в черноморцив за сыла…»

А что же в это время делал Ага-Магомет-хан? Он был в Харасане. Получив объявление войны Россией Персии, он созвал своих военачальников и заявил:

– Вы требовали, чтобы я возложил на себя корону. Но вы знаете также, что я говорил, что возложу ее только тогда, когда буду убежден, что царство мое достигнет такой славы, какой не достигало ни одно царствование в Персии. И я потребую от вас трудов небывалых: русские объявили войну, и вы поведете на них храбрые войска мои; вы нападете на стены, нагроможденные из пушек, и разрубите их своими победоносными мечами.

Начальники клялись пожертвовать жизнью во славу падишаха. Когда начальники разошлись, шах спросил своего визиря:

– Думаешь ли ты, что я поступлю так, как говорил?

Тот отвечал утвердительно.

– Неужели и ты ошибся?! – гневно воскликнул шах. – Неужели и ты так же глуп, как прочие? Как можешь ты думать, что я подставлю свою голову под их железные стены и допущу истребить мою армию их артиллерией? Я знаю лучше мое дело. Никогда русские пули меня не достигнут, но зато и русские будут владеть только тем, что будет находиться под огнем их пушек. Пусть они идут, куда пожелают: я везде оставлю им одну пустыню.

А народу он говорил следующее:

– Русские вступились за грузин только потому, что они единоверцы им, ибо императрице нет от Грузии никакой прибыли. Поэтому и персияне, по той же самой причине единоверия, обязаны единодушно ополчиться против неверных, стараться укрепить каждый город и селение и собрать достаточное число способных воинов.

Между тем русские войска, несмотря на весьма неблагоприятные условия их существования, свое дело сделали. Все мелкие ханства востока и юга: Дербентское, Бакинское, Кубинское, Казикумукское, Шемахинское, Шекинское, Карабахское и Ганжинское – были покорены, а кому следовало – получили и возмездие. А персидский шах не показывался. Он только старался мутить своими эмиссарами магометанских владетелей и самих грузин, но и тут его деяния были всуе.

Зубову пришлось заняться до некоторой степени водворением внутреннего порядка в Грузии. В этом отношении помощником ему явился пользовавшийся глубоким уважением католикос армян князь Иосиф Аргутинский-Долгорукий. Задача для Зубова стояла нелегкая. При помощи Иосифа нужно было объединить всех христиан и вселить в них уверенность и убеждение, что все это делается для восстановления и укрепления «с непоколебимой прочностью» единого здесь христианского царства, где бы и все прочие христиане могли найти пристанище и защиту от хищников. Но этим самым задеваются интересы хищников-магометан, для которых христиане были как насущный хлеб: рабы, наложницы, поставщики продовольствия и пр. Поэтому свой план нужно было проводить так осторожно, чтобы магометане не проведали сути и не увидели бы ни на чем не основанного поползновения на их бытие. Задача состояла в том, чтобы и христиане, и магометане жили независимо, самостоятельно, сами в себе и сами для себя.

Каталикос армян, князь Аргутинский-Долгоруков

Задача честная, справедливая и чистая, но по тому времени нелегкая и даже неблагодарная, ибо многие христиане привыкли уже смотреть сами на себя, как на рабов, из которых пьют кровь то магометане, то свои же христиане высших сословий…

Вторая задача, столь же нелегкая, – внушить грузинскому царю, что деление Грузии на уделы между различными членами «царствующего» дома – дело весьма неблагодарное и вредное для существования Грузии. «Если объединенная и независимая Грузия управляема будет единовластно, то, будучи со временем усилена присоединенными к ней Эриванской и Ганжинской провинциями и привлечением к зависимости меликов армянских, страна эта может быть грозою для соседей…»

Ираклий вполне с этим соглашался, но сделать это он считал себя уже бессильным и предоставлял это дело воле императрицы.

Таким образом, Россия не только не стремилась поработить и закрепостить Грузию, а, напротив, старалась сделать ее сильной, мощной, властной, быть может, в этой стороне равной себе… Кто знает будущее… Эта самая несчастная разоренная Грузия с помощью России могла стать великой и в черную минуту оказать поддержку своей спасительнице. Опасная сентиментальность. Грузия сама в себе, в своем существе веками была деморализована. Она была уже в душе своей раба и не могла стать госпожой. И, как раба, она не могла быть благородно благодарной своей освободительнице.

Весь этот поход русских войск добился следующего: персы ушли в свои области, восточные и южные хищники-магометане смирились и проявили наружную покорность и подданство России, Грузия перестала быть раздираемой и постепенно могла обстраиваться.

Водопад в Кисловодске

Русским предстояло идти в Персию, и казаки Платова уже гуляли за Курой в Муганской степи…

Но воле судеб должно было свершиться: 6 ноября 1796 года скончалась императрица. На императорский престол взошел Павел. Фельдъегерями, помимо главнокомандующего Зубова, каждому полковому командиру привезен был приказ «немедленно возвратиться в русские пределы, сберегая людей для лучшего их употребления». Граф Зубов был отставлен от службы, а командующим на Кавказе стал вновь граф Гудович.

Графа Зубова войска искренно любили и как героя, и как печальника о судьбе солдата и офицера. Расставание с ним было искренно теплое и грустное.

Тяжкое было возвращение русских войск к себе на Линию. А. П. Ермолов, бывший в то время еще в малом чине в Кавказской армии, свидетельствует, что полки, предоставленные судьбе, не снабженные ни теплой одеждой, ни продовольствием, ни фуражом, шли среди суровой снежной зимы, сопровождаемой в горах и в обширных кумыкских равнинах страшными вьюгами, шли поодиночке, каждый сам по себе, и в результате бедственный поход стоил стольких человеческих жертв и такого материального ущерба, каких нельзя было ожидать при самой неудачной кампании. Прибавим, что вместе с нашими войсками двигались и сотни армянских семейств, бегущих от магометанского гнева. Двигались они в Ставропольскую область, с соизволения императора Павла, под защиту наших военных поселений.

Так закончилась персидская война. Началась она для России блестящим успехом, таков, по всему, должен был быть и конец ее. Смерть императрицы Екатерины положила тому предел. Скоро был убит и Ага-Магомет-хан и умер царь Ираклий.

Нет слов, Грузия много страдала от набегов хищников извне, но еще больше она страдала от внутренних раздоров членов царствующего семейства князей. Уже в последние годы жизни Ираклия Грузинское царство существовало только по имени, так как в нем не было ни единой власти, ни порядка, ни правильно действующего правительственного механизма. Ага-Магомет-хан увел в плен более 10 тысяч человек. Чума и голод тоже немало опустошали Грузию. Набеги из турецкого Ахалциха и Дагестана окончательно разоряли и опустошали государство. Базары в Ахалцихе, Эндери и Анапе были переполнены грузинскими невольниками. Продавали их хищники, продавали грузинские князья, продавали и мирные грузины, похищая детей у соседей. Край опустел и одичал. Жители, не находя защиты у правительства, изнемогая от грабежей турок и лезгин и от непосильных поборов своих князей, покидали родину и искали спасения в других странах. Трудно даже сказать, кто больше разорял страну – свои или чужие… Всякий царевич, всякая царица, царевна, каждый родственник царский мог давать от себя так называемый барат (указ) на отнятие у купца, у крестьянина того, что у него есть лучшее… Стоило ли трудиться, работать, заботиться о приобретении и собственности. Собственности не было.

Таково было положение Грузии при восшествии на престол Георгия. Самостоятельно существовать она не могла. Она должна была принадлежать или Персии, или Турции, или России. Персидский шах Баба-хан ясно видел это положение Грузии и предложил ей защиту и поддержку с обещанием присоединить к Грузии Шеки, Ширвань, Ганжу и Эриван. Но Георгий на практике знал, что значит персидский дар, и смело мог сказать: «Timeo Danaos et dona ferentes…» (Бойся данайцев, дары приносящих… (лат.). – Изд). А потому он послал слезное моление императору Павлу спасти и защитить Грузию, ибо ясно было видно, что если Георгий не примет персидских даров, то Грузия погибнет. Император Павел приказал послать в Грузию два полка. Опять передвижение войск совершалось через Кавказский хребет в ноябре. Опять грузинский царь не позаботился о продовольствии войска, и войскам пришлось продовольствие тащить с собой и голодать.

Полки пришли в Грузию. Опять торжественная встреча… Теперь Персия выступила против Грузии всерьез. Особенно много содействовал персидскому движению против Грузии грузинский царевич Александр, сам претендовавший на грузинский престол и теперь бежавший в Персию.

По его словам, стоит только показаться персам вблизи Грузии, как почти вся Грузия восстанет и подчинится Персии. Поэтому наследник персидского престола Аббас-мирза по поручению своего отца послал новое приглашение Георгию. На этот раз Георгий принял его не у себя, а у русского посла Коваленского.

Обстановка была такова: царь стоял под большим портретом императора Павла, у подножия которого поставлен был грузинский трон со сложенными на нем короной и державой. На заявление персидского посла, что он желал бы свидеться с царем наедине, царь отвечал, что он находится под покровительством русского императора и ни в какие секретные переговоры вступать не желает.

Тогда персидский посол заявил прямо, что шах считает Грузию древним достоянием своих предков и требует от царя полного подчинения, если последний не желает испытать всю тяжесть гнева шаха.

После этого вмешался русский министр Коваленский и сказал:

– Я не могу не удивляться вашим словам. Вы как будто совершенно забыли о том покровительстве, которое русский император оказывает Грузии…

– Я об этом помню, но даю совет единственно из усердия к царю, потому что неприятель приближается к границам его владений.

Персидские войска, действительно, были у границ Грузии. Всеобщий страх обуял всю Грузию. Но это чувство, кажется, теперь у грузин было хроническим и неотъемлемым, тем более что и в персидском войске дело не ладилось. Аббас-мирза был еще слишком молод, а главный полководец Сулейман-Сердар, «пьяница и недовольный Баба-ханом», далеко не спешил встретиться с русскими. Напротив, его мечтой было только пограбить Эчмиадзинский монастырь и направиться обратно в Тавриз. Напрасно обольщал и приставал к нему царевич Александр. Сулейман не желал «обижать русских» и стремился назад. Александр успел добиться только того, что Баба-хан признал его притязания на грузинский престол, подарил ему шубу и обещал натравить на грузин Омар-хана аварского.

Омар-хан аварский, действительно, был храбрый и мудрый воин и владел значительным количеством прекрасного войска. Вскоре царевич Александр и Омар-хан перешли Алазань, и бой был недалеко от Сигнаха. Русское войско состояло из двух славных егерских полков: Лазарева и Гулякова. Со всей силой азиатского азарта двадцатитысячная орда лезгин устремилась на эту маленькую группу, но с великим уроном была отбита. Много раз и с разных сторон Омар вел своих лезгин, но всюду они были уничтожаемы. Страшным погромом лезгин закончился этот бой. Только ночь прекратила побоище. На другой день оказалось, что все камыши и кустарники были полны лезгинскими трупами. Неприятелей, убитых и раненых, было до двух тысяч. Омар-хан, раненный пулей, бежал с 10 всадниками в Джары, царевич Александр скрылся в Шушу, лезгины рассеялись, как ветер.

Грузия ликовала. Победители с почетом возвращались в Тифлис. Сам царь выехал их встречать. Но эта встреча была для него роковой. Георгий простудился и скоро умер.

Теперь все видели, что так дальше Грузия существовать не может. Ее спасение было в полном присоединении к России. Так понимал это грузинский народ, так признал это и император Павел. 18 декабря 1800 года подписан был императором Павлом манифест о присоединении Грузии к России. Династия Багратидов, существовавшая тысячелетие, покончила свое бытие.

Итак, Грузия стала частью России. Из-за материальных выгод для России? Ничуть, ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Грузия – наша собственность для спасения и благоденствия ее народа. Грузия – наша собственность совершенно бескорыстная. Грузия – наша собственность, купленная ценой крови, ценой страданий, ценой мучений наших отцов. Отказаться от Грузии – значило бы отказаться от крови наших предков, от их боевых подвигов, от их чести и славы. Наши предки положили душу свою за друзей своих. Большей любви никто не имеет…

Лучшие люди Грузии это понимают и достойно чтут это чувство.

Кавказ по присоединении Грузии к России

Условия присоединения. – Князь Цицианов. – Генерал Гуляков в Джаро-Белоканах. – Славный подвиг Секерина. – Смерть генерала Гулякова и низость Будбийского митрополита. – Присоединение Мингрелии и и Гурии. – Персидская война. – Жестокое поражение персов генералом Портнягиным. – Славный подвиг Монтрезора. – Восстание в Осетии. – Генерал Несветаев. – Подвиги Карягина и Котляревского. – Ленкоранское ущелье. – Шах-Булах и Мухрат. – Ваня Ованесов. – Доблестный ответ и подвиг Давидова. – Подлое убийство князя Цицианова. – Лисаневич.

Обстоятельства, в силу которых император Павел повелел после смерти грузинского царя Георгия присоединить Грузию к России, заключались в ходатайстве самого царя Георгия перед русским императором. Уполномоченные царя Георгия князья Чавчавадзе, Авалов и Палавандов подали следующее заявление в Коллегию иностранных дел[94]94
  Потто В. А. Утверждение русского владычества на Кавказе. Тифлис, 1901. Т. 1.


[Закрыть].

«Его Высочество царь, наш государь, еще при жизни своего родителя, царя Ираклия, будучи наследником, имел в мыслях с приверженными к нему особами, до сего времени в тайне, предать себя и царство свое великому всероссийскому государю навсегда в полную зависимость и подданство и оставаться во всех частях в повиновении».

Теперь царь Георгий приводит в исполнение свою заветную мысль, представляя через вышеупомянутых послов прошение с изложением пунктов, на которых Грузия шла на соединение с Россией:

«1. Его Высочество царь грузинский, кахетинский и прочих, вельможи, духовенство и народ его желают единожды навсегда принять подданство Всероссийской империи, обязуясь свято исполнять все то, что исполняемо российскими подданными…

2. Всеподданнейше просит, чтобы, при вручении царства его, был он оставлен, а по нем и наследники его, на престоле с титулом царей, добровольно подвергнув себя и царство свое подданству Всероссийской империи, и иметь им, царям, главное в своем царстве правление по тем законам, кои от Всевысочайшего двора даны быть имеют. От себя же им без особого повеления никаких законов не вводить.

3. Для настоящего и действительного себя узаконения и приверженности к подданству, царь просит к доказательству верности своей всемилостивейше определить ему жалованье и содержание и пожаловать в России деревни. Доходы же царства грузинский царь как подданный предоставляет в полную власть государя императора обратить, куда благоугодно, на содержание войск и на другие тамошние надобности, как то: к обращению тамошних земледельцев в вящую любовь и приверженность своему государю императору, всемилостивейше дать, насколько лет благоугодно будет, льготу в податях.

4. По принятии в высокороссийское подданство царя и царства его, на первое время необходимо нужно в тех местах иметь до 8 тысяч человек войска, коими занять все те места, где за благо принято будет главоначальниками тех войск, к защищению от соседних бродяг; также нужна принадлежащая к оным артиллерия и с прочим оружием.

5. Все находящиеся ныне в Грузии крепости и укрепления заняты должны быть российскими войсками и комендантами оных, а буде благоугодно будет императору нашему, то некоторых чиновников из природных грузинских благородных присовокупить к оным с некоторым числом людей (?).

6. Прислать людей, знающих фортификацию, и, буде где надобность будет вновь сделать какие-либо крепости и укрепления, всемилостивейше приказать оные восстановить, относительно же рабочих людей могут быть по наряду тамошних начальников из природных грузин и прочих, платя им положенную плату. ‹…›

10. Во избежание и предосторожность нареканий на первые времена, пока все устроено и приведено будет в совершенное состояние, нужное число провианта для находящегося в тех местах войска покупать по состоящей там расценочной цене или сделать здесь с полномочными оному положение.

Грузин

13. Все подданные царя грузинского – как дворянство, духовенство, купечество, так и прочий ремесленный народ – имеет быть на равных правах и законах, как и российские подданные…» (Данный документ уже упоминался в I томе настоящего издания. – Изд.)

Выходит, у грузин равные права грузин и русских должны состоять в том, что грузины не будут платить податей и будут отдыхать, а русские давать своих детей на убой для защиты смелых грузин, кормить их на свой счет, иначе грузины их будут кормить травой и кореньями, устраивать им крепости, платить царю жалованье, да еще и деревни дать ему в России…

О, Россия, Россия, как ты всегда на себя похожа…

К сожалению, император Павел поддался влиянию окружающих и вступил с Грузией в эту невыгодную для России сделку. Дело устройства Грузии за смертью Георгия и Павла осталось далеко не определенным. В «прошении» Георгия и манифесте Павла правитель Грузии занимал должность генерал-губернатора, но с титулом царя. Он не имел права издавать законов, а управлял по тем законам, кои благоугодно было издать императору.

Вступивший на царство по воле Павла Давид с первых шагов стал нарушать эти условия. Прежде всего он объявил, что «получил Высочайшее повеление торжественно приблизиться к трону Грузии по наследству в звании правителя оной», о чем он и объявляет «всем моим народам». Вопреки закону, Давид стал отнимать имущество у своих противников и отдавать своим приверженцам. Мало-помалу Давид на деле успел присвоить себе почти царскую власть в Грузии, причем царские доверенные и из русских молчаливо созерцали все это.

Вступивший на престол император Александр I далеко не сразу согласился на присоединение Грузии к России. Тут он сначала проявил не только «нежелание», а прямо-таки «отвращение» к этому присоединению. Чтобы, однако, наисовершеннейше обставить дело, он прежде всего запросил доставить сведения из Грузии: «1) действительно ли внутреннее и внешнее положение сей страны таково, что с едиными силами своими не может она ни противостоять властолюбивым претензиям Персии, ни отразить набеги обижающих ее горских народов, ни поглушить внутренние вражды, междоусобной войной ей грозящие и 2) на собственном ли убеждении необходимости и отечественной пользы основано было преклонение царства сего под Российскую державу и единодушно ли все высшие состояния и народ признали поступок сей себе во спасение?.. Не для России присоединяется сей народ к империи, но собственно для него – не наших польз мы в нем ищем, но единственно его покоя и безопасности… Словом, вы будете взирать на страну сию не так, как на страну полезных для нас приобретений, но как на народ, взыскавший присоединиться к империи для собственного его счастья, дабы в недре ее обрести конец несчастиям, его обуревающим…»

Ответ русского полномочного Кнорринга не замедлил последовать: «Внутреннее и внешнее положение страны таково, что с едиными силами своими не может она ни противостоять сластолюбивым притязаниям Персии, ни отразить набеги обижающих ее горских народов… Коль скоро войска российские один шаг назад из Грузии сделают, пламень крамолы мгновенно по земле сей распространится, поелику царевичи, находящееся в Имеретии, по случаю нерешения еще судьбы Грузии, лаская себя переменой расположения о земли сей Всероссийского императорского двора, союзами своими с имперским царем, со сношениями с Баба-ханом и обещаниями дагестанцам знатных наград приготовили уже план мятежным своим действиям».

Что касается второго вопроса, то на него ответ был таков: «Я не осмеливаюсь утверждать, чтобы все высшего состояния люди взирали на присоединение Грузии к империи и прежде, и теперь равнодушно. В дворянстве грузинском окажется половина желающих видеть над собою царя и образ прежнего своего правления, дабы только удержать право наследственно получать достоинства и сопряженные с ними доходы, обольщаемых царевичами, с одной мыслию, устрашаемых переменами – с другой стороны. Но все прочие, основательнее размышляющие, ведая внутреннее и внешнее состояние отечества своего, зная, сколь нетвердо достояние каждого в таком правлении… искренне желают быть в русском подданстве».

Затем император Александр три раза передавал этот вопрос на обсуждение Государственного совета и каждый раз получал ответ утвердительный. Поэтому, естественно, что, несмотря на нежелание и отвращение к присоединению Грузии, он решил его утвердительно.

В своем манифесте император говорил великую истину: «Не для приращения сил, не для корысти, не для распространения пределов приемлем мы на себя бремя управления царством Грузинским; единое достоинство, единая честь и человечество налагают на нас священный долг, вняв молению страждущих, в отвращение их скорбей, учредить в Грузии правление, которое могло бы утвердить правосудие, личную и имущественную безопасность и дать каждому защиту закона».

Но, принимая на себя действительно великое бремя, император сразу же ставит дело на надлежащую почву. Прежде всего, нужно было усовершенствовать пути сообщения. Для удержания внутреннего порядка в Грузии и внешней безопасности требовалось теперь содержать там войска значительно больше, чем прежде, нужно было иметь орудия, оружие, военные припасы и продовольствие. Доставлять все это через горы было бессмысленно, доставлять Дагестаном невозможно. Оставалось Каспийское море. Для этого нужна была хорошая гавань. Такой гаванью могла быть только Бакинская гавань. А потому…

Грузины

Нужно было позаботиться и о доставке всего этого Черным морем, через Мингрелию и Имеретию, тогда еще не воссоединенные, но естественно составляющие почти единое целое. А потому… Нужно было иметь командующим войсками и управителем края человека умного, честного, преданного России, образцового воина и любящего страну человека. Таким человеком оказался генерал Цицианов. По рождению грузин, по воспитанию и образованию истинный русский патриот, он участвовал уже в Кавказских походах и здесь, и в других местах показал себя достойным назначения на данное место. Для него Грузия была частью России, и в России он любил Грузию, а в Грузии – Россию. Но, отправляясь на место служения, он получил внушение – поддерживать также и армян. Армяне были, прежде всего, христиане, а потом люди умные, трудолюбивые, знающие край и дело, державшие в своих руках промышленность, земледелие и торговлю. Армяне были преданы России, и Россия приняла их любовно под свое покровительство. Во многих отношениях армяне стояли и стоят выше грузин, во многом числе жили в Персии и Турции и в будущем могли быть полезны России не только в пределах России, но и вне ее. Так это было и на деле. По своей оборотливости, пронырливости, всезнайству, коммерческим способностям и склонности жить больше чужим трудом армяне напоминали несколько евреев, но стояли неизмеримо выше последних и были несравненно честнее их. С ними можно было вести дело без опасения, что они продадут и вас другому, и другого вам, и вас обоих третьему, а если можно, то и всех трех четвертому.

Князь Павел Дмитриевич Цицианов

Все это Цицианову исполнить было нетрудно. Великая для него беда состояла в том, что его гражданские помощники из русских были негодные люди. Да и кто из порядочных людей пойдет служить на окраину. Дельному человеку и дома хорошо. На окраину идет или фанатик-патриот, таких, к сожалению, мало, да их там скоро и съедают свои же русские, или невежды, или бездельники, или взяточники, или опороченные… Так было на Кавказе, так было и в других местах России, так было и у англичан, и у немцев, и у французов… Так было и в Грузии. Дело обстояло тем хуже, что в смысле поборов народ был развращен еще раньше своими же и в худшей степени, чем при русских, как это было и в Польше; и русского, не берущего взятки, считали просто-напросто дураком.

Первый пункт данных Цицианову инструкций состоял в выдворении некоторых членов царской фамилии, только мутившей в Грузии, в Россию. Дело было нелегкое. Большинство из них бежало из Грузии, в чаянии раньше или позже захватить Грузию в свои руки. Оставшиеся же нелегко поддавались этому, и, например, царица Мария лично кинжалом убила генерала Лазарева, решившего исполнить волю государя. Тем не менее приказание было исполнено. Сделал Цицианов все, что мог, и для армян. Удалены были и главные из непригодных русских, как Кнорринг и Коваленский. Оставались инородцы. На первом плане стояли лезгины, как ближайшие соседи и величайшие грабители и разбойники. Нужно было проучить их, и проучить внушительно. Поводов было сколько угодно, и Цицианов выбрал один из них.